Текст книги "Западня (СИ)"
Автор книги: Ева Гончар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
Дочитав письмо, Принцесса вздохнула и отложила его в сторону. Пожала плечами:
– Может, и врёт… какая разница?
Ей вспомнились открытое лицо Акселя, прямой взгляд его голубых глаз, широкая дружелюбная улыбка. По правде говоря, поверить в его предательство Эрике было намного сложнее, чем в то, что кто-то нашёл и переправил Императору её записку. При других обстоятельствах она стала бы выяснять, кто и почему это сделал, но теперь она была не в состоянии заниматься расследованием.
Король ушёл, коротко кивнув на прощание и повторив приказ «привести себя в порядок». «Наверное, я очень скверно выгляжу», – подумала Принцесса, но в зеркало смотреть не захотела. Отослала горничную, безо всякого удовольствия приняла ванну, впихнула в себя несколько ложек безвкусного картофельного пюре и улеглась в чересчур просторную чужую кровать. Голова у неё была тяжёлая, слабый свет фонарей, пробивающийся сквозь шторы, раздражал глаза, но спать совсем не хотелось. Перед внутренним взором, не рассеиваясь и ничуть не бледнея, стояла картина из подземелья: обездвиженный Феликс с почерневшим, полным страдания лицом уговаривает Эрику забыть его и выйти замуж за принца Акселя. Добить Многоликого известием о том, что место «отличного парня» Акселя занял старый развратник Пертинад, девушка просто не смогла.
«Я вытащу тебя, любимый! Я тебя обязательно вытащу!» – твердила она про себя, снова дав волю слезам.
И, кажется, всё-таки уснула, потому что не слышала, как вернулась Валькирия – Эрика лишь тогда поняла, что больше не одна в апартаментах, когда увидела горничную, стоящую у кровати с перекинутым через руку платьем.
– Давайте собираться, ваше высочество, времени совсем мало!
Понимая, что оттягивать неизбежное – встречу с герцогом Пертинадом – дело бессмысленное, Принцесса позволила надеть на себя душный тёмно-красный бархат с золотыми парчовыми вставками на рукавах и подоле и соорудить высокую вычурную причёску по последней моде. И платье, и причёска были не в её вкусе, но для того, чтобы протестовать или хотя бы выспрашивать, кому принадлежит идея нарядить её таким образом, сил совершенно не было. Без пяти десять в сопровождении отца Эрика спустилась в Малую королевскую гостиную, чтобы принять участие в очередном ужине «в тесном семейном кругу».
Кроме Скагера и господина герцога «семейный круг» нынче включал мачеху, Придворного Мага и старшую сестру Пертинада королеву Водру, с которой Принцесса никогда раньше не встречалась. Марка, естественно, не было. «Я не слишком надеюсь, что он вернётся живым», – всплыли в памяти слова Короля. Ни облегчения, ни сожаления девушка не ощутила. Несостоявшийся отцеубийца всё-таки был её родным братом, когда-то она любила его, так что вряд ли могла радоваться его скорой гибели. Но любовь эта осталась далеко в прошлом, в той жизни, в которой рядом была мама, а Марк, хорошенький, как куклёнок, с его тёмными локонами и васильковыми глазами, хвостиком ходил за Эрикой и только и ждал случая, когда она позовёт его поиграть. Потом принц подрос, узнал, каким законам подчиняется индрийское престолонаследие, и о былой своей привязанности к сестре забыл напрочь. А потому и огорчаться, что число тех, кто желал ей смерти, в замке Эск уменьшилось на одного, Принцесса тоже не могла.
Отец и Потрошитель оба выглядели спокойными, но то один, то другой бросали на Эрику внимательные взгляды, видно, сомневались, все ли условия договора она готова выполнить – «Силы Небесные, как будто у меня есть выбор!» Мачеха присмирела и притихла. Мучнисто-бледная, с синяками под глазами, одетая в тёмно-зелёное наглухо закрытое платье, она была не похожа сама на себя. Тот факт, что под сердцем она носит ребёнка, ещё ничем себя не проявлял – «Интересно, какой у неё срок?» Когда дитя родится, Ингрид, по всей вероятности, отправят в Башню Безумцев, а его будут готовить к роли наследника трона. Принцесса подозревала, что Король не слишком расстроится, если в один прекрасный день она сама последует за мачехой – для его величества главное, чтобы это не случилось раньше, чем он получит всё, что ему нужно, от Межгорного княжества.
Королева Водра, желчная старуха с длинным лошадиным лицом, сухая и прямая, как жердь, изучала Эрику, как товар в дорогом магазине. Должно быть, примерно так и есть, подумала Принцесса – бездетная дама, по слухам, души не чаяла в брате и теперь собиралась купить ему новую игрушку. Она с головы до пят была одета в чёрное, ибо лет двадцать уже носила траур по мужу; но быть разряженной в пух и прах, как принято в её княжестве, это ей не мешало – в седых волосах и вокруг напудренных костлявых плеч колыхались чёрные страусиные перья, а увядшую шею украшало колье с чёрными бриллиантами.
Единственным пёстрым пятном в компании был герцог Пертинад. Прежде Эрика избегала даже задерживать на нём взгляд, настолько он был ей противен, но теперь набралась мужества рассмотреть его повнимательней. Грузное шарообразное туловище в радужно переливающемся парчовом пиджаке. Светло-жёлтый платок под подбородком, толстые ляжки в узких светло-жёлтых брюках. Волосатые сардельки-пальцы в золотых перстнях с разноцветными камнями. Кучерявый седоватый венчик вокруг блестящей лысины на макушке. Обрюзгшая физиономия с красными влажными губами, крупным мясистым носом, которым, наверное, так удобно хрюкать, и маленькими глазками навыкате. Глазки эти, коими герцог пожирал Принцессу, имели такое выражение, что всякому было понятно без слов: в случае его светлости о фиктивном браке говорить не приходится. «До свадьбы – месяц! – напомнила себе Эрика. – Целый месяц! За месяц многое может измениться, не стоит убиваться раньше времени».
Весь ужин она просидела, уставившись в тарелку и стараясь не вслушиваться, о чём отец беседует королевой Водрой и её братом – хватало и того, что от несуразно-высокого голоса и визгливых интонаций герцога звенело в ушах. После десерта Король велел ей показать Пертинаду коллекцию старинного фарфора, выставленную на внутреннем балконе второго этажа, и Эрика безропотно согласилась. Будущий жених, на полголовы ниже неё, попискивая от восторга и расточая ядрёный парфюмерный запах, подставил ей локоть. Под бдительным присмотром Короля и королевы Водры Принцесса превозмогла отвращение и взяла герцога под руку. Сказала дежурное:
– Коллекция прекрасна, надеюсь, вам доставит удовольствие с ней ознакомиться, – и проследовала наверх вместе с ним.
Едва они остались наедине, боров затормозил, отступил на полшага и шумно втянул воздух с явным намерением разразиться речью.
– Мне нездоровится, господин Пертинад, – опередила его девушка. – Я бы хотела пойти к себе как можно скорее. Сделайте одолжение, переходите сразу к сути.
Свиные глазки растерянно заморгали, но их обладатель, похоже, не собирался сходить с намеченного пути:
– Ваше высочество, вселенная не знает таких слов, какими я мог бы выразить ни с чем не сравнимое блаженство, переполнившее моё сердце, когда я получил известие о том, что вы…
Она повысила голос:
– Пожалуйста, переходите к сути!
– Великолепная, божественная Эрика! – залепетал герцог. – Не смея поверить своему безмерному счастью, прошу вас…
– Ну же!
– Окажите мне величайшую честь стать моей супругой, – поперхнувшись, закончил он.
– Я согласна, – без выражения ответила Принцесса и отвернулась, чтобы больше его не видеть.
* * *
Но за месяц ничего не изменилось.
Торжеств по случаю новой помолвки устраивать не стали – обитатели Замка ещё не успели забыть, каким скандалом закончилась помолвка предыдущая. Свой перстень – массивное золотое изделие с громадным кроваво-красным рубином – герцог Пертинад, потея от волнения, надел на палец Принцессы в тот же вечер, когда сделал ей предложение. А уже глубокой ночью, после того как межгорские гости отправились спать, Эрику властным движением взял за предплечье Придворный Маг – и повёл за собой со словами: «Идёмте, ваше высочество, вы убедитесь, что я не забыл про свою часть сделки!»
Крытыми галереями они перебрались в постройку, где располагалась королевская больница, и прошли через крыло с решётками на окнах, в котором Принцесса очнулась утром минувшего дня. Одна из медицинских сестёр сочувственно объяснила девушке, перед тем как ту забрали из палаты, что в этом крыле «ухаживают за больными с горячкой, кто может сам себе навредить». «Крыло для буйных… Следующая станция – Башня Безумцев!» – подумала тогда Эрика. Ночью здесь, да и во всей больнице, царили темнота и тишина; было бы легче лёгкого заблудиться, если бы не тусклые лампочки в начале и в конце каждого коридора. Не выпуская рукав Принцессы из цепких пальцев, Мангана спустился вместе с ней на подземный этаж, где свет горел гораздо ярче и четверо стражников охраняли внушительную обитую железом дверь. Один из них с подобострастной суетливостью её отпер, впуская поздних посетителей внутрь. Эрика увидела ещё один коридор, очень короткий, с тремя дверями с каждой стороны. Эти двери казались довольно хлипкими, но бледное свечение говорило о том, что на них стоит магическая защита.
Потрошитель подвёл свою спутницу к самой дальней двери слева, открыл на ней «глазок», сначала заглянул в него сам, а затем предложил посмотреть Принцессе. С сильно бьющимся сердцем она прильнула к отверстию. За дверью была унылая камера-палата, почти такая же, в какой сама Эрика провела предыдущие несколько дней, только безоконная. Феликс в серой рубахе с завязками на спине и в серых штанах сидел на койке, опустив лицо на руки и упираясь локтями в расставленные колени. На столике рядом с ним стояли две тарелки с нетронутой едой. Под рубахой просматривались очертания магического пояса, от которого сползала на пол маслянисто блестящая новая толстая цепь, другой её конец крепился к кольцу, вбитому в стену. Пыточных приспособлений видно не было, что немного успокаивало.
– Довольны, ваше высочество? – сиплым шёпотом поинтересовался возле уха Придворный Маг. – Жив-здоров ваш оборотень, не мёрзнет и не голодает. Любой заключённый полжизни отдал бы за такие условия!
Эрика не ответила, не в силах отвести взгляда от Многоликого. Она бы сейчас полжизни отдала за то, чтобы войти к нему, прижать к себе его склонённую голову, и хотя бы сказать ему, что любит его, раз ничего другого она пока не может для него сделать.
– Устраивать вам свидание не стану, не обессудьте, – продолжил Потрошитель. – Он просил меня больше вас не приводить. Не хочет почему-то, чтобы вы его видели.
– Знаю, что не хочет, – ответила Принцесса и отодвинулась от «глазка».
– Будете хорошо себя вести – станете бывать здесь каждую неделю, – пообещал Мангана. – А там посмотрим, может, я всё же как-нибудь позволю вам с ним поговорить.
Вечером следующего дня Придворный Маг явился к Принцессе в апартаменты вместе с Королём, чтобы напомнить ей ещё об одном условии договора.
Клавикорд Ирсоль Справедливой установили на столе в Манганиной гостиной. Исходившее от Инструмента сияние магии было столь сильным, что аура прочих волшебных предметов, которых было полным-полно в обиталище Придворного Мага, стала почти неразличимой. Король, у которого первый восторг от обладания Наследством уже прошёл, вспомнил о своих суевериях и забился в кресло с высокой спинкой подальше от клавикорда. Потрошитель, положив рядом с Инструментом какие-то ноты, наоборот, устроился поближе. Эрика в нерешительности остановилась посреди комнаты.
– Не медли, девочка, приступай! – из своего угла поторопил её отец.
Она шагнула вперёд, и тут к ней сам собой подкатился табурет, требовательно ткнулся краем кожаного сиденья ей под колени. Ничего не поделаешь, пришлось сесть. Подняла изукрашенную резьбой красно-коричневую крышку клавикорда и спросила:
– Что мне играть?
– Что хотите, ваше высочество, что хотите! – ёрзая от нетерпения, предложил Мангана.
– Ничего не хочу, – равнодушно ответила она.
– Идеальным вариантом была бы музыка из книги, переданной вам Хранителем, – вкрадчиво заметил колдун. – Не помните ли вы случайно, что это за музыка?
Эрика, несколько удивлённая, подняла на него глаза:
– Там не было никаких нот и названий. Разве вы не знаете? Книга не у вас?
– Нет, – поморщился Потрошитель. – Мы не нашли её ни в карманах оборотня, ни в той лачуге, где вы ночевали.
Принцесса точно помнила, что Феликс взял «Путеводитель» с собой. Помнила она и то, что указаний на музыку в книге не было. Последние слова гласили: у наследников уже есть всё, чтобы отыскать Инструмент и воспользоваться им. Но она не располагала ни идеями насчёт того, каким может быть «ключ», ни силами для разгадывания шарады, ни желанием сообщать всё это Мангане и Королю. Радуясь, что хотя бы книга избежала попадания во враждебные руки, Эрика повторила:
– Там не было никаких нот и названий, – и добавила: – Хотите – проверяйте меня в «Окне Памяти».
– В «Окне Памяти»? Что вы, ваше высочество, как можно! – деланно возмутился Придворный Маг; похоже, он поверил ей – должно быть, Феликс сказал то же самое, и уж того-то испытывали всеми доступными способами. – Что ж, тогда – вот! – и он поставил перед ней свои ноты. – Малая соната Гордано. Четырнадцать раз упомянута в дневниках Ирсоль, считается, что это была её любимая вещь.
Принцесса положила руки на клавиши. И хотя ей, в самом деле, было неважно, что именно играть и вообще удастся ли активировать магические свойства клавикорда, она испытывала немалый трепет, когда брала первые такты. Ей казалось, вот-вот грянет гром, случится что-то невероятное, такое, чего никогда и ни с кем не случалось. Но музыка лилась и лилась из-под её пальцев, глубокий чистый звук рвался наружу из полутёмной и переполненной вещами гостиной, а больше ничего не происходило.
Когда соната закончилась, на хищном лице Потрошителя читалось разочарование, впрочем, не слишком сильное. Отцовского лица Принцесса не видела; ни малейшего желания повернуться, чтобы взглянуть на него, у неё не возникло.
– Не получилось. Жаль, – прохрипел Мангана. – Что ж, ничего страшного, у меня есть другие идеи. Давайте теперь попробуем вот что…
– Как понять, что Инструмент заработал? – остановила его Эрика. – Или этого вы тоже не знаете, господин Придворный Маг?
Он отмахнулся:
– Вот уж тут ошибиться будет невозможно, – и вытащил откуда-то ещё одни ноты.
С тех пор колдун требовал, чтобы она играла для него каждый вечер, и находил для неё всё новые и новые произведения. Они были разными – старинными и современными, малоизвестными и популярными, незатейливыми и виртуозными, – но результат всегда был один и тот же. Вернее, результата не было. Потрошитель злился, чем дальше, тем сильнее, но назавтра каждый раз был одержим новой идеей, а запасы нот, похоже, у него были бесконечными. На «концертах» обычно присутствовал Король, но иногда он оставлял свою дочь наедине с «концертмейстером». Эрика терпеливо отбывала повинность, закутавшись в своё безразличие, как в кокон, не позволяя взять над собой верх ни ненависти к Мангане, ни страху перед будущим, ни тоске и тревоге о Феликсе. Музыка, сколь бы прекрасной она ни была, не задевала принцессину душу, проплывала мимо – бессмысленная череда звуков разной высоты и длительности.
День проходил за днём, но Принцессе ни на шаг не удалось приблизиться к тому, чтобы освободить Многоликого. Нет, ни на цепь, ни в клетку её не посадили – очевидно, поверили, что оковы, удерживающие её в королевской резиденции, прочнее любых решёток и цепей. Но её ни на миг не оставляли без присмотра. Король или Придворный Маг сопровождали её во всех перемещениях по Замку. Вальда, которой, судя по всему, было поручено следить за хозяйкой, ночевала в апартаментах и дежурила в коридоре рядом с ними, если Эрика пыталась её отослать. У дверей и под окнами маячили многочисленные стражники. Когда одному из соглядатаев приходилось отвлечься, его место тут же занимал другой. И раньше-то невеликая надежда вызволить Феликса из заключения до того, как состоится свадьба, через пару недель испарилась совсем.
Пертинад и его сестра сразу после помолвки отбыли в Межгорное княжество, чтобы, как они сказали, подготовиться к переезду герцога в Индрию. В замке Эск полным ходом пошли приготовления к свадьбе, но единственными хлопотами, в которых требовалось участие невесты, было шитьё свадебного платья. Вскоре во временном жилище Эрики возник имперский портной Диграсиус, чья популярность среди континентальной знати была настолько велика, что позволяла ему игнорировать конфликты между монаршими семействами. Он высыпал перед Принцессой целый ворох альбомов с изображениями платьев, но она не стала заглядывать ни в один из них:
– Делайте, как считаете нужным, я доверяю вашему вкусу.
Диграсиус всплеснул руками:
– Но, ваше высочество, это же подвенечное платье! Как я могу решать за вас?! Свадьба бывает раз в жизни.
– Посоветуйтесь с моим отцом, если не хотите решать сами, – вздохнула она.
– Впервые вижу такую неинтересную… не интересничающую… простите – не-за-ин-те-ре-со-ван-ную невесту, – поражённый портной с трудом выговорил длинное слово и, не откладывая дело в долгий ящик, отправился к Королю.
Для Эрики совершенно не имело значения, в каком наряде она будет сочетаться браком с герцогом Пертинадом – в шедевре портновского искусства или в холщовом рубище – но примерки она переносила стоически.
Вечером накануне свадьбы ей позволили не музицировать. Придворный Маг раньше обычного привёл её убедиться, что Многоликий по-прежнему жив.
– Разрешите мне с ним поговорить, – попросила Принцесса у двери.
– Не сегодня, – сухо и безапелляционно ответил Мангана.
– А если в следующий раз я откажусь для вас играть?
– Ничего хорошего из этого не выйдет, ваше высочество. Условия сделки вы знаете, они не поменялись. О том, что вы будете общаться с вашим дружком, когда захотите, уговора не было.
К глазам подступили слёзы, но она сдержалась, не дав им пролиться – и держалась до тех пор, пока не осталась одна в своей спальне, как держалась весь этот кошмарный месяц. Но теперь плотину прорвало. В ночь перед свадьбой Принцесса плакала так отчаянно, как она не плакала даже тогда, когда умерла её мама.
Подняли Эрику очень рано, небо ещё не начало светлеть. Отсутствие сна привело к тому, что соображала она плохо, передвигалась медленно, а окружающий мир казался ей смазанным, как скверная акварель – и всё это, странным образом, подействовало на невесту, как обезболивающее. Её купали, кормили, одевали, причёсывали. Вокруг неё мельтешили люди, которых становилось всё больше: Вальда, ещё две горничных, призванные ей на помощь, портной с ассистентками, парикмахер, флорист… Принцессе что-то объясняли, она кивала, не различая слов, и ей казалось, будто сейчас здесь присутствует не она, а какая-то другая девушка. Ощущение оформилось в слова, когда она увидела в зеркале особу в невыносимо белом атласном платье и в длинной вышитой фате:
– Это не я, – прошептала невеста. – Это просто не могу быть я.
Под руку с отцом Эрика вышла в Малую гостиную, где её давно дожидался жених с огромным букетом белых фрезий. Принимая букет, она с абсолютной ясностью поняла, что любимые цветы теперь всегда будут у неё ассоциироваться с герцогом Пертинадом и с тем ужасным днём, когда она стала его женой.
Церемонию бракосочетания проводил Придворный Маг, облачённый в хламиду с традиционной ритуальной отделкой. Бирюза и перламутр – земные символы Небесных Сил – смотрелись на нём кощунственно. В прежние времена семейные союзы освящали Серафимы. Те пары, что не получали Небесного благословения, откладывали свадьбу или вовсе расставались, дабы не совершить ошибку. Потом Серафимы исчезли, но люди жениться не прекратили, и функцию посланников Небес взяли на себя градоначальники и маги. Стоя вместе с герцогом перед Манганой под сводами древнего храма, Эрика думала о том, что в прежние времена ей удалось бы спастись: у Серафима язык не повернулся бы спросить, согласна ли она выйти замуж за этого человека. Но Придворный Маг ничтоже сумняшеся задал все вопросы, предписанные ритуалом, выслушал все ответы, объявил о том, что Эрика, наследная принцесса Индрийская, и герцог Пертинад, владетельный лорд такой-то провинции Межгорного княжества и кавалер таких-то орденов, становятся супругами отныне и до скончания их дней – и предложил скрепить союз поцелуем. Принцесса задержала дыхание и сжала губы, когда к ним припал мокрый рот её мужа.
Среди всех, кто поздравлял её с обретением статуса замужней дамы, она запомнила только королеву Водру, по случаю свадьбы заменившую чёрные бриллианты – жемчугом, а чёрные страусиные перья – белыми.
– Я так рада, что мой брат, наконец, нашёл своё счастье, – проговорила она, коснувшись щеки Эрики своею впалой пергаментной щекой. – Надеюсь, вы оправдаете все его ожидания, милочка.
Дальше, как и положено, были приём и бал, который молодожёны покинули на два часа раньше, чем гости, под шумные славословия собравшихся. В покои, принадлежащие теперь им обоим, Принцесса и Пертинад вошли одновременно. Основательно поевший и изрядно принявший на грудь, потный и раскрасневшийся герцог с самодовольным видом обвёл рукой преображённое пространство:
– Мои рекомендации, я вижу, напрасными не были. Возлюбленная моя супруга, не сомневаюсь, вы оцените, сколь много роскоши и изящества я сумел привнести в вашу жизнь. А сейчас позвольте мне оставить вас на незначительное время – я должен немного освежиться.
Он скрылся в ванной, а Эрика, еле сдерживая тошноту, прошлась по комнатам. Из прежней обстановки в них не осталось ничего, кроме маминого кабинетного рояля. Чудовищная мебель с гнутыми ножками и позолотой, бордовые бархатные портьеры с тяжёлыми золотыми кистями, аляповатые расписные вазы, многоярусные хрустальные люстры… «Я был уверен, что королевские особы ровно так и живут…» – возник в ушах слегка насмешливый голос Феликса. Кровать под парчовым балдахином, разумеется, тоже нашлась – монструозное ложе загромоздило всю спальню.
Откуда-то неслышно возникла Валькирия в компании одной из утренних горничных. Они помогли Принцессе снять фату и платье и разобрать причёску, переодели девушку в тонкую белую сорочку с кружевами и лентами, расчесали ей волосы и так же неслышно удалились.
Несколько долгих минут она стояла, прислонившись плечом к фигурном столбику под балдахином и бездумно слушая, как за стенкой плещется вода. Наконец, плеск прекратился, и новобрачный в пурпурном шёлковом халате, едва сходящемся у него на животе, появился из ванной.
– Моя дорогая, сейчас ты узнаешь, что такое настоящий мужчина, – провозгласил герцог Пертинад и устремился к Эрике.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
