Текст книги "Земля: долгий путь вокруг"

Автор книги: Эван (Юэн) МакГрегор

Соавторы: Роберт Ухлиг,Чарли Бурман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

12. Слезы в шлеме: от Анкориджа до Нью-Йорка

Юэн: Аляска сильно нас разочаровала. Я ожидал, что Анкоридж окажется этаким романтичным сельским приграничным городком: деревянные домишки на главной улице да заплеванный аэропорт, где пол посыпан опилками. Однако это был вполне заурядный американский город – с супермаркетами, высотными зданиями, оживленными улицами и светофорами на каждом перекрестке. Мы так долго пробыли в дикой местности, где все богатства сводятся лишь к доброте да гостеприимству, что было довольно непривычно вновь оказаться там, где полно материальных благ. Два с половиной месяца мы наслаждались свободой от наиболее чрезмерных проявлений западного потребленчества, однако по прибытии в Анкоридж тут же соблазнились американским завтраком. Чарли давился гренками, а я яйцами «Бенедикт», а еще нам подали хрустящий бекон, апельсиновый сок и крепкий кофе.

– А ведь я даже не особо и проголодался, – заметил Чарли, уминая завтрак.

Нам понадобилось какое-то время, чтобы привыкнуть к земле изобилия. После завтрака я отправился на поиски туалетных принадлежностей. Поблуждав по супермаркету, я приобрел зубную пасту, триммер для бороды и шампунь. Я развернулся и увидел на полках винтовку «Магнум», всевозможную амуницию, ножи и арбалеты. Я испытал замешательство: ведь мы столько времени провели в странах, где считали удачей хотя бы один раз за два дня нормально поесть, а тут вдруг такое изобилие – оружие и продукты лежат на соседних полках.

Мы отдыхали в Анкоридже четыре дня: ездили на экскурсии – интересно ведь увидеть на природе медведей и касаток, смотрели телевизор и воздавали должное широким и удобным кроватям в гостинице. Так приятно было расслабиться и отключить мозги. Как-то дождливым днем, стирая белье в прачечной самообслуживания, я размечтался. Каким должен быть идеальный выходной для восстановления сил после двух с лишним месяцев дороги. Я бы проснулся в номере отеля и, завтракая в постели, посмотрел бы парочку серий «Зачарованных». А потом «Во всем виноват Рио» с Майклом Кейном в главной роли. Эх, красота! Что у нас дальше? Дадли Мур с Во Дерек в «Десятке». Потом я сходил бы пообедать. Поел бы вкусненько, вернулся и снова завалился бы в кровать. Прихватив с собой кофейник и тарелку шоколадного печенья. Затем я посмотрел бы «Жестокое море» с Джеком Хокинсом – это же настоящая британская классика. Потрясающе. Потом отправился бы куда-нибудь поужинать пораньше, наелся бы до отвала и сразу же назад в кровать, смотреть «Сердце Ангела» с Микки Рурком и «Дикие сердцем» с Николасом Кейджем. А потом спать.

Однако, несмотря на все эти мечты, было не так-то просто избавиться от страстного желания вновь оказаться в неизвестности. Я скучал по Дороге Костей. Я хотел вернуться на эти дороги, останавливаться черт-те где в конце дня, чувствуя себя всего лишь одним из горстки людей на единственной грунтовке, тянущейся по земельному массиву, много большему Британских островов. До этого я никогда не бывал в краях столь далеких, и ощущение это наполняло меня спокойствием. Теперь я тосковал по тому умиротворению и духу товарищества, что царили в Сибири, по чувству, что могу делать именно то, что хочу. Если мне не хотелось торчать где-то и страдать фигней целый день, то мне и не надо было этого делать. Ну, если же вдруг находило подобное настроение – то, пожалуйста, почему бы и нет. Выехав из Лондона, отправлялся на встречу с приключениями и чужой культурой. Я нашел в пути и то, и другое – и теперь хотел большего.

Оказавшись на Аляске, мы отдали свои мотоциклы для полной комплексной проверки в анкориджский «Motorcycle Shop». Замечательное местечко, скажу я вам. Мотосалон содержали истинные байкеры, отличные парни, торговавшие разнообразнейшими типами мотоциклов и проделавшие для нас просто фантастическую работу. В Анкоридже мотоциклистов-дальнобойщиков хоть пруд пруди, так что удивить их было трудновато. В город постоянно прибывают мотоциклисты, проделавшие пробег по Панамериканскому шоссе, ленте непрерывных дорог от самой оконечности Южной Америки до Аляски продолжительностью в двадцать пять с половиной тысяч километров. Мы объяснили, что прибыли через океан из Сибири.

– Мы мало кого видели, кто бы приезжал с запада, – сказал владелец мотосалона, немного заинтересовавшись. Затем он увидел куртку BMW, которую Чарли носил с самого Лондона до Магадана. На протяжении семидесяти девяти дней она постоянно забрызгивалась грязью, пылью и землей. Эту многострадальную куртку стирали в речках, гостиничных душах и озерах. Когда мы стартовали, она была ярко-красного цвета с темно– и светло-серыми вставками. Теперь красный поблек и вылинял до застиранного оранжевого. Темно-серые вставки стали светлыми. А некогда светло-серые – грязновато-коричневыми – грязь так и не отстиралась.

– Да уж, впечатляет, – признался владелец салона.

5 июля мы двинулись в Нью-Йорк, направившись через Фейрбанкс, к границам которого подступали лесные пожары, так что власти уже подумывали об эвакуации местного населения. По дороге мы заехали на заправочную станцию. Чарли и Клаудио зашли внутрь купить кофе, а я остался ждать снаружи. Когда они не появились через несколько минут, я отправился на поиски друзей. Я обнаружил их бродящими по залу и в совершенном потрясении таращившимися на изобилие продаваемых продуктов и напитков. За несколько месяцев путешествия мы привыкли к заправкам, где продавали бензин и больше ничего. Порой нам удавалось купить воды да кофе, но лишь в очень редких случаях. Эта заправочная станция по американским стандартам не представляла собой ничего особенного, но ее полки просто ломились от напитков, закусок и прочего добра. Мы как будто оказались в пещере Аладдина.

Мы почувствовали вонь пожарища еще задолго до того, как прибыли в Фейрбанкс. Оказавшись в его окрестностях, мы поговорили кое с кем из пожарных, медленно бравших под контроль огромную площадь – более 1,8 миллиона акров охваченных огнем земель. Там был разбит огромный лагерь – палатки стояли повсюду. Туда-сюда сновали вертолеты, тушившие пожары с воздуха, и наблюдать за всем этим было по-настоящему захватывающе.

На следующий день мы въехали в Скалистые горы и заметили на берегу небольшого озера лося. Немного погодя, внемля зову природы, я вынужден был укрыться в лесу. Я спокойно делал там свое дело, когда вдруг до меня донеслись дикие вопли Чарли и Клаудио. Я сперва не придал этому особого значения, однако, выйдя из леса, узнал, что орали они не зря. Оказывается, пока ребята меня ждали, из леса вышел медведь – причем практически из того же самого места, где скрылся я, – и неспешно проковылял мимо них.

Дороги были чудесными, особенно после того, как мы поменяли шипованные шины, пронесшие нас через всю Европу и Азию, на мягкие дорожные. Благодаря им езда по извилистым скоростным трассам стала много более комфортной и приятной. Образно говоря, мы довольно долго сидели на диете – были вынуждены ехать по гравию и выбоинам, – и теперь было сущим откровением заново открывать все прелести езды на хорошем мотоцикле по хорошим дорогам. Приятно также было встречать других мотоциклистов, путешествовавших на большие расстояния. Мы познакомились с двумя, которые еще только-только начали кругосветное путешествие, по широте замысла превосходившее наше. Еще мы познакомились с одним славным парнем по имени Гарольд. На турере BMW 1978 года он за один только предыдущий день проехал тысячу четыреста километров. К трем часам ночи он, правда, все-таки начал подумывать об остановке, но потом решил проехать еще немножко. Этот Гарольд просто вогнал нас в краску своей выносливостью. Мы стонали уже после пятисот километров в день, а он проехал едва ли не в три раза больше. Единственным недостатком этих превосходных дорог было интенсивное движение. По сравнению с Сибирью трассы были просто забиты транспортом – сотнями автофургонов, так называемых «домов на колесах», и множеством тяжелых грузовиков.

Когда мы наконец попали в более привычную среду, внешний мир, который я не подпускал к себе два с половиной месяца, тут же обрушился на нас, словно лавина. Впервые после Словакии мы были столь доступны на дороге. Мобильные телефоны работали уже везде, и, как следствие, я вновь ощутил бремя работы. Я уже принимался за чтение присланных мне еще в Казахстане и Монголии сценариев, однако тогда я их совершенно не воспринимал, это казалось совершенно неважным. Был даже период – на Украине и в Казахстане, – когда я и представить себе не мог возвращение к работе. Сидеть в гримерке и ожидать стука в дверь: «Поторопитесь, мистер Макгрегор» – то был словно другой мир. Теперь мне вовсю звонили режиссеры и агенты, и мысль о возвращении к работе все более захватывала и вдохновляла. После того, что мы увидели в центрах ЮНИСЕФ в Киеве, Алматы и особенно в Улан-Баторе, мир кинофильмов с многомиллионными бюджетами все еще казался каким-то нереальным, но я знал, что, когда мы достигнем Нью-Йорка, все встанет на свои места. Конец нашего путешествия был уже не за горами, и, по мере приближения к дому, я все больше предвкушал возвращение к работе. Я прочистил мозги и чувствовал, что готов снова сниматься.

Через неделю после Анкориджа мне стало ясно, что все путешествие будет восприниматься как две раздельные поездки. Мне хотелось связать этап от Лондона до Магадана с этапом от Анкориджа до Нью-Йорка, чтобы придать впечатлениям цельность, однако эти два этапа различались практически во всем. Теперь уже больше не было чувства неизвестного или риска. На этом отрезке пути было значительно проще: все говорили по-английски, дороги были превосходными, хороших гостиниц повсюду полно, так что отпала необходимость ночевать в палатках.

Чарли разделял мои чувства.

– Мне даже немного грустно, что мы вернулись в лоно цивилизации и теперь останавливаемся в отелях, – сетовал он. – Я скучаю по приключениям, что были у нас в Казахстане, Монголии и Сибири.

Возможно, расслабляться было рано. Опытные альпинисты рассказывали, что несчастные случаи значительно чаще происходят уже на спуске, когда самая трудная часть позади и осторожность притупляется. Джейми Лоутер-Пинкертон предостерегал нас, что Америка – самая опасная страна в нашем маршруте, однако мы были полны оптимизма: ведь были все основания предполагать, что мы прибудем в Нью-Йорк вовремя и в хорошей форме. Если, конечно, не случится ничего экстраординарного.

13 июля, остановившись в Доусон-Крике в Британской Колумбии, мы отправились на поиски пиццы и набрели на ресторанчик с баром. Я стоял на улице, докуривая сигарету, когда ко мне подошел молодой парень. Он был слегка выпивши, выглядел немного по-деревенски, и рубашка у него была расстегнута до пупка.

– Ты – Юэн Макгрегор, – заявил он.

– Э… Ну да, – признал я, несколько застигнутый врасплох, ибо уже привык, что из-за длинной бороды меня не узнают.

Парень поинтересовался, что я здесь делаю, и я рассказал ему о нашем путешествии. Он принялся рассказывать мне о ковбойском фестивале в Калгари и расписывать, какие там есть красотки.

– Я вообще-то женат, – ответил я.

– Ах, ну да, блин, точно! – сказал он с ухмылкой. – Ты три с половиной месяца провел, путешествуя на мотоцикле, а теперь заявляешь мне, что красотки тебя не волнуют, поскольку ты женат. Ну-ну!

Да что этот тип себе позволяет. Я готов был просто по-дружески поболтать, но с какой стати терпеть хамство.

Я решил побыстрее свернуть разговор. Парень сказал, что владеет фермой, где разводят бизонов, однако мне было неприятно его общество. В раздражении я вернулся в ресторан и принялся вместе с Чарли за гигантскую пиццу.

Чуть позже этот фермер подошел опять и начал трепаться с Чарли. Они тут же нашли общий язык, и я пришел к выводу, что он все-таки неплохой парень. Его звали Джейсон, с ним было здорово общаться: он вел себя непосредственно и рассказывал много интересного. Если бы не Чарли, я бы наверняка не заговорил с Джейсоном снова, но теперь, слушая нашего нового знакомого, я понял, что во многих отношениях он очень походил на Чарли – крайне общительный, не желающий ни под кого подстраиваться – «воспринимайте-меня-таким-какой-я-есть», что сначала немного смущало.

На следующее утро мы поехали на ферму Джейсона. Это оказалось огромное красивое ранчо с просторными красными конюшнями. Джейсон вырастил трех оставшихся без матерей детенышей бизона, кормя их из бутылочки. Теперь они выросли, однако стали совсем домашними. Я никогда не видел близко этих животных, а Джейсон разрешил даже посидеть на самке бизона Люси, которая запала на Клаудио: толкнула его в пах, когда он пытался снять нас, катающихся на ее спине.

Договорившись встретиться с Джейсоном через несколько дней в Калгари, мы снова двинулись на юг. В среднем мы проезжали по пятьсот километров в день, и после четырнадцати недель в седле начала сказываться накопившаяся усталость. Каждый день по нескольку раз я обнаруживал, что засыпаю за рулем, не в состоянии уследить за мотоциклом. Перед глазами все расплывалось, веки опускались. Единственным средством от этого было остановиться и прилечь на несколько минут прямо на обочине. Пятнадцатиминутный сон возвращал силы на следующие час-два. Я только и мечтал, чтобы добраться до Нью-Йорка и встретиться с женой. Как же мне хотелось просто обнять ее – да и отдохнуть бы как следует тоже не мешало.

Через два дня мы подъезжали к Калгари. Миновал полдень, и в желудках у нас переваривался добротный обед. Чарли и Клаудио ехали впереди, я шел замыкающим. Мы уже не надевали мотоциклетные костюмы – было слишком жарко, ограничиваясь джинсами, футболками и куртками. Мы подъезжали к гребню холма, когда движение впереди внезапно замедлилось. Чарли включил аварийные огни. Мчась на скорости около ста километров в час, я потянулся, чтобы включить их тоже. Раздался визг шин, и затем мотоцикл совершенно вышел из-под контроля. Все случилось так быстро, что я сперва даже не понял, что же произошло. Потом Чарли сказал, что он все видел в зеркало.

– Словно из ниоткуда вдруг появилась красная машина и толкнула тебя сзади, – рассказывал он. – Твое переднее колесо задралось вверх, почти вертикально, затем грохнулось обратно на дорогу. Тебя всего болтало, руль вилял туда-сюда. Но тебе как-то удалось не упасть и остановиться.

Все, что я помню – удар, мотоцикл не слушается, слева поросшая травой канава; глубиной метра два (я еще подумал, что вот-вот влечу в нее).

«Нет, нет, не надо в траву», – твердил я себе, и мне удалось-таки вывернуть мотоцикл. Следующее, на что я обратил внимание: мой мотоцикл после удара в заднюю часть все еще на ходу, сам я до сих пор сижу на нем, а он едет прямо и ровно.

Я остановился на обочине шоссе, поставил мотоцикл на боковую подножку и слез с него, целый и невредимый. У меня даже не болела шея. Вообще ничего не болело. «Блин, да этот мотоцикл просто чудо, – только и подумал я. – В меня въехали сзади, а мне удалось проехать дальше по прямой. Дело могло кончиться плохо, но я вышел из передряги без единой царапины».

– В меня врезались! – сказал я Чарли, направляясь мимо него к толкнувшей меня машине.

– Я видел, – ответил он.

Из красной «Honda Civic» вылез паренек лет семнадцати, в широких мешковатых штанах и с бумажником на цепочке. Бедный парень был страшно перепуган, а его машина разбита – помялся капот. Решетка и бампер валялись на асфальте.

Как ни странно, я не испытывал злости, хотя, наверное, надо было бы ему всыпать.

– Ты что, не видишь, куда едешь? – спросил я.

– Я не заметил тебя, чувак, – ответил он.

В отличие от меня, Чарли был в ярости.

– Ты что, блин, вытворяешь, придурок? – заорал он на паренька. – Ты чуть не угробил моего друга!

Чарли готов был наброситься на бедного парня, а меня все это как-то не очень заботило. Я не мог нарадоваться, что остался жив.

– Ладно, успокойся, все в порядке. Это всего лишь авария, а аварии время от времени случаются, – успокоил я парня. – Сам-то ты как?

– Да в порядке, в порядке, чувак, – ответил он.

Затем он обернулся и увидел, что стало с его машиной.

– Ох, блин, моя тачка вся вдребезги! Ё-мое! – Вот глупый: я не нарадуюсь, что остался в живых, а этот идиот сокрушается о своей машине!

Я чувствовал себя так, будто выпил хорошего вина. Из-за выброса адреналина я пребывал в неимоверном возбуждении. Мы осмотрели заднюю часть моего мотоцикла. Кофры помялись, багажная рама сломалась в двух местах. Сдвинувшись сантиметров на пятнадцать за заднюю шину, кофры спасли мне жизнь, приняв на себя удар, который в противном случае пришелся бы прямо по заднему колесу. Я несомненно шлепнулся бы на асфальт и оказался под машиной, врежься этот придурок в мое заднее колесо. Его тут же наглухо заклинило бы, и меня бы задавило – а возможно, еще и придавило бы сверху собственным мотоциклом. По всей вероятности, я бы погиб. Мы проехали по худшим в мире дорогам, а теперь вдруг попали в аварию – в меня врезаются сзади на канадском шоссе…

Мне было жаль мальчишку. Когда приехала полиция, он даже не знал, какая из бумажек его страховой полис. Тем не менее, довольно трудно было понять, как же он меня проглядел. Я был на огромном BMW прямо посреди шоссе. Мы изучили тормозные следы. Они начинались там, где этот парень вдарил по тормозам. От места удара шел след моей задней шины. И еще один – там, где мое переднее колесо приземлилось и стало вихляться из стороны в сторону. Тормозные следы автомобиля протянулись довольно далеко от места столкновения, так что не удержись я в седле, почти наверняка оказался бы под машиной. Когда полиция допрашивала парнишку, этот недоделанный гонщик попытался представить дело так, будто я перестраивался, однако понял, что ложь не прошла, когда я показал полицейскому тормозные следы, однозначно доказывавшие, что мы оба ехали в одном ряду.

Я сел на мотоцикл и поехал дальше. Чарли шел следом, и я ощущал с ним подлинную связь. Я буквально физически чувствовал, как он заботится обо мне. Он знал, что после аварии я все еще держусь не очень твердо, и поэтому наблюдал за мной. Когда мы подъехали к Калгари, адреналин уже не действовал, навалилась депрессия. Одна за другой накатывали мысли, что могло бы произойти, как бы жили без меня родные, и вообще насколько глупой была бы такая смерть. Мы остановились в гостинице, и я принял ванну. Лежа в горячей воде, я почувствовал, что настроение у меня поднимается. Мне как будто дали второй шанс. Я ощущал себя удивительно живым. Это было так здорово.

Вечером мы отправились ужинать. В ресторане я уже чувствовал себя на седьмом небе, как будто слегка под кайфом. Я даже поболтал с официанткой, что мне совершенно не свойственно, но я и вправду словно забалдел. На ужин подали потрясающий бифштекс, со мной были замечательные друзья, и вообще жизнь прекрасна. Чарли немного выпил и стал толкать речь: дескать, как он любит всех сидящих за столом. Он долго распространялся о том, сколь много для него значит Клаудио и что без него путешествие даже и не состоялось бы. Удивительно, что с некоторыми творит красное вино, и, конечно же, когда кто-то упомянул об этом на следующий день, Чарли попытался было отмахнуться.

– Да ладно вам, – сказал он с усмешкой. – Я всего лишь немного поддал. – Затем он стал немного серьезнее, чем обычно. – Но вообще-то я правда думаю все то, что вчера говорил.

Чарли: На следующий день Юэн позвонил тому парню, который в него врезался, и убедился, что с ним все в порядке. Потом мы отдали его мотоцикл и кофры в ремонт в огромный мотосалон, – таких больших мы в жизни не видели. Ребята там потрудились на славу. Кофры после ремонта выглядели даже лучше, чем три месяца назад, когда мы еще только выехали из Лондона. Случайно в тамошнем гараже оказался каскадер. Он показал нам на улице кое-какие трюки – что называется, «жег резину», пробуксовывая по асфальту, делал вертикальную стойку на заднем колесе, то же самое, сидя на бензобаке, и даже проехал на переднем колесе. Сезон только открывался, и ему не мешало бы еще немного потренироваться, да и участок дороги был коротковат, но этот парень все равно произвел на нас огромное впечатление. Затем мы запрыгнули на свои мотоциклы, и кто-то закричал мне: «Давай, прокатись на заднем колесе!» Все глазели на меня, и я очень нервничал, но мне все же удалось красиво и довольно долго проехать на заднем колесе.

Вечером мы встретились в баре с Джейсоном, тем самым, который разводит бизонов в Доусон-Крике, и немного выпили.

– Ничего подобного вы, ребята, в жизни не видели, – уверял он нас, когда мы отправились на праздник, где я сразу же потерял Юэна и весь вечер был вынужден одалживать деньги у Джейсона. Неделей раньше у меня украли бумажник, когда мы остановились окунуться в природном горячем источнике. Помимо горячей воды, исходящей из земли, там были только маленькие раздевалки да настил. И я как дурак оставил бумажник в кармане джинсов, которые повесил на крючок. Когда мы вернулись обратно, бумажника не было. А я только переложил в него пятьсот долларов и около четырехсот евро, которые до этого возил в своем кофре. Также я лишился всех своих кредиток. У Клаудио в России увели сумку, мы же с Юэном благополучно проехали через наиболее бедные страны Европы и Азии, и у нас нигде ничего не украли. Вообще-то я сам виноват, надо же было так неосмотрительно оставить бумажник в шкафчике, однако, когда мы прибыли в Северную Америку, я как-то расслабился, полагая, что здесь кража маловероятна. Странно, а ведь цыганка в Праге сказала, что до конца поездки я лишусь кое-каких денег, однако, опять же, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предположить, что из шести человек, путешествующих вокруг света на протяжении трех с половиной месяцев, кто-нибудь хоть раз да потеряет деньги.

Мы доехали до американской границы, последней нашей границы. Поскольку нам доводилось пересекать кордоны Франции, Бельгии, Германии, Чешской Республики, Словакии, Украины, несколько раз России, Казахстана, Монголии и Канады, мы полагали, что нас уже ничем не удивишь. Мы без заминки проехали канадский сектор и проследовали к американской границе. Где-то метрах в двадцати от будок пограничников я и Юэн остановились и сняли шлемы, ожидая Дэвида и Джимми в автомобиле сопровождения. Тут же выскочила американская пограничница и заорала на нас.

– Там нельзя останавливаться! – вопила она. – Там нельзя останавливаться! Проследуйте на контроль! Там нельзя останавливаться!

– Э… Мы просто ждем своих… Видите ли, мы просто ждем наших друзей, – сказал я ей.

– А ну немедленно вернитесь! Вы должны ждать там! Останавливаться нельзя. – И с чего это она на нас так взъелась?! Вот идиотка, неужели решила, что два парня на мотоциклах представляют серьезную угрозу безопасности? Мы были так изумлены, что растерялись. Неужели эта сука сама не понимает, как глупо она выглядит? Вне себя от бешенства, я запрыгнул на мотоцикл, развернулся и поехал назад, как она нам и сказала.

– Это односторонняя дорога! – вновь заорала эта дура. – По ней нельзя ехать назад!

Юэн позади меня попытался ее осадить.

– Успокойтесь, – сказал он. – Мой друг едет назад, потому что вы сами только что велели нам это сделать.

– Нет, вы должны сначала пройти через американскую границу и затем, если хотите, вернуться…

– Да послушайте, он едет назад, потому что вы только что сами сказали нам ехать назад.

– Ничего я вам не говорила!

Клаудио и Юэн сдались. Они поехали к контрольно-пропускному пункту, где пограничница долго мешала их с грязью, пока не спросила, зачем им понадобилась таможенная лицензия на проезд автомобиля. Как только они объяснили ей, что в машине сопровождения находится кинооборудование, поведение дамочки разительно изменилось. Теперь она чуть ли не мурлыкала, и стала такой уступчивой. Ее раболепие выглядело не менее противно, чем недавнее хамство. Мы прошли контроль, обнялись – ведь мы в последний раз пересекли границу – и двинулись в Монтану.

Когда мы ехали по Америке, я вдруг понял, что осуществляю свою давнюю подростковую мечту: пересечь Америку на мотоцикле. Я так сосредоточился на нашей окончательной цели, Нью-Йорке, что проколесил по гладким дорогам Северной Америки целых две недели, прежде чем до меня дошло, что моя давнишняя мечта наконец-то обращается в явь.

Однако к радости примешивалось и огорчение: ведь путешествие подходило к концу. США – последняя страна нашего маршрута, и хоть я и не мог дождаться, когда же наконец увижу Олли, Дун и Кинвару, в то же время знал, что буду очень скучать по этому путешествию, столь изменившему мою жизнь. Порой у нас бывали трудные времена, но мы пережили их, став сильнее, чем прежде. С самого начала меня более всего тревожило, вдруг тяготы путешествия не пойдут на пользу нашей с Юэном дружбе. Ведь во многих отношениях мы с ним очень разные, однако научились уважать эти различия, и дружба наша стала лишь еще крепче. Я чувствовал себя настоящим счастливчиком, ибо совершил такое замечательное путешествие и вынес из него столь многое.

Монтана оказалась потрясающе красивым местом. Мы остановились на день на ранчо, принадлежавшем человеку, который послужил прототипом главного героя фильма «Заклинатель лошадей». Его ранчо оказалось роскошным местечком: кормежка просто фантастическая, а переночевали мы в необычайно симпатичных домиках, в интерьере которых тщательно продумана каждая деталь. После обильного ужина мы чудесно выспались, а на утро нас пригласили посмотреть на «заклинателя лошадей» за дрессировкой. Мы с огромным интересом наблюдали этого человека за работой. Он держался так естественно и так ладил с животными. Потом мы помогли ему согнать лошадей в загон и заарканить буйволицу. А перед тем, как отправиться в долгий путь на запад, мы отведали вкуснейший обед.

Проезжая через индейские земли, трудно было удержаться от сравнений с Монголией. Как и монгольские пастухи, индейцы с Великих равнин были по сути тоже кочевники: жили в вигвамах, передвигались следом за стадами бизонов, выискивая для них свежие пастбища. Разница заключается в том, что кочевнический образ жизни в Монголии все еще процветает, в то время как индейцев белый человек лишил возможности жить так, как они жили на протяжении многих веков.

– Почему же это возможно в Монголии, а в Америке нет? – вопрошал Юэн. Несправедливое обращение с индейцами вызывало у него праведный гнев. – Только посмотри: индейцы водят пикапы и работают на заправках, вместо того чтобы жить так, как они хотят, и на том, что всегда было их землей. Ну до чего же несправедливо: ведь в такой огромной стране места всем хватит.

Мы проехали через Рэпид-Сити, очаровательное местечко (в таких городках обычно разворачивается действие фильмов Фрэнка Капры), в Васеку, штат Миннесота. Это был продолжительный пробег под огромными небесами Южной Дакоты, прерывавшийся лишь остановками у Маунт-Рашмор [12]12
  Маунт-Рашмор – гранитная скала в горах Блэк-Хиллс, на которой высечены профили четырех президентов США – Вашингтона, Джефферсона, Линкольна и Рузвельта. (Примеч. пер.)


[Закрыть]и реки Литл-Бигхорн. Это знаменитое место, известное как «Последний рубеж Кастера» [13]13
  «Последний рубеж Кастера» – место битвы между индейцами и малочисленным отрядом американской армии под командованием генерала Дж. Кастера, в ходе которой почти все солдаты, включая и самого генерала, были убиты. Тогда в последний раз в своей истории индейцам удалось одержать победу. (Примеч. пер.)


[Закрыть]. Когда мы достигли Васеки, у нас за плечами осталось восемьсот семьдесят километров. Постоянно подкрепляясь «Mountain Dew Amp», высокоэнергетическим напитком, мы установили свой собственный рекорд дневного пробега. В Васеке мы остановились у Шантеллы, сестры Кайла, того самого сотрудника американского посольства, с которым мы познакомились, когда он инспектировал военные радиостанции в Монголии. Кайл попросил меня передать своей сестре медальон. Пронеся его через половину мира от самой Монголии, я очень хотел побыстрее вручить женщине подарок брата. Шантелла и ее муж оказались очень милыми людьми. Они приютили нас на ночь, накормили завтраком – то была первая еда домашнего приготовления, которую мы вкусили после завтрака в монгольской юрте, и показали нам свою огромную сельскохозяйственную ферму, разрешив полазать, словно мальчишкам, по их громоздким тракторам «John Deere».

Из Васеки мы через Мэдисон доехали до Чикаго, остановившись по пути на заводе «Harley-Davidson». Было так здорово появиться на заводе на трех покрытых пылью и слегка покореженных BMW, объехавших вокруг света. Мы с гордостью выстроили их возле блестященьких «Harley», в основном принадлежавших сотрудникам компании. Нас провели по цехам, где показали, как, двигаясь по конвейеру, согласно требованиям заказчика собирается двигатель. Повсюду стояли блоки цилиндров двигателя, ящики с поршнями и цилиндрами. Мы с Юэном чувствовали себя словно дети, которым позволили погулять по кондитерской фабрике. На конце линии красивая дама подключила двигатель и завела его. Бах! Он сразу же заработал – мы стали свидетелями чуда, на наших глазах родился двигатель. Нам тут же захотелось достать сигары и отметить это событие.

Потом нам дали покататься на парочке «Harley». Я никогда не был особым поклонником этих мотоциклов, полагая, что данная модель не очень подходит британскому климату, но я определенно понял их смысл в Штатах, где они просто идеальны для езды в футболках и солнцезащитных очках по длинным и прямолинейным шоссе.

Юэн: На следующий день мы покинули чикагскую гостиницу, встретились с отцом Джимми, который прибыл на круизере «Kawasaki», и отправились к нему в гости в его дом в пригород. Родители Джимми жили в уютной местности, американской до мозга костей, – сплошь дома с верандами да американские флаги на лужайках. Хозяева устроили нам просто фантастический пир на балконе. Во время обеда Клаудио играл на пианино регтайм. Вечером мы с Дэвидом отправились посмотреть «Фрэнки и Джонни в Клэр-де-Лун» в постановке театра «Степной волк», где начинал Джон Малкович. Мне очень хотелось побывать в каком-нибудь американском театре, и постановка оказалась просто великолепной. Я был так взволнован, снова оказавшись в родной атмосфере. Когда погас свет, я уже точно знал, что настало время возвращаться к работе. Пробег по Америке послужил своеобразной декомпрессионной камерой: после изоляции в Монголии и Сибири я почувствовал, что наконец-то готов глотнуть немного свежего воздуха. И мне пошло на благо, что я посмотрел замечательную пьесу, в особенности и потому, что это произошло совершенно случайно. Я знал лишь, что хочу посмотреть какую-нибудь постановку «Степного волка». И вот мы пошли, купили билеты – и попали на выдающуюся пьесу с замечательными актерами. Потом мы поужинали и заскочили в два оживленных бара, где играли чудесный блюз. Я отошел ко сну весьма довольным проведенным вечером и жаждущим вернуться к работе. Я повидал мир, погрузился в культуры различных народов и после этого основательно подзарядился творческой энергией.