Текст книги "Патриот. Смута (СИ)"

Автор книги: Евгений Колдаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 16

Писарь рассказывал быстро. Говорил по делу, делал акценты на важных моментах.

С его слов ситуация выглядела простой и понятной. Мои знания истории, в общих чертах, подтверждали сказанное. Нюансы же раскрывали происходящее более ярко.

Юг России поддерживал Лжедмитриев. Часть воинских городских корпораций воевала на стороне самозванца. Казаки тоже были, преимущественно с ним. Да, после разгрома Тушинского лагеря зимой многие откололись и вернулись по домам. Но! Самое важное – припасы и крепкий тыл для отступившего в Калугу Царя Дмитрия они продолжали обеспечивать.

Естественно, про это знали в столице. А еще знали засевшие там бояре, что в Ельце и Воронеже склады битком забиты оружием и прочим воинским снаряжением. Местные это отдавать Дмитрию желанием не горели, но в случае начала новых активных действий… В общем – наличие таких складов на мятежном юге в Москве расценивалось, как кость в горле. Армию послать – сложно. Да и не добавит это уважения Василию Шуйскому. Земли русские к присяге огнем и мечом приводить? А дальше что? Ты на юг, а за тобой земля горит.

Решили действовать хитро.

Искали подходящих людей. Насаждали смуту. Спонсировали всяких татей, лиходеев и прочих упырей всех мастей.

Рассказывающего все это писаря завербовали примерно год назад. Поначалу пообещали денег, поручали мелкие дела. Раскрытие всяких тайн, подделка документов, двойной учет.

Затем, уже зимой, давление усилилось.

Маришка появилась тоже прошлой весной. Но тогда еще действовали разбойники аккуратно. Больше словами, подкупом и делами. Узнавали, расспрашивали, нарабатывали, если, по-моему, по-современному – связи. А с зимы, как Царя Дмитрия из Тушинского лагеря выбили, начали действовать активнее. Создать в тылу у войск самозванца напряженную ситуацию и перебои с поставками. Обозы грабить, людей от службы отвлекать. Естественно, это у нас здесь под Воронежем Маришка была. Дальше на север, под Елец и на запад в Оскол и еще дальше – свои такие банды были.

Как они действовали, кто ими заправлял – Савелий не знал. Ему своих бед хватало. Он в них погряз с головой. И на это тоже стали давить. Сына захватили тати. Компромата против него самого набралось очень много. Влез писарь по уши. Помог прошлого воеводу свалить, потому что тот вопросы задавать начал. Подозревать.

Назначили этого. Сам Царь Дмитрий отправил доверенного человека. Но оказался этот человек очень выгоден Савелию. Читать умел, но в бумаги не лез. Зрение плохое было. Старый, пугливый. Да еще баба эта, Настенька.

Писарь решил раз седина в бороду, бес в ребро. Не мешать любовным делам, своими заниматься. Думать, как Петрушку спасти.

Ничего лучшего, как служить дальше лиходеям – в голову не пришло.

По словам Савелия, выходило, что Воронеж – особый случай и внимание со стороны боярства московского к нему особое. Шуйский там во главе или кто еще он не ведал. Но, кое-что понял. Разузнал, два плюс два сложил и выложил сейчас как на духу.

Помимо банд появился в Москве план позвать на русские земли татар. Грабить и воевать с войсками Лжедмитрия. Здесь, именно под Воронежем ждали все эти разбойнички скорого появления крымчаков. Восточное крыло татарских отрядов идущих на север. Тысячи три, может, четыре.

Это из переписки, которую контролировал Савелий выходило.

Что дальше?

Если бы Воронеж ворота открыл, то сожгли бы его. Уперлись бы люди местные. Воевать крымчаков надумали, и не вышло бы ничего у Маришки, то отступились бы. Другой дорогой пошли. Искали татары простого прохода на север, поэтому силы свои распыляли, но связь друг с другом держали. А люди Шуйского здесь на местах путь этот им пытались организовать.

А что интересно?

Савелий считал, что снаряжение все, которое в городе есть, а также золото, станет платой за наём татар.

– Золото? – Это было интересно. Нужны были подробности.

Сказанное этим человеком оказалось полезным и проливало свет на творившееся здесь. Мои личные догадки подтвердились словами Савелия и обросли большими подробностями.

Выходило, что Царь Шуйский за всем творившимся здесь стоит. А может не только он, но еще и бояре какие-то с ним. Мстиславские? Они же меня снаряжали, посылали.

– Чего молчишь? Что за золото? – Повторил я вопрос.

– Да. – Савелий замялся. – Я когда с Жуком говорил, он об этом обмолвился. Московит его привезти должен. Я поначалу решил, это ты и есть.

Он вздохнул и выдал.

– А вон оно как вышло.

Московит! Мне тут же вспомнились воспоминания прошлого меня. Когда он-я выходил из того злачного заведения в столице, навстречу шел еще один человек. Так.

Все заворачивалось все плотнее и плотнее.

Понять, как связаны Шуйские и Мстиславские я пока никак не мог. Информации крайне мало. Одно ясно – татарам отворот поворот давать надо. И не просто здесь эти три тысячи положить, а все войско в Поле вернуть. Домой пускай идут. Нечего им здесь делать.

Как? Сложный вопрос.

– Московит? – После короткой паузы спросил я у Савелия. – Тоже молодой?

– Да, его Жук ждет.

– А золота много?

– Почем мне знать. Но мыслю, татары за мало бы не пошли.

Я почесал макушку.

Телеги или по воде? Желтый металл – штука тяжелая. В карманах и на лошадях много не увезешь. Здесь край опасный, московитов не любят. Вопросы к большому каравану будут, это точно. Как-то они это же должны провести все.

– Жук, выходит, ждет и татар, и золото, так?

– Думаю да. Я же здесь, а он там. Мне что скажет, то делаю.

– Там, это где. Был там?

– Доводилось раз. Два года назад, когда отец Жука помер. Ниже по теченью. Уже на Дону, после устья. У них поместье. Вот сын его и занял. Червленый Яр.

Знакомое название.

= Говорят. – продолжал Савелий. – Там сам Мамай, когда шел на Москву, войсками стоял. Дон переходил.

Вспомнил я это место. Действительно, чуть ниже устья реки Воронеж. На Левом берегу Дона холмистая местность. Глиняные выступы бурые. Красиво. Жук, значит, там обосновался.

– Значит так. Завтра с моим человеком все имущество переписывать начнете. Он все твои бумаги глянет, проверит, слово свое мне скажет. А пока спи.

– Так утром вас это…

– Утром нас убивать придут? За воеводу?

Он смотрел на меня. В глазах было удивление, непонимание.

– Так, воевода жив. – Я усмехнулся. – Придут, поглядим. Пошли.

Я поднял его, оттащил, держа за шкирку, в одну из комнат. Посмотрел, что внутри. Было пусто, совершенно. Втолкнул. Уложил на пол.

– Спи. Как понадобишься, придут за тобой.

Дверь закрыл, припер лавкой, добытой в комнате воеводы. Еще надумает шуметь, вдруг сбежит. Хотя в путах – сомнительно. Выбраться, это еще уметь надо. А он, как мне сразу и показалось – не воин и не убийца.

Да… До чего человека довести можно шантажом и запугиваниями.

Надо поспать. Завтра будет нелегкое утро. С первыми петухами вставать и дела делать.

Вернулся в комнату, разуваться не стал, завалился спать. Опять под рукой пистолет и сабля, на поясе нож. По-другому никак, опасно без оружия.

Когда же я высплюсь? Вторую ночь непонятно что творится.

* * *

Вставать пришлось с первыми лучами солнца. Разрабатывая план, я прикинул, что на сбор толпы у моих противников уйдет какое-то время. Прямо с утра поднять сотни людей и вывести их под ворота кремля – задача не простая. Ночью действовать они не смогут, спят все.

Значит, ждать гостей через час после рассвета.

Мне эта фора пригодится.

Первым делом заглянул к воеводе. Он тоже проснулся. В комнате возилась пожилая женщина, прибиралась молча. Добавилась пара мисок с водой и куски ткани – бинты.

– Храни вас господь. – Проговорила Настасья.

Она сидела на кровати, а Фрол Семенович делал перевязку. Стрелы не было. Вчера я не обратил внимания на то, как он ее извлекал. Иных дел много навалилось. Получалось, старик действительно что-то соображал в медицине. Лицо девушки было бледным, но вроде бы ночные приключения обошлись для нее малой кровью. Не будь меня рядом, не приди я на помощь, Савелий со своим подручным убили бы ее и главу города.

Выдали бы все за очередное нападение неведомых людей или свалили на кого-то неугодного.

– Доброго утра. Скоро начнется, воевода. Готовься.

Тот вздохнул, кивнул в ответ, проговорил.

– Надеюсь на тебя, Игорь Васильевич. Жизнь в руки твои вкладываю.

Дальше завертелось. Четверть часа ушло на то. Чтобы обойти стены, переговорить с людьми, все проверить. Еще раз коротко пояснить их задачи. Затем зашел в храм, перекрестился, поклонился батюшке. Здесь тоже все было готово.

После отправился к своим людям на сеновал.

Они проснулись, приводили себя в порядок.

– Ну что, товарищи. Рассчитываю на вас.

– Да, Хозяин, все сделаем. Смотреть будем в оба глаза.

– Давай, помоги облачиться.

Ванька поначалу не понял, но спустя секунду смекнул о чем я. Достал из сумок мой юшман. Я надел красивый кафтан, тот, в котором меня встретили казачки. Подпоясался ярким кушаком. Следом на плечи при помощи слуги накинул броню. Можно было влезть в нее самостоятельно, но если есть тот, кто готов тебе помочь, чего не воспользоваться.

Облачился, затянул все ремни. Перепоясался перевязью с саблей и кинжалом. Пистолет вернул Ваньке. Мне он сейчас вряд ли нужен будет.

Покрутился в доспехе, наклонился, попрыгал. Годно. Работать можно. От пули не защитит, но от сеченого удара сабли, вполне. Да и от стрелы тоже может.

Подумал, стоит ли для солидности мисюрку надевать. Прикинул, что нет. Не в бой иду. Доспеха достаточно. Здесь внимательность нужна, расторопность и сметливость. А также умение говорить. Защита головы может даже помешать.

Когда уже был полностью готов, окликнул товарища

– Григорий, на пару слов.

Подьячий подошел.

– Чего хотел, боярин?

– Только между нами. Никому. – Я понизил голос. – Как думаешь, сколько стоит нанять десять тысяч воинов? Золотом если?

– Эко, ты спросил. – Подьячий аж закашлялся от удивления.

– Если подумать.

– Слышал я, что родич Василия Шуйского, Скопин-Шуйский такую силу у Шведов нанял. – Служилый человек погладил свою редкую бороду. – Вроде как сто тысяч ефимков обещали иноземцам.

– Много.

– Не то слово. Сумма бессчетная.

– А по весу, это сколько? Телега, две?

Я был не силен в переводе старорусских мер в привычные мне. Да и что за монета такая – ефимка, не очень понимал. Вроде бы были – деньга, копейка, полушка и алтын. А здесь еще какая-то всплыла.

Что за зверь такой?

– О… – Григорий начал считать. – Ефимка это два с половиной или три лота. Выходит так. Если на сто тысяч помножить… Это две с половиной сотни тысяч лотов. Это значит где-то чуть меньше восьми тысяч фунтов. Двести пудов где-то. Серебра.

Ага, это выходит, шведам обещали заплатить чуть больше трех тонн серебра. Признаться, от суммы я тоже обалдел. Много. Невероятно много. Богата страна моя родная. Ох богата. Только платим почему-то не своим людям, а иноземцам каким-то.

Так, если учесть, что конь может вести килограмм восемьдесят – сто. То для транспортировки такого веса в серебре требовалось, если вьючно, то больше тридцати лошадей. Хм… А если в повозках – пять, шесть, семь. В зависимости от качества дорог. Ввиду того что на юге России они больше похожи на направления… Я бы ставил на семь-восемь.

Либо на лодках. Здесь непонятно. Еще сложнее в подсчетах. Водоизмещение понятно, но судна-то бывают разные.

– А тебе зачем? – Григорий видел, что я размышляю.

– Думаю, не мог ли кто-то в Москве татар купить. Нанять, как наемников немецких.

– Хм… Татары к нам и так ходят. Им людей в полон брать, грабить и обратно в Поле. Зачем их нанимать?

– Может, цель есть. Например, не просто набегом пройти, а до Калуги дойти или еще куда. – Я уставился на дворянина, добавил. – Понимаешь?

– Понимаю. – Он погладил свою козлиную бородку. – Понимаю, боярин, но…

– А если золотом, каменьями?

– Золотом, это раз в десять меньше. Можно и на двух конях. Но где же столько его набрать-то?

– Этого я не знаю.

– Игорь, сто тысяч ефимок, это невероятные деньги. И армия, что на них нанята, невероятная. Это не просто сотни немецкие. Это целое войско со своим воеводой, как его там…

– Делагарди, Якоб Понтуссон. – Сказал я. Имя известного полководца помнил.

По моим прикидкам он сейчас где-то в районе Москвы.

– Наверное. Тебе лучше знать. Он вроде в Москве сейчас.

– Вроде да.

Диспозиция историческая следующая.

Скопин-Шуйский мертв. Отравлен или нет, историки моего времени точно не знают, но предположения имеются. Для меня факт отравления пока не важен, но возможно, в будущем, копаться в этом придется. Сейчас важно то, что Россия лишилась талантливого полководца. Шуйский с родней и поддерживающими его боярами собирает войска, чтобы вместе с Делагарди разбить поляков и деблокировать Смоленск. Выльется этот поход все в катастрофу. Триумф Речи Посполитой и полнейший разгром русской рати в битве при Клушине.

Но, сейчас не о том.

Сколько могли заплатить Татарам за действия, направленные против того же Лжедмитрия в Калуге? Против его сил? Вряд ли столько же, сколько обещали шведскому корпусу. Но. Здесь же есть еще один важный фактор. Шведам обещали территориальные уступки.

Крымчакам такого точно не дадут.

Выходит, что небольшой, хорошо вооруженный и двигающийся скрытно отряд может пройти до Воронежа и дальше незамеченным. Может везти оплату в золоте, камнях и украшениях для переговоров со степняками.

Ему нужно только до Жука добраться. А дальше уже здесь все налажено.

Дошел ли он уже или еще нет? Неясно. Упирается все в несколько дней. При большом нашем везении, может быть – пару недель. Их передовые отряды уже здесь, а значит…

Черт, без татарского пленного, желательно знатного, мурзы какого или богтура, ничего не ясно.

Я встряхнулся. Сейчас нужно решить проблему попытки мятежа. Быстро, решительно и жестко.

Распрощался с Григорием, оставив его думать о колоссальных финансовых суммах. Дорого богато облаченный двинулся к терему. За воротами уже собирались люди, слышались крики, шум гам.

– Сколько⁈ – Выкрикнул я

– Полсотни пока. – Донесся ответ с надвратной части стены.

– Ждем! Три сотни будет, тогда можно.

Слышалось недоброе, нарастающее ворчание за стенами. Люди требовали показать воеводу, явить господина. Дать ответ о делах творящихся. Кричали – «доколе»!

Гул нарастал.

Я занял позицию на ступенях терема. Прошло минут пятнадцать по моим прикидкам и, наконец-то, ворота открылись. Полностью, нараспашку.

Люди не ожидали такого, думали, что ломать придется, штурмом брать. Все толпой ломанулись внутрь. Во дворе никого не было. Всех верных воеводе воинов я расставил по углам так, чтобы вначале вошедших было хорошо видно. Мы не противодействуем, не льем кровь, пока смотрим.

План работал.

Внутрь кремля вошло как раз сотни три человек. Мужики, злые, встревоженные, почти все вооруженные. У кого сабля, у кого аркебуза, у кого копье или даже бердыш. Идут озираются, к драке готовые. Среди них выделялись стрельцы, которые шли небольшими группами, человека по три-четыре. Видно, что объединяются по знакомству. Стоял бы во главе этой манифестации их сотник – они бы всей толпой пришли первыми, строем и серьезно.

Значит, стрелецкий командир пока что вне подозрений. С казацкими атаманами сложнее. Их в толпе выделить не так-то просто.

Пока что мои соображения все больше подтверждались. Руководство служилых людей само было не в восторге от творящегося. Им не нравилось бездействие воеводы. А тот, да и, судя по всему, его предшественник что-то твердой рукой делать опасался.

Почему? А вдруг народ не поймет.

Помимо мужиков бунтовать пришли и женщины. Даже детей-подростков видно было. Немного, человек десять. Может, думали, удастся что-то стащить, пограбить. Не сегодня.

Присутствовали среди толпы и какие-то грязнящие, совсем обнищавшие люди и достаточно неплохо одетые. Хотя ощутимо меньше. Я выделил троих прямо вполне презентабельных. Сотники? Атаманы казаков?

Толпа орала, требовала чего-то неясного.

– Воеводу хотим!

– Доколе!

– Сколько терпеть-то, жизни нет никакой!

– Убийцы! – Опа-на. А откуда ты, мил человек, знаешь это? Это звоночек.

Но народ, оказавшись внутри кремля, пущенный сюда без применения силы и встреченный каким-то одетым в железо воином, чувствовал себя не так уверено. Люди не успели разгорячиться. Провокаторы еще не запустили свои речи, которые, как это бывает, поддерживаются массами.

Ворота за пришедшими закрылись. Задние ряды от этого напряглись достаточно сильно, стали озираться по сторонам. Те, кто был впереди, этого не видели и еще не понимали. Я заметил на колокольне человека, он ждал моего сигнала. Хорошо, свято отец справился с задачей, не подвел.

Все готово.

Вперед из толпы вышел одетый в серый кафтан, достаточно потертого вида мужик. Лет сорок на вид, окладистая, лохматая борода.

– Кто таков будешь? Где воевода, мы все к нему!

Наши взгляды встретились, и он как-то сразу смешался, чуть отступил.

– Я, Игорь Васильевич Данилов! Письма привез воеводе вашему! Писанные Царем Дмитрием!

Народ тут же зашептался, зароптал. Из толпы раздались крики.

– Убийца! воевода где⁈

Первый есть.

– Воеводу покажи. Тать!

Второй попался.

Сейчас верные Фролу Семеновичу люди по моему указанию подмечали тех, кто кричит больше всего и к действиям призывает. Заговорщиков. Их, по моим прикидкам, должно быть здесь человек десять, может пятнадцать. Самых активных, пожалуй, двое – трое. Остальные – сочувствующие или купленные за краюху хлеба. Времена тяжелые, за ужин бедняки могли начать орать и выкрикивать что угодно. Глядишь, дойдет до грабежа и удастся что-то себе урвать.

Но, опыт работы с массами имеется, сейчас подстрекателей выделим, потом с ними поговорим. Кто с Маришкой связан, на виселицу, остальных на исправительные работы. Все как положено. Никакого кровопролития.

– Воеводу убил, гад!

– Где милость наша Фрол Семенович?

– Убирайся вон! Не хотим тебя. Воеводу хотим.

Ударил колокол. Раз, громко, протяжно.

– Я пришел в Воронеж, всякую падаль разбойничью карать! – Выкрикнул я.

Еще удар.

– Все, кто с Маришкой повязаны, в петлях болтаться будут!

Еще удар.

– Воевода ваш, жив, здоров! Народ честной! Тати убить его хотели, меня подставить! Не вышло!

Глава 17

Ну что, не ожидали! Разбойнички.

Толпа начала переглядываться, перешептываться. Единого порыва к действию я в них уже не видел. Распалить массы и создать из них ударный кулак праведного гнева не удалось. Идея поднять народный мятеж, русский бунт – бессмысленный и беспощадный у бандитов провалилась. Сейчас они начнут переходить к опасным, экстренным мерам. Запаникуют и будут работать уже не по плану, а куда кривая вывезет.

Тут-то мы их и возьмем. Всех до одного.

Я смотрел во все глаза, ждал как кто-то из вторых рядов вскинет пистолет. С такого расстояния попасть из огнестрела того времени, да в толпе – не просто. Но попытаться могли. Притащить сюда более массивный арбалет – выглядело сомнительным планом. Вскидывать лук и стрелять, тоже.

От пули доспех меня мог не спасти. Если только вскользь пройдет. Это все же не лату крылатых гусар.

Наблюдал. Готовился уклоняться.

Но жертвовать собой из бандитов никто не собирался. Понятно, что толпа в текущей ситуации вполне могла разорвать стрелка. Нападение на людей еще не ясно как обернулось бы.

Раздались громкие крики. Людей я примечал.

– Выйти, воевода! Скажи слово свое!

– Так, где воевода-то?

– Тать, убил его!

Значит, нападут позднее или, уже не охладили свой пыл. Передумали?

Работаем дальше

В этот момент, как мы и договаривались, на крыльце, в кольчуге и при сабле появился Фрол Семенович. Подошел ко мне, встал рядом. Держался он неплохо. Спину распрямил, подбоченился. Шапка с пером, красивая. И не скажешь, что трусливый дед рядом. Так с виду – боевой, опытный мужик.

– Тихо! – Выкрикнул он. Поднял руку в успокаивающем жесте.

Толпа продолжала гудеть.

– Тихо! Воевода слово говорить будет! – Заорал я.

Моего голоса хватило, чтобы люди притихли.

– Давай, как договаривались. – Проговорил я тихо, так чтобы слышал только стоящий рядом глава города.

Он взял слово.

– Люди добрые! Воронежцы! – Голос его был не так громок, как мне хотелось бы.

Но, работаем с чем есть. Не помер за ночь – уже победа.

– Чего, чего он говорит-то? – Раскатилось по задним рядам. – Что воевода молвит?

– В помощь мне послан человек! – Продолжал Фрол Семенович откашлявшись. Говорил, что было силы в его голосе. – Игорь Васильевич Данилов! Лиходеев всех изловить! Власть порядка и закона на земле утвердить!

Толпа начала гудеть, люди переглядывались. Фразы про закон и порядок, по моим наблюдениям вызвали общее позитивное настроение. Устал люд от творящегося беззаконья.

Воевода вдохнул и выдал на пределе своей громкости самое важное:

– Слушаться его во всем и не перечить! То мое слово!

– Кем послан-то⁈ – Раздалось из толпы.

Но, в этот момент от церкви зазвучал еще громкий голос.

– Братья и сестры! Православные христиане! – Святой отец отлично сыграл свою роль. Очень вовремя вступил в игру. Молодец.

Колокол ударил звонко, протяжно, и батюшка громко продолжил:

– Господи! Будь милостив! К нам грешным! Господи! очисти грехи наши! И помилуй нас…

Мой расчет оказался верен, православное население восприняло появление попа как снимающий напряжение фактор. Вся постановка сработала отлично. Все ее части и ее моменты складывались. Дальше будет веселее. Удрать бандиты не смогут, ворота закрыты. Кругом люди, верные воеводе, а значит, и мне и делу происходящему. Масса народа будет следовать туда, куда их направят, а они, если попытаются что-то сделать, выдадут себя.

Уже и так человек десять я приметил. После службы их всех схватят и тогда… Поговорим.

Кто-то в толпе пытался противодействовать происходящему. Но основная масса людей потянулась в церковь. Я переглянулся с воеводой, добро улыбнулся. Положил ему руку на плечо.

– Помни, еще не все кончено. Службу отстоять надо. Потом, как выйдем, быстро все закончится.

Он вздохнул, кивнул, и вместе мы двинулись вслед за стекающимися в храм людьми. Перекрестились.

– Послал мне господь тебя. – Проговорил он, смотря в землю.

Поднялись по ступеням паперти. Фрол Семенович вошел, комкая шапку в руках. Я чуть задержался, осмотрел двор. Верные люди стояли там, где необходимо. Все по плану. Отлично, работаем.

Махнул рукой, вошел.

Храм был больше чем в Чертовицком. Запах ладана и восковых свечей ударил в ноздри. Заглушил ароматы людских тел. Пряный, смолистый, с незначительными древесными нотками он вселял в душу чувство умиротворения и спокойствия.

Здесь горели свечи. Немного, но по моим прикидкам это знак состоятельности и зажиточности прихода. Еще бы, все же он размещался в кремле, в самом центре города. С улицы люди сюда ходили редко. У каждого городского конца, у каждой слободы был свой приход. Этот служил для религиозных нужд верхушки Воронежа. Поэтому, готовя план, я рассудил, что приглашение на службу станет для толпы неким маркером избранности. Их пустили туда. Куда раньше мало кто из них мог попасть.

Такой подход всегда хорошо работал.

Было достаточно света, идущего сверху. Не улица, конечно, но вполне все видно.

Я прошел вслед за воеводой через крыльцо. Народ, преимущественно, толпился в притворе. Те, кто чувствовал в себе значимость – стрельцы, казаки и прочий люд служилый выдвинулись вперед в среднюю часть храма. Многие смотрели по сторонам с любопытством. Здесь они были в первый раз, все новое было интересно.

Священник занял место у алтаря.

Так, Игорь. По сторонам, контроль, полный контроль. Соберись и наблюдай.

Мне не верилось, что кто-то нападет на меня здесь. Скорее, это должно произойти при выходе. Но и сейчас расслабляться нельзя. Бандиты они на то и бандиты, что им может быть не писан ни человеческий, ни божий закон. Могут и в церкви напасть, кровь пролить. А если среди них басурманин какой? Ему может вообще плевать на то, где он и что здесь происходит.

Но, нет. Никто не падает под ноги, не отвлекает. Все спокойно.

Жду вас, голубчики, на выходе.

Мы с воеводой выбрались вперед, почти к самому алтарю. Первый человек в городе. По местническому статусу положено ему находится в первых рядах. Я остался подле него. Нужно подчеркнуть свой статус. То, что я равен с ним. И меня во всем, как и его, слушаться необходимо.

Встали, замерли.

Поп начал службу. Я особо не вслушивался в его речь, пытался больше прислушиваться не говорят ли что-то за спиной. Не подкрадывается ли к нам с воеводой кто-то. Но, сзади молились самые первые воины города. Атаманы, сотники.

Так прошло чуть больше получаса. Служба подходила к своему завершению, священник решил ее не затягивать. Под конец благословил людей ратных на защиту земли. Последнюю молитву прочитал, призвал всех пришедших молиться, чтобы Господь бог услышал нас и ниспослал нам свое прощение за грехи наши.

Люди, пришедшие где-то час назад, бунтовать, уже и позабыли о том. Шептались. Выходили, говорили тихо о чем-то своем, мирском.

Я кивнул воеводе. Он двинулся к алтарю, заговорил о чем-то с батюшкой. Сам обернулся, осмотрелся быстро. Вместе с уважаемыми людьми города, стоящими во время службы позади меня, двинулся к выходу. Глазами нашел Григория, дал знак, что пора действовать.

Он кивнул, двинулся к выходу.

Я мешкал, шел медленнее, так, чтобы за спиной никого не оказалось.

Так, мы готовы. Не люблю я быть живцом, но куда деваться. Сколько же их будет, один? Два? Три? Готовься, Игорь. Максимальное внимание. Двигался, виду не подавал, но следил по сторонам.

Прошел сквозь двери, выбрался на паперть. Так… Людей много. Еще не разошлись. Вон один, второй, третий – наши и Григорий. Стоят, вроде бы болтают. Ждут меня и того, что будет. Напряжены, вот-вот в драку кинуться. Готовы людей расталкивать.

Начал спускаться.

– Игорь! – голос незнакомый.

Началось!

– Дай дядь полушку. – Тощий мальчишка кинулся под ноги. – Не откажи сиротинушке.

Я остановился резко, дернулся назад.

Сбоку ощутил движение. Трое. Один отвлекает, второй, что со спины – сейчас нож вонзит, а мальчишка страхует. Хорошо сработано. Вы прямо молодцы. Может, еще четвертый, где есть, выжидает.

Мальчонку я пнул на подлете, легонько. На большее времени не было. Потом им займусь.

Резко крутанулся. Лицо нападавшего со спины с тесаком исказила гримаса удивления. Какой-то грязный, помятый, нищий. В лохмотьях. Пахнет от него болью, смертью и злобой. Душегуб отборный.

Корпусом ушел в сторону, перехватил руку, вывернул.

– Ааа, собака!

Такого стерпеть я никак не мог. Злость мигом вспыхнула в груди.

Подножка. В этот момент нож из вывихнутой руки падает на ступени. Втыкается в дерево. Увесистая штука. Черт. Пыряла у вас здесь, мое почтение. Это не финка, это настоящий бебут. Били бы наверняка, кольчуга не спасла бы.

Нападающий полетел с лестницы со сломанной рукой. Его уже принимали подскочившие сквозь толпу служилые люди. Но в этот момент паренек, пришедший в себя после пинка, вскочил на ноги. Рванулся, попытался уколоть меня в живот, снизу вверх. Здесь уже инструмент был поменьше. Этот, может быть, выдержала бы броня.

Но зачем рисковать.

– На!

Руку я отвел в сторону хлестким ударом левой. А его нос встретился с моим коленом.

– Ууу… – Он завалился набок, схватился за лицо. Хлынула кровь.

Краем глаза понял – это еще не все. Угадал, был еще и четвертый. Тот самый, что выступал вперед, громко говорил, бородатый, крепкий, одетый хорошо. Он начал выхватывать из-за пазухи пистолет. Медленно, очень медленно.

Я уже шел к нему, готовый ударом кулака свалить на землю.

Не успел. Григорий саданул его обухом своего пистолета по голове. Улыбнулся мне.

– Ты даешь, боярин.

Люди, ошеломленные происходящим, заволновались. Драка наша заняла каких-то секунд пять плюс-минус. Толпа сразу среагировать не успела, а сейчас начинала понимать, что случилось. В глазах страх, паника, непонимание. Но эти чувства резко стали сменяться на праведный гнев. Еще бы – у стен церкви какие-то тати посмели напасть на служилого человека. Того, кто подле воеводы стоял.

Еще немного и тот самый бунт, который мне удалось предотвратить, вся та злость, вся ненависть выплеснутся на этих четырех. Разорвут их в клочья. Да, кстати, а что там с последним? Который кричал, отвлекал.

Быстрый взгляд. Два человека крутили его, он упирался. Но силы были не равны. Уложили на землю.

– Назад! – Заорал я. – Судить будем! По закону!

– Да от них житья нет! – Заорал один из стрельцов. – Вот они все, где у нас, боярин!

В глазах его была злость. Рука показывала на горло.

– Убить татей!

– Разорву!

Стрельцу быстро начали вторить стоящие рядом люди.

– По закону! Всех отловим! Повесим, если виновны!

– Они мужа моего!

– Сколько же!

– Тихо!

Ко мне пробивалось несколько вооруженных человек, начали теснить толпу. Та поначалу пыталась как-то сопротивляться, но настойчивость бойцов и мой голос сыграли важную роль. Все поняли, что нападавшие схвачены, угроза миновала, а молодой боярин – то есть я, все по закону сделает.

Я выпрямился на паперти, встал повыше, на ступенях. Заговорил громко:

– Люди добрые! Всех разбойников схватим! Всех осудим! Никто за просто так в петле не окажется! Закон! Только по закону! Это мое слово!

Шум успокоился, народ унялся, чувствовал, что власть в городе теперь переходит в крепкие руки. А во время смуты и всяких разбродов и шатаний оно всегда ясно: если крепкая рука есть, то будет лучше.

– Порядок будем наводить! Я строг, но справедлив! Все по закону!

Люди кивали. В глазах их появлялась надежда. Устали местные от творившегося беспредела. Главное, не перегнуть. А то десятки, если не сотни сейчас потянуться со своими малыми просьбами. Кого рассудить, как жить дальше, кому помочь и так далее. Все как обычно. Какой-то Васька межу на вершок сместил, какой-то Петька в лавке на унцию обвесил. А Евдокия, в край распоясалась, влепила мужу давеча скалкой.

Это все сейчас начнет валиться как ком на голову.

Но, такое дело не мое. Этим пусть воевода занимается. Но, к гадалке не ходи, жалобы пойдут сразу. Народ у нас такой, любит он это дело. А как только власть крепкая становится, порядок наводить начинает, то за счет нее некоторые отдельные элементы начинают желать порядок этот в свою сторону перетянуть.

Без этого не обойдемся. Но на это иные люди есть.

Я набрал в грудь побольше воздуха:

– Господа сотники и атаманы! Прочие важные люди служилые! К обеду жду всех! В тереме у воеводы! Говорить будем! Кого нет, тому передайте! Всех жду!

Операция завершалась успешно.

Ворота кремля открылись, людей стали выпускать. Я выдохнул.

– Ну что, Григорий, скольких задержали?

Подьячий стоял рядом, смотрел на меня с чувством глубокого уважения.

– Боярин, ты не только с саблей, ты еще и на кулаках. – Он покачал головой. – Я-то думал, ты броню специально надел, чтобы не порезали тебя. И с ног сбить в ней же сложнее. Уже готов был караул кричать, когда понял, что их подле тебя аж четверо. Пацана этого, вообще не уловил. Татя хитрого. А ты…