Текст книги "Судьба ликвидатора (СИ)"

Автор книги: Евгений Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

   Богдану его лицо сразу показалось знакомым, он точно раньше видел его в институте, но парень при появлении Сташинского в отряде сделал вид, что они не знакомы.

  – Кажется, я его видел в нашем институте, но не помню, на каком факультете он учится.

  – Учился. – Поправил его Орест, многозначительно подняв указательный палец вверх. – Это Михайло Стахур. Его уже второй год ищут вся милиция и МГБ-шники Львова.

  – И чем же он так «прославился»?

  – А тем, что с пятнадцати лет воюет в нашем отряде. На его щиту уже девять предателей, которых он лично отправил в мир иной. Но не за эти дела его ищут краснопузые. Этот герой сделал то, что не смогли сделать многие наши опытные соратники, он убил Ярослава Галана. Слышал во Львове о таком писаке?

  – Конечно, слышал. – Удивился Богдан, хотя изображать удивление ему не было нужды. Он резко почувствовал мощный прилив адреналина от услышанного. Задание, которое отработал ему Ситниковский и ради, которого он бросил учебу в институте, фактически было выполнено, причем без особых усилий и комбинаций. Однако, Сташинский сдержал свои эмоции и продолжил, обращаясь к командиру. – Во Львове это событие очень бурно обсуждалось, даже у нас в институте. Но я слышал, что милиция уже задержала несколько человек, обвиняемых в убийстве?

  – К сожалению, да. – Понуро ответил Орест, – Это все наши товарищи. Каждый из них пытался уничтожить этого гнусного мерзавца, но все же окончательную точку в этом деле поставил именно наш Михайло. Он умудрился сзади размозжить голову этому предателю, а потом, пока тот еще был жив, добил его тем же топориком. Очень мужественный парень. – С восхищением констатировал он.

   Боевик задумчиво посмотрел на товарищей, сидящих возле костра и через минуту, вспомнив о Богдане, продолжил.

  – Извини, задумался. – Усмехнулся он. – Так вот, к чему я веду. Стахуру появляться во Львове не безопасно, как и любому из нас. А вот тебя там наверняка еще никто не ищет. Поэтому нам может понадобиться, чтобы ты съездил в город, кое-что передать нашим людям и получить новые задания.

  – Это с радостью, – оживился Сташинский, – Честно сказать, я уже занудился сидеть здесь без дела.

   Так, через два дня Богдан оказался во Львове, где встретился с капитаном Ситниковским. Чекист остался очень довольным результатом работы нового агента. Тот сообщил не только о местонахождении главного подозреваемого в убийстве Ярослава Галана, но и сообщил еще о месте расположения диверсионной группы и их конспиративной квартире во Львове. Это был первый успех будущего чекиста.

   Прощаясь с молодым информатором, Ситниковский, не скрывая своей радости, сказал:

  – Ну, что ж Богдан, я доволен твоей работой и обещаю, ты скоро вернешься назад в город.

  – Скорей бы. – Застенчиво улыбнулся парень и спросил.– А может, мне и не стоит возвращаться в отряд?

  – Ну, да.– Наигранно возмутился оперативник, – А банду кто будет ликвидировать? Если ты к утру не вернешься, то этим их только спугнешь. Тогда они точно бросят свой схрон и переберутся в другое место. В этом случае, искать их придется очень долго.

   Сташинский тяжело вздохнул.

  – Что еще от меня требуется?

  – Сущий пустяк. – Капитан протянул Богдану маленький пакетик.– Вот тебе снотворное. Послезавтра, когда будешь кормить своих новых «товарищей», – он улыбнулся, произнося последнее слово, – обязательно высыпи порошок в чайник, только сам не пей. Когда они уснут, мы и возьмем всех вместе тепленькими. Относительно тебя разыграем сцену твоего бегства, за это, не волнуйся.

   Он потрепал парня по плечу и сказал:

  – А теперь иди и жди нас через два дня.

   В назначенный день, когда боевики должны были вернуться с очередного рейда, Богдан колдовал возле костра. Каша уже была готова и он повесил на огонь самый большой котел с водой, зная пристрастие здешних обитателей к вечернему чаепитию.

   Уже на закате, боевики, плотно поужинав, перешли к традиционному чаю. Однако, выпив по одной кружке, ни у одного из них не появилось признаков сонливости. Они мирно закурили, обсуждая итоги прошедшего дня.

   Шло время, а бойцы все не засыпали, однако их голоса становились все тише и тише. Снотворное почему-то действовало на них очень слабо. « Боже, какой я идиот, – про себя разозлись Богдан. – Мне же Ситниковский сказал развести снотворное в чайнике, а я высыпал его в котел. Получилась слабая концентрация. – Сташинский еще раз посмотрел на боевиков, продолжающих общаться между собой. – Придется что-то думать, исходя из сложившихся обстоятельств».

   Только к наступлению темноты, их голоса утихли, но чувствовалось, что глубоким сном они пока не охвачены, а находятся в полудреме. Ждать дальше не было смысла, костер постепенно затухал, и безлунная ночь постепенно окутывала лагерь непроглядной темнотой. В этот момент, убедившись, что бойцы уже не в состоянии себя контролировать, Богдан вытащил из очага тлеющую головешку и сделал ею три вращательных движения. Тем самым, давая знак, о начале захвата. К его удивлению, всего через несколько секунд вокруг костра, как из под земли, совершенно беззвучно выросли фигуры автоматчиков, среди которых Богдан сразу узнал Ситниковского. Он резко вскочил с места и побежал его сторону, чтобы кто-то из солдат случайно не выпустил ему в след автоматную очередь. Дальше, все произошло молниеносно, без единого выстрела и сопротивления. При задержании Сташинскому дали возможность бежать, а остальные оказались в руках чекистов. Так и не поняв, что с ними произошло. Однако бандеровцы вряд ли поверили в удачу новичка, благополучно вырвавшегося из этой засады.

   С этого момента дорога Богдану Сташинскому к прежней жизни оказалась закрытой.

   Спустя время, после нескольких суток скитания по лесам, он вновь появился во Львове, для того чтобы встретиться с Ситниковским.

   Они сидели на явочной квартире в старом доме недалеко от Краковского рынка. Это место города всегда было достаточно оживленным и там легко можно было затеряться в толпе.

  – Еще раз, большое спасибо, тебе за помощь в поиске убийцы Ярослава Галана и задержании всей банды. – Почти официально произнес капитан госбезопасности, приглашая Богдана присесть. – Они все арестованы и уже дают показания. Представляешь, какой гнидой оказался этот гаденыш, я, имею ввиду, Стахура. Через знакомых он втерся в доверие к Галану, сославшись на то, что пишет стихи и нуждается в творческой помощи известного писателя. У Ярослав Александровича даже мысли не возникло, что этот щенок собирается его убить. Тот несколько раз приходил к писателю, даже поздними вечерами и он ни разу ему не отказал. А в ту роковую ночь, Стахур сзади десять раз ударил его гуцульским топориком по голове. Я не понимаю, откуда в 19-летнем юноше столько жестокости. И самое главное, не могу понять, за что они уготовили ему такую страшную смерть? За то, что его произведения не нравились Римской католической церкви? Не знаю, как кто, я никогда не смогу найти оправдания их злодеяниям.

   Капитан отвернул лицо в сторону. Богдан увидел, как на его щеках резко заиграли желваки. Дав возможность ему успокоиться, Богдан все же набрался храбрости и спросил:

  – А что с моими родными, с моей сестрой?

  – С ними все в порядке. – Улыбнулся Ситниковский, приходя в себя и, поняв подтекст заданного вопроса, добавил. – Все живы, здоровы, и, как прежде, дома. Мы их даже не допрашивали.

   Богдан сделал облегченный вздох, в этой ситуации его больше всего волновала судьба сестры Марички, чем его собственная. Ведь она фактически была членом подпольной группы, которую разгромили, благодаря его непосредственному участию. Но не только это волновало его в тот момент, он долго не решался задать свой главный вопрос. После не большой паузы, он все же спросил:

  – А что теперь будет со мной? Как я понимаю, после такого продолжительного отсутствия, вернуться в институт мне уже не суждено?

  – Ты правильно понимаешь, Богдан. – Ситниковский подошел к окну и стал спокойно поливать из лейки стоявшие на подоконнике цветы. – Но это не значит, что ты нам больше не нужен.

  – Я опять должен куда-то внедриться и что-то узнать? – с напряжением в голосе спросил Сташинский. – Но как у меня это получится, если пути к прежней жизни у меня оказались отрезанными.

   Ситниковский повернулся к нему лицом и спокойно улыбнулся.

  – Я никогда не сомневался, что ты очень смышленый парень.– Он вернулся к столу и достал из кармана пачку «Казбека».– Я предлагаю тебе, не просто что-то узнать, а поучаствовать в сложных чекистских операциях по ликвидации бандформирований националистического подполья.

   Это предложение вызвало у Богдана нескрываемый интерес. Юношеский романтизм в нем еще не угас, поэтому ему не на шутку захотелось испытать себя в погонях, схватках с бандитами, стрельбой и всем тем, что он когда-то видел в кино, но не успел попробовать в реальной жизни. Тем более, что, побывав в отряде УПА, он не испытал к националистам никакого сочувствия или понимания. Наоборот, там он столкнулся с тем, что боевики с особым упоением рассказывали друг другу о том, как расправлялись с безоружными колхозниками и какие изысканные пытки придумывали, издеваясь над ними. При этом, они особо смаковали эпизоды, повествуя друг друга о страшных муках своих жертв. Слышать об этом Богдану было крайне не приятно и даже жутко.

  – С большим удовольствием, Иван Андреевич. – Впервые за весь разговор улыбнулся Богдан. – Что от меня требуется.

  – Пока ничего. – Капитан зажег спичкой папиросу, и, сделав несколько затяжек подряд, продолжил, – Для начала, ты должен забыть свою фамилию, отныне ты не Сташинский, а Морозов. Извини, но так нужно.

   Не дожидаясь реакции Богдана, он вытащил из портфеля новенький паспорт и протянул его парню.

  – Дальше, я познакомлю тебя с твоим будущим куратором, который будет тебя готовить для участия в мероприятиях. Тебе придется пройти под его руководством курс боевой подготовки, и только потом тебя определят в спецгруппу.

  – А что за спецгруппа? – с интересом спросил Богдан, рассматривая свой новенький паспорт.

  – В нашей системе сейчас используют группы, для выведывания дислокации отдельных отрядов УПА, а также лиц из числа местного населения, оказывающих им содействие. Группы достаточно надежные, хотя и состоят из бывших бандеровцев, которые в разное время и по разным причинам перешли на нашу сторону. В каждой группе есть один-два штатных сотрудника МГБ для контроля и координации действий. Так что, скучно не будет.

  – А как же наше общение? Мы еще увидимся? – спросил Богдан.

  – К сожалению, нет. – Ответил Ситниковский с грустью в глазах. – В нашей системе, каждый занимается своим делом. Я вернусь к студентам, а тебя ждет долгая интересная жизнь, хотя и очень опасная.

   Г Л А В А 4

   Только к концу лета 1951 года Богдан попал в отряд особого назначения МГБ. За плечами остались изнурительные месяцы боевой подготовки в специальном лагере, где он вместе с новыми товарищами постигал азы подрывного дела, рукопашного боя и стрельбы из различных видов оружия. Это было интересно и увлекательно, однако, особую трудность составляла для него специальная подготовка, в ходе которой изучалась тактика действий отрядов, их идеология, задачи и приоритеты. В памяти нужно было держать множество фамилий и кличек бандеровцев и самое главное, нужно было запоминать, с какими событиями эти фамилии были связаны. Для Сташинского, который ранее не имел отношения к подполью, это вызвало серьезные трудности. Но он старался и, как в институте зубрил формулы, также старался запоминать наизусть всю ту информацию, которую давали ему инструкторы и преподаватели. В группу входило шесть человек, в основном это были бывшие бойцы УПА, перевербованные органами госбезопасности, а также кадровые военные, которые успешно зарекомендовали себя в борьбе с бандформированиями в частях Советской Армии и НКВД. В связи с этим, членам группы категорически запрещалось рассказывать друг другу что-либо о себе, дабы не провоцировать внутренний конфликт. Поэтому, общаясь между собой, они обращались исключительно по вымышленным именам или кличкам. Невзирая на возраст, Сташинский среди них заметно отличался способностью принимать правильные решения, видимо сказывалась его склонность к математике, которую он ранее изучал в институте. После сдачи последнего зачета его вызвал к себе руководитель курса подготовки.

  – Товарищ майор, курсант Морозов по вашему приказанию прибыл. – Доложил он, приложив руку к головному убору.

   – Проходи, Морозов и присаживайся. – Не вставая с места, указал хозяин кабинет на свободный стул возле приставного стола.

   Майор Филиппов Михаил Харитонович, возглавил курсы подготовки кадров МГБ, сразу после Победы. Сам он прошел всю войну в армейской разведке и имел за плечами богатейший боевой опыт, десятки раз он ходил за линию фронта и ни разу не имел, ни единого провала. Хотя внешне он мало отличался от обычных людей. Невысокого роста, худощав, с редкими, тронутыми сединой, волосами, тщательно зачесанными назад и невероятно худым лицом со впалыми щеками. На первый взгляд, он производил впечатление больного и слабого человека, но это было только первое впечатление. В стрельбе и рукопашном бое, с ним никто не мог соперничать, включая тех бывших фронтовиков, кто отличался, в сравнение с ним, атлетическим телосложением.

  – Богдан, – начал он, по-отечески обращаясь к Сташинскому. – По итогам твоей подготовки, мною принято решение назначить тебя старшим оперативно-боевой группы и отправить в распоряжение Управления МГБ по Волынской области. Тебе оказана высокая честь и я надеюсь, ты успешно справишься с возложенной на тебя задачей.

   От неожиданного предложения у Богдана выступили на лбу капельки пота и забегали глаза. Он убрал руки под стол, опасаясь, что они начнут предательски трястись. Сташинский не боялся ответственности, даже сама смерть его не пугала, о ней в тот момент он не думал. Начинающий боевик опасался, что отсутствие практического опыта не позволят ему проявить себя в должной мере на практике и оправдать доверие командования.

  – Ты не согласен с мнением руководства школы? – увидев нерешительность в глазах курсанта, строго спросил Филиппов. – Говори мне прямо, пока разговариваем в кабинете с глазу на глаз.

  – Никак нет, – выпрямился по стойке смирно Богдан. – Спасибо за доверие, товарищ майор.

   Филиппов посмотрел на него пристальным взглядом, а затем, немного смягчив тон, добавил. – Не волнуйся, и сядь на место. На первых порах, пока не оботрешься, никто тебя в свободное плавание не отпустит. Если что, ребята из группы подскажут, да и непосредственный командир отряда у тебя будет человек опытный, в прошлом один из руководителей службы безопасности УПА, но пусть тебя это не смущает. Он уже давно перешел на нашу сторону и не раз доказывал свою преданность нашему делу.

  – А как его фамилия?

  – Познакомишься с ним на месте, – не меняя выражения лица, ответил майор, – тем более, что его фамилия тебе ни о чем не скажет. В этом отряде, как и в отрядах УПА, все друг друга знают по кличкам. Кстати, ты теперь тоже будешь не Морозовым, а «Морозом». Так что, вживайся в новый образ. Завтра, когда получишь документы, мы вас отправим в Луцк. А пока отдыхай.

   Он пожал руку молодому сотруднику, не вставая из-за стола, и, склонив голову к документам, дал понять, что на этом их разговор закончен.

   Сташинский, отдав честь, щелкнул каблуками и вышел из кабинета.

   Так началась вторая жизнь бывшего студента математического факультета педагогического института Богдана Сташинского, а ныне бойца специальной боевой группы МГБ «Мороза».

   В отряде, он быстро заслужил авторитет среди новых товарищей и командования. По собственной инициативе, он придумал и опробовал на практике нетрадиционную, на тот момент, форму получения признаний от задержанных пособников бандитов. В отличие от некоторых своих коллег, которые использовали пытки и выбивание показаний, он создавал не хитрые комбинации, в результате которой человек, сам добровольно признавался в совершении преступления и выдавал своих сообщников, даже не подозревая о своем предательстве. Но признание руководством его успеха придет позже, а пока новоиспеченный командир специальной группы вышел на свое первое задание.

   Летним солнечным днем группа окопалась неподалеку от села Романово на окраине леса. Бойцы были одеты в форму УПА с «тризубами» в петлицах и вооружены немецкими автоматами. Они ждали автомобиль районного отдела НКВД, на котором должны были перевозить из Ковеля в Луцк задержанного в ходе чекисткой операции жителя городка Любомля – Заболотного Степана. Тот работал в районе почтальоном и подозревался органами госбезопасности в связи с местным проводом ОУН. Однако в ходе допросов, тот упорно молчал и никак не хотел ни в чем призваться.

   Богдан лежал на спине и, закинув руку под голову, беззаботно смотрел в небо, по которому еле заметно плыли белые облака. Боевой автомат, заряженный холостыми патронами, лежал рядом, напоминая о себе металлически холодом под свободной рукой. Он вспоминал свой дом, родителей, сестер, и на душе становилось тоскливо от сознания того, что все это осталось в прошлой жизни и не известно, сможет ли он когда-либо к ним вернуться назад. Вместе с тем, он ничуть не сожалел о своем выборе. Ему нравилась его новая работа, причем решающим фактором для него стали ни убеждения или коммунистическая идеология, сторонником которой он никогда не был, а некая романтика, уже не та юношеская, которая им овладела на первом этапе, а осознанная, наполненная смертельным риском и адреналином. Такая жизнь постепенно становилась его образом жизни и его сутью.

   От философских раздумий его отвлек звук мотора, исходящий откуда-то издалека.

  – Внимание! – скомандовал Богдан своим подчиненным и, привстав на колено, стал всматриваться в уходящую за горизонт ниточку грунтовой дороги. Наконец, там, где небо соединяется с землей, появилась маленькая точка, настойчиво приближающаяся к ним.

   – Всем рассредоточиться по квадрату. – Продолжил он, и залег за ствол дерева.

   Через несколько минут к тому месту, где группа организовала засаду, подъехал новенький автомобиль Газ-51 с металлической будкой вместо кузова без окон. Он внезапно остановился. Водитель попытался вновь завести мотор, но в ответ лишь пронзительно завизжал стартер, сотрясая от напряжения всю машину. Из кабины вышел пожилой сержант и, открыв капот, стал внимательно рассматривать то, что находилось внутри, при этом, не предпринимая никаких действий. Затем, он подошел к кабине, которая открывалась только снаружи, и, распахнув дверь, громко крикнул:

  – А ну-ка, мужики, помогите мне завести ее ручным стартером.

   Водитель отошел немного в сторону, давая возможность выйти из кабины своим товарищам.

   Когда все трое военнослужащих оказались возле машины, Богдан дал команду «Огонь» и мгновенно, почти без паузы, раздался треск автоматов, спугнувший всех ворон, сидевших на деревьях. Конвоиры, не успев снять свое оружие, тут же «замертво» упали на землю.

   Где-то далеко отозвалось эхо, путая шум выстрелов с небесным громом.

  – Оттащите трупы в лес, – громко крикнул Богдан, чтобы находившийся в будке человек, услышал его команду.

   После того, как подчиненные выполнили его приказ, Богдан заглянул в кузов. В дальнем углу, на полу, свернувшись калачиком, сидел пожилой мужчина. Его глаза были полны ужаса, разбитые губы, опухшие веки и запекшаяся кровь на щеках делали его не узнаваемым. Перед началом операции, Богдан видел его фотографию, но в нынешнем виде узнать в нем прежнего человека было не возможно. Его местами порванная одежда была вся в запекшихся пятнах крови, а руки связаны обычной веревкой.

  – Ты кто такой? – строго спросил он.

  – Степан. – Сразу ответил тот и привстал с места. – Степан Заболотный.

   Богдан окинул взглядом будку и произнес:

  – А где Залевский? – назвал он первую попавшуюся фамилию. – Его должны были везти в этой машине.

  – Не знаю я никакого Залевского. – Пожав плечами, ответил мужчина. – Меня одного сюда погрузили.

  – Ну что, наш или нет? – заглянул в будку один из бойцов.

  – Да нет, – с наигранным сожалением ответил Богдан. – По-моему нас дезинформировали. Это не Залевский.

  – Тогда что, уходим? – вновь спросил боец и, кивнув в сторону пленника, добавил, – А с этим, что будем делать?

  – Что, что. – Повторил Сташинский, – В расход его. Зачем он нам нужен. Его все-равно краснопузые найдут, а он нас им сдаст с потрохами. Зачем нам лишний свидетель.

  – В расход, так в расход. – С невозмутимым видом ответил солдат, и, махнув автоматом в сторону выхода, крикнул Заболотному. – Быстро вылезай. Хоть свежим воздухом подышишь перед смертью.

  – Хлопцы! – взмолился узник и встал на колени, – Нельзя меня в расход, я же свой. С самой войны воюю с Советами. И сейчас за меня многие поручиться могут.

   Богдан уже хотел выйти из машины, но, услышав последнюю фразу, остановился и, взглянув через плечо на мужчину, спросил:

  – И кто же за тебя поручится?

  – «Максим» я с ним последние пять лет работал вместе. У него спросите. – Он с надеждой посмотрел на Сташинского и добавил. – «Максим» – это Роман Кравчук проводник ОУН «Западно-украинских земель», спросите у него, он подтвердит.

  – Ну конечно, сейчас все бросимся искать «Максима». Он сегодня здесь, а завтра там. – усмехнулся Богдан, затем изобразив на лице смутно сомнение, добавил. – Пойдем лучше с нами, поговорим в другом месте. Не дай Бог, здесь еще кто-то появится.

   Он вытолкнул мужчину их будки, где его почти на лету подхватили другие члены группы. Оцепив живым кольцом Заболотного, они быстро пошли вдоль леса, где на опушке одиноко стояла полуразрушенная изба. Войдя в дом, в котором не было ни дверей, ни окон, Богдан усадил пленника на единственный уцелевший табурет, а сам присел на лавку возле полуразрушенной печи.

   Посмотрев по сторонам, он обратился к одному из своих товарищей:

   – Развяжи ему руки.

   В это время другие члены группы, рассредоточились возле окон, наблюдая за подходами к дому.

   Заболотный молча смотрел на Богдана, усиленно растирая руки, натертые грубой веревкой.

   – И так, для того, чтобы мы тебе поверили, ты должен написать фамилии тех подпольщиков, кто тебя знает в нашем округе, и каким образом ты был с ними связан. Как ты понимаешь, наша служба безопасности должна тебя проверить и если кто-то из указанных тобой лиц не подтвердит знакомство с тобой, мы тебя расстреляем.– Совершенно спокойно произнес Богдан.

  – А зачем писать? – удивился Заболотный, – Я и так могу все рассказать.

  – А мне больше делать нечего, как за тобой записывать или я должен все фамилии, названные тобой, в голове держать?

   Он вытащил из планшета затертую ученическую тетрадь, химический карандаш и протянул его пленнику.

   – Коль уж ты говоришь, что знаком с «Максимом», то пиши, где его сейчас можно найти и какими делами ты с ним был связан.– Богдан вытащил из кармана кисет и стал крутить самокрутку. – А потом, укажешь остальных. – Он зажег самодельную сигарету и, выпустив изо рта дым, добавил. – Если перечисленные тобой люди подтвердят, что ты честно боролся с Советами и, при этом, поручатся за тебя, мы примем тебя в наш отряд. Тем более, что дороги назад у тебя уже нет. Так что, пиши и старайся не упустить ничего. Сейчас твоя жизнь в твоих руках.

   Заболотный, почесав затылок, обмакнул губами карандаш и начал писать. Богдан, не сводя с него глаз, молча курил, не выпуская из рук оружия.

   Спустя полчаса, Заболотный протянул ему список подпольщиков УПА и карандаш.

  – Подпиши свою писанину. В Службе безопасности такой порядок. – Пояснил он и, получив долгожданную подпись, быстро спрятал тетрадь в планшет.

   Сташинский повесил на шею автомат, не торопясь, поправил на поясе ремень, и едва сдерживая эмоции, твердым голосом произнес:

  – А теперь, хлопцы, пора выдвигаться в отряд. Нам нужно вернуться до наступления ночи.

  – А что будет со мной? – осторожно подал голос Заболотный.

   Богдан осмотрел с головы до ног своего пленника и, погасив окурок о шершавую поверхность лавки, лениво ответил:

  – С нами пойдешь. Куда ж тебя теперь девать.

   Он встал с места и подошел к окну. Долго рассматривая подходы к дому, Богдан не поворачивая головы, тихо произнес, при этом, не обращаясь к кому-то конкретно:

  – Свяжите на всякий случай руки этому «патриоту». Так спокойнее будет.

   Один из бойцов поднял с пола недавно брошенную веревку и привычным движением быстро скрутил Заболотному руки за спиной.

   Сташинский осмотрел всех бойцов строгим взглядом и, убедившись в готовности группы к дальнейшему передвижению, махнул вперед рукой:

  Ну, с Богом. К лесу, бегом.

   Он грубо толкнул Заболотного в спину и сам поспешил следом за ним. В течение нескольких минут, преодолев расстояние от избушки до леса, он жестом подал команду перейти на шаг, и группа, выстроившись в колонну, след в след направилась вглубь бескрайней чащи. Около часа они шли молча, пока не вышли на залитую солнцем лужайку. После мрачной серости буковых зарослей, она показалась оазисом в пустыне, невольно ударив по глазам буйством красок летних цветов и обилием мирно парящих бабочек. Не сговариваясь и не произнося никаких команд, группа остановилась, чтобы осмотреться. Это было именно то место, где должны были развернуться основные события. Невольно у Богдана выступил пот на лбу и активно застучало сердце. Он прислушивался к тишине и до боли в глазах стал всматриваться в темноту окружающего леса. Однако, он так и не смог услышать или увидеть то, чтобы свидетельствовало об инсценированной засаде. « Неужели я в чем-то просчитался?» – подумал он и вытер рукавом пот со лба.

  – Нам нельзя сюда выходить. – Первым прервал молчание Заболотный и виновато посмотрел на Сташинкого.

  – Это еще почему? – вздрогнул от неожиданного вопроса Богдан и посмотрел на пленника таким взглядом, что тот невольно пригнулся.

  – Поляна хорошо простреливается, да и пения птиц я не слышу. – Немного осмелев, пояснил Заболотный, – Даже ворон на деревьях не видно.

  – Послушай меня, следопыт, здесь я командир и я решаю, куда и как нам идти.– Взял себя в руки Сташинский. Он с силой толкнул мужчину вперед и группа двинулась дальше.

   Когда они подошли к центру лужайки, даже для Богдана неожиданно раздался незнакомый голос:

  – Стоять на месте и сложить оружие.

   Людей еще не было видно, но Сашинский, облегченно вздохнув, толкнул Заболотного с такой силой, что тот упал лицом вниз, а сам открыл огонь из автомата по верхушкам деревьев. В ответ со всех сторон раздались ответные автоматные очереди, заполняя все окружающее пространство дымом и едким запахом пороха. Богдан упал на землю, предусмотрительно вылив на одежду пузырек с красной жидкостью и замер. Через минуту, лежа неподвижно, он услышал голоса подошедших людей.

  – Кажется, все мертвы. – Сказал один из них. – Хотя, нет. Вот этот, по-моему, жив.

   Солдат, не скрывая удовольствия, поднял за шиворот Заболотного и для убедительности слегка пнул его ногой под зад.

  – Они меня взяли в плен. – Услышал Богдан дрожащий голос своего пленника. – Я простой почтальон и поддерживаю Советскую власть.

  – Разберемся. – Ответил один из мужчин густым басом.

  – Товарищ капитан. – Раздался другой голос, – Давайте проверим документы у убитых.

  – Проверяй, – ответил именно тот, кого назвали капитаном, – И сними планшет с того длинного.– Он указал рукой на лежавшего в траве Сташинского.

   Через несколько секунд Богдана кто-то грубо перевернул на спину и стащил с него армейский планшет. Он лежал неподвижно и даже не пытался открыть глаза, хотя ему очень хотелось посмотреть, как претворяется в жизнь его собственный сценарий. Через несколько минут, послышались удаляющиеся шаги, а еще через минуту, он открыл глаза.

   Кругом по-прежнему летали бабочки и ярко светило солнце, только не было вместе с ними Заболотного.

  – Все целы? – полушепотом спросил он, продолжая оставаться неподвижным.

  – Все. – Услышал он недовольный ответ одного из членов группы, – Но что-то наши товарищи не очень то, церемонились с нашими телами. Так отпинали меня сапогами, что я еле сдержался, чтоб не заорать.

   Боец встал с земли, потирая отбитые бока.

  – Зато все прошло натурально и правдоподобно. – Богдан встал на ноги, вытирая травой остатки краски, и скомандовал, – Быстро все поднялись и бегом к машине, хватит нам скитаться по лесам в пешем порядке.

  – Это, опять целый час идти лесом? – жалобно спросил один из солдат.

  – У тебя есть другие предложения? – возразил ему Сташинский, поправляя поясной ремень. – Или хочешь в этой форме нарваться на другой отряд МГБ?

  – Я пошутил. – Виновато ответил парень, отряхивая штанину от прилипшей травы.

   Г Л А В А 5

   Следующим утром, отдохнувший, гладко выбритый и одетый в новенькую военную форму Сташинский появился в кабинете своего непосредственного начальника подполковника Сиротюка. Хозяин кабинета был опытным чекистом, свою служебную деятельность в органах начал еще в середине 30-х годов, прошел всю войну и после ее окончания все эти годы продолжал работать в органах госбезопасности на Западной Украине. Ему неоднократно предлагали перебраться поближе к дому в Сумскую область, но спокойная жизнь была не для него. Для него война оставалась не завершенной, он продолжал чувствовать себя на передовой и требовал подобного отношения от своих подчиненных.

  – Ну, здравствуй, герой. – Вышел из-за стола подполковник и обеими руками пожал ладонь молодому сотруднику. – Ты даже не представляешь себе, какую информацию вчера выдавил из этого Заболотного. Тот так и не понял, что с ним произошло. Его признания не только изобличило его вину, но и дали нам надежду в самое ближайшее время ликвидировать всю бандитскую сеть в нашем районе. Молодец.

   Он по-отечески похлопал молодого сотрудника по плечу и, указав ему на свободный стул, сам сел в свое рабочее кресло. Сиротюк вытащил из стола пачку папирос «Герцоговина Флор» и, улыбнувшись, протянул ее Богдану. Тот осторожно вытащил из пачки одну папиросу и, с нескрываемым удовольствием поднес ее к носу, вдыхая ароматный запах элитного табака.

  – Кури, кури, – приободрил его начальник, – любимые папиросы Иосифа Виссарионовича, правда он ими свою трубку набивает, но табак отменный. Я сам их курю только по особым случаям.