Текст книги "Смертельно безмолвна - 2"

Автор книги: Эшли Дьюал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

нечто ужасное совсем недавно. Отголоски криков до сих пор путешествуют по улице. Я слышу

их, чувствую. Сжимаю перед собой руки и бреду вперед, за Хэйданом. Он же приближается к

дому, отворяет калитку, ждет, пока Мэри-Линетт Монфор отопрет нам дверь. Затем

оборачивается и дергает уголками губ, как бы приглашая: добро пожаловать в наш личный ад, Дельфия Этел.

– Я пойду, найду Норин и Джейсона, – сообщает женщина, закрыв за нами дверь.

– Конечно. А я Мэтта.

– Договорились.

Они кивают друг другу и расходятся. Парень зовет меня за собой на второй этаж. Не хочу

идти, там очень больно. Он глядит на меня недоуменно и растерянно, а я вижу за его спиной

черную прозрачную пелену, пройдя через которую попадаешь во мрак.

– Давай же, пойдем, я хочу с братом тебя познакомить.

Раз ступенька, два и три. Я поднимаюсь, крепко ухватившись за перила. Надо бежать

отсюда, сломя голову! А я плетусь вперед. Четыре. Пять, шесть. Семь. Восемь.

Мы оказываемся на второй этаже, идем в чью-то спальню. Хэйдан говорит, говорит, а я не

слушаю. Растерянно изучаю черно-белые снимки, вдыхаю травяной запах. Я вдруг очутилась

именно в том месте, где живут ведьмы. Злые ведьмы.

– Наш Джейсон – оборотень, кстати, потом и его тебе представлю. Хорошо? – Парень

отталкивает рукой дверь, но смотрит на меня. – Хорошо?

Киваю. Пусть делает, что хочет, а я должна втянуть воздух, иначе задохнусь, иначе...

Застываю, увидев за его спиной девушку. Ариадну. О, Боже. Она лежит на кровати и не

шевелится, лишь медленно, глубоко дышит. Глаза закрыты. Огненные волосы свисают вниз и

касаются черного деревянного пола. Она невероятно красивая, снимки – нелепость. Они и

половины не передали из того, что есть в жизни. Смертельно прекрасная.

– Мэтт? – Растерянно оборачиваюсь и вижу, как к нам подходит высокий парень.

Парень с гигантскими уродливыми царапинами на пол-лица, что тянутся вдоль щеки и

подбородка и скользят по шее, словно след от чьих-то толстенных когтей. Я распахиваю глаза, а

он мимо меня проносится, словно и не замечает. Словно я призрак. Иллюзия.

– Черт возьми, что с тобой? – Испуганно восклицает Хэйдан, сорвавшись с места. – Я с

тобой разговариваю, Мэтт, что случилось? У тебя на лице...

– Я видел. Это ее мы искали?

Парень садится рядом с Ари и ласковым движением накрывает ее оголенные плечи одеялом,

поправляет волосы. Возможно, раньше он был красивым, под стать той девушке, что лежит

рядом с ним. Однако теперь я не вижу брата Хэйдана. Я вижу шрамы, которые, наверняка, остались у него внутри, под кожей, полоснули сердце.

– Это Дельфия, – не своим голосом шепчет Хэйдан.

– Кое-что случилось.

– Что именно?

Ответа нет... Темноволосый парень трепетно проходится тонкими пальцами по щеке

девушки, заправляет рыжий локон волос ей за спину. Сводит брови.

– Мэтт, что произошло? Почему Ари здесь, что с ней? Она без сознания?

– Она спит, – едва слышно шепчет Мэттью Нортон, а затем по дому проносится такой

невообразимый вопль, что ноги у меня подкашиваются, а перед глазами темнеет. Я ничего не

успеваю понять, отшатываюсь назад, хватаюсь теплыми ладонями за уши и скатываюсь по стене,

ощущая нечто невероятно ужасное.

Такой крик означает лишь смерть.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

МЭТТЬЮ НОРТОН

ГЛАВА 1. МИНУС ОДИН.

Сорок один день назад

Я захлопываю дверь и быстрыми шагами иду вперед. Рядом со мной оказывает тип в

древнем пальто, кажется, Джейсон. Я плохо его знаю, и потому не могу еще ему доверять.

– Вот он, – говорит Мэри-Линетт, взмахнув рукой, – вот же он, эй, быстрее.

В горле застревает колючая дрянь. И я пытаюсь сглотнуть ее, но не выходит. Сердце грохочет

в ушах. Перед глазами все плавает, и вижу я только бледное лицо брата, который стоит на дороге

около главного входа в морг. Он растерян. Он ничего не понимает.

– Хэрри, – выдыхаю я, оказавшись рядом. Не верю. Черт возьми! – Хэрри, – сколько бы раз

не повторял его имя, в голове не укладывается, что брат жив. Дьявол, он воскрес! Я его вижу, вижу его тупые очки и доставучую физиономию. Вижу покатые плечи. Впервые я хочу снова и

снова слушать его идиотские шутки! Хочу бегать за ним по городку и хочу вылавливать его, доказывать, что он сходит с ума, ведет себя по-детски.

Хочу даже просто сидеть рядом. И молчать.

Я хватаюсь пальцами за шею брата и тяну на себя. Я никогда не обнимал его. Людям ведь

кажется, что любое проявление чувств – нелепость, и мне так казалось, однако сейчас я не

думаю о том, что есть какие-то правила и принципы, я зажмуриваюсь и хлопаю его по лопатке,

стиснув зубы.

– Привет.

Хэйдан не отвечает. Не поднимает рук. Стоит, будто оцепенел и не двигается. Когда я

отстраняюсь, взгляд у него все еще направлен вперед, а в глазах плавает недоумение. Не

понимаю, что с ним и невольно перевожу взгляд в сторону сестер Монфор. Они молчат.

– Эй, – вновь смотрю на брата, – Хэрри, ты как?

Он прищуривается, разглядывает нечто важное перед собой, а затем опускает глаза и изучает

бледные руки, покрытые едва заметной испариной. Его кадык дрогает.

– Он придет в себя, не волнуйся, – обещает Мэри-Линетт Монфор. Ее сестра звука не

произнесла с тех пор, как Ари ушла с Люцифером.

Ари.

Что-то щелкает, когда я о ней вспоминаю. Щелкает в голове. Но это не страх, не гнев и не

отчаяние. Я не сомневаюсь, что спасу ее. Я знаю, что она вернется. Она не сможет не вернуться.

Мне лишь нужно понять, что сделать. Нужно найти выход, и я найду выход.

– Как ей помочь? – Спрашиваю я отстраненно. – Что нужно сделать?

– Мы разберемся.

– Вы? Я с вами.

– Нет. – Мэри-Линетт передергивает плечами и вскидывает брови. – Так не пойдет.

– Пойдет. – Ледяным голосом отрезаю я. Кладу ладонь на плечо Хэрри и вижу, как у

Джейсона приподнимаются уголки губ. Он достает из пальто сигареты, закуривает и тихо

усмехается, возможно, надеясь, что никто не обратит на это внимание. Я обращаю. – Что?

Он переводит на меня черный взгляд.

– Извини?

– Я сказал что-то смешное?

– Нет. Ты сказал именно то, что все от тебя ждали.

– Я не спрашиваю разрешения, – мне вдруг хочется пояснить, хочется сказать им, что я

никуда не исчезну. Если придется, буду стоять под окнами. – Так как ей помочь?

– Никак, – неожиданно хрипло сообщает Норин Монфор, и это ее первые слова, с тех самых

пор, как мы вышли из леса. Женщина бледнее снега, она придвигается к нам, но тут же

складывает на груди руки, будто защищаясь. – Сейчас мы никак ей не поможем.

– Почему?

– Потому что не найдем.

Повисает тишина. И Хэйдан молчит. Черт возьми, все застывают, словно статуи! И я смотрю

на них, не скрывая раздражения. Нам срочно нужен план. Мы должны понять, как действовать,

мы не сдвинемся с мертвой точки, если будем поддаваться эмоциям.

Только не сейчас. Не в тот момент, когда нужно собраться и мыслить холодно.

– Она сама объявится, – внезапно говорит Джейсон, докуривает сигарету и бросает ее на

асфальт. Легкая дымка тянется вверх, но он припечатывает ее подошвой ботинок. – Мы не

должны искать Ари, мы должны быть готовы, когда она вернется.

– И когда она вернется?

– Отдав душу, она не избавилась от всех эмоций. – Нахмурив лоб, протягивает Мэри-Линетт

и кивает. – Люцифер попытается обучить ее, заставит объединить чувства.

– Каким же образом? Не понимаю. – Чувствую себя умалишенным кретином. Как бы много я

не задавал вопросов, ответы мне все равно не ясны. – Объединить чувства? Так вы же говорили,

что без души человек абсолютно неуправляем, что он ничего не ощущает.

– Не так-то просто потушить костер. Остаются искры. Ари направит все оставшиеся,

последние эмоции на нечто одно, а затем от них избавится, но для этого нужно время.

– Еще нужно, чтобы это подходило Люциферу, – проговаривает Норин Монфор, и я замечаю,

как дрогают ее бледноватые губы, – да, Люцифер сделает из Ариадны чудовище, не сомневайся,

мой мальчик. Ты уверен, что хочешь быть этому свидетелем?

– Ари – не чудовище. Вы всегда ее недооценивали. Она упрямая.

– Ты даже не представляешь, что с людьми делает Дьявол... – женщина делает шаг ко мне, но

я назад не отступаю. Смотрю на нее прямо и решительно. Я ее не боюсь. – Ему не нужно

превращать ее в монстра, она сама станет им.

– Посмотрим.

Я поддерживаю Хэрри за плечи и отворачиваюсь. Каким образом они собираются ей

помогать, если не верят в то, что это возможно? Ари умеет быть занозой в заднице. Скоро даже

Дьявол поймет, как сложно управлять ей, как трудно ее приручить. Это немыслимо.

– Я должен отвезти брата домой. – Смотрю сначала на Хэрри, потом на Монфор. – Я

понимаю, что вы не собираетесь посвящать меня в курс дела. Но я должен...

– Пожалуй, согласиться с тобой проще, чем поспорить, – перебивает меня Джейсон и кивает,

будто решает и за Норин, и за Мэри-Линетт. На удивление с ним никто не спорит. – Я лично

скажу, если что-то узнаю. А теперь уведи брата. Вид у него болезненный.

Конечно. Он ведь восстал из мертвых. Но я молчу. Потираю пальцами подбородок и в

очередной раз окидываю Джейсона скептическим взглядом. С какой стати ему верить? Я

понятия не имею, почему люди так легко доверяют другим людям. Правда, не мне судить. Ари

возникла в Астерии неожиданно. Еще неожиданней она стала частью моей жизни.

Хмыкаю и похлопываю Хэрри по плечу.

– Идем, – брат в глаза мне не глядит, просто неуклюже сходит с места, – пора домой.

Его босые ноги плюхают по асфальту, словно привязанные тяжеленными гирями. На плечах

тонкий халат. Я думаю, нам повезло. Думаю, Ари все подстроила, ведь она всегда была

ненормальной, и, скорее всего, собой пожертвовала с определенной целью, но я не уверен. На

самом деле, я не знаю, что и думать. Это чертовски раздражает. Брат восстал из мертвых! А в

больнице никто и глазом не моргнул. Он плетется со мной рядом, но утром я лично следил за

тем, как его уносили в черном мешке. Мы сидели в морге, отец молчал, а на стене, издеваясь,

стучала секундная стрелка. Но теперь это вымысел.

Ничего этого не было.

Хэрри жив. И наплевать, что почти на каждом шагу он спотыкается и передергивает

плечами. Наплевать, что он молчит, что отвечает на мои взгляды неуклюжим мычанием. Я смогу

заснуть сегодня ночью, и я буду знать, что совсем рядом он слюнявит подушку.

Родители тоже смогут заснуть. А точнее – проснуться, чтобы на самом деле закрыть глаза, а

не пребывать в темноте с открытыми.

Я открываю Хэйдану дверь, сам оббегаю капот и потираю пальцами глаза. Я давно не

отдыхал нормально. Как же мне осточертело влипать в неприятности. Люди хотят вкус жизни

почувствовать, но, правда в том, что вкус – горький. Жизнь приятной не бывает. Да, она либо

пресная, либо кислая, которую не терпится выплюнуть. Так что не стоит мечтать о том, что нам

не по силам. Проще жить в обычном мире с обычными проблемами, чем не сидеть на месте, понимая, что в любой момент можешь подохнуть. Это только звучит так интересно и

завораживающе. Но хватает пяти секунд нестерпимой паники, пять секунд не просто страха или

испуга, а ужаса, от которого мурашки не по коже бегут, а под кожей, и уже не тянет

геройствовать, не тянет к приключениям.

Мы едем молча. Я смотрю на Хэрри, он смотрит в окно. Собственно, что сказать – не имею

понятия. Сжимаю в пальцах потертый руль и киваю:

– Все будет в порядке. – Киваю еще раз. – Мы разберемся.

Не знаю, кого пытаюсь поддержать. Наверно, Хэйдана. А, может, себя, а, может, мне хочется

верить, что Ари – эта рыжая заноза в заднице – тоже меня услышит.

В какой-то момент я вспоминаю лицо светловолосого мужчины, что увел Ариадну в глубину

леса, вспоминаю его красные глаза. И я не пугаюсь. Я никак не могу понять, даже принять, что

видел Дьявола. Ужас внушало лишь осознание того, что Ари больше меня не помнит, что она

отводит взгляд, черный, пустой взгляд, и уходит. А Люцифер... Столько в жизни, черт возьми, изменилось, а я до сих пор поверить не могу, что вокруг разгуливают ведьмы, перевертыши и

прочая дрянь, о которой мне рассказывали Монфор.

Еще и Хэрри восстал из мертвых.

Нервно потираю пальцами переносицу и, стиснув зубы, искоса гляжу на брата. Он не

шевелится. Сидит, сложив на коленях ладони, смотрит в окно, а я дергаю уголками губ.

– Ты давно не был таким тихим, – он не отвечает, лишь рычит умирающий двигатель этой

колымаги, и я хмыкаю, – посмотрим, сколько ты протянешь без шуток. Уверен, уже с первыми

утренними лучами ты придешь в себя и захочешь выговориться за все время, что молчал. Но

давай договоримся – по шутке за день, иначе я сойду с ума.

Брат не смотрит в мою сторону, даже бровью не поводит, и я отворачиваюсь, ощутив себя

чертовски увязшим в дерьме. Но я выберусь. И Хэрри выберется.

Мы приезжаем домой, а брат не выходит из машины, пока я не открываю ему дверь и не

вытаскиваю из салона за руку, как пятилетнего ребенка. Он ведет себя странно, но я и не

ожидаю, пожалуй, что будет просто. Он умер. Его не было здесь, в нашем мире. И, черт возьми,

кто знает, что он видел? Может, молчание – самая безболезненная реакция.

– Сейчас придется с родителями поговорить, – предупреждаю я, – ты молчи, а я что-нибудь

придумаю, – Хэйдан не отвечает, и я недовольно выдыхаю.

В принципе, кто сомневается, что он не будет молчать.

Открываю дверь, осматриваюсь и верю, что предки воспримут ситуацию нормально, ну, или

хотя бы попытаются. Их сын жив. Повод улыбнуться и продолжить жить дальше, как ни в чем не

бывало, верно? Нет, проклятье, конечно же, нет. Долорес не отвяжется от нас с Хэрри, пока не

узнает правду. Но проблема в том, что Хэрри – болтливый засранец – не произнесет сейчас ни

звука, а я не собираюсь выдавать Монфор. То есть ночка сегодня нам предстоит на удивление

долгая! Но я не жалуюсь. Я просижу хоть сто ночей. Хэйдан жив. И это главное. Последствия

можно разрешить.

Мы ступаем за порог, и тут же оба замираем. Хэрри останавливается, потому что я в

недоумении сжимаю его плечо. Я же застываю, потому что улавливаю в коридоре стойкий запах

выпечки. Какой-то отравы, потому что Долорес вечно готовит отраву, когда решает

поэкспериментировать. И, тем не менее, что могло заставить женщину взяться за готовку, если

утром она обнаружила мертвого сына в постели?

– Мэтт, это вы?

Я прочищаю горло и хмурюсь, я не знаю, что сказать. Так и стою на пороге, крепко к себе

Хэйдана прижимая, а тот вдруг кладет голову мне на плечо.

– Эй, – шепчу, поправив его слипшиеся волосы, – ты чего?

– Мэтт, давайте на кухню!

Вновь вытягиваюсь. О чем это она?

– Только руки помойте, и живо сюда.

Помойте руки? Что за чушь. Я недоуменно отворачиваюсь, пытаюсь осознать, что за черт

происходит, а потом внезапно понимаю, что и врачи в морге не всполошились, узнав, что у них

минус один труп. Значит ли это, что Ари как-то повлияла на ход истории? Вдруг люди вокруг не

знают, что Хэрри вообще когда-либо умирал?

– Господи. Ну, я же с вами разговариваю, – возмущается Долорес, вбежав в коридор, но

замирает, сжав в пальцах грязное полотенце. Она растерянно глядит на меня, потом на Хэйдана,

и я жду, что она сейчас взревет не своим голосом, что она накинется на брата, но ничего

подобного не происходит. Долорес хмурит коричневые брови и порывисто ставит на пояс руки. –

И что это с ним? Хэрри, ты на кого похож? Что за халат? И почему босой?

Халат? Босой? Черт возьми, она действительно не помнит, что еще утром сына у нее увезли

в плотном, черном мешке. Это невероятно. Просто уму непостижимо.

– Он...

– Что?

– Давай на чистоту, – я сглатываю, а глаза у Долорес округляются, будто бы я только что

раскрыл ей страшную тайну. Открываю рот, а она уже шепчет:

– Он принимает? Наркотики?

Мда, отличный вывод. Я закатываю глаза, а она восклицает:

– Не надо тут мне глаза закатывать! Хэрри, господи, ты с ума сошел?

Хэрри мычит что-то несуразное, слюнявя мне плечо, а я раздраженно отрезаю:

– Он не сошел с ума.

– Серьезно? Бог ты мой, он же говорить даже не может! – Она попрыгивает к нам, а я тут же

отступаю назад, защищая брата от ее прытких пальцев. – Что ты делаешь?

Действительно – что я делаю? Ветер врезается в мой затылок, Хэйдан наваливается на меня

всем телом, и абсолютно сбитый с толку, я вдруг говорю:

– Мы были на вечеринке.

Долорес замирает, нахмурив вспотевший лоб, и прищуривается.

– И как это должно меня успокоить?

– Он в порядке. Просто выпил лишнего.

– От него не пахнет алкоголем, Мэттью.

– Он и не пил алкоголь, это же Хэрри. – Мозги работают быстрее, чем я успеваю что-либо

понять. Потому я просто несу первое, что приходит на ум, и пытаюсь при этом еще и серьезно

выглядеть. – Ему что-то в сок подсыпали, он не знал. Отключился моментально.

– А ты где был?

– Ну, а как ты думаешь? Я был с Джил, конечно.

Джил мой козырь. Хэйдан говорит про Ари, я говорю про Джил, и родители думают, что в

жизни у нас все очень классно, и волноваться нет повода.

Долорес вымученно выдыхает, как выдыхают только женщины, у которых есть дети, и

взмахивает в воздухе полотенцем.

– Послушай, это хорошо, что вы вместе куда-то выбрались. Но ты ведь знаешь, как у Хэрри

трудно получается с людьми сходиться. Мог бы побыть с ним, поддержать.

– Я отвлекся на минуту.

Так и есть. Всего минута, а он уже вскочил с пола и кинулся к Ариадне, сжал ее руку и не

выпускал до тех пор, пока Дьявол не покинул коттедж Монфор-л’Амори. Ну, а что со мной

случилось в тот момент? Почему я сидел на месте, а он кинулся вперед?

Одна минута.

Одно мгновение.

И все изменилось.

– Что ему подсыпали? Давай я...

– Нет, – вновь отстраняюсь, – слушай, все в порядке. Честно. Я отведу его в комнату, а утром

он оклемается, серьезно. Ничего смертельного.

– Мэтт, мне совсем не нравится, что вы куда-то пропадаете так часто.

– А разве не этого вы с отцом добивались?

– Ну, что ты слова переворачиваешь, – Долорес потирает пальцами лоб, – я рада, что вы так

сдружились, но никто не говорил о ночных вылазках, вечеринках и...

– У Хэрри друзей не прибавится, если он будет сидеть в четырех стенах. К тому же, я на той

вечеринке его с Ари оставил. Они вместе сидели, и ей кстати тоже нехорошо стало.

– И этой милой девочке?

У Долорес в глазах ужас проносится, а я вдруг понимаю, что выиграл в поединке, и у нее на

уме теперь далеко не босые ноги Хэйдана.

– Какие же сейчас жестокие подростки! Издеваются над новенькой! Подумаешь, она

Монфор. И что дальше, верно? Ох, отведи его в спальню. А потом спускайся на кухню.

– Я не голоден.

– Мэтт.

– Все в порядке. – Схожу с места и на автомате повторяю. – В порядке.

Она говорит что-то еще, но я не слушаю. Медленно поднимаюсь по лестнице, думаю о том,

что делать завтра, как спасать Ари, как возвращать к жизни брата, и понимаю, что у меня совсем

нет идей. Это плохо. Идеи должны быть, иначе с места ничего не сдвинется.

Прихожу в спальню Хэрри. Помогаю ему сесть на край кровати и грузно выдыхаю,

оглядывая его потерянный вид, пустые глаза. Что с ним? Почему он молчит?

Нервно потираю пальцами подбородок и невольно сажусь перед братом на колени.

– Я никуда от тебя не денусь, можешь молчать. Если это нужно. – Брат сглатывает, я

замечаю, как дрогает его кадык и дергаю уголками губ. – Я рядом.

Прохожусь пальцами по его прилизанным волосам и медленно выхожу из комнаты. Дверь до

конца я не закрываю, оставляю щель, стараясь не вспоминать, как относительно недавно

вырвался за порог этой спальни, едва дыша, едва понимая, что происходит.

Встряхиваю головой и с силой стискиваю ладонями пылающие виски. Наплевать, да,

наплевать, что было, что случилось, что произошло. Хэрри дома.

Осталось вернуть домой Ари.

ГЛАВА 2. РИТУАЛ.

Я просыпаюсь от крика.

Подрываюсь, рассеянно оглядываюсь, пытаясь отыскать источник, но понимаю, что звуки

доносятся из соседней комнаты. Из комнаты Хэрри.

– Черт.

Темнота в глазах неприятно щиплет. Я резко смахиваю ее пальцами, надавливаю, так

сильно, как только могу, и встаю с постели. От жары простыня влажная, они прилипает ко мне,

а затем валится на пол с глухим шелестом.

Когда я врываюсь в спальню Хэйдана, он валяется на полу. Руками держится за лицо и спину

выгибает так рьяно, что морщится от боли. Я стремительно подношусь к брату и в его плечи

впиваюсь стальной хваткой, пытаясь унять ужас, подскочивший к глотке.

– Эй, Хэрри, что с тобой! – Наблюдаю за тем, как у брата по щекам скатываются едва

заметные мокрые полосы, и хриплю, – прекрати, эй, слышишь, это сон, Хэрри.

– Нет, нет.

– Ты в безопасности.

– Но она...

– Тише. – Хэйдан отбивается, но я обхватываю в замок его руки. – Хватит. Это сон. Я рядом,

слышишь? Ты дома, Хэйдан, ты, черт возьми, дома.

Брат всхлипывает, чем убивает меня окончательно, и я так крепко стискиваю зубы, что

судорога прокатывается по лицу. Он не должен быть слабым. Он должен взять себя в руки и

прекратить поддаваться эмоциям. Он жив. Он дома.

Что не так? Почему ему страшно?

– Эй! – Я решительно встряхиваю брата за плечи и вижу, как он распахивает глаза. В эту

самую секунду на меня глядит совсем другой человек, не мой брат, не Хэйдан Нортон, которому

всегда удавалось скрыть страх за улыбкой, скрыть панику за шуткой. Он вдруг в исступлении

застывает, хлопает мокрыми ресницами, а я морщусь от странной горечи, из-за которой першит

во рту и отворачиваюсь. Брат молчит, и тогда я выпускаю его запястья из оков, ударяюсь спиной

о корпус кровати, надавливаю пальцами на переносицу и грузно выдыхаю, покосившись в его

сторону.

– Это чертов сон, Хэрри. Тебе просто приснилась какая-то чушь.

Он продолжает пялиться на меня. Не двигается и не произносит ни звука.

Я внезапно думаю, что я слишком груб, не проявляю понимания и прочей чуши. И я

покачиваю головой, взмахнув пальцами в воздухе.

– Ну, давай, расскажи, что ты видел. И станет легче. – Брат не реагирует, а я опускаю руки и

вскидываю брови, ожидая хотя бы чего, хотя бы писка, но нет. В комнате висит все та же

удушливая тишина, и я нервно дергаю уголками губ. – У тебя есть время, Хэйдан, но не так

много, как ты думаешь. Ты должен... – запинаюсь, заметив, как кадык у брата робко дрогает и

нехотя поднимаюсь с пола, – ты должен помочь мне.

Мы смотрим друг на друга. Хэрри в тупой ночнушке, я со смятым лицом. Не так все красиво

и эпично, как могло бы показаться. Отнюдь мы похожи на двух идиотов, а не на парней, сражающихся с чем-то посложнее бессонницы.

– Ты напугал меня, я испугался, что ты..., что опять... – Не заканчиваю, вижу в глазах брата

лишь отчужденность, пустоту и отмахиваюсь. Хэрри где-то далеко. Он не здесь. На меня вдруг

снисходит странное озарение, что я бы не отказался от его шуток.

Я всегда говорил, что шутки его ни к чему, и что момент слишком серьезный, чтобы

веселиться или чушь нести. Но, возможно, именно в такие моменты – в такие моменты, как

этот – и нужны слова невпопад, бессмысленные заметки.

– Я в комнате, если что.

Сомневаюсь, что он слышит. Я выхожу из его спальни, шаркая ногами, плетусь, тихо

выдыхая воздух, но затем внезапно останавливаюсь на пороге и облокачиваюсь о дверной косяк

руками. Мне нужно пройтись, выбраться отсюда, нужно проветрить мозги, наконец, понять, что

происходит и что делать. Я не могу без плана. Я не могу рисковать просто так или наоборот

бездействовать. Я должен что-то делать, иначе сойду с ума.

Отталкиваюсь от стены, киваю сам себе, будто ненормальный, и бреду к выходу.

Уже на улице я понимаю, что начинает светать. Возможно, сейчас около пяти утра, я

никогда не бродил по Астерии в такое время. Мне хочется поговорить. Впервые, мне в это раннее

утро хочется выговориться. Наверно, доходит постепенно, что попал я в ситуацию, которая

впечатлила бы окружающих. Но с кем поговорить?

Я думаю о Джил. Я понимаю, что Хэрри мне помочь не сможет. Понимаю, что с Ари

связаться не получится, и тогда я плетусь к Джиллианне. Хотя, возможно, я все равно бы к ней

пошел, даже если бы Ари и Хэрри были рядом. Я так долго с ней знаком. Она была со мной

рядом в те моменты, когда все отвернулись.

Не верится, что сейчас все совсем иначе.

Я хочу набрать ее номер, смотрю на дисплей телефона, но затем отворачиваюсь. Что я ей

скажу? И как она мне поможет? Мы с Джил давно не близки, мы давно стали чужими.

– Отлично. – Забрасываю телефон в карман и прохожусь ладонями по лицу. – Класс.

Поговорить мне не с кем. Просить помощи не у кого. Выходит, я должен сам понять, что

делать. Но с чего начать? Ари ушла не просто так. Люцифер решил спрятать ее, но по какой

причине? Почему сразу не пустить оружие в бой? Почему сразу не воспользоваться ее

способностями? Наверняка, сейчас Ариадна уязвима, а это значит, что именно сейчас я должен

ее найти. Но где искать?

Я останавливаюсь посреди улицы, оглядываюсь и хмурю брови, пытаясь вспомнить о том, что со мной успело произойти за этот треклятый месяц. Я уносил ноги в лесу, искал ведьм, о

которых ничего не слышал; даже застрелил на парковке Каролину Саттор; видел, как Ари

умирает от сил Дьявола – неоднократно. А еще от рук людей – если их так можно назвать. Меган

фон Страттен едва не лишила нашу школу всех учеников, а еще одна из ее приспешниц

прокатались лезвием по моему торсу, как по маслу, после чего я едва не умер и не потащил за

собой Ариадну. Еще мы ужинали с Люцифером. Собственно, ужин был в стиле Монфор –

кровавый и скудный. В основном, все мы думали о том, как бы остаться в живых, а не о закуске.

И в итоге – что я имею? Какие зацепки? Какую помощь? Джейсон и тетушки Ари не хотят

сейчас меня втягивать – сказал бы я им, что я на этот счет думаю.

Но кто тогда даст ответы?

Кто знаком со сверхъестественным миром, и кто заинтересован в спасении Ари?

Мне становится так паршиво, что глотку сдавливает. Я жалок. Мои попытки понять, что

происходит – бесполезны и смешны. Что я могу? Я простой человек. Я никто. Слабый, сбитый с

толку, не знающий ничего даже об обычной жизни, что уж о сверхъестественной говорить. Я ни

за что не спасу Ари, потому что, несмотря на мои чувства, на огонь в груди и желание

посмотреть в ее малахитовые глаза, я ни на что не способен.

Тоска прокатывается по коже, будто ледяной дождь. Зажимаю пальцами переносицу,

жмурюсь, ломая голову, ломая стереотипы, и неожиданно ощущаю странный прилив сил.

Меня покачивает в сторону. Ветер врезается в лицо, заставляя поднять подбородок.

– Вот черт, – я рассеянно вскидываю брови, – Ноа Морт. Конечно...

Понятия не имею, как мысли о нем появляются в моей голове! Головокружение, как и

тепло, как и ощущение, словно чьи-то руки несколько секунд назад крепко сжимали мои плечи,

отрезвляет голову. Выпрямляюсь и вновь повторяю:

– Ноа Морт.

Как же я раньше не додумался? Ариадна жива только благодаря нему. Он спас ее, он

контролирует всех нас, ведь, как бы сильно Дьявол не старался, стоит только Ноа Морту

щелкнуть пальцами, и мы восстанем из пепла, как чертовы фениксы. Он на вершине этой

пищевой цепи. Вот кто мне нужен, вот кто сможет помочь, а главное, и сам захочет спасти

Ариадну, ведь она не только рыжая заноза в заднице, но еще и его дочь.

Я киваю сам себе – вновь – и задумываюсь: как найти Смерть? И при этом остаться в

живых. Ари говорила, что ездила в Дилос, что там расположено здание, в котором сидят в

обособленных кабинетах представители высшей касты сверхъестественных тварей.

Ведьмы нервно стоят в сторонке, как и оборотни, и перевертыши.

В Дилосе восседают те, кто управляет нашей жизнью: Смерть, Судьба, Удача, Карма и, я

уверен, огромное количество тех, о ком ни Ари, ни нам неизвестно.

Но как туда пройти обычному смертному? Такое вообще возможно?

Я чешу шею и вновь достаю телефон. Мне нужно с кем-то посоветоваться, и если не с

Монфор или Джейсоном, то с кем-то похожим на меня – с обычным человеком.

Проходит буквально несколько секунд, а на противоположном конце провода уже не своим

голосом отрезает женский голос:

– Мэттью?

– Да. – Я никогда не дружил с Бетани Пэмроу. Мы даже никогда не общались. Я был уверен,

что на уме у Бетти только команда поддержки, и мне казалось, нас ничто не может связать

вместе, однако оказывается, смертельная опасность – хорошее начало для крепкой дружбы или

для лютой ненависти. – Знаю, я рано, но есть причины.

– Ничего страшного. Ты в порядке?

– Надо поговорить.

– Ладно, – девушка озадачено замолкает, – скажи, я подойду или...

– Я сам приду. Ты ведь не против? – Не дожидаюсь, пока Бетани согласится. Схожу с места и

глухо откашливаюсь. – Пришли мне адрес сообщением.

Сбрасываю звонок и крепко зажимаю пальцами переносицу. В какой-то момент мне

кажется, что усталость берет свое, что ноги вот-вот подкосятся. Но потом я вспоминаю о том, что Ариадна сделала для Хэйдана, и выпрямляюсь: я должен помочь ей, она слишком многим

пожертвовала, чтобы вернуть моего брата к жизни.

Бетани Пэмроу живет в коттедже с квадратными окнами, на которых висят кованые

решетки. Похоже на тюрьму, но я и не сомневался, что шериф Пэмроу превратит свой дом в

камеру для заключенных. Я решительно иду к двери, не думая о том, что могу разбудить

родителей Бет. Мне глубоко наплевать на реакцию шерифа. Я только надеюсь, что смогу

сдержаться и не разобью его лицо, если вдруг увижу.

Нажимаю на стертый звонок. Бетани открывает почти сразу же. Она собирается что-то

сказать, но я опережаю ее, бесцеремонно ворвавшись внутрь, и отрезаю:

– Нужна помощь.

Девушка закрывает дверь и ставит на пояс руки. Смотрит на меня как-то жалостливо и

переминается с ноги на ногу, разрываясь между чем-то, о чем я понятия не имею. И нам в эту

минуту вдруг не хватает Меган фон Страттен с ее чудо способностью читать мысли.

– Что? – Спрашиваю я, обернувшись. – В чем дело?

– Я просто...

– Просто – что?

– Не пойду на похороны, – выдыхает Бетани, – черт, Мэттью, я не хочу. Прости, но...

Похороны? Недоуменно пялюсь на девушку и вскидываю брови. О чем она?

– Я знаю, что это неправильно. Но это невыносимо, ладно? Невыносимо! Я всю ночь заснуть

не могу. Как подумаю о том, что уже завтра Хэрри закопают в чертову землю, и...

– Закопают? Хэрри?

Меня будто ударяют под дых. Нервно осматриваюсь, ощутив панику, подскочившую к глотке,

и застываю. Хэрри ведь цел. О чем она? Что случилось? Я оставил его дома.

Правда, затем что-то щелкает между висков. Я наклоняю голову и на Бетани смотрю

озадаченно. Выходит, она не знает, что Хэйдан воскрес. То есть о смерти Хэйдана забыли все, кто не был причастен к сверхъестественным событиям! Бетани же все знала, поэтому и не в

курсе того, что случилось уже ночью, не в курсе того, что Ари продала душу.

– Отлично, – отрезаю я, закатив глаза.

– Отлично? – Удивляется девушка, сверкнув карими глазами. – Что именно отлично?

– Хэйдан жив, Бетани. И никто не собирается его закапывать.

– Что?

Голос девушки взмывает сразу на несколько октав, она хлопает ресницами и косится на

меня так робко и зло одновременно, что я не удерживаюсь и отвожу взгляд в сторону.