Текст книги "Однажды в Птопае (СИ)"

Автор книги: Ева Ключникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Ключникова Ева Александровна

Однажды в Птопае

Очень далёкое будущее. Эльфы вернулись в земную реальность. При их содействии создано Государство Перемен с очень строгой кастовой системой разделения и монархическим управлением. Столица государства – Птопай. И вот однажды нежданно-негаданно появляется молодой человек, который основательно потрясает однообразное течение жизни дворца и монарших особ. В романе есть приключения, страшные моменты и... любовь. Куда же без неё.

  Ева Ключникова Однажды в Птопае

   глава 1

   Спрятанная хроника

   Артур Кэрроу – молодой, симпатичный человек двадцати восьми лет. Типичный представитель рода Кэрроу, то есть, высокий блондин с голубыми глазами, ресницы и брови много темнее волос.

   Артур единственный сын своего отца. В силу последнего обстоятельства, в процессе воспитания к нему предъявлялись особые требования, поэтому Артур ещё и очень воспитанный вьюнош – настоящий эталон чести и достоинства... почти совершенный брильянт!

   Впрочем, в глазах Уильяма Кэрроу – его папаши, он всё ещё нуждается в шлифовке.

   Методы воспитания старшего Кэрроу вполне традиционны – это нравоучительные беседы, сравнения с благородными и достойными людьми, а также личный пример... и если не помогает, то физическое внушение в виде порки. А порет Уильям Кэрроу без дураков! Так как надо! Ремнём из свиной кожи, который висит на стене архива у входа в рабочую комнату. Стоит старику Уильяму сказать: "Артур, неси ремень..." и Артур сразу приобретает дополнительный лоск воспитанности.

   Слава древним эльфам, последний способ воспитательной методы применяется крайне редко. Как правило, Артур ведёт тихий образ жизни и не даёт повода для порки. Целыми днями он сидит в семейном архиве и читает хроники, написанные его предками.

   Пятнадцать поколений историков-информаторов рода Кэроу изо дня в день скрупулёзно записывали события, свидетелями которых являлись лично!

   Сегодня, Артур откопал на полке с книгами странную хронику – доселе им невиданную, и не читанную!

   – Что за хрень..., – вполголоса сам себе пробормотал молодой человек, рассматривая обложку из кожи змеи, окрашенную в мрачный зелёный цвет.

   Вот уже месяц Артур ежедневно по несколько часов перечитывал хроники правления короля Гаса Одноглазого который умер не так уж и давно – каких то восемнадцать лет назад. Незнакомая хроника была обнаружена случайно когда он снимал с полки "Первый брак Гаса на Эрике из рода Сонтана" и в просвете между книгами увидел чешуйчатую зеленую обложку вернее её кусочек. Создавалось впечатление, что книга завалилась внутрь, там развернулась и встала поперёк, прижатая остальными книгами к внутренней стенке стеллажа... как то так. Чтобы её вытащить пришлось вынуть около пяти хроник. Что не очень удобно, когда ты сидишь верхом на библиотечной стремянке под самым потолком архива.

   Громадный архив рода Кэрроу утопает в темноте. Сияющий шарик светоча висит только над Артуром. Он направленно освещает тёмно-зелёную хронику и его холёные руки. Молодой Кэрроу не знает физической работы. Единственное усилие, которое совершает его тело это тренировки по фехтованию и бег по утрам. Род Кэрроу принадлежит к эшелону высшей знати и ведётся аж, страшно сказать, от первых королей!

   В темноте у подножия стремянки пресмыкается сторож архива по имени Круф. Снизу на Артура с неистовым вожделением сверкает круглый и чёрный акулий глаз.

   Круфи магически созданный пёс, ориентированный на охрану. "Смастерил" его эльф Лукан. Специфика собачки – рвать яйца всяким левым чувакам, случайно заглянувшим в архив.

   Внешне Круф похож на маленькую лысую гиену с головой белой акулы. Вместо шерсти он "одет" в кольчужку из костяных, выпуклых бляшек. Благодаря ей, Круф нечувствителен к боли и неуязвим для пинков. А ещё он не знает жалости. Совершенно бессмысленно молить его о пощаде..., но своих хозяев пёсик любит, причём молодого больше чем старика.

   Собака встала лапами на первую ступень стремянки и тявкнула один раз дискантом. Напомнила, как опасно сидеть на высоте вместо того, чтобы гладить живот питомцу.

   – А тебя не спрашивали..., – лениво проговорил Артур.

   Снизу раздалось недовольное фырчанье.

   Молодой Кэрроу открыл хронику. Он ожидал увидеть небольшое повествование, обычно вводящее в сюжет, но обнаружил только несколько красивых иероглифов. Наверное, китайских.

   – Да ну, на..., – Артур перелистнул страницу и с облегчение перевёл дух. Слава Мирозданью, текст был написан на русском – одном из трёх государственных зыков. Между прочим, молодой Кэрроу знал все три, и помимо них ещё с десяток, но иногда хроники, особенно внутрисемейные, писались на языке рода, что создавало дополнительные трудности для прочтения.

   Артур начал читать.

   "... В начале года Красного Вепря король Гас Одноглазый сделал предложение руки и сердца девице Элишии из рода Каулиц..."

   Эту историю Артур знал, причём не только из хроник, но и благодаря личным детским воспоминаниям. Шестидесятилетний король Гас вторично женился на тринадцатилетней Элишии и через два года счастливой семейной жизни переехал в королевский склеп – сдох короче. Последняя королевская свадьба состоялась двадцать годочков тому назад – Артуру тогда было восемь лет. Время от времени он видел короля, когда навещал батюшку во дворце.

   "... Условием для свадьбы Элишия Каулиц поставила убийство дракона Закарии, снятие с него шкуры и преподнесение оной в качестве свадебного подарка невесте, в её безраздельное пользование..."

   – Умная девочка, – вслух пробормотал Артур.

   Круф под стремянкой опять тихонько скульнул – намекнул: не пора ли чесать живот?

   – А ну, цыц, – в полголоса осадил наглую псину молодой человек.

   "... Дракон Закария был последним из себе подобных. В год он ел по двенадцать непорочных дев, кои отсылались ему в качестве ежемесячной дани, что было тяжким бременем для всего рода человеческого. Также ему пригонялись коровы – четыре сотни, и овцы – десять сотен. При том он совершал налёты на города и поселения, где на улицах хватал упитанных горожан..."

   Артур никогда не видел дракона Закарию. Может тот и совершал налёты на города и поселения, но столицу Птопай, где живут самые упитанные в государстве чуваки, почему то игнорировал! Зато будучи ребёнком он наблюдал, как марширует небольшое войско из рыцарей и их оруженосцев, которое Гас Одноглазый послал к драконьей горе.

   "... Из прочих злодеяний, кои совершал Закария по отношению к людям, были: грабёж ферм и караванов, эпидемии и мор, а также мерзкое извращение девиц из королевского рода и прочих аристократических родов..."

   Тут молодой Кэрроу в раскидку и там и сям по тексту стал искать более подробное описание мерзких извращений, но нашёл только что "... девы драконом были очарованы и не сопротивлялись...".

   – Преступление – умалчивать ценную историческую информацию! – Возмущённо обратился воспитанный Артур к неизвестному автору хроники.

   Круф под стремянкой повернул голову и направил свой акулий глаз в темноту архива. Через секунду он сорвался с места и скользнул под стеллажи. Артур своего одиночества не заметил – свет падал только на страницы раскрытой хроники, а Круфи был "запрограммирован" на тихое исчезновение и бесшумное подкрадывание.

   Молодой человек продолжал читать.

   " ... Влюблённый король Газ принял условие своей невесты и отправил на убийство Закарии десять сотен рыцарей и столько же оруженосцев. Следом, с разницей в три дня, он отправил сотню кожевников для снятия шкуры с убитого дракона..."

   (На тот момент Закария был ещё в здравии, но похоже король не сомневался в его скорой кончине.)

   "... В семнадцатый день июня рыцари подошли к логову ящера. Закария, отказываясь встретить свою смерть, не выходил из пещеры два дня. И все два дня рыцари без остановки по очереди трубили в рог. На третий день взбешённый дракон выбежал наружу и началась битва, в которой подлый змей нашёл свою погибель! Голову же дракону отсёк величайший рыцарь Хо Тайбай. Он же первым..."

   – Эй! А где описание битвы? – Опять возмутился Артур.

   "... Он же первым вошёл в смрадную пещеру дракона, где обнаружил неисчислимые сокровища, человеческие кости, мёртвую деву, перекушенную пополам и живого младенца мужского пола с надкушенной ногой. Сокровища отправили в казну, деву, не зная её сословия, похоронили как простолюдинку, младенца же рыцарь Хо Тайбай усыновил и дал ему имя Шитао, и имя своего рода – Хо..."

   Артур прервался в чтении, поднял голову и прищурился на серебристый магический светоч, висящий в полуметре над открытой книгой. Он хорошо знал рыцаря Тайбая. Этот мрачный неразговорчивый дядька, тёмный как старая древесина, был не кем-нибудь, а полковником элитного карательного "Отряда Охоты". Странно было читать хронику о ныне живущих людях. Вот оказывается у полковника Хо, который ещё в молодости дал обет безбрачия, есть приёмный сын без ноги, а королева Элишия уже восемнадцать лет как безутешная вдова... и правящая королева-опекунша!

   Очнувшись от раздумий, молодой человек перевернул страницу. Здесь во всю длину разворота красовался Закария собственной персоной. Длинная драконья морда выражала безмерное удивление. Под брюхом монстра сновали крохотные рыцари на лошадях. В руках они держали мечи, пики и арбалеты. На горах, что служили фоном картинки, расселись праздно-любопытствующие зрители из числа кожевников и местных жителей – тех самых, что выращивали для Закарии коров и овец. А в лице главных героев выступали Хо Тайбай и мужик с книгой в руках. Этого мужика Артур определил, как непрофессионального автора хроники. Ростом оба товарища были в три раза выше своих соплеменников. Хо Тайбай поднял руку с мечом во взмахе, а свидетель событий взирал на это с восторгом и благоговением. Меч в руках полковника отряда охоты был несоизмеримо мал по сравнению с толщиной шеи Закарии и Артур вдруг задумался. А можно ли мечом такого размера с одного раза отсечь драконью голову? Да не фига! Разве что долго перерубать шею частыми ударами, медленно вгрызаясь в плоть. Очень похоже на то, как дровосек с перерывами на отдых рубит баобаб... Вряд ли Закария послушно выполнял роль баобаба!

   – Странно это..., – вслух произнёс молодой человек и погладил пальцем изображение последнего дракона.

   – Что именно? – Откликнулось сумрачное пространство архива деловитым голосом отца.

   (Именно его учуял Круфи и умчался поприветствовать.)

   Артур вздрогнул. Любимый отче имел привычку неслышно забредать в архив по делам и прятаться где-нибудь между стеллажей. Делал он это, разумеется, из лучших побуждений – дабы не отвлекать чадо от чтения и пытливых раздумий.

   – Пальцем в страницу не тычь! Забыл? – Напомнил папаша Уильям. – Любая страница любой из хроник в три раза дороже, чем твой палец! – Зловеще хрипел из темноты его голос. Это означало, что батюшка где-то рядом и зрит сына воочию.

   Артур же, с высоты своей стремянки, сколько ни вглядывался по галерейному туннелю и рядам стеллажей, так и не смог увидеть старика.

   – У меня тут хроника с китайскими иероглифами на титуле. Написана на русском. Что за хрень?– Бросил он клич в сумерек.

   – Ах вот, что ты читаешь,– задумчиво откликнулся батюшка. – Нашёл изображение Закарии?

   – Да-а...

   – Оно не верно! Круф, отдай тапок...

   – Почему? – Спросил Артур нисколько не удивлённый.

   – Автор хроники Ли Чжун Ки, мой ученик и друг. Ты должен его помнить. Иероглифами написано его имя. Автор гравюры рисовал Закарию по словесному описанию Чжуна, а тот к этому времени был болен и в бреду! Изъяснялся он отдельными фразами, кои иногда было трудно понять, а по сему, автор рисунка был вынужден э-э... домысливать внешний вид дракона.

   – И что стало с этим Ли? Он выздоровел?

   – Он умер!

   – Вот как! – Прошептал Артур, рассматривая мужика с книгой на гравюре перед ним. Через минуту он спросил. – А можно ли, исходя из болезни этого Ли, сделать вывод, что вся хроника не верна?

   Ответом ему было едва уловимое дыхание вентиляции, нагнетающей воздух.

   – Отец? – Позвал Артур.

   – Ступай в кабинет – кратко булькнуло в темноте.

   Артур зажал хронику подбородком и полез со стремянки вниз. Светоч, как привязанный, лениво тронулся следом.

   Рабочая комната (или кабинет), та самая, при входе в которую висит ремень, являлась неким сосредоточием всей "кипучей" жизни архива. В ней изучались материалы, писались и переписывались хроники, а также письменно сохранялись страшные секреты! Ещё старший и младший Кэрроу иногда в ней спали подальше от заботливой опеки мадам Кэрроу..., но это так, частности.

   – Бросил меня, Круф, – Артур наклонился и погладил плоскую голову собаки, которая уже сторожила под дверями кабинета. В зубах Круфи держал, изрядно пожёванный, отцовский тапок.

   – Ладно, ладно, прощаю, – молодой человек открыл дверь. Папаша уже был внутри и строго взирал на сына от письменного стола. С десяток светочей вольно парили под потолком.

   – Иди быстрей, плетёшься, как в пятки раненый! – Встретил Уильям Кэрроу сына нелюбезной фразой.

   Рабочая комната кажется маленькой – на самом деле это визуальный обман, созданный великим архитектором и дизайнером Штайнером сто пятьдесят лет тому назад.

   – Ты Круфа тапками кормишь? – Серьёзно поинтересовался сын, направляясь к одному из двух кресел, которые назывались: кресла для приятного собеседования

   Отец хмыкнул. Поджал босую ногу под стул. Стол перед ним был завален рукописями, хрониками и всякими мелкими предметами, претендующими на некую историческую ценность. За его спиной вплотную друг к другу висели портреты всех историков-информаторов Кэрроу. Картины были плотно подвешены к потолку на длинных, прозрачных тросиках и создавали иллюзию непроходимой стены. На самом деле это была просто ширма, разделяющая пространство кабинета. За портретами были спрятаны запертые шкафы, сундуки и сейфы с хрониками на которых стоит гриф – секретно!

   – Ну и...? – Напомнил старик.

   – Да..., – Артур закинул ногу на ногу и открыл принесённую с собой хронику Чжуна на гравюре с Закарией. Вполголоса он пробормотал. – Я совсем его не помню...

   – Кого?

   – Этого Чжун Ки. Что делает его хроника в нашем архиве?

   Уильям задумался, потом с тяжким вздохом начал рассказ. – После того, как его Величество пожелал жениться ещё раз, я имел неосторожность изъявить протест в письменной форме, где указал на несоответствие возраста жениха и невесты, а также выразил беспокойство по поводу возможности короля... э-э-э... исполнять супружеский долг.

   – Ты нарушил присягу! – Пришёл в изумление Артур.

   – Да так. Я всё объяснил волнением по поводу ухудшения его здоровья в связи с предстоящим браком. В ответ "Одноглазый" написал приказ, в коем я должен был отправиться к драконьей горе вместе с рыцарями и быть свидетелем событий во время похода. Ли Чжун Ки в то время являлся моим заменяющим в должности личного историка-информатора при короле, на случай моего непредвиденного отсутствия. Во-от.

   Уильям опять издал длинный тяжкий вздох и продолжил.

   – Ему было всего двадцать пять лет. И конечно я не мог попросить его об одолжение: вместо меня сходить и посмотреть, как убьют дракона. Бедный мальчик сам отправился к королю и предъявил требование о замене. Он имел на это полное право. Я подарил ему чистую хронику. Эту самую, которую ты держишь в руках. В итоге он не написал в ней ни строчки.

   – Ка-ак?!

   – Все записи и зарисовки сделаны одним вольно-фантазирующим романистом со слов Ли Чжун Ки. От драконьей горы мой Чжун вернулся (горький вздох) смертельно больным. У него был сильнейший тремор рук. Он не мог писать, не мог делать зарисовки. Чуть позже хроника попала ко мне, и я сохранил её, как память.

   – Жаль. Мы не будем знать, как выглядел последний дракон, – опечалился младший Кэрроу.

   В ответ Уильям загадочно усмехнулся.

   – Надо было расспросить кого-нибудь ещё-ё, – заныл Артур. – Кого-нибудь из рыцарей или кожевенников, или оруженосцев!

   – Увы, некого было расспрашивать.

   – Почему?

   – Большая часть рыцарей и оруженосцев погибли в битве. Ты же не думаешь, что Закария терпеливо ждал, когда ему отпилят голову? Те, что остались в живых скончались от ран в дороге, или как Чжун уже вернувшись, когда спасение, казалось, было близко. Кожевенники сняли шкуру и доволокли её до холма "Пристань", где бросили её и разбежались в разные стороны. В течении одной недели эти бедолаги один за другим ушли к истоку Мирозданья от драконьей лихорадки. Гас выслал за шкурой новый эскорт. Ребята притащили её непосредственно к поместью Каулицев. Когда Элишия увидела свой свадебный подарок, она упала в обморок в коем и находилась семь дней. Подводя итог, можно сказать, что у нас не осталось ни одного человека способного описать события, произошедшие у драконьей горы. Эта недостоверная хроника – всё, что мы имеем.

   – Стоп..., – Артур поднял указательный палец. – Хо Тайбай... Он жив. Я видел полковника месяц назад... у него отличный здоровый цвет лица... Или это не он порешил Закарию?

   – Никто не знает. Но принято считать, что он. Лично я этому верю. Хо Тайбай человек чести. Если он не отрицает своей роли, значит, так оно и есть.

   – Но точно мы не знаем.

   – Да, так.

   – А спросить?

   – Я спрашивал. Но, поскольку во время похода присутствовал свидетель событий, полковник Хо имеет право хранить молчание, что он и делает вот уже двадцать лет. На любой вопрос о Закарии он посылает ... к свидетелю событий. А когда ему объясняют, что историк-информатор умер, полковник неизменно отвечает, что это не его проблемы. Впрочем, есть факт говорящий в пользу того, что Хо Тайбай является тем кто убил дракона.

   – Какой?

   – Эльфы. Они его ненавидят. Закария был их друг, почти бог. Представь: Я – убийца пришёл к могущественному другу убитого. Но свидетелей убийства нет! Как думаешь, я бы отрицал преступление?

   Артур поводил очами и после утвердительно кивнул.

   Уильям несколько раз энергично кивнул. – А Тайбай не отрицает! Он молчит, хотя разумней сказать – это не я.

   – Ясно. А этот ребёнок, которого он усыновил... с откушенной ногой, – Артур заглянул в

  хронику. – Шитао...

   Уильям Кэрроу пожал плечами. – Умер, наверное. И вообще, а был ли мальчик? Если хочешь, спроси у полковника сам.

   – Ладно, что потом? – Спросил Артур, который и так знал, что было потом, но очень любил слушать повествования своего старика.

   – Почитай хронику, – усмехнулся старший Кэрроу.

   – Да ладно тебе, расскажи вкратце, – заныл младший.

   – Дальше было всё обычно. Поскольку Одноглазый выполнил условие, Элишия дала согласие на брак. Через год и три месяца королева зачала. Ещё через восемь месяцев король Гас скончался от неизвестной болезни, и через две недели после его смерти Элишия родила принца Хенрика.

   Тут Артура посетила нескромная мысль, но поскольку тема его очень волновала, он её озвучил. – И что ... в этом возрасте... Одноглазый мог... зачать?

   – А вот это нас это не касается! – Отец стал серьёзен. – Ты же не хочешь быть уличён в государственной измене! Факты подобные этому нельзя подвергать сомнению. По крайней мере, вслух

   – Д-да...

   Хенрик был младше Артура на десять лет. До его рождения Артур посещал королевский дворец в качестве преданного друга принца Кассия – сына Одноглазого от предыдущего брака. После пятого дня рождения принца Хенрика, Кассий таинственным образом из дворца пропал, и местонахождение первого наследного принца по сию пору оставалось неизвестным. Артур же, по указу вдовствующей королевы Элишии, плавно поменял статус. Из друга для первого королевского сына он перешёл в наставники для второго.

   Всё было хорошо, пока Хенрик сидел во дворце и не проявлял интерес к окружающему миру. Однако, перейдя порог семнадцатилетия, его Высочество заявил, что хочет знать, как живут его поданные посредством личного общения с ними. Элишия сочла это разумным и даже умиляющим и наняла сыночку телохранителя – лейтенанта Отряда Охоты – Тецуя Рюйодзаки, по кличке Проклятый Рюй.

   Некоторое время всё было вполне пристойно – Рюй учил наследника фехтованию и выполнял функцию охраны во время познавательных экскурсий по столице. Затем через некоторое время Артур счёл необходимым написать её Величеству ряд докладных записок: "...Ему кажется... влияние лейтенанта Рюйодзаки на наследника престола немного более негативно, чем предполагалось...", "...Жестокость младшего офицера Отряда Охоты импонирует врождённым качествам принца...", "...Желательно ограничить по времени общение принца Хенрика и его телохранителя", "...сократить общение принца и Рюя до минимума...", "Немедленно заменить телохранителя !"

   Элишия сделала попытку перевести Рюя в приграничное подразделение Отряда Охоты. Хенрик заявил, что будет голодать, пока ему не вернут Тецуя. Любящая мамочка сутки пробыла в истерическом раздумье, и в итоге лейтенант Рюйодзаки остался, и в Птопае, и в телохранителях у его Высочества. Артур же в качестве протеста официально отказался выполнять свои обязанности наставника наследника трона и вот уже почти три месяца читает архивные хроники. К тому же он был обвинён самим принцем в предательстве и доносах!

   Вспомнив Тецуя, Артур до боли в зубах стиснул челюсти. Проклятый Рюй родился в трущобах под мостами и воспитывался в военизированном приюте для мальчиков. Артур Кэрроу плохо представлял себе, что такое приют с военным уклоном. Судя по внешности и привычкам Рюйодзаки, наверное, это был ад кромешный!

   – Я помню Гаса в средних летах, – рассуждал Уильям Кэрроу. – Сын, ты меня слушаешь?

   Артур, сидевший с мрачным выражением на лице, кивнул.

   – Внешне Хенрик похож на Элишию, но он точно унаследовал характер своего папаши и его пороки...

   – Но не достоинства,– угрюмо пробурчал Артур.

   – У Гаса не было достоинств, – откликнулся Уильям. – Единственным достоинством Одноглазого, был его здоровенный член... и ещё избавление людей от Закарии.

   – Ты видел его? ... Эй, я про дракона! А ты что подумал? Отец, да ты что?! – Захохотал вредный мальчишка, наблюдая, как выкатываются очи почтенного и благородного сэра Уильяма.

   – Я видел, – пропыхтел старик. – ... И то и другое!

   – Ты видел Закарию? – Артур перестал смеяться.

   Под потолком бестолково заметались светочи, Круф за дверью стал шкрябать когтями наличник.

   Уильям Кэрроу, глубоко сосредоточенный, встал и отправился за ширму из портретов.

   – Я дам тебе одну хронику, – донеслось оттуда до Артура вместе со скрежетом открываемой крышки сундука.

   Артур Кэрроу ещё не принёс присягу историка-информатора, а значит, согласно кодексу цеха историков, не имеет права посещать секретный архив. Но не посещать – это не значит: не читать запрещённых хроник! Теоретически, читая какой-нибудь шедевр, ты можешь и не знать, что за полчаса до этого он лежал в сейфе. Боле того, секретность некоторых хроник определялась самим хозяином этих хроник! Поэтому молодой Кэрроу время от времени, как сейчас, просто сидит и ждёт когда папаша сбегает за портреты и нароет там что-нибудь интересное. Таким образом, Артур, ещё не находясь в официальной должности, уже читал такие засекреченные перлы как: "Пять отличий эльфа от человека"; "Любовные приключения королевы Изабель и рыцаря Александра"; "Подземные галереи Птопая"; "Огнестрельное оружие до Эпохи Перемен"; "Техногенное развитие человечества до Эпохи Перемен". А также сонеты его пра-пра-пра-прадеда Орсо Кэрроу, который увлекался стихосложением, но почему то стеснялся об этом рассказывать, и все свои творения прятал в сундуке.

   Пока старший Кэрроу вёл раскопки в секретном архиве, Артур бесцельно блуждал взглядом по мебели и стенам кабинета.

   Все стены рабочей комнаты, кроме той, за дверью которой сидел акулообразный и гиеноподобный Круфи, были иллюзорными. Кроме уже упомянутой стены-ширмы, были стена-лабиринт и стена-свет. Эта последняя, представляла из себя разноцветную, объёмную панораму. На ней над волнами океана зависла странная металлическая конструкция известная в истории, как подводная лодка. Волны ритмично колыхались, лодка то всплывала, то погружалась.

   Если пройти панораму насквозь (потому что иллюзия – преграда скорее эффектная чем эффективная), то оказываешься в небольшом каминном зале с ковром и кушеткой на которой, согласно семейным преданиям, зачинались некоторые великие историки-информаторы Кэрроу – в том числе и сам Артур. Да-да, когда то молодой папаша Уильям Кэрроу, в силу неких срочных обстоятельств, не вылезал из архива день и ночь, а его только что обретённая супруга приносила ему обед или ужин. Иногда она приносила ему себя... Теперь уж матушка в архив не спускается – Круфу она почему-то не нравится.

   – Вот, – подвёл итог старик Уильям, появляясь из-за портретов и выкладывая на стол предмет своего изыскания – красивую хронику в обложке из молодого бамбука.

   Артур, переполненный любопытством, подошёл к столу, спросил. – Кто автор?

   – Автор – твой любящий отец, – Уильям отвесил чуть насмешливый поклон.

   Артур, под внимательным взглядом отца, взял книгу в руки. Датировалась она годом одна тысяча семьсот пятьдесят девятым от начала Эпохи Перемен. То есть была написана уже после рождения Артура. Если точнее ему было три года. История называлась "Путь влюблённого".

   Это была гравюрная хроника. Книга, в которой не делались записи с упоминанием дат и подробных событий. Как правило, автор хроники детально запоминал происходящее и рисовал гравюры только лишь для освежения собственной памяти в процессе течения времени.

   Уильям Кэрроу неплохо рисовал и мог позволить себе подобное произведение.

   На первой странице открытой книги красовался портрет юной девы – в полный рост, в чёрном кимоно-фурисоде, кое было разрисовано белыми, розовыми и золотыми цветами вишни.

   – Её звали Ацуко. Ацуко из рода Аканиши, – прокомментировал старик и громко задышал.

   Артур с интересом покосился на отца. На самом деле было, отчего дышать. Ацуко была чудо, как хороша! Если конечно отец не приукрасил изображение! Прекрасная дева являлась обладательницей вытянутого, правильного овала лица, больших миндалевидных очей, точёного носа, и пухлых губ, с уголками поднятыми вверх. Волосы Ацуко – чёрные до синевы, были гладко зачёсаны назад и стянуты тяжёлым узлом на затылке.

   – Тонкая, – заметил младший Кэрроу.

   – Да так,– хрипло откликнулся старший.

   – Кто она?

   – Одна из непорочных дев, коих ежемесячно приводили к Закарии...

   – И что он с ними делал? – Решил уточнить Артур, вспомнив, про мерзкое извращение девиц из аристократических родов.

   – Ел, конечно же.

   – И больше ничего...? – Глаза молодого человека со сдержанным любопытством смотрели на папашу. Уильям Кэрроу, сообразивши, куда клонит сынок, стал сводить брови.

   – Как ты себе представляешь подобное ... в плане физиологии?

   Артур покраснел и потрогал кончик носа. – Я не понял, ты про что? – Спросил он невинным голосом.

   – Ах ты! – Уильям вскинул руку для хорошей затрещины.

   Артур с хохотом прикрылся книгой.

   Уильям Кэрроу отобрал хронику и перевернул сразу несколько страниц.

   На той, что открылась, было изображён зверь наподобие здоровенной, раскормленной и шерстяной змеи, которой снизу приделали четыре мощных лапы, а сверху крылья. Мордой, дракон шибко смахивал на собаку. От темечка до хвоста, по всей длине позвоночника торчали внушительные гребни и шипы. Цветом, ящер был тёмно-синий с узором из золотых и голубых пятен. Общее впечатление можно было охарактеризовать, как не ужасное, а величественное и... пушистое. Изображение Закарии разительно отличалось от того что Артур видел в хронике Ли Чжун Ки.

   На этой гравюре дракон стоял на трёх лапах и в четвёртой держал поникшую Ацуко. Над девой, которая судя по всему, пребывала в глубочайшем обмороке, нависала очень милая морда. Внизу у самых лап дракона, вскинув руки вверх, стояла неопределённая личность и Артур ткнул в неё пальцем. – Это кто?

   – Это-о-о... твой любящий отец, – Уильям лукаво прищурился на сына.

   – Ты-ы! – Завопил Артур. – Так близко!?

   – Совсем рядом, – снисходительно согласился Кэрроу. – Имел возможность вести беседу...

   – С этим маньяком!!

   – Говори тише, ты меня оглушил. Он не маньяк. Он утверждал, что сожалеет о них всех, но ничего не может изменить. Говорил, что это есть необходимое зло, навязанное ему людьми. Он показался мне мудрым и печальным, а ещё немного уставшим и очень одиноким. Он был обрадован собеседнику, расспрашивал о новшествах, и о том, как быстро плодятся люди, и есть ли у меня дети.

   – Спросил про меня? – Удивился Артур.

   – Ну, сначала не конкретно. А когда я сказал, что имею сына и назвал твоё имя, он предрёк твоё величие.

   – ... Пошутил, наверное...

   – Вовсе нет. Драконы наивысшие магические существа... то есть, теперь уже нет... драконов больше нет... жить стало проще... эльфы обособлены... э-хе-хе, берегут остатки магии. Признаться, сын, двадцать лет назад вдруг стало всё не так, – отец печально замолчал.

   – Наверное, его было не очень трудно убить... он снизу вроде бы мягкий...

   – На самом деле живот драконов защищён более всего.

   – Что там – чешуя? Доспехи?

   – Магия, – устало откликнулся сэр Уильям. – Некое магическое заклятье, которое позволяет убить дракона только через отсечение головы... Другими словами сколько бы раз ты не выпускал ему кишки – дракон не умрёт! Бить его в живот бесполезно.

   – Вот как? – Удивился Артур и полез пальцем погладить Закарию по гребню.

   – Отрежу пальцы, – мрачно предупредил его Уильям.

   Артур усмехнулся, кивнул головой, палец убрал.

   – Девчонок всё равно жалко! – Укорил молодой человек изображение на листе.

   Уильям Кэрроу спокойно пояснил – Закария обещал мне, что Ацуко умрёт легко и даже приятно! Он не любил мучить. И ещё... он чувствовал мою собственную муку... Видишь ли, я был влюблён... в неё...

   Артур поднял голову и пристально вперил очи в отцовское благородное лицо.

   – А мама! – Воскликнул он с лёгкой укоризной.

   Старший Кзрроу смущённо отвёл взгляд. Пояснил. – Очень красивая, талантливая и умная девушка была... Дорога заняла две недели. Родичи и слуги провожали её только до Драконьей горы. А в гору к логову Закарии мы поднимались вдвоём. Я малодушно предлагал ей потерять девственность и таким образом избежать смерти... Она отказалась. Сказала, что это честь для неё – служить Закарии несколько дней и быть его жертвой. Она была абсолютно права. Моё опрометчивое желание могло принести весьма горькие плоды. Закария мог взбеситься! Что грозило страшными бедами для людей. Но Ацуко была благоразумная девушка и сказала мне: нет! Позже я сожалел, что отпросился у короля присутствовать на обряде и свидетельствовать её последние дни жизни. Вот так. Я заболел драконьей лихорадкой и едва не умер. Ты помнишь?