Текст книги "Невеста для Сводного, или Ненависть - это Любовь (СИ)"

Автор книги: Ева Кофей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава 21. Тем временем Вельвет...

Вельвет вместе со стражами, часть из которых являются кровными слугами первого круга, а часть – проверенными наёмниками, уже несколько часов в снежную бурю исследуют окрестности. Табор исчез, будто ферсвинов здесь никогда и не было, все следы давно замело. Солум не одобряет то, что творится внизу, а потому не показывается. Дурной знак. Ещё и перед Урахадом!

– Сбежала она, – тянет Родерик осторожно. Он очень высокий и худой, с не слишком выраженной боевой магией, но для защиты Утёса вполне хватает даже такой.

Вельвет переводит на него испытующий взгляд.

– Что ты сказал?

Родерик проводит пальцами по густым, чёрным как смоль усам. Он кровный слуга, который, как и многие здесь, помнит эрлу совсем крошкой. С очаровательными шоколадными кудрями и вздёрнутым веснушчатым носиком.

Более того – помнит он и её отца.

И именно ему отдавал свою клятву.

Когда-то.

– Я знаю её, она не смирится так просто с тем, какая судьба её ждёт.

Вельвет набирает в грудь побольше воздуха и выдыхает.

– Ты её совсем не знаешь.

– С ней всё в порядке. Буря уляжется и отправимся в погоню.

– Она твоя эрла, – приходится напоминать.

– Да, – улыбается Родерик, – и именно поэтому...

– Молчи, тебе не понять, что это такое. Она бы никогда не бросила замок. Она знает, что должна сделать. Она была к этому готова.

– Прошу прощения, – Родерик выдыхает колечко дыма тёмно-синего цвета. – Я не хотел сказать, что дело в том, какая она. Но узнать, что сводный брат станет мужем – недостаточная причина для того, чтобы взбрыкнуть?

– Она эрла Дагарда, твоя госпожа, а не лошадь, чтобы на дыбы вставать!

– Я, – Родерик осмеливается сделать на этом акцент, – уж точно не имел в виду этого. В первую очередь Клара молодая девушка. Вы с госпожой забываете об этом.

Вельвет ничего не отвечает и гонит коня вперёд, отрываясь от остальных.

Страж хотел его успокоить, ведь куда проще думать о том, что девчонка ускакала сама – хотя бы чтобы голову проветрить, – чем о похищении.

К тому же Марка нет тоже.

Вдруг они вместе?

В этом больше нет ничего предосудительного.

Но Вельвет сейчас всё воспринимает в штыки.

Он вспоминает её отчаянное выражение лица и уязвимую позу, когда она рассказывала о говорящих крысах.

Просила поддержки, но никто не смог её дать.

Он стискивает зубы, всматриваясь в даль. Сердце разрывается каждый раз, когда надежда истаивает в вихрях снега. Они искали везде, везде, везде.

Она исчезла с ферсвинами. Других вариантов просто нет. Только те знают пути, на которые не ступит нога обычного человека.

А если так, всё может закончиться плохо.

Перед внутренним взором всё ещё стоит выражение её лица.

Она стояла в зале и говорила о невозможном, но не удивительном. Нельзя было признаваться в том, что всё дело в магии. Можно было быть жестоким. Это всегда поощряется. Такова жизнь.

К чёрту бы эту дурацкую традицию! Инициация не стоит жизни его дочери!

Но в Утёсе Вельвет никто, хозяин Итибол, даже после смерти ничего не изменилось.

Перед восемнадцатилетием, если поцелуй силы возможен, человека могут одолевать видения. Отголоски иных миров, не более. Другим подросткам это объясняется заранее, но Клару нельзя было предупреждать.

Слишком сильна вера в то, что если не соблюдать традицию, дар может не только не появиться, но и обернуться проклятьем.

А кто бы стал рисковать наследницей?

А то, что она может сойти с ума не только после получения магии, но и до – уже мелочи.

Да, ничего не даётся просто так.

И ничего не проходит бесследно.

А она такая хрупкая и одинокая, несмотря на их небольшую тайну...

– Господин, – останавливается рядом Родерик, – мне кажется, нужно попробовать в другую сторону повернуть...

Родовые слуги чувствуют хозяев, с которыми связаны клятвой.

Но Клара является такой лишь отчасти.

Ей ещё не исполнилось восемнадцать лет.

Впрочем, довериться чутью того, кто погряз в родительской тревоге, должно быть, не самая плохая идея.

А ещё даже Родерик ближе к Кларе, чем Вельвет.

От которого Марлен, должно быть, скоро захочет избавиться, ведь у замка сменится хозяин, а она сможет начать вести тихую, размеренную жизнь где-нибудь в глуши.

Одна.

– Хорошо, – кивает Вельвет. – Прибавим ходу.

Глава 22. Кролик будет мне щитом

О, каков нахал!

Клара едва сдерживается, чтобы не броситься на него и не заорать прямо в лицо! Они делали так в детстве чёрт знает почему – сейчас и вспоминать об этом стыдно.

Незнакомому мужчине она, может быть, и показалась бы загадочной, интересной, умной, смелой... Недосягаемой.

Но для Марка Харша Клара словно открытая книга.

Как же, как же, как же это бесит!

Да, может она и хотела бы молча дойти до Утёса, задрав голову, будто ничего особенного не произошло. А затем прижать к стене Вельвета и часами допрашивать его о всяких мелочах нового мира, узнать всё, что поможет ей не выглядеть глупо.

С почти отцом это уместнее, чем с Марком.

Перед ним она не так боится показаться уязвимой.

Клара бы попросила (или даже приказала) устроить себе экзамен, и только после успешного прохождения осмелилась бы вновь взглянуть на жениха, точно зная, что он не сможет выставить её на посмешище, что каждый намёк она поймёт и при каждой шутке сможет заткнуть его ухмыльчивую пасть.

Но, во-первых, это невозможно.

А во-вторых, в этом нет смысла, ведь он будет упиваться тем, что легко и непринуждённо предсказал все её дальнейшие шаги.

– Мы год не виделись, – напоминает ему Клара, надеясь, что он не замечает лёгкую дрожь в голосе, – ты совершенно меня не знаешь.

– Ну да, – усмехается Марк.

Клара открывает рот, чтобы ответить ему кое-что очень, очень неприличное, что в таких случаях частенько слышала от Орка, но сдерживается.

Впрочем, когда-то давно они соревновались с братцем в освоении бранных слов. И одно ей даже подсказал Вельвет...

Интересно, не хватились ли их уже?

– Я не могу поверить... – Клара даже забывает о том, чтобы контролировать, как она выглядит со стороны. Лицо багровеет от гнева. – Как вы все могли мне врать столько лет?

Марк кивает, будто бы ожидал этого разговора и даже готовился к нему.

– Это решение твоего отца. Твоего родного отца.

– Боже... – она снимает шапку, чтобы переплести косу, которая её раздражает и чем-то занять руки. – Он ведь давно мёртв...

– И всё же никто, кроме него не может такое решать, ведь в нём текла кровь клана Харш. Твоя мать иностранка, мой отец из дальней ветви. Остаёшься лишь ты, но тебя было невозможно спросить об этом, – он усмехается, – не нарушив его волю.

Она качает головой, не сразу находя слова для ответа.

– Но... Зачем это всё? Чтобы... что?

Марк выдыхает, сдвигает брови как-то неодобрительно и подходит к ней ближе. Клара не успевает шарахнуться в сторону. Её голова оказывается в его горячих ладонях.

– Что ты делаешь?

– Уши, – хмыкает он.

– Да, это уши.

– Простудишься.

Она замирает, в груди что-то ёкает, становится как-то не по себе.

Он вот так собирается стоять рядом весь разговор?

Наблюдать за её реакциями, словно под лупой?

Клара хмурится и прикладывает двойное усилие, чтобы как можно быстрее заплести косу, нацепить шапку и сбежать от его пристального, смущающего взгляда подальше.

Марк не обращает на её торопливые движения никакого внимания.

– Я не самый просвещённый в истории клана, – тянет он. – Но так уж повелось с древних времён. Вроде как случайно получилось, что наследница, оставшись сиротой, была изолирована от внешнего мира и ничего не знала о магических правилах. Говорят, её воспитывала крольчиха.

Клара хмыкает и выгибает бровь.

Да, ей в детстве определённо не рассказывали эту сказку.

– И в момент инициации она получила редкий, сильный дар огненной стихии, и с его помощью из пепла возродила клан Харш.

– И неужели с тех пор всегда держали детей в неведении?

– Так говорят. Именно для этих целей построен Утёс. Здесь легче всего держать людей в изоляции. А большинство местных – родовые слуги, которые никогда не пойдут против воли господ.

– Я не считаю, – подумав, отвечает она, – легенду веским основанием для...

– Дело не только в том, что ты должна получить силу. Магия сложная штука. С большой силой достаются и большие ограничения. Кто-то не может выйти на улицу днём, ведь лучи солума становятся губительны. Кто-то не может пересекать границы страны и даже иметь контакты с иностранцами. Считай это аллергией, побочным эффектом магии.

– Поняла.

– Так вот...

– Погоди, – Клара, наконец, натягивает на уши шапку, но чёртов Марк не отступает, он берёт в ладони её руки и греет красные пальцы. Вообще-то зима Дагарда довольно тёплая, но эрла слишком хрупка даже для неё. – Значит, некоторые становятся... ну...

У неё маленькие, хрупкие костяшки. Их можно было бы сломать лишь подушечками пальцев слегка надавив. И Марк с нежностью касается их обжигающе-горячими губами.

У Клары перехватывает дыхание.

– Да, – отвечает он, – это моя цена за магию. Весьма скромная, учитывая, что за год я научился контролировать себя полностью. Это одна из причин, почему я не задержался в замке в тот раз. Не хотел навредить. Хотя для Марлен было важнее, чтобы ты не узнала обо всём раньше времени.

Клара пытается выдрать пальцы из его хватки, но ничего не получается.

Ей не хочется выдавать свою неловкость.

Или странно ничего не говорить?

Как надо себя вести?

Если она не покажет, что ей это не нравится, он подумает, что всё в порядке?

Или раз он теперь её жених – это нормально?

Она закусывает губу, он, хоть и собирался что-то сказать по теме, отвлекается.

– Что, отпустить?

Теперь как-то и неловко, ведь он сделал так, что при любом раскладе она останется маленькой мышкой в чужой власти, решение будет не за ней, но признание поражения будет приветствоваться.

Чёрт.

На снегу в нескольких шагах от них, переговаривающихся так, будто обсуждают большую тайну (на пустыре, где никого нет, да), Клара замечает что-то чёрное. И – слава небесам! – использует это, как повод переключить внимание с вынужденной близости на...

– Смотри, это кролик!

Марк, такой серьёзный, едкий и горячий, выгибает бровь и переводит взгляд туда, куда Клара указала, вполне рассчитывая ничего там не обнаружить.

– То крысы, то кролики... что ж за силу ты в итоге получишь? – шепчет он.

Но быстро понимает, что зря, ведь по снегу и вправду скачет увесистый чёрный кролик с великолепными ветвистыми рогами и крыльями в расцветку шерсти.

– Вольпер! – улыбается Клара, будто совершенно забыв о том напряжении, что досаждало ей минуту назад. – Это добрый знак. Они редкие... Ведь правда редкие?

– Да.

Ему забавно, что теперь она будет сомневаться какое-то время в каждом своём утверждении.

Впрочем, так и с ума можно сойти...

– Ты можешь спрашивать меня, о чём угодно. Я помогу тебе. Основы мира все те же, бестиарий существ не изменён, как и сведения о каждом из них. От тебя скрывали лишь то, что и люди могут обладать магией.

– Кстати говоря... – Клара подбирается к вольперу, словно дикая кошка и внезапно хватает его за рога.

Он на удивление оказывается вальяжным кролем, который никуда не спешит.

Поэтому она поднимает его на руки и запускает пальцы в густую шерсть, жмурясь от удовольствия.

– Он же тяжёлый...

– Я не из хрусталя.

– Надеюсь, что и не из дерева.

У Клары краснеют уши, благо, под шапкой это не заметно. Она вытаптывает тропку на снегу, поглаживая вольпера, явно чувствуя себя безопаснее в разговоре, прикрываясь им.

– Я не знаю, что это значит, но подозреваю, что и знать не хочу. Итак... Если эта традиция связана ещё и с платой за магию, то что будет со мной?

– Ну, до твоего дня рождения несколько дней, может быть, прокатит... Да и никто точно не знает, работает ли это вообще. Не переживай. Как и всем остальным из клана Харш, тебе повезёт. Всем наследникам доставался лучший расклад – большая сила, маленькая плата. Ещё и поэтому ты лакомый кусочек даже для принцев.

Последним фактом он явно недоволен.

Кларе не нравится, что о ней так или иначе говорят, словно о вещи.

– Было бы здорово, если бы я умела делать живых кукол. Создала бы копию себя и отдала мужу на попечение.

Марк даже передёргивается, представив это.

Но Клара не собирается мусолить эту мысль слишком долго. С браком она смирилась уже давно. Как, собственно, и все остальные девушки её положения.

Если хочется играть, нужно играть по правилам.

– Знаешь, – говорит он, – родители ведь с чего-то решили, что я тебе нравлюсь... Иначе они нашли бы кого получше на моё место.

– Какая глупость...

Клара подходит к нему (хотя кролик идёт впереди неё, и Марк не уверен, что ему это нравится), и вдруг решается:

– Ладно. Теперь поговорим, как взрослые люди.

Сердце ёкает уже у него.

Глава 23. Странности Марлен

Марлен уже переоделась в платье попроще. Тёмно-коричневое, плотное, до пола. С кружевным воротником и такими же манжетами. Пшеничные волосы распущены, что вообще-то является дурным тоном для дамы её положения. Но когда это её волновало?

Она не знает, почему Итибол выбрал именно её. Странную, со слабым даром предвидения, который работает только через карты.

Кроме всего прочего в то время, когда он позвал её замуж, деревня полнилась слухами о её сестре. Они были отражениями друг друга, вот только у Хафары волосы были чёрными, как ночь, с синим отливом. Она пропала после инициации. Должно быть, не выдержала своего дара.

Близнецы всегда считались дурным знаком.

Людей пугает непонятное, даже если вокруг пляшут ферсвины и скачут рогатые кролики – у них хотя бы не одинаковые лица!

Хотя с этим Марлен бы поспорила.

Впрочем, и сестра и первый муж уже давно должны перестать тревожить её память. Но зима, Урахад, унылое небо и бесконечный снегопад – всё это почему-то каждый год воскрешает призраков прошлого.

Марлен цокает, расставляет длинные красные свечи и зажигает их.

Она дала Вельвету совет особо не рыпаться, но он всё равно рванул в неизвестность, не доверяя её предчувствию.

Такой трогательный, если подумать.

Она улыбается мимолётно, но тут же мрачнеет.

– Он ведь думает, что ты не любишь его, – вставляет своё слово Вилли.

– Не мешай мне.

Комната полнится ароматом сушёных трав, специй и плавлёного воска.

Полумрак, госпожа раскладывает карты, её тёмный и устрашающий фамильяр бьёт лапой по полу и...

– Не грызи стену!

– Тогда поговори с ним!

– С каких пор ты вмешиваешься в дела столь далёкие от магии?

– Любовь – это магия!

– Всё время забываю, что говорю с кроликом, – Марлен вспоминает их невероятную способность плодиться и усмехается.

Хорошо ещё, что вольпера женского пола поблизости нет, иначе едва ли уже можно было бы сказать, что чудес в Дагарде меньше, чем во всех прочих уголках Галады.

– Что говорят карты? – Вилли подбирается ближе, и Марлен не глядя запускает тонкие пальцы в его шёрстку.

– Что тебе нужно меньше есть, а ещё...

Она всматривается в очередность знаков, облизывает губы от сосредоточенности и, наконец, выдыхает:

– Я была права. Она скоро вернётся домой.

– Хозяйка всегда права.

– Госпожа.

Марлен задувает свечи. Что ж, карты говорят, что Клара будет ужинать дома, инициация пройдёт отлично, да и брак будет счастливым.

Вельвету не стоило так беспокоиться.

Ибо своим излишним мельтешением он заражает и её!

– Значит так, маленький, – оборачивается она к фамильяру, – сходи-ка, встреть её. Только без разговоров. Это приказ.

Ей и без того всё это время приходилось его прятать. Но за несколько дней до восемнадцатилетия дочери едва ли что-то случится.

А вольперы прекрасно умеют телепортироваться.

– Я мог бы и Вельвета проводить тогда.

– Он не попросил, – отзывается она легко. – Ему, видно, нравится переживать.

Кролик фыркает, решая ничего не отвечать.

Хозяйка кажется тихой и безобидной, но на самом деле она омут с чертями.

Марлен ложится на медвежью шкуру, которая была здесь ещё до её первого появления в замке.

Тяжёлые веки смыкаются.

Даже такое колдовство даётся со скрипом.

Гудит голова, раздражают звуки, доносящиеся снизу. Слуги репетируют урахадские песни. Или просто поют за работой. Она морщится, кладёт руку на лоб и вздрагивает. На мгновение ей чудится знакомый голос, льющийся совсем рядом, похожий на оставленный в жертву духам давно остывший чай. Холодный и мерзкий, ведь из него высосали всю энергетику.

– Праздник стучится в двери... Так открывай скорее.

Марлен подрывается и оглядывается, но в комнате никого нет.

Только будто стало чуточку холоднее.

И из коридора раздаётся топот маленьких ног.

Глава 24. Люблю не люблю

За ушами у кролика сизые перья. Клара перебирает их, стоя напротив Марка, который сверлит её тяжёлым и будто опасливым взглядом.

Она делает ещё небольшой шажочек, и он...

Едва ли не отшатывается.

Может быть, ей чудится, разумеется.

Или нет.

– Как себя чувствует мой свирепый, пепельный волк? – усмехается она, вдруг обнаружив у себя толику власти над сводным братом.

Вот бы самой не упустить это чувство, не испугаться и не дать волю сомнениям.

«Они думают, что он мне нравится... Поэтому это решение кажется им оправданным. Он знает об этом. Так чего же мне ломать комедию? А если что-то пойдёт не так... я откажусь от этого брака».

Так Клара себя успокаивает, стараясь заглушить набатом бьющиеся сердце.

«Или в конце концов... Можно ведь и побороться за него. Даже если он сейчас что-то скажет... не то... Можно продавить свою волю. Эрла я или не эрла?»

Марк не узнаёт её.

Это интригует и настораживает.

В её чёрных глазах есть некая решимость, непоколебимость, какой он раньше не замечал.

Точнее, всегда было упрямство, но сейчас что-то другое.

Пока он гадает, Клара умудряется засомневаться вновь:

«А если ему будет плохо со мной?»

Она даже не подозревает о том, что люди чаще всего в моменты её задумчивости делают не самые верные выводы. Впрочем, чаще всего в её пользу.

– Прекрасно, – усмехается Марк, правда, не очень натурально.

– А что если так и есть? – улыбается Клара. – Что тогда?

– Что если ты любишь меня? – уточняет он глухо.

Она слегка теряется, затем сдвигает брови и чувствует, что кролик ей мешает. Ситуация изменилась, теперь не щит нужен, а меч.

Она отпускает вольпера и вдруг... набрасывается на Марка, да так резко, что они оба валятся на снег.

Он смеётся.

– Ты сказала, что любишь меня. А потом набросилась. Я ведь даже ничего ответить не успел!

– Страшные вещи говоришь, – она с полубезумной улыбкой нависает над ним. – Я не против, чтобы ты был моим мужем. Я глубоко уважаю Вельвета, а тебе... можно доверять. И я тебя знаю.

– Значит, дело только в этом? – выгибает он бровь.

Клара стискивает зубы.

Почему он вынуждает её говорить об этом?

Почему именно она вообще должна что-то говорить?

– Ты мне так и не ответила... Что я должен был подумать? – скалится Марк.

Не ответила на что?

Она выгибает бровь.

Вилли, появившийся за сугробом от них, сделал бы то же самое, если бы мог, ведь он заметил симпатичную крольчиху прямо по курсу.

Глава 25. Первый поцелуй

Её тонкие и уже не такие холодные пальцы смыкаются на его горле с подрагивающим кадыком.

Красив до одури, кожа будто фарфор с алыми разводами.

В глазах, говорят, можно утонуть.

Клара теперь лучше понимает эту фразу.

Только она уверена, что скорее погибнет в несколько мгновений от холода, чем захлебнётся.

Чёртов... чёртов...

Какой же он...

Она хмурится от всепоглощающего чувства беспомощности, даже несмотря на то, что он сейчас снизу, а её собственная хватка медленно, но верно крепнет.

Он лишь позволяет, у него много карт в рукаве, у неё ни одной.

Марк Харш выгибает бровь.

Будто спрашивает, собирается ли она делать хоть что-то.

И Клара отвечает тем, что приближается. Её лицо оказывается так близко, что его губ касается горячие дыхание.

– Ты уже забрал мой первый поцелуй, – усмехается она, почти касаясь уголка его рта, но тут же отстраняясь, прежде чем он делает рывок и меняет своё положение.

Раздаётся рык, заставляющий вольпера приподнять ухо. Клара оказывается на снежном насте, Марк нависает над ней, ухмыляясь.

– Как я мог не забрать его? Ведь я должен был уехать на целый год. Мало ли, что за это время могло произойти.

– В каком смысле? – она едва дышит, не сводя с него напряжённого взгляда.

– Я не мог контролировать тебя. Мало ли, кому бы ты отдала его за год.

Она не выдерживает и смеётся.

Вот же тварюга!

– Ты же не всерьёз? То была традиция, и поцелуй ничего не значил. Подумаешь. Я же в шутку...

Он мрачнеет.

– Да ну?

– Дурак! Если бы для меня это был тот самый первый поцелуй, отдала бы я его? Такие вещи предназначаются мужьям...

– Сразу двум? – хмыкает он.

Она пытается выбраться из-под него, но выходит плохо.

Да, на прошлый праздник на счастье они поцеловались под омелой. Ну и что? Так многие делали. И те, кто просто дружил.

А этот идиот, получается, думал, что всё, что нужно забрал, заклеймил, выходит, и со спокойной душой уехал на целый год.

Зная, что у неё есть жених.

И не брезгуя столичными девушками...

– Перестань!

– Раз не считается, – тянет он, – и раз только мужу, то...

Он склоняется к ней. У Клары замирает сердце. На мгновение она думает поддаться. Ведь что с того? Теперь он её официальный жених. Но...

Нет, эрла не может терпеть подобного отношения к себе!

Она отворачивается.

Марк и не думал целовать.

Он шепчет ей на самое ухо:

– Я спросил у тебя в записке, чего ты хочешь. Было бы хорошо, если бы ты ответила сейчас.

– Упрямый... – шепчет она. – Какой же ты упрямый мальчишка... И это я совсем не выросла?

Он отстраняется, чтобы окинуть её удивлённым взглядом.

– Может быть, – Клара приподнимается на локтях, – ты скажешь, чего сам хочешь? Может быть, тебе стоило сказать это перед тем, как покинуть меня на чёртов год, зная, что я буду готовиться к свадьбе. К мысли, что стану. Принадлежать. Другому, – выдыхает отрывисто.

В чёрных глазах сверкают искорки то ли задора, то ли гнева.

Это заставляет чёрного вольпера отпрыгнуть подальше.

Не волчий рык, но гнев женщины.

Интересно.

– Стоило, – произносит Марк с трудом, поднимаясь. – Но...

– Что? – почти что вскрикивает она.

– Я. Уже. Сказал.

Слышится ржание, в поле видимости появляются Вельвет со стражами. С другой стороны скачет Ворон, которого, видимо не без влияния Эрика, ферсвины всё-таки отпустили.

– Да пошёл ты! – поднимается Клара. – Ещё я буду пытаться разгадывать твои намёки! Вам там в академии запретили что ли выражаться словами через рот? Век бы тебя не видела, а лучше – вообще бы не знала.

Марк достаточно зрел, чтобы понимать всё происходящее, но всё же недостаточно, чтобы дать себе и ей успокоиться.

Он бросает резкое и холодное:

– Ясно, – будто последнее слово просто не может оставаться не за ним.

У Клары от раздражения дёргается угол губ.

Что это вообще сейчас было?

Вельвет спрыгивает с коня и в одно мгновение оказывается рядом с Кларой. Он обнимает её, крепко и тепло прижимая к себе судорожно дыша.

Она пытается сообразить, что сказать.

Чёрт возьми это в первую очередь нужно было обсуждать с братцем, а не дурацкие отношения!

Сил хватает лишь на то, чтобы приложить указательный палец к губам в тот момент, когда она ловит на себе его взгляд.

Не дай небо он что-то не то скажет.

Она ему... хвост отдавит!

– Что случилось? Что вы здесь делаете?

Марк лишь передёргивает плечом.

Клара набирает полную грудь воздуха, выдыхает и отговаривается:

– Гуляли... Да, я пошла проветрить голову, Марк догнал меня, а затем... Урахад играет шутки, путает дорогу. Но мы ведь недалеко от дома?

– Совсем нет, – отвечает Вельвет, – но я искал вас и здесь, в том числе, уже по неизвестно какому кругу... А что с ферсвинами?

– А? – она выгибает бровь и одаривает отчима тёплой, светлой улыбкой. – Я так замёрзла, может, вернёмся домой?

Он спешно кивает.

– Марк, с тобой у нас будет отдельный разговор.

Тот не возражает.

Вилли собирается подобраться поближе к крольчихе, но та, топнув задней ногой, испаряется в ближайшем портале.

Клара забирается на Ворона. Братец впереди неё. С ним разговаривает Вельвет, который старается держаться рядом.

Она торопливо достаёт из котомки бумагу и специальный карандаш. Принадлежности для письма всегда прикреплены к седлу, так же как и клетка с птицей, чтобы доставить послание, если это будет необходимо.

Но цель Клары ближе, чем размах крыла.

Она выводит неровным, совсем неженским почерком несколько торопливых строк. И в тот момент, когда Вельвет отвлекается, просовывает бумагу Марку в карман.

Её саму совершенно не видно за спиной жениха, так что никто ничего не замечает.

Только Марк моментально чувствует отчего-то колющее прикосновение.

И надеется, хоть это и глупо, что в кармане ответ на то, что было в записке...

Может ли такая девушка, как она, быть счастлива с ним?

Глава 26. И вновь да здравствует!

«Что случилось, то случилось. Нет смысла волновать родителей, их удар хватит. Спиши всё на моё состояние перед инициацией и Урахад...»

И это всё?

Марк кривится и выкидывает бумагу.

Иногда Клара слишком холодная на его вкус.

Наконец они выбираются из ферснежной передряги. Вельвет с ухмылкой делится с Родериком истинной причиной произошедшего.

– Она не собиралась сбегать, – чеканит он.

Страж в ответ только хмыкает в усы. Он рад, что всё хорошо закончилось в любом случае. Но то, что наследница держится, по его мнению, не значит, что с ней не нужно вести себя помягче.

Итак, за этот день она успела подружиться с ферсвином, (почти) приготовить лакричных гусениц, вернуть дорогую сердцу подвеску, стать жертвой похищения, узнать о неприятностях табора, обзавестись фамильяром и (не) выяснить отношения со сводным братом.

Что же, ещё не ночь!

Ей требуется полчаса, чтобы выпарить ноги в тазике, выпить травяного чая и привести себя в порядок перед ужином.

Она ещё больше запуталась в своих чувствах к Марку.

И понятия не имеет, как себя рядом с ним вести.

Даже интересно будет за собой понаблюдать.

Наверное.

Клара уже собирается спускаться, но в дверь стучат. Легко предположить, о ком она подумала в первую очередь.

Легко оправдать ёкнувшее сердце.

Но в комнату входит Марлен. Она пристально оглядывает дочь, а затем удовлетворённо и скупо улыбается.

– Выглядишь бодрой, это хорошо. Прогулки – тоже хорошо.

– Я не буду оправдываться, – Клара выпрямляется.

– Ну, разумеется. Ведь ты Харш.

Марлен говорит так, будто это минус. Впрочем, стоит отдать ей должное, несмотря на своё двоякое отношение к Утёсу, Итиболу и Дагарду в целом, она сделала всё, что могла, чтобы род первого мужа продолжался, а клан, наконец, окреп.

Мысли о матери в сознании Клары всегда едва-едва, но пахнут тоской.

Она слишком закрытая, никогда не нежная, всегда требовательная и холодная.

Но неизменно любящая.

Просто где-то глубоко под своей ореховой скорлупой.

– Марк хороший мальчик, – вдруг начинает Марлен, устраиваясь в бордовом кресле. – И даже удобнее, чем прошлый. Просто с тем я договорилась раньше.

Клара облизывает губы.

– Не вижу смысла это обсуждать. Он доступный вариант.

Марлен усмехается из-за того, как прозвучали эти слова.

И всё же спрашивает:

– А что насчёт чувств? Ты знаешь, я не любила твоего отца. Вначале не любила. Но его предложение было честью для моей семьи. Если ты считаешь, что Марк...

– То что, я могу не выходить за него?

Клара не может поверить своим ушам.

Мать говорит с ней о таком.

Но, как это часто бывает, умом она это ценит, но моментом всё же проникнуться не может.

Говорить о подобном сложно.

– Я обязана выйти замуж по законам Арадии. И если выбирать между незнакомцем и Марком, я выберу последнего.

Марлен кивает.

– Вот только... – Клара отводит взгляд. – Мне не хочется, чтобы меня всю жизнь ненавидели. Это его долг перед его отцом. Точно так же, как и мой перед моим. Вельвет по-настоящему заботится о клане. Я, может, не сразу его приняла, но всё же. Он достойный мужчина.

– Да, у меня хороший вкус. Но тебе я поражаюсь, дорогая. Конечно, я пыталась с тебя сбить спесь, но у меня были не плохие намерения. Я никогда не хотела, – она поднимается, – чтобы ты превратилась в неуверенную в себе развалину.

Клара поджимает губы.

Эти слова – худшее, что вообще можно было ей сказать с её стремлением вести себя подобающе эрле.

– Я видела, как он растёт. Я желаю ему добра. И если он может быть счастлив, но отказывается из-за долга... С чужим мужчиной, незнакомым, с этим ещё можно смириться, но я звала его братом. Хоть родственных чувств никогда и не было. Он дорог мне.

Марлен смеётся.

– Красивая, умная, богатая, молодая, сильная, умная... Хочешь сделать его счастливым, сделай, дочка. Тебе это будет несложно.

Клара выгибает бровь.

Марлен останавливается перед дверью и бросает последнюю фразу:

– А я думала, он один переживает из-за того, что испортит тебе жизнь. Вот оно что...

– Что? – Клара даже поднимается, будто собираясь нагнать мать, но так и застывает в растерянности.

– Это всё же мезальянс, – отвечает Марлен уже за дверью, – и он это понимает.

За окном малиново-жёлтый закат. Он красит снежное покрывало и снежинки, поблёскивающие разноцветными бликами в лучах солума.

Клара улыбается. Ещё не до конца веря в прозвучавшие в комнате слова.

Марк сомневается в себе?

Если дело только в этом, то...

Она касается своей щеки, чувствуя, как алеют скулы.

Стоит попробовать сменить тактику.

Она начнёт прямо сегодня.

Зал на первом этаже с трепетом украшен слугами. Рядом с длинным столом потрёскивает камин. Чуть дальше стоят железные вазы с горячими углями. Тепло и уютно.

Клара садится за стол напротив Вельвета. По левую сторону от неё Марлен, по правую – Марк.

Едва уловимо пахнет елью и смолой, больше – шоколадом и корицей. Но всё затмевает аромат запечённой индейки с аппетитной корочкой, которую вносят в зал.

Клара старается не смотреть на жениха, боясь уловить что-то не то и расстроиться.

После ужина она поговорит с ним.

Вот только... С улицы слышится лай собак, которые обычно не издают ни звука, если гостей ждут. Должно быть, в этом тоже есть толика магии. Клара, наконец, бросает на Марка растерянный взгляд.

И он в тот же миг его ловит.

– Кто там ещё? – ворчит Вельвет.

В зал входит Орк, он мнёт шапку как-то виновато и произносит:

– Там это, господа... жених.

– Какой ещё жених?

– Разве вы меня не ждали?

Клара замирает. Ведь по описанию матери к ужину приехал Джорж.

Её прежний жених.

Мёртвый жених.

Арадия – страна Клары, частью которой является Дагард – владения, которыми заведует её клан.

Глава 27. Быстро

Он высокий и статный, в шубе из чёрного меха, с каштановыми зализанными волосами. Лицо болезненно-худое, боль словно оставила на бледной коже свой безупречный оттиск. Красивый нос с горбинкой, тонкие губы, слегка раскосые вишнёвые глаза. Клара рассматривает его едва дыша, чувствуя, как по спине проходится холодок.