Текст книги "Схватка (СИ)"

Автор книги: Евгений Шепельский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Глава 19-20

Глава девятнадцатая

Естественно, обойти – это я сказал образно, на самом деле, я вознамерился объехать сегодня главные и самые популярные заведения столицы. Работа тяжелая, долгая, нудная, но вполне выполнимая и сулящая неплохой барыш.

Атли, узнав, чем я намерен заняться, обиженно надула губы – ну совершенно как подросток, но я сказал, что планирую поработать сегодня на ее благо – чтобы собрать деньги для выплаты дани.

– Работа и деньги – прежде всего! – подколол ее, без всякой, впрочем, улыбки.

Она размышляла над моими словами, пока мы втроем наскоро уничтожали завтрак – не отравленный, но приготовленный скверным кулинаром (овощи перетушены, мясо не дожарено, а прожарка «rare» не совсем то, чего я хочу, пребывая в мире, где не изобретены антибиотики). Пиво было старое, но я с отвращением проглотил полкружки, чтобы градусы прибавили резвости, ибо после вчерашних приключений ныло все тело. Если я буду продолжать носиться в таком же ритме – надолго меня не хватит, подхвачу какую-нибудь простуду, потом – осложнения в виде пневмонии, и – ага.

Атли отставила пустую кружку на шаткий столик.

– Завтра вечером – на берегу Оргумина! – сказала непререкаемо. Шутейник чуть слышно чирикнул.

Отчаяние порождает смелость. Я был в отчаянии – а потому смел. Я даже снова подколол Атли:

– Я велю поставить навес и принести лучшей пищи. Музыкантов и танцовщиц пригласим?

– Только попробуй пригласить танцовщиц, серый волк! Нет уж, я все сделаю сама! У нас женщины не уступают мужчинам… почти не уступают!

Мысленно я подарил ей улыбку. Женщины… всегда остаются женщинами, и рассматривают понравившегося мужчину, как свою неделимую собственность. Впрочем, это нехитрое откровение.

– Ты отправишься в Варлойн вместе с гвардейцами, Атли.

– Ар-р! Я поеду сама! Ты только дай только мне лошадь… Нет, не давай – я сама заберу ее у любого из твоих гвардейцев!

– Пока я тут архканцлер, а ты – моя гостья. Слушайся меня. Я не хочу, чтобы с тобой по дороге случилось какое-то несчастье. Ты понимаешь, к чему я клоню. Ты поедешь с Алыми, и не нужно перечить.

Удивительно, но она послушалась без скандала, хотя и фыркнула при этом. Ей нравилось меня слушаться, не всегда – но тогда, когда я проявлял отеческую заботу. Папаша Сандер был, по видимому, не слишком чутким родителем, и воспитывал свою дочь в спартанском духе, так что она инстинктивно тянулась к жестким, но заботливым мужчинам. Узнать бы, сколько у Сандера детей, и кто самый опасный, хотя я, кажется, знаю, кто…

Атли убыла, настояв на том, чтобы ехать в седле, а не в одной из трех карет, привезенных из Варлойна Алыми. На меня она оглянулась лишь раз, губы были сложены в недовольном изгибе.

Я перевел дух. В небе плыли серые комки туч. В душе бродили противоречивые чувства. Шутейник стоял рядом, бросал неодобрительные взгляды на толпу зевак у гостиницы.

Итак, спустя несколько суток после обретения мандата, я пережил четыре покушения, получил вызов на дуэль и начал достаточно плодотворно работать. Сколько еще проработаю – не важно. Важно – что я занят нужным делом.

Улыбнемся зевакам, помашем им рукой. О, прекрасная реакция: удивление, кто-то несмело кланяется… Еще улыбка: ба, да у аркханцлера все зубы на месте! И совсем он не кровожадный. Все. Конец представления. Теперь работа.

* * *

Хозяин «Кружки пива» держал перед собой «Громобой» и медленно водил пальцем по строчкам, толстые губы его шевелились. На стойке рядом с ним лежала подгоревшая буханка серого хлеба, и служка кромсал ее ножиком размером с матросский тесак, прорезая в кухонной доске рытвины.

Хозяин увидел меня, и воровато спрятал газету под стойку. Явно не ожидал, что я вернусь в гостиницу. Взгляд не отрывался от моего лица, ощупывал – искал следы парши, язв, и печати порока, затем спешно опустился.

– Господин архканцлер!..

Я отечески похлопал его по плечу. Затем, перегнувшись через стойку, выудил его руку под локоть и пожал дрожащую ладонь.

– Как здоровье ваше и домочадцев ваших?

Разрыв шаблона раз.

– А… о… – промолвил хозяин.

Я отпустил ладонь и наставил палец в грудь держателя «Кружки пива»:

– Я хочу сделать вас богатым человеком!

Разрыв шаблона номер два. Я вбивал в него информационно-эмоциональные шаблоны, не требуя ответов. Классический представитель «Канадской фирмы», только я на самом деле намеревался продать хороший товар – и недорого! Но сначала о вещи более важной. Я сказал задушевно:

– Слыхали, что я хочу снизить подушный налог вполовину? На следующей неделе ожидайте указ… Если, конечно, фракции Коронного совета не помешают… А если будут мешать – думаю, мне придется обратится к людям Норатора, к лучшим людям вроде вас.

– О… о… о… – Он оглянулся кругом, цыкнул на служку, и, когда тот сбежал, попытался выдавить что-то связное, но так и не сумел, и снова прогудел – «О… о… о…».

Мои слова проняли его до самых печенок, щеки пошли красными пятнами, он мотал головой, как тюлень. Взгляд теперь не отрывался от моего лица. И целая гамма переживаний отражалась в этом взгляде. Я приобрел союзника – верного, ярого, фанатичного. О, эти волшебные слова о снижении налогов, ласкающие слух любого бизнесмена, да что там – любого обывателя! И плевать, что Торнхелл возможный самозванец. Ну самозванец, и что? Он ведь радеет о народном благе!

Владелец «Кружки пива» стукнул в грудь кулаком, на манер здоровающегося Тарзана.

– О! П… помогу, мгу… я… Дайте… сигнал! Соберу народ со всего квартала, оружие у нас имеется!

Я рассчитывал именно на такой ответ. Теперь у меня была своя армия, готовая идти за мной в огонь и в воду за очень четкую и простую вещь – за снижение налогового бремени.

– Расскажите всем, кому можете, о будущем снижении налогов и о том, что мне могут помешать, – сказал я. – Оружие пусть будет наготове. Я позову вас, если потребуется… Ждите сигнала в газете «Моя империя». Если все пройдет удачно – я опубликую там указ о снижении подушного налога, если же мне помешают – воззвание к выступлению против фракций Коронного совета. Помните: в Санкструме высшая власть – архканцлер, а не Коронный совет, состоящий из подлецов и негодяев!

Он снова начал отвешивать кивки, истово бить себя в грудь кулаком. Снижение налогов – это вам не «Авада кедавра», это, наверное, самое мощное из всех известных политических заклятий во всех обитаемых мирах, где только существует денежное обращение.

Я выждал паузу, затем, оглянувшись, сказал тихо, но со значением:

– Пиво и вино ваше, как будто, не очень…

На этот раз хозяин нашел силы на более вразумительный ответ:

– Не о-очень, ваше сиятельство… Пиво дрянь, да и то почти все вышло – подвоза давно нет… А вина уже изрядный недостаток… Местное давно кончилось, а вино от Морской Гильдии – дорогое и скверное, пива же они не завозят…

Снова Морская Гильдия… Опять – и снова.

– Угу, – обронил я глубокомысленно. – И по всему Норатору так?

Он глянулся кругом и заговорил:

– Да, ваше сиятельство, с выпивкой плохо дело очень, только тс-с-с! И еды уже все меньше… Подвоз из-за мора совсем плохой, а то что Гильдия морем везет – так никаких денег не напасешься, цены ужасные. А что делать? Приходится брать, себя кормить да постояльцев… Свежей поросятины уже давно не видели! А хлеб? – Он сграбастал ломоть и отхватил лошадиными зубами здоровый шмат. – Мука серая, с отрубями да пылью! Черный мор, будь он неладен, да еще эта Морская Гильдия! Везут жратву морем, да затридорога! С их ценами – скоро по миру пойдем! Едят они нас поедом!

Я услышал все, что мне было нужно, и поэтому сказал:

– Поздравляю, ваше заведение – в числе лучших! Мой советник хогг указал на него. Вы – один из тех, кого я выбрал. Видите ли, в Варлойне скопилось немало прекрасных вин, кои наш монах, светоч Санкструма Экверис Растар, собирал долгие годы… Однако теперь, подвинувшись в годах и обретя многочисленные хвори, вкушать хмельные пития он более не может… – На этих словах хозяин «Кружки пива» презрительно, не таясь, гыгыкнул. Очень не любили монарха в народе. – И, поскольку хмельное ему отныне без надобности, я, архканцлер империи Аран Торнхелл, решил освободить подвалы Варлойна от запасов превосходных вин. Цены – умеренные, и куда ниже, чем сбывает свои вина Морская Гильдия! А с Гильдией разберемся… Со временем разберемся, даю вам слово архканцлера.

Шутейник подыгрывал в меру сил: многозначительно хмыкал и сигналил хозяину правым глазом. Щеки хозяина раскраснелись. Вина – да из имперского подвала, да по низким ценам? Конечно – хочет! Я подлил масла в огонь его азарта, сообщив, что распродажи будут только один день.

– Ваш номер – первый, – сказал я, оттопырив указательный палец. – Вам очень повезло. Продажи начнутся завтра, у центральных врат Варлойна, с первыми лучами солнца.

Хозяин, чье тело уже била дрожь азарта и возбуждения, спросил, как много вина он сможет увезти. Я ответил: столько, сколько купит и сумеет погрузить на подводы, а сам представил винные подвалы дворца и мысленно пожалел дворцовых слуг. Сегодня с вечера, сразу после того, как брат Литон оприходует запасы, слуги под присмотром Алых начнут выносить бочки и складировать их у ворот дворца. Тяжелая это работа – таскать полные винные бочки.

– Я расставлю посты Алых на дороге от Норатора к Варлойну. Чтобы никто… – я сделал значительную паузу, – никто не попытался чинить препоны проезду моих добрых покупателей…

Расстались мы практически друзьями, хозяин смотрел на меня, как на своего благодетеля, даже шепнул, перегнувшись через стойку:

– Не хочет ли господин архканцлер немного лучшего вина из моих личных запасов? Для себя берег!

Угу, что-то вроде «Старой глистогонки» и «Особой старой глистогонки», таковы на вкус все местные вина.

– Нет-нет, мой друг, еще дела… Но приятного тебе дня. Озаботься лошадьми! Помни, что вина ты сможешь увезти столько, на сколько у тебя хватит денег! Трактирщики – основа нации, лучшие люди, соль земли!

Он сиял, как надраенная дворницкая бляха:

– Обязательно, ваше сиятельство, обязательно!

– Идем стримить дальше, Шутейтинк, – сказал я.

Мы с гаером вышли и забрались в черную карету без гербов. Номер первый – готов. На очереди – еще девятнадцать. Таким образом, мы объехали упомянутые заведения – гостиницы, крупные трактиры и питейные дома. Везде я заводил одинаковую пластинку и, наконец обкатав шаблон, мог уложиться примерно в пять минут чистого времени. Я бросал крупные камни в болота Норатора, и от камней этих шли круги, все шире, шире… Глупый пасквиль в «Громобое» наталкивался на мои реальные дела и мой истинный образ, и истинный мой образ побеждал…

Итак, шаблон. Узнал имя. Спросил, как здоровье. Пожал руку. Рассказал о снижении налогов и о винах из имперских подвалов. Оказывается, если не требовать к себе поклонения, облизывания всех частей тела, не вести себя как напыщенный, набитый гнилым эго чудак на известную букву, люди будут относиться к тебе замечательно. Я объезжал заведения и формировал собственную армию лояльных горожан. Посмотрим, Коронный совет, кто кого. Поглядим.

Поездка по городу была познавательной. Я смотрел в окошко, отмечал следы запустения, мусор на улицах, серые, озабоченные лица… Множество раз мне в глаза бросались сборища на людных перекрестках – по пять-семь человек, среди которых мелькали черные вихры хоггов. Изредка в эти сборища затесывались городские стражники, причем они явно участвовали в происходящем, отклячив зад, нагнувшись, а алебарда при этом валялась на мостовой. Что за чертовщина?

По дороге между восьмым и девятым заведением я указал Шутейнику на подобное сборище:

– Что это?

Гаер отвлекся от чистки своих сапог здоровенной щеткой-ершом, такие щетки полагались во всех каретах, где я ездил – специально, чтобы счищать разный мусор с обуви.

– Где?

Я показал рукой. Он быстро, кошачьим движением распахнул дребезжащее окошко и выглянул.

– А-а-а… В косточки играют, в косточки!

– Просто так на улице играют в кости?

– Ну конечно, мастер Волк, разве в вашем мире не так?

Не совсем, Шутейник, не совсем. По крайней мере, наперсточники сейчас промышляют на периферии, а прочие услады лудоманов загнали в помещения.

– Кто контролирует эти игры?

Хогг пригладил волосы, дернул себя за ухо.

– Полагаю, в каждом районе свои низовые попечители. Страдальцы, Палачи, Печальники… И все вместе они платят мзду Таленку или кому-то из фракций Коронного совета, который очень хочется подвесить за это. А что, в вашем мире не так?

Я задумался. Да, пожалуй, в этом случае разницы никакой… Цепочка от устроителей азартных игр тянется наверх, ибо азартные игры – это такая штуковина, которая наполняет карманы властьпредержащих в любые времена, но особенно – во времена тяжкие, когда людям хреново и они любыми путями ищут забытья от страшных будней. Забытья – и глупой иллюзии разбогатеть на азартных играх, превратиться в богача…

Шутейник приподнялся, показал в окно:

– А вот смотрите, проезжаем игорный дом настоящий! Тут уже серьезные ставки… Тут денежный народец играет и последние штаны оставляет!

Я привстал, увидел двухэтажный особняк с вывеской «Золото». Народу возле него было довольно много.

– Игорных домов, конечно, побольше стало с тех пор, что я был в Нораторе… – задумчиво промолвил Шутейник.

– Скажи, друг мой, а город сильно изменился за те годы, что ты странствовал?

– Очень, мастер Волк! Очень изменился, как будто заново на свет народился. Только не красавцем, а уродцем, как вот бывает, когда ишак кобылу покрывает…

Гм. Красочно и доходчиво пояснил.

– Что именно тебе бросилось в глаза?

– Унылие. – Он употребил именно это слово. – Распад да нищета. К закату катится Норатор, да и весь Санкструм, мастер Волк… К большому закату…

Это мы еще посмотрим, кто будет закатывать и главное – что!

– И игорных домов больше стало?

– Да, и на улицах играют больше… И нищета кругом… Хотите, мастер Волк, правду?

– Ничего кроме правды.

– Я потому с вами и буду до последней минуты. Вижу, что вы хотите страну спасти. А людишки – что простые, что хогги – равнодушные да душою мелкие… Жрут да пьют… Да унынию предаются… А вот вы – сразу видно, не только это делаете…

Угу, я еще и сексом хотел заняться с посланницей Степи. Но хогг прав – на своем посту я буду до конца. Сначала я воспринимал свою должность – еще в Выселках – как азартный вызов моим способностям. Затем проехал по гибнущей империи и проникся сочувствием к стране и людям, что ее населяют. Да, сочувствие – то самое слово. И значительно я проникся яростью и злобой на мразей, которые вместо работы на благо государства мешают ему жить, и пытаются разорвать страну на куски. И именно поэтому я буду на своем посту до конца. Мосты сожжены.

– О, вот еще игорный дом, «Серебряная крона удачи», глядите!

На дом я не стал смотреть. И так ясно, что игровой бизнес в столице Санкструма процветает, и деньги текут куда угодно, только не в карман государства. Но это мы изменим. Уличные игры – прекратим. Игорные дома приструним и введем в законное русло. Лудомания – скверная штуковина, но пока – один из лучших и быстрейших способов наполнить казну государства. Придется над этим поработать.

Если меня, конечно, до этого не убьют.

Глава двадцатая

– У вас номер первый, запишите…

– У вас номер двадцатый, запишите…

Между двумя этими фразами минуло пять часов. Я тратил больше времени на проезд между заведениями, нежели на общение с нужными людьми. День был в разгаре. Усталости я пока не ощущал, расходился, что ли. Только спина болела да щека ныла от вчерашнего укуса. За сегодня я сделал два важнейших дела: заработал на выплаты Алым и обелил свою репутацию в Нораторе.

– Как думаешь, хватит? – спросил Шутейника, когда мы вышли из двадцатого заведения (трактир «Тихая радость», не слишком чистый, но зато огромный, куда стекались люди с рабочих окраин).

– Уверен, что хватит, – ответил хогг. – О, снова-здорово – еще один следить пристроился…

– Сколько всего?

– Семь… Восемь уже…

– Богато живем.

Надо сказать, что с какого-то момента за нашей каретой увязалось несколько филеров, Шутейник, способный ощущать взгляды, насчитал сначала трех, затем – четырех соглядатаев, и вот их уже семеро, вернее – восемь. Они следовали за каретой неотлучно, кто бегом, кто на лошадях, держась, правда, в отдалении. Сопровождаемый четверкой Алых, я не особенно боялся нападения, однако сознавал, что оно может последовать в любую минуту. Тем не менее, мои недруги пока, очевидно, взяли передышку, затаились, строили планы.

– Так что же, мастер Волк, вы намерены продать все-все вино из запасов Растара? – спросил мой товарищ.

Взгляд у него был уныло-созерцательный, мысленно он странствовал по винным подвалам Варлойна и прощался с чудесными запасами.

– Можешь оставить себе тот бочонок с вином из фиников.

– Ну спасибочки и на этом!.. Вы, кажется, к Баккаралу собирались?

– Передумал.

– А почему?

– У Бая долги имперского дома. Я знаю, что он сделает… – Я открыл дверцу и взобрался в карету. Шутейник последовал за мной и тут же начал очищать сапоги.

– И что же сделает Баккарал?

– Предложит векселя к оплате. Анира Най из Морской Гильдии там будет. Она играет с чьей-то руки. И Баккарал тоже… Затеют меня шантажировать, чтобы я оставил пост, раз уж прикончить меня не получилось. Так что пока я буду от него бегать. И так же ловко постараюсь бегать от всех, у кого векселя, во всяком случае, до тех пор, пока не получу Большую имперскую печать… А если дюк дюков приедет ко мне в Варлойн до того момента, скажешь – я занят.

– Ох… так бегать-то можно, но ведь настигнут рано или поздно, прижмут к стеночке да векселя под нос сунут…

– Само собой. За эти дни мне нужно решить, как наполнить казну. Сначала – выплаты Алым. Это, можно сказать, уже готово. Затем – выплата дани Степи. Этим мы займемся вскорости, нужна только свободная печатня… После – казна и векселя, если получится, а между этим делом или немного позже необходимо наложить руки на Большую имперскую печать.

– М-да… Делов-то у вас все больше…

Это верно, Шутейник, и дела нарастают как снежный ком. Боюсь, два года на посту архканцлера я просто не буду себе принадлежать. Даже в случае, если смогу сформировать нормальное, рабочее правительство и делегировать ему часть своей власти, что, собственно, и должен сделать любой нормальный управленец, дел, требующих моего надзора, будет масса. Что удивительно: меня совершенно не грызет сенсорный голод; кино, интернет, книги, газеты моего мира – мне не интересны. Дел в Санкструме столько, что мне просто некогда сенсорно голодать. Мозг давно и прочно переключился на другие интересы. Вот только кофе постоянно хочется…

Кучер из конюшен Варлойна, знавший Норатор (а особенно все его питейные заведения) как свои пять пальцев, стукнул в крышу кареты и почтительно осведомился, куда далее планирует направиться его сиятельство. Я назвал адрес «Моей империи». Туда я ранее услал отряд Алых для осмотра. Велел ожидать моего прибытия во второй половине дня.

– Зря туда едем, – сказал Шутейник. – Нет там никого.

– Хочу посмотреть на остатки редакции. Заодно, возможно, что-то узнаем о судьбе твоего дядюшки…

Гаер беспечно махнул рукой, снова взял щетку и начал оттирать сапожки.

– Да нечего узнавать… Живой он. Это ж дядюшка… Он скользкий, как угорь, вылезет через любую дырку, если сразу не прикололи – вылезет… Да и потом, скажу я вам, мастер Волк, по секрету – мы, хогги, чуем смерть близких родичей на расстоянии.

– Так дядя жив? А я-то думал, почему ты так спокоен…

– Жив, что ему сделается. И я ему по-прежнему должен, ой, должен денег! Потому я спокоен, но совсем-совсем не радостен… Надо сразу к дому его ехать.

Но сначала, все-таки, мы поехали в редакцию. По дороге я в уме составил список неотложных дел, ранжировал его как мог и в который раз подумал, что умные мысли стоит заносить на бумагу.

Итак, список дел.

Наиважнейшие.

Выжить.

Завладеть Большой имперской печатью.

Реализовать способ пополнения казны для выплаты дани Степи.

Найти бескорыстных секретарей для работы правительства.

Найти членов правительства!

Сформировать нормальное (не вороватое и лояльное мне, архканцлеру) правительство.

Начать срочные преобразования в стране.

Чуть менее важные.

Узнать о судьбе Амары Тани и Бернхотта Лирны.

Разобраться с сеятелями черного мора.

Остановить черный мор.

Найти ученых – инженеров, алхимиков, всех, кого можно поставить на службу государству. Порох. Пушки. Это важнейшее оружие обороны от Степи и дэйрдринов.

Найти того, кто сможет изготовить нового Ловца Снов.

Придумать, как осилить принца Хэвилфрая в дуэли на шпагах.

Просто важные.

Изловить эльфа-убийцу по имени Хват.

Узнать про Морскую Гильдию и разобраться с нею. Убрать олигархов из торговли продовольствием и прочими товарами, чтобы избежать высоких цен на продовольствие и голодных бунтов.

Возродить «Мою империю».

По возможности (пока казна пуста) избегать встреч с кредиторами Санкструма (сложнейший для выполнения пункт).

Найти местный аналог интернета и узнать больше о Санкструме и Нораторе.

Выжить.

Решенные или почти решенные.

Выплаты жалования Алым, гвардейцам Варлойна из Шантрамских гор – единственному моему военному активу.

Отсрочка вторжения Степи в Санкструм.

Познание чувственного восторга с Атли.

Размышляя над списком, я вынул из кармана веточку мертвожизни и добавил еще один пункт в «Просто важные»: придумать способ уничтожить Леса Костей. Иначе роевое сознание эльфов уничтожит к чертям не только Санкструм, но и всю жизнь на этой планете.

С веточки местами осыпалась кора, обнажив серую мертвую древесную плоть. Этого раньше не было… Вчера еще не было! Во всяком случае, перед магической атакой. Черт, как говорила Амара Тани, а ведь этот артефакт не вечен – он, похоже, теряет свои свойства под магическими ударами… Еще несколько покушений с помощью магии, и я останусь без защиты… Вот незадача. К этому времени мне нужно выстроить реальную, а не магическую защиту – из людей и хоггов, создать гибкую систему управления… Только где раздобыть кадры? Где взять управленцев всех звеньев, искренних, преданных стране и идее, а не собственному карману? Задачка еще та… Сложная задачка, прямо скажем.

У сожженной редакции все еще толпились зеваки. Языки копоти из подвальных окошек вытянулись до оконных карнизов первого этажа. Впрочем, пожар существенно не затронул каменный дом. Сгорела только часть подвала с редакцией. И ее содержимое, потребное для выживания Санкструма.

Как я и ожидал, ничего существенного Алые не отыскали. Лейтенант доложил мне результаты расследования кратко, по-солдатски:

– Налетели вчера какие-то… Двери вышибли – хрясь! Шум, грохот. Потом огонь. Все сгорело. Эти самые «какие-то» ускакали, на лошадях были. Трупов нет. Внутри гарь да пепел. Затушили соседи. Стражники Таленка-бургомистра были недавно, мы их послали лесом. Ждем вас.

Над головой, на третьем этаже, хлопала на ветру ставня. Я переглянулся с Шутейником, ощущая на себе десятки взглядов зевак и соглядатаев. Какая-то женщина – пожилая, с острым, волевым лицом, смотрела на меня из толпы зевак совершенно не таясь, без страха. Чем-то она напоминала мне Амару – в старости, разумеется… Та смотрела так иногда. Еще один соглядатай? Нет, вроде не похожа… Одета бедно, в черное, словно муж недавно умер… И чего же ты хочешь? Молчишь? Ну ладно, у меня нет на тебя времени.

Я сошел по крутым ступенькам в разгромленную редакцию. М-да, отсюда я начинал свое восхождение несколько дней назад…

Пепел и грязь. Какие-то черные обломки, копотные стены… В зале с печатной машиной – обломков еще больше. Среди пепла и луж на полу – странные наплывы. Я пошевелил их, и понял – это свинец из расплавившихся печатных форм. Главное для нападающих было – начисто уничтожить средства для производства газеты. Обломать мне печатные крылья. Это им удалось.

Шутейник поманил меня из соседнего помещения, показал на стенную нишу, где располагалась неприметная железная дверь без ручки, куда я мог бы втиснуться, только сложившись пополам.

– Дядюшка Рейл – хитрый жук. Это вот отнорок в соседнее здание. А вы говорите – погибли! Мы, хогги, всегда имеем… запасной план.

Я стукнул по копотной двери костяшками пальцев. Дверь отозвалась глухим дребезжанием. Заперто с той стороны. Что ж, будем считать, кадры для возрождения «Моей империи» у меня есть. Но нет возможности для печатания газеты!

– Не знаешь, где в Нораторе еще есть свободная печатня?

– Так как же, мастер Волк – «Громобой» да «Рассвет», да может у дворян у кого есть – кто стишками балуется. Знаете, тискают свои опусы и знакомым дарят – а те что? Кланяются, хоть и дерьмо стишата – да все равно хвалят. У дворян, конечно, печатней не разживешься… При монастырях есть, но это все равно что у дворян просить – не дадут. А почему бы нам не захватить «Громобой»?

– Захватывать чужую собственность?

– Для дела, мастер Волк! Сугубо для честного дела!

– Даже для сугубо честного, Шутейник… Это недопустимо. Я не хочу начинать свое правление с беззаконных дел. Не хочу подавать пример… Не хочу, чтобы в народе пошла молва о том, что новый архканцлер попирает закон… Легко начать творить беззакония, но очень тяжко – остановиться, особенно тому, у кого в руках – вся власть в стране.

– Не понимаю, мастер Волк. Вот режьте – не понимаю! А ежели совсем прижмет – что вот самый край?

– Если прижмет – захватим «Громобой».

Глаза хогга блеснули в полумраке:

– Так не проще ли с этого начать?

– Нет. Сначала я хочу использовать все законные или полузаконные уловки и возможности.

Мы вышли и забрались в карету. Теперь мой кортеж составляли восемь Алых. Под плащами у них были надежные кольчуги.

Вскорости мы въехали в квартал, где селились преимущественно хогги. Высокие трехэтажные дома, видимо, призваны были компенсировать малый рост этого племени. Мы подъехали к жилищу Бантруо Рейла – обшарпанному особняку, скошенному на бок, словно он страдал застарелой позвоночной грыжей. Бантруо Рейл обитал тут с родственниками и многочисленными приживалами. Дом был обнесен высокой, недавно побеленной кирпичной стеной.

Шутейник дернул ручку звонка у ворот. Я ждал в карете, приоткрыв дверцу. Слепые окна особняка поблескивали бельмами. Наконец Шутейника впустили. Он отсутствовал минут пять, выскочил наружу, как пробка из шампанской бутылки, и резво забрался в карету, которая тут же наполнилась парами спиртного.

– Дядюшка вас лицезреть не желает, – произнес он быстро, – и велел передать, чтобы вы шли вдаль, и что где можно раздобыть еще печатню он не знает, а и знал бы – и не сказал. И чтобы шли вы, мастер Волк, простите, и шли, пока из глаз его не скроетесь…

Я ожидал такого приема. Шутейник смотрел на меня виновато, приглаживал черные непослушные вихры.

– Передай Бантруо Рейлу, что я назначаю его генерал-контролером печатного дела всего Санкструма с персональной охраной из четырех гвардейцев. – По-нашему, земному, это министр информации.

Шутейник снова скрылся в мрачных глубинах хогговского жилища. На сей раз я ожидал минуты две, не больше. Бантруо Рейл выскочил первым. Он еще не отполировал свою плешь, и ее густо покрывала копоть. Глаза старого хогга возбужденно блестели. Я заметил, что одет он не по-домашнему, что спешно напялил на себя уличную одежду: ярко-красную куртку, полосатые, сине-зеленые штаны и огромные яичные ботинки.

– Господин архканцлер!

Я соскочил с подножки и пожал руку своему министру. Должен сказать, что рукопожатие обладало магической силой. В Санкструме оно было в ходу, но только обменивались им в своей страте, в своем сословии, а чтобы человек из высшего сословия пожимал руку человеку или хоггу из низшего – такого не бывало, очевидно, отродясь, и мое рукопожатие воспринималось именно как великая милость, когда высший снисходит к низшему.

– Приветствую вас, Бантруо Рейл.

– Я вдруг вспомнил! – Он прищелкнул пальцами. – Большая печатня, огромная, прекрасная печатня была в Университете Больших Наук!

– Тот, где сейчас бордель «Утеха»?

– Все-то вы уже знаете, господин архканцлер! Неужто успели…

– Не успел, но прочитал…

Бантруо Рейл энергично кивнул.

– Да, там замечательный, восхитительный бордель! Университет закрыт, как и все университеты Санкструма, но, может быть, механизмы для печати остались? Они громоздкие, и находились в подвале, и выносить их оттуда – это лишняя морока, да и зачем – коли наверху полно чудесных, прекрасных помещений для услад? К чему подвал тревожить, вот скажите? Как вы смотрите на то, господин архканцлер, чтобы поехать в «Утеху» прямо сейчас?

Конечно же, мы туда поехали!