Текст книги "Смертельно безмолвна - 2"

Автор книги: Эшли Дьюал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

наклоняется ко мне ближе, я прохожусь кончиками пальцев по его шрамам. – Разве важно, хотела она меня спасти или нет? Я жива. Вот и все.

– Интересные ты вещи говоришь. – Ворчит Мэттью. – Что же тогда важно?

– Что твой брат хочет вырваться из Астерии на пару деньков. Было бы замечательно, если бы

мы поехали вместе и навестили девушку, вернувшую мне душу.

– Она тебе понравилась? Я искренне удивлен.

– Зато я не удивлена, что тебе никто не понравился.

– Я ей не доверяю.

– И не надо. – Пожимаю плечами. – Пусть ей Хэрри доверяет, тем более что она явно засела

у него в голове. Это так мило. Он постоянно о ней говорит.

– Мило. – Мэтт закатывает глаза, а я цокаю.

– Ну что опять?

– Мой брат в очередной раз втрескался, а ты называешь это милым. Это катастрофа.

Я смеюсь и толкаю Нортона в бок. Иногда он бывает невероятно невыносимым, но я

выношу его, как бы странно и нелепо это не выглядело. Мы оба выносим друг друга.

– Все замолчи. – Я оставляю едва ощутимый поцелуй на его губах.

Собираюсь отстраниться, но Мэтт притягивает меня к себе и целует вновь, только не едва

ощутимо, а пылко и настойчиво. Каждый раз, когда он обнимает меня, внутри что-то

переворачивается, вспыхивает, я никак не могу научиться контролировать себя, едва Мэтт

оказывается опасно близко. Он заключает меня в клетку, поставив руки по обе стороны от моей

головы, но я рада такому заключению. Его губы касаются моих век, подбородка, шеи и ключицы,

и я глубоко втягиваю разгоряченный воздух.

– Тетя Мэри уже услышала, как мое сердце сделало сальто.

– Ничего не говори, она подумает, что так на тебя действует тригонометрия, – между

поцелуями отвечает Мэттью, а я прокатываюсь пальцами по его твердой спине.

– О да, она решит, что я впадаю в дикий экстаз от теорем и доказательств.

– Ты впадаешь в дикий экстаз?

Парень отстраняется, выгнув правую бровь, а у меня вспыхивают щеки, я растерянно морщу

лоб, пытаясь придумать нечто правдоподобное. Но его нахальная улыбка сбивает с толку и

обезоруживает, словно сильнейшее оружие, созданное специально против меня.

– Ты нарочно вгоняешь меня в краску?

– Конечно. Это мое любимое занятие.

– А мне казалось, твое любимое занятие – чтение занудных параграфов по биологии.

– Это на втором месте.

Мэттью скатывается на спину, притягивает меня к себе. А я удобно располагаюсь на его

груди, прижимаюсь так близко, чтобы слышать неровное сердцебиение; мы лежим так некоторое

время, наблюдая за переплетенными пальцами, и за тем, как темнота плавает по комнате, опускаясь на наши лица. По телу растекается приятное тепло. Мне всегда тепло, когда Нортон

рядом. Когда я слышу его голос, я понимаю, что все в порядке.

– Я принес кое-что.

Мэтт поднимается с кровати, а на меня тут же обрушивается холод. Я накидываю на плечи

одеяло и хмурюсь: такое ощущение, что зима в моей груди никогда не закончится.

– Вот, – парень достает из рюкзака какую-то футболку, – я забрал ее, когда... когда не

соображал, что делаю. Мне показалось, что я должен вернут ее на место.

Недоуменно выгибаю бровь, присматриваюсь и понимаю, что это черная футболка с

надписью «Рамоунз». Я искала ее несколько недель назад, но не смогла найти. Растерянно гляжу

в сапфировые глаза парня, а он стоит напротив и превращается в статую. Все сейчас напоминает

о том, через что мы прошли, с чем остались. Мэтт хотел избиваться от меня, а я хотела

избавиться от него и от человечества. Наверно, такое никогда не сотрется из моей памяти.

Коротко киваю и выдавливаю фальшивую улыбку.

– Спасибо. – Киваю еще раз. – Мне всегда нравилась эта футболка.

– Я знаю. – Его голос тверд, мышцы на руках напрягаются. Мэтт отводит взгляд, но у меня

все еще горит кожа, словно он прожигает во мне дыру. Я поднимаюсь с кровати.

– Помнишь, как мы с тобой договаривались?

Нортон вновь глядит на меня.

– Оставить прошлое в прошлом.

– Но это не так-то просто, верно?

– Совсем не просто.

– Я все время думаю... – прохожусь ладонью по лицу, – как я выжила? Да, Морт спас мне

жизнь, но он ведь не залечил рану, Мэтт. Это так странно.

– Слушай, не всему можно дать объяснение. Мир, в котором ты живешь, безумный.

– Но раньше такого не случалось.

– Все бывает впервые. Может... Может, это Норин излечила тебя. Ты ведь до сих пор не

знаешь, на что способны призраки. Если они могут прикасаться к тебе, то...

– Или же это Люцифер. – Я стискиваю зубы и морщусь. – Он решил, что вернет меня к

жизни и ящик Пандоры вновь откроется.

– Ну, – Мэттью всплескивает руками в стороны, – если и так, он ошибался.

– Дьявол никогда не ошибается.

– А еще Дьявол влюбился в Норин и наколдовал цветы на ее могиле. Тебе не кажется это

странным и необычным? Прекрати накручивать себя, ладно?

– Ладно, – я сутулюсь, – давай просто к чертовой матери сожжем эту футболку.

Парень усмехается и потирает пальцами переносицу.

– Хорошая идея. Но с этой вещью плохих воспоминаний связано столько же, сколько и

хороших. Может, лучше просто спрятать ее куда-нибудь? У тебя все равно такой бардак, что ты

еще на месяц ее из виду потеряешь.

– Вот значит как. – Я возмущенно округляю глаза и ставлю на пояс руки. – Бардак не у меня,

а у тебя, ясно? А в моей комнате творческий беспорядок.

– Буду знать, как это называется, – закатив глаза, ворчит он.

– Иногда хочется треснуть тебя, честное слово.

– Я бы на твоем месте так не рисковал.

Он вновь улыбается, крадется ко мне, а я прищуриваюсь. Самодовольный павлин, не

слушающий никого кроме себя! Черт возьми, и угораздило меня в него влюбиться. Словно

широкие, обсидиановые глаза, угольные волосы и кривая ухмылка смогут затмить плохой

характер и отвратное поведение. Мэтт откидывает на кровать футболку, притягивает меня к себе, и, черт подери, да. Могут. Он вновь улыбается, а я как идиотка всегда жду, чтобы у него на лице

расплылась улыбка, потому что это такая же редкость, как и снег летом.

– Ты невыносимый, – на выдохе признаюсь я, но руки все же овивают его шею.

– Это политика Хэрри, всегда говорить правду. Помнишь?

– Помню. Но Хэрри простить можно, а тебя – нет.

– Почему это?

– Потому что к тебе у меня всегда было предвзятое отношение.

Неожиданно дверь в спальню распахивается. На пороге оказывается Джейсон.

Он усмехается, увидев руки Мэттью на моей талии, а мои руки – на его плечах, я тут же

покрываюсь багровыми пятнами.

– Понимаю, у вас тут экстаз, – низким голосом протягивает оборотень, – но Мэри на кухне

ждет вас уже минут пятнадцать. Спускайтесь. Она приготовила чай.

Он уходит. А я до сих пор стою пунцовая, как и шторы в гостиной. Естественно, они

подслушали весь наш разговор, и, естественно, они даже не подумали, как это ужасно.

– Наверно, они догадались, что речь идет не о тригонометрии, – предполагает Мэтт, а я

искренне усмехаюсь и перевожу взгляд на парня.

– Скорее всего.

– На самом деле, я даже не поздоровался.

– Поздоровайся сейчас. Она все равно все прекрасно слышит! – Громче протягиваю я и в

растерянности покачиваю головой. – Никакой личной жизни.

– Придется встречаться у меня.

Я хмурюсь и нервно дергаю уголками губ. После всего, что случилось, находиться в доме

Нортонов и общаться с его родителями невероятно сложно. Мэттью рассказал мне о том, как

отец приглашал домой психотерапевта, как он видел Мэтта в комнате, когда Эби погибла. Я

причинила этой семье слишком много боли.

– Ты опять об этом думаешь.

– Да нет, – отмахиваюсь, – не думаю.

– Думаешь. Ари, – Мэтт заключает мое лицо в ладони, – прекрати. Мой отец хорошо к тебе

относится, а Долорес так вообще тебя обожает.

– И все это потому, что я стерла их память.

– Если бы они знали всю правду, их мнение бы не изменилось.

Почему Мэтт вечно со мной спорит? Прохожусь пальцами по его рукам и на выдохе отхожу

в сторону. Нахожу в столе кривой осколок размером с ладонь.

– Что это? – Парень становится рядом.

– Часть зеркала.

– Какого зеркала?

– Верума. – Я искоса гляжу на Нортона, а затем нервно сглатываю. – Я нашла его. Но я даже

не помню, как принесла его домой. Это странно, да?

– Да.

Мы становимся рядом и в растерянности глядим каждый на свое отражение. Глупо и наивно

скрываться от правды, когда она так очевидна, так ясна и отчетлива. Наши лица не просто

отражаются в зеркале: в таком миниатюрном осколке видны морщинки около моих глаз и губ, видны серебристые нити, спутавшиеся с рыжими локонами. Видны шрамы, что пересекают лицо

Мэтта. Верумское зеркало никогда не лжет. В него смотрят два человека, за плечами у которых

столько плохого, что впору навсегда забиться в угол. В него смотрят два человека, внутри у

которых совсем нет света. Внутри которых лишь темнота.

Мэттью опускает мою руку. Он обнимает меня, а я крепко зажмуриваюсь.

Теперь темнота не вокруг меня. А во мне. Я и есть темнота. Смогу ли я когда-нибудь от нее

избавиться? Я бы очень хотела. И я сделаю все, что от меня зависит.

ОТ АВТОРА ИЛИ НЕМНОГО О БУДУЩЕМ

Итак, вот и завершилась история Ариадны Монфор, и думаю, я должна сказать пару слов о

том, почему я выбрала именно такой конец, и с какого ж черта все мои герои живут долго и

счастливо. Ну, почти все.

Во-первых, вы можете кидаться в меня тапками, кричать «Фу!» и отмахиваться от экрана

ладонями, ведь концовка действительно хорошая. Относительно. Я планировала убить Ари, не

возвращать к жизни. Но потом... Потом я просто подумала не о реакции читателей, не о том, что

зацепит или будет верным. А о том – о чем моя история? Она о девушке, которая боролась, жертвовала, рисковала, и что? Умерла? Во имя чего? Смерть нельзя оправдать. Она может быть

героической и красивой. Но она остается смертью. До меня вдруг дошло, что я не хочу такого

конца для Ариадны. Она столько боролась, они с Мэттом заслужили счастье. И вы можете

поспорить. Можете считать меня бесхребетным автором. Но я сделала то, что сделала –

позволила своим героям пройти через испытания и дала им второй шанс.

Разъясню еще один подпункт. Ноа Морт – Смерть – решается спасти Ариадну. И вы можете

спросить: какого черта именно сейчас? Почему он в первой-то части медлил? Да и с какой стати

вообще читателю бояться за главную героиню, если ее папочка способен щелкать пальцами и

возвращать к жизни? Ну, начнем с того, что Ноа – не человек, и осознать свои чувства, свою

привязанность к дочери, ему было сложно. Он не понимал, как так вообще бывает, что родители

волнуются за детей, а дети волнуются за родителей. Для него все это в новинку, и, когда до него

дошло, что потерять Ари – трудно, он вспомнил, кем является. И, конечно, не упустил шанс.

Благороднее ли было дать ей упокоиться с миром – не знаю. Но люди ведь еще и эгоисты. А

рядом с дочерью Смерть становился именно человеком со всеми нашими заскоками и

слабостями.

Во-вторых, я хотела воссоединения Ариадны и Мэттью. Я хотела увидеть их вместе. Они

сражались друг за друга, любили друг друга, но даже за руки не держались... А мне так хотелось

показать их отношения. Трепетные, страстные. Хотелось показать, как они уживаются. Как

принимают друг друга в реальной жизни. Не на поле боя. Они оба очень сложные люди. Ариадна

– легкомысленная, капризная, но в то же время сильная, храбрая, самоотверженная. Мэтт –

упрямый, своенравный, но верный, умный, заботливый. Они будто половинки одного пазла. Если

бы Ари умерла, я бы никогда не сложила этот пазл.

В-третьих, сейчас вы скажете, что каждой твари по паре. Ведь Хэрри влюбляется в

Дельфию. А Джейсон перебирается к Мэри-Линетт. Позвольте и здесь внести ясность.

Начну с Хэйдана и Дельфии. Дело в том, что Хэрри – противоположность всем моим

героям. Он добрый, открытый, жизнерадостный. Он влюбляется в каждого человека, даже не

поняв, что именно его привлекает: ум, красота, цвет волос, шепелявость. Он сходил с ума по

Каролине Саттор, которая оказалась перевертышем и была убита уже в десятой главе первой

части. Он втрескался в Бетани Пэмроу, которая не нашла в себе сил бороться и уехала вместе с

родителями из Астерии во второй книге. И он заинтересовался Этел. Он не мог не

заинтересоваться, потому что она странная, испуганная и одинокая, а Хэйдан к таким людям

прилипает, как мотылек к лампочке. Сначала он будет пытаться вернуть ее к жизни своими

шутками и байками, а потом осознает, что все гораздо серьезнее. А насчет Дельфии, то она

найдет в Хэйдане спасение. И, что не мало важно, она не захочет его «починить», так как наш

парнишка побывал на той стороне и вернулся немного другим. Дельфия рядом с ним сможет

быть самой собой. Раньше она испытывала нечто подобное только с мамой. Так что в Хэрри она

найдет родственную душу.

Мэри-Линетт и Джейсон. Вот эта пара была неожиданностью и для меня, потому что я

терпеть не могу, когда главные герои сначала клянутся в вечной любви, а потом вдруг, да простит

их Боже, резко об этом забывают, как в фильме «Легенды Осени», где главная героиня любила

всех братьев по очереди. Но потом я кое-что поняла. Мэри-Линетт одна не останется, Ариадна

не бросит ее на произвол судьбы, но все же Мэри нужен будет кто-то, кто всегда будет рядом.

Норин находилась рядом круглосуточно. Я должна была найти кого-то, кто смог бы на время

притупить боль от потери сестры. Этим человеком оказался Джейсон. Мэри-Линетт нуждается

в опеке, ведь Норин занималась всем: домом, счетами, Ариадной, проблемами,

самой

Мэри-

Линетт! Пусть младшая Монфор и жила ради Норин, жертвовала многим, жертвовала собой, она

и сама нуждается в том, кто будет защищать и оберегать ее. Как это делала сестра. Собственно, такими одинаковыми словами, я пытаюсь сказать, что появление рядом Джейсона вполне

оправдано. Да и оборотню будет сложно. Он останется рядом с Мэри, чтобы поддержать ее.

Потом поймет, что и она поддерживает его. Так все и случится. Невольно. Неожиданно. Эта

любовь не будет великой, о ней не напишут книги и не сложат стихов. Она не будет страстной,

как у Ари и Мэтта. Не будет романтичной, как у Хэрри и Дельфии. Она будет вынужденной. Эти

двое просто в какой-то момент поймут, что они привыкли друг к другу, и что им спокойно и

хорошо вместе.

Да-да, сопля на сопле. Любовь любовная. И сейчас я добью вас еще больше, потому что

скажу, что у Дельфии и Хэйдана будет трое детей! Трое мальчишек.

А вот у Ариадны и Мэттью родится дочка. Черноволосая и зеленоглазая, которую они

назовут Эбигейл. Эта девочка переймет способности дедушки – Ноа Морта, и будет видеть

мертвецов. Ее основным даром станет способность контролировать время. И это будет первый

ребенок за несколько сотен лет, контролирующий временной континуум. Ей достанется

оригинальное проклятье от Люцифера, который решит, что каждый языческий праздник будет

отнимать у Эби месяц жизни. Она будет стареть быстрее, чем все обычные люди. Так себе

перспектива. Родители не особо обрадуются таким известиям.

Как вы уже поняли, жизнь у Мэттью с Ариадной легкой не будет. Но ведь в нашей жизни

легко ничего не бывает. Верно? У Мойры Парки все продумано. В конце концов, не стоило

Мэтту избавляться от покоя в чистилище Люцифера. Ой как не стоило.

Теперь касаемо второстепенных персонажей.

Джил и фанатики. Почему она не забыла, что Ариадна убила ее отца? Пожалуй, я бы была

глупым автором, если бы свято поверила в то, что Доминиканский орден исчезнет. Я уверена, последователи пастора Хью до сих пор ходят по Астерии. Знания этого ордена передавались из

поколения в поколение со Средневековья! Ясное дело, что просто так их история не закончится.

И Джиллианна – дочь предводителя. Хотелось бы мне верить, что она действительно поддалась

чарам Ариадны и убежала. Но, увы. Я так не думаю. Хватит ли у нее сил отомстить? Боюсь, нет.

В конце концов, Ари обладает огромной силой, и она проиграет лишь в том случае, если сама

захочет проиграть.

Обещание Люцифера. Возможно, некоторых из вас мучает вопрос: с какого черта Дьявол

пообещал Ариадне не трогать ее близких и, действительно, не смог их тронуть? Я ведь

преподношу Дьявола, как отца Лжи, Злодея всех Злодеев, но, наверно, стоило сделать акцент на

том, что Слово Люцифера – это закон. И он распространяется и на него в том же числе. Он дал

обещание, а в сверхъестественном мире обещание – вещь серьезная. Ни то, что у нас, обычных

людей. Сказал и забыл.

Бетани Пэмроу. Наверняка, вы думаете, зачем вообще был нужен этот персонаж? Не храбрая,

не умная, не особенная. Обычная. Со страхами и тараканами в голове. Но я ведь и хотела создать

подобную героиню. Она олицетворяет реальность происходящего. Бетти убегает, потому что ей

страшно, потому что она любит свою семью. И так бы сделали все, мне кажется,

здравомыслящие люди. Хэрри – не здравомыслящий человек, да простит он меня. Мэтт –

влюбленный человек, что в разы хуже. Так что Бет лишь поступила обычно, по-человечески. Она

оценила ситуацию и выбрала то, что наиболее важно.

Что ж, наверно, я пролила свет на все вопросы, которые меня волновали. Надеюсь, у вас

сложилось целостное представление о выдуманном мною мире.

История Ариадны Монфор не закончилась. Я точно знаю, что в ее жизни будет еще много

приключений, неприятностей и головоломок. Но мне бы хотелось поставить точку. Мы с ней

славно провели время. Надеюсь, эта рыжая бестия успела и вам запасть в душу.