Текст книги "Калипсо (ЛП)"
Автор книги: Эван (Ивэн) Хантер
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
На её лице появилось выражение потрясённого смущения. Улыбка исчезла с её губ.
«Я поговорю с вами во время следующего перерыва», – сказал Карелла.
Хлоя кивнула. Она поднялась, на мгновение прислушалась, чтобы уловить ритм, а затем длинноногим шагом направилась туда, где на другом конце барной стойки сидел чернокожий мужчина.
Она танцевала полчаса, а потом подошла к маленькому столику, за которым Карелла ел сэндвич, приготовленный ему в обеденном баре.
Она сразу же объяснила, что у неё всего лишь десятиминутный перерыв. Казалось, её смущение прошло. На ней был тонкий нейлоновый халат, подпоясанный на талии, но под ним она всё равно была обнажена, и когда она наклонилась, чтобы положить сложенные руки на столешницу, он увидел её груди и соски в V-образном вырезе халата.
«Я хочу извиниться за вчерашний вечер», – сразу же сказал он, и она широко раскрыла глаза от удивления. «Мне очень жаль. Я старался рассмотреть все варианты, но, похоже, перестарался.»
«Всё в порядке», – сказала она.
«Мне очень жаль. Я серьёзно.»
«Я сказала, что всё в порядке. Вы смотрели блокнот Джорджа?»
«Да. У меня с собой», – сказал он, потянувшись под кресло, где лежал конверт из манильской бумаги (бумага, получаемся из растительного, грубого, значительно одеревенелого волокна, получаемого из растений семейства банановых – примечание переводчика). «Я не нашёл ничего, что могло бы мне пригодиться. Вы не будете возражать, если я задам вам ещё несколько вопросов?»
«Валяйте», – сказала она и повернулась, чтобы посмотреть на настенные часы. «Только помните, что в баре полчаса и десятиминутный перерыв. Мне не платят за то, что я сижу и разговариваю с копами.»
«Они знают, что ваш муж был убит прошлой ночью?»
«Босс знает, он прочитал об этом в газете. Не думаю, что кто-то из остальных знает.»
«Я удивлён, что вы сегодня пришли на работу.»
«Надо на что-то есть», – сказала Хлоя и пожала плечами. «О чём вы хотели меня спросить?»
«Начну с того, что вам снова станет больно», – сказал он и улыбнулся.
«Продолжайте», – сказала она, но не улыбнулась в ответ.
«Вы солгали об этом месте», – сказал он.
«Да.»
«Вы лгали о чём-нибудь ещё?»
«Нисколько.»
«Точно?»
«Точно.»
«Неужели между вами и вашим мужем не было никаких проблем?
Никаких необъяснимых отлучек с его стороны? Никаких таинственных телефонных звонков?»
«Почему вы думаете, что такое могло иметь место?»
«Я просто спрашиваю, вот и всё.»
«Между нами не было проблем. Вообще никаких», – сказала она.
«Как насчёт необъяснимых отлучек?»
«Его часто не было дома, но это никак не было связано с другой женщиной.»
«С чем это было связано?»
«С бизнесом.»
«Я выписал несколько имён», – сказал Карелла, кивнув. «Взял их из его календаря встреч: люди, с которыми он обедал или встречался за последний месяц, люди, с которыми он должен был встретиться в ближайшие несколько недель. Интересно, сможете ли вы их опознать?»
«Я постараюсь», – сказала Хлоя.
Карелла открыл блокнот, нашёл нужную страницу и начал читать.
«Бастер Грирсон», – сказал он.
«Саксофонист. Он пытался уговорить Джорджа присоединиться к группе, которую он собирает.»
«Лестер… Хэнди, да?»
«Хэнли. Он тренер Джорджа по вокалу.»
«Ладно, это объясняет регулярность. Раз в две недели, верно?»
«Да, по вторникам.»
«Хокинс. Кто это?»
«Я не знаю. Как его зовут?»
«Никакого имени. Просто Хокинс. Впервые появляется в календаре десятого августа, это был четверг. Затем снова двадцать четвёртое августа, ещё один четверг.»
«Я не знаю никого по фамилии Хокинс.»
«Как насчёт Лу Дэвиса?»
«Он – владелец Грэхем Палмер Холла. Это место, где Джордж…»
«О, конечно», – сказал Карелла, – «как глупо.» Он снова заглянул в свой блокнот. «Джерри Линкольн.»
«Девушка-певица.» Ещё одна идея Джорджа для альбома. Он хотел сделать с ней двойной альбом. Но это было очень давно.
«Видел её тридцатого августа, согласно его календарю.»
«Ну, может, она снова начала его доставать.»
«Между ними был просто бизнес?»
«Вам стоит её увидеть», – сказала Хлоя и улыбнулась. «Строго бизнес, поверьте мне.»
«Дон Лэтэм», – сказал Карелла.
«Глава компании под названием „Лэтэм Рекордс“. Лейбл – „Чёрная сила“.»
«Си Джей», – сказал Карелла. «Ваш муж видел его – или кого-то ещё», – сказал он, пожав плечами, – «тридцать первого августа и ещё раз седьмого сентября, и он должен был пообедать с тем, кто бы это ни был, сегодня – я полагаю, это должен был быть обед – в двенадцать часов дня. Вам это о чём-нибудь говорит?»
«Нет, вы спрашивали меня об этом вчера вечером.»
«Си Джей», – повторил Карелла.
«Нет, простите.»
«Хорошо, кто такой Джимми Талбот?»
«Я его не знаю.»
«Дэйви… Кеннемер, да?»
«Кеннемер, да, он трубач.»
«А Артур Спессард?»
«Ещё один музыкант, я забыла, на чём он играет.»
«Ну вот и всё», – сказал Карелла и закрыл блокнот. «Расскажите мне о брате Джорджа», – резко сказал он.
«Санто? Что вы хотите о нём узнать?»
«Правда ли, что он сбежал семь лет назад?»
«Кто вам это сказал?»
«Амброуз Хардинг. Это правда?»
«Да.»
«Амброуз сказал, что он мог вернуться в Тринидад.»
«Он не ездил в Тринидад. Джордж отправился туда в поисках его, но его там не было.»
«Есть идеи, где он может быть?»
Хлоя колебалась.
«Да?», – сказал Карелла.
«Джордж подумал…»
«Да, что?»
«Что кто-то убил его брата.»
«Почему он так решил?»
«То, как это произошло, как он просто исчез из виду.»
«Джордж называл какие-нибудь имена? Кого-нибудь, кого он подозревал?»
«Нет. Но он всё время этим занимался. Не проходило и дня, чтобы он не спрашивал кого-нибудь о своём брате.»
«Где он спрашивал?»
«Везде.»
«В Даймондбэке?»
«В Даймондбэке, да, но не только там. Он был вовлечён в целое большое частное расследование. Полиция ничего не могла сделать, поэтому Джордж пошёл на дело сам.»
«Когда вы говорите, что его брат просто исчез, что вы имеете в виду?»
«После работы, однажды ночью.»
«Расскажите мне, что случилось.»
«Я не знаю, что именно произошло. Как и никто другой, если уж на то пошло. Это было после работы – они вместе играли в группе, Джордж и его брат.»
«Да, я знаю это.»
«Джордж и ещё два парня из группы ждали в фургоне, пока Санто выйдет. Он пошёл в мужской туалет или что-то в этом роде, я точно не знаю. В любом случае, он так и не вышел. Джордж вернулся в дом, обыскал его сверху донизу и не нашёл.»
«Другие музыканты, которые были там в тот вечер, – вы их знали?»
«Я знаю их имена, но никогда не встречала.»
«Как их зовут?»
«Фредди Боунс и Винсент Барраган.»
«Боунс? Это его настоящее имя?»
«Думаю, да.»
«Как пишется другое имя?»
«Я думаю, это Б-А-Р-Р-А-Г-А-Н. Это испанское имя, он из Пуэрто-Рико.»
«Но вы никогда не встречались ни с одним из них?»
«Нет, они оба были ещё до меня. Я была замужем за Джорджем всего четыре года.»
«Откуда вы знаете имена?»
«Ну, он часто их упоминал. Потому что они были там в ту ночь, когда исчез его брат, понимаете. И он постоянно говорил с ними по телефону.»
«Недавно?»
«Нет, не в последнее время.»
«Четыре года», – сказал Карелла. «Значит, вы так и не видели брата Джорджа.»
«Никогда.»
«Санто Чеддертон, не так ли?»
«Санто Чеддертон, да.»
«Это ваш первый брак?»
«Да.»
«А у Джорджа?»
«Нет. Он был женат раньше.» Она заколебалась. «На белой женщине», – сказала она и посмотрела ему прямо в глаза.
«Развёлся с ней или как?»
«Да, развёлся с ней.»
«Когда?»
«Через пару месяцев после нашего знакомства. Когда мы сошлись, они уже разошлись.»
«Как её зовут, не подскажете?»
«Айрин Чеддертон. Это если она всё ещё использует свою замужнюю фамилию.»
«Как её девичья фамилия?»
«Я не знаю.»
«Она живёт здесь, в городе?»
«Раньше да, но не знаю, находится ли ещё в городе.»
«Могла ли она знать Санто?»
«Думаю, да.»
«Может ли она знать что-нибудь о его исчезновении?»
«Все, кто когда-либо имел отношение к Джорджу, знают об исчезновении его брата, поверьте мне. Это было похоже на чёртову одержимость. Это ещё одна вещь, из-за которой мы спорили, ясно? Мои танцы здесь, а он всё время говорит о своём брате! Постоянно ищет его, проверяет газеты, судебные протоколы, больницы и сводит всех с ума.»
«Вы говорили мне, что у вас хороший брак», – категорично заявил Карелла.
«Не хуже других», – ответила Хлоя, а затем пожала плечами. При этом движении лоскут платья соскользнул с одной из грудей, обнажив её почти полностью. Она не сделала ни малейшего усилия, чтобы закрыть платье. Она посмотрела в глаза Кареллы и сказала: «Я не убивала его, мистер Карелла», а затем повернулась, чтобы снова посмотреть на настенные часы. «Мне пора возвращаться, меня ждут зрители», – сказала она с придыханием и неожиданно лучезарно улыбнулась.
«Не забудьте это», – сказал Карелла, протягивая ей конверт.
«Спасибо», – сказала она. «Если вы что-то узнаете…»
«У меня есть ваш номер.»
«Да», – сказала она, кивнула, ещё мгновение смотрела на него, а затем повернулась и пошла к бару. Карелла надел пальто и шляпу – всё ещё мокрые – и подошёл к кассе, чтобы оплатить чек. Выходя из заведения, он снова посмотрел в сторону бара. Хлоя находилась в той же позе, что и другая танцовщица менее сорока пяти минут назад: спина выгнута дугой, локти сцеплены, ноги широко расставлены, яростно улыбается и терзает клиента, сидящего в полуметре от её промежности. Когда Карелла открыл дверь, чтобы выйти под дождь, клиент засунул долларовую купюру в пояс её трусиков-стрингов.
6
Было уже почти два часа дня, когда он вернулся в участок и начал просматривать телефонные справочники. Ни в одном из пяти городских справочников не оказалось ни Айрин Чеддертон, ни Фредерика Боунса, но в справочнике «Калмз-Пойнт» он нашёл имя Висенте Мануэля Баррагана. Он набрал номер справочной службы, чтобы получить дополнительную информацию, и оператор сказала, что у неё нет никаких сведений об Айрин Чеддертон в городе, а если и есть сведения о Фредерике Боунсе, то они не опубликованы. Карелла назвал себя работающим детективом, и она сказала: «Придётся перезвонить, сэр.»
«Да, я знаю это», – сказал он. «Я нахожусь в 87-м участке, номер здесь – Фредерик 7–8024.»
Он повесил трубку и стал ждать. Он знал, что оператор сначала проверит номер, который он ей дал, чтобы убедиться, что он действительно звонит из полицейского участка. Затем ей потребуется разрешение начальства, прежде чем она сообщит неопубликованный номер Боунса – даже полицейскому. Телефон зазвонил через десять минут. Карелла поднял трубку. Оператор дала ему номер в Айзоле, а когда он спросил адрес, сообщила и его. Он поблагодарил её и подошёл к тому месту, где Мейер Мейер рассказывал анекдот Берту Клингу, который сидел на вращающемся стуле за своим столом, положив ноги на стол, и слушал его с чем-то похожим на детское ожидание. Клинг был самым молодым детективом в отделе, высоким, светловолосым, крепким парнем (они считали его ребёнком, хотя ему было уже за тридцать) с бесхитростными ореховыми глазами и открытым лицом, больше подходящим для фермера-свекловода в Гранд-Форксе, Северная Дакота, чем для детектива здесь, в большом плохом городе.
Подойдя к столу Клинга, Карелла уловил только самую суть: «Я спрашиваю, старина, ты пытаешься сбежать?»
Клинг и Мейер одновременно разразились хохотом. Мейер стоял рядом со столом, глядя на Клинга и смеясь над собственной шуткой, а Клинг сидел в кресле, свесив ноги на пол, и смеялся так сильно, что Карелла подумал, что тот намочит штаны. Оба мужчины смеялись, казалось, целых три минуты, хотя на самом деле это были всего лишь тридцать или сорок секунд. Карелла стоял и ждал. Когда Мейер наконец перестал смеяться, он протянул ему лист бумаги, на котором были указаны имена, адреса и номера телефонов Фредерика Боунса и Висенте Мануэля Баррагана.
«Мы ищем информацию о том, что произошло в ночь исчезновения Санто, семь лет назад.»
«Думаешь, его действительно кто-то убил?», – спросил Мейер.
«Его брат так считал, это точно. Он проводил расследование по всему городу и даже вернулся в Тринидад, чтобы найти его. Если кто-то действительно убил парня…»
«И если Джордж был близок к тому, чтобы выяснить, кто это сделал…»
«Верно», – сказал Карелла. «Так что давай узнаем, что произошло тогда, хорошо? Что ты думаешь?»
«Они звучат как водевильная команда», – сказал Мейер. «Барраган и Боунс.»
«Я подкину монету», – сказал Карелла.
«Не с твоей монетой», – сказал Мейер. «Если мы подбрасываем, то используем нейтральную монету.»
«Моя монета нейтральна», – сказал Карелла.
«Нет, твоя монета кривая. У него кривая монета, малыш.»
«Я спрашиваю, старина, ты пытаешься сбежать?», – сказал Клинг и снова начал смеяться.
«У тебя есть четвертак?», – спросил Карелла.
Всё ещё смеясь, Клинг потянулся в карман. Карелла принял монету, рассмотрел обе стороны и передал её Мейеру для одобрения.
«Хорошо», – сказал Мейер, – «орёл или решка?»
«Орёл», – сказал Карелла.
Мейер подбросил монету. Она ударилась об угол стола Клинга, отлетела от него под углом, ударилась краем об пол и покатилась через всю комнату, чтобы столкнуться со стеной за кулером для воды.
Карелла и Мейер побежали через комнату. Присев на корточки возле кулера, они осмотрели монету.
«Это решка», – триумфально заявил Мейер.
«Хорошо, ты получаешь водевильного исполнителя по твоему выбору», – сказал Карелла.
«Барраган чертовски далеко в Калмз-Пойнт», – сказал Мейер. «Я выбираю Боунса.»
В некоторые дни вы не можете заработать ни цента.
Адрес Фредерика Боунса действительно был 687 Даунс, что находилось в самом сердце (или, возможно, почке) Айзолы и всего в пятнадцати минутах езды на метро от дома, где размещался участок. Мейер проехал это расстояние до центра города на своём старом побитом «Шевроле», а его жена, Сара, воспользовалась правами на вторую машину семьи, подержанный «Мерседес-Бенц». Мейер точно знал, что сказал бы его отец (упокой его душу), если бы дожил до покупки этой машины: «Ты уже покупаешь у немцев?». «Что ты за еврей?», – иногда задавался вопросом Майер.
У него не было сомнений в том, каким евреем был его отец Макс. Его отец Макс был комическим евреем. Именно Макс решил отправить своего единственного сына в жизнь с двуствольным прозвищем – Мейер Мейер, очень смешно, папаша. «Мейер Мейер, еврей в огне», – называли его дети, когда он рос в районе, где жили почти одни язычники. Он всё время пытался придумать умные насмешки, которыми можно было бы ответить. Так или иначе, «Доминик Риццо, полное дерьмо» не помогло, тем более что в тот самый день, когда у Мейера случилось поэтическое вдохновение, Доминик набросился на него с бейсбольной битой, из-за чего Мейеру пришлось наложить шесть швов на правую сторону головы, чтобы ухо не отвалилось. А в результате заявления «Патрик Кэссиди, поцелуй мою задницу» пятнадцатилетний двухсот-фунтовый Патрик гнался за двенадцатилетним сто-двадцати-фунтовым Мейером восемь кварталов, прежде чем настиг его, после чего Патрик спустил штаны, показал огромную похожую на Луну задницу и приказал Мейеру поцеловать её, если он не хочет снова получить разбитую голову хебе (этническое оскорбление для еврея – примечание переводчика). Вместо этого Мейер укусил Патрика за задницу – неспровоцированное и бесцеремонное нападение, которое мало способствовало снятию иудео-гибернийской (латинское название Ирландии – примечание переводчика) напряжённости. Вернувшись домой после этого, Мейер прополоскал рот листерином (ополаскиватель для полости рта и дёсен – примечание переводчика), но вкус ирландской задницы Патрика остался и не улучшил вкус маминых финекнейдлов (возможно, названия традиционных еврейских угощений на идиш – примечание переводчика). В тот вечер за обеденным столом его комичный отец Макс рассказал анекдот об итальянском работнике канализации, который жаловался на то, что ему нагадил еврей.
Только когда Мейеру исполнилось шестнадцать лет, а его рост составлял пять футов одиннадцать и три четверти дюйма, соседские дети перестали его обзывать. К тому времени он начал поднимать тяжести, а когда не качался железом, то работал заправщиком на местной станции технического обслуживания и мечтал поскорее набрать лишние четверть дюйма, которые сделают его шестифутовым.
Он решил, что, когда его рост достигнет шести футов, а вес – ста девяноста фунтов, он схватит Доминика и Патрика за загривки и стукнет их головами друг о друга. Он был так занят измерением себя, что не заметил, как прекратились обзывательства. Доминик Риццо поступил на флот и погиб на войне. Патрик Кэссиди стал полицейским.
Собственно, именно Патрик уговорил Мейера бросить юридическую школу и самому стать копом. Сейчас Патрик был заместителем инспектора, временно прикомандированным к офису окружного прокурора и расследующим дела об организованной преступности.
Всякий раз, сталкиваясь с Мейером, он спрашивал его, не хочет ли он посмотреть на следы зубов, которые всё ещё оставались у него ниже спины. Мейер всегда чувствовал себя неловко в его присутствии. Но он не чувствовал себя виноватым в том, что купил «Мерседес».
Он припарковал «Шевроле» в квартале от многоквартирного дома Боунса – это было самое близкое место, которое он смог найти, – и пошёл под проливным дождём к дому 687 по Даунс, опрятному коричневому строению в ряду таких же опрятных зданий. В вестибюле он поискал почтовый ящик с именем Боунса, не нашёл его и позвонил в звонок с надписью «консьерж». Дверь во внутренний вестибюль открыл белый мужчина лет пятидесяти. Мейер показал свой полицейский значок и удостоверение, и сказал, что ищет Фредерика Боунса.
«Фредди Боунса, да?» – сказал управляющий. «Вы просто разминулись с ним.»
«На сколько?», – спросил Мейер.
«На три месяца!», – сказал управляющий и разразился хохотом. Зубы у него были в табачном налёте, на щеках и подбородке красовалась всклокоченная трёхдневная борода. Он громко гоготал в коридоре и, казалось, был поражён тем, что Мейер не разделяет его веселья.
«Переехал, да?», – спросил Мейер.
«Уехал», – сказал управляющий и снова разразился хохотом.
«Куда?», – спросил Мейер.
«В Каслвью, на севере штата.»
«В тюрьму?»
«В тюрьму, точно», – сказал управляющий.
«Чёрт возьми», – сказал Мейер.
Район, в котором жил Висенте Мануэль Барраган, ещё пять лет назад был итальянским гетто, но теперь он был почти полностью испаноязычным, и неоновые вывески, поблёскивающие под падающим дождём, возвещали о bodega и carnicería и joyería и sastrería (с испанского: магазин, мясная лавка, ювелирный, ателье – примечание переводчика). Бульвар Паттерсона представлял собой широкую аллею, по центру которой тянулась засаженная деревьями разделительная полоса. Деревья ещё не начали разрастаться; листья висели вялыми и зелёными под ливнем. Под деревьями, между плотно прилегающими друг к другу булыжниками, которыми была вымощена разделительная полоса, пробивались участки травы. Когда-то и сам проспект был вымощен булыжником, но теперь его заасфальтировали, и чёрная поверхность блестела под дождём, отражая отблески уличных фонарей, уже зажжённых для защиты от трёхчасового мрака. Светофор на углу переключился с красного на зелёный, и чёрная дорога отозвалась на это изменение: впереди на дороге внезапно появился мерцающий зелёный шар. Карелла нашёл место напротив дома 2557, поблагодарил свои счастливые звёзды, опустил козырёк, на котором была прикреплена резиновая табличка с надписью от руки «дежурный полицейский», и вышел из машины, не забыв на этот раз закрыть окно.
Под проливным дождём он перебежал через дорогу к дому Баррагана, взбежал по двум ступенькам на крыльцо, распахнул застеклённую входную дверь и шагнул внутрь, в небольшое фойе, уставленное латунными почтовыми ящиками. Чёрная пластиковая вставка под одним из почтовых ящиков сообщила ему, что Барраган находится в квартире 3C. Он позвонил в звонок, а затем потянулся к ручке на двери во внутренний вестибюль, как раз в тот момент, когда раздался гудок автоответчика.
Здание было безупречно чистым. Внутренний вестибюль, отделанный сине-белой плиткой, стены, недавно выкрашенные в приглушённый голубой цвет, лампочки во всех бра, нигде ни следа граффити.
Ступеньки пахли лизолом (медицинское дезинфекционное средство – примечание переводчика). Он поднялся по ним на третий этаж и, пройдя по коридору к квартире 3C, услышал, как кто-то играет на деревянном духовом инструменте – кларнете или флейте, он сначала не смог определить. Музыка доносилась изнутри квартиры, как он догадался, это была флейта. Он позвонил в звонок, и музыка прекратилась на середине октавы.
«Кто там?», – спросил мужчина.
«Полиция», – ответил он.
«Полиция?», – сказал мужчина. «Какого чёрта?»
Карелла услышал шаги, приближающиеся к двери. Дверь не открылась.
Вместо этого откинулась заслонка глазка, и мужчина сказал изнутри:
«Покажите мне, пожалуйста, ваш значок.»
Карелла сверкнул полицейским значком.
«Хорошо», – сказал мужчина. Заслонка глазка вернулась на место.
Карелла услышал, как щёлкнул замок. Мгновение спустя открылась и сама дверь.
«Мистер Барраган?»
«Это я», – сказал мужчина. Это был светлокожий латиноамериканец с густыми чёрными усами под аквилонским (город в Италии, расположен в регионе Кампания – примечание переводчика) носом, густыми чёрными волосами, мягко спадающими на лоб и уши, и тёмно-карими глазами, которые теперь с любопытством изучали Кареллу. «В чём дело?», – спросил он.
«Никаких проблем», – сказал Карелла. «Я расследую убийство и подумал, что вы сможете мне помочь. Ничего, если я войду?»
Барраган посмотрел на него. «Это из-за Джорджи?», – спросил он.
«Да. Вы знаете, что его убили?»
«Я читал об этом в газете. Заходите», – сказал Барраган и отступил в сторону, пропуская Кареллу. За фойе Карелла увидел открытую арку, ведущую на кухню, и ещё одну арку, ведущую в гостиную. В центре гостиной стояла музыкальная стойка, за ней – стул с прямой спинкой.
На сиденье стула Карелла увидел флейту – он не ошибся.
«Хотите пива или чего-нибудь ещё?», – спросил Барраган.
«Не положено», – сказал Карелла, – «но спасибо.»
«Не возражаете, если я возьму одну? Я тренировался последние три часа, в горле пересохло.»
«Нет, продолжайте», – сказал Карелла.
Он ждал в фойе. На кухне он увидел, как Барраган открыл сначала дверцу холодильника, а затем банку пива. Когда он снова вернулся в фойе, в одной руке у него была банка пива, а в другой – стакан. Вместе они прошли в гостиную и сели бок о бок на диван. Сквозь большие, мокрые от дождя окна гостиной Карелла видел вдалеке эстакаду Калмс-Пойнт Экспресс-вей, оживлённую транспортом, который медленно пробирался сквозь ливень.
Барраган налил пива в стакан, сделал глубокий глоток, сказал: «А-а-а, хорошо», поставил банку на пол и стал неторопливо потягивать из стакана. «Что вы хотите знать?» – спросил он.
«Много лет назад вы играли в группе с Джорджем и…»
«Да, это так», – сказал Барраган.
«…и его братом Санто, не так ли?»
«Санто, да. Он играл на бонго. У нас был Джорджи на гитаре, я на флейте, Санто на бонго, и парень по имени Фредди Боунс на стальном барабане. Это его настоящее имя, Фредди Боунс. Чёрный парень с Ямайки. Это было не такое уж плохое комбо. Я слышал и похуже», – сказал Барраган и улыбнулся. Его зубы казались поразительно белыми под густыми чёрными усами.
«Я хочу знать, что произошло семь лет назад», – сказал Карелла.
«Вы имеете в виду, когда Санто исчез?»
«Он исчез? Или с ним что-то случилось?»
«Кто знает?», – сказал Барраган и пожал плечами. «Полагаю, он ушёл по собственной воле. Джорджи потом навёл справки в полиции, и там не было никаких сообщений о том, что с Санто что-то случилось, так что я думаю, он просто решил уйти и ушёл.»
«Куда?», – сказал Карелла.
«Я не знаю куда. Калифорния? Мексика? Европа? Кто знает, куда человек отправляется, когда решает уйти?»
«Почему он решил уйти?»
«По той же причине, по которой группа потом распалась.»
«Что это было?»
«Слишком много звёздной болезни. Слишком много Джорджи Чеддертона. Не хочу говорить плохо о мёртвых, но этот человек был занозой в заднице, понимаете? Постоянный эгоист. Думал, что все остальные здесь только для того, чтобы он выглядел хорошо. Я имею в виду, чёрт возьми, я неплохо играю на флейте, а Фредди был потрясающим на стальном барабане, он мог заставить эту штуку звучать как грёбаный оркестр. Так что Джорджи взял на себя всё соло.
На гитаре, не меньше. Типа, чувак, если ты не выдающийся гитарист, всё, на что годишься, – это накладывать аккорды на инструменты, которые могут исполнять мелодию. Очень немногие гитаристы могут исполнить мелодию. Вот группа, в которой есть флейта и стальной барабан – и для чего эти два инструмента, а, чувак? Для мелодии, я прав? Ну, Джорджи заставлял нас играть риффы (небольшая остинатная мелодическая фраза, выполняющая функцию рефрена музыкальной пьесы – примечание переводчика) за его придурковатыми гитарными штучками. Вэнг, вэнг, вэнг, а за ним – я, делающий то-то и то-то, и Фредди, бьющий двух-нотные аккорды на стальном барабане. На подхвате, чувак. В конце концов, нам это надоело.»
«Когда это было? Когда группа распалась?»
«Через год после исчезновения Санто, я думаю, где-то так.»
«Расскажите мне, что произошло той ночью.»
«Это было очень давно, старик. Я не уверен, что могу вспомнить всё.»
«Сколько сможете вспомнить», – сказал Карелла. «Прежде всего, когда именно это было? Вы можете вспомнить дату?»
«Где-то в сентябре», – сказал Барраган. «Субботний вечер на первой или второй неделе сентября, я точно не знаю.»
«Хорошо, продолжайте.»
«Шёл дождь, я это помню. У группы был микроавтобус „Фольксваген“, в котором мы путешествовали, бордово-белый, и мы брали его с собой везде, где выступали. Концерт в тот вечер…»
«Кому принадлежал фургон?»
«Всем нам. Мы скидывались. Когда группа распалась, Фредди выкупил наши доли.»
«Извините, продолжайте.»
«Как я уже сказал, в тот вечер шёл сильный дождь. Концерт проходил в отеле „Паломар“ в Айзоле – в центре города, знаете такое место? Рядом с театром „Паломар“? Очень большой отель, очень стильный. Мы были рельефной группой, в те дни мы играли много латинского дерьма, румбы, самбы, ча-ча-ча, весь набор. Это было до того, как Джорджи отправился в своё калипсо-путешествие. Другая группа – я забыл имя – Арчи Купер? Арти Купер? Что-то в этом роде. Большая группа, десять или двенадцать человек. Это был большой маскарадный бал – в костюмах, понимаете? Какое-то благотворительное мероприятие, я уже забыл, что это было – в помощь больным рассеянным склерозом или мышечной дистрофией, одно из двух. Джорджи устроил нам благотворительный концерт через парня, игравшего на второй трубе в группе Купера – Арчи? Арни? Джорджи оказал ему некоторую услугу, и когда парень услышал, что им нужна латинская группа для помощи, он вспомнил о Джорджи и позвонил ему. Это был хороший концерт. Когда мы были вместе, то давали неплохие концерты. Ну, как я уже говорил, я слышал группы и похуже.»
Дождь хлестал по окнам гостиной. Карелла смотрел на обтекающие стёкла и слушал Баррагана, который рассказывал о дожде в ту ночь, семь лет назад. Дождь лил вёдрами, когда музыканты, закончив выступление и собрав инструменты, бежали к припаркованному фургону «Фольксваген» в два тридцать утра, его стальной барабан висел на ремне на левом плече и бился о бедро, когда он бежал под дождём, а Джорджи ругался и жаловался, что его новый футляр для гитары промокнет, сам Барраган смеялся и бежал, поскальзываясь и чуть не падая, его футляр для флейты был заправлен под плащ, чтобы защитить его. Именно он открыл дверь фургона, именно он первым забрался внутрь, а Джордж сел за руль и всё ещё жаловался на дождь.
Боунс прикурил сигарету. Джорджи завёл двигатель, потом вытер рукой в перчатке лобовое стекло и посмотрел в сторону вращающихся дверей у входа в отель, где под навесом выходили мужчины и женщины и искали такси. «Где Санто?», – спросил Джорджи, и все трое посмотрели друг на друга, и Барраган сказал: «Он был прямо за мной, когда мы вышли из туалета», а Джорджи сказал: «И где же он сейчас?», снова протёр лобовое стекло и снова посмотрел в сторону вращающихся дверей. «Он будет здесь через минуту», – сказал Боунс. «Успокойся, почему бы тебе не успокоиться? Ты всегда на взводе.»
Они подождали ещё десять минут, а потом Джорджи вышел из фургона и вернулся в отель, чтобы поискать брата. Его самого не было минут десять, прежде чем Барраган и Боунс решили зайти внутрь и поискать уже его. «Этот грёбаный отель сегодня поглотит всю семью Чеддертон», – сказал Боунс, и оба мужчины, смеясь, прошли через вращающиеся двери, а затем поднялись наверх, в так называемый бальный зал «Звёздная пыль», который был не Большим бальным залом, а бальным залом поменьше на антресольном этаже отеля.
Вокруг ещё оставались гости, они смеялись и разговаривали, но большинство из них разошлись, когда музыканты начали собирать вещи. Барраган и Боунс зашли в бальный зал, поговорили с саксофонистом из группы Купера – Харви Купер, вот как! – и спросили его, не видел ли он где-нибудь Джорджи, и тот ответил, что последний раз видел Джорджи, когда тот заходил в мужской туалет в конце коридора. И они пошли по коридору к мужскому туалету, причём Боунс сказал, что, возможно, Санто и Джорджи провалились туда, а Барраган рассмеялся, и они толкнули дверь в мужской туалет, но Джорджи там не было, как и Санто. Они нашли Джорджи у бокового входа в отель, разговаривавшего со швейцаром и спрашивавшем его о Санто. Портье не видел, чтобы кто-то выходил с набором барабанов бонго. Джордж описал своего брата. Швейцар также не видел никого, подходящего под это описание.
«Как он выглядел?», – спросил Карелла.
«Санто? Симпатичный парень, ещё светлее, чем его брат, чёрные волосы, глаза янтарного цвета.»
«Какого роста?», – спросил Карелла, записывая.
«Пять футов девять, может десять дюймов, примерно так.»
«Вы можете предположить, сколько он весит?»
«Вроде как худой парень. Ну, не тощий. Я думаю, это можно назвать стройностью. Мускулистый, знаете ли, но стройный. Мускулистый, я думаю, сказали бы вы. Да.»
«Сколько ему тогда было лет, вы знаете?»
«Семнадцать. Он был ещё ребёнком.»
«Сейчас ему двадцать четыре», – сказал Карелла.
«Если он жив», – сказал Барраган.
Даже ведя машину изо всех сил под проливным дождём, Мейер добрался до Роули на севере штата только после шести вечера. Сначала он позвонил, чтобы убедиться, что человек по имени Фредерик Боунс действительно находится в тюрьме Каслвью, а затем позвонил Саре, чтобы сообщить, что его не будет дома к ужину. Сара вздохнула. Сара уже привыкла к тому, что его не бывало дома к ужину.
Государственная тюрьма Каслвью располагалась на участке, вдающемся в реку Харб, – естественном полуострове, над которым возвышались серые каменные стены, теснившие его со всех трех сторон. Бетонный фундамент высотой около тридцати футов уходил в воду, создавая образ сказочного замка, окружённого рвом. На стенах стояли восемь сторожевых башен: по одной на каждом углу узкой части тюрьмы, по две вдоль каждой стены, обращённой к главным воротам, и по одной на каждом углу стены, обращённой к подъездной дороге.
