Текст книги "Рассвет над океаном (СИ)"
Автор книги: Ева Гончар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
33. Джарод. 16 апреля, вторник, вторая половина дня
В сводках ФБР – вот где я видел недавно фотографию доктора! Под заголовком «Разыскивается!» его лицо – лицо подлеца и труса – смотрелось как нельзя лучше. Теперь оно внушало мне надежду: с такими людьми, если рыльце у них в пушку, договориться несложно. И я разыскал досье моего будущего сообщника – он оказался популярной персоной, о встрече с ним мечтает не только ФБР, но и Интерпол, и канадская криминальная служба.
Настоящее имя – Маноле Чицу. Родился в сорок шестом, в Бухаресте, в семье врача. Закончил медицинский университет «Карол Давила», специализировался в акушерстве. Несколько лет проработал в родильном отделении одной из Бухарестских клиник, откуда был изгнан со скандалом в семьдесят шестом. Заявив, что причина скандала – его высказывания о Чаушеску, попросил политического убежища в Австрии; просьбу удовлетворили. Два года провёл на медицинском факультете Венского университета, где подавал надежды как учёный, но откуда вынужден был уволиться из-за «расхождения во взглядах с университетским научным сообществом». В это же время стало известно, что скандал в Бухаресте был связан вовсе не с политикой, а с подозрительными смертями новорождённых. В семьдесят девятом появился в Эдинбурге, в качестве практикующего врача в Центре здоровья и репродукции, но звали его теперь Мариус Попеску. Впервые получил официальное обвинение – в умышленном причинении вреда здоровью: его пациентки принимали некие нелицензированные средства, что приводило к выкидышам и бесплодию. Скрылся от правосудия, в следующий раз возник в восемьдесят пятом, в австралийском университете Монаш. Там носил имя Адам Варга и вновь считался перспективным исследователем, однако, вновь был уволен – за попытки создавать человеческие эмбрионы в экспериментальных целях. В восемьдесят девятом всплыл в Канаде как Станислас Бариль. Работал в клинике, откуда – вот чудеса! – ушёл по собственному желанию, чтобы перебраться в Штаты. Новое место работы – медицинский центр в Батон-Руже (Луизиана) – покинул, спасаясь от обвинения в умышленных убийствах пациентов-инвалидов. В последний раз неугомонный доктор – теперь Аллан Уэб – напомнил о себе в девяносто шестом в бостонской Клинике репродукции, где снова взялся за свои шотландские делишки и за эксперименты с эмбрионами. Исчез в девяносто девятом после смерти одной из своих пациенток.
«Я решаю, кому жить, кому умирать!» – невольно вспомнилось мне, когда я читал эту мрачную хронику. Я был удовлетворён: тот, кого нынче зовут Глен Салливан, идеально подходит для моих целей. Но тревога, как ни старался я её контролировать, опять накрыла меня с головой. Чем этот убийца-экспериментатор занимается в Центре? Для чего его приставили к Мие? Догадки, слишком страшные, чтобы их формулировать, напрашивались сами собой.
Архив записей видеонаблюдения пригодился мне ещё раз. С его помощью я узнал, что доктор Салливан ведёт ночной образ жизни: приезжает в Центр к обеду и уезжает домой за полночь. Кроме того, стало понятно, что службу безопасности Центра он не интересует – слежки за ним нет. Когда я убедился, что он живёт один и выяснил его домашний адрес и номера телефонов, план действий сложился полностью.
Заставил себя поесть и поехал в Милсборо – в Марштауне никто не торгует электроникой и радиодеталями. Удаляться от Голубой Бухты было мучительно, как будто одно моё присутствие здесь чем-то помогало Мие. Как будто, пока я рядом, ничего непоправимого случиться с ней не могло. Рядом. Какой чудовищный самообман, господин Притворщик! Так далеко от неё, как сейчас, ты никогда прежде не был!
Вскоре в моём распоряжении появились целый выводок «жучков», «личинка», которой предстоит прогрызть микроскопическое отверстие в панцире «Полярной звезды», и ещё кое-какие устройства. Следовало дать себе несколько часов отдыха, прежде чем продолжить работу, но я боялся уснуть. Кто знает, какие коленца выкинет моё подсознание? Забыть во сне о том, что с нами случилось, чтобы вспомнить и пережить заново, проснувшись – это даже хуже, чем снова увидеть кошмар!
Но я всё же лёг, закрыл глаза и попытался представить себе наполненный солнцем дом под Мюнхеном.
А вместо этого попал в комнату с пылающим камином и французском окном, за которым – зимние сумерки и метель. Два кресла, в них лицом к камину сидят женщины, у одной – густые рыжие кудри, у другой – гладко зачёсанные блестящие тёмные волосы. Я – подросток, одетый в неудобный жёсткий костюм с галстуком, мне душно и жарко. «А вот и мой сын!» – говорит рыжая, оборачиваясь. Мама! «Наш сын», – строго поправляет темноволосая и тоже смотрит на меня. Кэтрин Паркер. «Иди сюда, Джарод, – приглашает мама, – мы хотим кое с кем тебя познакомить!» Я делаю два шага и замечаю перед камином детский столик, накрытый для кукольного чаепития. За столиком чинно сидит девочка лет восьми, в рюшах и бантах, похожая на маленькую Мию. «Это моя дочь!» – говорит Кэтрин. «Наша дочь», – строго поправляет мама. «Меня зовут мисс Паркер, – произносит девочка голоском-колокольчиком. – Позвольте угостить вас чаем?» Я пристраиваюсь на маленький стул напротив девочки, она наливает мне чай в крошечную чашку, а я рассматриваю личико цвета слоновой кости и заглядываю в ярко-голубые глаза – они совершенно бессмысленные! У меня начинает сосать под ложечкой. Одним глотком, не чувствуя вкуса, выпиваю чай. «Хотите, я покажу вам свои игрушки?» – спрашивает девочка. «Ступай, сыночек, посмотри!» – мягко распоряжается одна из женщин, я не понимаю, которая. «Пусть они поиграют вместе!» – соглашается другая. Я встаю, подаю малышке руку, чувствую прикосновение её тонких пальчиков и понимаю, что это – не девочка, а фарфоровая кукла!
Проснулся, сходя с ума от тревоги, с таким же сосанием под ложечкой, как во сне. Открыл окно, впустил в номер утренний воздух – прохладный, но дурно пахнущий – и сел к столу. Всё, спать теперь не придётся очень долго. До тех пор, пока не вызволю Мию. А я её вызволю. Вызволю!
К вечеру вторника я закончил программу и записал её на «личинку». Стоит подключить устройство к одному из компьютеров «Полярной звезды», обрабатывающих информацию с камер, и он воспылает любовью ко всему миру – каждый движущийся объект будет казаться ему другом. Через несколько минут ошибка будет исправлена, но я уже проникну в Центр. Для того, чтобы выйти обратно, личинка должна сработать ещё раз.
Пришло время побывать в гостях у Глена Салливана. Нанести грим, удостовериться, что доктор ещё не ушёл с работы, вооружиться набором отмычек, и вперёд! Сегодня я – квартирный вор с многолетним опытом.
Визит проходит без сучка и задоринки. Унылое холостяцкое жилище оправдывает ожидания: глаз и ушей Центра в нём нет. Прекрасно, значит, теперь тут появятся мои глаза и уши. «Жучки» в телефонный аппарат и в компьютер, скрытые камеры – в кабинет, в гостиную и в спальню, ещё одно следящее устройство – под воротник приметной рубашки с жёлтым кантом на кармане… Для пакета с «личинкой» и универсальным ключом – укромное место в кладовке. Ухожу никем не замеченный, не оставив следов своего присутствия.
У себя в номере сажусь перед экраном с телефоном наготове и жду возвращения хозяина дома.
Час ночи. Длинная сутулая фигура мелькает в гостиной и задерживается в кабинете. Салливан опускается в кресло, открывает принесённую с собой папку… Пора звонить.
– Слушаю, – раздаётся в трубке.
Голос под стать внешности!
– Добрый вечер, мистер Чицу.
Пауза. Ошеломлённый фальцет:
– Вы ошиблись!
– Я не ошибся. Не отключайтесь, мистер Чицу. Если вам не нравится это имя, я могу называть вас по-другому.
Молчит, нервно сглатывает – огромный кадык двигается вверх-вниз.
– Мариус Попеску. Адам Варга. Станислас Бариль. Аллан Уэб. Выбирайте любое.
– Вы с кем-то меня перепутали!
– Какая короткая у вас память! Ничего, у федералов вы быстро всё вспомните.
Вскакивает, хватается за мобильный.
– Будить среди ночи директора Центра – это невежливо. Оставьте в покое телефон, или через две минуты за вами приедет полиция!
Снова пауза. Мечется от кресла к столу и обратно.
– Салливан – давайте сойдёмся на вашем нынешнем имени. Сядьте и слушайте. Я знаю, сколько на вас обвинений и что вас ждёт, если вы попадётесь. В любую секунду я могу сообщить, где вы находитесь, всем заинтересованным сторонам, снова сбежать вы не успеете – вы даже не успеете выйти из дома. Но я не стану этого делать, если вы ответите на мои вопросы и выполните моё поручение.
– Это я сейчас позвоню в полицию и скажу, что мне угрожает какой-то сумасшедший!..
Продолжает метаться, выходит из кабинета и вскоре появляется в спальне. На столике у кровати – стакан с какой-то жидкостью. Берёт его, собираясь выпить, роняет на пол, стакан разбивается.
– Аккуратней, доктор, ещё порежетесь! Не надо так волноваться, я пока никому о вас не сообщил. Более того, я даже помогу вам снова скрыться – качественней, чем в этот раз. Разумеется, если вы будете благоразумны.
Ещё одна пауза, и, наконец, он спрашивает:
– Чего вы от меня хотите?
34. Мисс Паркер. 15 апреля, понедельник, без времени
– Сидни ничего не знал, – повторяю я. – Он считал, что это кровь маленького мальчика, мать которого утверждает, что родила от Лайла. Я сказала Сидни, что хочу выяснить, врёт она или нет.
Лайл присвистывает.
– Ну ты даёшь, Сорок Третья!
– Зачем тебе нужен был этот анализ? – скрипит Рейнс. – И где ты взяла кровь Джарода?
Импровизирую на ходу.
– Мне пришло анонимное письмо. Там был совет присмотреться к старым и ненужным бумагам мистера Паркера. Поискать бриллиант в куче мусора. Я последовала совету и, действительно, нашла бриллиант! Записку, где было сказано, что отец Джарода – ты. Его происхождение всегда было тайной за семью печатями, поэтому я никому не сказала о находке. Но решила проверить её на подлинность… и придумала легенду, чтобы избежать лишних объяснений.
– Где ты взяла кровь Джарода? – снова спрашивает Рейнс.
– Как где? В банке Цент…
– Её там нет! – придушенная ярость в голосе. – После инцидента с клоном весь генетический материал Притворщика из Центра исчез. Сукин сын его выкрал!
Чёрт! Как скверно! Кашляю, выигрывая несколько секунд, импровизирую дальше.
– Тот же самый аноним сообщил о новом местонахождении Притворщика. Я поехала и застала Джарода по этому адресу. Он успел уйти, но я его подстрелила. Вот отсюда и кровь!
– Ты нарушила все инструкции, Сорок Третья! – взвивается Лайл. – Ты должна была…
– Когда это случилось? – перебивает Рейнс. – Кровь, попавшая в лабораторию, относительно свежая.
– Неделю назад.
– Неделю назад ты валялась дома с похмельем! – Лайл источает досаду.
– Я отсыпалась после бессонной ночи.
Рейнс с рассерженным видом оборачивается к сыну.
– Как она смогла уйти из-под наблюдения?
– По ночам наблюдение снимают, – объясняю я. – Чем я и воспользовалась. Не хотела, чтобы твой выкормыш забрал себе мои лавры.
– И где же находился Джарод неделю назад? – похоже, упырь мне поверил.
Тяни время, Мия! Тебе нужна передышка перед новым кругом ада. И постарайся увести их подальше от Бетани Бич.
– Он был в Довере.
– Почему ты не рассказала об этом раньше?
Прикидываюсь удивлённой.
– Потому что господа из Башни пригрозили убить меня, если я займусь самодеятельностью.
– Адрес!
Называю отель, где когда-то останавливалась.
– Отправляйся в Довер, сынок, узнай, был ли там Джарод неделю назад. Может быть, выяснишь, куда он поехал оттуда.
Лайл, которому не терпится загладить оплошность, кидается к двери.
– Скажи Салливану, чтобы зашёл сюда, – скрежещет Рейнс ему в спину.
Оставшись со мной наедине, буравит меня глазами.
– Допустим, ты сказала правду, Сорок Третья. Но из анализа, который сделали для Сидни, следует только то, что Лайл и Джарод – сводные братья. Спрашиваю ещё раз: откуда ты узнала, что я тебе не отец?
Сейчас, в наступившем затишье перед бурей, я сама хочу кое о чём его спросить. Поэтому изображаю смирение.
– До сих пор мне не веришь? Да, интуиция тебя не подвела – мне было, что скрывать. Но больше я ничего не знала, клянусь!
В камере появляется Салливан, как будто весь состоящий из приторной улыбки.
– Как вы себя чувствуете, моя красавица?
– Превосходно!
– Давайте-ка проверим.
В прошлый раз «доктор Глен» сказал, что я быстро к нему привыкну. Привыкла быстрее, чем можно было предположить! Меня не тошнит больше от его прикосновений и от его амбре… потому что меня всё время тошнит просто так! Ловлю себя на том, что рада присутствию Рейнса: под взглядом высокого начальства мерзавец не решится меня лапать.
– У неё опять поднялась температура, и хрипы ещё прослушиваются, – произносит Салливан, закончив осмотр. – Придётся повторить инъекции.
Извлекает из кармана упаковку влажных салфеток, брезгливо вытирает ладони и добавляет:
– С вашего разрешения, мистер Рейнс, я принесу пациентке чистую одежду.
Тот делает неопределённое движение подбородком.
– Поступайте, как считаете нужным, доктор Салливан.
Доктор уходит, но Рейнс остаётся, словно чего-то от меня ждёт. Я тороплюсь задать свои вопросы.
– Как могло получиться, что я не Паркер, но никто об этом не знал? Ведь даже результаты экспертиз…
– Во всём виновата твоя мать! – перебивает он с уже знакомой мне испепеляющей ненавистью. – Мой брат был бесплоден, но нуждался в наследниках. Он выбрал меня на роль донора, Кэтрин сделала вид, что согласна. Я, как врач, всё контролировал сам – от оплодотворения до родов. Моё отцовство казалось бесспорным, но эта потаскуха каким-то образом обвела нас вокруг пальца!
«Потаскуха». Стискиваю зубы, чтобы не вспылить.
– Я дважды делала экспертизу. В первый раз подтвердилось, что Лайл – мой родной брат. Во второй – что мистер Паркер не отец мне, но родственник…
– Ты заказывала экспертизу, Сорок Третья, но никто её не делал. Генетики всегда находились в моём подчинении, ты не знала? Им было предписано сообщать мне, если в лабораторию принесут твою кровь. У меня же они потом забирали готовые «результаты экспертизы». Это я решал, что и когда ты «узнаешь» о своём рождении. Пришло время – и ты познакомилась с братом. Пришло время – и тебе стало известно, что твой настоящий отец не тот, кто…
– Но, в действительности, Лайл мне не брат! Кто он такой? Что стало с моим близнецом? Я видела запись, я точно знаю, что мама родила двойню…
– Мальчик был очень слабым и умер вскоре после рождения. Лайл – мой внебрачный сын, он родился на месяц раньше вас. Я позаботился о том, чтобы мистер Паркер однажды принял его, как собственного ребёнка.
Я смотрю на него так, словно никогда раньше не видела. Кто бы мог подумать! Передо мной – кукловод, который многие годы дёргал за ниточки. А мы – отец и я – мы послушно плясали! И только мама сумела его перехитрить. Как она это сделала?
– Ну что, Сорок Третья, у тебя остались ещё вопросы?
Он задыхается, нервный тик сотрясает дряблую щёку.
– Да, два. Что вам от меня нужно? И почему так важно, Паркер я или нет? Если дело касается наследства мистера Паркера или места в руководстве Центра, то мы могли бы…
Жуткая улыбка, больше похожая на хищный оскал. Рейнс, кажется, готов ответить, но тут возвращается доктор. Я получаю свои уколы, сразу становится легче дышать, но тошнота усиливается. Она теперь такая густая и плотная, что можно резать её ножом. Сквозь жёлтую пелену перед глазами я различаю, как Салливан распахивает дверь перед главным и помогает ему выехать в коридор. И снова проваливаюсь в темноту без сновидений.
Худший способ проснуться – от голосов Лайла и Рейнса прямо над ухом! Глаз не открываю – ничего хорошего всё равно не увижу.
– Не было Джарода в этом отеле, папа, ни неделю назад, ни раньше. Я думаю, его вообще не было в Довере!
– Я нисколько не удивлён. Она с ним снюхалась, ещё в Шотландии, встречалась с ним недавно и наверняка знает, где он находится теперь.
– Она расскажет! Доверь это мне, и уже через час мы сможем отправить за ним чистильщиков.
– Нет, сынок, пока нет. Неизвестно, как твои методы скажутся на её репродуктивной функции.
Что?.. Что он сказал?!
– Какое сегодня число? – вдруг интересуется Рейнс. – Пятнадцатое апреля? Как символично: годовщина мнимой смерти её матери. Для Кэтрин в этот день началась новая жизнь. Эй, Сорок Третья, просыпайся! Твоя новая жизнь тоже начинается сегодня. Хотела узнать, что нам от тебя нужно? Пожалуйста! Нам нужно, чтобы ты выполнила главное своё предназначение. Родила ребёнка.
35. Джарод. 17 апреля, среда, середина дня
Суетливый и трусливый Глен Салливан оказался, однако, человеком сообразительным – его репутация талантливого учёного случайной не была. Как только он поверил в реальность исходящей от меня угрозы, он стал с готовностью отвечать на мои вопросы, а инструкции – схватывал на лету. Его интонации и выражение лица убедили меня в том, что ареста он боится больше, чем Центра и мистера Рейнса. Кроме того, я быстро понял, что о Притворщике доктору неизвестно – в Центре Салливан появился в двухтысячном, и о сбежавшем несколько лет назад «проекте» ему не сообщили. Вероятность, что он рискнёт меня выдать, зная, что я за ним слежу – минимальна, а следить я буду постоянно: рубашку с жёлтым кантом на кармане и с микрофоном под воротником он надел безропотно.
– Меня интересует мисс Паркер. Объект номер сорок три, как вы теперь её называете, – я начал с главного и отклика ждал, затаив дыхание: а вдруг я всё-таки ошибся? Вдруг Салливан никак не связан с Мией?
Но он дёрнул плечами, собрал лоб гармошкой и спросил, заставив меня облегчённо выдохнуть:
– Что именно вас интересует?
– Всё. Где она находится, в каком состоянии и зачем нужна Центру.
– Она в спец-отделении клиники, у мистера Рейнса, на шестнадцатом подуровне. Жива… по крайней мере, была жива час назад, когда я видел её в последний раз.
– «По крайней мере»?!
– Её здоровье внушает серьёзные опасения. В клинику она поступила с крупозной пневмонией, мне было приказано побыстрее поставить её на ноги, и…
– Что вы сделали?
– Две инъекции нового антибиотика, разработанного в нашей лаборатории.
Доктор произнёс длинное химическое название, от которого мне стало нехорошо, и назвал дозировку.
– Инфекцию удалось купировать, но… боюсь, что реакция организма Сорок Тре… простите, мисс Паркер…
Чёртов экспериментатор, он же её отравил! Она уже была нездорова, она несколько месяцев накачивала себя алкоголем, и эти две инъекции её добили.
– Делали биохимический анализ крови?
– Разумеется, но вы…
– Я врач, я пойму.
Билирубин, креатинин, щелочная фосфатаза, аспартатаминотрансфераза… Тарабарский язык терминов и цифр, простой и страшный перевод: острая печёночная недостаточность, предпоследняя стадия, времени у нас почти не осталось. Салливан, оправдываясь, бормотал что-то о назначенном им лечении, я едва выносил его блеяние – так сильно мне хотелось в тот момент приложить доктора головой об стену.
– Ясно. Теперь вы расскажете, что от мисс Паркер нужно Центру, и покончим с вопросами.
– Ребёнок. Им нужен ребёнок, – ответ, к которому я уже был готов. – Мисс Паркер – часть проекта Genomius. Не спрашивайте меня о подробностях, я знаю только то, с чем непосредственно имею дело – мистер Рейнс любит напустить туману! Но я догадываюсь! Многие десятилетия селекционной работы! Люди с необыкновенными способностями! О! Я уверен, готовится нечто грандиозное! – доктор так увлёкся, что на секунду забыл, с кем разговаривает, но вспомнил и умерил пыл. – Насколько я понимаю, ребёнок мисс Паркер чрезвычайно ценен для мистера Рейнса.
– Кто должен стать отцом?
– Я не знаю.
– Доктор Салливан!
– Я не знаю – это правда! Мужчина с особым даром – вот всё, что мне сказали. Моё дело – подготовить мисс Паркер к зачатию, следить за её беременностью и принять у неё роды.
Он прикасается к ней, он её осматривает, как она это выдерживает?! Желание разбить доктору голову стало нестерпимым! Но я тоже умерил пыл и посоветовал Салливану отдохнуть пару часов перед продолжением разговора; мне предстояло уточнить детали плана. Мой сообщник вернулся в кабинет, налил себе горячительного и выпил, с сомнением повертел в руках телефонную трубку и поставил её на базу.
Я призвал на помощь Анжело, для которого нет в Центре тайных мест, и рассчитал, как быстро смогу попасть на шестнадцатый подуровень, а потом уйти оттуда с Мией, вряд ли способной сейчас передвигаться самостоятельно. Выяснил, на каком подуровне находится резервный пульт управления «Полярной звезды». Установил, в какое время оба охранника, патрулирующих Центр по периметру, удаляются на максимальное расстояние от сектора, через который я проникну внутрь. Расписал по метрам и по минутам весь свой маршрут. И снова позвонил доктору, который так и сидел в кабинете, глядя на телефон, как кролик на удава.
О том, что ему придётся участвовать в побеге объекта номер сорок три, Салливан догадался сам. Знать подробности операции ему было необязательно. Я объяснил, где найти пакет с «личинкой» и универсальным ключом и как с ними обращаться. Задача доктора – в 19.15 спуститься на пятый подуровень и отпереть ключом помещение с резервным пультом. Нужно будет включить компьютеры и прикрепить к одному из разъёмов «личинку», которая сделает всё остальное.
– Конечно, я надену перчатки, – сказал доктор – не сообщник, а клад! – Но как быть с видеонаблюдением?
– Камеры будут транслировать вчерашнюю запись, – успокоил его я.
Затем ему предстоит вернуться в клинику, в 19.53 вывести Мию из её тюремной палаты и переместиться с ней как можно ближе к пожарному выходу.
– Придумайте, куда и зачем вы её ведёте, если хотите, чтобы вас ни в чём не заподозрили.
– Придумаю, но, боюсь, этого будет недостаточно! – в голосе Салливана снова появились блеющие нотки. – В Центре никому не верят на слово…
– Человек, который придёт за мисс Паркер, сымитирует нападение. Всё будет очень убедительно, не сомневайтесь! И помните: в тот момент, когда вы попытаетесь нарушить мои инструкции, информация о вас…
– Я понял, я всё понял, не трудитесь напоминать!
Я велел доктору дважды повторить, какие действия от него требуются, но предосторожность была излишней – похоже, всё, что я говорил, отпечаталось у него в мозгу огненными буквами. Мы сверили часы, и после этого он поехал на работу, а я остался следить, чтобы он не начал делать глупости. В 19.00 я устроюсь в зарослях рядом с Центром. Когда «личинка» заработает, я получу от неё сигнал, переберусь через забор, как делал раньше, и преодолею пятнадцать метров до первого канализационного люка. Затем буду перемещаться по подземным коммуникациям и в определённом месте встречусь с Анжело, который проводит меня до клиники на шестнадцатом подуровне. Проскользну внутрь через вентиляцию, дам по шее Салливану и уложу санитаров – доктор сказал, что их там всего двое – и уйду с Мией через пожарный выход. В 20.08 один из секторов внешнего наблюдения снова отключится, и мы покинем Центр.
Несложный и наглый план, именно поэтому он должен сработать!
Главное – успеть до того, как…
Я успею! На моих часах 16.10. Любимая, держись! Осталось совсем чуть-чуть, через четыре часа мы будем вместе – и свободны.
