Текст книги "Император Пограничья 8 (СИ)"

Автор книги: Евгений Астахов

Соавторы: Саша Токсик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

Кузьмич ещё говорил, но я уже не слушал. В голове мгновенно выстраивался план действий – тысячи Бездушных требовали немедленных решений.

– Борис! – рявкнул я, разворачиваясь к командиру дружины, подоспевшему к цитадели. – Боевая тревога! Всех на стены! Женщин и детей в убежища!

Охотник кивнул и бросился выполнять приказ. Я повернулся к разведчикам:

– Отдыхайте. Вы сделали главное – предупредили. Панкратов, после боя жду подробный доклад.

По острогу загудел набат. Люди выбегали из домов, хватали оружие, занимали позиции. Отработанная за последние недели система обороны включалась как хорошо смазанный механизм. Дружинники и Валькирии бежали на стены, гражданские в цитадель, опытные тыловики тащили ящики с патронами к огневым точкам.

Ко мне на северный бастион, тем временем, уже поднимались наши маги: Василиса, Полина и Тимур. Белозёрова выглядела испуганной, но в глазах горела решимость.

– Прохор, что происходит? Новый штурм? – спросила Василиса, вглядываясь в лес.

– Да. Основные силы будут здесь меньше чем через час.

Полина ойкнула и поёжилась. Черкасский внимательно глянул в её сторону и произнёс:

– Они всё равно обломают зубы о наш острог, верно я говорю?

– Верно, – ответил я спокойно, вселяя уверенность в соратников.

Тимур оскалился, проверяя свой палаш. За последние месяцы пиромант показал себя надёжным бойцом, и я был рад, что оставил его в живых, связав клятвой верности.

Следующие полчаса прошли в лихорадочной подготовке. Я обходил позиции, проверял готовность, отдавал последние распоряжения. Матвей Крестовский занял место у северных ворот – метаморф жаждал реванша со мной после прошлого боя. Вбил себе в голову, что должен превзойти меня на поле боя. Для меня видеть его нынешний азарт было куда приятнее, чем прежнюю тоску. Как говорится «чем бы дитя не тешилось», даже если это «дитя» в боевой форме становится машиной смерти.

Сержант Соколов расставлял своих Валькирий на угловых башнях – женщины должны были вести прицельный огонь с высоты.

И вот на опушке показались первые фигуры – Трухляки, сотни Трухляков. За ними мелькали быстрые тени Стриг. Но вместо привычной атаки волнами твари начали выстраиваться.

– Что они делают? – пробормотал стоящий рядом Гаврила.

Я прищурился, наблюдая невиданное зрелище. Бездушные формировали правильные шеренги примерно в трёхстах метрах от стен. Трухляки встали плотными рядами, Стриги заняли фланги. Всё больше тварей выходило из леса, пополняя строй.

Грохнули первые выстрелы. Несколько Трухляков в передних рядах дёрнулись и упали. Снайперы из числа лучших стрелков начали методично выбивать тварей.

– Прекратить огонь! – рявкнул я. – Беречь патроны!

– Но воевода, они же стоят как мишени! – возразил один из сержантов.

– Именно поэтому и не стрелять. Это ловушка.

Враг понимает разницу между нашим оружием. Подставляет самые бесполезные цели на предельном расстоянии, заставляя тратить ценные и редкие боеприпасы.

К нам подбежал Борис, запыхавшийся после обхода позиций:

– Воевода, что за чертовщина? Почему они не атакуют?

Я покачал головой, чувствуя нарастающее давление в висках. Сначала лёгкое, как начало головной боли, потом сильнее.

– А-а-ай! – Полина схватилась за голову, лицо исказилось от боли.

Василиса поморщилась, прижав пальцы к вискам. Даже Тимур дёрнул головой, словно пытаясь стряхнуть невидимую паутину.

– Ментальная атака, – процедил я сквозь зубы. – Все маги, сосредоточьтесь!

Давление усиливалось. По стенам прокатилась волна стонов – маги и даже некоторые обычные люди с зачатками дара почувствовали воздействие. Полина всхлипнула, из носа потекла струйка крови.

Мигрень расцветала в голове букетом раскалённых игл.

Час проходил за часом. Солнце медленно ползло по небу, а армия Бездушных стояла неподвижно, словно жуткие статуи. Защитники на стенах начали нервничать – держать оружие наготове, не зная, когда начнётся атака, оказалось тяжелее, чем отбивать штурм. Некоторые дружинники то и дело вскидывали автоматы, принимая тени за движение врага.

– Может, они подохли стоя? – пошутил кто-то из бойцов, но смех вышел нервным.

К полудню я заметил, что Полина держится за стену, чтобы не упасть. Василиса постоянно массировала виски. Даже я чувствовал нарастающую усталость, словно невидимая рука медленно выжимала силы.

– Не понимаю! – Борис тряс головой, глядя на замершую армию тварей. – Чего они ждут? Почему не идут в атаку?

Я вытер выступивший на лбу пот.

– Они нас изматывают. Держат в напряжении. Люди не могут расслабиться, постоянно ждут атаки. Маги тратят силы на защиту от ментального давления.

– Хитрые твари, – выругался командир дружины.

«Слишком хитрые», – мрачно подумал я.

Такая тактика требовала разума, планирования. Похоже Кощей руководил этой армией напрямую.

«Он играет с нами, – понял я с леденящей ясностью. – Не просто атакует – изучает, проверяет, прощупывает оборону как шахматист, готовящий решающую комбинацию».

– Через несколько часов такого стояния мы будем вымотаны больше, чем после настоящего боя, – сплюнул Борис.

– Именно. И тогда они ударят – по измученным, обессиленным защитникам.

Вскоре до нас донёсся ритмичный звук – хлопанье множества крыльев. Я поднял голову и увидел их – десятки летающих Бздыхов кружили на большой высоте, явно вне досягаемости обычного оружия.

– Воздушная разведка, – пробормотал я. – Изучают наши позиции, расположение огневых точек, слабые места.

– Может, магией достать? – предложила Василиса.

– Далековато даже для меня, – покачал головой пиромант. – Метров триста высоты, не меньше.

Я прикинул расстояние. Стрелки с оптическими прицелами могли попробовать, но расход боеприпасов будет огромным. С другой стороны, позволить врагу безнаказанно вести разведку…

– Марья! – крикнул я, заметив лучшую из Валькирий на соседней башне. – Собери четырёх лучших стрелков! Винтовки с оптикой!

Женщина кивнула и побежала выполнять приказ. Через несколько минут на башне собралась группа снайперов.

– Видите летунов? – указал я на кружащих Бздыхов. – Сбить. Всех. Пусть знают, что небо над Угрюмом – не их территория.

Марья прильнула к прицелу, остальные последовали её примеру. Грохнул первый выстрел – промах. Второй – Бздых дёрнулся, но продолжил полёт. Третий…

Одна из тварей сложила крылья и камнем рухнула вниз. По стене прокатился одобрительный гул.

– Есть один! – торжествующе выкрикнула Марья, передёргивая затвор.

Снайперы работали методично, пристреливаясь, учитывая ветер и движение целей. Ещё три Бздыха упали, остальные поспешно набрали высоту и отлетели подальше от стен.

– Хорошая работа, – похвалил я. – Но не расслабляться. Они вернутся.

Договорив, я повернулся к собравшимся вокруг офицерам и магам:

– Слушайте внимательно! То, что происходит – не какое-то чёрная ворожба, не мистическая жуть, а холодный, голый расчёт. Лорд руководит этой армией и использует психологическую войну. Нам нужно перехитрить их.

Обращаясь к Борису, я начал отдавать распоряжения:

– Вводим ротацию. Каждые два часа меняем треть людей. Одна треть на стенах, вторая в резерве, третья отдыхает. И запрети бойцам пялиться на тварей без дела – пусть отворачиваются, проверяют оружие, чистят стволы.

– Понял, – кивнул командир дружины.

– Ещё. Раздайте карты, кости – что угодно. Пусть играют прямо на стенах. Мозг должен быть занят чем-то, кроме ожидания атаки.

Я повернулся к Захару, который как раз подбежал с очередным докладом:

– Старина, организуй горячую еду каждые три часа. Пусть кухня работает без остановки. Людям нужно поддерживать силы и отвлекаться.

– Будет сделано, барин! – Захар умчался выполнять приказание.

– Гаврила! – окликнул я молодого охотника. – Беги к Зарецкому. Пусть выдаст стимуляторы – не боевые дозы, а малые, против усталости. По четверти обычной порции.

Следующим шагом я собрал сержантов:

– Организуйте групповое пение. Старые солдатские песни, что угодно. Главное – громко и дружно. Это поддержит боевой дух. И лёгкие физические упражнения – отжимания, приседания, борьба на руках, всё равно. Движение снимет напряжение.

Для магов у меня были особые указания. Собрав всех способных к магии, я сосредоточился и выпустил волну Императорской воли, создавая общий ментальный щит:

– Вас этим ублюдкам не пробить! Чувствуете? Это защита от ментального давления. Держитесь в её пределах. Ротация для вас – каждый час. Не геройствуйте, не пытайтесь терпеть до последнего.

Ольтевская-Сиверс пошатнулась, и я подхватил её под локоть:

– А теперь слушайте. Покажу простую медитативную технику. Закройте глаза. Дышите глубоко. На вдохе считайте до четырёх, задержка на четыре, выдох на четыре. Представьте, что с каждым выдохом из вас уходит чужое давление.

Маги начали выполнять упражнение. Через несколько минут лица стали менее напряжёнными.

– Практикуйте это постоянно, – наставлял я. – И помните – ментальное давление похоже на шум. Чем больше на него обращаешь внимания, тем сильнее он мешает.

Мои приказы начали действовать. По стенам разносился запах горячей похлёбки, слышался стук костей об дерево, кто-то затянул «Эх, дубинушка», и десятки голосов подхватили. Люди двигались, сменялись, отвлекались. Напряжение спадало.

Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в багровые тона. Сумрак опускался на землю, прогоняя последние отблески света. И словно это было сигналом, армия Бездушных пришла в движение. Низкий вибрирующий звук прокатился по их рядам – не рог, а что-то более древнее и пугающее.

– К бою! – рявкнул я, хватая автомат.

Тысячи тварей хлынули вперёд организованными волнами. Первые ряды Трухляков рванули прямо на волчьи ямы. Десятки тел рухнули на заострённые колья, но следующие ряды просто прошли по трупам, заполняя ловушки мёртвой плотью. Рогатки из заострённых брёвен попытались остановить вторую волну – Бездушные напарывались на них, но продолжали идти даже с выпотрошенные, словно рыба в руках опытной хозяйки.

– Огневые карманы! – скомандовал я в рупор.

Смесь нефти, смолы и экстракта Дымянки вспыхнула между бастионами, охваченными мерцанием Светобоя и многочисленных закреплённых светокамней, превращая подступы в огненный ад. Сотни Трухляков корчились в пламени, но остальные обтекали горящие участки, ища проходы.

Оптические башни ожили. Концентрированные синие лучи Светобоя прорезали ряды атакующих, оставляя дымящиеся просеки. Там, где проходила усиленная световая полоса, даже Стриги вспыхивали как факелы.

– Северный сектор, огонь! – приказал я.

Грохот сотен выстрелов слился в единый рёв. Пулемёты «Трещотка» выкашивали передние ряды, трёхствольные штуцеры били по Стригам. Маги усиливали огонь заклинаниями – пули, усиленные воздушной магией, пробивали по несколько целей насквозь.

Трухляки, прорвавшиеся через первую линию ловушек, попали во вторую систему рвов. Грановский спроектировал их с дьявольской изобретательностью – дно было усеяно не просто кольями, а хитрой системой перекрещивающихся брёвен на разной высоте. Твари проваливались между ними, застревали, ломали конечности. Следующие волны шли по телам застрявших, но это только усугубляло хаос.

– Спринклеры! – рявкнул я.

Вдоль стен ожила система титановых труб. Форсунки выплюнули мелкую взвесь на основе Дымянки. Облако серебристого тумана накрыло подступы к стенам. Бездушные в передних рядах замедлились, попытались развернуться, но сзади их уже зажимали.

Северный равелин, один из двух, которых нам удалось восстановить за последние дни осады, превратился в настоящую мясорубку. Стрелки, засевшие внутри него, вели перекрёстный огонь, не оставляя мёртвых зон. Трухляки, пытавшиеся обойти равелин, попадали под обстрел с основных бастионов. Так или иначе, все натыкались на пологий гласис – земляную насыпь, где негде было укрыться от пуль.

– Красота! – выкрикнул кто-то

Но это была только прелюдия. Из леса донёсся пронзительный визг, и в небо поднялись сотни Бздыхов. Летуны разделились – часть рванула к оптическим башням, остальные пикировали на бегущих по стенам посыльных.

Я понял замысел врага. Пока мы отвлекаемся на защиту северного сектора, коварный удар от воздушной угрозы придётся по гонцам и нашему секретному оружию. А без амулетов связи, выключенных магией Кощея, координация обороны во многом зависела от посыльных. Да и оптические башни очень сильно сдерживали врага, выжигая широкие просеки в их рядах.

Северный бастион превратился в кипящий котёл смерти. Трухляки лезли по трупам своих же сородичей, цепляясь за брёвна частокола. Я прижал приклад «Трещотки» к плечу и выкашивал передние ряды длинными очередями, но на место павших тут же приходили новые.

– Летуны справа! – заорал кто-то.

Я вскинул голову. Десятки Бздыхов пикировали на бегущих по стенам посыльных. Взъерошенный мальчишка лет пятнадцати замер на месте, увидев несущуюся на него тварь. В последний момент Марья из «Валькирий» сбила летуна метким выстрелом, но следующий Бздых уже вцепился когтями в плечи парня.

– Снайперы, огонь по летунам! – рявкнул я. – Прикрыть гонцов!

Винтовки защёлкали вдоль стен. Подбитые твари падали, но их было слишком много. Внезапно с южной стороны раздался грохот и звон разбитого стекла. Я повернулся и увидел кошмарное зрелище – целая стая Бздыхов атаковала оптическую башню. Первые летуны разбивались о линзы, жертвуя собой, чтобы расчистить путь остальным. Их изуродованные тела застревали в механизмах, блокируя поворотные штанги.

– Мьёльнир вам в глотку! – рявкнул я.

Следующая волна летунов врезалась в ослабленную конструкцию. Башня накренилась, металлические крепления заскрежетали. Последний удар – и вся система рухнула внутрь бастиона, погребая под собой не успевшего сбежать артиллериста.

Нужно было срочно перестраивать тактику.

– Аэроманты! – мой гулкий голос разнёсся над полем боя. – Создавайте смерчи! Стягивайте летунов в воронки!

Кронгельм воздела руки к небу, за ней последовали профессор Карпов и Ярослава Засекина. Воздух над острогом задрожал, закрутился спиралями. Первый смерч поднялся над северным бастионом – вращающийся столб воздуха начал засасывать пролетающих мимо Бздыхов.

Твари отчаянно били крыльями, пытаясь вырваться, но воздушная воронка неумолимо стягивала их к центру. Когда в смерче оказалось несколько десятков летунов, центробежная сила разорвала их на части. Кровавый дождь из обрывков плоти полил внутреннюю часть острога.

– Отец! – крикнул я, заметив Игнатия на соседней башне. – Бей по скоплениям!

Старший Платонов оскалился в боевом азарте. Молния, слепящая и ветвистая, ударила в гущу спутанных смерчом Бздыхов. Электрический разряд прошёл по влажным телам, превращая стаю в обугленные трупы.

В этот момент земля под восточной стеной содрогнулась. Взрыв! Нет, не взрыв – удар. Что-то массивное врезалось в недавно восстановленный участок укреплений.

Издалека прорвался панический голос:

– Восточная стена! Жнец! Он ломает укрепления!

Обернувшись и напитав глаза энергией, я увидел вдали мелкую на таком расстоянии фигура Жнеца. Вокруг него телекинетической силой парили брёвна и камни, которые он метал в стену как снаряды. Каждый удар сотрясал укрепления.

Диверсия! Пока мы отвлекаемся на север и воздушную атаку, враг бьёт по слабому месту.

– Ярослава! – заорал я, высматривая рыжую косу княжны. – Бери своих Волков и на восток! Там Жнец!

Засекина мгновенно сориентировалась:

– Северные Волки, за мной! – её боевой клич прорезал шум битвы.

Два десятка элитных бойцов сорвались с позиций, устремляясь к восточной стене. Ярослава бежала впереди, эспадрон из Грозового булата искрился в её руке.

– Крестовский! – я искал глазами метаморфа. – Матвей!

Огромная фигура берсерка как раз добивала последнюю Стригу на северной стене. Услышав мой зов, Крестовский повернул покрытую хитином голову.

– На восток! Помоги Ярославе с Жнецом!

Метаморф издал утробный рык и четырёхметровыми прыжками понёсся через внутренний двор острога. Солдаты шарахались в стороны при виде бегущего монстра.

Но даже отправляя подкрепления, я понимал – это всё часть плана. Враг растягивает наши силы, заставляет метаться от угрозы к угрозе. Настоящий удар придёт…

«С запада», – осенило меня. Западная стена сейчас самая слабозащищённая. Туда стянули меньше всего бойцов, потому что текущие атаки приходятся на иные секции острога

– Борис! – заорал я. – Западную стену! Усилить западную стену!

Словно поняв, что его план разгадали, земля задрожала, и с запада хлынула тёмная волна. Тысячи Бездушных неслись к нашим укреплениям с той стороны. А впереди них…

Мой взгляд уловил ещё две массивные фигуры Жнецов, что шли в авангарде западной армии.

«Хорошо, – мрачно улыбнулся я. – У меня есть чем их встретить».

– Панкратов! Тащи особые гостинцы!

Глава 14

Трёхметровое чудовище мчалось к восточному бастиону, и каждый его шаг сотрясал землю. Матвей Крестовский в своей боевой форме метаморфа пожирал расстояние четырёхметровыми прыжками, его множественные глаза отслеживали обстановку во всех спектрах одновременно. Костяная броня из подвижных пластин блестела в отсветах магического огня, а когти оставляли глубокие борозды в утоптанной земле.

Сбоку от него неслись бойцы «Северных Волков» – два десятка элитных воинов под командованием Ярославы Засекиной. Рыжеволосая аэромантка держала наготове свой эспадрон из Грозового булата, вокруг клинка уже начинали закручиваться первые воздушные потоки. Её люди двигались чёткой группой, автоматическое оружие в руках, на лицах – холодная решимость профессионалов.

Впереди восточный бастион содрогался под градом ударов. Массивные брёвна двойного частокола трещали и ломались, земляная насыпь между ними взлетала в воздух фонтанами. Над крепостной стеной парили камни и обломки брёвен – Жнец телекинетической силой превращал их в снаряды, методично разрушая укрепления. Ещё несколько минут такого обстрела, и в стене образуется брешь достаточная для прорыва основных сил Бездушных.

Ярость закипала в груди Матвея, но он намеренно раздувал её, подкидывая в топку воспоминания о погибших товарищах. Андрей, повесившийся через три месяца после прошлого Гона… Павел, пустивший себе пулю в лоб в годовщину трагедии… Все те, кого он не смог спасти тогда, двадцать лет назад.

Ситуация выглядела безнадёжной – Древний со свитой против горстки защитников. Матвей знал эту арифметику. Во время прошлого Гона один такой выкашивал целые отряды магов. Шансов почти не было. Как и тогда, двадцать лет назад, когда из двенадцати выжило трое. И двое из этих троих потом так и не смогли жить с воспоминаниями.

«Может, это и есть мой шанс достойно уйти, – мелькнула предательская мысль. – Погибнуть в бою, а не сдохнуть в канаве от цирроза».

И вдруг память подбросила давнишний разговор. Несколько недель назад, через два дня после того, как воевода запретил ему пить своей диковинной силой, алкогольная ломка скрутила Матвея так, что он не мог даже встать с кровати… Боялся лишь того, что неосознанно перекинется, и могут пострадать невинные люди.

Дверь в его дом открылась без стука. В проёме возникла массивная фигура отца Макария. Священник пригнулся, входя – его двухметровый рост не очень сочетался с низкими дверными проёмами острога.

– Плохо? – спросил он, усаживаясь на табурет, который жалобно скрипнул под его весом.

Крестовский только кивнул, не в силах говорить. Руки тряслись, по телу пробегали волны жара и холода. Двадцать лет пил, и вот воевода одним приказом отрезал единственное, что помогало забыться.

Отец Макарий достал свою неизменную баночку мёда, покрутил в массивных пальцах.

– Знаешь, я тоже когда-то пытался найти утешение на дне бутылки… После того Гона, двадцать лет назад. Правда, недолго – всего год. Потом понял, что так от воспоминаний не убежишь. Они всё равно догонят, только ты будешь пьяный и беззащитный.

Священник помолчал, хмуря кустистые брови.

– Ты веришь в Бога, Матвей?

– Не знаю, – выдавил метаморф сквозь зубы. – Если Он есть, то почему допустил… всё это? Почему хорошие люди гибнут, а твари жрут детей?

– Вечный вопрос, – кивнул отец Макарий. – Знаешь, что я тебе скажу? Я не знаю ответа. Никто не знает. Но я знаю другое – даже в самой кромешной тьме остаётся место для света. Для выбора. Для надежды.

– Надежды? – Матвей криво усмехнулся. – Батюшка, вы видели, что Бездушные делают с людьми? Какая там к чертям надежда?

Отец Макарий задумчиво потёр переносицу.

– А ты знаешь, что я делал до семинарии? Был Стрельцом в рязанском отряде «Золотые копья». Старшим десятником. Прошёл тот Гон от первого до последнего дня. Видел, как погибали друзья. Как твари выпивали целые деревни. Как люди сходили с ума от ужаса.

Священник встал, подошёл к окну, глядя на темнеющее небо.

– И знаешь, что я понял? Многие думают, что надежда – это что-то светлое и чистое. Как ангел в белых одеждах, что ли. Такая хрупкая красавица из барских романов, которую нужно беречь от грубой реальности.

Он покачал головой и повернулся к Матвею. В голубых глазах читалась усталость человека, видевшего слишком много.

– А я тебе скажу иначе. Надежда – это не фарфоровая куколка. Она вся покрыта синяками и порезами, одежда её порвана и потрёпана, она только что выплюнула выбитый зуб, но снова лезет в драку с булыжником, подобранным с мостовой. Потому что истинная надежда – это не пустые грёзы, а готовность драться до последнего.

Матвей аж заморгал, услышав эту отповедь, после чего поднял на собеседника мутный от головной боли и тахикардии взгляд:

– И что толку драться, если всё равно проиграешь?

– А кто сказал, что проиграешь? – отец Макарий вернулся к табурету, снова взял в руки баночку с мёдом. – Вот ты – проиграл? Выжил в том Гоне. Да, потерял друзей. Да, пил двадцать лет. Но сейчас ты здесь. Трезвый. Готовый защищать людей. Разве это не победа?

– Это воевода заставил…

– Воевода дал тебе пинок. А встал и пошёл ты сам. И будешь идти дальше. Знаешь почему? Потому что где-то глубоко внутри у тебя всё ещё теплится та самая потрёпанная, избитая, но упрямая надежда. Иначе ты бы не приехал сюда.

Священник поставил баночку на стол, поднялся.

– Ломка пройдёт через пару дней. А пока – держись. И помни: надежда – это не когда легко. Надежда – это когда больно, страшно, тошно, но ты всё равно встаёшь и делаешь шаг вперёд. Хотя бы один маленький шаг.

Воспоминание схлынуло так же внезапно, как нахлынуло. Матвей оскалился – пасть метаморфа могла разодрать стальную пластину. Готовность драться до последнего? Что ж, сегодня он покажет этим тварям, на что способен выживший из прошлого Гона. На что способна его израненная, покрытая шрамами, но всё ещё непримиримая надежда!

Берсерк достиг края бастиона и без раздумий прыгнул вниз, прямо в гущу Бездушных, а за его стеной фрагмент частокол разлетелся крупными обломками. Враг всё же пробил преграду. Значит, нужно не пустить его внутрь.

Приземление сотрясло землю, несколько Трухляков просто расплющило от удара. Матвей взревел – звук вышел нечеловеческим, полным первобытной ярости – и начал прокладывать путь к Жнецу.

Когти рассекали прочнейшую шкуру Стриг, как бумагу. Массивные лапы сминали черепа Трухляков. Множественные глаза позволяли видеть атаки со всех сторон – красные фиксировали тепловые образы, фиолетовые пронзали магическую ауру тварей. Матвей превратился в живую мясорубку, перемалывающую всё на своём пути.

За ним по пятам следовали Северные Волки. Автоматы сухо затрещали, выкашивая Бездушных размеренными очередями. Два мага отряда поддерживали огонь заклинаниями – ледяные лезвия и огненные сгустки дополняли свинцовый град. Снайперы занимали выгодные позиции, методично выбивая наиболее опасных противников.

Жнец заметил приближение угрозы. Древняя тварь повернула безглазую голову в сторону Матвея, и тут же в воздух взмыли десятки обломков. Камни, куски брёвен, даже трупы Бездушных – всё полетело в метаморфа с убийственной скоростью.

Матвей уклонялся с невероятной для его размеров ловкостью. Что не мог увернуться – принимал на костяную броню. Пластины трескались от ударов, но держали. Боль только подстёгивала ярость берсерка. Он продолжал пробиваться вперёд, оставляя за собой кровавый след.

– Рвите их в клочья, моя стая! – выкрик Ярославы прорезал шум битвы.

Рыжеволосая воительница ворвалась в бой словно огненный смерч. Её эспадрон окутался режущими потоками воздуха, превращаясь в оружие чудовищной разрушительной силы. Первый удар – и Стрига разлетелась на куски, разрезанная воздушными лезвиями. Второй – и группа Трухляков превратилась в кровавое месиво.

Северные Волки расчищали пространство вокруг своего командира, создавая коридор смерти. Их слаженные действия говорили о годах совместных тренировок. Каждый знал своё место, каждый прикрывал товарища.

Наконец Матвей достиг Жнеца. Древняя тварь возвышалась над полем боя – кошмар на шести сегментированных конечностях, тело которого постоянно менялось, перетекая от костяной брони к жидкой ртути с отливом гнилой бронзы. Там, где должна была быть голова, зияла пустота, затянутая дрожащей плёнкой с клубящейся за ней тьмой.

Крестовский почувствовал ментальное давление – чужая воля била из пульсирующего в груди твари сгустка энергии цвета запёкшейся крови. Она пыталась проникнуть в его сознание, подчинить, сломать…

Берсерк расхохотался. Ярость боевого безумия делала его разум неприступной крепостью. Никакой ментальный контроль не мог пробиться сквозь стену первобытной ярости. Попытки Жнеца разбивались о его сознание, как волны о скалу.

– Моя очередь, тварь! – прорычал Матвей и бросился в атаку.

Его когти встретились с защитным барьером Жнеца. Воздух между ними заискрился от столкновения сил. Метаморф давил всей массой, пытаясь пробить преграду. Жнец отвечал волнами телекинетической силы, отбрасывающими берсерка назад.

В этот момент сбоку ударила Ярослава. Её клинок, окутанный воздушными потоками, врезался в бок Древнего. Вихревые лезвия прогрызали плоть, оставляя глубокие рваные раны. Жнец взвыл – звук пронёсся по полю боя, заставляя слабых духом защитников хвататься за головы.

Двойная атака заставила тварь разделить внимание. Пока Жнец отбивался от Ярославы, Матвей обошёл его с другой стороны. Массивные челюсти метаморфа сомкнулись на конечности Древнего, острые клыки пробили даже усиленную магией плоть. Кислотная кровь брызнула фонтаном, но берсерка это не остановило – он рванул головой, отрывая кусок.

Противник ответил могучим, но совершенно невидимым ударом. Просто огромная тяжесть, сравнимая с каменной плитой, рухнула на плечи Крестовского, пригибая его к земли. Благо, Засекина смогла переключить внимание врага на себя, позволяя метаморфу выбраться на свободу.

Битва растянулась в бесконечность боли и ярости. Минуты превращались в вечность, пока Матвей и Ярослава кружили вокруг Жнеца, ища бреши в его защите. Древний оказался куда более живучим противником, чем любая тварь, с которой метаморф сталкивался раньше. Каждая рана на его текучем теле затягивалась, перетекая жидкой ртутью. Отрубленные лезвия-конечности постепенно отрастали заново, а пульсирующее ядро в груди продолжало излучать волны ментального давления, изматывая даже защищённый яростью разум берсерка.

Северные Волки расстреляли уже половину боезапаса, пытаясь пробить постоянно меняющуюся броню твари. Двое магов отряда выдохлись, едва держась на ногах от магического истощения. Сама Ярослава дышала тяжело – поддерживать Вихревой клинок на максимальной мощности так долго было испытанием даже для Мастера её уровня.

Матвей чувствовал, как устаёт даже его изменённое тело – регенерация не успевала за накапливающимися повреждениями, а каждый удар шести лезвий-конечностей Жнеца оставлял всё более глубокие раны. Но оба упрямо продолжали атаковать, понимая – стоит дать слабину, и Древний прорвётся к стенам, где его уже никто не остановит.

– Северные Волки, огонь по моей цели! – скомандовала Ярослава, отпрыгивая назад.

Шквал автоматного огня обрушился на раненого Жнеца. Пули сами по себе не могли пробить его защиту, но в сочетании с магическими атаками и ранами от когтей и клинка создавали смертельную комбинацию. Древний пошатнулся, его телекинетический щит начал мерцать и слабеть. Похоже, и его запас сил подходил к концу.

Матвей почувствовал слабость противника и удвоил натиск. Он бил когтями, рвал зубами, крушил всем телом. Каждая рана на теле Жнеца только распаляла боевое безумие метаморфа. Это была не просто битва – это было возмездие за всех погибших, за годы кошмаров, за украденную молодость.

Ярослава атаковала с другой стороны. Её Вихревой клинок достиг максимальной мощности – воздушные потоки вокруг эспадрона превратились в настоящий ураган в миниатюре. Каждый удар оставлял всё более глубокие раны, разрывая плоть Древнего.

Очередная атака Жнеца отбросила Матвея на десяток метров. Перекатившись, берсерк заметил странную деталь – когда тварь использовала телекинез для особенно мощного удара, пульсирующее ядро в её груди на мгновение тускнело, а текучая броня вокруг него становилась почти прозрачной. Словно вся энергия существа уходила на атаку, оставляя сердце беззащитным.

– Ярослава! – не очень членораздельно прорычал метаморф, уклоняясь от очередного удара лезвия-конечности. – Ядро! Когда он атакует – ядро открыто!

Рыжеволосая воительница моментально поняла. Следующие несколько минут они работали в связке – Матвей провоцировал Жнеца на мощные телекинетические атаки, принимая удары на себя, а Ярослава выжидала момент.

Жнец предпринял последнюю отчаянную попытку. Воздух вокруг твари задрожал, искривился, словно само пространство не выдерживало концентрации силы. Телекинетическая волна обрушилась на атакующих с мощью осадного тарана. Земля под ногами Матвея взорвалась фонтанами грязи, камни и обломки превратились в смертоносную шрапнель. Ближайшие трупы Бездушных разорвало на куски от одного только давления.

Берсерк принял удар на себя, выставив вперёд все четыре конечности. Костяная броня затрещала, пошла трещинами по всей поверхности. Пластины отлетали одна за другой, обнажая кровоточащую плоть. Телекинетический молот вдавил его в землю, оставляя глубокую борозду. Боль пронзила всё тело – рёбра хрустнули, из пасти хлынула кровь. Но метаморф не просто устоял – он рванулся вперёд сквозь убийственное давление.

– Сейчас! – заорал Матвей, врезаясь в Жнеца всей массой.

Его конечности обхватили текучее тело твари, но главное – массивные челюсти сомкнулись сразу на трёх лезвиях-конечностях Древнего. Клыки пробили даже усиленную магией шкуру, намертво сковав движения. Жнец попытался отбросить берсерка, но тот держался с упорством бульдога, не давая твари поднять оставшиеся конечности для блокирования.