Текст книги "Западня (СИ)"
Автор книги: Ева Гончар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
«Злыдни болотные, похоже, сейчас я узнаю ещё одну её тайну!»
– Что с вами случится, если вы выйдете из Замка, ваше высочество? – осторожно спросил Феликс.
– Меня убьёт Тангрис, – не открывая лица, пробормотала Принцесса.
Настала очередь Многоликому – изумляться и восклицать:
– Тангрис?! Но почему – Тангрис?.. Разве она кого-нибудь убила?!
– Разумеется, убила! – Эрика опустила руки, посмотрела ему в глаза, и он увидел, что зрачки у неё сужены от страха. – Маму мою убила эта ведьма, Феликс. И поклялась, что убьёт её дочь.
Он потряс головой:
– Ерунда какая-то, ваше высочество… Я очень много слышал о Тангрис. Рос, знаете ли, недалеко от её поместья. О ней говорили, что она хваткая и своего не упустит, но никто не называл её убийцей.
– Хотите верьте, хотите нет, а мою маму она убила, – Принцесса чуть не плакала. – О том, что Тангрис крадёт Одарённых детей и забирает себе их Дар, вам говорили? Наверное, детишек Империи ей стало мало, она добралась и до Индрии… Мама пыталась ей помешать, и, кажется, даже помешала, и тогда Тангрис с нею расправилась.
– Мне никогда ничего подобного не говорили, – твёрдо сказал Многоликий. – И я сомневаюсь, что это правда. Если бы Тангрис была виновна в исчезновениях детей, в нашем посёлке шептались бы об этом. Такие слухи удержать невозможно.
– Хотите верьте, хотите нет… – повторила Эрика.
– А кто вам сказал, что Тангрис охотится за вами?
Он уже догадывался, каким будет ответ, и не ошибся.
– Папа.
– И вы уверены, что он сказал вам правду?
– Да, я уверена, – ответила Принцесса. – В этом случае – уверена. Я проверяла! – прерывисто выдохнула и продолжила: – Когда я была подростком, тоже подозревала, что папа всё придумал, чтобы не выпускать меня из Замка… и дважды пыталась уйти из дома. Мы ссорились… ужасно ссорились, так, что он потом неделями не желал со мной общаться. В одну такую ссору я решила: уйду, и больше он никогда меня не увидит. Думала, меня станет удерживать стража, но никто даже не пытался. Я и с горы-то не успела спуститься, Феликс, когда меня начали душить! – судорожным движением она прижала ладонь к горлу.
– Душить? Кто?..
– Я не видела. Почувствовала, как на шею набросили удавку и стали её затягивать. Я почти сразу потеряла сознание; когда очнулась, рядом был папа, а вокруг толпилась стража. Он сказал, меня едва успели спасти, и даже не отругал за побег. Я думала, что просто не заметила нападавших, но Мангана объяснил: никаких нападавших не было – была магическая удавка Тангрис, поджидавшая меня за воротами.
– Это был первый раз, ваше высочество. А второй?
– Он очень походил на первый. Мы снова поссорились, я снова ушла. Мне всё ещё казалось, что папа с Манганой водят меня за нос… какая же я была глупая! Отправилась другой дорогой, помнится, успела уйти немного дальше, и опять…
– Хватит, хватит! – попытался остановить её Феликс, испугавшись, что она расплачется. – Я понял!
– Во второй раз всё длилось гораздо дольше. У меня темнело в глазах, я чувствовала, как мои лёгкие… пустеют, а помощи всё не было и не было. Я успела проститься с жизнью, прежде чем перестала что-либо воспринимать, – закончила Эрика.
Она нащупала позади себя крутящийся табурет, обессиленно упала на него и закрыла глаза, ресницы и губы у неё вздрагивали. Многоликому очень хотелось её обнять, но разве мог он себе такое позволить?
В этот миг боем замковых часов о себе напомнило время. Один, два, три, четыре, пять…
– Шесть! – вскинулась Принцесса. – Надо же, уже шесть! Валькирия явится через полчаса. Давайте поскорее вас спрячем, потом придумаем, как вам отсюда выбраться…
Многоликий без лишних слов обернулся горностаем. Девушка засуетилась, убирая тарелки и проверяя, не осталось ли в кабинете других следов его присутствия, потом подхватила зверя на руки и понесла в гардеробную, приговаривая на ходу:
– Куда же мне вас спрятать, Феликс? В шляпную коробку? Боюсь, вам придётся сидеть там до обеда – утром у меня помолвка… Но зато потом вы сможете нормально поесть!
Откуда-то с верхних полок она достала большую круглую коробку и усадила горностая в неё, пробежала пальчиками по его ушам и загривку. Многоликий фыркнул: «Тоже мне, нашла себе кота!» – но разозлиться у него не вышло, вместо этого он ткнулся носом в ласковую руку, приглашая продлить удовольствие.
– Не скучайте! – прошептала Эрика, несколько раз провела ладонью по его спине – он замурлыкал бы, если бы горностаи умели мурлыкать! – неплотно закрыла коробку и убрала её в шкаф.
В коробке было мягко и просторно, но густые человеческие запахи обступили зверя со всех со всех сторон, лишая его остатков душевного равновесия. Обострившимся слухом он различил, как Принцесса шелестит одеждой – должно быть, меняет платье на ночную сорочку. Потом вдалеке щёлкнуло – хозяйка покоев отперла задвижку на входной двери, – коротко скрипнула кровать, и всё стихло.
Не нужно больше донимать Принцессу разговорами о волшебнице Тангрис, сказал себе Феликс. Ни о Тангрис, ни о том, кто и зачем запер Эрику в замке Эск. Многоликий был почти уверен, что догадался правильно. Не так-то просто удержать при себе такую догадку – бесёнок внутри него уже потирал лапки, предвкушая, как поразится девушка, узнав правду! – но промолчать всё-таки придётся. Сколь бы ни был плох индрийский монарх, его наследница, бесспорно, пошла в мать, королеву Каталину, о добром сердце которой наслышаны были даже в Империи. Принцесса Эрика не заслужила того, чтобы её хрустальный мир в одночасье превратился в руины; всё, что ей следует знать о мире реальном, однажды она узнает от Короля. А он, Многоликий, и так уже в её жизни наследил от души, пора, наконец, остановиться.
Приняв решение, он запретил себе думать о ней – о её нежных руках и печальных глазах, о чистом голосе, напевающем матушкину колыбельную, о сегодняшней помолвке, одно лишь упоминание о которой вывело его из себя, – после чего свернулся клубком посередине коробки и вскоре сумел уснуть.
Глава шестая,
в которой Принцесса и Многоликий раскрывают прескверные тайны, а принц Аксель так хорошо играет свою роль, что Король предлагает поторопиться со свадьбой
Ночь, проведённая Эрикой в волнениях, каких она раньше не знала, и почти без сна, была ветреной, пасмурной и не слишком холодной. К утру же мороз усилился, а небо очистилось и теперь ярко синело в окнах, обрамлённое искристыми ледяными узорами. От многочисленных крыш замка Эск столбами уходил в морозную синь белый печной дым. Но ни чистое, как колодезная вода, бескрайнее небо, ни первозданная белизна спящих под снегом окрестных лесов не радовали нынче Принцессу. Щуря усталые глаза, она безотчётно сожалела о том, что всё это зимнее великолепие, которое могло бы стать отличным фоном для настоящей помолвки двух влюблённых, тратится впустую на фикцию, затеянную Акселем и ею. Жаловаться, впрочем, было не на что: предназначенный для Эрики фамильный перстень, ожидающий своего часа в кармане имперца, в ближайшие месяцы или даже годы лучше всяких оберегов будет защищать её от чьих бы то ни было посягательств. Следовало сказать спасибо принцу хотя бы за то, что убрался восвояси невыносимый герцог Пертинад.
Но об Акселе без пяти минут его невеста то и дело забывала, голова её была занята Многоликим и богатой на эмоции минувшей ночью. Перед глазами у неё стояло лицо мужчины, чёрное от боли вчера вечером, когда она пришла в подземелье, но просветлевшее к утру. В ушах стоял густой и мягкий голос, поведавший ей о жизни, так не похожей на её собственную. А сердце Эрики сжималось и ныло от тревоги за этого человека, который всего три дня назад был для неё персонажем городских сплетен – только лишь образом, привлекательным, но нечётким. Хвала Серафимам, ей удалось избавить Феликса от самого страшного; но он не будет в безопасности, пока остаётся в Замке, а как его отсюда выпустить, она пока не знала.
Погружённая в свои мысли, Принцесса едва пригубила кофе, не притронулась к утренней газете и с покорностью фарфоровой куклы подчинилась Валькирии, когда та принялась наряжать её к предстоящей церемонии. Спохватилась девушка лишь тогда, когда горничная, сражаясь с мелкими пуговичками на платье для приёмов, поинтересовалась:
– Ваше высочество, вы себя как чувствуете?
– Всё в порядке, Вальда, а в чём дело?
– Да вы же терпеть не можете парчу и всегда ворчите, что она колется – тут расправь, здесь прикрой… с меня семь потов сойдёт, пока я вас одену. А сегодня тихо стоите, будто это не парча, а шёлк или бархат.
Лишь тогда Эрика сообразила, что ведёт себя странно, и поспешила исправить положение. Она зевнула – благо, ей действительно ужасно хотелось спать – и пожаловалась:
– Я не выспалась, среди ночи меня разбудил шум, и больше уснуть не удалось. Кстати, ты не знаешь, что случилось? У стражников был переполох, они почти до рассвета кричали и бегали с фонарями.
– Не знаю, ваше высочество. Болтают, что узник из подземелья сбежал…
Принцесса приподняла брови:
– И как, поймали?
– Да врут, я думаю, про узника-то. Неужто в Индрии тюрем не хватает – подземелья ещё занимать? Уж на тюрьмы ваш батюшка никогда не скупился.
Упоминание об отце отозвалось тоскливой тягостью за грудиной.
Принцесса, и правда, терпеть не могла насыщенно-синее, под цвет её глаз и сегодняшнего неба, парчовое платье с высоким воротником-стойкой, узкими рукавами до середины кисти и длинным тяжёлым шлейфом. Но причиняемое им неудобство не шло ни в какое сравнение с другими заботами и печалями этого утра.
Король – неслыханное дело! – собственной персоной пришёл в покои дочери, чтобы проводить её в тронный зал, где должна была состояться помолвка. Приветствуя Эрику, он даже не смотрел, как обычно, ей за спину, а окинул её внимательным оценивающим взглядом – и, кажется, остался доволен:
– То что надо, моя дорогая девочка! Жаль, Император сегодня не увидит, какая невеста будет у его сына – но ничего, в ближайшее время мы тебя ему представим.
– Спасибо, папа, – Принцесса почтительно склонила голову.
Следуя под руку с отцом из галереи в галерею, спускаясь и поднимаясь по лестницам, девушка заметила, что стражников стало гораздо больше, чем прежде, они стояли даже там, где раньше их не бывало, повсюду мелькали серые с красным мундиры королевской Охранной службы.
– Что происходит, папа? – играя роль, спросила она у отца. – Почему так много стражи?
– Не обращай внимания, дитя моё, – отмахнулся тот. – Замковый распорядок требует усилить охрану в дни помолвки наследников, а наш добрый Олаф слишком ревностно относится к своим обязанностям.
Эрика притворилась, что удовлетворена ответом, и больше ни о чём спрашивать не стала. Она пыталась понять, что думает Король о побеге Многоликого и подозревает ли её в соучастии, но все усилия оказались тщетны: отец, хоть и утратил вчерашнее благостное самодовольство, был невозмутим; своих подозрений, если они у него и были, он ничем не выдавал. «Успокойся, не с чего ему тебя подозревать!» – сама себе напомнила Принцесса.
Зато Придворный Маг, раньше Скагера и его дочери явившийся в тронный зал, похоже, подозревал всех до единого, кто попадал в его поле зрения – буравил чёрными глазами фигуры и лица высоких гостей и королевских приближённых, надеясь распознать того, кто лишил его добычи, и сжимал губы в рассерженную нитку. «Так тебе и надо, живодёр!» – злорадно подумала Эрика и послала Потрошителю ледяную улыбку вместо приветствия, получив в ответ короткий кивок. Неприязнь между ней и Манганой была такой застарелой и прочной, что оба они давно не пытались её скрывать.
Затем принцессиным вниманием надолго завладел Аксель, ослепительно красивый в белом парадном мундире с золотыми эполетами. «Силы Небесные, может, хватит уже ослепительного?!» – мысленно взмолилась она, как только его увидела. Глаза, в которые как будто насыпали песку, болели от ярких красок и блеска тронного зала. Принц, впрочем, был так же улыбчив, любезен и предупредителен, как раньше – одним своим видом он успокаивал Эрику и примирял её с реальностью. Церемония объявления помолвки прошла очень быстро. Король с явным удовольствием произнёс предписанные Законом слова родительского благословения. Аксель преклонил перед Принцессой одно колено и надел на безымянный палец её правой руки массивный старинный перстень с крупным треугольным сапфиром, окружённым бриллиантовой россыпью. Присутствующие разразились аплодисментами. В аплодисментах и поздравлениях, которые за ними последовали, пышности и лести было неизмеримо больше, чем теплоты.
Посреди поздравлений принц, поймав тоскливый взгляд своей невесты и почувствовав её напряжение, но истолковав их по-своему, легонько обнял её за плечи, приблизил к себе и чуть слышно прошептал на ухо:
– Ничего не бойтесь, дорогая Эрика. Наш договор в силе.
– Я не боюсь, Аксель, – таким же шёпотом откликнулась она. – Я вам верю.
После чего она коснулась щекой его щеки, глянула через его плечо на толпящихся вокруг них гостей, придворных и членов семьи…
…И вдруг увидела, как Марк, стоя возле Ингрид, снова одетой в алое, что-то говорит ей одними губами, а та в ответ одобрительно поднимает большой палец. Заметив, что Эрика на неё смотрит, мачеха расплылась в улыбке, сладкой, как мороженое с вареньем, подняла палец повыше и промурлыкала:
– Ты сегодня у нас красавица, милая!
У Эрики душа ушла в пятки от слов Ингрид, от её улыбки и жеста. Не бывало такого, чтобы этой женщине понравилось, как выглядит падчерица, да ещё захотелось похвалить её перед родственниками – не бывало и быть не могло! Принцесса нутром почуяла, что одобрение мачехи связано с интригой, которую они с Марком сплели вокруг помолвки, и ей стало нехорошо от страха.
Торжественный приём назначили на семь вечера, и у Принцессы появился шанс немного передохнуть, хотя, по правде говоря, на отдых она не слишком рассчитывала. Предстояло придумать, как быть с Многоликим; тревога за него, перемешанная с тревогой за саму себя, настолько взбудоражили Эрику, что в покои она возвращалась почти бегом, чтобы её состояния никто не заметил.
– Хочу есть и спать! И чем быстрее, тем лучше, – с порога бросила она горничной. – Должна же я сегодня поспать хотя бы пару часов? Принеси обед посытнее и оставь в спальне, приготовь постель, помоги мне переодеться и исчезни до половины шестого, договорились?
Расторопная Вальда управилась за пятнадцать минут, а главное, без отдельного напоминания закрыла в спальне шторы. Замок полон соглядатаев, которые наверняка глаз не спускают с окон, чтобы увидеть, не приютил ли беглеца кто-нибудь из обитателей королевской резиденции – но что может быть безобидней прислуги, готовящей хозяйские покои для дневного сна? Как только горничная ушла, Принцесса влетела в гардеробную, сняла с верхней полки потяжелевшую шляпную коробку и опустила её на скамеечку для ног. Не то чтобы Эрика всерьёз боялась, что с горностаем что-то случилось в её отсутствие, но у неё уже очень плохо получалось владеть собой, волнение не отпускало её со вчерашнего вечера.
Стоило поднять крышку, и зверь белым всполохом метнулся наружу. Чихнул, повёл носом, осмотрелся – взгляд у него был живой и ясный, от ночного страдания не осталось и следа – и замер, вопросительно приподняв переднюю лапку. Девушка привычным уже движением погладила шелковистые уши.
– Всё в порядке, горничная появится только через три часа. Есть будете?
«Да».
Грациозным движением горностай соскользнул на пол и перебежал на свободное место. Принцессе ещё ни разу не удалось отследить момент превращения: пушистый зверёк с симпатичной мордочкой, который только что был перед ней, зажмурился, выгнул спину – и вот уже вместо него стоит молодой мужчина чуть выше неё ростом, с резковатыми чертами лица, блестящими тёмными глазами и плутовской улыбкой. Ни чёрная щетина, ни мятая арестантская одежда ни капли не портили Феликса. Он сладко, до хруста потянулся и поиграл мускулами; улыбка стала дружелюбнее и шире. Абсолютно человеческая мимика Многоликого странно контрастировала с животной пластикой его движений. Не то Эрика успела за полдня забыть, как он выглядит, не то в нём появилось нечто новое, чего не было в конце ночи – но теперь он казался воплощением энергии и физической силы. Принцесса сделала полшага назад и проговорила громче, чем следовало, чтобы скрыть новый приступ смущения:
– Обед вас ждёт, Феликс.
– Обед, – с наслаждением повторил он. – Лучшее слово в мире. Три дня назад я и представить себе не мог, что меня угостит обедом наследная принцесса Индрийская.
«Три дня назад главной своей бедой я считала, что папа не отпускает меня одну в Белларию…» – подумала Эрика, но вслух этого говорить не стала.
Она усадила Многоликого за маленький столик в своей спальне, на котором Вальда сервировала обед, и радушно улыбнулась:
– Это всё вам!
Ей очень нравилось потчевать своего невольного гостя. Угощение получилось что надо, особенно если сравнивать с конфетами и сыром нынче ночью: холодная белая рыба с лимоном и пряностями, жаркое из лосятины с грибами в горшочке под хлебной крышкой, овощи, запеченные с сыром, брусничное желе, полбутылки лёгкого фруктового вина, кофе в кофейнике – и на сладкое большой кусок слоёного пирога с марципаном и взбитыми сливками.
Феликс, похоже, дар речи потерял, увидев еду. С выражением блаженства на лице положил в рот, прожевал и проглотил ломтик рыбы и только тогда спохватился:
– Ваше высочество, спасибо! Но как же вы? Ведь это был ваш обед…
– Я совсем не голодна, – сказала Эрика, что было чистейшей правдой – ей кусок не шёл в горло от переживаний. – Ешьте, не беспокойтесь.
Многоликий посмотрел на неё в некотором замешательстве, но голод оказался сильнее вежливости: мужчина глубоко вздохнул и занялся едой. Вчерашняя неловкость, которую Принцесса испытывала, видя, как он поглощает пищу, никуда не делась – наоборот, усилилась, ибо теперь это происходило в святая святых её дома, где просто не могло быть посторонних. Чтобы отвлечься, она взяла с подоконника книгу, села на краешек кровати и начала читать, но слова проходили мимо сознания – если бы сейчас её спросили, что она читает, она бы, наверное, не сказала даже, стихи или прозу.
– Ваше высочество! – вскоре позвал Феликс.
Эрика подняла на него глаза.
– Я оставил вам пирог и немного кофе, – с удовлетворённой усмешкой сообщил гость.
Она покачала головой:
– Не надо, Феликс. Я действительно ничего не хочу.
Он помолчал, потирая ладонью шею, словно никак не мог на что-то решиться, усмешка пропала, а взгляд стал встревоженным.
– Позволите задать вам вопрос?
– Пожалуйста, – она отложила бесполезную книжку и сложила руки на коленях.
– Судя по кольцу у вас на пальце, помолвка состоялась, – начал Феликс, поколебавшись ещё секунду. – Ничего неожиданного не случилось, не так ли?
– Разумеется, помолвка состоялась.
– Ваше высочество, я был уверен, что вы вернётесь счастливой! Будете порхать и щебетать, как птичка, а вы…
– А что я?
– А вы не порхаете и не щебечете! У вас в глазах тоска, более того, по-моему, вы напуганы… Я понимаю, что это не моё дело, но мне очень хочется знать, что с вами. Вы не хотите замуж? Чего вы боитесь? Скорых перемен в своей жизни?
У Принцессы защекотало в носу от его участливого тона. Да, она не хочет замуж, но дело-то совсем в другом! Рассказать? А что, если, правда, рассказать? Невыносимо и дальше бояться в одиночку! Вдруг он найдёт волшебные слова, которые успокоят её и утешат?
– Расскажите, ваше высочество, – ответил её мыслям Многоликий. – Кто знает, вдруг я сумею вам помочь?
И тогда она объяснила ему, что мачеха и брат, очевидно, задумали что-то против неё в связи с помолвкой, неизвестно, что именно, но, бесспорно, что-то скверное. Феликс слушал с напряжённым вниманием. Поколебавшись, Эрика поведала ему и то, что Ингрид и Марк – любовники, а её саму Марк ненавидит с детства, с того самого дня, когда осознал, что сестра непоправимо опередила его на пути к трону. Принцесса ожидала, что Феликс, как её отец, скажет, мол, навыдумывала ерунды – в глубине души она даже надеялась на это, она бы поверила тогда, что её опасения не стоят выеденного яйца. Но ничего подобного он не сказал, наоборот, его лицо становилось всё более мрачным по мере того, как появлялись новые подробности.
– Я полагаю, вы должны немедленно поставить в известность Короля, – очень серьёзно проговорил Многоликий, когда она закончила.
Эрика горестно махнула рукой:
– Он мне не верит, Феликс – считает, что я возвожу напраслину на его ненаглядную жёнушку.
– А ваш жених? Теперь он самый близкий вам человек после отца, верно?
– Аксель? – признаваться, так уж во всём сразу, решила Принцесса. – Он ненастоящий мой жених.
– Почему это ненастоящий?! – удивился её собеседник.
– Мы с ним так договорились… – кривовато улыбаясь, новоиспечённая невеста раскрыла ему секрет своей помолвки.
Многоликий длинно выдохнул, побарабанил сильными пальцами по столу и, глядя в сторону, произнёс с иронической ноткой в голосе:
– До чего всё сложно в королевских семьях!
– Увы. Я и не думала, что будет легко. Только надеялась, что у меня есть ещё немного времени…
– Благодаря принцу Акселю немного времени вы получили, – резюмировал Феликс. – Хотя бы в этом вам повезло, – и добавил после недолгого раздумья: – Ваше высочество, я помогу вам узнать, что замыслили эти двое. Сегодня вечером будет приём в честь вашей… гм… ненастоящей помолвки – я правильно услышал, что вы сказали Валькирии?
– Именно так.
– Сумеете притвориться, что по уши влюблены в своего жениха?
Девушка удивлённо вскинула брови:
– Попробую.
– А принц Аксель сумеет сделать вид, что отвечает вам взаимностью?
– Я попрошу его… думаю, он не откажет.
– Прекрасно. Тогда всё остальное я возьму на себя, – пообещал Многоликий.
И пододвинул поближе к Принцессе тарелку с пирогом и десертную вилку. Она машинально взяла вилку, погрузила её в аппетитные марципанно-сливочные глубины – и вдруг опомнилась:
– Силы Небесные, Феликс, где моя голова?! У нас так мало времени… С какой стати мы сейчас говорим обо мне? Мы же должны придумать, как выпустить вас из Замка!
– Я уже придумал, – спокойно ответил он. – К сожалению, без вашей помощи мне не обойтись, но, честное слово, для вас в ней не будет никакого риска.
* * *
Всё было в порядке. Мышь у Феликса получилась превосходная – лоснящаяся от сытости, совершенно здоровая и вполне довольная жизнью. Придуманный им способ выбраться из замка Эск превосходным, увы, не был – плану недоставало красоты и лаконичности, – но это компенсировалось надёжностью и безопасностью плана для самого беглеца и для его бесценной помощницы.
Прикинув, каковы площадь Замка и глубина его подземелий, Феликс пришёл к выводу, что Мангане не хватило бы сил целиком закутать в магический кокон такое большое сооружение. Скорее всего, Придворный Маг защитил только зубчатый край крепостной стены; максимум, заколдовал стебли плюща на внешней её стороне. Но какие-то из множества воздуховодов и канализационных стоков, безусловно, остались открытыми. Идти в лабиринт подземных коммуникаций наудачу не стоило – слишком велик риск заблудиться и, в лучшем случае, умереть ожиревшей мышью в каком-нибудь зернохранилище. Следовало найти чертежи, на которых всё это обозначено. Принцесса Эрика сказала, что знает, где хранятся чертежи, и пообещала раздобыть их после приёма. Единственное, что оставалось сделать Многоликому для подготовки к побегу – с их помощью проложить для себя маршрут.
Итак, всё было в порядке. Однако Феликс, прячась в мышином обличье за бархатной портьерой зала для приёмов, был вне себя от раздражения! Мимо него нескончаемой чередой проплывали мужские ноги в начищенных ботинках, колыхались подолы женских вечерних нарядов. От запаха паркетной мастики першило в горле, сияние многоярусных люстр слепило глаза, музыка оглушала нежные мышиные уши, но злился оборотень не на суету, не на мастику, люстры и музыку, а на самого себя.
Какого ляда он решил, что принц Аксель – копия своего отца? Наверное, перепутал его со старшим братом Ральфом – того, и правда, можно было принять за Джердона Третьего, чудесным образом помолодевшего. Многоликий ожидал увидеть рядом с Принцессой щуплого юношу, по голову ниже неё, с крадущейся походкой, невзрачными лисьими чертами лица и улыбкой, про которую никогда знаешь наверняка, есть она или её нет. Но молодой человек, которого в этот вечер держала под руку Эрика, улыбался широко и искренне, и то, что он оказался красавцем-богатырём, словно сошедшим со страниц древней саги, поразило Феликса до глубины души. Смотреть, как ласково этот красавец-богатырь перебирает пальчики своей спутницы и нашёптывает что-то ей на ухо, было невыносимо. Принцесса в блестящем атласном платье непонятного цвета – мышиные глаза Многоликого не различали красок – и с волосами, перевитыми нитями жемчуга, выглядела настоящей невестой. Она принимала как должное нежности принца и не сводила с него влюблённых глаз, что задевало Феликса ещё сильней. Тот факт, что взгляды и прикосновения – часть спектакля, самим же Многоликим предложенного, его почему-то нисколько не утешал.
Ревность это, самая обыкновенная ревность! Не склонный к самообману Феликс отлично понимал, как называется изнурительный зуд у него внутри. Как понимал и то, что ни малейшего права ревновать Принцессу у него нет – но справиться с собой он не мог. Злыдни болотные, до чего красивая пара! Принц Аксель будет дурак, если откажется от такой девушки! Она тоже рано или поздно поймёт, что сын Джердона – исключительно подходящая для неё партия. Поиграют оба в своеволие, да и поженятся через полгода, к вящей радости обоих правителей, решил Многоликий. Так или иначе, монаршие матримонии – не его дело; его дело – проследить за родственничками Принцессы, подслушать их разговор и передать ей. После чего бежать из замка Эск, сверкая пятками, пока есть хотя бы крошечная надежда выбросить наследницу трона из головы и из сердца.
Но, кажется, такой надежды уже не было вовсе.
Феликсу приходилось то и дело напоминать себе, что он здесь не для того, чтобы наблюдать, как любезничают друг с другом жених и невеста; главные объекты его интереса – яркая блондинка лет тридцати в тёмном платье с глубоким декольте и долговязый юнец с усиками, налегающий на шампанское. Эти двое весь вечер как будто не замечали друг друга: Ингрид не отходила от Короля, а Марк перемещался между гостями, развлекая их шуточками и расточая комплименты. Приём уже близился к концу, когда Многоликому, наконец, удалось перехватить недвусмысленный обмен взглядами: мальчишка, встретившись глазами с мачехой, вопросительно поднял брови, она в ответ чуть заметно повела подбородком в сторону бокового выхода.
Как только гости по очереди принялись откланиваться, Ингрид, отставив вазочку с мороженым, смешалась с толпой и исчезла. Марк ещё какое-то время маячил в зале – теперь Многоликий смотрел только на него, ни на что не отвлекаясь, – но вскоре двинулся к той двери, на которую указала женщина. Шустрый зверёк, никем не увиденный, вдоль плинтусов помчался вслед.
Марк миновал короткий тёмный коридор, оглянулся, убеждаясь, что сзади никого нет, и вошёл в комнату, оказавшуюся маленькой прохладной гостиной, Феликс прошмыгнул за ним. Парень запер дверь. Мачеха ждала, сидя на кушетке под окном и подставив холёные плечи и руки лунному свету.
– Поди сюда, милый, – произнесла она грудным голосом. – Я соскучилась.
Сначала они целовались, так долго и с таким смаком, что Многоликий успел отчаяться, решив, что ничего, кроме адюльтера, ему здесь не покажут. По крайней мере, в том, что Ингрид изменяет Королю с его сыном, Принцесса не ошиблась… но ведь само по себе это ничем ей, Принцессе, не грозит. Что же касается тайных замыслов любовников, то, судя по сбивчивому рассказу Эрики, заговорщикам не просто нужно, чтобы она была помолвлена – им важно, как она относится к своему жениху. Для того и понадобился сегодняшний спектакль, чтобы им захотелось обсудить происходящее. На спектакль это, впрочем, совсем не походило, но какая разница? Главное – результат!
Феликс уже начал сомневаться в том, что его расчёт верен, однако первые же слова, которые сказал Марк, оторвавшись от губ любовницы, сомнения развеяли:
– Ты была права. Сестрица влюбилась в этого Акселя, как кошка – вот умора!
– Малыш, я всегда права, можно подумать, ты не знаешь, – проворковала Ингрид. – Всякий, кто видел нашу девочку сегодня вечером, поверит, что ради своего жениха она готова на что угодно.
– Ещё бы! Я даже сам в это поверю! И как мы теперь будем действовать?
Притаившийся под креслом Многоликий дышал через раз, чтобы не пропустить ни звука. От того, что он услышал, короткая серая шёрстка встала дыбом.
* * *
Принц Аксель, нашёптывая на ушко Эрике милые глупости, трижды за вечер назвал её Анитой, но ей и в голову не пришло на него обидеться – она даже не сразу заметила его оговорки. Беседуя с ним, глядя на него, позволяя ему ласкать свою руку, Принцесса и сама-то думала вовсе не о нём, а о другом человеке. Вернее, о том, кто в этот миг человеком не был и невидимкой притаился где-то в зале в юрком мышином теле. Зная, что сейчас Многоликий наблюдает и за нею тоже, Эрика держала спину ещё прямее, чем обычно, и всю душу вкладывала в исполнение роли без памяти влюблённой невесты. Девушка нервничала, но не только потому, что чувствовала на себе взгляд оборотня. Куда сильнее её тревожило то, что её желание узнать о планах заговорщиков вынудило гостя обменять тишину и безмятежность её покоев на бесчисленные опасности замка Эск. Феликс, правда, уверял, что ни малейшего риска в его прогулке не будет, в банальную мышеловку он больше не попадётся, а магическую ловушку заметит за версту – но Эрике всё равно было страшно, происки Придворного Мага мерещились ей на каждом шагу. Найти чертежи – вот самое важное дело этого вечера! Лишь бы сегодня ночью Многоликий убежал туда, где никакой Потрошитель не сможет до него дотянуться.
Как быть с пошатнувшимся доверием к отцу, она подумает потом, когда всё закончится.
О прорехе, которая останется в её жизни после того, как Многоликий исчезнет, думать не хотелось вовсе.
Приём, короткий и малолюдный в сравнении с недавним балом, казался Эрике бесконечным и измотал её мельтешением и словоохотливостью гостей. Она едва дождалась момента, когда можно будет проститься со всеми этими людьми и сбежать в библиотеку. Но когда благословенный момент наступил, мнимый жених вызвался проводить её до самых покоев. Не придумав, как отказаться от прóводов, чтобы не сфальшивить, Принцесса покинула зал вместе с Акселем.
