Текст книги "Смертельно безмолвна - 2"

Автор книги: Эшли Дьюал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

тысячи неприятностей поджидают нас там. Более того, совсем скоро они ворвутся уже и в эту

комнату. Нам надо сваливать. Срочно. Но как? Окна забиты, проход один.

Мы в ловушке.

– Послушай, – понизив тон, хрипит Джейсон, – я не вру, я не могу этого сделать.

– По какой причине? Это ты, такой, какой есть. И сейчас это вполне пригодится.

– Ты хочешь спастись, верно? – Оборачиваюсь, киваю, а мужчина отбрасывает в угол окурок

и пожимает плечами. – Так вот ты не выживешь. Я не могу себя контролировать. Я выберусь из

деревни, да. Но выберусь один.

Мужчина смотрит на меня серьезно, а я неожиданно понимаю, что только из-за меня он

сгниет здесь, он не решится стать чудовищем, боясь перегрызть мне горло. Осознание данного

факта меняет во мне что-то... внезапно я гляжу на Джейсона под абсолютно иным углом. Он

пытается спасти меня? Предпочитает умереть вместе, а не спастись в одиночку?

– Хватит пялиться, – бросает он, отвернувшись, – иначе передумаю.

– Знаешь... спасибо.

Джейсон вновь глядит мне в глаза и усмехается.

– Было бы за что, мальчик. Поверь, перспектива превратиться в волка, чтобы сожрать целую

деревню, отнюдь меня не радует.

Я внезапно прыскаю со смеха и устало потираю пальцами лицо. Черт, что же делать?

Неужели мы, действительно, вырвемся из комнаты, тая надежду на то, что Ловари от нас

побегут, как от самого Люцифера?

Люцифера.

Меня вдруг, словно молния, пронзает абсолютно ненормальная, сумасшедшая идея! Я

порывисто оборачиваюсь, гляжу на Джейсона и шепчу:

– Конечно.

– Конечно?

– Амулеты, развешенные по всей территории, знаки на стенах. Да ведь цыгане боятся бесов

и Дьявола, что означает лишь то, что нам стоит их вызвать!

– Что нам надо сделать? – Напарник ошеломленно вскидывает брови и осматривает меня

таким взглядом, словно я спятил. – Ты спятил? – Да, я верно определил эмоцию.

– Послушай, это разумно. Сам подумай. Удача говорила, что Ловари воруют магию и

пользуются ей незаконно. Знаки скрывают деревню от слуг Люцифера, а мы с тобой сами сюда

его приведет, подскажем, поможем. Как тебе еще объяснить?

– Ты хоть знаешь, кто такой Люцифер, мальчик? Черт подери! Это не тот парень, про

которого ты книжки читаешь или фильмы смотришь. Это Отец Лжи. Это Зло. И ты вдруг решил,

что он просто явится к нам и вытащит нас из дерьма?

Не знаю, что ответить, поэтому очень красноречиво пожимаю плечами.

– Ты сошел с ума.

– Мы все равно умрем. Какая разница, кто именно свернет нам шею? Или ты реально

веришь, что нам удастся прорваться сквозь десяток цыган, владеющих магией? Они уже в спину

нам дышат, около двери толпятся.

– Это Дьявол, Мэтт.

Ого. Джейсон назвал меня по имени, значит, я действительно сбил его с толку. Но я не

собираюсь брать своих слов обратно. Я уверен, что я прав.

– Говори, что делать.

Уже в течение следующих минут я рисую на деревянном полу перевернутый, кривой

треугольник. Опыта у меня мало. Рука саднит от раны, щепки впиваются под кожу, пока я

вывожу линии по шершавому покрытию, но я не жалуюсь. Глаза горят. Кожа горит. Да, на этом

моя жизнь вполне может закончиться. А, может, и нет.

– Повторяй три раза: Vocavit vos, Lucifer... – Джейсон подрывается вперед из-за того, что

кто-то со всей силы врезает по двери и стискивает зубы. – Давай, живее!

Я киваю и, пару раз сжав и разжав пальцы, хриплю:

– Vocavit vos, Lucifer. Vocavit vos, Lucifer.

– Сделай одолжение, притворись, будто мы скоро умрем, и скажи с выражением.

– Может, сам скажешь?

– Может, тогда дверь подержишь?

Порывисто отворачиваюсь, зажмуриваюсь, и произношу:

– Vocavit vos, Lucifer! Vocavit vos...

Невидимая волна сбивает меня с ног. Я отлетаю на несколько метров и с такой силой

врезаюсь в стену, что перед глазами вспыхивают краски, а между висков проносится звон, скрипящий и оглушающий. Предметы в помещение подрываются в воздухе и застывают в

невесомости, в полете. А пыль превращается в густую думку, проникающую в ноздри и не

дающую дышать. Я жутко пугаюсь. Желудок скручивается в тугой узел, а ноги становятся в разы

тяжелее, неминуемо оттягивая тело все ниже и ниже... Я думаю, что свалюсь прямо сейчас на

пол, но нечто удерживает меня. Нечто костлявое и ледяное, нечто еще незримое, правда, лишь в

течение нескольких секунд. Вскоре призрачные силки приобретают форму тонких пальцев, потом и рук, и плеч, будто в замедленной съемке постепенно передо мной появляется сам

Дьявол в идеально выглаженном, черном костюме.

И Дьявол держится пальцами за мой подбородок, не позволяя мне сойти с места.

– Здравствуй, – шипит он, приблизившись к моему лицу, а я оторопело вжимаюсь в стену, пусть и не думаю, что можно вжаться еще сильнее, – Мэттью.

Его пальцы едва касаются моей кожи, но создается впечатление, будто к стене меня

приковали звенящими цепями. Я лишь думаю: говори, давай, ты должен говорить! Но я не могу.

Впервые в жизни мне кажется, что я подписал себе смертный приговор.

– Смертный вызывает самого Дьявола, – науськивает Люцифер и прожигает глазами во мне

дыру размером с Коннектикут, – какая неслыханная наглость.

– Я хотел... – Запинаюсь, а Дьявол резко вперед подается, оскалив зубы.

– Что хотел?

– Предложить.

– Сделка? – Пальцы мужчины ослабляют хватку, и на его лице проскальзывает нечто такое,

что нельзя описать человеческими словами. Бледная кожа кажется мертвой. Глаза, в которых

горит огонь, кажутся ядовитыми. Я сглатываю, а он отступает назад и сплетает в замок длинные, костлявые пальцы. – Слушаю.

Оковы, прижимающие меня к стене, исчезают. Я порывисто горблюсь и хватаюсь за шею

пальцами. Сегодня меня столько раз пытались придушить, что моя живучесть вполне достойна

громких аплодисментов. Откашливаюсь, непроизвольно осматриваюсь, заметив, что Джейсон

застыл в одной позе, как и парящие в воздухе предметы, а затем вновь гляжу на Люцифера, стиснув зубы до оглушающего скрипа.

– Я знаю, что Ловари воруют магию... – Дьявол скучающе сканирует меня красными

глазами, а я продолжаю. – Вы пытаетесь отыскать их, но они научились прятаться. Однако я

решил, что вам будет интересно найти их, здесь, в этой деревне.

– И почему ты так решил?

– Я не прав?

Люцифер внезапно усмехается, при этом взгляд у него остается абсолютно пустым и

ужасающим, как будто я смотрю в глаза ядовитой Кобре, способной в любой момент меня убить.

Дьявол наклоняет голову, отчего половина его лица тонет во мраке, и спрашивает:

– Ты хочешь что-то взамен.

– Я хочу выбраться из логова Ловари в живых, вместе со своим другом – Джейсоном.

– Тебе не страшно? – Внезапно Люцифер исчезает и возникает возле меня с дикими,

блестящими глазами. – Не страшно, что я, допустим, перережу тебе горло.

– Дьявол любит сделки, – я не узнаю свой голос; сжимаю в кулаки пальцы, а ноги так и

дрожат. Я трус. Впервые я чувствую себя трусом. Что еще сказать? Слов больше нет. Он пронзает

меня презрительным взглядом, а я корчусь под ним, как загнанная в угол мышь.

– Ты рискуешь, Мэттью.

– Пожалуй, иного выбора у меня нет.

– Пришел просить помощи у того, кто отнял твою любимую, – лицо Люцифера вдруг

искажает широкая, дьявольская улыбка, от которой леденеет кровь. Он порывисто ко мне

придвигается, втягивает запах моего страха и облизывает серые губы, – отчаяние. Люблю нотки

беспомощности, плавающие по вашему лицу вместе с потом. Правда, меня всегда удивляло, как

можно быть трусливым и жестоким одновременно, ведь жестокость требует огромной смелости.

– Жестокость?

– О да... Ты собираешься обменять свою жизнь и жизнь своего друга на жизни сотни

человек! – Дьявол сверкает алыми глазами и резко отстраняется. – Мы слишком похожи, я не

лишу жизни своего последователя. Я ценю твою преданность и позволю вам уйти.

Застываю. Что он сказал? Он согласился?

Дьявол стремительно отходит от меня, потирает ладони и кривит губы:

– Можете остаться, послушать.

– Послушать что?

– Музыку. Музыку человеческих криков и стонов. Знаешь, как сладит уши аллегро из

фонтанов крови, вырывающихся из разодранных людских глоток?

Я ничего не отвечаю, просто покачиваю головой, но не вижу и толики разочарования в

кровавых глазах Отца Лжи. Он лишь пренебрежительно улыбается.

– Запомни, кто тебя спас, Мэттью.

Дьявол щелкает пальцами, мебель разом валится на пол, разносится громкий треск, а затем

комнату наполняет безликая тишина. Джейсон растерянно смотрит на меня, смотрит на дверь, больше не рвущуюся на части от жестких ударов, и шепчет:

– Не может быть.

– Идем.

Я срываюсь с места. Хромая, еле таща ноги, я плетусь вперед, стараясь не глядеть по

сторонам, стараясь ни о чем не думать. Я иду вперед и не опускаю взгляд на горы трупов, не

смотрю на разукрашенные кровью стены, не вдыхаю соленый запах смерти. Несусь все дальше и

дальше, и не оглядываюсь. Ни на мгновение.

Я сделал то, что должен был. Это враги. Все они. Я должен был.

Однако мысли не избавляют от ядовитого и колючего чувства в груди, которое так и норовит

разрезать на части легкие. Меня своим последователем назвал сам Дьявол, я даже глазом не

моргнул, когда он согласился убить сотни людей по моей подсказке.

Джейсон решил умереть со мной.

А я предпочел жизнь, не взирая ни на что.

Ведь я хочу жить. Ведь мне так рано умирать. Правда, жизнь ли это? Боюсь, душа во мне с

каждым днем становится все прозрачнее, и весной от нее не останется ни следа.

ГЛАВА 5. ПОБЛАЖКИ.

Мы въезжаем в Астерию.

За окном проскальзывают зеленые пласты, слипшихся воедино листьев, затем, минут через

пять, показываются пики первой церкви, построенной задолго до моего рождения. Я

придавливаю пальцами зудящие ссадины на шее и невольно замечаю, как Джейсон рукою

держится за окровавленную рубашку.

– Он сильно задел тебя.

– Жить буду. А ты как? Видок у тебя не очень, – мужчина кривит губы, и я почему-то

улыбаюсь ему в ответ, несмотря на то, что лицо тут же сводит судорогой. – Ничего, Мэтт.

– Знаю, скоро заживет.

– Скоро ты привыкнешь.

– Может, поговорим о чем-то другом?

– О чем, например.

– Джейдан Соннер…, – протягиваю я и морщусь от неприятной боли, прокатившейся по

подбородку. Черт! Щиплет невыносимо. – Кажется, именно так тебя назвал Ловари.

– Что ж, у меня ведь была жизнь до того, как я стал тем, кем стал, мальчик.

– Видимо, она была паршивой, раз ты сменил имя.

– Да нет, вполне обычной. Просто потом заболела моя сестра, и все изменилось.

Невольно застываю. Когда речь заходит о болезнях, забирающих жизнь тех, кто нам дорог, в

голове у меня туманится рассудок. Я сразу вспоминаю мать. Я вспоминаю то, как она боролась с

раком, и то, как она проиграла. Я ненавижу эти мысли, но они не уходят.

Они живут во мне, они питаются мной.

– Я пытался отыскать способ, способ ее спасти. И тогда впервые наткнулся на ведьм, на этот

мир. – Джейсон достает окровавленными пальцами сигареты, а я сосредоточенно наблюдаю за

ним, удивленный, что он вдруг решил открыть мне свою тайну. – Я не могу сказать, что этот мир

пришелся мне по вкусу, я даже испугался, но у меня не было выбора. Я хотел помочь сестре и

совсем не думал о неприятностях, что меня поджидают.

– И как? – Я неуклюже прочищаю горло. – Помог?

– Нет. Она умерла.

Терять близких трудно. Я знаю об этом не понаслышке, и мне внезапно кажется, что я буду

полным кретином, если скажу что-то вроде: мне жаль или крепись. Все это лажа, не делают

слова легче, только сильнее на куски раздирают.

– Паршиво, – лишь хриплю я, отвернувшись, и слышу, как Джейсон усмехается.

– Знаешь, а я ведь хотел спасти ее, но, в итоге наткнулся на ведьму, которая прокляла меня и

сделала таким. – Напарник сбавляет на повороте скорость. – Отстойный был год.

– Тебя прокляли? Но я думал, что...

– Мир нечисти совсем не такой, каким его рисуют в книгах. Никто меня не кусал.

– Выходит, все дело в заклинании?

– В заклинании и очень злой ведьме. Я стараюсь не вспоминать о том времени, ведь я уже

давно не Джейдан. И, Мэтт, я не хочу, чтобы кто-то узнал об этом, понял? – Джейсон глядит на

меня и неожиданно кажется мне непривычно уязвленным.

Он отворачивается, сжимает в сбитых пальцах руль, а я задумчиво хмурюсь.

– Я никогда не умел болтать, Джейсон.

– Отлично.

Я смотрю в окно, голова кружится, и я предполагаю, что я хочу есть, а, может, спать. Или у

меня, возможно, черепно-мозговая травма, и я умираю.

– Ты не спросил меня о том, что я увидел. – Бросаю я, сменив тему.

– Решил, будет лучше, если ты не станешь повторяться и поделишься впечатлениями сразу в

доме Монфор. Хочешь обсудить это сейчас?

– Нет. Ты прав.

Джейсон кривит губы, а я подпираю подбородок и вновь впяливаю взгляд в окно. Не знаю,

что буду делать дальше. Сегодняшний день изнурил меня, правда, морально я устал гораздо

больше, чем физически.

Ариадна едва не убила меня.

Она хотела меня убить.

Я не до конца понимаю, что произошло и решаю не думать об этом, не принимать. Я могу

притвориться глупым, попробую. Иногда закрыть глаза на очевидные вещи полезно.

– А ты спас нас сегодня, – неожиданно говорит Джейсон, когда мы проносимся мимо

школьных ворот, и кидает в мою сторону косой взгляд. – Отлично поработал.

– Отлично…, – эхом повторяю я и продолжаю смотреть в окно, игнорируя мысли о том, что

ради нашего спасения я пожертвовал десятком незнакомых человек. А ведь среди них вполне

могли находиться дети, женщины. Да, так и было. Но мне было плевать.

Становится жарко, горло сдавливают силки, и шея жалостливо вспыхивает от боли.

Я натворил так много. Натворил, не соображая, не понимая до конца, что делаю.

Мне становится не по себе от страха, будто, когда я взгляну на себя в зеркало, я себя больше

не узнаю.

Джейсон паркуется напротив дома Монфор, неуклюже заехав на тротуар, и сначала я

думаю, что ему просто наплевать, где бросить машину. Но потом до меня доходит, что он едва

тащит ноги. Видимо, Ловари серьезно его ранил. Ищейка потирает пальцами потный лоб и

оставляет на бледной коже кровавые, кривые следы. Затем выкатывается из салона и так громко

захлопывает дверь, что между висков у меня прокатывается колючая боль.

Я выбираюсь, морщась и сутулясь, будто кто-то хорошенько мне врезал по челюсти.

– Ты чего? – Спрашивает Джейсон, прочистив горло.

– Порядок.

– Выглядишь...

– ...паршиво, да, я помню, ты тоже, – взмахиваю рукой и усмехаюсь, – тоже похож на

восставшего из ада трупака. Не только мне досталось.

– Закуришь?

Джейсон протягивает испачканную в крови пачку, а я растерянно кривлю губы. Мне

кажется, он не из тех, кто разбрасывается словами, и если он предложил мне закурить его, я

подчеркну, «его» сигареты, я определенно поднялся в его хит-параде.

– Я не курю. Но спасибо.

Мужчина коротко кивает и стремительно сходит с места, будто и не держится левой

ладонью за живот, чтобы кровь не так уж быстро скатывалась по рубашке. Он отталкивает

калитку носком ботинок, делает всего несколько шагов, как вдруг дверь открывается, и из дома

выбегает Норин Монфор.

Просканировав наши лица, она округляет глаза и на ходу восклицает:

– О, Боже, Джейсон. Что стряслось?

– Ничего, – бросает он, вытянув спину. – Мы в порядке.

– В порядке? Разумеется, вы не в порядке!

Женщина хватается за плечо Джейсона так крепко, что создается впечатление, будто это ей

нужна помощь, а не ему. Она семенит с ним рядом, а я вялой походкой иду за ними, поглядывая

на голубое небо. Какое же оно сегодня чистое.

– Мэтт.

– Да? – Опускаю взгляд. Норин обеспокоенно хмурит брови. – Не отставай.

Киваю и послушно прибавляю скорость, осознав, насколько сильно вымотался, и как жутко

хочу свалиться намертво, прямо здесь, на тропинке, и уснуть.

Норин проводит нас на кухню.

Я падаю на стул, Джейсон облокачивается о разделочный столик, и мы принимаемся

молчать, в то время как, Монфор принимается носиться с травами и тарахтеть себе что-то под

нос, будто одержимая. Правда, я слишком устал, чтобы отреагировать.

– Дамочка, не мельтеши, мы никуда не торопимся.

– Будь добр, Джейсон, закрой рот.

– Какие мы вежливые, – в ответ усмехается мужчина, но улыбка у него вялая. Все мы в

какой-то момент становимся поломанными, сбитыми с толку; не уверен, что существуют

исключения. Наблюдаю за тем, как взгляд Норин вспыхивает недовольством, и закатываю глаза.

Нашла, на что злиться.

– Мы в порядке, – выступаю я, прежде чем ведьма успеет вторично проклянуть моего

чересчур самоуверенного напарника. – Целы и невредимы.

– Невредимы? – Поражается она.

– Почти.

– Почему так долго? Мы волновались.

– Кстати, где Мэри?

– Я уговорила ее прилечь, – Норин бросает на стол разноцветные миски и быстрыми

движениями раздавливает в каждой по несколько веток неизвестной мне травы. – Впервые мы

сидели и бездействовали, а это трудно. Я пыталась позвонить, но поняла, что я не знаю твой

номер! Столько всего произошло, а мы даже телефонами не обменялись.

– Дамочка, я не ослышался? – Удивляется Джейсон, выгнув левую бровь, и, несмотря на

рану, подается вперед. – Ты просишь мой номер?

Я не удерживаюсь и вновь закатываю глаза.

– Так, – поднимаюсь из-за стола и вскидываю руки, – я наверх, а вы общайтесь.

– Нет, Мэтт, подожди, – просит Норин, растерянно взглянув на меня, – ты не можешь уйти,

не обработав ссадины. Ты серьезно ранен.

– И ты ничего не рассказал, – вмешивается Джейсон.

– А у нас есть время на серьезный разговор? Мне показалось, вы другим заняты.

– Мальчик...

И вот опять я – мальчик. Сплетаю на груди руки и бросаю:

– Не начинай. Я все расскажу. Только давайте без... – Мотыляю пальцами в воздухе и ловлю

себя на мысли, что слишком часто я пытаюсь выразить чувства подобным образом.

Джейсон вновь облокачивается о разделочный стол. Норин Монфор отводит взгляд. А я

недовольно потираю пальцами глаза, так как совсем не собираюсь быть нянькой еще и для этих

двоих. Мне и Хэрри с Ари хватало. Но потом я опускаю руки вниз и киваю. Если мне одному по

силам сконцентрироваться на проблеме – отлично. Мне не привыкать.

– Когда я коснулся Ловари, я попал под землю, в огромный зал.

– Ловари согласились с вами сотрудничать? – Деловым тоном спрашивает Норин, а я в

очередной раз вспоминаю о том, что на моих плечах теперь десятки смертей.

– Ноа Морт прислал Манэки, – отвечает за меня Джейсон.

– Удачу?

– Да. Она нашла Джофранку и подговорила его помочь.

– Весьма удобно. Так, на чем ты остановился?

– На том, что я попал в огромный зал, – потираю пальцами глаза и вновь усаживаюсь за

стол. – В центре находился бассейн, наполненный кровью, позади меня – зеркало.

– Зеркало? – Норин Монфор поднимает подбородок и с интересом вскидывает брови. Ее

взгляд мгновенно становится серьезным. – Как оно выглядело?

– Огромное, с деревянной, толстой оправой. Старое, по всей видимости. На раме еще была

написана повторяющаяся фраза, но я плохо знаю латынь. Что-то про огонь и воду.

– Сгорающий в Огне, в Воде возродится, – шепчет женщина, а я хмурюсь.

– Знаете, о чем идет речь?

– Верум.

– Кто?

– Верумское зеркало, – поясняет Джейсон на выдохе, – Зеркало Правды.

– Весьма интригующе. И почему оно так называется?

– Потому что отражение свое в нем видят только бездушные твари. Люди, у которых нет

души, проще говоря. Обычный, хороший человек в зеркале не отразится.

– Вообще?

– Вообще.

Я сглатываю и чувствую, как леденеют пальцы. Внезапно мне становится не по себе. Да, я

видел свое лицо неотчетливо, смазано. Но мой силуэт все же появился в зеркале.

Это навивает на плохие мысли, от которых перехватывает дыхание.

– Ты побледнел, – подмечает Норин Монфор, и неожиданно ее губы дрогают от едва

заметной улыбки. – Неужели Мэттью Нортон отразился в Веруме?

– Нет.

– Нет? Тогда что именно тебя так напугало, мальчик?

– Там... – Я встряхиваю головой и откашливаюсь. – Там отразилась Ари.

Миска неуклюже выпадает из рук старшей Монфор, и женщина пронзает меня таким

испепеляющим взглядом, что внутри все каменеет и покрывается трещинами.

– Ты ее видел? – Осипшим голосом спрашивает она, подаваясь вперед. – Видел Ари?

– Да.

– Что же ты молчал?

– Я рассказываю по порядку.

– Как она? – Норин прищуривает глаза и, поставив руки на стол, нависает надо мной, словно

огромная неприятность. – Она цела? С ней все в порядке?

В порядке ли? Ариадна купалась в бассейне с кровью, а потом едва меня не убила.

Я не хочу делиться своими переживаниями, они сумбурны и пугают даже меня. Ари

собиралась высосать из меня жизнь, а я вспоминаю об ее поцелуе с тупым трепетом, будто это

один из тех хороших моментов, которые оставляют в памяти теплый след.

– Она жива, – аккуратно отвечаю я, прочистив горло, – и она немного другая.

– В каком смысле?

– Ну, она... Вы перестанете меня пытать, если я скажу, что Ари остается все такой же

невыносимой занозой в заднице?

– Она пыталась его убить, – вдруг хрипло отрезает Джейсон и кивает. – Верно?

Я недовольно хмурю лоб, ненавижу, когда мои слова переворачивают. Однако на сей раз, Джейсон оказывается прав, и моя ложь рассыпается на миллиарды частей.

– Что она сделала?

– Она... – Грудь сдавливают силки, я хочу соврать, но потом понимаю, что маленькая ложь

может привести к большим неприятностям, и выдыхаю. – Ариадна поцеловала меня.

Норин отстраняется и обхватывает себя за талию бледными пальцами.

– Поцеловала?

– Да. – Я поднимаюсь и развожу руками в стороны, отчего по телу проносится пожар из

неприятной боли. Сутулюсь, раздраженно стиснув зубы, и выдавливаю улыбку. – У нас с ней

всегда были странные отношения.

– И часто вы пытались друг друга убить?

– Вас удивит мой ответ.

– Интересная ситуация.

– Неужели.

– Конечно, – женщина гордо расправляет плечи и покачивает головой, – вместо того, чтобы

свернуть тебе шею, она решила тебя поцеловать. Тебе не кажется это странным?

– В ней борются два разных существа, – заключает Джейсон, нахмурив лоб, – я почти уверен, что она сама не ожидала от себя такой реакции. Что-то еще?

– Нет.

– Ари ничего не говорила, не спрашивала? Просто поцеловала тебя.

– Я же сказал, – недовольно вскидываю брови, – ничего больше. Кстати поцелуй был так

себе. Чмокнула и бросила, как куль с мукой. Ничего особенного.

Я хватаю со стола миску с готовым лекарством и, хромая, плетусь вон из кухни, не в

состоянии больше отвечать на новые вопросы. Как я могу нормально рассуждать, когда от

воспоминаний у меня волосы поднимают дыбом, а руки покрываются потом. Идиотизм. Я не

узнаю себя, и меня выворачивает наизнанку от этого тупого чувства, что горит внутри.

– Черт.

Заворачиваю в ванную комнату, захлопываю дверь и бросаю миску в раковину, так и не

взглянув на себя в зеркало. Понятия не имею, кто на меня посмотрит в ответ, и не хочу

рисковать. Возможно, там уже совсем другой человек.

Стягиваю порванную футболку, бросаю ее на ледяной кафель. Отрава Норин ужасно воняет,

но я все равно намазываю ей зудящие раны. Жечь начинает еще сильней, и я тихо взвываю, прикрыв от усталости глаза.

Неожиданно в дверь стучат. Я нехотя оборачиваюсь и вижу Норин. Женщина глядит на меня

холодно, прямо, а еще она протягивает мне чашку с чем-то горячим.

– Выпей. Станет легче.

– Что это?

– Обезболивающее.

Я нервно киваю, забираю напиток, но Монфор не уходит. Я тут же понимаю, что она

собирается продолжить расспрос, и протяжно выдыхаю весь накопившийся воздух.

– Говорите.

– Извини?

– Давайте. Я знаю, что у вас есть вопросы. – Я вновь гляжу на женщину. – Валяйте. Я весь во

внимании. Что именно вам интересно? Как она на меня смотрела? Что шептала?

– Мэттью, я не понимаю, почему ты злишься.

– Я не злюсь.

– Серьезно? – Норин Монфор облокачивается спиной о дверной косяк и сплетает на груди

худощавые руки. Волосы у нее растрепаны, кожа бледная, почти прозрачная, будто эта женщина

уже несколько дней не ест, не спит. Но взгляд у Норин живой, острый. Меня колотит под этим

взглядом. – Ты весь дрожишь.

– Это от вашего тупого лекарства. Оно жжется.

– Тогда пей то, что я принесла, и жечь перестанет.

– Не перестанет.

– О чем именно мы говорим? О ранах на шее? Или в груди.

Я поражен тонким подходом тети Ари, поражен ее способностью выдавать довольно

красивые метафоры, когда на части разрывает от странной досады и усталости! Но я даже

посмеяться не могу над этой ситуацией. Мне совсем не смешно и не спокойно, мне тошно.

– Вы пришли задавать вопросы, но я сам не знаю ответов, – горячо выпаливаю я, – да я даже

половины не понимаю из того, что происходит. Например, причем тут вода, огонь, что это

значит? Почему Ноа Морт привел нас именно к Ловари?

– В крови цыган искать ведьм. Они настроены на нашу волну, так как питаются лишь

нашими силами. Прибегнуть к их помощи – вполне логично, просто я не думала, что такое

вообще возможно. – Ведьма пожимает плечами и дергает уголками губ. – Никто не думал.

– Но мы так и не поняли, где сейчас Ари.

– Она с Люцифером, Мэтт. Верум стоит в его чистилище, и да, мы понятия не имеем, где

именно оно находится. Но, может, не это важно?

– Знаете, Ноа Морт сказал, что мы не должны искать Ариадну, что она сама придет.

– Вот видишь, выходит, дело совсем не в чистилище, а в том – что ты там увидел.

– Что я увидел. – Прокатываюсь ладонями по лицу и отшатываюсь назад, я закрываю глаза и

вновь перемещаюсь в тот зал, вновь оказываюсь посреди мрака. – Я увидел люстру и бассейн, наполненный кровью. Я увидел зеркало, свое размытое отражение. Я увидел на раме надпись на

латинском языке, которая повторялась десятки раз. А потом я увидел Ари в зеркале. Она вышла

из бассейна, вся в крови и в тянущихся багровых линиях. – Я шумно сглатываю и продолжаю. –

Она шла ко мне, оставляя красные следы. Ее пальцы искрились и вспыхивали яркими

огоньками, как будто она воспламенялась. Как будто...

Я затихаю, а Норин шепчет:

– Как будто она сама была огнем.

Открываю глаза и сканирую задумчивое лицо женщины. Она касается пальцами губ,

отворачивается, прокручивая в голове сказанные мной слова, а потом вновь смотрит мне в глаза

и делает огромный шаг вперед:

– Сгорающий в Огне, в Воде возродится. Вот, что Ноа хотел, чтобы мы увидели.

– Не понимаю.

– Стихия Ариадны огонь, как я раньше не додумалась, – Норин прикладывает ладонь ко лбу

и начинает ходить из стороны в сторону. – Ее пальцы краснели, когда она злилась, когда ты едва

не умер, она стояла в подвале, и ее руки пылали!

– Но что нам это дает?

– Ответы, Мэттью.

– Объясните, пожалуйста. Я вас абсолютно не понимаю.

– Идем.

Норин вырывается из ванной комнаты и несется по коридору, словно торнадо. Когда она

прибегает на кухню, Джейсон неуклюже откидывает в мойку зажженную сигарету и в воздухе

проходится пальцами, пытаясь разогнать дым.

– Вы быстро.

– Ты и двух минут не можешь прожить без сигарет, – подмечает женщина.

– Кто бы говорил, дамочка.

– Оставим на потом ваши препирания, ладно? – Я закатываю глаза. – Что вы поняли?

– Что тебе нужно прикрыть торс, мальчик, – тянет Мэри-Линетт, вдруг объявившаяся за моей

спиной, и кидает мне чью-то растянутую футболку.

Перехватываю ее в воздухе и тускло улыбаюсь.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста. И можете не тратить время на объяснения, я все подслушала.

– Мы и не сомневалась, Мэри, – шепчет Норин, поправив горло шерстяного свитера.

Я натягиваю футболку, корчусь от боли, пробежавшей по спине, и выпрямляюсь как раз в

тот момент, когда женщина сплетает перед собой пальцы и отрезает:

– Мы знаем, что дар каждой ведьмы питается энергией природы, и знаем, что стихия

Ариадны – огонь. Еще мы знаем, что уже давно никто не относил себя к стихии Воды.

– Почему? – Я недоверчиво хмурюсь.

– Есть определенная иерархия ведьм, Мэттью, в зависимости от того типа энергии, который

их подпитывает. Вода – первоначальное воплощение самой Жизни. Поэтому все ведьмы водной

стихии, гораздо сильнее и выносливее остальных.

– А к каким стихиям относитесь вы?

– Я – воздух, – отвечает Мэри-Линетт. – Норин – земля.

– Таких, как мы тысячи, например, стихия Меган фон Страттен – огонь, ты и сам уже в этом

убедился, верно? А вот водная стихия – это редкость! Вымирающий вид. Я никогда таких не

встречала, как и моя мать. Но Ноа указал нам на зеркало, на ту фразу...

– Вы про надпись на зеркале? Сгорающий в Огне, в Воде возродится?

– Именно. – Норин решительно приближается ко мне, и я замечаю, как у нее в глазах

проносятся разные чувства, ни одно из которых я не могу описать словами. – Только Вода

победит Огонь, что значит, что мы должны найти ведьму, которая принадлежит к водной стихии.

Она поможет Ари, я уверена.

– Поможет? – Недоверчиво переспрашиваю я и делаю шаг назад. – Норин, но ведь вы

сказали, вода победит огонь, а не поможет ему.

– Неважно.

– Думаете?

– Конечно, нет. – Женщин взмахивает рукой и отворачивается. – Мелочи.

– Я бы так не сказал.

– Мэттью..., – неуверенно шепчет Мэри-Линетт, но я лишь подаюсь вперед.

– Что, если человек, которого мы найдем, убьет Ари? Вы не подумали об этом?

– Ноа Морт не стал бы наводить нас на ложный след, – предполагает Джейсон.

– Но вдруг он сам не знает, что делать?

– Считаешь, ты умнее Смерти? – Норин резко переводит на меня взгляд и стискивает в

кулаки пальцы. – Прекрати, ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

– А вы имеете? – Женщина собирается ответить, но я опережаю ее, вскинув ладони в

сдающемся жесте. – Подождите, – шепчу я, – мне не зачем спорить. Я не хочу спорить. Но я

думаю, прокручиваю в голове ваши слова и вижу, что все не так идеально, как кажется.

– А что вообще идеально в нашем мире, Мэтт? – Распахнув глаза, спрашивает Норин. Она

нервно дергает плечами и отходит назад, словно бежит от меня и от моих вопросов. А потом она

останавливается, оборачивается и вновь кажется мне уверенной в себе. – У тебя за плечами так

мало прожитого. Ты еще не понял, что иногда, ошибаясь, люди приходят к большему, потому что

проходят через самое трудное.

– Вы осознанно рискуете, Норин.

– А мы не в том положении, чтобы выбирать. Я согласна рискнуть, потому что знаю, что

если Ари будет что-то угрожать, я закрою ее собой, и она останется в живых.

– Но почему кто-то вообще должен пострадать? – Не понимаю я.

– Потому что по-другому не бывает.

– Норин, Мэтт прав, – неожиданно заявляет Мэри-Линетт, и я перевожу удивленный взгляд

на вторую тетю Ари. – Прошел всего день, у нас есть время подумать! Пророчества всегда

сбываются, ты ведь знаешь. А в нем говорится о смерти.

– У нас нет времени подумать. С каждой минутой добра в Ари становится меньше.

– Пожалуйста, давай...

– Нет, – обрывает сестру Норин и становится холодной, как айсберг, ее голубые глаза

наливаются виной. Она слабо покачивается и порывисто взмахивает руками в воздухе, как будто

отмахивается от правды и от реальности. – Мы и так допустили то, что с Ариадной случилось,

Мэри. Мы подвели Ари, подвели Реджину.

– Не надо, не говори так.

– Но это правда. Я не собираюсь упускать возможность лишь потому, что какому-то