Текст книги "Земля: долгий путь вокруг"

Автор книги: Эван (Юэн) МакГрегор

Соавторы: Роберт Ухлиг,Чарли Бурман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Тогда же, снимаясь в одном из эпизодов сериала «Кавана, адвокат Ее Величества», я познакомился с прекрасной француженкой, дизайнером. Я по уши влюбился в Ив Мавракис, и вскоре мы поженились. С первых же дней нашего романа Ив четко дала понять, что ее совершенно не волнуют мотоциклы. Она считала, что это очень опасное хобби. Если бы Ив всерьез попросила меня оставить мотоциклы, я бы, пожалуй, пошел ей навстречу, но жена прекрасно понимает, что они для меня значат, и терпимо относится к моему увлечению. Ив не выдвинула мне ультиматум, даже когда родилась Клара. А затем, дочка была тогда еще совсем маленькой, я познакомился с Чарли и благодаря дружбе с ним стал даже еще большим фанатиком-байкером.

Вскоре после знакомства с Чарли я начал сниматься в «Скрытой угрозе», первом приквеле «Звездных войн». Однажды я повстречался с ним и его дружками-байкерами. Все они были на спортивных мотоциклах, в том числе и Чарли. Я по-настоящему понял, насколько это здорово, когда Саша Густав, русский фотограф, одолжил мне свой спортивный мотоцикл. Это был первый совершенно незнакомый мотоцикл, на котором я когда-либо катался – я привык к своему старенькому «Guzzi», – так что поездка получилась еще та. Спускаясь с Хаверсток-Хилл в Хэмпстеде, я осторожно рванул после светофора и, взглянув на спидометр, обнаружил, что уже набрал сто тридцать километров в час. Испугавшись скорости, я ударил по тормозам и почти мгновенно остановился. Меня это потрясло. Спортивные мотоциклы просто не идут с остальными ни в какое сравнение. Я тут же захотел обзавестись спортивным мотоциклом и решил потратить гонорар за роль в первом эпизоде «Звездных войн» на новенький «Ducati 748».

Когда в студии «Ливсден», что к северу от Лондона в Хартфордшире, приступили к съемкам, я начал эпопею по покупке «Ducati», заказав его в Италии через Джеймса Уилсона – друга Чарли, специалиста по гоночным подвескам, у которого на юге Лондона была своя фирма «Set Up Engineering». Импортированный из Европы, мотоцикл обошелся мне немного дешевле, но зато пришлось расплачиваться наличными. Каждые несколько недель я заглядывал в бухгалтерию киностудии и выпрашивал аванс, всякий раз получая по несколько тысяч фунтов. Поскольку выходила приличная сумма, требовалось специальное разрешение, чтобы ее выдали. Я не особенно вникал в атмосферу «Звездных войн», ибо думал лишь о вожделенном «Ducati».

И вот как-то раз мне позвонил Рик Маккаллум, продюсер и правая рука Джорджа Лукаса, и сказал, что хотел бы поговорить со мной о мотоцикле. Первой моей мыслью было: «Ну вот, доигрался». Я почти не сомневался, что брал слишком много наличных – хотя продюсеры «Звездных войн» от этого бы точно не разорились. И все равно мне стало неловко: я чувствовал, что все-таки поступал неправильно. Я поднялся в офис продюсеров, постучался и зашел. Рик меня уже ждал.

– Мы с Джорджем хотели бы знать, сколько всего стоит этот мотоцикл, – сказал он. Я назвал сумму, приготовившись к тому, что меня сейчас будут отчитывать: мол, сколько можно дергать бухгалтеров.

Но Рик сказал совсем иное.

– Мы с Джорджем хотим тебе его подарить, – объявил он.

Вот так сюрприз! Так и вышло, что на протяжении нескольких последующих лет я гонял на мотоцикле, по сути принадлежавшем Джорджу Лукасу, а затем отдал его Чарли, который ездит на нем и сейчас.

Самое забавное заключается в том, что Джордж Лукас купил мне «Ducati», хотя обычно в контракте имеется пункт, запрещающий ездить на мотоцикле, пока я снимаюсь в фильме. Единственным местом, где мне позволяли добираться на работу на мотоцикле, была Австралия. Наездами я провел там почти два года, снимаясь в «Мулен Руж», а также во втором и третьем эпизодах «Звездных войн». Работа в Америке, где мне приходилось пользоваться лимузином кинокомпании или добираться до студии на автомобиле, сводила меня с ума, и поэтому, встретившись с Базом Лурманом, режиссером «Мулен Руж», я первым делом заявил, что если он хочет, чтобы я подписал контракт на восемь месяцев – а это намного больше стандартных трех месяцев съемок, – то ему придется разрешить мне ездить на мотоцикле.

– Я актер. Моя жизнь – это игра, жена, дети. И мотоциклы. Без этого я просто не могу, – провозгласил я. – Если мне позволят кататься на мотоцикле целых восемь месяцев, это будет равносильно запрету слушать музыку. Поймите, это очень много для меня значит. Я не могу отказаться от мотоцикла на восемь месяцев. – Я объяснил Базу, что, на мой взгляд, это совершенно нелепый запрет, и в итоге ему удалось каким-то образом уладить это дело в Австралии со страховой компанией.

Примерно где-то месяца четыре спустя после начала съемок я решил прокатиться в глубь страны – край, я вам скажу, абсолютно пустынный и дикий, настоящая глухомань. В тот раз я отправился в одиночное путешествие на мотоцикле – надо же было отдохнуть. Сниматься в «Мулен Руж» с Николь Кидман было здорово, но меня ежедневно окружали толпы людей, и мне необходим был перерыв. Накануне отъезда едва ли не каждый член съемочной группы, в том числе Баз и все продюсеры, счел своим долгом показать мне карту и предложить маршрут. Вообще-то исполнители главных ролей не имеют привычки в разгар съемок отправляться в глушь на мотоцикле, поэтому все были порядком напуганы. Но поделать они ничего не могли. Я сам принимаю решения и никому не позволю себя остановить.

Я проехал несколько часов, остановился и разбил палатку, просто остался там. Я ничем особенным не занимался, сидел себе в степи рядом с палаткой, поддерживая пламя в костре. Наконец я заснул и проснулся в четыре часа ночи, после чего лежал в траве рядом с погасшим костром, созерцая звезды. Это было именно то, что нужно. Я ничего не делал, совсем ничего. Никто не будил меня на рассвете и никто не говорил, что есть на обед. Никто не указывал, где стоять, как говорить и что делать. Съемки фильма – опыт просто фантастический, но все эти формальности до невыносимого занудны. Это скука, приправленная моментами страсти.

Когда я уезжаю с работы на мотоцикле – надеваю шлем и газую, – уже неважно, насколько удачно прошел сегодняшний день. Без мобильника, стереосистемы и необходимости простаивать в пробках по сорок минут, осмысливая произошедшие за день события, я так сосредотачиваюсь на своих действиях, что абсолютно в себе уверен – никто не выскочит из-за угла и не размажет меня по асфальту. Ну а к моменту прибытия домой мой мозг полностью очищается от всех забот. И еще, езда на мотоцикле наделяет меня анонимностью, которой в моей жизни не так-то и много. Я избавлен от того, что на меня постоянно таращатся. Когда я несусь на мотоцикле в шлеме, то я просто еще один парень на дороге, и это чудесно. Однако все-таки главное в этой езде другое: концентрация и целеустремленность, желание сделать все правильно – вписаться на огромной скорости в поворот, причем проделать это красиво, даже небрежно, и выиграть битву, когда мозг утверждает, что нужно сделать одно, мотоцикл норовит сделать совершенно другое, а бедное тело не знает, кого и слушаться, – и я просто от тоски вою, если мне вдруг не удается прокатиться. В такие дни я прихожу домой совершенно удрученным.

Чарли: Большинству мотоциклистов одной лишь езды по городу недостаточно. Тебя охватывает стремление ехать все быстрее и дальше – дорога зовет. На протяжении многих лет я вставал рано утром по воскресеньям, чтобы встретиться около половины седьмого с сотнями других байкеров на заправочной станции близ Бокс-Хилл, что к югу от Лондона. К полудню мы уже добирались на бешеной скорости до южного побережья, проглатывали завтрак и мчались назад в Лондон, чтобы пообедать в семейном кругу. И когда бы у меня ни появлялась пара свободных часов, я всегда направлялся к развязкам на южном берегу Темзы, возле Уондзуортского моста, или же на трассе А40 в Уайт-Сити, чтобы снова и снова попрактиковаться в поворотах и езде по кругу, убедиться, как низко я могу наклонять мотоцикл, каждый раз проезжая километров пятьдесят или даже больше, нарезая круги часами, пока не добивался совершенного прохода круга. Когда наклоняешься набок и становится действительно горячо, резина на бортах покрышки истирается. Для мотоциклиста это многое значит, а я, бывало, доходил до того, что нарезал круги столь долго, что когда наконец-то оказывался на прямой дороге, то езда даже казалась какой-то непривычной. Мотоцикл как будто перекашивало, потому что я уже успевал привыкнуть наклоняться только на одну сторону.

В поездках по Лондону с Олли и нашими дочерьми, Дун и Кинварой, я часто обгонял их на мотоцикле. Когда Олли проходила развязки, то оказывалась впереди и смотрела в зеркало заднего вида, как я описываю круги. Затем в ее зеркале появлялась моя фара: я догонял жену и дочерей, вставал на заднее колесо и, поравнявшись, строил детям рожи, а затем снова их обгонял.

Однако из-за своей одержимости мотоциклами я попадал во все более опасные передряги, а несколько раз аварии едва не закончились трагически. Через несколько дней после возвращения из Ирландии со съемок «Поцелуя змея» я отправился в компании пятнадцати других байкеров – кого только среди них не было: от рабочего-судоремонтника чуть старше двадцати лет до бывшего председателя «Имперского химического треста», разменявшего седьмой десяток – на двадцатичетырехчасовую гонку в классе «Супербайк» на трассе Поля Рикара, что на юге Франции. После долгого и изнурительного первого дня езды по Северной Франции мы провели ночь в дешевой гостинице и рано утром отправились дальше, надеясь успеть к полудню на гонку, проходившую в окрестностях небольшой деревушки Ле-Кастель в Провансе. Накануне днем я уверенно сохранял темп, однако на этот раз вскоре после отъезда влетел в небольшую лужу и почувствовал, как переднюю часть мотоцикла тряхнуло и повело. Я занервничал. Вдобавок я страдал от похмелья после выпитого предыдущим вечером и всячески старался восстановить чувство дороги. А она была узкой и извилистой, с крутыми подъемами и спусками, и поворотов там было множество. Полностью сосредоточившись на дороге перед собой, я поднял голову и вдруг обнаружил, что еду по встречной полосе, а прямо на меня несется автомобиль. Клубы сизого дыма и вонь прожженной резины наполнили воздух, когда мы одновременно ударили по тормозам. Стиснув зубы, я сжимал рукоятку тормоза, приготовившись к худшему. За считанные секунды до столкновения мы оба остановились. Мое переднее колесо находилось всего лишь в нескольких сантиметрах от бампера встречной машины. Сквозь лобовое стекло я увидел средних лет мужика, отца семейства с женой и тремя детьми, – все они в ужасе таращились на меня. На лице водителя читались одновременно явное облегчение, смутный страх и неприкрытое возмущение. Я знал, о чем он думает: «Ты что это, сука, вытворяешь?»

В радостях и волнениях двухнедельного поклонения мотоциклам на трассе Поля Рикара, я вскоре позабыл о едва не произошедшем столкновении, однако следующий инцидент, случившийся приблизительно через год, оказался гораздо серьезней. Дело было так. Я мчался по извилистым сельским дорогам вместе с приятелем и в какой-то момент вошел в поворот на слишком большой скорости. Мы ехали со скоростью сто пятьдесят километров в час, и я понял, что целым мне из этого поворота не выбраться. Я огляделся, прикидывая, как бы мне увернуться, и прямо впереди обнаружил свободную выездную дорогу. Отлично: быть может, мне все-таки удастся избежать неминуемой аварии. Затем я заметил на краю асфальтированного шоссе крохотный выступ. На безопасной скорости я прошел бы его без проблем, но сейчас он явно грозит мне серьезными неприятностями. Через несколько мгновений мое переднее колесо наехало на выступ, помяв обод. Затем над ним прошло заднее, и его ось треснула. Мотоцикл осел и полностью развалился, оставив меня лежать в высокой траве над его обломками.

– Чарли, Чарли, где ты? – То был Дэвид Хили, один из тех байкеров, с которыми я встречался для воскресных утренних гонок к побережью. Перепуганный, ошеломленный, но все-таки живой, я выскочил из травы, словно суслик. Повсюду далеко вокруг были разбросаны обломки мотоцикла. Спина и плечо адски болели. Я повредил кое-какие связки и сломал столбик ограды толщиной в десять сантиметров, а главное – и это буквально разбивало мое сердце – угробил мотоцикл.

– Чарли, – вновь подал голос Дэвид. – Тебе нужно денек погонять по треку. Ты сможешь проделать все это, и гораздо быстрее, но там, где у тебя будет меньше шансов убиться.

Мой первый день на Снеттертоне – простом гоночном треке протяженностью в три с половиной километра, построенном на бывшем военном аэродроме времен Второй мировой войны в Норфолке – стал сущим откровением. Тогда я впервые в жизни подумал, что, будь я моложе, я выбрал бы карьеру мотогонщика. Время я провел просто потрясающе, но в бочке меда была и ложка дегтя: ужасно осознавать, что ты уже слишком стар для того, чтобы начинать жизнь сначала.

Юэн: Вскоре и я последовал за Чарли на автодром. Ситуаций, когда я оказывался на волосок от гибели, у меня было поменьше, чем у него, хотя в газеты и попали раздутые отчеты о моем падении на «Honda Blackbird»: если верить журналистам, я едва избежал фатального столкновения на скорости двести восемьдесят километров в час во время поездки со своим отцом в Шотландию в марте 1999 года, когда должен был присутствовать на церемонии вручения «Оскара» в Голливуде. В действительности же произошло следующее. На разлитом дизельном топливе заднее колесо моего мотоцикла повело в сторону, и я опрокинулся на скорости всего лишь пятьдесят километров в час, когда съезжал с развязки (причем было это через неделю с лишним после церемонии). Развивать скорость на дорогах у меня никогда особо не получалось. У меня всегда происходили опасные сближения, когда, делая поворот, я перемещался на встречную полосу, внутренне вопия: «О боже!», если на меня двигался автомобиль, и я считал, что это просто глупо. Помню перепуганные лица водителей встречных машин и то, как в моей голове билась одна-единственная мысль: «За что?» Я ведь лишь старался ехать за автомобилем, следующим впереди меня. Езда же на большой скорости по треку – совсем другое дело: здесь на тебя не выскочат со встречной полосы.

Мой первый день на гоночной трассе был организован компанией «Ducati», это произошло на кольце Инди автодрома Брэндс-Хэтч. Там должен был присутствовать Карл Фогарти, легендарный четырехкратный чемпион мира в классе «Супербайк», и представители «Ducati», зная, что я вожу 748-ю их модель, предложили мне присоединиться. Добравшись до Брэндс-Хэтча на своем мотоцикле, я обнаружил, что в брюках моего потрясающего кожаного костюма, который мне подарил журнал «Байк», сломалась молния на ширинке. Я обзавелся этим прикидом после фотосессии для журнала на своем «Motoguzzi». Меня спросили, какой бы цвет я предпочел, и я ответил:

– Ну, мотоцикл у меня желтый. Так что, наверное, что-нибудь желто-черное.

Вообще-то я имел в виду, что костюм должен быть по большей части черным, лишь с желтой отделкой. Но вот наряд прибыл. Он сильно смахивал на флаг в косую клетку – весь в черных и желтых ромбах, словно подгнивший банан. Ботинки выглядели так, как будто на них разбрызгали яркую краску. Розовую, пурпурную и зеленую – хуже просто не бывает. Перчатки были не лучше. И вот я оказываюсь на гоночном треке – впервые в жизни, – вокруг полно журналистов, многие из которых совершенно помешаны на мотоциклах, потому что им платят за то, чтобы они их разбирали по винтикам, а моя ширинка просто зияет. И тут кто-то выручил меня, дав серебристый скотч. Я обмотал им промежность своего желтого, флуоресцентного, кошмарного кожаного костюма. Ну и видок у меня был!

Журналисты допекали меня вопросами, что именно я сейчас чувствую. А я был весь во власти страха и дурных предчувствий, мечтая лишь о том, чтобы меня оставили в покое, а все вопросы задавали потом. «Ducati» поставил меня в паре со старейшим участником. Когда мы вышли на трек, он спросил меня, быстро ли я езжу. «О, довольно быстро», – ответил я. Старик признался, что его беспокоит скорость. «Давай-ка сначала поспокойнее», – предложил он. Мы выкатились на трек, я пристроился за ним, а затем он и все журналисты исчезли, буквально растворились в воздухе. Мне было на все наплевать. Но потом я решил, что в таком случае шансов у меня нет. И в первом заезде из восьми или десяти кругов так оно и оказалось. Будучи не слишком опытным мотоциклистом, я еще не освоил азы: какую выбирать передачу, как держаться гоночной трассы и как заставить мотоцикл двигаться по-настоящему. Однако за один день на автодроме можно быстро много чему научиться, да и на то, чтобы начать хорошо на нем ориентироваться, много времени не уходит. Когда свешиваешься с мотоцикла, едва не обдирая бок о дорожное покрытие – ощущение, скажу вам, весьма странное, но ничего более потрясающего я в жизни не испытывал, ну а по мере накопления опыта страх постепенно проходит. Даже теперь, когда у меня позади множество соревнований, перед первым заездом я всегда очень нервничаю, ибо гонка заключается в том, чтобы велеть своему мозгу отключить природные инстинкты, в особенности на поворотах. Сопротивляться до последнего момента, тормозить как можно позже, отрывая от полотна заднюю часть мотоцикла, и это в то время, как ты из последних сил стараешься делать все как можно ровнее и мягче, а разум кричит тебе: «Сбавь скорость!» И когда у тебя получается, ощущение – просто сказочное.

Однако езда на мотоцикле не всегда требует максимальной скорости. Надо также научиться и не спешить, где не нужно, монотонно покрывать километры, ехать себе по шоссе, позволять дороге завладеть собой, куда бы она ни вела, и не беспокоиться о конечном пункте, а лишь наслаждаться путешествием. При первой возможности я сажусь на свой мотоцикл и уезжаю на несколько дней. Пару лет назад я отправился из Лондона на северо-восток Франции, к родителям жены. Я не хотел, чтобы меня узнавали, и поэтому сделал себе на голове ирокез, надеясь, что этого будет вполне достаточно, чтобы меня оставили в покое. После дня езды по Центральной Франции я остановился в кемпинге у Тарнского каньона.

В шортах и майке, с пятнадцатисантиметровым ирокезом и огромным, недавно вытатуированным на плече сердцем, в которое вписаны имена моей жены и детей, я вошел в местный бар. Потягивая коктейль и раздумывая, не остаться ли здесь на несколько денечков, чтобы осмотреть достопримечательности и отдохнуть, я как раз собирался спросить у бармена, могу ли я заказать столик на вечер, когда какой-то посетитель посмотрел на меня так, что мне захотелось немедленно убраться оттуда. Он смотрел на меня, словно я был куском дерьма, в его глазах пылала настоящая ненависть. Спокойно покуривая за стойкой зажатую в тонких губах сигарету «Голуаз», этот француз несомненно считал меня отбросом общества, мой внешний вид вызывал у добропорядочного буржуа презрение. Меня потрясло, что один человек может смотреть на другого с такой ненавистью. И только лишь потому, что у меня был ирокез.

Я перешел через дорогу и обнаружил там ресторан со множеством свободных столиков внутри и на улице. Я зашел и осведомился, можно ли заказать столик на вечер. Официантка переглянулась с барменом. Затем оба посмотрели на меня, несколько мгновений сохраняя молчание. А потом девушка просто сказала:

– Non. Нет.

Я не поверил своим ушам. Может, она не поняла?

– Это только для меня – pour moi. Столик на одного.

– Non.

– А если где-нибудь не на виду?

– Non.

Я заполз в свою палатку и заснул, голодный, томимый жаждой, окруженный сотнями счастливых отдыхающих из Англии. А ведь именно из-за них я и выбрил себе ирокез – чтобы меня не узнавали. Маскировка оказалась настолько удачной, что теперь меня даже не хотели пускать в местный бар. За неделю путешествия по стране поклонники меня, похоже, ни разу не узнали, зато рестораторы и бармены неизменно шарахались от меня по всей Франции, и вскоре я, не выдержав одиночества и голода, сдался и заявился в дом тестя несколькими днями раньше запланированного.

Нечто похожее произошло со мной и в Алабаме, вскоре после окончания съемок «Крупной рыбы». Перед отлетом в Лондон я купил большой «Harley-Davidson Roadglide» и направился в Оклахому, дабы покататься по одному из нескольких сохранившихся участков легендарной трассы 66. Через три дня пути я прибыл в Элк-Сити, мифический конечный пункт шоссе, вдалеке от разбитой трассы, увековеченный в альбоме Вуди Гатри «Баллады пыльных бурь». Казалось, время здесь застыло – я словно попал в тридцатые годы прошлого века. Я натолкнулся на старый бильярдный зал и подумал, что неплохо бы поиграть с кем-нибудь за одним из дюжины свободных столов. В углу для пущего эффекта стоял звездно-полосатый флаг. Так и хотелось встать рядом, прижать к груди руку и замурлыкать гимн США. Какая-то молодая пара гоняла шары, а в дальнем углу трое старичков играли в карты. По соседству располагался оружейный магазин, на витрине которого красовались два объявления – «Мы не звоним 911» и «Мы сохраняем индейский дух», – а дальше по дороге стояла гостиница «Элк Сити Холидэй». Осмотрев бильярдный зал, я отправился в эту гостиницу. Весь день дул ветер силой пять баллов, и с самого начала пути мне приходилось ехать сильно склонившись вперед.

Я устал, хотел пообедать и хорошенько выспаться.

– Что желаете? – спросил управляющий.

– Я хотел бы снять номер, – ответил я, попросив номер на двоих, чтобы было посвободнее.

– К сожалению, свободных мест нет.

Стоянка снаружи была пуста. День клонился к вечеру, а не было видно ни одной машины.

– Правда? Неужели совсем ни одного номера не найдется?

– Вообще ничего.

Я перешел дорогу и снял номер в мотеле. Через несколько месяцев в «Шоу Джея Лено» я упомянул, как меня не пустили в «Холидэй», выглядевший совершенно пустым. В декабре 2003-го Джей вновь пригласил меня на свое шоу, рассказать о нашем кругосветном путешествии, и заодно торжественно вручил мне ваучер на трехдневное проживание – завтрак включен, – высланный гостиницей «Элк Сити Холидэй». Больно он мне нужен…

Так вот, вскоре мне стало мало коротеньких перерывов, когда я отдыхал от домашней рутины и съемок в кино, и я возжелал большего. По сути, я ни разу еще самостоятельно не путешествовал, ибо к тому времени, когда мне исполнилось шестнадцать, уже задался целью поскорее стать профессиональным актером. Выходные я проводил, зашивая мешки в картофелехранилище, моя машины в гараже и стоя в болотных сапогах с ведром в руке на фермах, где разводили форель, – там я выгребал из заплесневелых водоемов протухшую рыбу, – и все это ради того, чтобы внести плату за следующий семестр обучения в театральной школе и наскрести денег на жизнь. Но я всегда любил ходить в походы, жить в палатках, с удовольствием путешествовал с родителями в Бретань и в парк Камусдарах, где в начале 80-х мой дядя и наставник, Дэнис Лоусон, снимал «Местного героя» с Бертом Ланкастером. Я полюбил то побережье и небольшой дикий пляж неподалеку от лагеря; и с тех пор жизнь в палатке у меня в крови, и я научился ценить свободу и прелесть подобных поездок.

Постепенно у меня в голове начала зреть мысль о путешествии. Я предложил Чарли съездить вместе семьями в Испанию, однако это было решено отложить до того времени, когда наши дети немного подрастут. Однако так долго я ждать не мог. Я хотел предпринять что-нибудь поскорее. Прямо сейчас. И поэтому кто-то в субботу вместе с Кларой, нашей старшей дочерью, отправился в книжный магазин на Примроуз-Хилл. Для начала я купил карту мира, развернул ее на бильярдном столе у себя в подвале и пустился в самые смелые мечтания. Моя жена выросла в Китае, и я подумал, что неплохо бы туда съездить. А потом заметил, что если я направлюсь из Монголии на север в Сибирь, а не на юг в Китай, то до края Азии будет совсем недалеко. Оттуда, если, конечно, путешествовать через Берингов пролив, рукой подать до Аляски, а уж с Аляски, прикинул я, без всяких сомнений можно по асфальтированным шоссе проехать через всю Северную Америку. Из Лондона в Нью-Йорк – долгая дорога вокруг света: все это было весьма заманчиво и захватывающе. Я все еще разглядывал карту, когда позвонил Чарли. Я тут же пригласил его с женой к нам на обед.

К тому времени, когда приехали Чарли и Олли, я Уже принял решение. Чарли убеждать долго не пришлось. Зная, что я вообще натура увлекающаяся, моя жена сочла, что это всего лишь очередной безумный грандиозный план, и поскольку он казался Ив столь далеким от осуществления, она не стала спорить: «Конечно же, вы должны поехать». Олли, хотя и не возражала против нашей затеи, была несколько сбита с толку. Думаю, она как никто другой понимала, во что мы ввязываемся. Мне надо было сняться еще в трех фильмах – в «Крупной рыбе», в третьем эпизоде «Звездных войн» и в «Останься», – и затем я был свободен. На это у меня уйдет три-четыре месяца, прикинул я, и весной 2004-го мы отправимся в путешествие.

Первым делом мы приобрели «Справочник для тех, кто собирается путешествовать на мотоцикле». Мне сразу бросилось в глаза первое слово самой первой же главы. «ПОДГОТОВЬТЕСЬ» – предупреждало оно. «Как правило, первое масштабное путешествие на мотоцикле, вроде пересечения Африки, обеих Америк или Азии, требует долгой подготовки – не меньше одного года», – говорилось в справочнике, причем «не меньше одного года» было выделено жирным шрифтом. «Если же вы намереваетесь совершить кругосветное путешествие, то удвойте этот срок». Два года! Ничего себе! Да мой агент начинает беспокоиться, даже если я не занят всего пару месяцев. По карьерным соображениям я не мог позволить себе выпасть из обоймы на целых два года, да и на жизнь зарабатывать надо. То же самое относилось и к Чарли. Это у нас не вызывало сомнений, однако в книге – а она считается своего рода библией для тех, кто собирается объехать земной шар на мотоцикле – говорилось, что именно столько времени уйдет на то, чтобы спланировать путешествие, наметить маршрут, получить визы и уладить прочие формальности, выбрать и подготовить подходящий мотоцикл, овладеть основными медицинскими и авторемонтными навыками, сделать прививки, раздобыть бивачное снаряжение и запчасти для мотоциклов, выучить языки, привести себя в форму и вообще подготовиться в целом. Да уж, похоже, кругосветное путешествие так и останется несбыточной мечтой.

Однако затем мы придумали, как все это осуществить: мы заснимем свою поездку и продадим как телевизионный сериал. Мы не сомневались, что к кругосветному путешествию двух хорошо известных актеров будет проявлен интерес и какая-нибудь телекомпания поможет нам с подготовкой и профинансирует нас. А мы сосредоточимся на мотоциклах, физической подготовке и выборе снаряжения. Компания поможет нам с документами, получением оборудования и решением вопросов материально-технического обеспечения. Если мы будем снимать сами, то сможем полностью контролировать процесс и получим гарантию, что общая тональность путешествия – два друга-мотоциклиста, полагающиеся на дороге лишь на самих себя; дружба, крепнущая в невзгодах – сохранится. Поскольку на 2003 год у меня были запланированы съемки в трех вышеупомянутых фильмах, мы решили, что поиском продюсеров займется Чарли.

Чарли: В апреле 2003 года – я находился тогда в Лондоне – мне позвонил по телефону Юэн.

– Я беру отпуск с января по август следующего года, – раздался в трубке его возбужденный голос. – Давай тогда все и провернем. Я уже поговорил со своими агентами в Лондоне и Лос-Анджелесе и закрыл восемь месяцев в графике. Как у тебя дела с продюсерами?

Застигнутый врасплох, я начал блефовать.

– Э… ну… да полно желающих. Я уже говорил кое с кем, назначил несколько встреч. – Затем положил трубку, уставился в окно и подумал только: «Вот черт».

К счастью, у меня в бумажнике лежала визитка весьма энергичного и честолюбивого продюсера, с которым я познакомился на вечеринке двумя неделями ранее. Расс Малкин, напористый и самонадеянный – основные качества хорошего продюсера, – руководил телевизионной компанией под названием «Image Wizard», специализировавшейся на запуске программ, за которые все остальные считали бессмысленным даже браться. Малкин кстати попал в Книгу рекордов Гиннесса за самое быстрое производство художественного фильма: тринадцать дней от начала до конца, включая написание сценария, съемки, монтаж и демонстрацию на благотворительном показе в Лондоне. Уж он-то несомненно знал, как проворачивать дела в рекордно короткие сроки. Этот человек выпускал программы о гонках на катерах и других экстремальных видах спорта, и вдобавок он сам был мотоциклистом, так что страсть к скорости и зов дороги для него не были пустым звуком. Расс представлялся мне именно тем человеком, который был нам нужен.

Я встретился с Малкином и рассказал ему о нашем замысле. Юэн собирался вскоре вернуться в город, поэтому я назначил еще одну встречу. Затем планы Юэна изменились, и, как мне показалось, Расс начал все больше сомневаться, действительно ли в это мероприятие вовлечен и Макгрегор, а если да, то покажется ли он когда-нибудь вообще. К счастью, Юэн смог присутствовать на следующей встрече. Он поладил с Рассом, и мы отправились по независимым телевизионным компаниям, коих было изрядное количество. И повсюду мы слышали одно и то же: «Да, да, мы можем заняться этим. Нет проблем. Мы подключим Би-би-си. Они дадут денег. Предоставьте это нам. Мы обо всем позаботимся». Думаете, мы обрадовались? Да ничего подобного! Наша мечта о двух товарищах на дороге оказалась под угрозой захвата управляющими телекомпаний, этаких типов с «конскими хвостами», облаченных по стандартам Сохо – мешковатые джинсы, футболка поверх банлона с длинными рукавами да бейсболка. Юэн постиг на собственном горьком опыте, как важно сохранять независимость, когда несколькими годами ранее снимал фильм о белых медведях в окрестностях Черчилла, города на берегу Гудзонова залива на севере Канады. Продюсерская компания отредактировала его фильм и продала телекомпаниям по всему миру, нажив на этом кучу денег; Юэн же, намеревавшийся отдать свою долю защитникам белых медведей, не получил ни пенни. Однако во время тех съемок Юэн понял, что несколько недель наблюдения за чем-то совершенно новым и неизвестным доставляют значительно больше удовольствия, нежели просто отдых на пляже, а также что у него есть тяга к приключениям. В общем, сомнений не было: если мы хотим сделать телесериал, то и условия должны диктовать мы сами. Но как этого добиться?