Текст книги "Император Пограничья 8 (СИ)"

Автор книги: Евгений Астахов

Соавторы: Саша Токсик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 2

Первыми отреагировали деревья. По всему периметру Угрюма Светобой вспыхнул одновременно, словно кто-то зажёг сотни синих факелов. Пульсирующее свечение усилилось, превратившись в ровное сияние, предупреждающее о приближении смертельной угрозы. Я стоял на северном бастионе, наблюдая, как темная масса Бездушных растекается по полю перед укреплениями.

Классический штурм в виде попытки закидать защитников условно живым мясом – другого определения не подобрать. Никакой тактики, никакой координации, только безумный натиск плоти и когтей. Трухляки и Стриги смешались в единый поток, несущийся к нашим стенам. Они шли с трёх сторон – востока, запада и севера, но основная масса концентрировалась именно на моём участке.

Первые ряды тварей достигли линии ловушек. Волчьи ямы, замаскированные ветками и дёрном, проглотили десятки Бездушных. Острые колья на дне пронзали падающие тела, но твари не издавали ни звука – только хруст ломающихся костей и чавканье пробитой плоти. Следующие просто шли по телам собратьев, заполняя ямы трупами.

Рогатки из заострённых брёвен встретили вторую волну. Бездушные натыкались на них, распарывая животы и ломая конечности, но продолжали ползти вперёд даже с вывалившимися внутренностями. Некоторые застревали между кольями, дёргаясь в попытках освободиться, создавая дополнительные препятствия для идущих сзади.

– Огненные карманы, первая линия! – скомандовал я через амулет связи.

Земля между бастионами вспыхнула. Закопанная смесь нефти, смолы и измельчённой Дымянки превратила пространство в пылающий ад. Десятки Бездушных оказались в огненной ловушке. Пламя липло к их телам, проникало в раны от кольев, заставляло даже эти нечувствительные к боли создания метаться в агонии. Запах горелой плоти смешался с едким дымом Реликта.

Но их было слишком много. Своими телами они прокладывали дорогу через пламя, гасили огонь трупами, устилали путь для следующих волн. Я схватил «Трещотку» – тяжёлый пулемёт с ленточным питанием, установленный на специальном станке.

Штормовая спираль.

Мысленного усилия хватило, чтобы наложить заклинание на оружие.

Воздушные потоки закрутились вокруг ствола, готовые усилить каждую вылетающую пулю. Три минуты – именно столько продержится усиление на ранге Мастера. Я нажал на гашетку.

Пулемёт взревел, выплёвывая смертоносный поток свинца. Обычные пули, усиленные магией воздуха, пробивали шкуры Трухляков насквозь, разрывали особо прочные пластины Стриг. Каждый выстрел нёс в себе дополнительную кинетическую энергию, превращая стандартные боеприпасы в нечто гораздо более убойное.

Краем глаза я заметил, как на соседних бастионах вспыхивают похожие воздушные вихри. Надежда Кронгельм склонилась над пулемётным гнездом на северо-восточном бастионе, её изящные руки светились от магической энергии. Серебристые пряди в её тёмных волосах развевались от создаваемых ею воздушных потоков.

Хорошо, что я заранее обучил всех наших аэромантов этому заклинанию. Гораздо эффективнее усиливать огнестрельное оружие, чем пытаться бить по такой массе врагов атакующими заклинаниями. Даже профессор Карпов, несмотря на отсутствие боевого опыта, освоил технику – я видел его седую бороду среди защитников северо-западного бастиона, где он методично накладывал усиление на оружие стрелков.

– Восточный сектор, доклад, – произнёс я в амулет, продолжая косить наступающих.

– Держимся, воевода, – откликнулся Борис. – Давление среднее, ловушки отработали на треть.

– Западный сектор?

– Бывало и веселее, воевода, – сквозь грохот стрельбы донёсся до меня разухабистый голос Панкратова. – Почти заскучали!

– Южный сектор?

– Северные Волки в порядке, – голос Ярославы звучал слегка раздражённо. – Твари почти не лезут.

Я выпустил очередную ленту и перезарядил пулемёт, мысленно анализируя ситуацию. Слишком быстро. Скальд показывал мне картину всего несколько часов назад, а Бездушные уже здесь. Они должны были идти другим маршрутом, не просто с севера на юг, как обычно. Потому мой ворон и не заметил их раньше – летел по стандартному пути миграции, а твари обошли стороной. Их явно вела разумная и злая воля…

Перекрёстный огонь с трёх бастионов превратил пространство перед северным сектором в мясорубку. Равелины, вынесенные вперёд от основной линии обороны, добавляли свою долю смертоносного металла. Бездушные падали десятками, но на место каждого павшего приходили двое новых.

Некоторые твари прорывались сквозь огненный заслон и достигали стен. Трухляки цеплялись когтями за брёвна, пытаясь вскарабкаться наверх. Стриги использовали свои уродливые конечности как крюки, вбивая их между брёвнами частокола. Однако защитники были готовы. Василиса создавала каменные шипы прямо из стены, пронзая лезущих. Кто-то из бойцов орудовал алебардами, сбрасывая тварей вниз. Особо настойчивых встречали выстрелы в упор – головы Бездушных разлетались от близкого попадания усиленных магией пуль.

Я наблюдал, как сражаются мои люди. Гаврила на соседней позиции методично отстреливал Стриг из снайперской винтовки, целясь в ядро на груди. Евсей рядом с ним обеспечивал прикрытие из автомата, не давая тварям подобраться к стенам. Валькирии на северо-западном бастионе демонстрировали поразительную слаженность – Марья выцеливала особо опасные цели, а её подруги обеспечивали плотность огня по основной массе.

– Вторая линия огненных карманов! – скомандовал я, видя, что первая почти выгорела.

Новые участки земли превратились в пылающие котлы. Система работала – заставляла Бездушных скапливаться в определённых зонах, где их было легче уничтожать. Но я знал, что это только начало. Первая волна – всегда самая хаотичная и глупая. Настоящее испытание начнётся, когда придут Древние.

* * *

Марья прижала приклад трёхствольного штуцера к плечу, выцеливая очередную Стригу. Коренастая светловолосая девушка стояла на западной стене среди своих сестёр-Валькирий, методично выбивая самые опасные цели. Наложенное Леонидом Карповым заклинание ещё действовало – воздушные потоки обвивали стволы оружия, готовые усилить каждый выстрел.

Нажатие на спуск – и три пули одновременно вырвались из стволов. Усиленные магией воздуха, они пробили хитиновый панцирь Стриги насквозь, разнеся половину грудной клетки твари. Марья машинально переломила штуцер, выбросила гильзы и вогнала три новых крупнокалиберных патрона. Движения отточены до автоматизма – закрыть затвор, прицелиться, выстрелить.

Рядом сражались другие женщины отряда. Раиса, «улучшенная» в лабораториях Фонда, двигалась с нечеловеческой скоростью, успевая перезаряжать винтовку быстрее остальных. Марина Соколова, дочь бывшего десятника Стрельцов, вела огонь с холодной сосредоточенностью человека, которого нещадно муштровали с полной отдачей выполнять эту работу.

Марья невольно подумала о странности момента. Вот они, женщины, стоят на стенах рядом со своими мужчинами, братьями, отцами. Сражаются наравне, защищают общий дом. Три года назад, когда Бездушные забрали её Петра, она и представить не могла, что возьмёт в руки оружие. А теперь… Теперь каждый выстрел – это месть за погибшего возлюбленного, защита для тех, кто ещё жив.

Новая Стрига полезла по стене между бастионами, цепляясь когтями за брёвна. Марья не стала ждать, пока тварь поднимется выше. Три ствола говорили одновременно, и усиленные заклинанием пули практически снесли голову монстра. Труп рухнул вниз, сбивая нескольких Трухляков.

– Патроны кончаются! – крикнула кто-то справа.

Девушка обернулась. У Ольги из Дербышей оставалось всего десяток выстрелов. Но не успела Марья что-то ответить, как снизу донёсся крик:

– Боеприпасы! Принимайте!

По лестнице карабкались подростки с ящиками патронов.

* * *

В лаборатории Александр Зарецкий склонился над ретортами и колбами. Молодой алхимик работал в бешеном темпе – снадобья из Лунного покрова требовались прямо сейчас, пока маги ещё держали оборону. Каждая минута промедления могла стоить чьей-то жизни.

Серебристые стебли с чёрными листьями лежали на специальном подносе, излучая едва заметное свечение. Даже через толстые кожаные перчатки Зарецкий чувствовал покалывание – растение реагировало на его магический дар. Обычный человек получил бы ожоги от простого прикосновения.

Алхимик измельчил очередную порцию листьев специальным серебряным ножом. Обычная сталь окислилась бы мгновенно от контакта с таким концентратом магической энергии. Измельчённую массу он поместил в реторту с дистиллированной водой и начал медленный нагрев на спиртовке.

Температура – ключевой фактор. Слишком горячо – и активные компоненты распадутся. Слишком холодно – экстракция будет неполной. Зарецкий поддерживал ровно шестьдесят три градуса, ни больше, ни меньше.

В соседней колбе уже готовился стабилизатор из обычных трав. Без него концентрат Лунного покрова попросту сожжёт магические каналы выпившего. Александр смешивал экстракты нескольких растений в точных пропорциях, добавляя по капле раствор толчёной Эссенции.

Дверь лаборатории приоткрылась, впуская Анну Соболеву. Стройная блондинка несла новую партию Лунного покрова, собранного прошлой ночью.

– Сколько готово? – спросила она, аккуратно выкладывая растения.

– Двенадцать доз, – ответил Зарецкий, не отрывая взгляда от реторты. – Нужно минимум тридцать. По две на каждого боевого мага.

– Успеешь?

Алхимик лишь кивнул, переливая готовый экстракт в чистую колбу. Времени катастрофически не хватало, но выбора не было. Каждая доза снадобья повысит эффективность мага на треть, позволит дольше поддерживать заклинания, быстрее восстанавливать резерв.

Следующая порция экстракта была готова. Зарецкий смешал её со стабилизатором, добавил каплю мёда для вкуса и разлил по небольшим флаконам из тёмного стекла. Ещё две дозы готовы. Осталось шестнадцать.

Алхимик утёр пот со лба и взялся за новую порцию сырья. Снаружи доносились звуки боя – выстрелы, взрывы, крики. Но он не мог отвлекаться. Его битва происходила здесь, среди колб и реторт. И от её исхода зависело не меньше жизней, чем от меткости стрелков на стенах.

* * *

У склада боеприпасов царила организованная суматоха. Женщины и подростки образовали живую цепь, передавая ящики с патронами от арсенала к боевым позициям. Система, отработанная на учениях, работала как часы – каждый знал своё место и задачу.

Захар руководил распределением боеприпасов. Бывший слуга дома Платоновых и нынешний управляющий Угрюма проявил неожиданный организаторский талант, точно зная расход патронов каждого отряда и координируя поставки.

– Три ящика на северный бастион! – командовал он, получив запрос по амулету связи. – Два на северо-восточный! Валькириям отдельно десять коробок крупнокалиберных! Грузите на телегу Семёна!

Подростки шустро выполняли приказы старика. Возницы направляли лошадей к нужным участкам стены – это было куда эффективнее, чем таскать тяжёлые грузы на руках. У подножия каждого бастиона оборудовали временные площадки, где быстро разгружали боеприпасы.

Марфа, бывшая староста Анфимовки, организовала промежуточный пункт раздачи прямо у подножия стены. Когда у стрелков заканчивались патроны, они просто кричали вниз, и женщины подряжали дежурящих здесь же подростков таскать вверх по лестнице сумки с боеприпасами. Не самый элегантный способ, но в пылу боя – самый быстрый.

– Пулемётные ленты! Срочно! – пришёл запрос.

Захар мгновенно отреагировал:

– Митька, вези ленты на восточную стену! Две лошади, полный воз!

Гружёная телега помчалась к указанному месту. Подростки на ходу сбрасывали ящики у лестниц, откуда их подхватывали и несли наверх.

Вдруг раздался грохот – один из ящиков выскользнул из рук уставшего мальчишки и покатился вниз. Патроны рассыпались по земле. Женщины бросились собирать, не обращая внимания на испуганное ржание лошадей. Каждый патрон на счету.

– Осторожнее там! – крикнула Марфа, помогая собрать рассыпанное.

Но упрёков не было. Все понимали – дети делают непосильную для их возраста работу. И делают хорошо.

Работа кипела. Женщины подносили воду не только для питья, но и для пулемётных гнёзд – водяные рубашки «Трещоток» требовали постоянного пополнения. При интенсивной стрельбе вода в кожухах вокруг стволов быстро выкипала, и женщины таскали вёдра, доливая драгоценную жидкость прямо во время боя. Пар шипел из отводных трубок, но пулемёты продолжали работать благодаря этой незаметной помощи. Телеги сновали между складами и боевыми позициями. Старики готовили еду для смен – горячий чай и простая, но сытная похлёбка для тех, кто сможет ненадолго покинуть позиции.

И эта слаженная работа тыла была не менее важна, чем меткие выстрелы на стенах. Потому что без патронов лучшее оружие превращается в бесполезный металл. Без еды и воды бойцы теряют силы. Без перевязки раненые истекают кровью.

Каждый делал своё дело.

И Угрюм держался.

* * *

Я наблюдал за северным равелином через бойницу. Треугольное укрепление, вынесенное на пятьдесят метров вперёд от основной стены, сейчас напоминало осаждённый остров в море плоти и когтей. Деревянно-каменные стены содрогались под натиском Бездушных, но пока держались.

Внутри равелина, в защищённых казематах, десяток стрелков вёл непрерывный огонь. Узкие бойницы позволяли им оставаться в относительной безопасности, методично выкашивая наступающих. Я знал, что там сейчас творится – спёртый воздух, пропитанный пороховым дымом, звон в ушах от выстрелов, горячие гильзы под ногами.

– Северный равелин, доклад, – произнёс я в амулет связи.

– Держимся, воевода! – откликнулся старший группы. – Но твари лезут со всех сторон! Пытаются проломить западную стену!

Действительно, десятки Трухляков навалились на укрепление, долбили кулаками, рвали когтями. Стриги использовали свои мутировавшие конечности как тараны, методично разбивая внешнюю обшивку. Дерево трещало, камни крошились. Ещё немного – и они прорвутся внутрь.

– Всем магам северного сектора! – скомандовал я. – Огонь по площадям вокруг равелина! Расчистить пространство!

Первым откликнулся Тимур. Огненный шар величиной с телегу врезался в скопление Бездушных у западной стены равелина. Взрыв разметал тела, опалил хитин, на мгновение создал пустое пространство. Следом ударила Полина – ледяные копья пронзили десяток тварей, пригвоздив их к земле. Надежда Кронгельм создала воздушный молот, размазавший целую группу Трухляков.

Передышка длилась недолго. Новые волны Бездушных заполняли образовавшиеся бреши, лезли по трупам собратьев. Их было слишком много. Я видел, как трещит северо-восточный угол равелина под ударами особо крупной Стриги.

Пора было вмешаться лично.

Я сосредоточился, призывая доступную мне силу. Вокруг равелинов лежали тысячи гильз и пуль – весь этот металл ждал моей команды.

Металлический вихрь.

Мир вокруг откликнулся. В радиусе пятидесяти метров от равелина весь металл задрожал, поднялся в воздух. Гильзы, пули, осколки, даже ржавые гвозди глубоко в почве – всё превратилось в единый рой управляемых лезвий.

Я направил этот смертоносный поток на скопление Бездушных. Тысячи металлических фрагментов закружились в бешеном танце смерти. Они рвали плоть, пробивали шкуру и хитин, перемалывали кости. Гильзы, заострённые моей волей, протыкали глазницы. Пули крошили черепа. Осколки вспарывали животы.

Воздух наполнился чёрной кровью и обрывками плоти. Бездушные падали десятками, разорванные на куски металлическим ураганом. Даже эти нечувствительные к боли твари не могли игнорировать, когда их тела буквально разрывало на части.

Однако заклинание было весьма затратным по энергии. Контролировать такое количество объектов одновременно – всё равно что жонглировать тысячей ножей. Я почувствовал, как магический резерв разом просел на пятую часть, словно снег под весенним солнцем.

– Равелины, приготовиться к отходу! – приказал я, понимая, что долго мы не продержимся.

Металлический вихрь начал слабеть. Некоторые фрагменты падали, теряя магическую поддержку. Бездушные, почуяв слабину, усилили натиск. Западная стена северного равелина дала трещину по всей высоте.

– Отход по подземным ходам! – скомандовал я. – Группами по пять человек!

Защитники равелинов начали организованное отступление. Первыми уходили раненые и те, у кого кончились боеприпасы. Они спускались через люки в полу казематов, попадая в узкие тоннели, ведущие к основным стенам.

Оставшиеся продолжали сдерживать натиск, давая товарищам время. Сквозь боковую бойницу того укрепления я видел, как молодой боец – кажется, из недавних переселенцев – остался прикрывать отход своей группы. Он расстреливал Бездушных в упор, пока те ломились через пролом в стене и лишь после этого рванул к люку в полу.

– Все ушли! – донёсся его голос по амулету. – Активирую механизм!

Каждый подземный ход был оснащён системой обрушения – специальные подпорки, которые можно было выбить, заваливая туннель. Это не даст Бездушным прорваться следом за отступающими.

Грохот сотряс землю. Северный равелин просел, когда под ним обрушился туннель. Пыль поднялась столбом, на мгновение скрыв происходящее. Потом донёсся ещё один взрыв – восточный равелин активировал свои заряды.

Но что-то пошло не так с северным проходом.

– Человек под завалом! – взволнованный голос в амулете. – У самого выхода! Он жив!

Я сделал несколько шагов назад к краю стены и заглянул во внутренний двор бастиона. Там уже копали – десяток человек разбирали камни и землю. Из-под завала торчала рука в порванной форме.

– Осторожнее! – крикнул кто-то. – У него что-то с ногами!

Наконец вытащили. Молодой парень, тот самый, что прикрывал отход. Левая нога согнута под неестественным углом, белая кость пробила кожу. Правая рука безжизненно повисла – явный перелом. Без сознания, но дышит.

– В лазарет, живее! – скомандовал я.

Четверо подхватили раненого и понесли к Альбинони. Я проводил их взглядом, понимая – это только первая серьёзная потеря. И далеко не последняя.

С падением равелинов ситуация резко обострилась. Теперь Бездушные могли подойти вплотную к основным стенам. Мы потеряли важное преимущество – возможность встречать врага на дальних подступах. Хорошо хотя бы, что бастионы позволяли расстреливать пространство у самых стенах, нивелируя «слепые» зоны.

– Всем постам, – произнёс я в амулет. – Равелины пали. Готовьтесь к штурму основных стен. Это будет долгая ночь.

И действительно, новая волна Бездушных уже накатывала на наши укрепления, но теперь их не истребляли сразу с трёх сторон.

Настоящее испытание только начиналось.

Глава 3

С падением равелинов Бездушные хлынули к основным стенам. Я видел, как десятки Трухляков скапливаются у нашего частокола, пытаясь сломать его или взобраться вверх по стенам.

– Активировать оптическую башню! – скомандовал я.

На северном бастионе пришла в движение массивная конструкция. Каменная башня, похожая на помесь обсерватории и осадной машины, развернула свою систему зеркал. Телескопические штанги выдвинулись, настраивая фокусировку. В центре установки пульсировало несколько высоких саженцев Светобоя, их синеватое сияние усиливалось с каждой секундой.

Оператор – один из наших умельцев, обученный Грановским – крутил рукояти, наводя главное зеркало на скопление Бездушных. Десятки меньших зеркал улавливали свет Пустодрева, направляя его в центральную линзу. Воздух вокруг башни задрожал от концентрированной энергии.

А затем ударил луч.

Ослепительная полоса чистого синего света прорезала темноту. Там, где она коснулась земли, Бездушные вспыхивали как факелы. Трухляки превращались в пепел за секунды, их иссохшие тела не выдерживали концентрированной энергии Светобоя. Даже прочный хитин Стриг трескался и плавился под воздействием луча.

Оператор медленно поворачивал башню, выжигая широкую полосу в море монстров. Сотни тварей погибли в считанные минуты, их останки рассыпались чёрным пеплом. Воздух наполнился запахом горелой плоти и озона.

Но Бездушные адаптировались. Они начали рассредоточиваться, избегая плотных скоплений. Некоторые использовали трупы собратьев как щиты, продвигаясь под их прикрытием. И главное – луч мог работать только в одном направлении одновременно.

– Спринклерную систему, сектор два и три! – приказал я.

По верхнему краю стен зашипели трубы. Титановые резервуары, созданные моими руками, исправно подавали смесь. Мелкая морось окутала подступы к стенам – настойка Дымянки с добавлением серы.

Эффект проявился мгновенно. Бездушные, попавшие под распыление, дёрнулись и попятились. Дым от смеси жёг их ноздри, проникал в лёгкие, вызывая судороги даже у этих нечувствительных к боли существ. Трухляки метались, пытаясь выбраться из зоны поражения. Стриги издавали пронзительный скрежет, их дыхательные отверстия забивались едким составом.

Образовалась мёртвая зона шириной в десяток метров. Бездушные огибали её, сбиваясь в узкие коридоры между участками распыления. Это облегчало работу стрелкам – теперь они знали, откуда ждать атаку.

В этот момент на северный бастион приземлилась Ярослава. Воздушные потоки ещё клубились вокруг неё, медно-рыжие волосы развевались, металлические кольца в косе звенели. Серо-голубые глаза пылали гневом.

– Боярин! – она подошла ко мне решительным шагом. – Что за безумие? Мои Волки сидят на южной стене, где всего пара десятков Трухляков! А здесь настоящая мясорубка!

Я повернулся к ней, не прерывая наблюдения за полем боя:

– Северные Волки остаются в резерве. Это необходимо.

– Необходимо? – В её голосе звучала боль. – Прохор, я понимаю важность резерва. Но посмотри – твои люди истекают кровью! Молодые парни, которые месяц назад держали в руках вилы, а не автоматы. А мои Волки – профессионалы с десятилетним опытом – прохлаждаются в безопасности.

– Именно поэтому они в резерве, – спокойно ответил я, высвобождая руку. – Когда появятся нужда, например, Жнецы, именно твои люди станут остриём контрудара.

Ярослава стиснула зубы, её плечи напряглись:

– А если они не появятся? Если мы потеряем стены раньше? Прохор, я не могу… – она запнулась, подбирая слова. – Я никогда не посылала людей туда, куда не пошла бы сама. А сейчас сижу в безопасности, пока гибнут те, кого должна защищать. Посмотри – равелины пали, стены под ударом! Нужно бросить все силы!

Она была великолепна в своём гневе. Высокая, атлетичная фигура напряглась, готовая к действию. Примечательно, что в её голосе не было вызова – только искренняя мука командира, вынужденного бездействовать. Я понимал её чувства. В прошлой жизни сам не раз рвался в бой, когда долг требовал оставаться в тылу. Но я не мог позволить эмоциям – ни её, ни своим – влиять на тактические решения.

– Ярослава, – произнёс я жёстко. – Это не обсуждается. Северные Волки остаются на позициях. Я знаю, как это тяжело, но сейчас твой долг – сохранить силы для момента, когда они действительно понадобятся. Если же не можешь подчиняться приказам – покинь стены.

Княжна побледнела. Мы смотрели друг другу в глаза – серо-голубые штормовые против моих тёмных. Напряжение можно было резать ножом.

– Ты правда думаешь, они придут? – наконец, спросила она тише.

– Уверен. Кто-то или что-то направляет их. И когда покажется настоящая угроза, мне нужны будут твои лучшие бойцы в полной готовности.

Княжна закрыла глаза, борясь с собой. Когда открыла – в них читалось решение:

– Хорошо. Я приму твоё решение. Но, Прохор… – она схватила меня за предплечье, – если ты ошибаешься, если мои люди сидят без дела, пока другие гибнут зря…

– Тогда вся ответственность на мне, – закончил я. – Как и должно быть. Я воевода, Ярослава. Каждая смерть – и так на моей совести. Доверься мне, княжна. У меня есть план.

Она прищурилась, изучая моё лицо. Потом резко развернулась:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Платонов.

Засекина активировала заклинание и умчалась обратно на южную стену. Я проводил её взглядом и вернулся к управлению обороной. Она не понимала. Профессиональные наёмники – это мой козырь, который нельзя разменивать на рядовых Бездушных.

– Северный сектор, усилить огонь! – скомандовал я в амулет. – Оптическая башня, перенести луч на северо-восточный участок!

Битва продолжалась. Спринклерная система шипела, распыляя едкую смесь. Луч Светобоя выжигал новые полосы в рядах атакующих. Защитники Угрюма держались.

* * *

Анфиса прижалась спиной к стене лазарета, пытаясь справиться с накатывающими волнами чужой боли. Её Талант Эмпата, обычно позволявший ощущать настроение пациентов, сейчас превратился в проклятие. Десятки раненых, их страх, агония, отчаяние – всё это обрушивалось на восемнадцатилетнюю девушку невыносимым потоком.

– Анфиса! Бинты! – крикнул доктор Альбинони, склонившийся над бойцом с рваной раной на животе.

Она встряхнулась, схватила чистый перевязочный материал и побежала к итальянцу. В дальнем углу Георгий Светов магией исцелял защитника с открытым переломом бедра и рассечённой артерией. Изумрудное свечение окутывало раненого, но даже магия имела пределы – целитель уже покачивался от истощения.

Новая партия раненых. Четверо дружинников внесли носилки с молодым парнем. Кровь пропитала импровизированную повязку на груди, дыхание – хриплое, прерывистое.

– На стол! – скомандовал Альбинони, но тут же покачал головой, осмотрев рану. – Нет… Положите его там, в углу. Сначала тех, кого можем спасти.

Анфиса почувствовала, как сердце сжалось. Хоть она никогда и не видела этот взгляд доктора, но сразу поняла, что скрывается за ним. Необходимость установливвать очерёдность оказания помощи раненым. Фактически выбирать между жизнями тех, кого ещё можно было спасти, и всех остальных.

Девушка подошла к умирающему. Молодой парень, может, на пару лет старше её. Глаза широко раскрыты, в них – животный ужас смерти.

Эмпат опустилась на колени рядом с носилками. Его эмоции ударили по ней физической болью – страх, такой плотный, что можно было задохнуться. Боль, пульсирующая с каждым ударом слабеющего сердца. И где-то глубоко – тоска по дому, по матери, по несказанным словам.

– Тише, тише, – прошептала Анфиса, беря его за руку.

Прикосновение усилило связь. Теперь она не просто чувствовала его эмоции – она могла их забрать. Прохор как-то объяснял ей, что настоящий Эмпат способен не только ощущать, но и поглощать чужие переживания, облегчая страдания. Именно поэтому её место здесь – в лазарете.

Девушка закрыла глаза и открылась навстречу потоку. Страх хлынул в неё ледяной волной. Она приняла его в себя, позволила заполнить каждую клеточку. Её руки задрожали, по спине пробежал холодок, но она не отпустила ладонь умирающего.

Следом потянулась боль. Не физическая – ту забрать она не могла. Но душевная агония, осознание конца, ужас перед неизвестностью. Анфиса вбирала всё это, словно губка впитывает воду.

– Мама… – прошептал раненый, его голос стал спокойнее, дыхание – ровнее.

– Она ждёт тебя, – отозвалась девушка, чувствуя, как её собственные глаза наполняются слезами. – Она любит тебя. Всегда любила.

Парень слабо улыбнулся. Страх ушёл из его взгляда, сменившись умиротворением. Анфиса продолжала держать его за руку, забирая последние всплески паники, оставляя только покой.

– Тепло… – выдохнул он. – Как дома…

Девушка кивнула, не доверяя голосу. Она чувствовала, как его эмоции слабеют, растворяются. Не от её воздействия – просто жизнь уходила, унося с собой способность чувствовать.

Последний вздох. Рука в её ладони обмякла. Глаза остались открытыми, но в них больше не было ни страха, ни боли. Только покой.

Анфиса осторожно закрыла ему веки и поднялась. Ноги подкашивались – чужие эмоции всё ещё бурлили внутри, требуя выхода. Она прислонилась к стене, пытаясь справиться с чужим страхом смерти, который теперь стал её собственным.

– Ты сделала всё правильно, – раздался голос Альбинони.

Девушка вздрогнула. Доктор стоял рядом, вытирая окровавленные руки.

– Я не смогла его спасти…

– Ты спасла его от худшего, – мягко возразил итальянец. – От одинокой смерти в страхе и боли. Это не меньший дар, чем исцеление, cara mia.

Новые носилки. Новые раненые. Анфиса почувствовала, как ноги подкашиваются от усталости, а в голове всё плывёт. Хотелось упасть и больше не вставать. Но она сжала кулаки, заставила себя выпрямиться. Эти люди истекали кровью за неё, за всех них. Как она могла их подвести?

Ноги сами понесли её вперёд.

Просто потому что больше некому.

* * *

Амулет связи на груди внезапно нагрелся, и взволнованный голос ворвался в сознание:

– Воевода! Восточный сектор! Бориса ранило!

– Что случилось? – рявкнул я.

– Летун, воевода! – отозвался кто-то из бойцов. – Гадина спикировала прямо на командный пост. Борис успел оттолкнуть Митьку, но сам… Ему досталось!

Летающие Бздыхи – не редкость, особенно во время Гона. Мерзкие твари с перепончатыми крыльями и острыми как бритва когтями. Быстрые, манёвренные, способные атаковать с воздуха.

– Состояние?

– Живой, но… – голос запнулся. – Грудь располосована, много крови. Уже тащат к доктору.

Я стиснул зубы. Борис – командир нашей дружины, костяк обороны. Терять его сейчас…

– Кто старший на восточном участке после Бориса?

– Я, воевода. Сержант Соколов Евдоким, – откликнулся спокойный голос.

Бывший десятник Стрельцов, нынешний командир Валькирий. Хороший выбор судьбы – человек с двадцатилетним опытом службы знает, что делать.

– Принимай командование восточным сектором, сержант. Держи строй и не дай тварям прорваться.

– Есть, воевода! Восточный сектор под контролем!

Бессознательно заливая монстров у стен заклинаниями, я перевёл взгляд на ближайший участок стены. Там разворачивалась своя драма. Несколько Стриг прорвались сквозь облако Дымянки и забрались на бастион, используя трупы собратьев как лестницу. Защитники встретили их плотным огнём, но одна из тварей, раненая, но не убитая, рухнула прямо на ящики с боеприпасами.

Тут же повалил дым. Из пробитого хитинового панциря Стриги сочилась не только чёрная кровь, но и какая-то маслянистая жидкость. От попадания пуль она воспламенилась. Огонь уже лизал деревянную обшивку ящиков.

Молодой боец – из числа крестьян, взявших оружие всего месяц назад – первым заметил опасность. Если огонь доберётся до патронов…

Парень не раздумывал. Закинул автомат на ремне за спину и бросился к горящим ящикам. Схватил ещё дёргающуюся Стригу за костяные наросты и с рёвом, надрывая живот и спину, сбросил её со стен. Тварь на прощание достала его когтями. Глубокие раны на предплечьях парня мгновенно окрасились кровью.

Чудовище рухнуло на головы Трухляков, круша сразу нескольких. Парень повернулся к ящикам – огонь уже перекинулся на один из них. Не думая о себе, он схватил ближайший и тоже швырнул через парапет. Ящик разбился о землю, рассыпав патроны, и через мгновение начался настоящий ад – огонь воспламенил порох, и сотни пуль стали беспорядочно выстреливать во все стороны, прошивая Бездушных навылет.