Текст книги "Западня (СИ)"
Автор книги: Ева Гончар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Наследники озадаченно посмотрели друг на друга: «Что значит, уже владеем?» Многоликий вздохнул:
– Дочитывайте, ваше высочество. И будем разгадывать шараду.
«Грядущее изменчиво, известно ли вам об этом? Ныне взору моему доступна лишь самая широкая из дорог. Судьба не ищет окольных троп, но иным из троп самим суждено стать дорогами. Если вы, дети мои, живёте покойно и счастливо, с радостью в сердце и достатком в доме, посмею ли я вас тревожить? Сожгите моё послание, забудьте о нём, если страшитесь потерь, ибо тот, кто стремится получить многое, рискует многое потерять», – закончила Принцесса.
Боковой край страницы был странно неровным, как будто оборванным.
– По-моему, нас предупреждают об опасности, – помолчав, сказал Феликс.
– Мне тоже так показалось. «Кто стремится получить многое, рискует многое потерять…»
Он встал и, не глядя на неё, принялся мерить шагами комнату, на лбу у него проступила суровая вертикальная морщина. Эрика растерянно за ним наблюдала. Предостережение Ирсоль нисколько её не напугало, но у Многоликого, похоже, было другое мнение. Подождав, она решилась заговорить:
– Но, Феликс, ведь мы не живём «покойно и счастливо». Вам придётся бежать с Континента, Мангана и мой отец охотятся на вас. У меня всё наперекосяк, я совсем не хочу возвращаться в Замок…
Он резко остановился и посмотрел ей в глаза:
– Ваше высочество, нет! Вы наследница. Вам есть, что терять. Как только раскроется заговор, вы вернётесь к своей обычной жизни, и…
– Но я не хочу к ней возвращаться! – всплеснула руками Эрика.
– Вы просто обижены на Короля. Это пройдёт, ваше высочество. Вы не должны рисковать ради какого-то магического артефакта, про который нам даже не известно, зачем он нужен…
Принцесса робко улыбнулась:
– Как зачем? «Сделать счастливей и совершенней хотя бы малую часть мира».
– Вы не должны рисковать, – упрямо повторил Многоликий.
– Феликс… вы что, боитесь?
– Да, я боюсь. За вас! – рассердился он. – Мне-то, и правда, терять особо нечего… Но вы! Завещанию Ирсоль место в печке. А мы с вами сегодня же отправимся в Империю, в один тихий уголок на побережье. Госпожа Аржни, хорошая и добрая женщина, держит там виноградники. Вы поживёте у неё до тех пор, пока всё не утрясётся.
– А вы?..
– А я иногда буду вас навещать, чтобы держать в курсе дела и самому знать, что вы ни в чём не нуждаетесь.
«Так и есть, он не чает от меня избавиться, – горько подумала Эрика. – А мне-то зачем тогда этот дурацкий Инструмент Свободы?..» Еле удерживая лицо, она начала:
– Пусть будет так, как вы решили… – но с её собеседника вдруг слетела давешняя маска отчуждённости, и увиденное за ней заставило девушку произнести совсем не те слова, что собиралась: – Нет, постойте! Признайтесь честно, вы действительно этого хотите? Оставить меня одну у госпожи Аржни?
Он застыл, пожирая её глазами, и только грудь его высоко вздымалась, а кулаки были крепко сжаты, выдавая волнение.
– Ну же, Феликс! Хотите?
– Не хочу, ваше высочество, – хрипло проговорил он после паузы, которая показалась ей бесконечной. – Но должен…
«Пока всё не зашло слишком далеко», – прочла Эрика в его взгляде и облегчённо выдохнула:
– Тогда зачем торопиться? Виноградники на побережье никуда от нас не денутся. А может, вам и не придётся… отсылать меня туда? Давайте хотя бы попытаемся разгадать загадку.
Оборотень молчал.
– Наследство Ирсоль, Феликс! Инструмент Справедливости…
– Или Инструмент Свободы.
– Или и то, и другое вместе! Вы никогда себе не простите, если сейчас бросите «Путеводитель» в печь…
Многоликий разжал кулаки, тяжело опустился на лавку и хмуро вымолвил:
– Хорошо, давайте.
В комнате снова что-то изменилось, словно воздух едва различимо завибрировал. Наследники посмотрели в книгу – та оставалась прежней. Но Эрике стало жарко над солнечным сплетением, и она моментально поняла, что это значит. Прошептала:
– Силы Небесные! Не нужно ничего разгадывать, Феликс. У нас, и правда, есть всё, чтобы отыскать тайник.
Не дожидаясь его реакции, вытащила из-за корсажа мятые и тёплые листы бумаги, забытые там с вечера – страницы, вырванные из фолианта в замковой библиотеке. На одном из листов, она помнила, кроме чертежа, была карта местности, прилегающей к Замку. Нашла этот лист, повернула картой вверх, поспешно расправила, приложила к линии разрыва в «Путеводителе» – и лист мгновенной к ней прирос, как будто был здесь всегда. В верхнем углу карты, отмечая место, проступила лиловая чернильная стрелка.
* * *
То ли потому, что Многоликий-горностай начал привыкать к полётам, то ли потому, что Эрика выполнила его просьбу и летела, стараясь не менять высоты и не кувыркаясь ради озорства в воздухе, но в этот раз оборотень почти не испытывал страха. Удовольствия, правда, не испытывал тоже – да и откуда взяться удовольствию, когда скрученное кольцом гибкое звериное тело ноет от напряжения, а обзор закрыт широким принцессиным шарфом? Но, во всяком случае, иррациональная животная паника не застилала рассудок, и Феликс спокойно ожидал приземления.
Настолько спокойно, насколько вообще мог быть спокойным человек, который оказался не в состоянии выполнить ни одного своего решения! На себя Многоликий злился сейчас нешуточно. Ведь он же так хорошо всё придумал! Не показывать Принцессе своих чувств и оттолкнуть её цинизмом и грубостью, если она вздумает вешаться ему на шею. От греха подальше отвезти её к матушке Аржни. О Наследстве Ирсоль, единожды чуть его не погубившем, забыть на веки вечные, словно он и слов-то таких никогда не слышал.
И что получилось?
Стоило лишь увидеть, каким расстроенным стало личико Эрики, когда она услышала, что Феликс собирается с ней расстаться – и все его благие намерения пошли прахом! «Злыдни болотные, я же едва не признался ей в любви… Да ладно, кого я обманываю – признался!» Стоило Эрике лишь намекнуть, как сильно ей хочется завладеть Наследством – и аналогичное желание, которое он гнал от себя всё это время, разгорелось в нём с новой силой. Раньше он рвался утолить свою жажду справедливости, теперь же его душа просила обычного человеческого счастья: «А вдруг девочка права? Вдруг эта штука, чем бы она ни была, даст нам право не расставаться?»
Так или иначе, к пункту, обозначенному на карте, Многоликий и Принцесса, не сговариваясь, решили отправиться немедленно – как только разобрались, где он находится. Стрелка указывала на самую дальнюю точку глубокого зигзагообразного ущелья, рассекающего северную, противоположную Замку часть горы Эск.
– Там есть пещеры, я помню, – сообщила Принцесса. – Очень красивые. Однажды нас с мамой возили на экскурсию в горы.
Пещеры так пещеры, вполне подходящее место, чтобы спрятать волшебный предмет, какой бы сильной ни была его аура. Потоки магической энергии, льющиеся из трещин в горной породе, наверняка достаточно мощные, чтобы замаскировать что угодно. Вместе склонившись над картой – держаться на расстоянии друг от друга Феликсу и Эрике было всё сложней! – наследники прикинули, сколько времени им понадобится, чтобы достичь ущелья в обход больших городов, и стали собираться в путь.
Многоликий был взвинчен до предела: предвкушение чуда смешалось в нём с тревогой за себя и за Принцессу. Девушка же, казалось, совсем не нервничала. Он маялся ощущением, что должен объяснить ей нечто важное, но не мог сообразить, что именно. Всё, что он сумел сделать – попросил её взять с собою все её вещи, кроме части драгоценностей из тайника.
– Ваше высочество, я не берусь загадывать, как мы поступим, если найдём Инструмент. Но если не найдём… кто знает, что с ним могло случиться за семьсот лет…
– Это очень долгий срок, – кивнула она.
– Если мы его не найдём, сюда возвращаться не будем. Передохнём в какой-нибудь деревне и двинем в Империю…
– На виноградники?
– Да. Поверьте, так будет лучше для нас обоих!
– Договорились, – неожиданно легко согласилась Эрика и тут же занялась сборами.
Она не нервничает, потому что абсолютно уверена в успехе, догадался Феликс. Но про себя порадовался, что сумел поймать её на слове.
Пока за окнами медленно густели сиреневые зимние сумерки, наследники собирались в путь. Небо по-прежнему было затянуто дымкой, обещая ночь, идеальную для перелёта – не слишком тёмную и не слишком светлую, в самый раз для того, чтобы летунья осталась незамеченной, но не заблудилась.
Принцесса управилась быстро – упаковала свой нехитрый скарб в поясную сумку, добавила к нему полученный от Феликса фонарик. Многоликий провозился дольше: вытащил из сундука охотничью куртку и начинил её многочисленные карманы всем, что могло понадобиться новоявленным кладоискателями; сложил туда же половину принцессиного «золотого запаса», приличную сумму денег, немного сушёного мяса и шоколада и две плоских фляжки – с водой и с крепким алкоголем, на всякий случай. В глубоком внутреннем кармане устроил «Путеводитель». Куртка отяжелела и раздулась, Феликсу пришлось приложить немало усилий, чтобы застегнуть её на себе.
– Пора? – глядя, как он воюет с пуговицами, спросила Эрика.
– Пора.
– Да помогут нам Серафимы, – сказала она и светло улыбнулась.
Ему хотелось стиснуть её в объятиях, но он не решился.
Зато теперь объятий было хоть отбавляй! Жаль только, Многоликому-горностаю, обвившему принцессину шею, это обстоятельство не доставляло и сотой доли той радости, которую доставило бы Многоликому-человеку. Полёт продолжался уже не первый час. Зверь начал уставать и раздумывал, какой сигнал подать Эрике, чтобы она догадалась сделать привал, когда летунья вдруг шарахнулась вправо, резко поднялась вверх, потом снова переместилась вправо…
– Какой сильный ветер, Феликс! – услышал он её звонкий голос. – Похоже, будет метель.
Принцессу снова тряхнуло и потянуло вбок, шум ветра становился всё громче. Языки холода добирались даже до хорошо укрытой звериной кожи.
– Я уже рядом с горой, но ущелья ещё не вижу! – крикнула девушка. – Держитесь крепко!
Как будто можно держаться ещё крепче, чем держится он! В следующие полчаса Многоликому пришлось вспомнить, что горностаи совсем не приспособлены для полётов: его мутило, в голове было темно, лапы и хвост свело судорогой. Ужасно хотелось узнать, далеко ли ещё до цели, но о том, чтобы высунуть морду из-под шарфа, нельзя было и помыслить. Эрика то поднималась, то снижалась, один раз даже полетела назад – должно быть, её всё время сдувало с курса.
А потом ветер стих – так же внезапно, как и начался. Летунья шумно выдохнула:
– Ущелье! – и устремилась вниз.
Теперь она летела очень медленно, должно быть, осматривалась по сторонам. Горностай фыркнул и легонько прикусил её шею, намекая, что неплохо бы и ему дать возможность выглянуть наружу. Девушка поняла намёк и распустила шарф.
Лунный свет в ущелье не проникал, и небо совсем потемнело, должно быть, его затянули тучи. Но, как и предполагал Многоликий, магия светилась здесь повсюду. Этот ненастоящий, сомнамбулический свет не озарял ничего вокруг, он был как будто сам по себе – бледно-голубые полосы и круги выплывали из мрака и снова пропадали в нём, и невозможно было понять, светятся ли это пещеры, или расселины в скалах, или же сами скалы, заряженные магической энергией. Фонарика в руке Принцессы хватало только на то, чтобы можно было различить сугробы внизу и валуны, иногда проступающие из-под них. Эрика огорчённо проговорила:
– Ничего не видно. Сейчас найду, где приземлиться – и подумаем, как нам быть.
Многоликий забеспокоился: ему почудилось, что голос её дрожит.
Для приземления она выбрала базальтовый уступ, почему-то почти совсем не заснеженный. От него поднималась вверх гладкая отвесная скала, верхний край которой терялся на фоне ночного неба. Принцесса, краем юбки сметая снег, опустилась на чуть припорошенные чёрные камни, и устало позвала:
– Феликс!
Он, не мешкая, вернул себе человеческий облик.
– М-не к-кажется, д-до утра м-мы не н-найдём нужное м-место… – заикаясь, сказала девушка. – Не стоит д-даже п-пытаться.
Да, она дрожала! И рука с фонариком дрожала тоже – слабый жёлтый луч беспорядочно и беспомощно метался по камням.
– Вы замёрзли, – сквозь зубы проговорил Феликс, чья злость на самого себя достигла в этот миг апогея: «Злыдни болотные, и зачем только я позволил ей сюда лететь?!»
Эрика попыталась улыбнуться:
– Н-немного.
Многоликий аккуратно забрал фонарик и осветил её лицо. Так и есть, кончик носа побелел, и на щеках – широкие белые пятна… что ещё она успела себе обморозить?! Он задохнулся от стыда:
– Ваше высочество, я болван! Нам следовало добираться сюда другим способом, я должен был убедить вас не торопиться…
– Это н-неважно. Г-главное, мы здесь, – кротко ответила она. – Т-только я н-не знаю, что т-теперь д-делать. А в-вы?
А он сейчас вообще не думал про Наследство. Перепуганный, он придвинулся к ней, чтобы согреть дыханием обмороженную кожу. Глядя на него широко распахнутыми потемневшими глазами, Эрика повернула голову… совсем чуть-чуть повернула, но этого хватило, чтобы её холодные губы встретились с его горячими губами. Феликс отпрянул – она потянулась за ним, целуя его с настойчивой и неумелой искренностью, которой невозможно было противостоять. «Будь что будет!» – решился он, свободной рукой прижал к себе Принцессу и ответил на поцелуй.
Мир исчез, не было в нём больше ни холода и снега, ни ночного ущелья и неприступных скал, ни древней волшебной игрушки, где-то в скалах спрятанной. Остались только двое, что без всяких слов объяснялись друг другу в любви, и общее на двоих дыхание, и пришедшее вдруг понимание, что никогда больше они не сумеют быть врозь.
Оторвавшись друг от друга, Принцесса и Многоликий еле вспомнили, зачем и каким образом сюда попали. Они бы не удивились, если бы обнаружили, что в ущелье наступила весна и вокруг них расцвёл райский сад. Но всё, конечно, было по-прежнему. С одним-единственным исключением: в нависавшей над ними скале, которая только что – целую вечность назад! – была однотонной и ровной, появилась полукруглая дверь чуть ниже человеческого роста.
– Я понял, – восторженно прошептал Феликс, – Сиятельная Ирсоль оставила свой Инструмент не вам и мне…
– Она оставила его нам с вами вместе, – подхватила Эрика и вздохнула так сладко, что ему понадобилась вся его выдержка, чтобы не накинуться на неё с новыми поцелуями.
Дверь отворилась без усилий. За ней оказался сводчатый коридор с волшебными светильниками – таких светильников давным-давно не осталось нигде в мире, а здесь они, как новые, сияли тёплым золотистым светом. И дышалось тут легко, словно извне постоянно поступал свежий воздух. Принцесса и оборотень, жадно обнимавший её за плечи, миновали коридор и оказались в круглом помещении с помостом посередине. А на помосте, источая могучие волны чистейшей древней магии, стоял предмет, который вряд ли кто-нибудь ожидал здесь увидеть.
– Смотрите-ка, ваше высочество: инструмент! – удивлённо констатировал Феликс.
Эрика ещё не вполне пришла в себя, колени у неё подгибались, ярко-синий взор затуманился. Лицо её раскраснелось; к большому облегчению Многоликого, признаков обморожения на нём уже не было. Она растерянно посмотрела на своего возлюбленного, потом – на предмет на помосте, потом снова на Феликса, и, наконец, сообразила, что он имеет в виду:
– В самом деле, инструмент.
– Клавесин?
– Нет… по-моему, клавикорд. У клавесина должна быть другая форма.
Небольшой клавишный инструмент из красного дерева с изысканной цветочной резьбой на всех поверхностях тоже выглядел совершенно новым. Принцесса очень осторожно подняла крышку, коснулась кончиками пальцев драгоценных клавиш из слоновой кости…
И вдруг снаружи, из-за неплотно закрытой двери, раздались какие-то невнятные звуки. Наследники Ирсоль, вздрогнув, обернулись на шум, но не успели даже сдвинуться с места – в помещение ворвались «серо-красные». Эрику безо всяких церемоний взяли за локти и оттеснили к стене, на несколько секунд она потеряла из виду Многоликого. Раздался оглушительный рык, произошла сумятица, затем стражники расступились, и стало видно, что на полу, спелёнутый мелкоячеистой заколдованной сетью, тяжело дышит огромный чёрный зверь. Его королевское величество Скагер Первый, собственной персоной, выбрался из-за спин стражников и устремился к клавикорду. Откуда-то сбоку раздался голос Манганы, исполненный скрипучего торжества:
– А кто-то ещё сомневался, сработает ли мой безупречный план!
Глава девятая,
в которой Принцесса снова много плачет,
узнаёт то, чего предпочла бы не знать,
и делает то, чего предпочла бы не делать,
а Многоликий умоляет её забыть о нём навсегда
и выйти замуж за принца Акселя
Всё было серое: крашеные стены и потолок, металлическая спинка кровати, голый мраморный пол, шторы и решётка на окне. Серый цвет был повсюду, почти до белизны светлый, незатейливо мышиный или же густо уходящий в черноту. Эрика, лежавшая на кровати, подняла перед собой руки и совсем бы не удивилась, если бы и они тоже оказались серыми, словно её глаза потеряли способность различать краски. Руки, впрочем, были обыкновенными, только очень бледными. В голове у неё что-то разладилось: мысли, медленно перетекавшие одна в другую, были такими вязкими, словно даже мозг превратился в клейкую серую замазку.
«Мне дали лошадиную дозу снотворного, – вяло подумала Принцесса. – Сколько часов… или дней я спала?» Тёмное ущелье в голубых магических бликах, метель, древний музыкальный инструмент, ночь в Лагошах, побег и то, что ему предшествовало – недавние события перепутались в памяти, слиплись в один громоздкий неудобный ком. В каждом воспоминании присутствовал Многоликий, и оттого каждое воспоминание отзывалось сердечной болью. Боль, наверное, была бы нестерпимой, если бы не снотворное, всё ещё бродившее в крови.
– Я потеряла его, – вслушиваясь в звук своего голоса, прошептала девушка, повторила: – Я потеряла его, – и по её щекам потекли слёзы.
Вытирать их она не стала.
Решётка на окне говорит сама за себя: ничего хорошего ближайшее будущее не сулит. Всё хорошее осталось в прошлом. Принцесса потрогала свои губы – они помнили поцелуй Феликса, так же, как тело помнило жадность его объятий – и всхлипнула, осознавая: это недолгое счастье – всё до капельки счастье, какое было им отмеряно.
Преодолевая слабость, Эрика откинула одеяло и встала. Выяснилось, что одета она в подкрахмаленную сорочку из гладкого серого полотна, очень длинную и закрытую до горла. Рукава, наползающие на кисти, и завязки на спине почему-то вызвали у Принцессы ассоциации со смирительной рубашкой. «Но вряд ли им понадобилась смирительная рубашка… они усыпили меня раньше, чем я поняла, что за катастрофа нас настигла…» Сунула ноги в холодные кожаные тапки, которые дожидались её у кровати, и прошлёпала к окну.
Она считала, что изучила Замок вдоль и поперёк и скрытых от неё уголков в нём не осталось, но где находится эта помесь тюрьмы и лазарета, разобраться не сумела. Вид из окна ничем ей не помог: снаружи шёл снег, такой густой, что за ним едва проступала крепостная стена. Определить, какая это часть Замка, было невозможно. С минуту Принцесса бездумно таращилась на снег, солёные ручейки стекали за ворот сорочки. Потом переместилась к глухой двери, обитой шершавым серым коленкором, подёргала её, ни в малейшей мере не надеясь открыть. От двери перешла умывальнику, над которым висело небольшое овальное зеркало. В зеркале она увидела, что волосы спрятаны под светло-серый платок, и слегка удивилась, что не заметила этого раньше. Лицо было бледным, как простокваша, губы сливались с ним по цвету, а глаза, наоборот, синели ярче обычного, должно быть, от слёз. Всё вместе выглядело нереальным, как будто во сне. «Ах, если бы во сне! Я что угодно отдала бы, чтобы сейчас проснуться в другой жизни!»
Но пробуждения не предвиделось.
Умываться не хотелось. Вообще не хотелось шевелиться, и девушка снова села на постель. Из мебели в комнате были ещё стул и прикроватный столик. На столике стояли кувшин с каким-то питьем, чайная чашка и пара фарфоровых судков с едой. Принцесса приподняла крышку над ближним из них, но тут же опустила обратно – от вида и запаха еды ей стало дурно. Кроме посуды, на столике нашлась мамина фотография в рамке. Соломенная шляпа, летнее платье с открытыми плечами, смеющиеся глаза Королевы… такие счастливые, будто с её дочерью ничего не случилось, с внезапной нелепой обидой подумала Эрика. Странно, кто же был столь заботлив, что догадался оставить тут это фото?
В замке повернулся ключ, дверь отворилась, и в комнату вошёл Король.
– Как ты себя чувствуешь, девочка? – сухо спросил он.
Принцесса со всхлипом втянула воздух.
– Перестань, тебе не пристало плакать, – сказал Скагер, устраиваясь на стуле.
В прежние времена она, наверное, сошла бы с ума от брезгливой неприязни в его взгляде, но сейчас просто ждала, что он скажет. Любовь Эрики к отцу, до сих пор пылавшая, несмотря ни на что, «свидания» в сокровищнице Ирсоль, похоже, не пережила. Король тоже чего-то ждал, скрестив руки на груди и рассматривая дочь сквозь раздражённый прищур. Ладно, она может заговорить первой. Сглотнув, Принцесса задала самый важный для неё вопрос:
– Где он? Что вы с ним сделали?
– Твой ненаглядный оборотень? В подземелье, где же ещё. Там ему самое место. Ключ от пояса ты могла бы спрятать и получше.
Эрика отвернулась к окну и тыльной стороной ладони вытерла мокрые щёки.
– А вот ключ от твоего браслета вы уничтожили совершенно напрасно, – продолжил Король. – Будешь теперь сидеть за решёткой, пока Мангана не придумает другой способ удерживать тебя на месте.
– Вы знали, что я… Одарённая?
– А ты всерьёз рассчитывала это скрыть?
– Зачем, папа? Зачем ты это сделал? – спросила она, помолчав. – Зачем ты надел на меня браслет, когда я была маленькой? – и добавила с запоздалой надеждой: – Ты боялся, что я погибну, как мама?
Его величество удивлённо приподнял брови. Разумеется, ничего такого он не боялся.
– Тогда зачем? Чтобы я не ездила помогать бедным, как она?
– Думаешь, я не нашёл бы на тебя управу? – с равнодушным смешком поинтересовался отец. – Тебе не позволили бы увлекаться благотворительностью. Но вот найти управу на Тангрис…
– Тангрис здесь ни при чём, папа, теперь я это знаю!
– Ещё как при чём, – возразил Король. – Вскоре после того, как погибла твоя мать, Мангана получил предсказание: могущественная волшебница из Икониума заберёт мою власть, когда встретится с моей дочерью. Как ты думаешь, девочка, мог я такое допустить? Значит, нужно было позаботиться, чтобы ты никогда не покидала Замок без меня; единственное, что способно остановить Тангрис – это Корона.
Эрика медленно кивнул. Она знала: древняя магия Короны рассчитана на то, чтобы защищать монарха и его дом от любого опасного воздействия, включая волшебное. Слова отца Эрику даже не уязвили; ей и без них было так скверно, что хуже, кажется, быть уже не может.
– Так значит, ты держал меня взаперти из-за какого-то дурацкого предсказания? – уточнила она. – Ты так боишься за свою власть, что был готов…
– Я лишь устроил всё так, как мне удобней, – пожал плечами Скагер. – Распоряжаться твоей жизнью – моё священное право.
– Распоряжаться моей жизнью… переставлять меня, как пешку… – пробормотала Принцесса. – Вы всё подстроили, да, папа? Ради этого проклятого Наследства?
– Ну почему? Не всё. Потаскушка Ингрид, в самом деле, спуталась с твоим братом. Они, в самом деле, вознамерились меня убить. Малыша Марка уже ждут в пограничном отряде на севере. Там, как ты знаешь, постоянно стреляют… и часто попадают в офицеров. Я не слишком надеюсь, что он вернётся живым.
– А Придворный Маг?
– Он держал их под присмотром. Мангана предан Короне.
– Я думала, ты в опасности, папа… – иссякшие было слёзы потекли снова.
– На это и был расчёт, – спокойно отозвался объект несостоявшегося покушения. – Сначала, правда, мы рассчитывали кое на что другое… но потом обстоятельства изменились, и заговорщики, идиоты, подвернулись очень кстати.
Эрика не ответила. Король, лицо которого вдруг исказилось гримасой разочарования, вздохнул:
– Ингрид, Ингрид… Какая прекрасная вышла бы из неё Королева – не чета твоей матери. Она могла бы упиваться своим могуществом, если бы только не…
– Именно этого она и хотела – упиваться своим могуществом, – тихо заметила Принцесса. – Просто ты оказался слишком стар для неё.
– Не дерзи отцу, девочка, – поморщился Король. – Теперь место твоей мачехи – в Башне Безумцев. Но сначала она должна родить ребёнка.
– Ребёнка? Ингрид беременна?
– Да.
«От кого?» – хотела было спросить Эрика, но прикусила язык.
– Может, это дитя получится лучше, чем ты или твой брат? – вздохнул Скагер. – Повезло мне с наследничками, ничего не скажешь. Один так рвался на трон, что затеял убрать оттуда меня. Другая, наоборот, вместо того, чтобы думать о своём высоком предназначении, сбежала с проходимцем и преступником…
– Вы же сами это подстроили, – с горечью напомнила Принцесса.
– А что нам оставалось? Старая ведьма Ирсоль перемудрила со своим завещанием. Не могли же мы отдать тебя замуж за оборотня! Пришлось свести вас другим способом.
Принцесса молчала, она боялась слушать, как именно их заманили в ловушку. Но, судя по всему, отцу не терпелось посвятить её в подробности «безупречного плана».
– Мангана, как ты знаешь, умеет смотреть и в будущее, и в прошлое. Он давно выяснил, где примерно спрятано Наследство Ирсоль и кому оно предназначено, но достать его без вас мы не могли. Он рассчитал, в какой день твой приятель явится в Замок, дальнейшее было несложным. Всего-то и нужно было: сделать так, чтобы оборотень попался, а ты подслушала наш разговор – помнишь приоткрытую дверь в мой кабинет? Потом подсунуть тебе ключ от пояса – заметила, за какой книгой он лежал?
– «История музыкальных инструментов», – прошептала Эрика.
– И позаботиться, чтобы ты не взяла ключ слишком рано – помнишь лампу, которая всю ночь горела на моём столе? Иначе Мангана не успел бы поставить защиту на крепостную стену. Да и вы, голубки, должны были узнать друг друга получше. Этот прохвост удрал бы один, если бы ты освободила его на день раньше.
– …И ещё нужно было напугать меня, чтобы я захотела сбежать вместе с ним, – дополнила девушка и закрыла глаза от боли. – А если бы мы не поняли, зачем нужен браслет и как от него избавиться?
– Не волнуйся, мы бы вам подсказали, – хмыкнул Скагер. – Но твой приятель соображает быстро.
Ей всё стало ясно. Кроме двух обстоятельств.
– Как вы сумели нас выследить? – это было первое из них.
– А ты не догадалась? – отец кивнул на фотографию в платиновой рамке. – Мамочкин подарок. Где одно заклинание, там и два. Мангана подвесил другое, следящее… а в том, что ты заберёшь эту вещь с собой, мы не сомневались.
– Ты так сильно хотел заполучить Инструмент? – это было второе обстоятельство. – Но для чего, папа? Разве тебя когда-нибудь интересовали справедливость или свобода?
Король изумился:
– Справедливость? Свобода? О чём ты говоришь, Эрика?
– Его же так называют: Инструмент Свободы или Инструмент Справедливости.
Он уставился на неё, как на забавную зверушку, и рассмеялся коротким неприятным смехом:
– Дурочка, с чего ты взяла?! Инструмент Власти – вот что такое твоё Наследство. Каким образом, по-твоему, Ирсоль удавалось держать в подчинении целый Континент?
– Она была мудрой и доброй владычицей. Она любила своих подданных и хотела, чтобы они были счастливы.
– Дурочка, – повторил отец с отчётливым сожалением. – Сентиментальная дурочка, вся в мать. Поэтому и попалась в ловушку.
– У меня был выбор?
– Да! – Король вскинулся, и девушка вдруг поняла, что в нём кипят едва сдерживаемые эмоции. – У тебя был выбор! Ты могла остаться с принцем Акселем! По-честному выйти за него замуж. Мангана предупреждал меня, что шанс на такой исход невелик, но я до последнего надеялся, что ты будешь благоразумной. Наследство Ирсоль никуда бы от нас не делось, мы добрались бы до него позже! Но упустить возможность породниться с самим Джердоном, Эрика… Сорвать помолвку с принцем Акселем – это худшей проступок в твоей жизни!
– Но я не срывала помолвку, папа, – она и сама не знала, почему принялась оправдываться. – Я думала, принцу Акселю скажут, что меня похитили, а потом…
– Его вызвали в Икониум наутро после твоего побега, – прошипел Скагер. – А вечером пришло письмо от Императора. Он всё знает: о том, что вы устроили инсценировку, о том, что ты сбежала – и даже с кем ты сбежала! – о том, что впутала в свой побег его сына… Помолвка разорвана, девочка. И хорошо ещё, если теперь нам не объявят войну.
«Аксель тоже меня предал, – невыносимо усталая от разговора, подумала Принцесса. – Что ж, по крайней мере, замуж я пока не выхожу…»
– Но замуж ты всё равно выйдешь, и очень скоро! – больше не скрывая ярости, вторгся в её мысли отец. – Подготовка к свадьбе уже началась.
Эрика оторопела:
– За кого?!
– За герцога Пертинада. Сегодня он сделает тебе официальное предложение, и только попробуй ему отказать.
Мгновенно сбросив оцепенение, она вскочила с кровати.
– Нет, папа, нет!!!
Король скривился, будто прожевал клопа:
– Да, девочка, да. Или ты хочешь, чтобы твой четвероногий друг издох в подземелье?
* * *
«Грядущее изменчиво, известно ли вам об этом?» – кажется, так было написано в «Путеводителе», вспоминала Принцесса. Всякий, кто умеет заглядывать в будущее – будь то сильнейшая и добрейшая волшебница всех времён или пронырливый мерзавец, любитель магических артефактов, никогда не имевший собственного Дара – видит лишь один, наиболее вероятный путь развития событий. Сиятельная Ирсоль не сумела узнать, что её наследников перехитрят и выследят, хотя и предчувствовала возможную беду. Потрошитель всё рассчитал верно, но не сумел предсказать, что в решающие дни к Эрике приедет свататься сын Джердона Третьего.
Как только перестало действовать снотворное, картина случившегося полностью сложилась у неё в голове. Первоначальный план был прост. Предложения руки и сердца ждали от герцога Пертинада, ради чего его и пригласили в замок Эск. Король принялся бы настаивать, чтобы Принцесса ответила согласием, и одного этого хватило бы, чтобы она сбежала с Многоликим. Появление принца Акселя нарушило планы – слишком заманчивой для индрийского монарха оказалась перспектива породниться с самым влиятельным правителем Континента. Но ведь Наследство Ирсоль было уже так близко! Не в силах противиться искушению завладеть Инструментом, Король позволил побегу осуществиться. Быть может, в глубине души он надеялся убить обоих зайцев – но, увы, разрыв помолвки, да ещё такой скандальный, его надежды уничтожил на корню.
