Текст книги "Полвека в авиации. Записки академика"
Автор книги: Евгений Федосов
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)
Освоение информационных технологий
Для того чтобы институт мог сохраниться в условиях рыночной экономики, необходимо было иметь объем собственных затрат не менее 300–400 миллионов рублей в год, а с учетом смежников и услуг этот объем достигал 500–600 миллионов рублей в год. Это были очень большие суммы, поэтому мы все время находились в поиске дополнительных источников финансирования. Помимо экспортных заказов, которые нам приносили основную долю средств, мы стали искать чисто коммерческие направления, не связанные с бюджетом.
Мой первый заместитель, доктор технических наук Борис Сергеевич Алешин, развернул работы в области информационных технологий. Борис Сергеевич был выпускником нашей базовой кафедры МФТИ, прошел достаточно хорошую школу в области бортовых вычислительных машин, занимая последовательно разные инженерные должности, затем в 80-е годы был назначен моим заместителем, курирующим компьютерные и информационные технологии. Поскольку переход к рыночной экономике в России начался с бурного развития торговли, мы, естественно, попытались найти там свое место. Обратили внимание на внедрение в процесс торговли компьютерной техники. Оно связано с введением так называемой кодообразующей документации. На расфасованный товар или на отдельные предметы, подлежащие продаже, наклеиваются бирки с нанесенным штриховым кодом, который несет информацию о товаре и его цене. При прохождении кассы специальные оптические датчики считывают код, и тем самым информация о товаре вводится в цифровой кассовый аппарат, который производит расчет с покупателем. Но это только часть работы «электронного кассира», которую видит покупатель. Кроме того, в памяти компьютера кассового аппарата накапливаются данные о выручке за смену, за неделю или за месяц – все зависит от типа аппарата. Многие из них снабжались печатающим устройством на формат стандартного машинописного листа, и в результате можно получить распечатку итогов торговли за определенный период. Обычно кассовые аппараты в крупных супермаркетах объединялись в единую информационную систему, позволяющую автоматизировать вообще весь бухгалтерский учет. Компьютеризация торгового процесса делала его достаточно «прозрачным» как для руководства торговой сети, так и для фискальных органов. Иногда такая компьютерная сеть охватывала несколько магазинов, принадлежащих одной торговой фирме.
Подобная технология, построенная на штриховых кодах, распространилась практически на все сферы, где происходила оплата либо товаров, либо услуг.
Чтобы лучше понять эти технологии, я, Б. С. Алешин и главный инженер С.И. Могилевчик по приглашению фирмы «Дассо Электроник» выехали во Францию. Это было дочернее предприятие знаменитой авиационной фирмы «Дассо». В свое время она была образована сыном Марселя Дассо – Сержем Дассо и специализировалась на авионике боевых самолетов. В порядке конверсии «Дассо Электроник» уже несколько лет занималась технологиями кодообразующей документации. Они выпускали электронные кассовые аппараты, принтеры для авиационных билетов с магнитной полосой, связное оборудование для компьютерных сетей. Мы вели с ними переговоры о возможной покупке лицензии на принтер для печати авиабилетов. Их магнитная полоса по сути выполняла ту же функцию, что и бирка со штрихкодом. Здесь кодировались сведения о каждом пассажире и его багаже. Пропуская билет через специальный считыватель, эти данные вводили в компьютерную систему аэропорта. Как и в случае со штриховым кодированием товара, это позволяло войти необходимой информации в единую базу данных, реализованную в компьютерной системе. В России в начале 90-х годов тоже стала создаваться новая компьютерная система управления перевозками на воздушном транспорте и бронирования билетов «Сирена-3».
Эта система была аналогом системы «Сейбр» – одной из крупнейших в мире информационных систем, созданной американской авиационной фирмой «Америкен Эрлайнз». С целью закупки необходимого оборудования для создания программного обеспечения и инсталляции системы «Сейбр» в системе «Сирена-3» был выделен американским Эксимбанком под гарантии Внешэкономбанка России кредит в 130 млн долларов. В этой системе и предполагалось использовать принтеры для печати авиационных билетов. Наш институт участвовал в программе создания системы «Сирена-3», а я, по просьбе министра транспорта Ефимова, был избран председателем Совета директоров международной акционерной технической компании с тем же названием – МТК «Сирена-3». Акционерами компании кроме основных российских авиаперевозчиков были американские фирмы IBM и «Америкен Эрлайнз». Итак, мы предполагали выпускать эти принтеры вместе с фирмой «Дассо Электроник». Вначале мы взяли на себя выпуск механических деталей принтера, а впоследствии должны были освоить также выпуск электронных плат и полную сборку.
С фирмой было подписано соответствующее рамочное соглашение. Опытное производство института осваивало выпуск механических деталей почти три года, хотя ничего сложного в технологии не было. Дело в том, что французы требовали полной идентичности технологических процессов. Поскольку у нас не было автоматических фрезерных и зуборезных станков, размеры изготавливаемых деталей, хотя и укладывались в поле допуска, но «гуляли» внутри этого поля. С инженерной точки зрения этот разброс размеров в пределах допуска никакого значения не имеет, но французы потребовали закупить то же автоматическое оборудование, которое использовалось и у них. После этого разброс размеров стал идентичным. Другой пример: по чертежам специальной обработки некоторых поверхностей деталей не требовалось. Мы и поставили детали в соответствии с чертежами, но французы потребовали полировки деталей для приобретения товарного вида. И таких примеров было много. Наконец, они объявили, что детали, изготовленные в ГосНИИАС и в производстве «Дассо Электроник», полностью идентичны. После этого французы свернули механическое производство у себя и стали заказывать только у нас детали для всех принтеров, которые выпускала фирма. Мы стали получать регулярные заказы на миллион долларов в год.
Поэтому, когда у нас говорят, что России надо быстрее входить в мировую экономику, упускают из виду сложность такого вхождения. Этот процесс надо осваивать не «сверху», а «снизу», находить взаимный экономический интерес и, отталкиваясь от него, адаптироваться к требованиям производства той или иной продукции. Мы это сделать смогли… К сожалению, позже «Дассо» потеряла рынок и объем заказов у нас упал, но школу мы прошли хорошую.
Французы устраивали нам и необычные проверки. В частности, они дали нашему институту задание изготовить источник питания для банкоматов, устанавливаемых на улицах. При этом выдвинули фантастически жесткие требования к этому источнику по температурам, влажности, нагрузкам, ресурсу и т. д. И передали нам его электрическую схему, в которую специально заложили в одном месте неверное решение. Причем инженер с фирмы «Дассо», который вел проект, типичный такой Тартарен из Тараскона, очень живой и веселый господин Гоше, заключил с Алешиным пари на ящик шампанского, что мы не сможем сделать этот источник. Наши специалисты очень быстро нашли «закладку», внесли нужные исправления, и схема заработала. А «закладка» действительно оказалась очень хитрой, потому что изделие, изготовленное с ней, какое-то время действовало как положено, а потом «вырубалось».
Сделали мы источник, привезли во Францию, там его специалисты «Дассо» включили и сели в предвкушении того, как он сейчас выключится и можно будет посылать русских за ящиком шампанского. Проходит час, два, сутки – все работает. Господин Гоше только развел руками:
– Да, ребята, не ожидал.
И поехал за шампанским.
Я привожу эти примеры, чтобы показать, как, находясь за «железным занавесом», мы иногда создавали изделия, которые превосходили западные аналоги. В то же время, когда этот «занавес» рухнул, мы начали понимать, где, в чем и как проигрываем западным производителям. При этом мы насчитали немало негативных сторон в работе их военно-промышленного комплекса. Если на Западе отлично отлажен менеджмент, то система технических разработок, руководства их ходом оставляет желать лучшего. У них нет школ, сложившихся коллективов, которые из года в год работают над какой-то одной темой. Если сегодня, допустим, подписывается контракт по разработке какого-то изделия, то под его выполнение создается некий коллектив. Контракт кончается – коллектив распадается… Поэтому «текучка» кадров, особенно в среде инженерно-технического персонала, очень большая, что, конечно же, идет в ущерб делу.
Мне много приходилось общаться с президентами различных зарубежных фирм, и, как правило, все они – очень интересные люди, прошедшие большую жизненную и профессиональную школу, умеющие с блеском управлять крупнейшими коллективами. К сожалению, у нас подготовка менеджеров высокого уровня велась, да и сейчас ведется, не лучшим образом. В настоящее время экономика вышла за рамки национальных границ, фирмы становятся международными и ценность высококлассных управляющих будет лишь возрастать. Как бы мы и здесь не проиграли Западу…
Россия ведь не может игнорировать мировую тенденцию к экономической интеграции. Либо мы должны будем противопоставить ей что-то свое, либо присоединиться к ней.
Кстати, подобную кооперацию мы организовали и с американской фирмой «Коллинз», выпуская электронные блоки «Тикас» – приемоответчики системы предупреждения о столкновении воздушных судов.
Почему же такой научно-исследовательский институт, как ГосНИИАС, взялся за производство приборов для западных фирм? Кроме того, что это позволяло платить необходимую зарплату нашим сотрудникам, мы получили представление и об особенностях западного производства. Наряду с освоением инженерных технологий в области программирования, отладки и комплексирования сложных технических систем, мы освоили и тонкости производства. Это была хорошая школа для института, стремящегося интегрироваться в мировую рыночную экономику.
Итак, мы приехали в Париж на фирму «Дассо Электроник», чтобы детально разобраться с производством и особенностями менеджмента на рынке информационных технологий. Хозяева показали все технологические процессы и производство не только своей фирмы, но и свозили нас на ряд фирм-смежников, находящихся в разных местах Франции. Так мы воочию увидели современный процесс производства и организацию его на Западе, которая в корне отличался от нашей. Если посмотреть, как организовано производство на авиационном приборном заводе, например, в Уфе или Чебоксарах, то можно увидеть комплекс цехов и участков с различными технологиями. Там, как правило, есть механический цех с токарными, фрезерными участками, участок штамповки, термичка, малярка, цеха изготовления печатных плат, набивки печатных плат электронными компонентами. На некоторых заводах есть цеха точного литья, сварки, электроэрозионной обработки и т. д., то есть наш завод построен по принципу: завозится первичное сырье, а выходит готовый продукт.
Во Франции, так же, как и во всей объединенной Европе, США и Японии, все организовано по-иному. Существуют достаточно крупные фирмы, выпускающие готовый продукт. Названия их у всех на слуху. Но эти фирмы по существу ведут только общий дизайн, сборку готового продукта, продажу его и послепродажное обслуживание. Именно так и была организована фирма «Дассо Электроник».
Где-то во Французских Альпах, в маленьком городке, куда нас привезли, существует довольно маленькая фирма – всего 10–15 человек, причем собственно в производстве работает не более пяти. Фирма производит детали по технологии точного литья под давлением. Стоят три литейные машины швейцарского производства и почти круглосуточно льют детали для ряда французских фирм – «Дассо Электроник», «Томсон-CSF», «Бюль» и многих других. На выставке продукции мы увидели довольно сложные корпуса приборов и одновременно дверные ручки, краны для холодной и горячей воды и т. д. Складывалось впечатление, что эта карликовая фирма обеспечивает точным литьем всю Францию.
Повезли нас и в другой маленький городок в окрестности Лилля. Там такая же маленькая фирма производит многослойные печатные керамические платы. И та же картина: заказчиками плат выступают почти все ведущие электронные фирмы Франции. Едем в соседнюю деревню, а там следующая маленькая фирма на автоматах производит набивку этих плат электронными компонентами. И этот процесс объединения большого бизнеса с малым и средним повсеместен.
Кстати, при посещении фирмы TRW в США мне показали малое по численности работающих предприятие где-то в окрестностях Норфолка, которое выпускает передние подвески автомобилей. Производство представляет собой конвейер, практически полностью автоматизированный, в цеху всего трое рабочих, а рядом стоит стеклянная башня – офис, где трудятся порядка 30 менеджеров и всего три конструктора. И это предприятие выпускает более 70 процентов всех передних подвесок автомобилей для всего мира. Заказчики – практически все ведущие автомобильные компании: здесь и японская «Тойота», и корейская «Дэу», и германские «Мерседес», БМВ, «Фольксваген», и французские «Рено» и «Пежо», и итальянские «Альфа-Ромео», и, конечно, американские фирмы концернов «Дженерал Моторс» и «Крайслер». Автомобильные фирмы по интернету пересылают объемный чертеж – куда должна быть вписана передняя подвеска. Далее эти три разработчика, сидящие перед мониторами компьютеров, вызывают из базы данных изображения деталей передней подвески и как в детском конструкторе производят «виртуальную сборку». Затем по компьютерной сети все передается в производство. Весь процесс компьютеризирован. Это сегодняшний день любого машиностроительного предприятия. Но главное в другом. На Западе одновременно идут два процесса – процесс интеграции крупного капитала для выпуска готовой сложной наукоемкой продукции и процесс дезинтеграции в форме создания фирм малого и среднего бизнеса, ориентированных на отдельные технологии по выпуску деталей, компонентов или узлов. Количество таких малых и средних фирм растет. Но они, по существу, являются сателлитами. Они не могут существовать без фирм большого бизнеса. Большие и малые фирмы связаны единым процессом глобализации производства современного наукоемкого продукта. Такая форма организации базируется на хорошо отлаженной транспортной системе, так как для ритмичности производства надо оперативно доставлять комплектующие и пускать их на сборку, что называется, «с колес», не создавая промежуточных накопительных складов.
Кстати, подобная организация производства решает и социальные проблемы. Малые и средние фирмы, как правило, размещены по всей стране, обеспечивая рабочими местами провинцию и не перегружая города, где размещены крупные фирмы. Провинция живет в общем ритме экономического развития.
У нас в России в наследство от СССР остались фирмы-гиганты, являющиеся, по существу, градообразующими. В крупных городах сосредоточены все технологические процессы, порождая экологические проблемы, проблемы жилья и другие социальные вопросы. А провинция постепенно гибнет. На Западе же такая структура производства сложилась уже давно. Она начала создаваться и перестраивать экономику практически сразу после Второй мировой войны. А СССР, Россия, по существу, остается на уровне организации производства 30-40-х годов прошлого столетия. Это тяжелое наследство, и чтобы его преодолеть, надо подходить системно. Мне кажется, что правительство этого еще не осознало. Нельзя выкинуть лозунг: «Давайте развивать малый и средний бизнес» и, не разобравшись,
что это такое, просто кивать при этом на Запад. Это простительно таким малокомпетентным людям, как госпожа Хакамада в Государственной Думе, которая под малым бизнесом понимает кафе, рестораны, продуктовые палатки, заправочные станции и другие предприятия сферы услуг. Но во всем мире малый и средний бизнес, как я уже отметил, находится в сфере производства современного сложного продукта и неотделим от большого бизнеса, инфраструктуры транспорта и телекоммуникаций.
При посещении Парижа нам устроили встречу с министром торговли Франции господином Береговуа. Впоследствии он стал премьером и трагически погиб. Он показал нам налоговый центр в Берси (район Парижа), который расположен в многоэтажном здании с периметром не меньше Пентагона в Вашингтоне. Центр буквально забит компьютерной техникой и аппаратурой цифровой связи. Каждая торговая сделка – от коробки спичек до многомиллиардных продаж – фиксируется в этом центре, который представляет собой гигантскую электронную базу данных экономики Франции. Каждый француз, заполняя декларацию о доходах и расходах, переживает нервный стресс, боясь упустить в декларации какой-либо источник дохода, так как он знает, что в Берси есть его личный файл и налоговый инспектор быстро и легко поймает его на ложных данных. А за это по французским законам строго наказывают, вплоть до тюремного заключения. Такая «прозрачность» достигается благодаря самому широкому внедрению технологий на базе кодообразующей документации. Пожалуй, Франция по внедрению этих технологий оставила далеко позади даже США.
Таким образом, поездка во Францию была очень продуктивной для нашей группы.
Впоследствии мы не сумели заинтересовать в создании подобных компьютерных систем нашу торговлю. В начале и середине 90-х годов она находилась в руках достаточно криминализированных кругов, которые не стремились к подобной «прозрачности» их бизнеса. Интересен следующий факт. Я летел на авиационный салон в Сингапур в составе группы, куда входил и министр экономики правительства Гайдара Нечаев. Воспользовавшись случаем, я рассказал ему о наших работах по созданию подобных компьютерных технологий на базе кодообразующей документации и попросил помощи с его стороны по их внедрению в торговую сеть России. Он внимательно выслушал, и по его реакции и репликам видно было, что он в этом хорошо разбирается. Но финал был неожиданным: «А вы не боитесь, Евгений Александрович, что вас мафия уничтожит?» Как говорится, комментарии излишни, если сам министр экономики не видит возможности исправить сложившееся на тот момент положение в торговле.
Правда, уже в конце 90-х годов крупные супермаркеты внедрили эти технологии, но информация не идет по компьютерным сетям в центр типа Берси, потому что его в России нет и поныне.
Но наши наработки не пропали. Заказ пришел совершенно неожиданно со стороны Министерства иностранных дел. Б. С. Алешин при посещении Нью-Йорка установил контакт с господином М. Рехманом, выходцем из России, имеющим небольшую семейную фирму по оказанию информационных услуг. Одним из ее клиентов было консульство России в Нью-Йорке. Фирма помогала консульству обрабатывать заявки на получение въездных виз. Была разработана форма специальной анкеты-заявки на получение визы, затем информация из анкеты автоматически вводилась в компьютер для создания банка данных. Дискеты с компьютера передавались в консульство. На этом процесс обрывался. Но по существу было положено начало создания кодообразующей документации. Далее процесс мог бы идти уже в компьютерной сети МИДа после того, как код заявителя на визу поступал бы в базы данных МИД, ФСБ и МВД на предмет выявления «персон нон грата». После выдачи разрешения на визу последняя должна оформляться на специальном защищенном бланке с соответствующими кодами и вклеиваться в паспорт иностранца. При въезде в Россию на паспортном контроле пограничного пункта происходило бы опять-таки автоматическое считывание с визы, что позволит вновь войти в компьютерную сеть с базами данных МИДа и идентифицировать владельца паспорта и визы с соответствующими данными в информационной базе. При совпадении данных и проверке подлинности паспорта дается разрешение на проход границы.
Такая процедура, как показала последующая практика работы на пунктах пограничного контроля в Шереметьево, выявила довольно значительное количество граждан с поддельными визами и паспортами.
Конечно, создать подобную компьютерную сеть с соответствующими базами данных могла только государственная российская организация, а не частная американская фирма. Рехман познакомил Б. С. Алешина с российским консулом Кузнецовым, который и предложил нам заняться созданием такой системы. Мы быстро разработали технический проект и доложили его заместителю министра иностранных дел И. И. Сергееву. С нами был заключен договор на полную разработку системы, которая должна охватывать все консульские учреждения России за рубежом, включая создание аппаратуры обработки заявок на визу, печатание самой визы, аппаратуру паспортного контроля и – самое главное и сложное – разработку необходимого программного обеспечения такой большой информационной сети.
Вскоре вышло специальное постановление правительства, где ГосНИИАС был определен головной организацией по этой системе. Мы должны были в течение пяти лет создать систему и сдать ее Государственной комиссии «под ключ». Это была победа. Мы вырвались на новое направление, дающее институту устойчивое поступление средств порядка 70-100 млн рублей в год. Забегая вперед, скажу, что мы создали эту систему в срок, и первая ее очередь успешно функционирует в аэропорту Шереметьево. В этом безусловная заслуга моего заместителя, доктора технических наук Бориса Сергеевича Алешина (он в настоящее время вице-премьер Правительства РФ и член-корреспондент РАН). Он был фактически генеральным конструктором этой информационной системы, одной из наиболее сложных, которые были созданы в новой России.
В институте сложился специальный научный коллектив по данному направлению, который возглавил А. В. Бондаренко – также выпускник нашей кафедры МФТИ.
Вскоре, используя в качестве ядра разработанные технологии кодообразующей документации, мы предложили московскому правительству защитить рынок продажи алкогольной продукции от проникновения в него «теневой» продукции подпольных водочных заводов. Дело в том, что на рынок алкоголя в Москве почти каждая вторая бутылка приходила «со стороны». При этом в продажу проникала продукция низкого качества, а главное – она не облагалась налогом и, соответственно, бюджет Москвы недополучал значительные суммы. Надо было разработать такую технологию, чтобы поставить барьер этому проникновению.
Суть наших предложений сводилась к следующему. Как известно, на пробку каждой бутылки наклеивается марка акцизных федеральных государственных сборов. Эти марки имеют защиту от подделок, заложенную в их «рубашке» и надписях, но не столь уж сложную. Тем более, что обычно в типографии изготавливается рулон совершенно идентичных марок на самоклеющейся ленте. В результате все бутылки, промаркированные от одного рулона, имеют одну и ту же марку. Подделать ее вполне под силу криминальным структурам. Но самое интересное, что эти марки, которые печатались в Италии и Германии, мафия просто заказывала на этих же заводах для себя, не удосуживаясь даже подделывать. Так что акцизная марка не могла защитить. Но смысл нашего предложения состоял в том, что в каждую марку вводится «окно», куда впечатывался штриховой код. Для этого мы предложили создать специальный цех, где на принтерах, управляемых компьютером, печатались бы коды для каждой бутылки. Таким образом, каждая бутылка получает как бы свой паспорт. Одновременно с печатью кода в компьютере создается база данных этих кодов. Лента с подобными индивидуальными кодами поступает в службу Мосалкогольконтроля и оттуда выдается заводу-производителю с соответствующим налоговым сбором. Изготовление ленты и вся документация засекречены. Далее служба контроля может взять в качестве контрольной закупки бутылку в розничной торговой точке, провести считывание штрих-кода и войти в закрытую базу данных. В случае несовпадения кода на бутылке и его копии в базе данных товар выявляется как «левый». Мы предложили даже делать это самому покупателю: купив бутылку, он вставляет ее в специальный прибор, находящийся прямо в магазине, подобно контрольным весам; прибор имеет связь с компьютерной базой данных в Мосалкогольконтроле, и на табло выводится «приговор»: фальшивая это продукция или действительно учтенная на заводе-производителе и обладающая нужным качеством.
Это технология была одобрена московским правительством, и нам заказали изготовление подобной системы.
В институте был создан цех с принтерной печатью кодов на марках, разработано специальное программное обеспечение. Все производство было тщательно защищено. Институт является режимным, поэтому существует охрана, система пропусков, кодовые замки в режимных экспериментальных залах и т. д. Но для печатания марок была введена дополнительная система защиты. Рулоны марок перевозились в Мосалкогольконтроль под охраной милиции. Принтеры были закуплены у ведущей фирмы США в этой области – «Интермек». Это были довольно дорогие устройства, с повышенной надежностью. Мы печатали более двух миллиардов марок в год. Это была чудовищная нагрузка, и принтеры не выдержали. Когда мы обратились с претензией к представителям фирмы, те были поражены, так как никто в мире не печатал такие большие тиражи на их принтерах. Нам пришлось самим дорабатывать их конструкцию.
Этот заказ тоже давал значительные поступления в институт: мы получали 2–3 копейки с каждой марки, но марок-то было два миллиарда. Вскоре мы стали печатать марки и для аудио– и видеопродукции, позволив тем самым вытеснить с рынка левые пиратские записи. Но этот заказ был незначителен по сравнению с заказом по защите алкогольной продукции. Алкогольной мафии в Москве был нанесен чувствительный удар, хотя окончательно победить ее не удалось, так как сама система контроля была плохо налажена. Но все же московское правительство в несколько раз повысило налоговые сборы от продажи водки.
Наряду с Москвой и другие регионы страны стали вводить защитные марки, но там не было индивидуальной защиты каждой бутылки с соответствующей компьютерной системой. Все старались защитить саму марку, вводя все более сложные методы защиты, вплоть до голограмм. Это, естественно, удорожало марку, а следовательно и отпускную цену продукции, но абсолютная защита все равно не достигалась.
Выпуск марок оказался прибыльным делом, и этим заинтересовалась даже Государственная дума. В результате был принят закон о введении единой защитной марки. При этом главным в законе стало разделение акцизных федеральных сборов и налоговых сборов в субъектах федерации, а не защита от мафии. Московское правительство не сумело защитить свою технологию, хотя она не противоречила закону, и мы в 2002 году прекратили выпуск марок для алкогольной продукции. Но технологией печати штриховых кодов и созданием соответствующих компьютерных баз данных мы овладели. Тогда мы стали предлагать эти технологии для маркировки деталей в производстве с целью хранения на автоматизированных складах, для маркировки вооружения и военной техники, а также разработали по заданию Главного управления кадров Министерства обороны пластиковые карточки для военнослужащих, где в двумерном штриховом коде был записан достаточно большой объем данных, представили предложения о пластиковых карточках для сотрудников ФСБ и МВД. Однако внедрение этой технологии, достаточно широко используемой во всех силовых структурах в мире, не получило пока распространение в России из-за недостатка средств. Между тем пластиковые карточки, или жетоны, во всех армиях мира (стоит заметить, что подобные карточки были даже в «армии свободной Ичкерии» при Дудаеве) служат и для идентификации погибших военнослужащих. Тормозил внедрение пластиковых карточек еще один, чисто психологический момент. Когда мы представили макет пластиковой карточки сотрудника ФСБ его высшему руководству, ответ был просто изумительный: «А где же красная книжка, где «корочки»? Нет, это для нас не пойдет».
При таких руководителях, конечно, трудно внедрять компьютерные информационные технологии в России. Пластиковая карточка – это прежде всего кодообразующий документ, позволяющий войти в компьютерную базу данных. Наша ГИБДД, вводя пластиковые карточки для водителей, забыла об этом и не ввела на них кодовую строку.
Кстати, когда мы работали над автоматизацией выдачи виз и паспортного контроля, мы вместе с Гознаком разработали и кодовую строку в гражданском заграничном паспорте. Вначале паспорта выпускались с незаполненной строкой, но в последнее время, с введением в строй паспортно-визовой системы, паспорта выдаются с заполненной строкой.
Я столь подробно остановился на этой стороне деятельности института, чтобы дать полное представление о наших поисках источников финансирования в условиях 90-х годов XX столетия.
В результате предпринятых усилий финансовое положение института стало постепенно стабилизироваться. Мы начали поднимать зарплату, в основном в форме дополнительных выплат к окладному фонду, которые вскоре превысили в отдельных подразделениях оклады. Но эти выплаты подразделение должно было суметь заработать. Была продумана специальная система стимулирования каждого сотрудника к увеличению объема работ, а руководителя – к поиску дополнительных контрактов и заказов.
Конечно, не все подразделения могли с равным успехом приспособиться, адаптироваться к условиям подобной «рыночной экономики» внутри института. Приходилось дотировать отдельные лаборатории из центрального накопительного фонда. Но постепенно иждивенческие настроения стали изживаться. Да по существу было сложно жить за счет других при такой достаточно «прозрачной» внутренней экономике.
Если бы мы не создали подобной системы, институт бы не выжил в 90-е годы.
Основная заслуга внедрения в институте этих новых форм организации, оплаты труда и т. п., я считаю, принадлежит Борису Сергеевичу Алешину, который фактически стал коммерческим директором ГосНИИАС. Я лично не погружался глубоко в финансовые проблемы института, полностью доверяя их Б. С. Алешину.
Так закончились для нас 90-е годы. Институт сохранился и сохранил свой профиль – авиационное вооружение. Институт получил статус Государственного научного центра, освоил технологии гражданской авиации и новые компьютерные информационные технологии. Он получил достаточный опыт международного сотрудничества, стал известен во многих деловых кругах Европы и США. И, наконец, он успешно выполнял экспортные заказы ряда стран.