Текст книги "Джулия"

Автор книги: Ева Модиньяни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Глава 5

– Садись, не стесняйся. Или ты меня не узнаешь? – весело спросила она Джулию своим хрипловатым чувственным голосом. – Неужели я так изменилась? Я – Заира, а не Мадонна.

– Хорошо, что предупредила. А то бы я всю голову себе сломала, с какой картины Рафаэля ты сошла.

– Ты мне льстишь.

Заира выглядела сверхубедительно в своей новой роли – роли аристократки. Густые длинные волосы цвета воронова крыла были собраны в шиньон, удерживаемый сеточкой из золотистых ниток. Смуглое лицо озаряли великолепные серьги с двумя крупными жемчужинами. Розовое в крапинку шелковое платье выглядело изысканно скромно. Джулия обратила внимание на элегантные лаковые сандалеты без каблука. Маникюр на ногтях соответствовал тону платья.

– Куда мы едем? – спросила она подругу. – Или мне уготована участь невольницы, за которую все решает госпожа?

– Я везу тебя в дом деда. Разумеется, твоего, – насмешливо уточнила Заира. – Разве ты не для этого приехала в Модену?

– Откуда ты узнала о моем приезде?

– Судьбе было угодно, чтобы дом, где жил твой дед, перешел в мою собственность.

– Когда?

– Пару лет назад.

– Ты дьявол, а не женщина.

– Я купила все – дом, надворные постройки. И тот дом, в котором я жила, тоже теперь мой. Можно сказать, приобрела ворох воспоминаний.

– Так это ты потребовала, чтобы мы вывезли вещи из дедушкиного дома? – поинтересовалась Джулия.

– Ничего подобного, я тут ни при чем. Этим занимается управляющий. Я, как видишь, оказываю достойный прием наследникам героя Милковича.

– Если бы приехала не я, а мама, ты бы не то что на «Мерседесе» ее не встретила, ты бы старый велосипед не подумала ей предложить.

Черные глаза Заиры плотоядно засверкали.

– Я люблю тебя, а не твою маму, – шепнула она, кладя руку на ногу Джулии, обтянутую джинсами. – И хочу не твою маму, а тебя. Будь ты чуточку поумнее, я могла бы дать тебе все, чего бы ты ни пожелала.

– Ошибаешься. Того, о чем я мечтаю, никто мне не даст. Ни один человек.

Машина въехала в ворота, и Джулия увидела пышные розы, знакомые с детства. Она вышла, доставая на ходу из сумочки ключи от дома. Заира осталась в машине.

– Спасибо, что встретила, – поблагодарила Джулия.

– Жду тебя на вилле, – пригласила ее Заира.

– Боюсь, не получится. – У Джулии не было желания возобновлять отношения, которые оставили в ее душе темный осадок.

– Почему?

– Твой управляющий дал мне на сборы всего два дня. Где уж тут по гостям разгуливать.

– Ну так я к тебе сама приеду, – решила маркиза, приняв насмешливый тон Джулии за поощрительный. – У меня есть идея насчет этого допотопного строения. Думаю, тебе будет интересно послушать.

Единственная тема, которая была интересна Джулии, это тема Лео, но о нем ей меньше всего хотелось говорить с Заирой.

Она помахала рукой вслед отъезжающему «Мерседесу» и вошла в дом. На нее дохнуло знакомым запахом – запахом дедушкиного табака, его четвероногих питомцев, ружейной смазки. Джулия распахнула окно, смотревшее в залитые солнцем поля, и комнату залил свет, настойчивый, как воспоминания. Солнце оживило окружающие предметы, наполнило комнату голосами, сказанными и несказанными словами, которые беспорядочно носились в воздухе опустевшего жилища, и Джулия впервые в жизни ощутила неудержимую потребность собрать, соединить воедино эти слова и свои мысли, написать о дедушке, о себе.

Вечерние сумерки застали ее за работой: она бережно укладывала в сундук самые обыкновенные вещи, но каждая из этих будничных вещей представляла собой элемент сложной мозаики, звено в цепи воспоминаний.

Позже она вышла на порог, чтобы полюбоваться небом, на котором вокруг острого лунного серпа уже замерцали первые звезды. Под аккомпанемент цикад светлячки вышивали на темном холсте свои замысловатые узоры.

Джулия прислонилась к дверному косяку, боясь, что ее смоет потоком воспоминаний. Она услышала лай собак и громкий голос дедушки, прикрикнувшего на них, чтобы они замолчали. Потом ветер донес голос Заиры, ее мятный запах, трепет, вызванный ее нескромными прикосновениями. Потом из ночи долетели слова песни:

 
…Дальний берег, морская прохлада,
Красота увядающих роз…
 

Все-таки «красота» или «аромат»? Теперь, когда дедушки нет, приходилось только гадать.

Еще немного – и ночь поглотила звуки и воспоминания. Джулия почувствовала себя одной в целом мире.

В тишине послышались неуверенные шаги, и Джулия увидела при лунном свете неясный силуэт. У нее оборвалось сердце.

– Джулия, – позвал голос из темноты.

Она услышала свое имя, и страха как не бывало. Ветер унес воспоминания, но осталась реальность. Воспоминания принадлежат прошлому, а перед Джулией вся жизнь.

– Я здесь, – ответила она и шагнула в темноту.

– Я боялся, что больше никогда тебя не увижу, – признался Лео. – Хорошо, твоя мама сказала мне, что ты здесь.

«Не упускай своего счастья», – вспомнила Джулия слова матери.

– Я тебя ждала.

Она взяла Лео за руку, они вошли в дом и поднялись в дедушкину спальню, где главное место занимала широкая кровать, застеленная белым пикейным покрывалом. Для первой ночи любви Джулия и мечтать не могла о лучшем ложе.

Она погасила свет, распахнула окно, которое заглядывало в звездное небо, и, вернувшись к Лео, снова взяла его за руку. Ее рука дрожала.

– Тебе страшно? – спросил Лео.

– Очень, – призналась она. – Но это меня не остановит.

Глава 6

Проснувшись, Джулия вдохнула теплый запах земли, сена – запах деревни. В комнату весело заглядывало утреннее солнце, на небе не было ни облачка. Первый любовный опыт оказался не совсем таким, каким она рисовала его в своем воображении, но это утро Джулия встречала женщиной. Счастливой женщиной.

– Выспалась? – спросил Лео уверенным тоном любовника, знающего себе цену. Он не ждал бурных проявлений восторга по поводу своих мужских достоинств, однако, чувствуя, что не ударил в грязь лицом, не удивился бы, если бы они последовали. – Как ты?

– Как королева, – Джулия потянулась по-кошачьи. – Здесь совсем другая жизнь, правда?

– Представь себе, я всегда ненавидел деревню, – признался Лео. – А тут мне хорошо, тут чувствуешь себя свободным. Может, это и называется счастьем?

Джулия шумно втянула носом воздух:

– По-моему, пахнет кофе. Или мне показалось? Неужели кто-то решил меня побаловать?

– Ты угадала. Мне не хотелось тебя будить, я сам все нашел внизу – и кофейник, и кофе, и сахар.

Лео жестом пригласил ее обратить внимание на столик, где она увидела поднос с двумя дымящимися чашками.

Джулия послала ему воздушный поцелуй.

– Очень мило с твоей стороны, – поблагодарила она, влезая в длинную полотняную рубашку с кружевами, которую нашла в шкафу.

– Современная версия «Весны» Боттичелли, – любуясь Джулией, высказал свое восхищение Лео.

Во дворе раздался автомобильный гудок, и женский голос позвал:

– Джулия!

Это была Заира, она приехала на джипе и шла к дому с корзинкой, накрытой белоснежной салфеткой.

– Эй, люди добрые! Просыпайтесь! – нараспев кричала Заира, подражая уличным торговкам. – Выходи, соня! – пригласила она Джулию, выглянувшую в окно. – Маркитантка приехала! Пора завтракать!

– К чему весь этот балаган? – укоризненно улыбнулась Джулия, появляясь на пороге кухни.

Увидев ее в белой, до пят, облегающей рубашке, Заира обомлела.

– Ты восхитительна, – зачарованно прошептала она. – Правда, восхитительна. Нет слов.

Сама она появилась в легких брюках и оранжевой блузке. Волосы шелковым каскадом падали на плечи.

– Дай мне. – Джулия взяла у нее корзинку и поставила на стол.

Они обнялись, и Заира ощутила в юном хрупком теле подруги неожиданную внутреннюю силу – силу, делавшую ее рабой Джулии.

– Ты изменилась, – чуть слышно сказала она.

– Я счастлива, – призналась Джулия. – Счастлива, потому что люблю.

Она была рядом, но ее счастье не имело никакого отношения к Заире, которая чувствовала себя в это летнее утро обделенной.

– Для меня это не новость, – нарочито небрежным тоном произнесла Заира. Но тут же голос ее снова потеплел. – Главное, ты здесь.

Она нежно прижимала к себе Джулию, и в памяти всплывали слова печальной песни, слышанной в детстве, и она повторила их вслух:

– Зачем ты возвращаешься ко мне, когда ты сердцем не со мною?

«И правда, зачем? – подумала Джулия, начиная сомневаться в случайности новой встречи с Заирой. – Неужели это знак судьбы?»

Заира дотронулась до ее груди, надеясь возбудить прежние чувства. Тщетно. Джулия недовольно поморщилась.

Появление Лео отрезвило Заиру, настроенную на лирический лад.

– Это и есть предмет твоей любви? – спросила она, глядя на возникшего в дверях атлетически сложенного мужчину.

Джулия кивнула и пошла навстречу Лео, который успел перехватить растерянный взгляд, каким Заира провожала подругу.

– Вы прекрасно смотритесь вместе, – заметил он тоном художника, обдумывающего сюжет новой картины. – Красота контрастов. Канат под куполом цирка, и на нем две танцовщицы. Букеты роз, дождь лепестков и в конце смертельного номера шквал аплодисментов.

– Во всяком случае, не банально, – уточнила Заира.

Джулия спохватилась, что еще не представила Лео и Заиру друг другу:

– Познакомьтесь. Лео Ровелли. Маркиза Манодори Стампа.

– Привет, Заира, – поздоровался Лео и, поцеловав подругу Джулии в щеку, спросил: – Как жизнь?

У Джулии все похолодело внутри. Между бровей залегла едва заметная складка.

– Так вы знакомы? – удивилась она.

Ответа она не получила.

Заира ловким движением сдернула салфетку, демонстрируя содержимое привезенной корзинки: два термоса – один с кофе, другой с молоком, круассаны, йогурт, фрукты.

– Небось голодные, – предположила она, намекая на бурную ночь, проведенную влюбленными. Нарочитая циничность и самоуверенность не могли скрыть внутренней растерянности: Заира побледнела, ее огромные черные глаза потеряли блеск, взгляд стал тусклым.

– Кажется, я спросила, знакомы ли вы, – напомнила Джулия. – Хотелось бы услышать ответ.

– А если и знакомы, что тут удивительного? – пожал плечами Лео. – У каждого журналиста масса знакомых, – объяснил он, подходя к Джулии и обнимая ее.

– Интересно, а какое же место занимаю я в этой многомиллионной толпе? – поинтересовалась Джулия.

– Лучшее из лучших. Ты среди тех, с кем связаны счастливые, неповторимые моменты в жизни.

– Ты не экономишь прилагательных. Так недолго израсходовать весь запас, – съязвила Джулия, понимая, что Лео просто заговаривает ей зубы. – Ну а Заира? К какой части твоих знакомых она принадлежит?

– К той, которую можно назвать случайными. Первый раз мы встретились на автомобильном заводе в Маранелло. Я приехал туда взять интервью у Энцо Феррари. А она, – он посмотрел на Заиру, – подобрать себе машину.

– Завидная память! – не удержалась маркиза.

– А второй раз? – решительно спросила Джулия.

Заира с кислым видом села за стол.

– Поскольку никто не нуждается в услугах маркитантки, придется завтракать в одиночестве, – проворчала она, поднося ко рту ломтик дыни.

Лео сел напротив и усадил Джулию на колени.

– Если у кого и есть право задавать вопросы, так это у меня, – ядовито улыбнулся он. – Я видел, как она тебя обнимала.

Джулия засмеялась.

– Мы с Заирой старые подруги, – объяснила она. И хотя ответы Лео не показались ей убедительными, решила разрядить обстановку: – Я хочу есть. – И, открыв баночку йогурта, погрузила туда чайную ложку.

Джулия не знала, как поступить: раскрыть или не раскрывать Лео маленькую тайну своих отношений с Заирой? Впрочем, и сейчас, через столько лет, ей самой нелегко было разобраться в сложных чувствах к подруге.

Некоторое время в кухне царило тягостное молчание. Первой его нарушила Заира.

– По-моему, я здесь лишняя, – решила она, вставая из-за стола. Голос ее дрожал, ей было тяжело видеть Джулию на коленях у мужчины.

– Как можно быть лишней в собственном доме? – подпустила шпильку Джулия.

– Я приехала показать тебе план реконструкции. Тут все будет переделано.

– Ну а я-то при чем? – удивилась Джулия, по-прежнему сидя у Лео на коленях. – Я думала, ты захочешь приобрести часть дома своего дедушки. Ты так любила его, что будешь иметь преимущественное право на покупку. А напротив я построю целый комплекс с бассейном и теннисными кортами.

– Идея мне кажется разумной, – заметил Лео. – Жилье в таком месте – хорошее вложение капитала.

Джулия встала.

– Я могу вложить деньги в покупку велосипеда, и то с трудом, – горячо сказала она. – Моих «капиталов» на книги не хватает, а вы мне предлагаете часть дома!

– Деньги – не проблема, их всегда можно найти, – возразил Лео.

– Деньги находят те, у кого они есть.

– Если надумаешь, – уходя, сказала Заира, – дай знать.

Было слышно, как взревел мотор ее джипа, и через некоторое время снова воцарилась тишина.

– «Опасные связи»? – с намеком спросил Лео, когда они остались одни. – Ну-ка, выкладывай все начистоту. – И он хитро подмигнул.

Лео обладал удивительной способностью портить ей настроение. Счастье, которое переполняло ее после ночи любви, мгновенно улетучилось.

– Это ты выкладывай начистоту, – потребовала Джулия. – Если мне не изменяет память, мы остановились на первой встрече с Заирой. О второй ни ты, ни она словом не обмолвились.

– История в духе Хемингуэя, – нервно затянувшись сигаретой, начал рассказывать Лео. – Африка, сафари, только вместо ружья фотоаппарат. Иллюзия экзотики и острых ощущений. Что касается Заиры, и экзотику, и острые ощущения она нашла в объятиях молоденькой жены одного из местных властителей.

Представив себе два сплетенных женских тела, Джулия почувствовала отвращение и одновременно злость. Оба хороши, и Заира, и Лео.

– А ты как с ними оказался? – спросила она подозрительно.

– Я был там по делам и встретил ее случайно, – как-то слишком небрежно бросил Лео.

Джулия подумала, что вся эта цепь совпадений могла оказаться вовсе не случайной, но предпочла не докапываться до истины.

– Впрочем, мне это неинтересно, – словно испугавшись, что докопается до нелицеприятной правды, сказала она.

– Вот это мудрые слова, – сказал Лео, вставая и подходя к ней.

Он обнял ее и нежно погладил грудь, как перед этим Заира.

– Маркиза тебя точно так же гладила, – заметил он. – Это был прилив нежности, единственная дозволенная ласка или только начало любовной игры, которая должна была закончиться близостью?

Он спросил это полушутливо, но в его тоне Джулия уловила подозрение. Лео был по-настоящему влюблен в нее. Особенная, не такая, как все, – умная, красивая, чувствительная – она всерьез увлекла его. Увиденная им сцена возбуждала любопытство Лео, интриговала. Подозрение придавало таинственность их отношениям, он сам не знал, хочет ли он знать правду.

– Ты мне не ответила, – сказал он.

– И не намерена отвечать.

– Почему?

– Имею право, – с шутливой торжественностью ответила она, – потому что сказанное мною может быть использовано против меня.

– А если я буду настаивать?

– Тогда я прямо отвечу тебе, что это не твое дело, – резко ответила Джулия, – как не мое дело, что там у тебя было, есть или будет с твоей женой.

Короткая ночь любви кончилась, а с ней и сладостный обман. Жестокая действительность вступала в свои права.

– Я готов тебе все рассказать, – немного растерявшись, сказал Лео.

– А я и так представляю себе, как ты перед ней по струнке ходишь.

Слова Джулии задели Лео за живое.

– Я боюсь, что у нас ничего не получится после всего этого, – сказал он.

– Я тоже так думаю.

– Почему ты такая непредсказуемая, Джулия, такая переменчивая?

– Когда гаснет свет звезд и просыпается жаворонок, – нараспев произнесла Джулия, – когда тьма отступает за горизонт, приходит время недоверия, потому что ночь – для удовольствий и иллюзий, день – для подозрений.

– Это относится к Заире? – спросил Лео.

– Это ни к кому не относится.

«Как доказать ему, – подумала Джулия, – что я не испытываю к Заире физического влечения? Что в наших отношениях нет ничего предосудительного? Как объяснить, чтобы он поверил?»

– Мне не нравится сравнение Заиры с моей женой. В конце концов, ты знала о ее существовании, я же о Заире не знал ничего.

Джулия не чувствовала себя виноватой.

– Зато теперь ты в курсе, – зло сказала она. – Можешь успокоиться.

Лео не знал, что происходит у нее в душе, и расценил ее агрессивность как попытку защитить свою сексуальную свободу. Мысль о том, что Джулия занимается любовью с женщиной, возбуждала его, но одновременно ставила под сомнение их совместную жизнь. Его охватили ревность и ярость одновременно.

– Сколько у тебя было связей? – спросил он. – Можно заниматься самым утонченным развратом, оставаясь при этом девственницей.

– Ты идиот, ханжа, моралист! – презрительно бросила она ему в лицо. – Беги, прячься под юбку своей жены!

Обида ослепила ее, она выкрикивала эти слова, движимая единственным желанием – побольнее уколоть Лео.

Лео влепил ей пощечину. Ее щека сразу же стала пунцовой.

– Вон! – одними губами произнесла она, и ее глаза налились слезами.

Неожиданно Лео пришел в себя. Почему их прекрасная ночь закончилась таким вульгарным скандалом? Он подошел к Джулии и нежно обнял ее. Она обхватила его руками, и они заплакали вместе.

– Я люблю тебя, Джулия, я хочу, чтобы мы поженились.

– У меня ничего не было с Заирой, – ответила она, – успокойся, я не лесбиянка.

Глава 7

– Не надо было называть тебя Джулией, – качая головой, пробормотал Витторио де Бласко, и было неясно, корит ли он только дочь или себя тоже. – Я должен был помнить, какой сумасбродкой была Джулия Беккария, твоя прабабка.

Он очень сдал после болезни, но его дворянские амбиции остались прежними. Он был буквально помешан на благородных и именитых предках, подчас выдавая желаемое за действительное.

– Бенни тебе наговорил про меня Бог знает что, – уже обессилев от слез, оправдывалась Джулия. – Никакое я не исчадие ада.

Они разговаривали в комнате, которая служила одновременно и столовой, и гостиной, и кабинетом. Витторио де Бласко полулежал на диване, укрытый серым вязаным одеялом, Джулия сидела за письменным столом. Учитель всего несколько дней назад выписался из больницы. Постаревший и ослабевший, он остался верен своим строгим моральным принципам и сейчас тихим торжественным голосом отчитывал дочь, только что вернувшуюся из Модены.

– Никто не говорит, что ты исчадие ада, но ты молодая, неопытная и можешь наделать непоправимых ошибок. Долг родителей уберечь детей от необдуманных шагов.

Джулия вспыхнула.

– Мне двадцать лет, папа, – горячо заговорила она, – и я считаю, что моя жизнь принадлежит мне, ты не согласен? Я не виновата, что влюбилась в женатого мужчину, так получилось. Ведь часто что-то случается помимо воли.

Джулия ожидала оскорблений и вся съежилась за большим письменным столом, но отец ответил ей спокойно и тихо:

– Слова, девочка моя, одни слова. Что бы я ни говорил тебе сейчас, какие бы аргументы ни приводил, ты мне все равно не поверишь, потому что опыт передать нельзя, его можно получить, лишь набив себе шишек, что вы, молодые, и делаете. Но когда-нибудь ты вспомнишь мои слова и будешь горько плакать. А лет через двадцать сама окажешься в моей роли и будешь увещевать собственного сына или дочь похожими словами, но дети тоже тебя не послушают. Вот тогда ты поймешь мою горечь и мое бессилие.

В комнате было жарко и пахло летним зноем, а в саду легкий ветерок, играя с солнцем в прятки, шелестел в густой зелени деревьев. Джулия боялась, что отец, настроенный против нее Бенни, выгонит ее из дома, ждала сурового приговора, представляя себе разгневанного Создателя, отправляющего грешницу Еву в изгнание, вон из райских кущей. Вместо этого она услышала горькие размышления умудренного житейским опытом человека. Голос отца выражал скорее сожаление, чем гнев.

– Возможно, ты бы не бросилась в объятия первому встречному, если б в семье царили более теплые отношения, – заметил Витторио де Бласко с сожалением.

За матовыми стеклянными дверями Джулия увидела силуэт матери. Бедная, она всей душой сочувствовала дочери, но вступиться за нее не решалась, поэтому, стоя в коридоре, с волнением ожидала решения мужа.

– Я знаю, – Джулия вдруг почувствовала желание рассказать отцу о себе, – я знаю, вы с мамой всегда хотели, как лучше. Но что бы вы ни говорили, это не изменит моего отношения к Лео. Мне очень хочется послать к черту все эти приличия и хорошие манеры! Я из-за них и так уже настрадалась. В детстве я мочилась в постель, ты краснел за меня, в школе я дерзила, и ты читал мне нотации по этому поводу. У дедушки в Модене я водила дружбу с разными подозрительными типами, ты был в ужасе. Я читала сомнительные книги, я влюбилась в сына служанки, все я делала не так, «неприлично»!

Она произнесла свою тираду на одном дыхании, ожидая бурной реакции отца, но тот, невозмутимо выслушав ее, коротко ответил:

– Да, это так.

– Скажи, ты знал про Гермеса? – спросила Джулия.

– Да, у моралистов есть глаза и уши и даже сердце. Но в силу хорошего воспитания некоторые из них не показывают своих чувств. Хоть твоя мать всегда и покрывала тебя, я все знал. Но я верил, что ты, как истинная де Бласко, рано или поздно образумишься. Однако чем дальше, тем хуже и хуже. Ты дошла до того, что завела роман с женатым мужчиной. Или ты надеешься, что он оставит ради тебя жену?

Казалось, горячность Джулии подействовала и на него, он говорил уже не с той усталой безнадежностью, а горячо, взволнованно, и Джулия даже была рада этому.

– А если и оставит, то что? – с вызовом спросила Джулия.

– А то, что вы будете жить вместе не по закону. Тебя устраивает такая жизнь?

– Тысячи пар живут, не будучи обвенчаны, я не вижу в этом ничего страшного.

– Когда ты ему надоешь, он просто выбросит тебя, как ненужную вещь, это я тебе точно говорю. Джулия, не делай глупостей, о которых будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Одумайся, иначе произойдет непоправимое.

Ей было искренне жаль отца. Она видела, что он очень волнуется за нее, и решила не скрывать от него правды.

– То, что ты называешь непоправимым, уже произошло, – испугавшись собственной смелости, призналась она.

В комнате воцарилась тишина. Джулия не отрываясь смотрела на оклеенную желтоватыми, немного выцветшими обоями стену, боясь встретить отцовский взгляд. И все это произошло из-за Бенни, который считает себя вправе всех воспитывать. Лео тоже хорош, зачем-то все рассказал брату, рассчитывая на мужскую солидарность. «Если я расскажу ему правду, – рассудил он, – Бенни, зная о моих серьезных намерениях, займет нашу сторону». Джулия была уверена, что к хорошему откровенность с братом не приведет, и вот, пожалуйста, результат: Бенни все выдал отцу. Если б он знал, что «непоправимое» между его сестрой и другом уже произошло, он и это бы не утаил, чужих тайн для него не существовало.

– Не надо было называть тебя Джулией, – горестно качая головой, повторил Витторио де Бласко. – Может, и правда, в имени уже заложена человеческая судьба.

Он был подавлен, даже жалок. Когда их глаза наконец встретились, Джулия прочла во взгляде отца глубокое разочарование, крушение надежд.

– Ты меня не ругаешь, не наказываешь, – удивилась она.

– Если ты поступишь по-своему, то сама себя накажешь, – со вздохом сказал отец, – очень сильно накажешь. Я, в отличие от тебя, умею заглядывать в будущее, поэтому могу тебя только пожалеть.

Если бы отец накричал на нее, ей было бы легче. Еле сдерживая слезы, она наклонилась и поцеловала отца в худую щеку. Он ответил ей беспомощной улыбкой.

– Я причинила тебе горе, – с сожалением сказала Джулия.

– Если бы ты врала и изворачивалась, то еще больше меня бы расстроила, – ответил Витторио де Бласко. – Ты отчаянная, Джулия, но я благодарен тебе за искренность. Да хранит тебя Господь!

– Спасибо, папа, – растроганно прошептала Джулия и, тихо выйдя из комнаты, осторожно прикрыла за собой дверь.

Погруженная в свои мысли, она прошла мимо матери и стала подниматься по лестнице. Дойдя до последней ступеньки, она почувствовала, что ей плохо: к горлу поднялась тошнота, все тело охватила странная слабость.

Наутро все повторилось сначала, и Джулия решила сдать мочу на анализ – она заподозрила, что беременна.

Вечером они договорились с Лео вместе поужинать, и Джулия, зайдя в аптеку за результатом, подтвердившим ее опасения, сразу же отправилась в ресторан.

– Я беременна, – сказала она Лео чуть ли не с порога.

– Боже мой! – испугался он. – Ты так спокойно об этом говоришь!

– А как же об этом говорить? – с детской наивностью спросила Джулия. – Беременна значит беременна.

– И что ты намерена делать? – осторожно спросил Лео.

– Что мы намерены делать? – поправила его Джулия.

– Надеюсь, наше решение будет единодушным.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду аборт, – решительно ответил Лео.