Текст книги "Император Пограничья 8 (СИ)"

Автор книги: Евгений Астахов

Соавторы: Саша Токсик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 18

Я активировал внутреннее зрение, и картина, представшая передо мной, заставила внутренне похолодеть. Аура Василисы пульсировала неестественными багровыми всполохами, а вокруг её головы вились чужеродные чёрные нити, впивавшиеся в сознание подобно паразитам. Кощей. Лорд Бездушных добрался до моих магов.

– Василиса, смотри на меня, – приказал я, схватив её за плечи.

Девушка медленно повернула голову, и я увидел, что зрачки её расширены до предела, а в глубине глаз плещется чужая воля. Кровь продолжала течь из носа, капая на платье.

И в этот момент удар обрушился на меня.

Мир взорвался болью. Тысячи раскалённых игл пронзили сознание одновременно, каждая несла с собой обрывок чужих мыслей, эмоций, желаний. Я почувствовал, как моё «я» начинает растворяться в этом потоке, теряя границы личности. Ноги подкосились, и я едва удержался на парапете, вцепившись в холодный камень.

«Воевода Угрюма… – голос звучал не в ушах, а прямо в голове, холодный и безжизненный, как дыхание могилы. – Наконец-то мы встретились. Пусть и не лицом к лицу».

Я стиснул зубы, собирая волю в кулак. Опыт прошлой жизни – бесчисленные битвы, где приходилось держать строй под градом стрел, командовать умирающими воинами, самому истекать кровью, но не показывать слабости – всё это помогло устоять. Я представил своё сознание крепостью, а волю – стальными воротами, которые не поддадутся никакому тарану.

«Упрямый, как и положено потомку старых королей, – в голосе Кощея появились нотки интереса. – Но даже металл можно расплавить, если знать правильную температуру».

Давление усилилось. Теперь это было похоже не на иглы, а на молот, бьющий по наковальне моего разума. Каждый удар отдавался вспышкой боли в висках, перед глазами плыли красные круги. Я почувствовал, как по лицу течёт что-то тёплое. Сильный запах меди ударил в ноздри.

Однако я не был новичком в противостоянии чужой воле. В прошлой жизни приходилось ломать волю врагов одним взглядом, заставлять армии склоняться перед императорской властью и не раз противостоять командирам Бездушных. И пусть это тело слабее, пусть магический резерв не бесконечен – дух остался прежним.

– Врёшь, паскуда! – прохрипел я, активируя Крепость духа.

Серебристое сияние вырвалось из моих ладоней, окутывая сначала меня, затем Василису. Чёрные нити вокруг её головы зашипели, как змеи, брошенные в огонь, и начали рваться. Девушка вскрикнула, схватившись за голову, но взгляд начал проясняться.

«Интересное заклинание, – Кощей не отступал, – но как долго ты сможешь его поддерживать? Час? Два? А я могу давить днями, неделями. И не только на тебя».

Словно в подтверждение его слов, со всех сторон начали доноситься крики. Я расширил радиус магического зрения и взъярился – половина магов острога корчилась в муках, схватившись за головы. Вельский упал на колени посреди улицы, из его глаз текли кровавые слёзы. Безбородко бился в конвульсиях, а вокруг него вспыхивали неконтролируемые огненные всполохи.

Однако хуже всего было с простыми жителями. Я увидел, как группа ремесленников с инструментами окружила Егора, моего ученика, выкрикивая обвинения в колдовстве. Женщины с вилами гнались за испуганной девушкой из отряда Валькирий. Безумие охватывало острог, как чума.

Я сорвался с места, таща за собой едва пришедшую в себя Василису. Нужно было действовать быстро, пока ситуация не вышла из-под контроля окончательно.

– Борис! – заорал я, увидев командира дружины, пытавшегося разнять дерущихся. – Собирай всех боеспособных! Разгоняйте толпы, но без жертв!

Добежав до центральной площади, я влил в голос Императорскую волю:

– ДОВОЛЬНО!

Эффект был мгновенным – дерущиеся замерли, но я видел, как в их глазах продолжает плескаться чужеродное безумие. Моя воля придавала им решимости и храбрости, но не могла полностью защитить от ментального вторжения извне.

Активировав Крепость духа на максимальном радиусе, я накрыл защитой всю площадь. Резерв магической энергии таял на глазах – поддерживать такой масштаб было адски трудно. Люди начали приходить в себя, озираясь с ужасом и непониманием.

– Что… что со мной было? – пробормотал кузнец Фрол, выронив молот, которым секунду назад замахивался на испуганного сына.

Следующие минуты превратились в изматывающий марафон. Я метался по острогу, накрывая защитой одну группу за другой. Дружинники под командованием Бориса разнимали дерущихся, связывали особо буйных. Отец Макарий вышел из часовни с крестом в руках, и его могучий голос загремел над площадью, читая молитвы. Удивительно, но это действовало – люди успокаивались, словно божественное слово создавало дополнительный барьер против ментального яда.

«Потомок старых королей», – слова Кощея крутились в голове, пока я бежал к складу, где двое ополченцев пытались поджечь запасы зерна. Что он имел в виду? Неужели узнал того, кто на самом деле скрывается в теле Прохора? Ведь тот Жнец опознать меня. Успел передать своему господину, и именно поэтому армия Бздыхов стоит под нашими стенами?.. Но как это возможно?

Или Лорд говорил о Платоновых? Может, в этом роду действительно когда-то текла королевская кровь?

Я обезвредил поджигателей, связав их каменными путами, и поспешил дальше. У колодца толпа женщин окружила старую травницу Агафью, обвиняя её в отравлении воды. Пришлось снова использовать Императорскую волю, заставляя их разойтись.

«Нет, – размышлял я, перебегая к следующей точке конфликта. – Если бы Кощей знал, кто я на самом деле, он бы не упустил шанса уколоть меня этим знанием. Сказал бы что-то вроде „император, потерявший престол“ или намекнул бы на Хильду и Астрид. Значит, дело в другом».

У кузницы Матвей Крестовский в боевой форме удерживал сразу пятерых нападавших, стараясь не покалечить их. Я накрыл всех Крепостью духа, и люди обмякли, выпуская из рук импровизированное оружие.

– Спасибо, воевода, – прохрипел метаморф, возвращая человеческий облик. – Еле успел перекинуться, чтобы выбросить из головы этот голос…

Может, Кощей просто знает историю этого мира лучше меня? До сего момента она мало меня интересовала, отступая по важности перед всеми повседневными заботами. Возможно, среди предков Платоновых действительно были короли или князья древности? Это объяснило бы и герб – чёрный ворон с короной над головой на фоне крепостной стены, и девиз рода – «Власть куётся волей».

В следующий момент до меня донёсся женский боевой клич, перешедший в яростный рёв. Рванув на звук, я увидел картину, заставившую меня подобраться.

Посреди улицы Ярослава Засекина кружилась в смертоносном танце, её меч из Грозового булата рассекал воздух со свистом. Вокруг неё валялись тела – к счастью, пока только раненые. Двое бойцов из Северных Волков пытались к ней приблизиться, но княжна атаковала и их.

– Шереметьев! – выкрикивала она, глаза полыхали безумием. – Наконец-то я тебя нашла, ублюдок! За отца! За мать!

В её помутневшем взгляде отражались не бойцы Северных Волков, а какие-то призраки прошлого. Вероятно, заклятый враг и его пособники. Ментальный яд Кощея вскрыл самую глубокую рану её души.

– Капитан, это же я, Марков! – отчаянно кричал криомант, заслоняясь ледяным щитом от удара. – Опомнитесь!

Но Ярослава его не слышала. Она была где-то далеко, в своём личном кошмаре, переживая заново какую-то трагедию, о которой я мог только догадываться.

Я рванулся к ней, на ходу формируя заклинание. Нужно было остановить её, не покалечив. Каменные путы она разрубит, да и времени на аккуратность не было – княжна загнала в угол одного из снайперов.

Тогда я сделал то, что умел лучше всего. Создал из окружающего металла – подков, гвоздей, обрывков проволоки – десятки тонких, но прочных лент. Они взвились в воздух и обвили Ярославу подобно коконом, сковав руки и ноги. Меч выпал из разжавшихся пальцев.

– Отпусти! – взвыла она, пытаясь вырваться. – Я должна зарезать его как свинью! Он убил папу! Я должна!

Я подошёл ближе, усиливая Крепость духа. Чёрные нити вокруг её головы извивались, пытаясь сопротивляться моему заклинанию.

– Ярослава, – твёрдо произнёс я, глядя в её безумные глаза. – Шереметьева здесь нет. Это твои люди. Северные Волки. Те, кого ты поклялась защищать.

– Ложь! – она дёрнулась в путах. – Я вижу его! Вижу его вероломную рожу!

– Ярослава, я приказываю тебе очнуться!

Эффект был подобен удару хлыста. Княжна вздрогнула всем телом, глаза на миг прояснились, затем снова затуманились. Но этого мига хватило, чтобы Крепость духа пробилась сквозь ментальный яд.

Ярослава обмякла в металлических путах. По её щекам потекли слёзы.

– Что… что я наделала? – прошептала она, глядя на раненых. – Марков… Федя… я же могла…

Я ослабил путы, позволяя ей опуститься на колени. Северные Волки тут же окружили свою военачальницу, проверяя, в порядке ли она.

– Простите меня, – Ярослава смотрела на своих бойцов с ужасом. – Я… я думала, что снова там. В тронном зале. Думала, что вижу…

– Мы понимаем, капитан, – Марков присел рядом, прижимая окровавленную руку к боку. – Эта тварь лезет в голову, вытаскивает самое страшное на свет.

Я помог княжне подняться. Она пошатнулась, но устояла.

– Спасибо, – тихо сказала она, не глядя мне в глаза. – Если бы не вы… я бы убила своих людей. Тех, кто верит мне.

– Кощей бьёт по самому больному, – ответил я. – Никто не застрахован. Идёмте, нужно обработать раны ваших бойцов.

Четверть часа пролетела в бешеном темпе. Постепенно, метр за метром, улица за улицей, мне удалось погасить основные очаги безумия. Лорд, как и полагается грамотному врагу, врал, преувеличивая собственные возможности. Уж не знаю, что позволило ему накрыть сразу всю крепость, но вот давить без остановки он всё же не мог, как бы ни бахвалился.

Израсходовав больше восьмисот капель магической энергии, я сумел создать временные защитные барьеры в ключевых точках острога. Но я понимал – это лишь временная передышка. Стоит ослабить защиту, и безумие вернётся.

В доме алхимика я нашёл Зарецкого и Светова. Оба выглядели так, словно их пропустили через мясорубку – бледные, с кровоподтёками под глазами, руки мелко дрожали.

– Это кошмар какой-то, – простонал Александр, массируя виски. – Словно тысяча молотов бьёт по черепу изнутри.

– У меня есть теория, – хрипло произнёс Светов, с трудом фокусируя взгляд. – Заметили закономерность? Чем сильнее маг, тем мощнее воздействие. Простые Ученики отделались головной болью, Подмастерья, – кивок в сторону Зарецкого, – уже теряют контроль над способностями, а Мастера… – он не договорил, поморщившись от новой волны боли.

– Логично, – кивнул я, обдумывая услышанное. – Кощей бьёт по самому ценному ресурсу острога – магам. Выведет нас из строя, и защищаться будет некому.

– Но почему на вас воздействие слабее? – спросил Зарецкий, вглядываясь в меня воспалёнными глазами. – Вы же тоже Мастер, причём из сильнейших.

Я пожал плечами, не желая вдаваться в подробности о своём императорском прошлом и закалённой веками воле:

– Возможно, дело в специфике моего дара. Но это неважно. Важно другое – почему Кощей не использовал такое оружие раньше? Что изменилось?

Светов и Зарецкий переглянулись. Георгий первым озвучил догадку:

– Может, дело в расстоянии? Раньше он был далеко, а теперь…

– Теперь он близко, – закончил я. – Достаточно близко, чтобы дотянуться своей волей до каждого жителя острога. Это объясняет выбор момента для атаки – понял, что его невольный агент провалил своё задание и не смог расколоть Угрюм, распалив междоусобицу.

– Или он накапливал силы, – предположил Александр. – Такой массированный ментальный удар требует колоссальных затрат энергии. Возможно, он долго готовился, собирал жизненную силу в жертвах…

– А может, научился чему-то новому, – мрачно добавил Светов. – Бездушные эволюционируют, это факт. Что если Лорд тоже развивается, осваивает новые способности?

Все три версии казались правдоподобными. А возможно, истина включала элементы каждой из них.

– Так или иначе, сейчас важно найти способ защититься. Моё заклинание даёт лишь временный эффект, оно не предназначена для постоянной защиты.

А Императорская воля может в моменте пересилить чужое воздействие и придать уверенности, но не блокирует полностью ментальное вторжение.

– Нужны амулеты ментальной защиты, – пробормотал Светов. – Или особые зелья…

– Нужно поискать информацию в моих конспектах, – оживился Зарецкий. – Но наверняка потребуются редкие ингредиенты.

– Ищи, и действуй быстро, потому что враг ждать не будет.

Я заложил руки за спину и прошёлся по комнате, пытаясь понять, хвост какой мысли упустил.

– Знаете, что меня смущает? Масштаб атаки. Даже если Кощей близко, даже если накопил силы – охватить ментальным воздействием весь острог, да ещё с такой мощностью… Это требует не просто энергии, а особого навыка. Бездушные традиционно сильны в ментальной магии, но даже Лорду не по зубам одномоментно накрыть столько людей.

Зарецкий поднял голову, заинтересованный моими рассуждениями:

– И что вы полагаете?

– Я думаю, что он не один. В прошлые нападения мы сталкивались с разными типами Бездушных. Наиболее продвинутые особи частенько специализируются в какой-то одной области. Например, Жнец из Мещёрского капища растворялся в тенях и умел телепортироваться. Один из тех, которого мы накрыли термобарической гранатой, трансформировал свою плоть, превращая её почти что в кисель. Логично, что существуют и твари, специализирующиеся на усилении ментального воздействия. Своего рода живые ретрансляторы, которые принимают сигнал от Кощея и многократно его усиливают?

– Глашатаи его воли… – задумчиво протянул Александр.

Светов присвистнул:

– Чёрт, это всё объясняет. И почему атака началась так внезапно – они подкрались незаметно. И почему охват такой широкий – несколько таких тварей могут покрыть весь острог.

– Нужно их найти и уничтожить, – решительно заявил я. – Без них Кощей не сможет поддерживать такое давление.

– Но как их отыскать в этих лесах? И как до них добраться?.. – распахнул глаза Александр. – Там же море этих чудовищ за стенами!

– Способ есть… – коротко ответил я и быстрым шагом покинул лабораторию.

Лишь на прощание бросил:

– Продолжай работу по амулетам или зельям. Нельзя складывать все яйца в одну корзину.

Выйдя на улице, я мысленно позвал:

«Скальд! Где ты, старый ворчун?»

«О, неужели вспомнил про верного слугу? – тут же отозвался фамильяр, его голос звучал устало. – Знаешь, я тут чуть не свихнулся от этих ментальных волн! У меня, между прочим, очень чувствительная психика!»

«Нужна твоя помощь. Полетишь в разведку?»

«Разведку? В такое время? Ты видел, что творится? Половина острога с ума сходит, а ты хочешь, чтобы я…»

«Двадцать солёных орешков», – перебил я.

Пауза.

«Крупных?»

«Самых крупных, что найду».

«И три кристалла Эссенции?»

«Два».

«Три! Это опасная миссия! Я рискую своими прекрасными перьями!»

«Ладно, три. Но только после выполнения задания».

«Вот это другой разговор! – оживился Скальд. – Что искать-то?»

Я объяснил свою теорию об особых Бездушных. Ворон выслушал молча, что было для него нехарактерно.

«Ищи необычных тварей, – закончил я. – Скорее всего, они прячутся подальше от боя, но достаточно близко, чтобы покрывать острог своим влиянием».

«Понял, полетел, – Скальд взмыл в воздух. – И помни – крупные и солёные!»

Через несколько минут я уже смотрел его глазами. Ночной лес под нами казался чёрным морем с редкими проплешинами полян. Армия Бездушных растянулась на километры – тысячи тёмных фигур, окружающих острог со всех сторон.

Искать пришлось долго. Луна плыла по небосводу, как тусклая медная монета, потерянная на дне колодца – едва различимая сквозь плотную завесу облаков. Её слабый свет то и дело исчезал совсем, погружая лес в непроглядную тьму, где каждый шорох мог означать опасность.

В какой-то момент я поверил, что моя теория ошибочная, и тут я увидел их.

На небольшой поляне в нескольких километрах от основной армии стояли пять фигур. Даже издалека было видно, что они отличаются от обычных Бездушных. Их головы… Боже, их головы были чудовищно раздуты, словно гигантские пульсирующие пузыри. Тонкие шеи едва удерживали эти уродливые сферы, в которых под полупрозрачной кожей можно было разглядеть пульсацию каких-то сосудов или нервов.

                                                  

Твари стояли неподвижно, расставив ноги и вытянув руки в стороны. От их голов исходили едва видимые волны искажённого воздуха – ментальные импульсы, усиливающие влияние Кощея.

«Мерзость какая, – передёрнулся Скальд. – У меня от одного вида завтрак хочет вылезть наружу».

«Держись подальше. Я попробую их достать отсюда».

Это было рискованно, но выбора не было.

Я сосредоточился, направляя энергию через нашу связь. Скальд застонал:

«Ой, щекотно! И горячо! Что ты делаешь?»

«Терпи».

Горный гнев!

Мощь заклинания хлынула через наш канал связи. Вся поляна под Глашатаями вздрогнула от подземных толчков. Земля начала вспучиваться, готовая извергнуть лес каменных пик в рост человека. Это должно было превратить всю территорию в каменное кладбище.

Но в момент высвобождения заклинания что-то пошло не так.

Воздух вокруг ретрансляторов внезапно сгустился, почернел. Из пустого пространства между деревьями – там, где секунду назад не было ничего, кроме обычных теней – медленно проступили три фигуры. Жнецы материализовались, словно выплывая из самой тьмы, их контуры постепенно обретали плотность и форму. Я видел эти места минуту назад – пустые, безжизненные. Даже магическим зрением не различил ни малейшего следа их присутствия.

«Не думал, что ты догадаешься про моих помощников, – голос Кощея снова прозвучал в моей голове. – Но я не зря держу рядом с ними охрану».

В его словах не чувствовалось ни злости, ни раздражения – только спокойная констатация факта. Как у шахматиста, который отдал пешку, зная, что это часть более сложной комбинации. Даже некоторое одобрение прорывалось сквозь мертвенную холодность – похвала достойному сопернику, сумевшему превзойти ожидания.

Однако хуже всего было полное отсутствие человеческих эмоций в этом голосе. Лорд Бездушных обращался ко мне так, будто обсуждал погоду или урожай. Моя находчивость развлекала его не больше, чем удачный ход в партии, которую он всё равно планировал выиграть.

Жнецы усилили противодействие. Мой Горный гнев, способный превратить в руины целый квартал, сжался, словно его давили невидимые тиски. Вместо леса пик из земли вырвалось лишь несколько каменных копий. Два ближайших Глашатая не успели увернуться – острые камни пронзили их снизу, и раздутые головы лопнули, как переспелые арбузы, забрызгав всё вокруг чёрной жижей.

Но остальные три твари остались невредимы. Жнецы успели отклонить каменные пики в стороны, спасая ценных помощников.

«Улетай!» – заорал я мысленно, понимая, что сейчас начнётся.

Ворон рванулся вверх, но было поздно. Со всех сторон леса поднялись Летуны – крылатые Бездушные с перепончатыми крыльями и острыми когтями. Десятки тварей устремились к моему фамильяру.

«Ненавижу свою работу!» – взвизгнул Скальд, уворачиваясь от первого нападающего.

Я лихорадочно формировал заклинания, стараясь прикрыть ворона. Каменные клинки рассекали крылья Летунов, бросая молчаливых тварей на землю, но их было слишком много.

Один из Летунов всё-таки достал Скальда, полоснув когтями по хвосту. Ворон заверещал:

«Моё прекрасное оперение! Ты мне за это ответишь!»

Ещё несколько мучительных минут погони, и наконец Скальд вырвался из окружения. Я направил его обратно к острогу, продолжая отстреливаться заклинаниями от преследователей.

Когда ворон в полном изнеможении плюхнулся на парапет стены, я с облегчением выдохнул. Пара перьев из хвоста действительно отсутствовала, но в целом птица отделалась легко.

«Всё, – простонал Скальд. – Я в отставку. Ищи себе нового фамильяра. Желательно броненосца, им хоть когти не страшны».

«Двадцать пять орешков», – пообещал я.

«Тридцать. И четыре кристалла. И массаж лапок».

«Договорились».

В этот момент ко мне подбежал Зарецкий. Алхимик выглядел взволнованным, но в его глазах горел странный огонёк.

– Воевода, у меня есть одна идея. Совершенно безумная, но… возможно, это наш шанс справиться с ментальной атакой.

Глава 19

– У меня есть одна идея, – запыхавшийся Зарецкий схватил меня за рукав, глаза горели лихорадочным блеском. – Совершенно безумная, но может сработать.

Я кивнул, давая понять, что слушаю. Алхимик быстро провёл рукой по взъерошенным светло-русым волосам, оставляя на лбу потные разводы.

– Я изучил свои конспекты и посовещался с Максимом Арсеньевым, – заговорил он торопливо. – Создать нужные зелья или амулеты для ментальной защиты не получится. Для зелий нужны особые Чернотравы, а для амулетов требуется определённый вид Пустодрев, которых у нас попросту нет.

Александр сглотнул, собираясь с духом:

– Именно поэтому я предлагаю радикальное решение. Помните гранаты из Душегубки, которые я создал ещё до начала Гона?

Я нахмурился, пытаясь понять, к чему он клонит:

– Те, что временно лишают магов способностей?

– Именно! – загорелся Зарецкий. – Они блокируют магический дар на четыре-шесть часов. Если наши маги временно лишатся способностей, они исчезнут из поля «зрения» Кощея. Споры Душегубки не только заблокируют дар, но и снимут все негативные эффекты ментального воздействия – головную боль, кошмары, галлюцинации.

Я ощутил, как холодок пробежал по спине. Предложение действительно было безумным.

– За это время маги смогут отдохнуть и восстановить силы, – продолжал алхимик. – А когда действие спор закончится, вы сможете периодически использовать своё заклинание, чтобы защищать их от повторных ментальных атак.

Передо мной встала моральная дилемма во всей красе.

Лишить магов их главного преимущества ради спасения… Магия была не просто способностью – это была наша сущность, то, что делало нас теми, кто мы есть. Отнять у мага дар, пусть и временно, означало превратить его в обычного человека, лишить той силы, которая позволяла ему защищать острог и его жителей. Это было похоже на то, как если бы воина лишили меча прямо перед битвой – технически он останется воином, но сможет ли сражаться?..

К тому же риск остаться беззащитными перед обычной атакой Бездушных был огромен. Кощей мог использовать момент слабости, чтобы обрушить на острог армию Трухляков и Стриг, против которых простые стрелки и дружинники могли оказаться бессильными. Без магического прикрытия, без возможности создать щиты или обрушить заклинания на врагов, защитники острога превратились бы в лёгкую добычу. Один просчёт – и все жители Угрюма могли погибнуть.

И наконец, доверие между магами и простолюдинами-беженцами и так висело на волоске после выходки Варфоломея. Люди только недавно убедились, что маги – их защитники, а не источник бед. Если вдруг они узнают, как эти самые защитники добровольно отказываются от своих способностей, кто-то может решить, что маги струсили, кто-то – что они предают свой долг, а иные вспомнят речи горе-пророка и поверят, что он был прав. Восстановить подорванное доверие будет намного сложнее, чем его завоевать изначально.

А что, если сама эта идея была подброшена Кощеем?

Мысль ударила как молния – противник всего час назад продемонстрировал способность манипулировать людьми на расстоянии, и кто сказал, что Александр не мог стать его невольным агентом?

Я активировал внутреннее зрение и внимательно осмотрел ауру алхимика – никаких чёрных нитей, никаких следов чужеродного вмешательства, но это ещё ничего не значило. Для полной уверенности я незаметно направил на Зарецкого слабый поток Крепости духа.

Александр моргнул, на секунду остановился, затем понимающе хмыкнул:

– Проверяете, не говорю ли я по чужой указке? Разумно, воевода. Моё предложение действительно звучит безумно, и на вашем месте я бы тоже перестраховался.

Внутри меня вспыхнула злость – не на Зарецкого, а на Кощея. Проклятый выродок не только мучил моих магов ментальными атаками, он ещё и отравлял атмосферу в остроге, заставляя меня подозревать верных людей. Теперь я не мог просто довериться предложению союзника – приходилось параноидально проверять каждого, опасаться удара в спину там, где раньше видел только поддержку.

Именно этого добивалась эта тварь – разрушить доверие изнутри, превратить крепость в логово недоверчивых одиночек, готовых в любой момент обернуться друг против друга. Кощей бил не только по телам и разумам – он методично уничтожал то, что делало нас сильными: единство.

Я посмотрел на Зарецкого – в его светло-карих глазах читалась искренняя тревога за товарищей. Этот запальчивый простолюдин, который в академии дрался с аристократами за обиженных студентов, сейчас предлагал единственный способ помочь магам острога.

– Риск огромен, – медленно проговорил я. – Если враг атакует обычными силами, пока наши маги беспомощны…

– Но сейчас они и так практически беспомощны! – возразил Александр. – Вы видели состояние Вельского, Безбородко, остальных? Они на грани срыва. Ещё день-два такого воздействия, и они просто сойдут с ума.

Я кивнул, принимая решение:

– Хорошо. Твоя идея безрассудна, но в нашей ситуации безрассудство может оказаться единственным выходом. Собирай гранаты.

Через полчаса в моём доме собрались все маги острога. Василиса с трудом держалась на ногах, массируя виски побледневшими пальцами. Тёмные круги под её глазами стали ещё глубже. Георгий Светов сжимал голову обеими руками, его рыжая борода потемнела от пота. Леонид Карпов, обычно невозмутимый профессор, нервно теребил седую бородку. Даже опытный боевой пиромант Степан Безбородко, выглядел измождённым.

– Друзья, – начал я, стараясь говорить спокойно и уверенно. – Как вы знаете, Кощей целенаправленно атакует наших магов ментальной магией, используя особых Бездушных – Глашатаев, как окрестил их Александр. Он предложил способ временно укрыться от его воздействия.

Я объяснил план с гранатами из Душегубки. Реакция была предсказуемой – сначала шок, потом тревожный ропот.

– Лишиться дара? – пробормотала Анна Соболева, её тонкие пальцы дрожали сильнее обычного. – Даже временно… Это же…

– Это как лишиться части себя, – закончил Максим Арсеньев, но в его голосе не было отрицания, скорее понимание.

Надежда Кронгельм, изящная аэромантка с саксонскими корнями, покачала головой:

– Без магии мы станем беззащитными. Если враг нападёт…

– Если враг нападёт сейчас, вы всё равно беззащитны, – жёстко возразил я. – Кто из вас способен сейчас провести серьёзное заклинание? Светов, ты можешь лечить раненых?

Целитель попытался поднять руку, но та упала как плеть:

– Едва могу… сосредоточиться… Голова раскалывается.

– Степан, твоё пламя поможет, если ты не можешь связать и двух мыслей?

Безбородко с болезненной гримасой покачал головой.

– Вот видите, – продолжил я. – Сейчас вы уже лишены дара де-факто. Зарецкий предлагает сделать это де-юре, но получить взамен передышку. Четыре-шесть часов без боли, без кошмаров, без чужого голоса в голове.

Тимур Черкасский, который до сих пор молчал, кашлянул:

– А что будет с защитой острога? Мы же не только для себя беспокоимся.

– После окончания действия спор я буду периодически накрывать всех своим заклинанием ментальной защиты, – ответил я. – Это даст временную передышку и позволит вам восстановить силы постепенно. Не идеально, но лучше, чем медленно сходить с ума.

Василиса подняла голову, и я увидел в её глазах решимость сквозь боль:

– Сколько… сколько времени продержится твоя защита?

– Час, может полтора, – честно признался я. – Зависит от силы ментальной атаки.

– То есть каждые час-полтора мы будем… снова страдать? – уточнила Элеонора Ольтевская-Сиверс.

– Нет, – возразил Зарецкий. – Чем дольше вы будете отдыхать от воздействия, тем слабее оно будет действовать потом. Это как мышца – если её постоянно напрягать, она устаёт. Дай ей отдохнуть, и она восстановится. Вы сможете использовать медитативную технику, которую уже демонстрировал воевода, и она будет более эффективна на отдохнувшем разуме.

Валентин Вельский, геомант, чьи предки славились умением находить руду, неожиданно рассмеялся – звук получился надломленным:

– Забавно. Всю жизнь гордился своим даром, а теперь мечтаю от него избавиться.

– Временно избавиться, – поправил я. – И ради спасения. В этом нет ничего постыдного.

Постепенно маги начали соглашаться. Их убедил и мой авторитет, и собственные страдания. Головная боль, похожая на иглы в мозгу, кошмары наяву, ощущение чужой злобной воли – всё это делало предложение Зарецкого желанным избавлением.

– Хорошо, – сказала Василиса, первой приняв окончательное решение. – Я согласна.

Остальные один за другим кивнули.

Зарецкий принёс деревянный ящик с гранатами – плоскодонные стеклянные колбы размером с крупное яблоко с запаянными горлышками. Внутри каждой клубилась мутная субстанция сероватого цвета с лёгким зеленоватым отливом.

– Собираемся в большой комнате, – распорядился я. – Александр, объясни, как это работает.

– Я разобью одну гранату, – сказал алхимик, осторожно поднимая колбу. – Облако покроет всех одновременно. Постарайтесь не дышать глубоко первые несколько секунд – споры действуют мгновенно, но лучше избежать чрезмерной дозы.

Маги расположились в гостиной моего дома. Я встал у двери, готовый выйти и закрыть помещение.

– Кто-то должен остаться с нами, – заметил Арсеньев. – На случай, если что-то пойдёт не так.

– Я останусь, – сказал я. – У меня есть своё средство против ментальных атак.

С этими словами я вытащил из кармана аркалиевую цепочку и обмотал вокруг запястья. Эффект был мгновенным – давление Кощея исчезло, словно кто-то выключил надоедливый шум, но вместе с ним ушла и моя собственная магия. Я почувствовал себя словно оглохшим – мир стал плоским, лишённым той глубины восприятия, которую давал магический дар. Это была небольшая цена за возможность находиться рядом с магами и контролировать ситуацию, не опасаясь ментального вторжения.

Зарецкий поднял гранату:

– Готовы?

Дружный кивок.

Стеклянная колба разбилась о каменный пол с тихим звоном. Серо-зелёное облако мгновенно заполнило комнату, споры закружились в воздухе, как живые. Заблаговременно отступив к дальней стене, я задержал дыхание и наблюдал.

Эффект был почти мгновенным. Лица магов разгладились, исчезли гримасы боли. Василиса выдохнула с явным облегчением, Светов перестал сжимать голову. Карпов распрямил плечи, словно с них сняли тяжкий груз.

– Как себя чувствуете? – спросил я через несколько минут, когда споры осели.

– Странно, – ответила Василиса, ощупывая собственные руки. – Будто часть меня просто… исчезла. Но боль прошла полностью.