Текст книги "Невеста для Сводного, или Ненависть - это Любовь (СИ)"
Автор книги: Ева Кофей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Переводит взгляд на Эрика, и тот не выдерживает:
– Хватит! Хватит! Отпустите её! Я уйду от вас, если не отпустите! М-мне… – на глазах его появляются слёзы, – стыдно за вас!
Из бордового шатра выходит тот, кого здесь и не ожидаешь увидеть. Все словно по команде замирают, не сводя с него взгляда.
На мужчине длинный халат, словно бы из шёлка. Под ним скорее всего тёплая одежда. Странный, более чем странный выбор. Нежно-персиковые ушки, каждое с его голову, опущены и смахивают на волосы.
Черты лица тонкие, из них только нос напоминает звериный, но смотрится это вполне себе гармонично и красиво.
Раскосые глаза рубиновые.
Пальцы скульптурно-тонкие, слегка покрытые нежной шёрстью.
Ферлис, собственной персоной, да еще и редкого вида.
Он сонный, ничего вокруг не замечающий.
Гомон, песни и пляски, стрекот костра и бархат слов – все это ему привычно. Но вот тишина…
Ферлис зачерпывает воду из бочки, умывается и только как следует взбодрившись навостряет огромные ушки с милыми кисточками на них.
Кто-то из ферсвинов фыркает, кто-то цокает, Поль лишь вздыхает и продолжает разговор.
– Я хочу выяснить, что происходит. Почему это место – а я уверен, что дело в нем, – пытается убить меня. И если ради того, чтобы выжить и покинуть эту дыру мне придётся совершить преступление… Так тому и быть.
– Ошибаешься, – отвечает Марк, – этого не будет. Ни преступления, ни твоего спасения.
Ферлис вдруг шепчет (хотя слышат это все):
– Чужак! Чужачка! Чужаки!
Стряхивает воду с лица, словно пёс, и… принимается носиться между шатров, не зная, куда себя деть.
– Какой красивый и дёрганый, – замечает Клара.
Марк поджимает губы. Такая, как она, и на смертном одре будет восхищаться красотой бабочки, что сядет на изголовье.
С этим ничего нельзя сделать.
Он зачем-то пробовал.
– Это Лекс, – поясняет Поль, – он прибился к нам, никак избавиться не можем…
Клара на миг вспоминает про теплый замок, камин, ковер, плед и чашку с глинтвейном.
Мысленно она делает так, чтобы каждая ферсвинка и каждый ферсвин провалился под землю и шепчет Марку:
– Давай просто потянем время… Дождёмся подмоги. Сделаем вид, что собираемся договориться.
– Не уверен, что отец успеет нас найти.
– Тут не так далеко…
– Это ты так думаешь. Держись за моей спиной, не высовывайся. В какую же историю ты вляпалась…
– Извини, – Клара хмурится, – но они не выстрелят в меня. А вот ты… Пожалуйста, уходи, – уверенность в ее голосе растет. – Приведи помощь, со мной ничего не случиться.
– Кроме обряда.
Клара не сдерживает нервного, недоумевающего смеха.
– Пусть делают, что хотят, не зарежут ведь меня?
Кто-то из ферсвинов ловит Лекса и затыкает ему рот.
Поль улыбается:
– Ума не приложу, как вы умудряетесь сохранять своих детей столь невинными… Как клан Харш это делает, Марк?
Он прекрасно понимает, что тянуть смысла нет.
И отводит руку назад, чтобы коснуться ее тонкого запястья.
– Родная, – звучит тревожный, нежный голос, – я не хочу делать это здесь, но…
Глава 15. Подарочки на Урахад
– Помнишь ты увидела кое-что в детстве? – торопливо шепчет Марк хотя ему бы и не следовало ничего объяснять.
Красивый голос отчего-то сипит.
Клара чувствует, словно по ней проводят тупым ножом.
Сердце колотится из-за щупалец страха, облепивших его.
Не так сложно догадаться, о чём пойдёт речь, но вот поверить в это...
Поль скорее всего страдает от своего недуга, а потому медлит.
Без его команды никто из ферсвинов не решается нажать на спусковой крючок.
Снег как назло продолжается серебриться, кружась в порывах щадящего ветерка. Близится Урахад, даже здесь пахнет праздником, вот только всем не до веселья. Но ничего, Клара не сомневается, что выберется из этой передряги. И братца за шкирку вытащит. У неё слишком много планов на будущее, чтобы сейчас сомневаться в исходе событий.
Марк морщится. Не в силах оставить злость и мгновенно сосредоточиться.
Он не должен потерять контроль.
Вдох-выдох.
Ферсвины задумали приплести к своему табору эрлу клана Харш, который славится своей магией.
Это действительно перезапустило бы энергетический поток и вдохнуло в Поля новую жизнь.
Мотивы остальных, например, Марты и Беливра, скорее всего, более искренние.
Знали ли они, что Клара легко может погибнуть после такого действа?
Рычание застревает в глотке.
Она дёргается.
Боится.
Боится его.
Приподнимается уголок губ. Будто усмешка.
Но это не она.
Почти никогда не она.
Другое.
Нужно обращаться, верно схватить её, чтобы ни одна пуля не достала. Прорвать барьер.
Нужно... рассказать ей. Предупредить.
Её всю жизнь убеждали, что мир прост, как три монетки: где-то вдали спрятаны миры, о которых она думать не должна, иногда попадаются мелкие вредители типа синявок и мякишных зверьков, загораются волшебные огни...
Но всё это якобы лишь отголоски иных миров, которые не могут слишком уж влиять на людей.
И магии, которой люди могут управлять, нет.
Тогда как Галлада полна магических академий и департаментов.
Всё это – одно.
А сводный брат, и без того любивший припугнуть раньше от дурного характера, без предупреждения оборачивающийся огромным пепельным волком – совершенно другое.
Не так он себе представлял своё чёртово грандиозное разоблачение.
Девчонке бы хоть хаала налить сначала!
– Так вот, дело в том, что я...
У него трещат кости.
– Марк... – слабый голос Клары перерастает в крик. – Марк!
Он не сразу понимает, что произошло. Позади снега, впереди снега, воздух трещит, её нигде нет, как и табора.
Поль не медлил... Он собирался с силами, чтобы сделать даже больше, чем может. Откинуть оборотня подальше.
Настолько, чтобы можно было провести обряд.
Ведь если всё выйдет, ферсвинам ничего не будет стоить исчезнуть.
Им открыто в сотню раз больше дорог, троп и туннелей.
Марк кривится.
Недальновидное решение.
Он чувствует мускусные, дымные и солёные ноты даже здесь.
Казалось, и в столице негде было укрыться от этого терпкого запаха.
Оборот происходит за один едва уловимый миг.
Перед волчьим взглядом стоит она: хрупкая, испуганная, беззащитная...
– Эрик, – прикрикивает Клара по другую сторону снегов, – чтоб ты знал, я очень зла! А вы, господа и дамы, вставайте в очередь. Буду раздавать подарочки на Урахад.
Глава 16. Итог ферсвиновой заварушки
Как бы Клара не буйствовала из-за шайки-лейки подсвинков, она понимает, что противопоставить им нечего.
– Что с Марком?
Она не знает, как Поль это сделал, но какое это сейчас имеет значение?
И что сводный собирался, чёрт возьми, сказать?
– Всё в порядке с твоим волчонком...
– Волчонком?
– Маленькая, наивная девочка, – Поль облизывается и прижмуривается резко, словно от боли. – Всё тот же Утёс, всё те же наследники клана. Заложники замка с завязанными глазами до восемнадцатилетия. Про вас даже сказки сказывают и песни поют. Но ты ничего не знаешь, правда?
Раз она им так нужна...
Можно было бы пригрозить тем, что...
Револьвер вырывают из рук, её обступают.
– Чёрт! – Клара плюётся. – Подумай лучше, у тебя ещё есть шанс!
Ферсвин качает головой:
– Ничего личного, девочка, но никого другого в возрасте инициации нет. Если у тебя нет никакого дара, ничего не случится. И тогда уже будем решать, что с тобой делать.
– Дара?
За спиной ей туго связывают руки, на шею вешают бусы цвета яшмы. И в таком виде отводят в круг, вокруг которого горят четыре костра.
– Магия – это не только дар, но и проклятье. Она не даёт никаких преимуществ в обществе, в отличие от денег. Но твой предки всё же считали её честью. И за много поколений обзавелись традицией. Не говорить детям до инициации о ней. Не спугнуть волнениями силу, что оказаться может у кого угодно. Магия ведь не передаётся по крови. Но ваш клан она любит. Или дело действительно в традиции? Все в вашем роде обладали магией, все были заперты в замке детство и юность.
Клару трясёт, но поверить в это оказывается легче, чем в безумие целого табора.
Она вспоминает тысячу моментов, которые это объясняет. Старые сказки, кое-где странные слова матери и её поведение, злость Марка, ведь он должен был следить за языком постоянно, жутковатый временами взгляд Вельвета...
– Но если всё так, – хмурится она, – и тебе нужен источник силы, то разве ты не делаешь себе хуже?
Её ставят на колени, рядом оказывается заплаканный, дрожащий Эрик.
Клара не смотрит на него, будто подсвинка для неё больше не существует.
Как и всех остальных ферсвинов.
Она говорит только с Полем.
Ведь лишь он всё решает здесь.
– Да, но тебя уже привели, и я не уверен, что смогу дождаться инициации. Если магия в тебе есть, она может открыться раньше, а может и нет, но это всё же внесёт изменения в силу табора, и мы сможем уехать.
– А если она есть, но прямо сейчас ты спугнул её во мне?
– Спугнул? А ты боишься?
– Нет, – мрачно усмехается Клара, – я злюсь.
– И это прекрасно.
У Клары сердце колотится в горле, но она убеждает себя, что найдёт выход в любом случае.
У Эрика подрагивают плечи, в мыслях всё ещё бьются её слова, такие твёрдые и острые, словно лезвия ножей.
Я не боюсь, а злюсь, я не боюсь, а злюсь, я не боюсь, а злюсь...
Почему он так не умеет?
Обряд начинается, ферсвинки танцуют, поют и смеются, ферсвины бьют в барабаны.
Клара ловит взгляд Лекса. Какой-то слишком открытый и ехидный для того, кто только что метался между шатрами, не зная где спрятаться от «чужаков».
Она прижмуривается и шипит, когда Поль оставляет на ладони глубокий порез.
Кровь эрлы Дагарда смешивается с кровью подсвинка Эрика.
И между ними всего на миг образуется золотистая цепь.
Клара впервые за обряд переводит взгляд на мальчишку и спрашивает:
– Тоже это чувствуешь?
Эрик несмело кивает.
Глава 17. Неправильное решение
Эрик чувствует, словно второе сердце бьётся в груди. Оно теплее, нежнее и больше. Слёзы льются ручьём, но с ними выходит и весь тот страх, что копился в нём с самого утра. Влажного, ничуть не холодного, по меркам Севера, куда табор заглядывал тоже. Небо было нежно-розовое, а лучи солума кроткими и дружелюбными. Его отпускали к Утёсу украсть важную для клана Харш вещь.
Но в замке что-то украли у него...
Или наоборот – подарили.
Эрик сглатывает.
В таборе все ферсвины связаны, их сила не похожа на ту, что достаётся людям, которые зовут себя магами.
Она общая, хотя и концентрируется в хозяине, Поле, его отце.
И Эрик больше... больше... её не чувствует.
Совершенно.
Вместо этого что-то новое ластится под кожей.
Поль ещё больше сереет и отступает на шаг. Верхняя губа приподнята, чёрные глаза сверкают гневом. Он сверлит Клару таким взглядом, что она понимает – мог бы убить, убил на месте.
– Какого дьявола ты натворила? – рычит он.
Клара глубоко дышит, будто пытаясь вытолкнуть из себя что-то инородное. Она бледная, и потемневшие полные губы перетягивают на себя всё внимание. Волосы чуть растрёпаны, в карих глазах мелькают золотые искорки.
Она догадывается, что произошло.
Не на уровне мыслей и ума, но на уровне предчувствия.
– Эрик, – голос дрожит, как бы она не пыталась приструнить его, – развяжи меня.
Все глядят внимательно, будто сами не до конца понимают, что происходит.
Он вздрагивает, морщится и рвано кивает.
Грубые ладони сами собой тянутся к ней. Спустя половину минуты Клара поднимается и окидывает табор властным, жгучим взглядом, от которого все будто бы становятся ниже.
Из горла вырывается клокочущий смех.
Бровь приподнимается.
Эрик уже видел это же выражение, когда она сидела в кресле и вязала игрушку на Урахад. Для него. Подумать только. Для воришки.
Она пугает его.
Чуть больше, чем обычно.
На каком-то совершенно ином уровне.
Но в то же время ему это нравится.
Х... Хоз... Хозяйка.
Хозяйка сильная.
Это хорошо.
– Итак, что мы имеем на данный момент? – улыбается Клара. – Я знаю, ферсвинам и ферам в принципе закон не писан, а? Вы думаете, что можете топтать наши земли, воровать вещи и людей, и это никак не аукнется. Ну что ж... Справедливость существует, если вы засомневаетесь в этом, вспомните, пожалуйста, этот день.
– Эрик... – подбегает к сыну Марта. – Сынок, как же так? Как же так? Ведьма, – переводит взгляд на ту, которой хотела стать второй матерью, и едва не кидается на неё. – Что ты сделала? Что ты натворила?
– Не трожь её, – шепчет Поль. Устало, безразлично, будто проигран и бой, и война, и мир. – Если она пострадает, это скажется и на нём. Если умрёт – он долго не протянет.
– Она должна была стать одной из нас, а не забирать нашего мальчика!
Клара даёт волю смеху. Злому жестокому и совершенно очаровательному.
Поль едва заметно вздрагивает. Повадки её отца. Смотреть противно.
– Что, может быть, кто-то ещё хочет обручиться со мной? Я не против нескольких фамильяров!
– Это невозможно! – возражает Беливер.
– Я бы так не сказал, – выдыхает Поль. – Собираемся.
– А как же наш мальчик? А как же ты поедешь? – причитает Марта.
Старший сын обнимает её.
Хозяин табора ничего не отвечает, он бросает странный взгляд на Эрика, словно винит его в произошедшем.
Тот икает.
Разве ферсвин может быть фамиляром? Он ведь не животное!
И что, теперь ему не уехать с семьёй?
Он принадлежит Кларе Харш?
– В-вы... дадите им уйти? – шепчет, боясь поднять на неё глаза.
– Не знаю, – отзывается она. – Пока я не могу им помешать. Не хочу, чтобы они решили избавиться от нас обоих.
– Они... не такие.
– Давай, – улыбается она, – защищай их.
Эрик вжимает голову в плечи. Он начинает привыкать к хозяйке.
И к мысли о том, что она не будет относиться к ошибкам с лёгкостью.
Марту оттаскиваю подальше, передвижная деревенька укладывается в повозки за несколько минут.
Ещё немного, и табор исчезнет.
Словно его никогда здесь и не было.
Клара дует на замёрзшие пальцы и вздрагивает, когда к одному из оставшихся шатров подбирается огромный, пепельный волк, глаза которого сверкают в свете солума.
– Марк?
Глава 18. Причины не обнимать волка
Что-то подсказывает Кларе, что она не ошибается.
Хочется выдохнуть от облегчения, что с Марком всё в порядке, а затем достать револьвер и опустошить барабан, ведь он в то же время громадный, опасный зверь на мягких лапах. Или так только о кошках говорят?
Неосознанно эрла Дагарда отступает на шаг. Затем прочищает горло, но не находит слов, чтобы провести их сквозь него.
Он снова возвращается к месту великого противостояния маленькой леди и кучи ферсвинов. Снова сверлит её тяжёлым взглядом. Снова всё ясно без слов.
Хотя нет, не ясно.
– Он... – шепчет Эрик, помня о том, что она знает о магическом мире мало, – ну это... оборотень.
Клара хмыкает.
– Правда? – вскидывается. – А я думала, что тролль. Ему бы очень пошло.
– Тролль... – тянет подсвинок глухо и щурится, чтобы вглядеться. – Ну, может быть, но они обычно из клапанов не выходят... Нет, он всё-таки оборотень. Кажется, оборотень-маг.
Клара вздыхает.
– Что ещё расскажешь?
Ей кажется, что чёртов Марк Харш ухмыляется своей клыкастой пастью.
Зато как она была справедлива, мелькает в голове мысль, когда называла его щенком.
Теперь будет что ответить, если он станет вспоминать это свиной случай.
«Идиотка... О чём ты думаешь?»
– Ну он... – отвечает Эрик на вопрос. – Он осознанный. Иногда бывает так, что они не контролируют себя, но мне кажется, что... стрелять не нужно. Но как хотите, конечно. Это ваше дело, хозяйка.
– Конечно, – тут же соглашается, – вот только, во-первых, не хозяйка, а госпожа – ты не к деревенской девке нанялся. А во вторых, я ещё не решила, что с тобой делать.
Звучит это грозно, но мысли её далеки от бедного подсвинка.
И против деревенских девушек она ничего не имеет. Но в подкорку въелось обучение матери – как себя вести, чтобы людям даже в голову не пришло переходить черту. Ей, эрле Дагарда, это необходимо, даже учитывая, что всё управление будет в руках будущего мужа. Даже не так – тем более.
Марк рычит на ферсвинов и подступает к ней не спеша, будто давая время привыкнуть к своему облику.
Эрик трясётся, в красках вообразив, как хозяйка думает его наказать, но Клара, уже забыв о том, что говорила раньше, спрашивает кротко:
– А чего он... ну... не оборачивается? Не может?
Подсвинок с готовностью отвечает:
– Нужно время. Он понял, что мы... что мы всё. Теперь ему выйти надо из этого состояния. А когда он выйдет, он будет того.
– Того?
– Голым. Без шерсти, – добавляет с отвращением.
Клара поджимает губы и кивает неуверенно:
– Д-да... Отвратительно.
Ферсвины игнорируют волка. Им нужно как можно скорее убираться подальше. Насколько выдержки хватит Полю, которого до того выворачивало наизнанку через каждые десять метров от стоянки.
Клара кладёт узкую ладонь на плечо подсвинка и бросает нарочито небрежно:
– Можешь прощаться, если уж они тебя всё равно назад не возьмут.
– Я должен быть там, где вы.
– Па... Вельвет этому не обрадуется. Иди прощайся, говорю! Пока я тебя не выпорола.
– Да, г-госпож-жа...
– Жужжит, – шепчет Клара.
Она остаётся наедине с ворохом тревожащих явлений: нервные выкрики ферсивнов в отдалении, щиплющий за алеющие щёки снегопад, остановившийся в одном укусе от неё сводный волк.
Брат?
Жених?
Мальчишка, который непонятно почему оказался в Утёсе и стал методично портить ей жизнь несколько лет назад?
Тот, кто вместе с остальными всё это время так искусно лгал?
Её волнует вовсе не сам факт обмана, а то, что она теперь до конца дней будет думать, правду ей говорят родные или же брешут, как последние... с-собаки.
Ведь делают они и то и другое с одинаковым безукоризненным чёртовым выражением лица.
Клара сцепляет зубы, волна злости накатывает неумолимо, но отпускает быстро.
Марк рычит, скалится и вдруг утыкается мордой в её раненую руку.
– Я не буду извиняться за свои слова, – шепчет Клара, сдвинув брови, – чёрт пойми, что творится с этими ферсвинами, а ты ещё и собака. Мать хочет, чтобы я была с собакой...
Эта мысль смешит её, но в то же время становится неловко.
Как говорится, самое лучшее оружие, это молчание, а братец априори не может ответить, и эта тишина давит на неё не хуже ферсвиновой туши.
Марк, будто смилостивившись, проводит горячим языком по ране.
Она вздрагивает от боли.
Кажется, будто сотня маленьких зубов впилась в ладонь.
– Что ты...
Он вновь рычит, Клара проводит взглядом по ране и не может поверить своим глазам: она затягивается.
– Это определённо пригодится в хозяйстве.
С опаской она касается густой шерсти. Красные пальцы тонут в ней. От невероятности происходящего кружится голова. Внезапно подмывает отбросить всю девическую неловкость и ребяческую ненависть, свалиться на колени, обнять волка, ткнуться лицом в его лопатку и выдохнуть.
С Марком Харшем в образе человека провернуть подобное она не сможет себе позволить.
Но останавливает, во-первых, то, что за маской зверя скрывается всё тот же ехидный, холодный сводный братик. Об этом нельзя забывать!
А во-вторых, внезапно появляется Лекс, улыбающийся, востроглазый, опасливый и нагловатый одновременно.
– Ну привет, пёсик, – тянет он, – разговор есть. А вами, эрла Дагарда, леди, я изрядно впечатлён. Воистину Галаду ожидают лучшие времена.
Глава 19. Снег и тот, кто за спиной
Марк бросается на Лекса так, словно готов перегрызть глотку без разбора любому, кто ещё хотя бы раз прервёт его общение с Кларой.
Ферлис пищит, прижав уши. Звук такой, будто им можно убивать. Клара морщится. Лекс бросает на неё взгляд красных глаз и усмехается:
– Прошу прощения, моя леди.
Подобное обращение к эрле допустимо для простолюдинов. Очень удобно, когда слова говорят не только о происхождение того, с кем заговаривают, но и того, кто говорит.
Клара хмурится в ответ, игнорируя участившееся сердцебиение.
Всё же этот гад с персиковыми ушами невероятно обаятельный.
Чего только взгляд стоит, что без спроса впивается в суть, и на ней же оставляет свой лисий след.
– Не стоит просить прощения, но было бы неплохо объяснить, что происходит.
– Ваш брат тире жених напал на меня!
Она вздыхает. И собирается сказать Марку отступить. Но ферлис достаёт из кармана халата серебряный медальон и водит им перед волчьей мордой.
– Шатёр для тебя придержал, – улыбается Лекс.
– Я жду ответа, – тянет Клара напряжённо.
– Насколько мне известно, несмотря на его внешний вид, вы не его хозяйка. И даже наоборот.
Она знала, что будет сталкиваться с этим. И всё равно неприятно.
– Шутка, – тут же исправляется ферлис, – дело в том, что я недавно получил весточку от его величества. Так как он знал, что я недалеко от Дагарда, дал распоряжение передать Марку Харшу пару слов.
Отлично! Теперь с ним ещё и король переговаривается!
Клара не может определить, почему эта новость совершенно её не радует, но благополучно откладывает это на потом.
– Почему он просто не послал письмо или телеграмму? К тому же, наверняка и магические способы есть, – добавляет уже менее уверенно.
Лекс кивает.
– Нужно было понаблюдать за ним, не использует ли он магию, например.
– А это запрещено?
– Разрешение даётся спустя три месяца после окончания спецкурса. Потом учёба в академии. В одну из которых я и хотел пригласить вашего...
– Его, – выдыхает Клара мрачно.
– Да, вашего его.
– А ферсвины знают?
– Нет, но им это и не нужно. Мне нравится их компания.
Марк рычит, явно недовольный этим обсуждением и отходит к шатру, чтобы там сменить облик и переодеться.
– Здесь и вправду необычная энергетика, – тянет Лекс, после чего подмигивает, целует Кларе руку и уходит за волком, бросив напоследок: – Будьте осторожны.
Место на коже после его губ жжётся.
Клара вздрагивает, когда совсем рядом оказывается подсвинок. Он замирает статуей с опущенными плечами, едва-едва подрагивающими. Глаза прячет, они, видно, на мокром месте.
– Что с тобой такое?
Глупый вопрос. Разумеется, он расстроен. Клара хочет исправиться, но тут в голову приходит кое-что, и она опускается на колени, чтобы взглянуть ему в лицо.
– Теперь ты мой фамильяр, первый слуга и помощник, не так ли?
Эрик кивает, шмыгнув пятаком.
– И ты должен выполнять все желания госпожи, правда?
Он кивает вновь, затем качает головой, сжав пальцы в кулаки.
– Я н-не знаю. Вообще-то, я не помню ни одной песни о ферсвине-фамильяре. И не уверен, что это нормально, моя леди.
– Не хочешь быть фамильяром, будешь обыкновенным слугой, связанным клятвой, – ведёт она плечом.
– Н-нет... Я должен... Я хочу... Служить вам, госпож-жа.
Клара запускает пальцы в его удивительные волосы: курчавые, но светлые, что так несвойственно ферсвинам.
– Тогда проводи своих родных так далеко, как сможешь, чтобы в ближайшие дни получилось вернуться.
– Зачем?
– Чтобы рассказать мне, где они, дурашка. Какие у них планы. А в особенности, что с состоянием твоего отца. И понял ли он, по какой причине ему плохо.
– Но... – Эрик бледнеет, – теперь он ненавидит меня.
– Это ещё почему?
– Потому что я опозорил свой род, подчинившись... А я... А я... ничего не сделал!
– Да, ничего, – хмыкает Клара. – Зато твой отец – молодец. Если ему так нужно кого-то винить, пусть винит себя. Ты должен был бы злиться на него! Злись даже если не прав! А когда прав – тем более!
– Д-да?
– Ну, – улыбается она, – он же так делает. А ты так недоволен тем, что связан со мной?
– Я... я же теперь словно животное.
– Магическое, как дракон.
– Это не успокаивает.
– Ты будешь жить подле эрлы Дагарда, тебе больше не нужно циркулировать по Галладе, ты больше не связан с бесконечными дорогами, и всё же они тебе открыты. Это свобода.
Он молчит несколько мгновений. И когда ей кажется, что она уже убедила его, Эрик возражает:
– Свобода – это шпионить за родителями по приказу?
– Они оскорбили меня, – напоминает Клара вкрадчиво.
– И меня теперь, но...
Она поднимается, лепит увесистый снежок и размазывает его по лицу подсвинка с тёплым смехом.
– Эй!
– Я не собираюсь им мстить, даже больше тебе скажу, не собираюсь говорить Вельвету о том, что здесь произошло. Не хочу, чтобы весь замок поднялся с ног на голову.
– Но тогда...
– Здесь что-то происходит. У меня нет ресурсов, чтобы задержать Поля и допросить, но есть ты.
Эрик, наконец, выдыхает, поверив, что его не ставят перед ужасным выбором.
– Как захочет моя госпожа.
Клара кивает, провожая подсвинка взглядом.
Он запрыгивает в последнюю повозку, из неё же выглядывает красавчик Лекс, он машет ей. Клара только сейчас замечает, что последний шатёр исчез, а среди снегов лишь догорают костры да валяются деревянные колышки и подпорки.
Марк, очевидно, стоит за её спиной.
– Хоть не в облике новорождённого?
– Я родился в рубашке, – его бархатный голос касается шеи. Нежная кожа отзывается мурашками.
– Надеюсь, и в штанах.
Глава 20. Игра сводных
– Что, понравился? – тянет Марк, и Клара произносит совершенно искренне, обернувшись к нему:
– Это какая-то его магия, да?
Не зря ведь хоть и совсем ненадолго, но присутствие Лекса вызвало в ней тот трепет, что иногда бывает рядом с...
Марк поджимает губы. И отвечает далеко не сразу, чем заставляет в себе изрядно сомневаться.
– Нет, не магия.
Клара слегка хмурится, только сейчас сообразив, к чему привёл её вопрос, и отчего он вызвал настоящий ступор.
Правда, холодный и сочащийся ненавистью.
– А что такого? – она уже знает, что стоит остановиться, с первого же слова знает, и всё равно... – Ты меня терпеть не можешь, но, должно быть, рад брезжущему на горизонте титулу! От меня требуется многое, – едва слышит себя из-за ударов сердца, отдающихся буханьем в ушах, – но не верность. Об этом, насколько мне известно, нигде не написано. Или мне и тут ничего не рассказали?
Марк рычит, облизывает губы – влажными они от этого не становятся, – кладёт тяжёлые ладони на её плечи, спускается чуть ниже и выдыхает, будто удержавшись от того, что точно выйдет ему боком.
– Послушай меня, – голос на удивление звучит ровно, от него Кларе становится ещё холоднее и неуютнее, и в то же время скулы пылают из-за наглой, кричащей и извивающийся ледяными змеями близости. – Я скажу лишь один раз.
Она упорно не сводит взгляда, его хватка на плечах всё ещё не ослабевает.
– Мне плевать на этот титул.
«Давай же, продолжи... – думает Клара. – Плевать и на меня, и на эти земли...»
– Тогда что?
Он не отвечает будто сказал всё, что было необходимо.
Она не понимает.
Слишком много доказательств было того, что он терпеть её не может. Слишком крепка была уверенность, что в столице без неё он отлично проводил время. Развлекался с той, кто неумело связала ему шарфик. Какая-нибудь изящная южанка, скорее всего. Ей же и разбил сердце, или уже другой? А связи с самим королём?
Быть может, он не пропал бы и без неё, тени её отца и Утёса.
Но тогда...
Тогда...
– Так что, – оттолкнув его, ухмыляется Клара, – обсудим?
– Что именно?
– Дай-ка подумать... Ну, например, как будем жить дальше. Какие правила? Или ты просто поставишь меня перед фактом после свадьбы?
На секунду она даже задумывается: а не сбежать ли? Фамильяр в виде подсвинка знает скрытые от глаз обывателей пути... Марк бы подавился замком, и...
Нет, нет, нет.
К горлу подкатывает горячая, колкая истерика.
Слишком много дел, которые нужно уладить.
Слишком много вопросов, на которые нужно найти ответы.
Но она не сбежит, не бросит Дагард и... не проиграет Марку Харшу.
Как бы только перестать думать о том, как нужно себя вести?
Как соблюсти баланс и не шататься в каждой реплике от девчонки до эрлы.
Отчего же титул не вливается в кровь, отчего с рождения не приходит понимание, как себя держать, как говорить и выглядеть.
Клара отворачивается и прикрывает глаза ладонью. Между ними стена снегопада. Снег весёлый и колкий. Ему всё равно на эту дурацкую подростковую драму.
Она думает так.
И, разумеется, не плачет. Но дышит глубоко, совершенно не зная, что делать с тем, которого несколько лет звала братом. Который стоит такой странный и холодный в нескольких шагах. Который.... который...
Обнимает её со спины и целует в волосы, что пахнут корицей и смолой.
Даже так она чувствует, какие губы горячие.
Даже в такой момент она не может расслабиться. Ей кажется, он думает, будто она хнычет, будто она не выдержала, хотя ничего особенного не произошло.
– Дай мне... – пытается вывернуться, но Марк не даёт это сделать.
В его объятьях хорошо, даже когда он держит в них насильно.
Не больно.
Но Клару и это не устраивает.
– Хочешь мне что-то доказать? – шепчет он.
О, да, – она кривится, – он прекрасно её знает.
И всё же выворачивается, чтобы взглянуть ему в лицо.
Вот видишь, смотри хорошенько, глаза сухие, взгляд строгий, брови нахмурены! Это подготовка к выпаду, а не отступление!
Но...
Что это?
Его льдистые глаза такие печальные, что вся напускная твёрдость Клары становится водой.
Тёплой водой.
Ей хочется задать вопрос. Хоть какой-нибудь чёртов вопрос. Но Марк – засранец – заставляет её вздрогнуть от резкого, льдистого, но красивого смеха.
– Что ты как конь? – брякает она.
– Вспомнил... Эти их танцы, и Беливер... он стал ещё более... кхм... Но ты была забавнее всех. Клара – повелительница свиней! Признайся, ты ведь только из вежливости удержала в себе завтрак, а?
– Ты бы помолчал! Щеночек... – сладко тянет Клара.
– Не пытайся меня задеть, ведь я видел своими глазами, что тебе даже очень нравятся... животные, – тут шутка про ферсвинов явно перетекает в обвинение из-за ферлиса.
Она закатывает глаза.
– Феры внешне схожи с животными только потому, что люди иначе просто не смогли бы их увидеть. Он имеет к фенекам меньше отношения, чем ты к волкам.
– Это часть моей магии, – отзывается Марк легко. – Но да, не стоило тебе показываться. Ведь справилась в итоге сама, – тут в его голосе и горечь поражения, говорящее о том, что мужское эго в нём ещё как присутствуют, и нотки восхищения пополам с интересом.
– Я сама не знаю, как это произошло... – признаётся Клара поспешно и тут же жалеет об этом.
Она всегда так боялась выглядеть жалко перед ним.
И теперь находится в самом уязвимом положении, которое вообще только можно представить.
Должна быть его женой в браке, где мужчина традиционно всегда прав.
Не зная его. Не понимая, что ожидать.
Узнала о семейной тайне, которую все восемнадцать лет тщательно скрывали, и теперь обнаружила, что совершенно не ориентируется в мире, где Марк прекрасно себя чувствует.
А ещё эти крысы и эти его пассии – неизвестно, что хуже!
– Значит так, – выпаливает она, – мы не вернёмся домой, пока ты не ответишь на все мои вопросы!
Марк улыбается.
Эта глыба льда улыбается!
– Я полагал, что ты предпочтёшь не разговаривать со мной до тех пор, пока не закроешь в себе всё то, что считаешь брешами. И ни за что, никогда, не при каких обстоятельствах не станешь просить моей помощи. Ведь тогда, во-первых, будешь мне должна, а ты это ненавидишь даже сильнее, чем кашу с комочками. А во-вторых, добровольно оставишь в моей памяти образ себя слабой, и как бы ты не вела себя после этого, этот образ никуда не исчезнет.
