Текст книги "Западня (СИ)"
Автор книги: Ева Гончар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Полчаса спустя он с наслаждением плескал в себя горячей водой из кадушки, смывая не только пот и грязь, но все те боль, страх и мерзость, которые, казалось, налипли на него в подземелье. Как только гадкие тюремные тряпки вспыхнули и запылали в печи, Многоликий, наконец, почувствовал себя освобождённым – замок Эск бесповоротно остался в прошлом. Противореча своим недавним решениям, Феликс позаботился о том, чтобы Эрике, когда она проснётся, было приятно на него смотреть. Он надел белую льняную рубашку – лучшую из тех, что хранил в этом доме, – и побрился перед мутноватым осколком зеркала, рассматривая своё лицо с непривычным критическим вниманием.
После этого, потушив свечу и лампу, со стоном утолённого желания он растянулся на одеяле – и в ту же секунду уснул сладким здоровым сном без тревоги и сновидений.
Пробуждение было таким же здоровым и сладким. С лёгкостью вскочить на ноги, потянуться до хруста, коснувшись ладонями потолочной балки… Оказывается, вот оно, настоящее счастье – быть свободным и сильным, как прежде, и знать, что ты хозяин своему телу и своей жизни!
Принцесса ещё спала, теперь она лежала на спине, во сне щёки её разрумянились, на губах играла едва уловимая улыбка – Феликс мимолётно приласкал взглядом свою гостью. В окна сочился жиденький свет зимнего утра, в доме стало прохладно, печь остывала, а дров рядом с ней больше не было – последние были потрачены ночью на обогрев бани. Физическую работу Многоликий любил, а потому, не откладывая, нашёл в сенях топор и отправился на поиски подходящего полена.
И так увлёкся, раскалывая на мелкие щепки здоровенный сосновый чурбан, что даже не заметил, как Эрика вышла на крыльцо. Только остановившись, чтобы вытереть вспотевший лоб, он ощутил, что на него кто-то смотрит. Обернулся – и правда, вот она, Принцесса, стоит на верхней ступеньке, в своей вышитой шубке и в сером капоре поверх распущенных волос, синие глаза сияют, улыбается, но улыбка почему-то слегка виноватая.
– Доброе утро! – воскликнула девушка, встретившись с ним взглядом. – Здорово у вас получается!
– Доброе утро, – неожиданно охрипнув, отозвался Феликс. – Выспались, ваше высочество?
– Ещё как! – она шагнула вперёд, но не ступила в сугроб, а заскользила над ним, как будто танцуя.
Многоликий впервые видел её летающей. До сих пор он летал вместе с ней, оба раза будучи едва живым – сначала от боли, потом от страха, – и, признаться, не слишком хотел повторения. Но когда тонкая девичья фигурка порхала и кружилась посреди сказочного снежного леса, это было волшебное зрелище!
– Вы созданы для полётов, – от всего сердца сказал он, когда она приблизилась и опустилась на утоптанный снег, чтобы стать с ним вровень.
Эрика шевельнула плечом:
– Наверное! – и смущённо проговорила: – Феликс, простите меня… я только сейчас поняла, что спутала вам все карты своим побегом. Если бы не я, вы бы уже плыли в Новые Земли, верно?
Опять она извиняется, несносная девчонка!
– Я же говорил, не смейте просить у меня прощения, – проворчал он. – Никуда бы я не уплыл, пока не убедился, что вам не грозит опасность.
Эрика открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент морозную тишину прорезало заливистое ржание. Беглецы одновременно вздрогнули и обернулись на звук. Из глубины леса выкатились маленькие сани, запряжённые мохноногой каурой лошадью в сизой попонке, промчались было мимо дома, но резко остановились неподалёку. Щуплый невысокий пассажир, крест-накрест обвязанный вязаной женской шалью поверх тулупа, выбрался из-под полости, вытащил за собой трость, помахал рукой Многоликому и Принцессе:
– Друзья мои, как я счастлив, что вас нашёл! – и заспешил к ним по протоптанной Феликсом тропинке.
Перед ними был предатель Пинкус собственной персоной.
Глава восьмая,
в которой Принцесса и Многоликий получают послание из прошлого, торопятся осуществить свои мечты и видят вещи такими, каковы они на самом деле
Будь Пинкус молод и силён, жизнь его, вероятно, закончилась бы в ту же минуту – Многоликий сохранил привычку оборачиваться медведем в моменты гнева. До сих пор поведение зверя всегда подчинялось человеческому разуму, но сейчас человек ощущал себя загнанным в угол. Он знал, что должен бежать, но как он побежит без Принцессы? И как он побежит вместе с ней, если негодяй старьёвщик привёл с собой королевскую стражу? В том, что дрянной старикашка пришёл ещё раз поживиться, Феликс не сомневался. Броситься на виновника своего провала, рвать на части дряблую плоть, упиваться вкусом крови… На глаза, предвещая беду, упала красная пелена.
Но Пинкус был дряхлым и слабым – это его и спасло. Напасть на него было то же самое, что напасть на ребёнка. В его бледном лице отразились такие искренние изумление и страх, что Многоликий, сделав шаг назад, медленно выдохнул и усилием воли подавил приступ ярости. Топор, впрочем, не выпустил.
– Дорогой мой, что с вами? – пролепетал старик, хватаясь за сердце. – Мне показалось, вы хотите меня убить!
Он пошатнулся и едва удержался на ногах, всем телом навалившись на трость, но Феликс не предложил ему руку. Ровным голосом подтвердил:
– Вы правы, я хочу вас убить.
– Пресветлые Серафимы, за что?! Разве я чем-то вас обидел?
– Вы ничем меня не обидели. Вы просто продали меня Короне. Сколько вам за меня заплатили? Десять тысяч?
Старьёвщик растерянно заморгал:
– Заплатили? За вас?.. Послушайте, я ничего не понимаю. Каюсь, я, действительно, был с вами не вполне откровенным… так было предписано. Надеюсь, вы не станете сердиться, когда я всё объясню. Но я никому бы вас не продал!
– Вы собираетесь продать меня ещё раз, Пинкус, – не слушая оправданий, отмахнулся Многоликий. – Десяти тысяч вам оказалось мало…
– Пинкус?! – подала голос Эрика. – Тот, кто…
– Да, тот, кто заманил меня в резиденцию вашего папочки. Именно этот человек сказал мне, что… – начал Феликс.
Но тут старик всплеснул руками, судорожным движением выпрямился – и отвесил Принцессе неловкий, но бесконечно почтительный поклон.
– Ваше высочество, умоляю извинить меня, что не сразу приветствовал вас, как подобает…
– Прекратите паясничать, – вспылил Многоликий. – Где люди Короля? Ждут вашего знака, чтобы выбежать из леса?
– Нет никаких людей Короля, о чём вы говорите?! – вполне искренне изумился Пинкус. – О! Я понял! Вас схватили, когда вы проникли в Замок… поэтому вас так долго не было, верно?
– Злыдни болотные, Пинкус, да как вы вообще меня нашли?!
– Друг мой, я всё расскажу, я больше не должен ничего скрывать. Но сначала поверьте: вас пленили не по моей вине. Если бы здесь не было её высочества, я решил бы, что это несчастный случай… Но она здесь, а значит, это перст Судьбы.
– Я хочу знать, что происходит, – молвила Эрика.
– Я тоже, – мрачно поддержал Феликс.
– Я здесь как раз для того, чтобы вы узнали… в этом и состоит моя миссия… – засуетился старик. – Только, прошу вас, позвольте мне войти в дом. Не стоит вести такие разговоры под открытым небом.
Многоликий переглянулся с Принцессой, гадая, как поступить. Спасаться бегством? Превратись он сейчас в горностая, девушка всё поняла бы без слов, взмыла бы в воздух вместе с ним, и, может, они успели бы улететь… если бы кто-нибудь их преследовал. Но «серо-красные» так и не появились из леса. Кажется, их вовсе там не было; никто не прятался за сугробами, дожидаясь удобного момента для броска – ни человеческие уши, ни звериное чутьё Многоликого не улавливали никакой опасности. Эрика тоже, видимо, ничего не чувствовала, поскольку казалась скорее удивлённой, чем напуганной.
– По-моему, господину Пинкусу можно верить, – помолчав, ответила она на незаданный вопрос.
– Пошли, – буркнул оборотень, и, пропустив вперёд старика и девушку, двинулся к дому.
Топор после некоторого колебания он оставил в сенях.
Очутившись в тёплой комнате, Пинкус тут же стал развязывать туго замотанную шаль, и Феликс вдруг заметил то, на что не обратил внимания при появлении неожиданного визитёра: под вытертым и залатанным тулупом на груди у старьёвщика светился магическим светом какой-то мощный артефакт.
– Да-да, дорогой мой, – с довольной улыбкой закивал Пинкус, перехватив взгляд Многоликого. – Вы совершенно правы, у меня за пазухой лежит необыкновенная вещь. И лежит она там не просто так – я её Хранитель.
– Вы Хранитель?! – ахнули хором Феликс и Эрика.
– Он самый, – подтвердил визитёр, наслаждаясь произведённым эффектом.
Избавился от шали, стянул с головы битый молью треух, расстегнул тулуп.
– Давайте сядем и поговорим, – предложила Принцесса, скинула шубку и первая уселась на скамью у стола.
Многоликий примостился рядом с ней, Пинкус устроился напротив. В выцветших глазах старика появился мальчишеский блеск, и сам он вдруг словно помолодел – настолько сильно был чем-то доволен.
– Вы Хранитель, – произнёс Феликс, привыкая к новой мысли. – А эта вещь…
– Вот! – старьёвщик, трепеща, вытащил и положил на стол то, что прятал за пазухой.
Это оказалась книга – не очень толстый древний манускрипт в обложке из тиснёной красно-коричневой кожи с платиновыми уголками. Буквы названия Многоликому были незнакомы.
– Исконный континентальный, – сообразила Эрика. – Погодите, сейчас… я давно в нём не практиковалась… – она свела брови, собираясь с мыслями, пошевелила губами и потрясённо проговорила: – Здесь написано: «Путеводитель Ирсоль, составленный ею для наследников». Наследство Ирсоль?! Неужели?!
– Ничего себе! – присвистнул Феликс.
– Нет, это ещё не Наследство, – разулыбался Пинкус. – Это, как тут и обозначено, «Путеводитель». Если угодно, завещание. Сиятельная Ирсоль незадолго до своей кончины передала его моему пращуру, сделав его первым Хранителем в нашем роду. Вы же знаете, как это работает?
Слушатели кивнули. В мире, неумолимо терявшем способность управлять магической энергией и её использовать, Хранителями называли временных владельцев волшебных предметов. Предметы эти были своеобразными посылками в будущее – маги, многие из которых обладали Даром предвидения, порой считали нужным отправить что-нибудь своим отдалённым потомкам или другим людям, ещё не появившимся на свет. Принимая вещь на Хранение, человек давал слово соблюдать определённые правила – и за это получал подарок от чародея. Наградой могло стать что угодно: одни просили какое-нибудь полезное умение, другие – неиссякаемый источник денег, третьи – неизменную удачу, четвёртые – несокрушимое здоровье… Артефакт вместе с наградой передавали из поколения в поколение до тех пор, пока за ним не приходил настоящий владелец.
– Вместе с этой книгой нашей семье досталось долгожительство, – пояснил старьёвщик. – Так захотел мой пращур. Правил Хранения было назначено три: во-первых, соблюдать тайну. Во-вторых, каждое утро смотреть на титульную страницу…
– Что там? – заинтригованный Многоликий коснулся обложки, поймал упругие импульсы многовековой магии, но открыть книгу не решился.
Принцесса смотрела на манускрипт во все глаза, но не решалась даже его потрогать.
– Совсем недавно там был чистый лист, – Хранитель усмехнулся. – Вообразите, друзья мои: семьсот лет подряд заглядывать в книгу и не видеть ничего, кроме бумаги! Остальные листы тоже оставались незаполненными, альбом какой-то, право слово, а не книга. Мой отец, вручая её мне, сказал, что, по его мнению, волшебница Ирсоль подшутила над нашим предком – подарила его роду долгожительство в обмен на пустышку. И я, знаете ли, склонен был думать, что отец не ошибся… пока однажды, месяц назад, не увидел в книге текст!
– Месяц назад… – протянул Феликс.
– Ну да! Как раз перед тем, как вы появились в моём доме. Согласно третьему Правилу, я должен был прочитать текст и сделать то, что предписано. Хорошо, что отец, хоть и был скептиком, научил меня исконному континентальному, не то не знаю, как бы я вышел из положения… А предписано мне было познакомиться с вами – с тем, кто «может быть любым, кем захочет», – задержать вас у себя и убедить забраться в Замок за сокровищем.
– Вам не нужна была помощь, Пинкус? – нахмурился Многоликий, ему неприятно было чувствовать себя жертвой даже такого невинного обмана.
– Нужна, – старик обезоруживающе улыбнулся. – Но я приложил все усилия, чтобы вы захотели остаться у меня после того, как спасли от посягательств мою лавку.
– А то письмо… от профессора… как его… Эренгерда… вы его подделали?
– Что вы! Я бы не смог. Оно нашлось в книге. В этой самой книге, которая сейчас перед вами – и милейшая дочка судьи Ласса тут совершенно ни при чём.
– Я читала, Ирсоль и не такое умела, – с благоговейной ноткой заметила Принцесса.
– Догадываюсь, – проворчал оборотень. – Ваше высочество, я не хотел говорить вам, зачем полез в Замок… я думал, это была просто ловушка. Причём ужасно примитивная. Но теперь нужно сказать. В письме было написано, что в замке Эск спрятано Наследство Ирсоль…
– Разве? – перебил Пинкус. – Друг мой, в письме было написано, что в замке Эск хранится сокровище. Какое именно, там не уточнялось. Вам было трудно читать по-староиндрийски, но я не стал вам помогать – ведь я должен был сохранить тайну и при этом каким-то образом отправить вас в Замок. Простите великодушно! Я и подумать не мог, что вас там схватят! А сокровище…
– …Ожидало своего часа в Башне Серафимов! – воскликнул Многоликий.
Он всё понял. Эрика, судя по её ошеломлённому виду, поняла тоже.
– Из Замка вам предстояло вернуться с королевской дочерью, – сообщил, подтверждая догадку, Хранитель. – Именно её в книге назвали сокровищем. Не представляю, как, но вы её оттуда забрали, – он приосанился и заключил: – Стало быть, я не ошибся: вы тот самый человек, которому эта книга завещана. И вы, ваше высочество, тоже. Сиятельная Ирсоль оставила своё Наследство вам обоим.
* * *
– «…И тогда под покровом ночи покинут они королевскую твердыню и встретят рассвет в селении над рекой…» – медленно читала Принцесса.
Она водила пальцем по строчкам, и заострённые каллиграфические буквы проявлялись ярче от её прикосновений. Старик наблюдал с таким восторгом, словно волшебная книга была его собственным детищем.
– Этих слов я ждал три дня! Чуть не умер от ожидания, честное слово. Я утешал себя тем, что сама книга никак не менялась – если бы вы, друг мой… если бы с вами что-то стряслось, она бы, наверное, сообщила мне об этом. Но она была такой же, как раньше. А вчера утром… Пожалуйста, читайте дальше, ваше высочество.
– «Хранящий книгу, которая суть не книга, а ключ, немедля отправляйся в путь. С нею, тебе доверенной, наступило время расстаться». Всё.
– Я стал раздумывать, что за место имела в виду премудрая Ирсоль. Взял карту, изучил её внимательнейшим образом… Река в наших краях только одна – Палаэта. Населённых пунктов на её берегах несколько, но сами берега низкие – а ведь в книге сказано, селение должно быть над рекой, а не рядом с ней. Но потом я увидел Лагоши! И понял, что более подходящего места мне не найти.
Эрика и Феликс понимающе кивнули. Пинкус продолжил:
– Я, правда, всё равно не был уверен… от Замка-то далековато! Вы действительно попали сюда до рассвета? Как же вы сумели? – заинтересовался он.
Беглецы, переглянувшись, не ответили.
Хранитель замахал руками:
– Не надо, не надо, не говорите! Я не вправе выпытывать ваши секреты. Итак, вчера днём я отправился в Лагоши. Добрался на поезде до Наррахи, там нанял возницу… Сейчас всё кажется таким несложным, но покуда я ехал к вам, сомневался непрестанно. Вдруг я ошибся? Что тогда? Где мне искать вас? Вдруг я, старый пень, выдумал всю эту историю сам? И лишь когда я увидел вас… особенно вас, ваше высочество… Вы куда красивей, чем на портретах – уж простите мне такую вольность… Лишь тогда я в полной мере осознал, что никакой ошибки не было! – задыхаясь от избытка чувств, он примолк, а затем закончил: – Теперь я знаю, все легенды о сиятельной Ирсоль – это чистая правда. Подумать только, предвидеть в таких подробностях, что случится через семь столетий…
– Или позаботиться о том, чтобы случилось так, как надо, – проворчал Многоликий, не знавший, как относиться к тому, что все его действия в последние дни подчинялись какой-то древней книге, пусть даже книгу эту написала сама Ирсоль Справедливая.
Старик улыбнулся:
– Всё может быть. Но так ли уж важно, где причина, где следствие? Главное, что Наследство Ирсоль, наконец, найдёт своих хозяев.
– Выходит, мы наследники… – полувопросительно проговорил Феликс. – Но почему именно мы?
Попытка завладеть Инструментом Справедливости, ещё недавно столь ему желанным, обошлась Многоликому слишком дорого. Сейчас упоминание о Наследстве вызывало у него скорее тревогу, чем радость. Он посмотрел на Принцессу. Но в её лице никакого беспокойства не было, наоборот, она как будто вся светилась изнутри, предвкушая что-то хорошее, и такое же предвкушение прозвучало в её голосе, когда она откликнулась:
– Вы спрашиваете, почему именно мы? Да потому, что я её прямой потомок по материнской линии! Мне с детства уши прожужжали тем, что мамин род берёт начало от самой владычицы Ирсоль. А вы…
– Думаете, я тоже? Что ж, видимо, моя мать, и правда, была из непростой семьи.
– Или ваш отец, – предположила она.
– А мой отец вообще мог быть кем угодно… – вздохнул он. – Вы правы, ваше высочество. Одному из моих родителей досталась отличная родословная.
– Уверен, книга ответит на все ваши вопросы, – Пинкус не переставал улыбаться, в упоении от того, что успешно выполнил свою миссию. – И пусть подарок вашей праматери принесёт вам счастье, милые, прекрасные молодые люди!
– Конечно, принесёт! – Эрика тоже дала волю улыбке. – Инструмент Свободы – это вещь, которая могла бы…
– Как вы его назвали? – перебил Феликс. – Инструмент Свободы? Инструмент Справедливости, вы хотели сказать?
Принцесса изумлённо вскинула брови:
– Да нет же, Наследство Ирсоль – это Инструмент Свободы! Я читала, в те времена все люди были свободны, и каждый мог сам выбирать, как ему прожить свою жизнь…
Многоликий покачал головой:
– Во времена Ирсоль мир был устроен по справедливости, вот что самое важное! Недаром же и прозвище у волшебницы было Справедли…
– Друзья мои, не спорьте, – вмешался Хранитель. – Наследство Ирсоль называют по-разному. Инструмент Свободы и Инструмент Справедливости – это лишь некоторые из его имён, мне доводилось слышать и другие. Никто не знает, что оно собой представляет на самом деле. Вы будете первыми, кому откроется его тайна.
Феликс пододвинул к себе книгу, перелистал её и удивлённо проговорил:
– Здесь больше ничего нет.
– Разумеется. Всё остальное предназначено только для ваших глаз. Уверен, она ждёт не дождётся, когда я уйду. И я не отниму у вас ни единой лишней минуты!
Чрезвычайно гордый собой, старьёвщик поднялся с лавки и начал застёгивать тулуп.
– Спасибо вам, – тепло сказал Многоликий, поднимаясь вслед за ним. – И простите, что я думал о вас дурно, Пинкус.
– Чепуха, не берите в голову, – беспечно ответил тот. – Кто угодно подумал бы так на вашем месте. Не забудьте потом навестить старика, ладно? Мне страшно интересно, что за штуку вам оставила сиятельная Ирсоль, да лелеют Небеса её душу.
Они обнялись на прощание. Эрика молча улыбнулась и протянула Пинкусу руку, которую он с волнением стиснул в своих иссохших прохладных ладонях. Все вместе вышли из дома. Солнце уже клонилось к закату, небо в лёгкой облачной дымке стало рыжим. В морозном воздухе кружились крупные редкие снежинки, оседали на одежде, манили полюбоваться своей нерукотворной красотой. Хранителя проводили к саням, которые дожидались его у изгороди, проследили, как он забрался в них и спрятал ноги под меховой полостью. Возница ударил вожжами, соскучившаяся лошадь фыркнула, выпустив клубы пара, развернула сани и затрусила к лесу.
– Мы даже чаю ему не предложили! – вдруг спохватилась Принцесса.
– И верно, нехорошо получилось, – огорчился оборотень. – Надеюсь, он на нас не обиделся… В конце концов, не каждый день узнаёшь такие новости!
– Идёмте скорее обратно, Феликс, – она потянула его за рукав. – Вдруг там уже появился текст? Разве вам не хочется узнать, что дальше?
* * *
Разумеется, Эрике не терпелось опять заглянуть в «Путеводитель». А как же иначе? Ведь сумасшедшая круговерть недавних событий благодаря ему разом обрела смысл! Услышав про Наследство Ирсоль, девушка почему-то мгновенно поверила: теперь всё будет так, как надо. Инструмент Свободы – именно это имя в книгах, прочитанных ею в отрочестве, давали утраченному магическому артефакту эпохи Ирсоль Справедливой – та самая вещь, что даст ей возможность жить так, как хочется, а не так, как назначено от рождения. Впрочем, сегодня Принцесса ощущала себя счастливой и до прибытия Пинкуса – счастливой вопреки всему, и здравому смыслу, в первую очередь. Вместо того, чтобы ужасаться и негодовать на себя и на своё сердце, которое опрометчиво влюбилось в совершенно неподходящего человека, ей хотелось летать от переполнявших её эмоций. Что она и делала постоянно с того момента, как выбралась из постели – благо, сейчас ей таиться было совершенно не от кого.
Эрика как уснула с именем Многоликого на устах, так с ним же и проснулась – и сочла, что такого приятного пробуждения у неё ещё не случалось. Отцовская ложь и заговор, вчера приводившие её в отчаяние, сегодня отошли на второй план, скрылись за перламутровой дымкой её новорождённого чувства. Принцесса погладила печной бок, шершавый и всё ещё тёплый, и улыбнулась, потягиваясь. Ей вдруг показались очень красивыми и эти белёные кирпичи, и низкие заиндевелые окна, и бурое бороздчатое дерево потолочных балок, и густые паучьи тенёта между ними, серебрившиеся в скудном зимнем свете. Снаружи раздавался звонкий ритмичный стук – Эрика не знала, откуда он идёт, однако угрозы не чуяла: звук был обыденным и спокойным. Она села, поправила измятую блузку и с наслаждением позвала:
– Феликс!
Но его не было в комнате, лишь одеяло, расстеленное на полу, указывало, где он провёл ночь. Хоть Принцесса и не сомневалась, что он неподалёку, но тут же по нему заскучала. И вот тогда-то, мгновенным озарением, она и поняла, что влюбилась! Можно ли по-другому назвать её теперешнюю истому, и недавние ночные грёзы, и всё то смятение, которое принёс её душе Многоликий?
Она влюбилась.
В оборотня и авантюриста.
В «государственного преступника», которому она помогла сбежать из темницы.
В того, кого при других обстоятельствах и на пушечный выстрел не подпустили бы к наследнице индрийского трона.
«Но разве сейчас я наследница? – спросила себя девушка. – Я беглянка. Я почти никто, как и он. А значит, сейчас у нас есть право быть рядом!»
Ей не терпелось увидеть Феликса, и она соскользнула вниз, не желая терять ни секунды своего счастья. Торопливо надела юбку и наведалась в ту часть дома, где располагались баня и уборная. Многоликий не обманул: в бане стало тепло, а в кадушке, приспособленной сбоку от небольшой печурки, нашлась горячая вода. Эрика с необычайным удовольствием умылась и почистила зубы; сегодня ей доставляло удовольствие всякое её действие, даже просто дышать, и то было приятно. Потом перелетела в комнату, где, покачиваясь над полом, закончила одеваться; и, наконец, отправилась искать Многоликого.
Выйдя на крыльцо, она сразу же увидела источник стука: в нескольких шагах от дома, на опушке леса Феликс колол дрова. Ей и раньше нравилось на него смотреть, но теперь, когда он побрился, избавился от тюремной робы и облачился в чёрные франтоватые брюки и ослепительно-белую рубашку, отвести от него взгляд стало невозможно. Принцесса удивилась было тому, как легко он одет, но быстро сообразила, что замёрзнуть ему не грозит: очень уж энергично Многоликий орудовал топором. Получалось у него ловко, в снег один за другим отлетали аккуратные продолговатые куски дерева. Эрика прежде не видела, как делаются дрова, и потому замерла, зачарованная.
В голове у неё, между тем, бродили и сладкие, и странные мысли. А что, если взять и не возвращаться больше в замок Эск? Забыть о долге перед отцом и перед страной, не понарошку, а по-настоящему и навсегда отказавшись от роли наследницы? Сбежать с Многоликим подальше отсюда, куда-нибудь в Новые Земли? – «Ведь я же мечтала их увидеть!» Но здравый смысл всё-таки оставался при ней, пускай она и не желала его слушать. Закон есть Закон; отказаться от роли наследницы ей не позволят. А в Новые Земли Феликс в этот самый миг плыл бы один, если бы вчера Принцесса не навязала ему свою компанию. Сердце кольнуло сожалением, но разгуляться чувство вины не успело – явление Хранителя всё расставило по своим местам…
Теперь, когда Хранитель уехал, Эрика с порога бросилась к книге, распахнула её… но тут же отодвинула с разочарованным возгласом: каллиграфический текст по-прежнему заканчивался словами «…с нею, тебе доверенной, наступило время расстаться».
– Потерпите, ваше высочество, может, ей нужно убедиться, что её никто не прочитает, кроме нас, – улыбнулся Многоликий.
– Вы думаете, она разумная? – улыбнулась в ответ Принцесса.
Он пожал плечами:
– Кто её знает? Уж если она каким-то образом ухитрилась повлиять на наши с вами поступки…
– На мои поступки никто не влиял! – возразила Эрика. – Я делала то, что невозможно было не делать, никакие книги тут ни при чём. Наша пра-пра-пра-прабабушка была провидицей и поэтому знала всё заранее.
– Кто прав, вы или я, мы всё равно никогда не узнаем, ваше высочество, – Феликс потянул из-под стола корзину с припасами. – Давайте дождёмся продолжения. А пока предлагаю позавтракать… вернее сказать, пообедать.
– Обед – это прекрасно! – обрадовалась Принцесса, чей рот наполнился слюной от одного лишь упоминания о пище. – Я уже и не помню, когда в прошлый раз ела.
– Правда, я не смогу предложить вам изысков, к которым вы привыкли дома… – скептически заметил Многоликий, вынимая из корзины кульки и жестянки.
Но девушка засмеялась:
– Феликс, я сейчас съем что угодно, даже суп из топора.
Он спохватился:
– Ох, ну конечно, топор! Дрова-то я и забыл! – и вышел, чтобы через минуту вернуться с грудой свеженьких деревянных брусков.
Потом он снова растопил печь и поставил на огонь еду – пшеничную кашу с консервированным мясом, вскоре запыхтевшую в чугунке и наполнившую дом упоительным запахом. Наблюдая за действиями Феликса, Эрика млела так же, как ночью. Однако в его улыбке и голосе теперь сквозила отстранённость, которой ночью не было и которая всё сильнее её тревожила. До крайности неопытная в любви, Принцесса не могла понять, откуда взялась эта отстранённость, и вскоре совсем загрустила: «Сбежать с ним в Новые Земли… Силы Небесные, да он бы сам не взял меня с собой! Почему только я решила, что нужна ему? Он чувствует себя обязанным мне за то, что я спасла его от Манганы – и ничего больше…»
Но аппетит Эрики от внезапных невесёлых мыслей ничуть не пострадал, и толстостенная керамическая миска с кашей, поставленная перед нею гостеприимным хозяином дома, опустела мгновенно. Многоликий, сидя напротив Принцессы, тоже весьма быстро расправился со своей порцией и слегка удивлённо спросил:
– Добавки хотите, ваше высочество?
Ответить Принцесса не успела. В комнате что-то едва уловимо изменилось, наследники Ирсоль уловили эту перемену одновременно.
– Книга! – вскинулся он.
– Книга, – затрепетав, согласилась она.
Чуть не стукнувшись лбами, они склонились над раскрытым «Путеводителем» и увидели, как на желтоватых, но совершенно не истлевших страницах проступают новые буквы: «Дети мои! Приветствую вас и радуюсь нашей встрече, ясно видимой мною через столетия».
– «Дети мои», – многозначительно повторила Эрика.
– Всё верно, потомки Ирсоль – мы оба, – подхватил Феликс.
Так и оказалось: «Наш род даст миру многих чудодеев и волшебников, но вы – последние из рода, кого глаза мои различают сквозь толщу времени», – гласило следующее предложение.
Многоликий настороженно уточнил:
– Она имеет в виду, что нами её род закончится?
– Не думаю… тогда бы она использовала другую форму слова «последний». Она имеет в виду, что не способна глубже проникать в будущее, – пояснила Принцесса.
Она читала медленно, с трудом продираясь сквозь тяжеловесный средневековый стиль. Феликс слушал, затаив дыхание. Исконный континентальный никогда не был принцессиным коньком, и поначалу она боялась, что не сможет понять половину написанного – незнакомых слов было слишком много. Но слова эти чудесным образом сами подсказывали ей своё значение, и смысл послания из прошлого раскрывался во всей полноте.
Премудрая Ирсоль всё знала наперёд. Знала, что мир, в её времена сотканный из чудес, постепенно утратит магию. Одарённые дети станут рождаться всё реже. Сначала это будет не так заметно: многие из родившихся обычными людьми получат магические способности от Серафимов. Но потом исчезнут и Серафимы, человечество привыкнет жить без защитников и помощников. Одарённых же станет так мало, что им придётся скрывать свой Дар, чтобы он не был ни украден, ни использован во зло – «Сердце моё становится сосудом боли и печали, когда я вижу, что за судьба ожидает в грядущем таких, как вы».
Знала Ирсоль и то, что огромная и прекрасная страна, которой она благополучно правила, заботясь, чтобы каждый подданный получал всё, чего он достоин, несколько веков спустя распадётся на дюжину маленьких стран, разорванная человеческими властолюбием и алчностью. Наступит время, когда властолюбие и алчность будут управлять миром, и свободными в нём останутся одни лишь знатные и богатые люди. «Да и то не все», – добавила про себя Эрика.
В третьем с конца абзаце было сказано: «С прискорбием понимаю, что всех моих сил не хватит на то, чтобы спасти целый мир, погрязший в несправедливости и лжи. Однако мне по силам сделать счастливей и совершенней хотя бы малую его часть. Пусть Инструмент, который я вам вручаю, послужит на благо и вам, и миру. Дети мои, я вижу и верю, что моей надежды вы не обманете, залогом мне служат светлый ум и доброе сердце каждого из вас».
– Осталось совсем немного, – заметил Феликс. – Надеюсь, нам объяснят, что он такое, этот Инструмент, и как им пользоваться…
– Надеюсь, мы хотя бы узнаем, где он спрятан, – пробормотала Принцесса, бегло просматривая текст в поисках топонимов; никаких карт и планов в книге не было, хоть её и назвали «Путеводителем».
Но два последних абзаца, увы, ни на один из вопросов ответа не дали, наоборот, повлекли за собой вопросы новые.
«О, как хотела бы я распахнуть врата, благословляя вас: идите, дети мои, и возьмите то, что вам завещано! – писала пра-пра-пра-прабабка. – Но, проникая взором в грядущее, я вижу лишь яркие куски, выхваченные из мрака. Могу ли я быть уверенной, что злые люди не войдут в мои врата раньше, чем вы? А посему, не врата, но узкий и тайный лаз откроется вам, когда вы придёте к нему вместе. Всем тем, что нужно, дабы его отыскать и воспользоваться им, вы уже владеете».
