Текст книги "Судьба ликвидатора (СИ)"

Автор книги: Евгений Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

   Поужинав в ближайшем кафе, он вернулся в отель. Оставшись один в номере, Богдан ради любопытства по диагонали просмотрел выписки из статей Ребета: «... Украинский народ, будучи в Восточной Европе народом с самой древней земледельческой культурой, имеет основания стать образцом политической культуры для всего сообщества и вместо тирании, которую столетиями на Востоке насаждала российская (белая и красная) империя, показать пример современного демократического государства, где свобода и достоинство человека не пустой звук». – Следующая выписка гласила: «В 1941 году С.Бандера по непонятным причинам не принял активного участия в построении украинской самостоятельной жизни и в революционной борьбе на Украине, а послал туда из эмиграции, так сказать, только свое имя... Сам С. Бандера не пошел с походными группами на Украину, оставаясь в эмигрантском подполье в самый ответственный момент, когда решался вопрос отношения ОУН к гитлеровской политике. Он пошел на переговоры с представителями нацистской власти. Фактически добровольно отдался в руки гестапо...»

   «Да ну их к черту! – Сташинский скомкал листочки, оставленные Сергеем и бросил их в саквояж. – Пусть они между собой хоть до смерти перегрызутся. Мне-то что с того...».

   Следующее утро порадовало Богдан ясным небом и теплыми солнечными лучами. Сидеть в такой день в душном гостиничном номере у него желания не было. Выйдя из отеля, он прошел к скверу, расположенному возле издательства. Он присел на свободную скамейку под раскидистым каштаном и, развернув газету, стал всматриваться в лица всех, кто появлялся на пороге здания. В течение дня, он несколько раз менял места наблюдения, но так и не увидел никого, кто бы хоть приблизительно подходил под те внешние описания объекта, которые он получил от своего руководства. В итоге, первые два дня, проведенные Сташинским в Мюнхене, в конечном счете, так и не увенчались успехом.

   На третий день, проснувшись, Богдан без промедления сел возле окна гостиничного номера и, не отрывая взгляда от дверей дома, расположенного на противоположной стороне улицы, стал рассматривать всех прохожих, приближающихся к зданию. Около 8 часов утра, из-за угла дома вышел среднего роста мужчина, в сером костюме, круглых очках в роговой оправе и черном берете. Увидев его, Богдан вытащил из саквояжа маленький театральный бинокль, чтобы более детально рассмотреть внешность мужчины. Человек быстрой походкой прошел к издательству и уверенной поступью вошел внутрь. Сомнений не было, это был Лев Ребет. Держа в руках бинокль, Богдан почувствовал, как его ладони вмиг стали влажными, а дыхание участилось, как будто он только что пробежал стометровку. Подобные ощущения он испытывал последний раз на Западной Украине, когда работал в составе спецгруппы МГБ. Настроение от этого у него заметно стало меняться в лучшую сторону. Он вновь почувствовал себя охотником, выслеживающим свою жертву.

   Сташинский быстро оделся, стараясь не упускать из виду вход в здание. Он стоял возле окна, опасаясь отлучиться даже на секунду, чтобы не пропустить момент выхода Ребета из здания. Он был настолько возбужден, что не заметил, как пролетели 4 часа ожидания, пока объект его наблюдения вновь не появился на пороге издательства. Тот без промедления завернул за угол дома и скрылся из виду. На этот раз, Богдан выскочил из номера, и, бросив на ходу ключи удивленному администратору, почти бегом поспешил вслед за удаляющимся Ребетом. Догнать его оказалось делом не простым. Невзирая на возраст и заметную хромоту, профессор оказался очень энергичным человеком и двигался достаточно быстро. Богдану пришлось несколько раз переходить на бег, чтобы сократить дистанцию. На него обращали внимание прохожие, но Сташинского это не волновало. В свою очередь, Ребет был уверен в своей безопасности и, давно отказавшись от личной охраны, любил ходить пешком по старинным улочкам города. Прожив более десяти лет в Германии, он чувствовал себя в этой стране спокойно и свободно, поэтому не утруждал себя лишний раз оглядываться назад во время своих прогулок.

   Сократив дистанцию до пятидесяти метров, Богдан перебежал на противоположную сторону улицу, и, перейдя на шаг, пошел следом за Ребетом, стараясь не упускать его из виду. Так, следуя за ним по городу, они дошли до заграничного офиса ОУН.

   Два последующих дня Богдан не упускал из виду свою жертву, сопровождая его по городу. Он следовал за ним везде, однажды, после обеда даже сел вместе с ним в трамвай. Толпа прижала его к объекту настолько близко, что он мог спокойно различить его черты лица до мелочей.

   Богдан смотрел на этого уже не молодого человека, с блуждающей улыбкой на лице и пытался понять, как человек с такой интеллигентной внешностью, добрыми глазами и мягкой улыбкой, может быть врагом для его народа. Именно так он рассуждал тогда, стоя в вагоне трамвая. Вдруг, неожиданно Ребет повернулся лицом к Богдану, видимо, он почувствовал на себе взгляд незнакомого молодого человека. Сташинский резко надвинул на глаза шляпу и на ближайшей остановке вышел из трамвая, опасаясь, что тот сможет запомнить его внешность.

   К исходу недели, он уже знал все, что от него требовалось: домашний адрес объекта в жилом квартале Швабинга по улице Окамштрассе; дни, когда тот появлялся в редакции газеты и на лекциях в университете; периодичность посещения им эмигрантского центра и многое другое, что характеризовало Ребета, как человека.

   На этом этапе, миссия Сташинского была выполнена.

   Перед отъездом «герр Дрегер» не преминул заглянуть-таки в легендарный пивной ресторан «Штахус», чтобы отведать знаменитого баварского пива. «Кто знает, когда еще выпадет такой случай и выпадет ли он вообще» – рассудил он, входя в заведение.

   Г Л А В А 9

   В Берлин Сташинский вернулся в состоянии легкой эйфории. Он выполнил свое задание и вновь чувствовал себя нужным и востребованным, как в былые года. Богдан ждал новых указаний, даже не думая в тот момент об Инге. Прямо с вокзала он позвонил своему руководителю, чтобы договориться о встрече. Ему не терпелось доложить об очередном успехе, однако, Сергей Демон спокойно воспринял известие об его возвращении.

  – Давай не сегодня. – Обыденно произнес тот, будто итог выполнения задания его совсем не интересовал.– Ты отдохни с дороги, выспись, а завтра к обеду встретимся у нас и все обсудим.

   Говоря «у нас», куратор Сташинского имел ввиду конспиративную квартиру в г.Карлхорсте, где обычно у них проходили самые ответственные и продолжительные встречи.

   – Хорошо. Завтра, так завтра.– Немного удивился Богдан, но тут же про себя согласился, что отдых ему не помешает.

   Он повесил трубку и, почти на ходу запрыгнув в проходящий трамвай, поехал домой.

   Войдя в квартиру, он бросил саквояж на пол и, раздеваясь на ходу, направился в ванную комнату. Ему хотелось не столько освежиться после дороги, так как еще не было по-настоящему летней жары, сколько смыть с себя то напряжение, которое накопилось в нем за время его командировки. Растапливать титан, у него не было ни времени, ни желания. Он встал под душ и включил холодную воду. От первого потока ледяной струи он сначала испытал легкий шок, а затем, постепенно привыкнув, ощутил долгожданное расслабление, а затем, бодрость и даже прилив новой энергии. Выйдя из душа, он до красноты растер тело махровым полотенцем и, раскинув руки в разные стороны, плюхнулся спиной на аккуратно заправленную кровать. Он лежал, уткнувшись не моргающими взглядом в потолок, и думал об Инге. Девушка, так внезапно появившаяся в его жизни, никак не вписывалась в его долгосрочные планы. Изначально, еще в разведшколе, его готовили к серьезной и длительной работе на Западе, поэтому связь с Инге, вряд ли могла понравиться Руководству 13 отдела ПГУ КГБ. Он прекрасно это понимал сам, отдавая отчет в том, что она автоматически становится слабым звеном в его карьере, как разведчика, и может разрушить всю его дальнейшую жизнь. Однако, понимал он это умом, а не сердцем. Вопреки здравому смыслу, его тянуло к этой девушке и мысли о ней заполняли все его внутреннее пространство, отводя первоочередные задачи службы на второй план. О знакомстве с Инге он должен был сразу доложить Сергею Демону, так требовали инструкции, но Богдан решил пока этого не делать, наивно надеясь, что со временем сам сможет найти выход из этого не простого положения. Так, рассуждая о проблемах своего бытия, он не заметил, как погрузился в глубокий сон. Проснулся Богдан почти под вечер от невероятного чувства голода и спазмов в желудке. Только сейчас он вспомнил, что в этот день с утра ничего не ел. Никаких продуктов в его холостяцком жилище не было, поэтому, быстро надев свежую рубашку и повседневный костюм, он направился в ближайший гаштет, где еще можно было что-то перекусить. В этом небольшом кафе из шести столиков, Богдана хорошо знали в лицо. Практически каждое утро он пил здесь кофе с ароматными баварскими булочками, а вечерами иногда заходил пропустить кружку темного пива, которое варили здесь же по старинному немецкому рецепту.

  – Добрый вечер, господин Леман, – улыбнулась девушка-официантка, увидев Богдана, и сразу же спросила – Вам, как обычно, бокал пива?

  – Добрый вечер, Габи, – ответил и, немного подумав, спросил, – А что вы еще можете предложить на ужин из того, что не требует долгого приготовления.

   Официантка подкатила глаза к потолку, вспоминая меню и, наконец, определившись, ответила, – Могу предложить швабские вареники или жареные колбаски с картофелем.

  – Вареники, пожалуйста, – ответил Сташинский, присаживаясь за свободный столик, – Но пиво принесите, пожалуйста, сразу.

  – Непременно, – ответила девушка, в очередной раз, демонстрируя свою лучезарную улыбку и, записав заказ себе в блокнот, немедленно удалилась на кухню.

   Через пять минут Богдан уплетал очередной шедевр кулинарного искусства местного повара, запивая его небольшими глотками пива. Он с детства любил вареники, особенно те, которые готовила его мама. Но немецкие вареники кардинально отличались от украинских. Они больше напоминали пельмени или даже грузинские хинкали, там не было ни картофеля ни творога, их начинку составляли обжаренная копченая свинина вперемежку с измельченными вареными яйцами и зеленью.

   Богдан не был гурманом в еде, но в этот день он решил отойти от своих правил и немного побаловать себя, тем самым, своеобразно отметив свой успех. Спешить ему было некуда. Это был субботний вечер, Инге обычно в выходные дни выезжала домой к родителям, поэтому Богдан заказал себе еще бокал пива и порцию жареных колбасок. Так, под удивленные улыбки персонала, Сташинский просидел за столиком до самого закрытия гаштета, а затем медленно поплелся в свое холостяцкое жилище.

   На следующий день, в полдень, он появился на конспиративной квартире. В этот раз Сергей Демон ждал его, как дорогого гостя. Впервые, за все годы сотрудничества, на столике стояла бутылка «Столичной» водки, черный хлеб, сало и маринованные огурчики.

  – О-о, у нас сегодня день ностальгии по Родине? – усмехнулся Богдан, присаживаясь в кресло.

  – А как же по-другому. Надо же иногда напоминать тебе, кто ты есть на самом деле. – Засмеялся в ответ Демон, – А то ты так станешь настоящим немцем и забудешь о своих русских корнях.

  – Украинских.– Поправил его Сташинский. – Я украинец по национальности.

  – Да, какая разница. – Сергей без длительных вступлений начал разливать напиток по рюмкам, – Все мы вышли из одного дома под названием Киевская Русь. Даже твой тезка Богдан Хмельницкий в зависимости от обстоятельств называл себя, то гетманом, а то и русским шляхтичем. Так что неважно, кто мы русские или украинцы, все это условность, все мы советский народ и это главное. – Он поднял рюмку и встал с места. – Вот давай, и выпьем с тобой за советский народ.

   Сташинский, следуя примеру старшего товарища, тоже встал, но в отличие от него не стал пить содержимое рюмки до дна, а лишь пригубил ее.

   Демон посмотрел на своего подопечного и удовлетворено улыбнулся.

  – Очень хорошо, что немецкие привычки стали для тебя нормой поведения. – Произнес он, вновь усаживаясь в кресло.

  – Что Вы имеете ввиду? – спросил Богдан, нанизывая вилкой кусочек сала.

  – То, что водку пьешь не залпом, а маленькими глотками.– Ответил Сергей. – Обычно на таких мелочах и прокалываются наши коллеги за рубежом.– Он откусил огурец и, прожевав его, продолжил, – А теперь, расскажи, что смог узнать в Мюнхене.

   Богдан отложил вилку в сторону, после вчерашнего плотного ужина, чувство голода у него еще не проснулось.

  – Практически все, что от меня требовалось. – С гордостью ответил Сташинский и, не дожидаясь наводящих вопросов, продолжил. – Я узнал, что Лев Ребет проживает вместе с женой по адресу Окамштрассе 12 в пятиэтажном одноподъездном доме на третьем этаже. На каждом этаже расположено по три квартиры. Входная дверь в подъезд закрывается на ключ, который имеется у каждого из жильцов. Почти ежедневно утром к 10 часам на трамвае Љ 21 он ездит на работу в редакцию газеты «Украинский самостийник», расположенную на площади Карплац 8. Вход в подъезд свободный, потому что в этом здании есть еще несколько административных контор и коммерческих представительств. Периодически в рабочее время он посещает штаб-квартиру украинского центра на улице Дахауэрштрассе. Там он появляется не часто и не долго по времени, видимо, по мере надобности. Обычно туда он ходит пешком, потому что расстояние между редакцией и штаб-квартирой не более одного километра. Еще по четным дням он читает лекции в Украинском свободном Университете, расположенном по улице Пинценауерштрассе дом 15. Это достаточно далеко от Карплац, поэтому он ездит туда либо на трамвае, либо на такси. Обычно обедает в кафе рядом с отелем «Грюнвальд», это напротив редакции. Иногда после обеда, прохаживается по набережной Кегльмюльбах-канала, но недолго, минут пятнадцать-двадцать, не более. Охраны с ним нет. В вечернее время из дому не выходит. За время наблюдения я ни разу не видел, чтобы он с кем-то встречался на нейтральной территории. По магазинам сам не ходит. Во время передвижений старается избегать мертвых зон и многолюдных мест. Другими словами, при всей его публичности ведет, можно сказать, затворнический образ жизни.

  – Очень хорошо, Йозеф, – Демон задумчиво поднял к потолку глаза и нервно почесал подбородок. – Очень хорошо.

  – Какое будет следующее задание? – улыбаясь, спросил Богдан, глядя на изменившегося в лице куратора.

   Он был доволен, что Сергей не задал ему ни одного дополнительного вопроса и не высказал ни одного замечания. Подобная реакция руководителя говорила о том, что с этим заданием он успешно справился.

   Демон загадочно посмотрел на Сташинского и на выдохе тихо произнес:

  – А следующее задание у тебя будет не простое – нужно убить Ребета.

   Богдан от неожиданности невольно закашлял.

  – Как убить? – не своим голосом спросил он. – А почему я?

  – А кто? – резко оборвал его Демон. – Ты думаешь, для его ликвидации мы привлечем весь личный состав 13 отдела ПГУ? Нет уж брат, такие мероприятия проводятся с минимальной степенью огласки, а значит, для его проведения будет задействовано минимум сил. – Он сделал паузу и, бросив на Богдана недовольный взгляд, добавил. – Тем более, что эту задачу нашему Руководству поставил лично Никита Сергеевич Хрущев и мы обязаны ее выполнить.

   Сташинский сидел неподвижно и не моргающим взглядом смотрел в одну точку. Он, человек, который за всю свою жизнь, не убил даже воробья, должен был совершить самое страшное преступление из тех, какие придумало человечество.

  – Ты что, против? – многозначительно спросил Сергей, выводя его из состояния ступора.

   Богдан в этот момент понимал, что отказаться от выполнения задания не имеет права, иначе, его самого не оставят в живых. Это была та редкая ситуация, когда не бывает другого выхода. Он, не двигаясь, сидел в кресле и как школьник засунул руки под бедра. В этот момент он отчетливо слышал удары собственного сердца и от этого, у него пересохло во рту. Дрожащими руками Богдан налил себе полстакана водки и залпом его осушил.

   Сергей, едва сдерживая напряжение, не моргая, смотрел на своего коллегу. В этот промежуток времени он лучше других понимал, что сейчас решалась не участь Льва Ребета, решение об его ликвидации было принято. В этой комнате решалась судьба даже не Сташинского, а его самого, как главного организатора этой кровавой операции. Поэтому возможный отказ Богдана от выполнения задания автоматически ставил крест и на его карьере.

  – Пойми, Йозеф, меня правильно. – Сергей старался говорить спокойно, придавая своему голосу отеческий тон. – В каждом из нас дремлет потенциальный убийца, только не все мы это осознаем. Довольно часто мы подавляем в себе желание уничтожить тех, кто мешает нам жить. В конце концов, враги, которые портят нам существование, могут оказаться сильнее, изворотливее, хитрее. Могут опередить и первыми нанести удар. Это война, незримая, но в тоже время жестокая война.. А на войне солдат получает приказ и он обязан его выполнить. И не важно где отдают этот приказ, в окопе, на плацу перед строем, в кабинете или в гостиничном номере. Солдат должен выполнить приказ без малейших колебаний и отказаться ты не можешь, праватакого не имеешь. Это в армии за не выполнение приказа тебя могут разжаловать, отправить служить в какой-нибудь богом забытый гарнизон. В нашей системе все по-другому. У нас методы воспитания иные и меры наказания тоже.

   Дальше развивать эту тему не было смысла. Сташинский понимал, что его отказ равносилен смертному приговору.

  – Когда я должен это сделать? – после затянувшегося молчания обреченно произнес Богдан.

   Демон облегченно выдохнул из легких воздух и обмяк в кресле.

  – Не торопи события. – Снисходительно улыбнулся он и наполнил рюмки. – Тебе еще придется несколько раз выехать в Мюнхен для того, чтобы определиться, когда и в каком месте лучше организовать ликвидацию объекта. А мы тем временем подберем тебе надежное оружие. Сам понимаешь, обычный пистолет или нож здесь не подойдет. Ребета нужно будет убрать так, чтобы на месте убийства не осталось никаких улик. Нам нужно все обставить таким образом, чтобы для полиции его смерть выглядела, как естественная, а для бандеровского крыла ОУН, как загадочная. Тогда между ними усилятся внутренние противоречия и начнется междоусобная война.

  – Вы об этом уже говорили. – Буркнул в ответ Сташинский и, взяв себя в руки, добавил, – Можете не сомневаться во мне. Я сделаю все так, как нужно.

  – Вот и замечательно. – Удовлетворенно произнес Сергей и демонстративно поднял свою рюмку, предвкушая новый тост.

   Г Л А В А 10

   Прошло лето 1957 года. Сташинский еще три раза выезжал в Мюнхен и в начале сентября доложил о своей готовности к выполнению задания. Его душевные терзания очень быстро ушли на второй план и немаловажную роль в этом сыграла Инге. Богдан испытывал к ней не просто любовь, он находил в этой хрупкой ничем не приметной девушке источник своих внутренних сил и вдохновения. Их отношения развивались настолько стремительно, что скрывать их становилось все сложнее и сложнее. Инге стала периодически оставаться у него на ночь. Вместе они проводили все свое свободное время и от этого, с каждым днем Богдану становилось все сложнее лгать любимой девушке. Двойная жизнь его угнетала, но открыться ей он не решался. Единственное, что сдерживало Богдана признаться ей – это не ответственность перед своим руководством за разглашение государственной тайны, а боязнь навсегда ее потерять. Вместе с тем, Инге и не провоцировала его на откровенность. Она никогда не интересовалась его работой, частые отъезды в командировки воспринимала, как должное и никогда не расспрашивала о прошлой жизни. За это в глубине души Богдан был ей очень благодарен. Такие отношения позволяли ему быть с ней искренним. Хотя однажды ему все же пришлось солгать девушке. Как-то раз, когда Инге осталась у него ночевать, утром, во время завтрака, она как бы, между прочим, сказала:

  – Ночью ты говорил во сне.

   Богдан поднял на нее удивленные глаза:

  – И что же я говорил?

  – Я не поняла. – Отмахнулась девушка, намазывая маслом кусочек хлеба. – Ты говорил не по-немецки.

   Она не требовала от него ответа, не просила пояснений, она просто констатировала факт и не более того.

   Сташинский на несколько секунд онемел от неожиданности, не зная, что ей ответить. Но, затем, совладав с собой, изо всех сил стараясь казаться беззаботным, сказал:

  – Ничего удивительного, мне приснилась мама. В детстве она разговаривала со мной исключительно по-польски, старалась, чтобы я свободно говорил на двух языках. Поэтому иногда, когда я вспоминаю детство, то начинаю вновь думать по-польски. Пусть тебя это не шокирует.

   От этой вынужденной лжи, Богдану стало стыдно перед Инге и он решил сменить тему:

  – Хочешь, я сегодня сам приготовлю ужин?

  – Нет, Йозеф. – Инге положила ему на руку свою ладонь и улыбнулась, – ты забыл, что завтра воскресенье, а на выходные я уезжаю к родителям. Поэтому сегодня ты будешь ужинать без меня.

   Она не почувствовала никакой фальши в словах Богдана, ему она всецело доверяла и он пока этим успешно пользовался. Однако, бесконечно так продолжаться не могло и настоящие испытания им предстояло еще пройти.

   Однажды дождливым октябрьским утром Демон вызвал Сташинского на конспиративную квартиру. Богдан прекрасно понимал, какой разговор ему предстоит, он давно ждал этого момента, но все же надеялся, что это произойдет не так скоро.

   Как всегда он прибыл на место встречи без опоздания и был искренне удивлен, увидев там Сергея Демона в присутствие незнакомого человека.

  – Знакомьтесь, Йозеф, это наш коллега из Москвы. – Представил он гостя и, увидев смущение на лице своего подопечного, пояснил, – Федор Степанович сотрудник нашего оперативно-технического Управления. Он специально прибыл сюда, чтобы встретиться с тобой.

  – Добрый день. – Сухо произнес гость и протянул Богдану свою маленькую, как у ребенка ладошку.

   Сташинский с недоверием посмотрел на этого человека, который никак вписывался в образ тех чекистов, с которыми ему приходилось иметь дело ранее. Перед ним стоял мужчина лет 40-45, ростом ниже среднего, щуплый с абсолютно лысой головой и круглых в металлической оправе, очках. Его внешность можно было бы назвать серой, если б не проницательные и выразительные глаза.

   Пожав руку незнакомцу, Богдан прошел в комнату и уселся в кресло, не дожидаясь приглашения. На конспиративной квартире он чувствовал себя, как дома, поэтому и держал себя с московским специалистом, как хозяин положения.

   Столичный гость оказался не очень разговорчивым и сразу перешел к делу. Он вытащил из-под стола небольшой металлический чемоданчик и, открыв его, развернул содержимым к Богдану. В нем находился небольшой цилиндр из белого металла, напоминающий крупную авторучку, диаметром не более двух сантиметров и длиной около десяти сантиметра.

  – Это Ваше оружие, – произнес он, обращаясь к Сташинскому, – В качестве патрона здесь заряжена пластиковая ампула с синильной кислотой, этот яд не имеет ни цвета, ни запаха, поэтому будьте предельно осторожны. Суть его заключается в том, что при выстреле, яд превращается в струю газа. Его пары при вдохе попадают в легкие, в результате чего артерии, подводящие кровь к мозгу, моментально парализуются, вызывая у жертвы своеобразный тромбоз. Смерть в этом случае наступает в течение минуты, максимум полторы. Затем яд улетучивается, не оставляя никаких следов в организме. Практически человек умирает от инсульта или инфаркта.

  – И как пользоваться этим оружием? – спросил Сташинский, рассматривая цилиндр.

  – Все очень просто, – продолжал тот, – Вам нужно направить этот предмет прямо в лицо объекту и нажать вот на эту кнопку. – Он показал пальцем на крохотный спусковой крючок. – Желательно, чтобы расстояние между вами и жертвой было не более полуметра. Сам пистолет не перезаряжается, он одноразовый, поэтому, после его использования, вам необходимо от него срочно избавиться, но так, чтобы потом его никто не обнаружил.

  – Я это понял, – ответил Богдан, – Но у меня есть один вопрос, точнее два.

  – Слушаю Вас, – поправил очки специалист.

  – Во-первых, как быть мне, если вдруг невольно сам вдохну этот газ?– Сташинский посмотрел на собеседника и скрестил руки на груди.

  – Мы предусмотрели такой вариант, – улыбнулся Федор Степанович, – За несколько минут до операции Вам необходимо принять вот эту таблетку. – Он протянул Богдану маленькую упаковку, а затем, достав вторую, продолжил, – А вот эту таблетку примите сразу после выполнения задания. Это противоядие, которое позволит Вам остаться невредимым. Оно расширит Ваши кровеносные сосуды и обеспечит дополнительный приток крови.

   Он посмотрел на Сташинского и, убедившись, что тот остался удовлетворенным ответом, спросил:

   – А какой второй вопрос?

   Богдан по-мальчишески почесал затылок и, для надежности посмотрев на Демона, неуверенно произнес:

  – А если этот пистолет не сработает или газ не подействует на объекта. Как быть мне в этой ситуации?

  – Это исключено. – Категорично заявил гость. – Мы проверяли действие этого оружия на собаках, эффект стопроцентный. Так что, не беспокойтесь.

  – Уже не беспокоюсь. – попытался улыбнуться Сташинский и, обращаясь к непосредственному куратору, спросил, – Когда мне выезжать?

  – Желательно завтра. – Ответил столичный специалист, не обращая внимания на то, что вопрос был задан не ему. – Период действия газа всего десять дней, поэтому вам следует поторопиться. Времени осталось совсем мало.

  – Тогда еще один вопрос. – Сташинский вновь обратился к Демону. – Меня кто-то будет страховать?

  – Нет. – Отрезал тот, – В случае провала, ты должен немедленно вернуться в Берлин.

   Этот ответ удовлетворил и даже успокоил Богдана. Он догадывался, как обычно поступают с ликвидаторами в случае провала. В его положении, ему не дали никакого оружия для того, чтобы покончить с собой в случае неудачной ликвидации, а также вселили небольшую уверенность в том, что его не уберут, по крайней мере, до возвращения в Берлин.

  – И все же, не торопитесь приступать к делу.– Остановил Сташинского московский гость, – Думаю, будет не лишним, если мы опробуем это оружие на практике.

   «Москвич» быстро соорудил из газеты «мишень», прикрепил ее кнопкой к стене и предал Сташинскому аналогичный пистолет.

   Богдан автоматически взял в руки холодный металл, но остался стоять как вкопанный, не зная, что делать с ним дальше.

  – Не бойтесь, не отравитесь, – засмеялся технарь, – сейчас в ампуле простая вода. Поднимите оружие на уровень лица возможного объекта и спокойно стреляйте.

   Сташинский нажал на спусковой механизм, раздался легкий хлопок, и на газете тот час образовалось темное мокрое пятно, диаметром около 20 сантиметров.

   – Ну, вот видите, все предельно просто. – Воскликнул столичный гость.– А вот теперь, пожалуй, все. Удачи Вам и помните, что срок действия яда ограничен.

   Г Л А В А 11

   9 октября 1957 года Сташинский по документам на имя Зигфрида Дрегера вылетел из аэропорта Темпельхоф, расположенного в Западном Берлине, в Мюнхен. Оружие он упаковал в колбасную упаковку и спрятал в коробочке для бутербродов. Из вещей при нем был только дорожный портфель. Прибыв на место, Богдан поначалу не хотел останавливаться в «Грюнвальде». Там его лицо наверняка примелькалась вышколенной отельной прислуге. С другой стороны, в отеле он успел досконально изучить планировку, ходы и выходы, укромные местечки, «черные» лестницы. Кроме того, из окон номеров вся площадь Карлплац раскрывалась, как на ладони. Словом, Сташинский решил ничего не менять. Ему очень хотелось поскорее закончить это дело. Задерживаться надолго в Мюнхене не входило в его планы. В Берлине его ждала Инге и, в этот день, он старался думать только о ней, чтобы не оставаться наедине с тягостными мыслями о предстоящей ликвидации.

   Утром 10 октября с девяти часов утра Сташинский прохаживался по площади, ожидая приезда Ребета к месту работу в редакции «Украинский самостийник». Погода в этот день была не для прогулок. Прошедший ночью дождь оставил после себя множество луж, которые доставляли прохожим очевидные неудобства. Порывистый ветер срывал не только пожелтевшую листву с деревьев, но и шляпы с редких прохожих, праздно болтающихся по улицам в этот унылый день. Богдан, подняв воротник плаща, стоял под навесом сувенирного магазина и всматривался в лица всех пассажиров, выходивших из трамвая. Правой рукой он придерживал за пазухой пистолет, завернутый в газету. Его трясла мелкая дрожь, то ли от сырой погоды, то ли от волнения, которая нарастала с каждой минутой. Периодически он посматривал на часы, но Ребета все еще не было и это его волновало еще больше. Когда стрелки часов показали без четверти одиннадцать, он понял, что ждать объекта уже нет смысла. Богдан вернулся в номер гостиницы и, не снимая плаща, рухнул на кровать.

   Вечерняя прогулка возле штаб-квартиры ОУН также не увенчалась успехом.

  На следующий день, после долгого и бесполезного наблюдения за редакцией из окна номера, он вышел на площадь. В это время, возле подъезда стояли автомобили такси в ожидании клиентов. Он не торопясь, сел в ближайшее из них и сказал водителю:

  – К украинскому университету, пожалуйста.

   Подъехав к зданию, он расплатился с таксистом, но не стал заходить в помещение, а перешел на противоположную сторону улицы и сел в кафе, чтобы оттуда наблюдать за центральным входом в университет. Ждать пришлось достаточно долго. За это время Богдан успел выпить две чашки кофе и просмотреть свежие газеты. Только после обеда оттуда стали выходить студенты. Стоя у входа, молодые люди беззаботно смеялись и что-то бурно обсуждали. Невольно Сташинский вспомнил свои студенческие годы, так неожиданно и болезненно прерванные сложившимися обстоятельствами. На душе вдруг стало грустно и тревожно. « Как недавно и как давно это было, словно все было не со мной». – Подумал он. Не успел он отойти от прилива меланхолии и ностальгии, как в дверях главного входа появилась грузная фигура профессора. Ребет, как обычно, не оглядываясь по сторонам, быстрой походкой поспешил к трамвайной остановке. Сташинский бросил на стол несколько марок и вышел из кафе. Как правило, после занятий Ребет всегда возвращался сразу домой, это Богдан установил еще во время предыдущих наблюдений за ним. Его квартира находилась относительно далеко от университета, трамвай обычно следовал к его дому около двадцати минут, поэтому Сташинский решил опередить его и, вновь поймав такси, поехал на улицу Окам. Через вход со двора он вошел в подъезд и на лестничной площадке между вторым и третьим этажами стал ждать свою жертву.