Текст книги "Невеста для Сводного, или Ненависть - это Любовь (СИ)"
Автор книги: Ева Кофей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Её пугает его взгляд – живой, едко-весёлый и уверенный.
Он принадлежит будто совершенно другому человеку.
Или это он настолько рад её видеть?
– Наконец, этот день настал, – он улыбается ей, – я Джорж Вангорд, а вы...
– Верно, это наша Клара, – Вельвет поднимается из-за стола, – позволите... Я должен показать вам, где можно оставить одежду и привести себя в порядок.
Джорж улыбается.
Да так, что Марка едва ли не передёргивает.
– О, я в порядке, – тянет он, снимая шубу и протягивая её Орку. – Вы ведь констебль, верно?
Тому приходится подчиниться.
– Позвольте, – Марлен зачем-то стучит ложечкой по бокалу, не глядя на гостя, – нам пришло письмо, что вы... не собираетесь приезжать к нам.
– Неужели?
Джорж оглядывает зал по-хозяйски, все его движения хлёсткие и уверенные.
Он со скрежетом отодвигает стул и садится рядом с Кларой, между ней и Марком.
– Продолжайте. Пришло письмо – и? Какое письмо?
Марлен, наконец, переводит на него взгляд. Она видела его ребёнком и даже узнала. Несколько лет они переписывались, но она даже представить не могла, что у молодого человека, что должен стать супругом Кларе, будет такой голос, такие манеры и такой тяжёлый флёр, волочащийся позади плащом.
И всё же это он.
А что ведёт себя как хозяин оправдано.
И всё же карты указывали на смерть.
Но она уже не раз ошибалась.
– Без подробностей нам сообщили о вашей кончине. Письмо было запечатано печатью вашего рода. Поэтому у нас не возникло сомнений, – проговаривает Вельвет хмуро.
Джорж внезапно смеётся, громко, заразительно, обжигающе.
Клара, побледневшая, вздрагивает. Мысли всмятку. Разговор с матерью – в камин. Потому что клан Харш держит своё слово, и если оно было дано Джоржу Вангорду, он получит то, зачем пришёл.
– Забавно, – произносит он, и голос медовый горчит. – Умереть сейчас было бы весьма некстати. Разве я мог так поступить?
– Смерть не спрашивает, – произносит Марлен.
– Мы с ней на короткой ноге, – улыбается Джорж. – Словом, не волнуйтесь, я здесь. Нездоровилось и вправду, но болезнь мою сильно преувеличили. Будут рад потом взглянуть на письмо. С этим недоразумением нужно разобраться. Клара, вы стойко пережили смерть будущего супруга? – оборачивается он к ней.
Она поджимает губы.
– Во всяком случае, – произносит, накалывая мясо на вилку, – я её пережила.
– А когда узнали?
– Сегодня днём.
Он с улыбкой поднимает бокал, о котором слуги уже позаботились. Отпивает багровый нектар, смакуя каждый глоток. И бросает, словно с одобрением:
– Быстро.
Глава 28. Пролетая над столом
Марлен звонко смеётся, и только Вельвету обыкновенно нравится этот смех, но сейчас даже он выглядит раздражённым. Клара, бледная и со строгим, сосредоточенным выражением лица, спокойно нарезает на тонкие ломти мясо и отпивает элариас из высокого хрустального бокала. Всё кажется огромным рядом с ней – стол, посуда, будущий супруг.
Джорж – теперь ей чудится, что имя дурацкое – отвечает на стандартные вопросы Вельвета: как дорога, как соседние земли, было ли холодно тебе, девица?
Всё в таком духе.
Марк на удивление студён и безразличен, как и всегда.
Её это украдкой колит, но с другой стороны – она ведёт себя точно так же.
Это ведь обычное дело – женихов на переправе менять.
Клара вдруг хмыкает, а затем и вовсе смеётся. Недолго, но достаточно громко, чтобы понять, что ещё и красиво.
Где-то в столице это вызвало бы недоумение, но никто здесь, кроме Марка и Джоржа, даже не перевели на неё взгляд.
– Что показалось вам смешным? – с каким-то слишком живым любопытством интересуется последний.
Клара усмехается, касается его руки, слегка сжимает и произносит:
– Вы ведь шутки изволите шутить, лорд Вангорд, вот я и смеюсь. Странно, что остальные не такие податливые. Видимо, ваш юмор им не по душе.
– Клара, солума ради, – шепчет Марлен.
Вельвет на удивление даже не думает её одёргивать.
– Она права, – чеканит он.
– Наша семья давала вам слово, приглашала вас стать хозяином этого замка. И что в итоге? Вам кажется забавным вперёд себя слать записки подобного содержания? Всем известно, что после смерти того, кому дана клятва, она аннулируется.
– Я вовсе на вас не злюсь, – улыбается Джорж, – такая суматоха, Урахад на носу... Разумеется, вы не дождались подтверждения столь странного заявления.
– Оно было запечатано вашей печатью, – напоминает Вельвет.
– В ваших владениях, видно, завёлся мелкий пакостник, – Клара отпивает ещё элариаса и усмехается, – не можете держать своих людей в узде?
Глаза Джоржа горят весельем, каждое слово его будто раззадоривает.
– Я буду счастлив, если вы преподадите мне урок, эрла. Но сначала всё же буду рад взглянуть на письмо. Если оно – очевидная подделка, к вам у меня будет несколько вопросов. Точнее, к вашему отчиму. Ведь это вы здесь всем заправляете, лорд Харш? Скажите, Клара знает, какая роль ей отведена?
Её тонкие пальцы вцепляются в хрустальный бокал и белеют.
– Её роль – быть эрлой Дагарда, и у неё есть и будет право голоса.
Джорж Вангорд мажет взглядом по ладоням Вельвета и замечает:
– У вас мягкие руки.
– После ужина я покажу вам послание, милый Джорж! – улыбается Марлен. – В одном из своих писем вы упомянули о делах кузины как-там-её... В общем, как у неё дела?
– Донесение о вашей смерти – ваш недосмотр, – вдруг встревает Марк, который теперь по сути не имеет право ни на что вообще, даже на слово за этим столом. – Вы не приехали заблаговременно, зная, что по законам Арадии эрла должна выйти замуж в течение месяца после своего совершеннолетия.
– Я успел, – ухмыляется Джорж.
– Мы ведь не разводом борзых занимаемся, можно было бы и навестить её здесь хоть раз.
– Да, я слышал, вы разбираетесь в собаках.
Клара поджимает губы, понятия не имея, как это остановить.
– Вы медлили, и мы вынуждены были поторопиться. Рука эрлы уже мне обещана. Слово Марлен отдано, а её слово сейчас расценивается, как слово Итибола Харша. Может быть, кто-то позавидовал вам и решил таким образом сорвать свадьбу? Разберитесь с этим.
– Клара, у вас есть мнение и на этот счёт? Вы обижались, что я не приезжал? Мне так жаль. Но хорошо, что вас было кому утешить. Старший брат – это прекрасно. Надеюсь, нашим первенцем будет мальчик. Чтобы был опорой остальным. Как думаете?
– Я думаю, что вы действительно поставили нас в неловкое положение.
– После замужества это станет для вас обыденностью.
Он сверлит её странным взглядом, Клару передёргивает от отвращения.
Она не думает, что это есть смысл хоть как-то комментировать.
Но Марк считает иначе. Джорж летит через весь стол и падает на жестяную клеть с углями. Марлен не слишком натурально вскрикивает. Клара вцепляется в Марка, глаза которого словно заволочены пеленой.
– Что ты творишь?
– Он тебе не подходит...
Хочется согласиться, но Клара не смеет.
Джорж запрокидывает голову, делает несколько глубоких вдохов и выдохов и одаривает всех колючим смехом.
– Верно говорят, что с Итиболом умер и клан Харш.
– Милый, что ты такое говоришь, – выходит к нему Марлен. – Ты всегда хорошо отзывался о клане, именно поэтому...
– Да-да, – бросает он скучающе, поднимаясь и окидывая её пристальным взглядом. – А вы постарели.
– Я думаю, вам стоит уйти в свои покои, – говорит Вельвет. – Слуги приготовили постель и ванну, вам нужно отдохнуть с дороги. Ужин принесут. Завтра я покажу вам письмо, и мы решим, что делать дальше.
– Разумно, – улыбается Джорж. – Но немного странно, вы ведь продолжите есть здесь. Я не так уж и устал. По-моему, уйти нужно вспыльчивому молодому человеку. Он, разумеется, часть семьи. Но так, слегка.
– Это плохое начало, – произносит Клара.
– Я тоже так думаю, – тянет Джорж.
– Но вы не правы, никто здесь есть не собирается. Вы прекрасно умеете отбивать аппетит.
Она выпрямляется и выходит из зала, старательно игнорируя последнюю фразу лорда Вангорда.
– После свадебного путешествия, я думаю, вам стоит присмотреться к столичным курсам благородных жён.
Примечание автора:
Элариас – пенный золотистый напиток.
Глава 29. Накаркал
Она – прямая как палка – доходит до поворота, и там позволяет себе прислониться к стене и выдохнуть. В животе урчит, но есть совсем не хочется. Ноги и пальцы, холодные и бледные, дрожат. Клара надавливает на глаза основанием ладони, морщась.
Вот это, конечно, подарочек на Урахад, ничего не скажешь!
– Что, собака, а не человек, а?
Она вздрагивает, плечи трясутся, с губ срывается нервный смех.
Орк чешет рыжую шевелюру толстой пятернёй, на его губах отвратительная ухмылочка.
– Ещё бы, хотя скорее змея. Мерзкий такой, хоть удавись.
– Так чего давиться? Может бы его это, – он играет бровями, словно Беливер.
– Чего? – удивляется Клара.
– Ну кокнуть, а чего ещё?
Клара хохочет, ударяет кулаком по стене, в животе снова урчит.
Орк качает головой, берёт её руку в свои большие, грубые ладони и сочувственно поджимает губы.
– Пойдём с нами поешь? Родители твои продолжают с ним ужинать.
– А Марк?
– Ушёл на улицу.
– У них нет выбора, на кону репутация клана. В такое время нет ничего важнее, мы всё ещё слабы после смерти отца. Если мы откажем ему без оснований, события могут принять ужасный поворот.
– Его Величество... – начинает Орк, нахмурившись.
Клара только фыркает, не дав ему договорить.
– Его Величество будет рад освободить меня от брака с лордом Вангордом. Разумеется. Тотчас он подберёт мне кого-нибудь. На благо короны. Пока есть право решать, нужно им пользоваться. По истечении месяца спрашивать не будут... Но я уже не уверена, что и лорда Вангорда не подкупили.
– Дела... – тянет констебль.
– Иначе почему он оставил переписку с матерью? Почему так странно себя ведёт? Король вполне мог предложить ему достаточно, чтобы согласиться изменить политику в Дагарде, чтобы перекроить древние законы, да что угодно... – в её чёрных глазах сверкает красный отблеск.
Словно магия уже полностью пробудилась ещё до инициации.
– Не накручивай себя, ты не знаешь наверняка, – Орк пыхтит.
Из-за угла, вооружившись острой усмешкой, выглядывает лорд Вангорд.
– Зачем же вы так, эрла?
Клару пробирает до костей, она инстинктивно тянет руку к револьверу, но в следующий же миг мужчина исчезает, словно его здесь и не было.
– Ты его видел, Орк?
Тот оглядывается.
– Что, кого?
– Разве не слышал?
– Госпожа... – заминается он. – Ты просто очень... устала.
Она закусывает щёку изнутри и кивает. Что же, до Урахада несколько часов, до инициации не многим больше, по идеи ей может чудиться всякое.
Особенно на эмоциях.
Все вокруг будут так думать.
– Как удобно.
– Что?
Клара вздыхает.
– Твоё предложение всё ещё в силе?
Они идут к кухне, Клара витает в своих мыслях, но голос констебля возвращает её в реальность:
– Вот я и говорю, с запиской-то повезло. У тебя было время подумать о Марке. Может, всё как-то решится. Он-то точно лучше этого урода. Да и доверять ему можно. И любит он тебя.
Она замирает.
Хотелось бы, чтобы сводный брат сам это сказал.
Но может и к лучшему, что не успел.
– Жаль, что матушка твоя так ошиблась...
– Она была уверена в Джорже. Но люди меняются так или иначе.
– Резкие что-то перемены, малышка.
– Не стоит переходить черту. И знаешь... я передумала. Скажи мне, когда гость и родители покинут первый этаж.
Орк кивает.
– Но ты ведь не ела толком полдня, да ещё и столько на улице пробыла...
– Я эрла, и я буду ужинать в зале.
Констебль хмурится, она не сразу замечает, но когда это всё же случается, кладёт прохладную ладонь на его плечо и слегка сжимает.
– Я хочу подождать Марка, – улыбается она, – дело не в вас. Передавай привет Доре.
На этих словах Орк как-то странно улыбается и уходит на кухню. Правда, скоро возвращается с кружкой глинтвейна, в котором плавают ягоды и долька мандарина.
– Ты ей скажи прямо, – шепчет Клара, хитро ухмыльнувшись, – это всегда лучше.
Она выходит на крыльцо, накинув на себя пуховой платок. От кружки лентами вьётся пар, небо вдалеке темнеет, во дворе ещё возятся слуги.
Где же этот дурак?
– Замёрзнешь, – шепчет он прямо над ухом, и Клара вздрагивает.
– Ты в порядке?
– Ну, это ведь не мне жить с самоуверенным придурком.
Она хмыкает и делает несколько неловко-громких глотков глинтвейна.
– И не тебе тоже, – продолжает Марк.
– Очень сложно сейчас не думать плохо о матери, – признаётся Клара.
– У него, честно говоря, была отличная репутация.
– Ты мне сам говорил другое. Это оказалось правдой. А я не поверила.
– Я, – в голосе холодном звучит усмешка, – солгал.
Клара оборачивается, вцепляясь в него и выкрикивает:
– Зачем накаркал!
И Марк со смехом затаскивает её в замок.
Глава 30. След от кисейных пальчиков
Лорд Вангорд вместе с Вельветом и Марлен поднимается наверх. В голове Клары всё ещё бьётся его стекольный смех. В груди становится так тяжёло и тесно, что даже дышать невмоготу.
– Такая бледная, – комментирует Марк.
Она тут же скалится:
– А тебе нравятся небось с оливковой кожей и тёмным румянцем на щеках?
– Что?
– Ничего.
Она выдыхает, припадая к стене, окидывая опустевший зал мрачным взглядом.
Впрочем, спустя несколько секунд пустоту разрывают несколько шустрых слуг. Они убирают со стола и приносят новые блюда для, кхм, второй партии господ.
– Нет, продолжай.
Марк опирается на стену рядом с ней. Взгляд его ледяных глаз точно так же тонет в пустоте.
Голос слегка сипит.
Он так близко, она плечом чувствует его тепло.
Стоит лишь слегка шелохнуться, чтобы коснуться горячей ладони...
Но Клара даже взгляд не переводит, лишь губы облизывает и хмыкает.
– Твой шарф, лорд Харш. Твой чёртов шарф.
– Он тебе не нравится? – в его тон закрадывается веселье. Раненым зверем, правда, но что поделать.
Клара улыбается.
– Он корявый, уж прости. Петли кривые, в глаза бросается.
– Да ну, так уж и бросается?
– Эрла должна быть педантичной. Когда-нибудь это может спасти мне жизнь. Так обычно говорит твой отец.
– Ищешь заговор в шарфе?
– Насколько мне известно, у всех леди Арадии среди обязательных домашних занятий есть шитьё, вязание и вышивание. Наравне с изобразительным искусством, языками, музыкой, словесностью и точными науками.
– И что?
– А то, – всё же переводит она на него взгляд, и едва не вспыхивает, обнаружив, что он сделал то же самое, – что в других странах несколько иные приоритеты. Особенно на Юге. Там девушки в первую очередь должны уметь танцевать и петь, во-вторую, может, ядом клинки отпаивать, не знаю... – голос её становится жёстче – эрле положено относится с настороженностью, холодом и даже презрением к иностранцам, ведь при ином взгляде на жизнь можно и земли потерять. – В общем, я слышала о студентках по обмену. Возможно, даже в связи с тобой слышала, однажды, не помню. С мамой ведь ты переписывался...
– Пазл сложился в твоей бедовой головушке?
Ей сложно не прерывать зрительный контакт.
Но каждый бой, если уж он начат, должен быть доведён до конца.
– Это лишь предположение. Иногда смотришь на вещь и думаешь – такое могла сделать только южанка своими кисейными пальчиками.
Он остро, хлёстко смеётся, Клара скалится в ответ.
– Я оставил его в снегах, впрочем, как и другую одежду, – чеканит безразлично. – И да, девушки Арадии тоже могут быть плохи в рукоделии.
– Значит, – Клара отчего-то переходит на шёпот, – тебе есть к кому возвращаться?
– А мне придётся? – он выгибает бровь и криво ухмыляется.
Как только последний слуга выходит из зала, Марк приближается, нависает над Кларой, всматривается в её лицо.
Касается пальцем острого подбородка.
Задерживается взглядом на родинке у угла губ.
Клара замирает, будто испугалась, но в следующий же миг
поддаётся
ближе.
Глава 31. Обоюдоострый клинок
Клара, будто испугавшись того, что может сейчас произойти, упирается ладонью в его твёрдую грудь и грустно улыбается:
– Давай хоть ненадолго сделаем вид, что ты брат мне, а я тебе сестра.
Он выгибает бровь.
– Зачем?
– Потому что, – ткань его рубашки она поглаживает большим пальцем, – сейчас мне как никогда нужна определённость.
Он медлит, но всё же отступает, понимая, что не хочет сейчас тревожить её ещё больше.
– Как скажешь, сестрёнка, – холодная усмешка.
Марк садится за стол, Клара устраивается напротив него.
Наверху сейчас обсуждается её судьба, на кухне слуги смеются и надеются на лучшее, как и положено перед Урахадом, за окном идёт снег, здесь пламя танцует в камине и дрожит тонкая нить, натянутая между сводными.
– Рада, что ты вернулся, – улыбается Клара. – Расскажешь, как провёл год? Судя по той встречи с ферлисом, ты преуспел.
– Начну с теории, буду любезен. Так как тех, кто получит магию, определяет лишь сама магия, и происходит это в восемнадцать лет, подготовится заранее сложно. Поэтому в Арадии все маги обязательно проходят спецкурс по управлению силой. Целый год. И только после этого могут выбрать академию себе по душе. Ты будешь учиться там же, где я, в учреждении при королевском дворце. Всё это благодаря браку твоей матушки с моим отцом.
Клара выгибает бровь.
– Полагаю, там ты обзавёлся знакомствами.
– Ерунда, – усмехается Марк. – Табор тогда был в городе, я познакомился с Беливром случайно.
– И помог ему выкрасть статуэтку?
– Да. Но, видимо, кто-то всё же узнал, что это я. Как видишь, мной заинтересовались, пригласили в академию, чтобы...
– Потом служить королю лично, не так ли?
Марк отпивает элариаса и хмыкает в ответ.
– Это отличная возможность для тебя, дорогой.
– Я не думаю, что ты этому рада.
– Тобой заинтересовались, возможно, из-за клана. Логично, что тебя хотят держать поближе к себе. Но королю стоит помнить, что в его руках обоюдоострый клинок.
– Хочешь, чтобы я был при дворе в интересах семьи?
– А чего хочешь ты?
– Знать, действительно ли ты мне доверяешь.
– Ты засранец, Марк. Но не предатель.
– Хорошо, – он выглядит вполне себе удовлетворенным ответом. – Значит, в любом случае я буду твоим агентом рядом с королём. Как твой брат или...
– Подашь мне сыр? – улыбается Клара. – Расскажешь о столице?
– Ты отступаешь, – произносит он.
Она хотела бы вести себя иначе, но...
А, впрочем...
Клара зовёт слугу.
– Спросите у биад про лакрицу. И подайте, пожалуйста.
– Да, госпожа.
Она улыбается Марку:
– Я приготовила для тебя маленький подарок.
Глава 32. Признание
Через несколько дней упадёт на землю самая тёмная ночь в году. Ночь Урахада. Клара за ужином пытается вспомнить, сколько оставалось кармашков в календаре, посчитать точно, но мысли разбегаются, и нет уверенности, сколько ещё ждать – двое суток? Трое? Неделю? Нет, точно меньше...
Сразу за Урахадом будет её день рождения.
Есть что-то жуткое в том, что оно так скоро от великого праздника равновесия и обновления.
А затем свадьба.
Клара допивает элариас и отставляет громоздкий бокал в сторону, вскинув на Марка игривый взгляд.
– Итак, как насчёт десерта? Или твои вкусы за прошедший год претерпели существенные изменения?
Он с усмешкой качает головой, и Клара с удовольствием снимает посеребрённую крышку с блюда, на котором лежат лакричные конфеты в виде гусениц бонго. Сверхреалистичные, надо сказать.
Марк усмехается, мол, и это всё? Это твоя маленькая месть?
Маленькая и вправду, но не всё.
С того момента, как братец уехал в столицу, Клара придумала больше тысячи всяких подстав, шуток, розыгрышей и тому подобное. Ей хотелось встретить его по-особенному. В его стиле. Но затем она решила, что это глупо. Что вернётся он, как водится, другим человеком. Потому к вихрастому декабрю всё вымылось из планов и даже памяти.
А конфетки, это так...
Она подталкивает к Марку блюдо и просит попробовать то, что приготовила собственными руками.
Он достаёт гусеницу и она, прибуженная, начинает шевелиться. Чёрная, поблёскивающая, словно дёготь, жирная, трясущаяся.
В прошлый раз, мальчишкой, он даже завизжал, теперь пусть хотя бы покривится, чтобы порадовать свою... сестрёнку? Госпожу? Невесту?
Но чёртов Марк Харш одаривает её бархатным, тёплым смехом. Ногти оборачиваются чёрными волчьими когтями, проделывая в гусенице четыре дыры. Разумеется, это никак не мешает ей дёргаться. Вязкая жёлтая субстанция вытекает из ран.
– Они съедобны, – усмехается Клара, – на своей родине считаются деликатесом. Я выращивала несколько, и вот, нашла применение. Знаешь, сколько времени понадобилось на изготовление столь идеальных форм?
– Действительно. Пока не понял, что мне делать с информацией, что это дело занимало, по всей видимости, много твоих мыслей. Но раз это касалось меня... приятно.
Она садится на стол рядом с блюдом, где по конфетам начинают ползать живые гусеницы. До того в прохладном месте они спали, сейчас просыпаются. Как удачно, что Марк выбрал правильную. Вот только его реакция не шибко радует.
– Я хотела ненадолго окунуться в прошлое, – шепчет она. – Вот только, видимо, твои страхи больше не при тебе.
Будто, чтобы добить её, Марк съедает гусеницу, а затем облизывает свои красивые, аристократичные пальцы. С не менее эффектными когтями. Затем он съедает пару лакричных бонго, бросает взгляд холодных глаз на изящный чайный сервиз и предлагает с невозможной обаятельной улыбкой:
– Заварить тебе чаю?
Клара, усмехнувшись, кивает и садится за стол.
Он разливает по чашкам тёплый янтарный напиток, по залу разносится аромат мяты, чёрного чая и веточек хризалистового дерева. Терпко-острых, словно вместо сока у них эфирные масла с красным перцем.
– Мой страх иного рода на месте, – будто смилостивившись, Марк кладёт ладонь на её плечо и слегка сжимает, – как я боялся потерять тебя с тех пор, как полюбил, так и боюсь до сих пор.
Клара судорожно сглатывает, не веря своим ушам.
– Ты... не можешь...
– Почему?
– Ну, – колкая усмешка, попытка притянуть к себе чашку холодными, дрожащими пальцами. – Ты никак не давал понять.
– Разве? – он касается её волос, целует в макушку и остаётся позади раскалённой стеной.
Она хихикает странно, непохоже на себя.
– Ты только и делал, что издевался.
– Поцеловал, позвал объясниться, но ты не пришла... – голос словно тысячи игл впивается в неё. – А затем уезжать нужно было мне.
– Позвал?
– Записка.
Она с досадой оборачивается.
– Во-первых, меня уже достала твоя манера объясняться на бумаге, а во-вторых, никакой записки тогда я не получала! Да, мы поцеловались, но я не стала себе надумывать. Мы ведь это не обсуждали! Потом ты уехал, теперь я понимаю, почему была такая спешка, но... никуда ты меня не звал! В этот раз я нашла записку, но её в камин выбросила крыса!
Он усмехается, а затем и вовсе фыркает.
– Что?
– Я же говорила...
– Тебе, видимо, привиделось, – сухо чеканит он и отходит от неё.
Клара как бы не боялась предстоящих событий – тем более, теперь, – уже ждёт, когда наконец получит или не получит свою силу, чтобы её начали воспринимать всерьёз.
Впрочем, Марк выглядит сухим, словно песочные часы, не из-за того, что досадует на её положение.
Он проходится по залу, заломив руки, погрузившись в тяжёлые размышления.
– Что с тобой?
– Ты права, – поднимает он на Клару взгляд холодных глаз. – Я идиот.
– Не помню, чтобы это говорила, – морщит она нос, – ну ладно.
Он срывается с места и вмиг оказывается у её ног на коленях, чем вызывает приступ нервного смеха. Который, впрочем, быстро проходит. Ещё бы, ведь Марк берёт её руку в свои горячие ладони и целует пальцы.
С видом таким, будто умирает и прощается.
Она хмурится, хочет отпрянуть, но вместо этого касается его светлых волос.
– Я не смел надеяться на то, что скажу это. Что будет возможность сказать. Ты станешь моей женой?
Она несколько мгновений молчит, затем напряжённо произносит:
– Спрашиваешь, когда мой жених сидит сейчас наверху и обсуждает то, как будет руководить Дагардом, с нашими родителями?
Он мог бы на этом отступить. Раньше. Но сейчас в ответ звучит лишь:
– Да.
Глава 33. Прощание с отцом
Они не смогли уехать так далеко от Утёса, как хотелось бы. Крупные хлопья снега кружатся над головой, словно вата. Эрик не чувствует холода. Ему кажется, что всё это лишь очередной чудаковатый сон.
Ферам они снятся тоже.
– Твой отец старой закалки, – тянет Лекс вдумчиво, – может быть, всё и к лучшему...
– Что ты такое говоришь?
Эрик прикидывает, как бы сделал Поль. Нужно ли настоящему мужчине за такие слова бить по морде или ещё нет? Хороший ли он сын, если в такую минуту прибился к ферлису, самозванцу, который липучкой прицепился к табору в своих тёмным целях. А что если он всему виной? Ведь до его появления всё было нормально.
– По секрету тебе скажу, малец... – Лекс засыпает в трубку аберан из холщевого мешочка. Это трава, растущая рядом с клапанами миров. Она придаёт сил ферам, но ядовита для простых людей и даже магов. – Король готовит новую реформу, мутно будет приводить её в исполнение, конечно, но... В этом есть смысл.
– А? Это нас касается?
– Тебя уже нет. Табора – да.
Эрику всё ещё непривычно, что вот так просто он вышел из семьи. И больше не один из них.
– Как ведётся учёт магических способностей у людей, будет вестись учёт феров, их маршрутов и миров, которые они находят.
Подсвинок фыркает:
– Табор не пойдёт на это. Мы вольный народ. Так было всегда.
– Ага, вот и я думаю, что твой отец привёл бы вас к смерти скорее, чем подчинился бы. Поверь, король не оставит вам выбора, а уйти из его владений не сможете физически. Будет неприятно, но с новым главой табора, более мягким, всем будет лучше. Скоро бытность вольными кочевником станет работой, за которую будут платить из казны. Чем плохо?
– Мне не нравится, что ты служишь королю. Какой ты фер и как можешь об этом рассуждать?
Лекс затягивается зеленоватым дымом, в котором потрескивают магические искры. Он оглядывает деревья, у которых табор поставил шатры. За ними видны тонкие энергетические нити, тянущиеся от какого-то клапана.
– Фер отличный, – ухмыляется он. – Востроглазый, и с прекрасным чутьём.
– Тогда скажи, что с моим отцом!
Лекс качает ушастой головой и пронзает подсвинка острым взглядом рубиновых глаз.
– У меня есть несколько предположений.
– Почему же ты молчал?
– Потому что ни одно из них не поможет ему. Нужно подождать.
– Чего?
– Того, что случится дальше.
– Выживет он или погибнет?
Лекс передёргивает плечом. Фенек выглядит уж слишком собранным и серьёзным для собственной внешности. Эрик отчего-то верит, что не он устроил им этот переворот. Но тогда...
– Зачем прицепился к нам?
– Честно, – скалится ферлис. – Отпуск, вообще-то. Зимние каникулы. Ну и статистику заодно собираю. Прогнозирую события до указа, о котором, кстати, остальным не следует знать раньше времени.
– А ты растрепал мне.
– Милому подсвинку милой эрлы отчего же не сказать? Скажешь ей, что я хороший.
– Нет, не скажу, – хмурится Эрик.
– Упрямый... Я уже мог бы уехать, меня зовут в путь другие земли.
– Так чего же ждёшь?
– Хочу сделать выводы. Ведь это нужно было Кларе, не так ли? Понять, что происходит. И ты поможешь ей разобраться. А я помогу тебе.
– У неё есть жених, – с опаской возражает Эрик.
Ферлис хмыкает и лишь смеётся в ответ.
Ленты дыма пронизывает снег. Небо свинцово-серое. Кажется, будто совсем скоро оно не выдержит собственной тяжести и упадёт на разляпистые шатры.
Смех Лекса, для которого этот день – лишь один эпизод из вереницы многих, лишь отголосок чужой песни, режет слух и заставляет чувствовать кровь в корне языка.
Эрик морщится.
– Ты не понимаешь, – хнычет он, – ты ничего не понимаешь...
Он толкает его, и попытался бы ударить, уже не спрашивая себя, надо ли, вот только...
– Сынок... – Марта выходит из багрового, словно кровавое пятно на снегу, шатра. – Отец хочет тебя видеть.
Эрик всхлипнув, отходит от Лекса. Перед шатром всё же оборачивается и усмехается мрачно, ведь ферлис показывает ему большой палец.
Мать сочувственно, но мимолётно касается плеча.
Поль был своенравен, но любил свой табор. Семью. Жену и детей. А теперь сам может исчезнуть из энергетического круга, как это сделал и Эрик, пусть и не по своей воле.
И на кого всё останется? На чернорыла Беливра?
Как бы ферлис не убеждал его, что это к лучшему, верится с трудом.
Подсвинок заходит в шатёр, опустив голову. На полу расстелены ковры, повсюду валяются безделушки, книги и кубки, разлита бутылка вина. Поль лежит на мешках с овсом, накрытыми сеном и одеялами. Он бледный и ещё более истощённый. Сверлит младшего сына мутным взглядом и, наконец, произносит:
– П... прости меня.
– Что? – Эрик с замиранием сердца подходит ближе. – Отец?
– Ты напоминаешь мне меня в детстве. Больше, чем кто-либо ещё, – шепчет ферсвин. – Прости...
– За что?
– Что подставил тебя. Изгнал из табора, совершил... – закашливается страшно. – Ошибку.
Эрик мотает головой.
– Что? – скалится Поль. – Нравится такая участь? Рад бросить семью?
– Нет...
– Хорошо.
Эрик подходит ближе, отец касается его руки, сжимает некрепко и слабо усмехается.
– Раз ты всё равно стал подневольным, я тебе скажу, что знаю... Иначе можешь пострадать. А я тебе не желаю зла.
– Я думал, что разочаровал тебя.
Эрик не хочет отвлекать отца, но ему было очень важно произнести эти слова.
Поль слабо улыбается.
Качает головой едва заметно и... больше ничего не говорит.
Хватка его ослабевает. Скорее всего так только кажется, но пальцы будто мгновенно холодеют. Подсвинок отшатывается, но затем бросается Полю в ноги.
В голове всё ещё раздаётся неуместный смех ферлиса. Едва-едва его заглушает собственное дико колотящиеся сердце.
Марта, каким-то образом всё поняв, начинает рыдать.
Этот день – день великой скорби.
Эрик плачет, но не забывает о том, что сказал Поль.
Его хо... госпожа в опасности.
И сейчас её фамильяр должен быть особенно сильным.
Глава 34. Письмо
– Итак, мои хорошие, где же письмо?
Джорж Вангорд впивается взглядом поочерёдно то в Вельвета, то в Марлен. Та обыскала уже весь зал и, разумеется, ничего не нашла.
Вельвет сдерживается, чтобы не приставить к горлу гостя лезвие клинка, ибо что-то же в этой комнате должно сравнится по остроте с его гадкой ухмылочкой.
– Вы хотите сказать, что по неизвестной причине отдали руку моей будущей жены другому?
– Нас оповестили, что вы мертвы, – напоминает лорд Харш.
– Или причина всё же есть? – лорд Вангорд игнорирует его реплику. – Из того, что бросается в глаза – ваш новый кандидат приходится вам, лично вам, родственником, не так ли? Родным сыном, м? Всё в дом, всё в семью. Умно. Прикрываться моей якобы смертью... Уж если на то пошло, было бы куда лучше, логичнее, хотя бы потрудиться действительно меня убить. Или хотите сказать, что клан Харш подобным не занимается? Как там написано на гербе? «Свобода и сталь»? Ни слова о чести, так что стоило...
– Заткнись! – вскидывается Марлен, швырнув в сторону стопку фарфоровых тарелок.
– Вы прекрасно знаете, что произошло недоразумение. Нас полностью устраивала ваша кандидатура. Правда, ровно до того момента, пока вы не открыли рот.
