Текст книги "Рассвет над океаном (СИ)"
Автор книги: Ева Гончар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
27. Джарод. 13 апреля, суббота, середина дня
Я глазам своим не поверил, когда увидел результаты! Не над чем было раздумывать и нечего высчитывать: между Мией и мной родственных связей меньше, чем между доктором Сундквист и её аспирантом-эфиопом. Пол поехал куда-то вбок, я едва успел сесть – ноги подкосились. С того момента, как я узнал обстоятельство, которое Мия – бедная, что ей пришлось вынести! – узнала на два дня раньше, я запрещал себе надеяться. Приучал себя думать, что общего будущего у нас нет. Похоже, мне это удалось, потому что теперь я просто не понимал, что делать со свалившимся на меня счастьем. Держал его перед собой, как огромный хрустальный шар, заглядывал в мерцающую глубину и боялся дышать. Мы будем вместе, она моя, она меня любит! Невероятно.
Немного успокоившись, я ещё раз изучил картинки, ровными рядами разложенные на столе. Ошибка исключена! Собрал их в папку, чтобы увезти с собой, и тут же связался с Сидни. Если тот и удивился моей просьбе, виду не подал. Хорошо бы, он выполнил её, не откладывая: Мия не должна страдать ни одной лишней секунды! Затем позвонил в аэропорт и выяснил, что ближайший рейс на Солсбери – через четыре часа. В этот момент на пороге показалась Моника.
– Доктор Гаусс, вы ещё не закончили? Мне пора уходить, но…
– Я закончил, доктор Сундквист!
Мне хотелось поделиться своим восторгом со всем миром, и я обнял её и расцеловал в обе щёки.
– Вижу, результаты анализа получились лучше, чем вы рассчитывали! – произнесла она, растерянно моргая.
– Простите меня, Моника. Вы даже не представляете, насколько лучше!
– Помнится, вы рассказывали, что разыскиваете своих родных – неужели нашли кого-то ещё?
– Как раз наоборот! Не нашёл.
– Джарод, вы говорите загадками. Но, в любом случае, я очень за вас рада! – она улыбнулась и предложила: – Хотите чего-нибудь выпить?
– С удовольствием!
Я был слишком взбудоражен, большая порция текилы дала мне возможность расслабиться и перевести дух. Через четверть часа, пожимая Монике руку на прощание, я думал, что передо мной лучшая – после Мии! – женщина на свете. А весенний Чикаго в неоновом свете вывесок и реклам, мелькавший за окнами такси по дороге в аэропорт, казался мне самым прекрасным городом, где я когда-либо бывал.
Способность рассуждать я обрёл только в самолёте. Мия мне не сестра и вообще не родственница, это факт. Как тогда могло получиться, что её родной брат – брат и мне? В анализе, который осуществил я сам, я не сомневаюсь. Но из тех экспертиз, которые якобы провели в Центре, одна явно была фальшивой. Знать бы ещё, которая! Либо мистер Лайл – вовсе не близнец мисс Паркер, либо никакие кровные узы меня с ним не связывают. Кто наши с Мией отцы – вообще непонятно. В глубине души я, как и она, склонен доверять этой случайно найденной записке. Но если мой отец – мистер Рейнс, родной брат мистера Паркера, а Мия – родственница мистера Паркера, что, вроде бы, тоже подтвердили в лаборатории Центра, она должна быть и моей родственницей. Снова фальшивая экспертиза, или всё-таки ложный след?
Мой отец – мистер Рейнс… Нечего сказать, достойный итог поисков! Если бы я обнаружил это в другой ситуации, я бы счёл это трагедией. Но после недавнего потрясения мысль о том, что я – Паркер, только мешает мне, как камень в ботинке. Да, приятного мало; да, вопросов теперь больше, чем ответов. Но, в конце концов, отцовство мистера Рейнса нужно ещё доказать, а я не стану доказывать! Хватит совать руки в банку с пауками! Завтра… нет, уже сегодня мы с Мией уплывём в другое полушарие, всё остальное больше не имеет значения.
Дождь на побережье давно закончился, стало ясно и очень тепло. Когда я добрался до «Надежды», уже почти рассвело. Мы договорились с Мией, что сегодня она придёт не слишком рано, чтобы ей не пришлось меня ждать. В салоне пахло цветами и чем-то трудноуловимым, прочно ассоциирующимся у меня с ней. Вот тут она стояла вчера, направив на меня пистолет. А там – сидела, когда я брал у неё кровь. А тут сидел я, закрыв глаза и стиснув зубы, чтобы не заорать от боли. Жуткие воспоминания! Но их быстро вытеснили другие: здесь же мы поцеловались в первый раз, и пили виноградный сок за её новую жизнь, и самозабвенно занимались любовью. И всё это – одна неполная неделя! Я снял куртку, разулся и лёг на диван с намерением отдохнуть минут двадцать, а потом готовиться к отплытию, но мгновенно уснул.
Просыпаюсь от жары и солнечного света. Два часа дня! Где Мия?! Почему она меня не разбудила? Вскакиваю и осматриваюсь – дверь заперта изнутри. Я не мог не услышать стука, Мия не приходила. Погоди, не паникуй. Она просто проспала, как и ты, и побоялась ехать сюда днём. Конечно, проспала – после таких переживаний!.. Ночью она появится. Появится… А если Сидни не выполнил мою просьбу или что-нибудь перепутал? Вдруг она ничего не знает и снова решила, что должна освободить меня от обузы в её лице и остаться в Центре?
Избегая думать, что этот вариант – ещё не самый плохой, я набираю номер Сидни.
– Мальчик мой, твои слова я передал Паркер в точности.
– И что она?
– Сказала, что не понимает их, но, по-моему, очень обрадовалась. Сразу же куда-то побежала, и с тех пор я её больше не видел.
– А сегодня… какие у неё были планы?
– Планы были вчера. Она должна была… встретиться с наркологом. Когда она пришла утром в Центр, я подумал, что они изменились.
Помолчав пару секунд, он добавляет тревожно:
– По субботам она часто бывает в Центре, но сегодня не появлялась.
– Ясно. Спасибо, Сид.
Так. Анжело! Он откликается моментально, я получаю возможность проследить за каждым вчерашним шагом мисс Паркер. Шагов этих немного. Она выглядит совсем больной, видно, что ей трудно передвигаться. После обеда она запирается в кабинете и, похоже, засыпает – пять часов изображение почти не меняется. В десять она встаёт и идёт искать Сидни, встречается с ним у Брутса, слушает его, после чего – откуда только силы взялись! – вылетает в коридор с ошеломлённым и счастливым лицом. Последнее, что удаётся увидеть – как в коридоре она сталкивается с Лайлом и он берёт её за локоть. Судя по записи с камеры, установленной в гостиной, к себе домой Мия вчера вечером не пришла. В час ночи запись обрывается, как будто эту камеру выключили.
Снова тормошу Анжело, прошу его прислать любые видеозаписи за пятницу и субботу, какие он сможет найти. Он присылает запакованный архив чудовищных размеров, который я бегло просматриваю – после десяти вечера Мия в кадре не появляется. Что случилось? Чёрт побери, что там случилось?! Бороться с паникой теперь бесполезно! «Где мисс Паркер, Анжело? Она здорова? Что с ней?»
Ответ приходит через тридцать шесть минут: «Мисс Паркер больше нет!»
28. Мисс Паркер. 12 апреля, пятница, поздний вечер
Я думала, меня выведут в ту же дверь, в какую мы вошли. Можно будет закатить скандал, сопротивляться, привлечь к себе внимание. Если со мной сейчас что-то случится, это, по крайней мере, не останется незамеченным в Центре. Но Рейнс встречается глазами с Лайлом, всё время ожидавшим приказа, и кивает на стену слева от стола. Там установлена стеклянная панель с абстрактным изображением, которую я прежде считала декоративной. Однако Лайл с усилием её отодвигает, я вижу за ней узкий коридор, о существовании которого даже не догадывалась.
О чём ещё ты не догадывалась, Паркер, за годы, проведённые в Центре?
Чистильщики синхронно делают шаг вперёд, намереваясь взять меня под руки. Не хватало ещё, чтобы они ко мне прикасались!
– Спокойно, парни, я не собираюсь сбегать!
– Покажите ей дорогу! – скрипит со своего места Рейнс.
Один из чистильщиков почётным караулом выступает по коридору впереди меня, другой – позади. Миновав три закрытых двери, мы входим в четвёртую. Я никогда не была в этой части лабораторного крыла. О её существовании я тоже не знала! Довольно унылый холл с низким потолком, чёрное ковровое покрытие, несколько бежевых диванов вдоль застеклённых стен. Блоки, заставленные лабораторным оборудованием. Кабинет с огромным монитором на столе. Запах какой-то летучей органики. В первый момент мне кажется, что все помещения пусты. Но тут из-за монитора, прижимая плечом к уху телефон, поднимается длинный и тощий человек в белом халате.
– Хорошо, мистер Рейнс, я сам ей займусь, – произносит он в трубку, отключается и смотрит на меня. – Добрый вечер, дорогая мисс Паркер! Не имел удовольствия общаться с вами раньше.
Меня трясёт от слабости и от страха, но, надеюсь, я хорошо это скрываю.
– Вечер пятницы я обычно провожу в другом месте. Так что нынешний вряд ли можно назвать добрым.
– Сегодня – простите великодушно! – вам придётся изменить своим привычкам. Извольте пройти вон туда, – он машет рукой в сторону одного из блоков. – Вашу охрану можно отпустить, здесь вам ничто не угрожает!
И меленько смеётся. Какой мерзкий голос у этого человека! Визгливый и ломкий, с неприятным незнакомым акцентом. «Доктор Глен Салливан», – читаю я на бейджике, когда он подходит ко мне. Изредка я видела его в галереях Центра и на общих совещаниях, но никогда к нему не присматривалась. Люди в белых халатах меня не интересовали. Лучше бы не присматривалась и дальше! Возраст – около пятидесяти. Коротко стриженые седые волосы с проплешиной, колючие близко посаженные чёрные глазки, крупный нос крючком, влажные красные губы, срезанный подбородок. Кадыкастая шея, по-страусиному вытянутая вперёд, сутулые плечи, узловатые пальцы. Совершает те же самые приготовления, что и Джарод сегодня утром. Отворачиваюсь, чтобы не видеть суетливых движений.
Джарод. Горячая и пряная, как глинтвейн, смесь тревоги и нежности…
Потом, Паркер, ты подумаешь о нём потом – когда не нужно будет скрывать эмоции!
– Будьте добры, сядьте на этот стул и дайте мне вашу дивную ручку, мисс Паркер!
Доктор Салливан берёт меня за запястье.
– О, да вы вся горите, моя красавица! А пульс – как у девочки, которую впервые поцеловали! Вы взволнованы? Неужели я вам нравлюсь?
От него остро пахнет ацетоном и потом.
– Меня от вас тошнит, – демонстративно морщусь и прикрываюсь ладонью.
Он опять заходится смехом.
– О вашей любезности, мисс Паркер, в Центре ходят легенды!
Моя кровь, льющаяся в пробирку. Когда я видела это в прошлый раз, мне казалось, дно достигнуто, хуже уже не будет. А может, и правда, не будет? Может, меня сейчас отпустят? И я снова встречу рассвет на «Надежде», вместе с тем, кто…
Потом, Паркер, потом!
Тебя не отпустят. Не для того тебя привели сюда в сопровождении чистильщиков, чтобы сразу же отпустить.
Я вообще не понимаю, что происходит. Мистер Рейнс хочет немедленно проверить, от него ли родила моя мама? Зачем такая спешка? Почему нельзя было подождать до утра? Что со мной будет, если подтвердится, что не от него? От нового приступа страха кружится голова.
– Ну-ну, не притворяйтесь, что вы боитесь крови, я всё равно не поверю!
Опускает пробирку в штатив и встаёт.
– Вам сейчас не помешали бы таблетка аспирина, чашка чаю и тёплая постель. Простите, что не могу предложить ни того, ни другого, ни третьего. Но диваны для посетителей – в вашем полном распоряжении.
Доктор Салливан уходит, оставляя меня запертой в душном сером холле. Ложусь на ближайший диван и понимаю, что уже с него не встану. Меня словно придавило бетонной плитой. Предыдущие полчаса я продержалась на адреналине, который выплеснуло в сосуды полученное от Сидни известие.
Диван слишком короткий и слишком узкий. Поджимаю ноги и обхватываю себя за плечи, представляя объятия любимых рук. А Джарод сейчас возвращается в Бетани Бич. Наверное, он чувствует себя совершенно счастливым. Я бы тоже была сейчас совершенно счастлива, если бы вовремя удержала язык за зубами! Твержу, как заклинание: «Может, всё обойдётся! Может, меня отпустят!» Вдруг донором для мамы всё-таки был Рейнс? Мы не будем выяснять, кто настоящий отец Джарода и кто такой, на самом деле, Лайл! Мы просто исчезнем. Дайте нам просто исчезнуть, ваши тайны нам больше не нужны…
Солнце в зените, ярко-синее небо, ярко-синее море, ослепительно-белый песок. Я иду прочь от воды. Песок горячий и очень мелкий, я вязну в нём и с трудом сохраняю равновесие. Ветер, вначале слабый, усиливается, вздымает песчаные вихри. Песчинки колют глаза, забиваются в нос и в уши. Пытаюсь заслониться руками, но ветер дует как будто со всех сторон. Навстречу, так же заслоняясь руками, идёт женщина в кроваво-красном старомодном купальнике. Мы похожи с ней, как две капли воды! «Мама!» – кричу я сквозь ветер. Песок попадает в рот, скрипит на зубах, раздирает горло. Становится трудно дышать. «Ты мне не дочь, Мия!» – спокойно произносит женщина, поравнявшись со мной. «Мама!» – повторяю я ей в спину. И вдруг понимаю, что эта женщина – не мама, а я сама.
– Нет, и не мистер Паркер, я проверил, – раздаётся совсем близко блеянье Глена Салливана.
– В одном сомневаться не приходится, достаточно на неё взглянуть: её мать – шлюха Кэтрин Джемисон, – отзывается мистер Рейнс.
С меня моментально слетают остатки сна.
– Ублюдок, как ты назвал маму?!
Вскакиваю, намереваясь дать ему пощёчину, и тут же оказываюсь на полу. В ушах шумит, перед глазами колышется жёлто-зелёная пелена.
– Похоже, у неё обморок, – подаёт голос Лайл.
– Куда её теперь? – интересуется приторный доктор.
– Разумеется, на шестнадцатый, в клинику, – постановляет главный.
Я слышу, как поскрипывает, удаляясь, инвалидное кресло. Когда пелена рассеивается, Рейнса здесь уже нет. Принять вертикальное положение я не могу. Мне в жизни не было так скверно! Лайл и Салливан, не церемонясь, поднимают меня на ноги. Кто-то из них забирает мой пистолет. Почти несут меня петляющими длинными коридорами. Спускаются в неизвестных мне доселе лифтах. Отпирают бесчисленные замысловатые замки. И, наконец, оставляют одну в крошечной комнатушке без окон.
В тюрьме.
Спёртый воздух. Крашеные серые стены. Тусклый свет, который невозможно выключить. Узкая железная койка у стены. Стол и пара стульев. За перегородкой, не достающей до пола – унитаз и душ. Массивная дверь. И, конечно, багровый глаз видеокамеры над ней!
Никаких мыслей. Никаких желаний, кроме одного – лечь. Осторожно, чтобы опять не упасть, со стула, куда меня усадили конвоиры, перебираюсь на койку. В этот момент дверь открывается, заходит Лайл. Он кажется очень довольным.
– Вижу, тебе полегчало, – говорит он с ухмылкой.
«Пошёл вон!» – хочу ответить я, но осекаюсь: более неуместной реплики в моём положении не придумаешь.
– И ты научилась придерживать язык! Схватываешь на лету!
– Что тебе нужно, Лайл?
– Нужно – тебе. Переодеться. В своих дизайнерских шмотках здесь ты выглядишь глупо.
Швыряет мне полиэтиленовый пакет, который принёс с собой. В пакете что-то тёмное и бесформенное.
– Поживее! Или хочешь, чтобы я тебе помог?
Всё так же осторожно, по стеночке, иду за перегородку. Содрогаясь от холода, стыда и отвращения, переодеваюсь в грубое серое платье с эмблемой Центра на рукаве, не прикрывающее коленей – где я недавно такое видела? – и чёрные резиновые тапки.
Лайл забирает и складывает в пакет мою одежду.
– Даже не знаю, когда она теперь тебе пригодится!
У двери останавливается и смотрит на меня оценивающе.
– Как же мне теперь к тебе обращаться? «Сестрёнка» не подходит – мы не родственники. «Мисс Паркер» тоже не то – от Паркеров тебе не досталось ни единого гена…
Только попробуй назвать меня Мией!
– …Имени у тебя нет – оно умерло вместе с твоей матерью, – продолжает Лайл. – О! Знаю! – достаёт из кармана блокнот и листает его напоказ. – Сегодня к вечеру в папиной клинике было сорок две… пациентки. Ты будешь – Сорок Третья, согласна?
29. Джарод. 14 апреля, воскресенье, ночь
Её больше нет. Нет больше моей Мии.
Это было, как удар в грудь. Удар, от которого ломаются рёбра и останавливается сердце. Сначала я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Потом, когда дыхание вернулось, вскочил с намерением плыть немедленно в Голубую бухту. Зачем? Разнести Центр на атомы, не иначе. Ключа зажигания на месте не было, я стал искать его, плохо понимая, что делаю, и наткнулся на наши документы. Синие книжечки паспортов с разноцветными визами, символ ожидающих нас приключений. Приключений, твою мать!.. Рената Хауэр – такое имя выбрала себе Мия – лукаво и нежно улыбалась мне с фотографий. Я сам фотографировал её в наше первое общее утро. Какое лицо у неё теперь? Мёртвое?..
Когда я представил Миино лицо мёртвым, сознание померкло.
Опомнился я от боли. Правая рука от ладони до локтя оказалась в мелких порезах и осколках стекла. Горло саднило, я слышал отголосок своего крика, но не помнил, как кричал. Неприятные ощущения вернули меня в реальность. Прикрывая краем рубашки пострадавшую руку, чтобы не заляпать кровью салон и лестницу, я спустился на нижнюю палубу, в ванную, где избавился от стёкол и заклеил пластырем порезы. Управляться одной рукой было неудобно, что тоже пошло мне на пользу: помутнение ушло совсем.
Почему, собственно, я решил, что Мия умерла… что её убили? Слова эмпата могли означать не только то, что мисс Паркер больше нет в живых. Другой вариант, почти столь же страшный: ей стёрли память или изменили личность. В Центре умеют делать такие штучки. Но и для убийства, и для манипуляций с психикой нужны веские причины. Не появились же эти причины ни с того, ни с сего! Мия никому не говорила, что вот-вот покинет Центр. Решения о «расставании» с ней в Башне пока не приняли. Ни в какие тёмные дела в последнее время она не лезла. Так что самым вероятным кажется вариант номер три: мисс Паркер больше нет, потому что теперь Мия знает точно – она не Паркер.
Этой версии я и решил придерживаться. Чтобы не сойти с ума.
Умывшись холодной водой, вернулся наверх. Стол был перевёрнут, один из диванных подлокотников – сломан. Оборванная штора. Осколки вазы на полу, раздавленные тюльпаны в расплывшейся луже. Веером рассыпанные мокрые документы. Похоже, я хотел привести внешний мир в соответствие с миром внутренним – уничтожить глянцевую красоту «Надежды», как уничтожено наше с Мией вымечтанное будущее. Не рано ли ты сдался, Притворщик? Яхта ни в чём не виновата, она нам ещё послужит! Я подобрал осколки и останки цветов; вытер лужу; как вывихнутый палец, вправил подлокотник; поставил на место стол и прикрепил штору. Привёл в порядок документы – они нам тоже ещё пригодятся!
Следующие несколько часов я потратил на доскональное и безрезультатное изучение видеозаписей, присланных мне Анжело, и на попытки добиться каких-то новых сведений о Мие от него самого. Вопросы задавал ему разные, но ответ – как выстрел – получал один и тот же: «Мисс Паркер больше нет!» И только когда я спросил, что чувствует дочь Кэтрин Паркер, он написал: «Нет нет не верю я не верю не хочу!!!». Невозможно было понять, прошлое он имел в виду или настоящее, но повод надеяться у меня появился. С того света я бы Мию не вытащил, но из Центра вытащить обязан!
Разумеется, она там. Камеру в её гостиной могли выключить только в одном случае: если соглядатаям и без того известно, где находится хозяйка дома. Что, чёрт побери, случилось в тот вечер? Мия сказала «отцу» и «брату», что они ей никто? Допустим. А дальше? Они решили сразу же расставить точки над i, выяснили, что она, действительно, не Паркер, и это лишило её остатков неприкосновенности? Чего они хотят? Использовать её, чтобы выманить меня? Или чего-то другого? Известно ли им что-нибудь о нашем плане?
Они не выследили её, иначе бы давно сюда явились. Не выследили. И сама Мия им обо мне не сказала. Но если они хоть что-то заподозрили, то не оставят её в покое. Когда я вспомнил способы, которыми они добиваются желаемого, у меня перед глазами снова всё поплыло. Она не выдержит и десятой доли того, что они могут с ней сделать! Проклятье! Почему у нас не было запасного плана?! При первой же тревоге она должна была сдать меня Центру, доказав свою к нему лояльность. И передать мне условный сигнал, чтобы я успел исчезнуть, а потом вернулся за ней. Так просто! Почему мы этого не сделали?
Потому что были очень заняты. Сначала любовью и счастьем, потом любовью и отчаянием. Теперь вчерашнее отчаяние выглядит смешным.
Около полуночи, на всякий случай, я ещё раз позвонил Сидни.
– Нам с Брутсом сказали, что мисс Паркер перевели в филиал Центра в Алжире, – не дожидаясь моего вопроса, мёртвым голосом сказал Сидни.
– Надолго?
– Мальчик мой, боюсь, что… насовсем.
Да, дела совсем плохи. Но она жива, жива, жива – ты не смеешь в этом сомневаться!
В третьем часу ночи, закончив сборы, увожу «Надежду» из Бетани Бич в соседний Южный Бетани и ставлю её в эллинг, который присмотрел и арендовал тогда же, когда купил яхту. Здесь её не найдут, даже если будут искать. А потом отправляюсь в Голубую бухту. Если всё пойдёт по плану, уже сегодня вечером я проберусь в Центр и выясню, где держат Мию.
Как ни стремлюсь я скорее приступить к делу, об осторожности забывать не следует. Вооружившись биноклем, устраиваюсь на крыше здания неподалёку от Центра. В мягком утреннем свете громада Центра совсем не выглядит мрачной, наоборот, от неё словно веет умиротворением. Если бы я не знал, как много жутких тайн хранят её подуровни… На котором из них теперь моя Мия? В каком она состоянии?
Так. Думай только о деле!
Я столько раз проникал сюда тайными тропами, что сейчас мне достаточно одного взгляда, чтобы убедиться: все решётки вентиляции и все канализационные колодцы на прежних местах, ничего не изменилось. Я могу пойти тем же путём, что и восемь месяцев назад, когда…
Но что это? У ворот Центра останавливаются два тёмно-синих фургона с белой звездой и белой надписью на боку. Присмотревшись, читаю: Polaris Security Systems. Знакомое название, и оно не сулит мне ничего хорошего. Фургоны заезжают во двор, из них выбираются полтора десятка человек, вытягивают за собой провода, вытаскивают многочисленные коробки и ящики, расходятся по всему периметру Центра и начинают суетиться по-муравьиному… Я должен поговорить с кем-нибудь из этих людей!
Мне везёт: через несколько часов напряжённой работы муравьи стекаются к воротам, гуськом выходят из них и направляются обедать в ближайшее кафе. Я тороплюсь туда же. В кафе многолюдно, но ребят в тёмно-синих комбинезонах со звёздами видно сразу. Шумная компания за двумя сдвинутыми столами, трое приятелей у барной стойки и одиночка, пишущий что-то на салфетке, за столиком у окна. Последний, взъерошенный и нескладный, отличается от остальных – слишком умён для техника, слишком рассеян и чудаковат для бригадира. Один из разработчиков системы? Ты-то мне и нужен!
Покупаю еду и сажусь за его столик.
– Не могу поверить – сама «Полярная звезда» появилась в наших краях!
Он поднимает на меня распахнутые по-детски глаза и растерянно улыбается.
– Когда мы успели стать знаменитыми?
– Пока не успели, – я улыбаюсь ему в ответ, – но обязательно станете. У вашей компании большое будущее!
Мой визави розовеет от удовольствия.
– Я тоже так думаю!
– На конференции по распознаванию образов – в прошлом году, на Гавайях, помните? – ваш докладчик произвёл настоящий фурор.
– О, с тех пор мы продвинулись далеко вперёд. Тогда речь шла об экспериментальных установках, а теперь мы выполняем заказы крупных корпораций, как у вас, в Делавэре. Возможности наших распознающих устройств уже приблизились к возможностям человеческого глаза!..
Он воодушевляется. У него очень правильная речь с сильным акцентом – иностранец, изучавший английский язык по учебникам.
– Да-да, ваши результаты и тогда казались фантастическими! Определить личность движущегося человека, в сумерках, по лицу вполоборота…
– Мы реализовали это на практике. Любой человек, фотографии которого внесены в базу, будет идентифицирован на расстоянии пяти метров от камеры. С помощью кругового обзора обеспечивается…
– А если закрыть лицо? Система решит, что перед ней незнакомец?
– Возможно. Но наша новая разработка – мы будем тестировать её здесь – определение личности по фигуре, походке, осанке, тепловому рисунку тела. Ни одна мышь не прошмыгнёт неузнанной мимо наших камер, если её данные…
– …Есть в базе! И много ли в вашей базе мышей?
Мы оба смеёмся.
– Звучит потрясающе, – говорю я затем. – Но что будет с «Полярной звездой», если ураган оставит побережье без электричества?
– Ничего с ней не будет, – пожимает плечами разработчик. – Она работает от собственного генератора. Ни ураганы, ни злоумышленники ей не страшны. Информация с камер поступает на центральный компьютер по нескольким независимым каналам, в том числе через спутник…
Я открываю рот, чтобы ещё раз выразить восхищение, но тут от барной стойки поднимается обладатель комбинезона с красной бригадирской нашивкой.
– Закругляемся, парни, пора возвращаться на объект!
Проходя мимо нас, он хлопает по плечу моего собеседника.
– Что-то ты разболтался, Илья. Пошли, работа не ждёт!
Они покидают кафе; некоторое время я сижу, оцепенев. Хорошо, что я не сунулся в Центр без разведки! Очевидно, мы с Мией – те самые мыши, которых особенно тщательно будут высматривать бдительные электронные глаза «Полярной звезды». Сегодня вечером за этот забор я не попаду… да если бы каким-то чудом и попал, вдвоём нам обратно не выйти.
