Текст книги "Ваше Сиятельство 2 (СИ)"

Автор книги: Эрли Моури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

«Я потерял эйхос. Скоро будет новый номер. На старый никому не отвечай».

Знаю, госпожа Синицына очень не любит текстовые сообщения: на эйхосах нет экранов, поэтому сообщение зачитывает робот зачастую ужасным голосом, похожим на скрип ржавых дверных петель. И еще важная проблема: эйхос Айлин часто барахлит и попросту не воспринимает текстовые сообщения – именно этого я опасался больше всего.

Затем я зашел на страницу Измайловского магазина с курьерской службой и заказал эйхос с доставкой на дом. Выбором модели не стал себя отягощать – взял именно тот, который прошлый раз купили вместе с Айлин. Еще прогулялся по виртуальным залам торговой сети, добавил к заказу все необходимое для школы, включая сумку и всякие мелочи. Ответ курьерской службы не порадовал. Пообещали доставить лишь в половину первого. Долго… Очень долго. Ради эйхоса может даже стоило самому смотаться к торговым рядам на Нижегородскую, но ладно, уже заказал. И самое важное: первое сообщение для Айлин я уже отправил. Увы, с коммуникатора. Лишь бы его воспринял эйхос Синицыной, и она прослушала его вовремя.

Придвинув коробку с устройствами графа Голицына, я разложил их на столе и занялся прошивкой. Чего ожидал от меня на сегодня Жорж Павлович, я не имел понятия. На всякий случай лучше потратить двадцать минут на преобразователи. А потом, когда решу вопрос со связью, может договорюсь с Айлин о встрече и вместе я ней съездим к Голицыну. Снова мысли вернулись к Айлин, они не давали мне покоя. Теперь померещилось, будто госпожа Синицына очень на меня обижена и по научению Ковалевской собирается пойти навстречу с другим парнем. Но это точно бред. Такого не может быть – я слишком хорошо знал Айлин.

Оставшееся до приезда курьера время я посвятил занятиям, при чем разделил его на две примерно равные части: сорок минут на прокачку магических шаблонов и чуть больше на две важные школьных дисциплины, которые я пропустил сегодня. Да, по двадцать минут на урок для кого-то маловато, но я быстро схватываю и лишнего времени сейчас нет. Когда я дочитывал лекцию по электро-механическим схемам Антон Максимович сообщил по говорителю, что прибыл курьер. Вот и отлично, даже чуть раньше обещанного срока. Взяв в тумбочке деньги, я сбежал вниз и через несколько минут вернулся к себе с кучей коробок, отказавшись от помощи дворецкого.

Самое главное это эйхос – утренний сон не давал мне покоя. Я даже подумывал, бросить все и побежать к школе, чтобы встретить Синицыну, ведь у них как раз заканчивались занятия. Но, держа в руках упаковку с новым устройством связи, эту мысль пока отодвинул. Настройка прибора заняла минут пятнадцать. Наконец Всеимперская сеть присвоила мне номер, и я смог отправить сообщение Айлин. Для начала сказал кратко:

«Айлин, это я, Саша. И это мой новый номер, взамен утерянного. Сохрани его и отвечай только на него. Старый немедленно удали. И ответь сразу: ты получила часа два назад мое текстовое сообщение?».

Тишина, длившаяся минут двадцать, заставила меня разволноваться. Ведь уроки закончились, а Синицына в отличии от меня всегда внимательна к приходящим посланиям. Тогда я наговорил сообщение для Ковалевской:

«Оль, это Елецкий. У меня новый эйхос и новый номер. Айлин случайно не рядом с тобой? Это очень важно! Мне нужно, чтобы она как можно скорее связалась со мной».

Княгиня тоже некоторое время не отвечала, наконец отозвалась:

«Ах, надо же! Я думала ты с нами даже разговаривать не будешь. У тебя же теперь Светочка Ленская. Не понимаю, почему ты ищешь Айлин через меня? Она уже ушла домой. И я уже сижу в своем эрмике».

Я закурил. Через пару минут снова сообщение от Ковалевской:

«А что такое случилось? Айлин же ответила тебе, что идет в сквер. Я хотела ее подвезти».

«Какой сквер⁈» – едва не вскрикнул я.

Черт, хоть я и маг, интуиция никогда не была моим сильным местом, но сегодня она меня терзала предчувствием чего-то недоброго. Я быстро спросил у княгини:

«Какой сквер⁈ Она не сказала? Ситуация очень серьезная: ее могут заманить туда обманом, те у кого мой старый эйхос» – я отпустил кнопу передачи сообщений, уронил прибор на кровать и бросился к шифоньеру, чтобы поменять халат на городскую одежду.

Писк – новое сообщение. Правой рукой застегивая рубашку, левой взял эйхос. Нажал пластину. Голос княгини:

«Сквер Южных Механиков. Серьезно не ты ее вызвал⁈ Вообще-то она говорила, будто какой-твой друг, которому ты дал свой эйхос, потому что сам куда-то спешил. Друг сказал, будто у тебя большие проблемы, поэтому не пришел в школу. Айлин очень испугалась. Теперь и я волнуюсь».

Я не стал отвечать. Застегиваясь на ходу, побежал к лестнице. Ну почему я сегодня не пошел в школу⁈ Этого бы не случилось! И почему до сих пор молчит Синицына⁈ Она не могла так быстро добраться до сквера. До него от моего дома минут пятнадцать быстрым шагом. А от школы не менее получаса.

Забежав в сквер Южных Механиков, несколько запыхавшись, я сбавил шаг и двинулся по центральной алле к набережной. Часто останавливаясь, ища взглядом Айлин. И увидел ее.

Она стояла возле лавочки ко мне спиной. Возле нее появилось двое парней: видом похожие на волков из банды Лешего. Я снова побежал, одновременно активируя магический щит и изготовив правую руку для дистанционной атаки.

Они увидели меня через несколько секунд. И тут случилось страшное, точно во сне…

Глава 12

Палаты Надежды

Я не успел воспользоваться кинетикой: боялся зацепить Айлин или спровоцировать их раньше, чем подбегу на приемлемое расстояние. Тот, что стоял от Синицыной слева, неожиданно резко выбросил руку вперед, целя Айлин в живот, и она стала оседать. Без крика, очень плавно как снежинка. Сегодня она и была снежинкой в белом платье, точно том, которое привиделось мне во сне.

В кинетическую атаку я вложил пол силы. Сейчас не хотелось убивать мерзавца. Рано! Я должен успеть увидеть его глаза перед смертью. «Волка» отбросило метра на три, а второй трусливо побежал. Бросился точно заяц, часто меняя направление, петляя между кустов. Несколько раз я выбрасывал ладонь вперед, пытаясь достать дистанционным ударом, но попал лишь однажды по касательной. Он упал, перекувыркнулся и побежал еще быстрее, теперь уже прямо к северному выходу из сквера. Я не мог позволить себе тратить на него драгоценные секунды и наклонился над Айлин.

Она была жива, но без сознания. Очень осторожно я повернул Айлин на бок и согнул ее ноги в коленях. Белое платье вымокло от крови, и из живота Синицыной торчала рукоять ножа, на которой сразу бросилась в глаза надпись: «Варга помнит все». Надпись, несомненно, свежая. Крупная. Сделанную для меня. Нож сейчас трогать нельзя. Нужно скорее!..

Я выдернул эйхос с крепления на ремне, активировал, выбирая двумя лимбами службу «Крылатые слуги Асклепия» и вызвал их виману. Следом наговорил сообщение для дежурного отдела полиции. Знаю, полицейские мало чем помогут, только навредят, но лучше так, чтобы не отвлекали потом вопросами. Теперь Айлин!.. Став на колени, я приблизил ладони к ее ране, не касаясь, запустил лечебную заготовку. В первую очередь я постарался остановить кровь. Увы, эффективно я умею лечить лишь себя, других не лучше средней руки целителей или даже хуже того. Прошло несколько минут. Айлин по-прежнему была без сознания, и слава богам! Кстати, боги, о помощи которых я вчера… – нет, извиняюсь, это было сегодня – несколько приврал маме. В эти минуты мне очень был нужен Асклепий. Если бы врачующий бог оказал сейчас Айлин такое внимание, как прошлый раз мне!

Я почувствовал, как мерзавец, ударивший Айлин ножом, шевельнулся за моей спиной, но даже не стал поворачиваться к нему. Вместо этого прикрыл глаза и со всей страстью обратился с мольбой к Артемиде. Лучше к ней, ведь на ее просьбу Асклепий откликнется гораздо скорее. Лишь потом я встал и подошел к мерзавцу. Он пытался то ли подняться, то ли отодвинуться от меня, глядя с ужасом и одновременно с дикой злобой – редкое сочетание эмоций, но такое бывает. Его пальцы отчаянно вцепились в траву, челюсти сжались, словно пытался перегрызть невидимую веревку, связывающую меня с ним.

Со стороны северного входа раздалось повизгивание полицейского эрмимобиля – крупного бронзового чудища, похожего на лежащий на боку, приплюснутый самовар. Из него выскочило четверо в черной форме. Кто-то на всякий случай готовил остробой, кто-то двинулся через кусты сирени, обходя меня справа. Вот так всегда, когда они особо не нужны, то появляются неожиданно быстро.

Мерзавец, лежавший у моих ног, приподнялся на локте и жалобно произнес:

– Если только тронешь, хоть пальцем, сдохнешь!

Широко раскрыв ладонь правой руки, я запустил «Хаурх Дарос», что в переводе с лемурийского означает «Хватка Смерти». Принцип действия этой магии основан на дистанционном воздействие, таком же как кинетический удар. Только суть здесь другая: я словно проникаю в чужое тело огромными невидимыми пальцами. Некоторые опытные маги в Та-Кем использовали этот способ для лечения некоторых болезней, воздействуя очень умело и тонко. Я же «Хаурх Дарос» использовал только для убийства. Убийства тех, кто не заслужил легкую смерть.

В следующий миг «волк» почувствовал, как нечто весьма ощутимое, но необъяснимое вошло в его тело и заголосил от ужаса и дикой боли. Он хотел, что-то сказать, но из горла его вырывались лишь хрипы.

– Не двигаться! – еще шагов с двадцати выкрикнул полицейский, направляя на меня остробой.

– Старший урядник Закиров! – так же издали представился другой.

Его медный жетон блеснул на солнце.

– Граф Елецкий Александр Петрович, – отозвался я, не спеша предъявить дворянское удостоверение. Ведь сказали же не двигаться.

А вот невидимыми пальцами «Хаурх Дарос» я пошевелил, глядя в вытаращенные глаза мерзавца, сжал ими его сердце и легкие. Из «волчьего» рта вырвался предсмертный крик и потекла кровавая пена.

– Предъявите удостоверение! – голос старшего урядника испуганно дрогнул.

Конечно, он не мог понять, что происходит с лежавшим у моих ног мерзавцем в кожаной клепаной куртке.

– До той девушке не дотрагивайтесь, – я кивнул на Айлин и показал именной жетон, подтверждающий мою личность. – У нее очень тяжелая рана. Сейчас должны прибыть «Слуги Асклепия».

– Вы сообщали в дежурную часть? – уточнил урядник, сверив мое лицо с изображением на жетоне.

– Да. А он, – я указал небрежно кивнул на мертвого «волка». – Ударил ее ножом. С ним был еще один – успел убежать. Оба они из банды «Стальные Волки», собираются по вечерам в клубе «Кровь и Сталь» на Махровской.

Я сказал как бы все что нужно, чтобы полиция занялась бандой Лешего всерьез – езжайте, хватайте, допрашивайте, но я уже знал, что этого не произойдет. Именно поэтому на рукояти ножа так дерзко была оставлена надпись: «Варга помнит все», как убежденность в своей безнаказанности.

С тех пор, как Ведомство Имперского Порядка возглавил князь Козельский Григорий Юрьевич, то Департамент Полиции стал работать из рук вон плохо. Многие уголовные дела не раскрываются, некоторые банды звереют от вседозволенности. В Москве, да и других города процветает коррупция. Из-за полицейской беспомощности люди все чаще совершают самосуд. Не так давно я говорил об этом с графом Голицыным. Он знает, что не только среди простого народа, но и среди дворянства растет, мягко говоря, недовольство. Однако, князь Козельский близкий родственник нашего стареющего императора Романова Филофея Алексеевича и поговаривают, будто он в весьма теплых отношениях со второй женой Филофея. И сейчас пока имя будущего наследника трона не определено, в Багряном дворце как бы не до разбирательств с Ведомством Порядка.

Я поднял голову, на площадку возле фонтана садилась «Стрекоза» – вимана «Крылатых слуг Асклепия».

– А что такое вы с ним сделали? – прервал мои мысли старший урядник, слегка ткнув носком ботинка голову убитого «волка».

Остекленевшие глаза его уставились на меня.

– Я его толкнул, – безразлично ответил я, и вернулся к Айлин, протянув к ней распростертую ладонь, но не касаясь своей любимой подруги. Он была жива, правда пульс стал совсем редкий.

Подбежал врач в синей форме и два санитара с носилками.

– Очень осторожно! – сказал им, показав свой графский жетон. – Ее жизнь бесценна!

– Боги! Елецкий! Кто бы мог подумать! – мне на плечо легла теплая рука, голос Ольги я узнал сразу.

– На несколько мгновений не успел! – сказал я, повернувшись к ней.

Ковалевская обняла меня и вдруг пустила слезы. Это было очень неожиданно. Раньше мне казалось, что она просто не может плакать из-за своего холодного сердца. А сейчас по ее щекам текли настоящие слезы. Из-за Айлин!

– Она жива. Очень надеюсь, что ее спасут! – сказал я, смахнув слезинку с ее щеки.

– Ваше сиятельство, мы хотели бы пояснений. Нам не понятно, как вы его так толкнули, что он умер, – вновь подошел ко мне с расспросами старший урядник. Его коллега что-то старательно писал на белых листах планшета.

Я не ответил, глядя как госпожу Синицыну, такую маленькую, щупленькую несут на носилках к вимане, а из ее живота торчит рукоять ножа.

– Объясните нам, что вы с ним сделали! – не унимался урядник. – Почему у него кровь изо рта?

– Иди на хер, – сказал я, глядя в сторону виманы.

– Мы это укажем в протоколе! – высоким фальцетом огласил толстопузый полицейский, стоявший справа.

– И еще укажите, что скоро в банде «Стальных Волков» не останется ни одного живого. Так решил граф Елецкий, – резко ответил я. – Вы же, трусливое быдло, не пожелаете всерьез заняться ими. Вы даже нос не сунете вечером на Махровскую. А если сунете, то только чтобы замять дело за взятку. Поэтому с вами мне разговаривать не о чем. Можете подать на меня донос в канцелярию Имперского Надзора.

Урядник застыл, беззвучно открывая и закрывая рот.

– Резко ты с ними, – сказала Ковалевская, когда мы пошли к центральному выходу.

– Я боюсь, что Айлин умрет, – сказал я, наблюдая за поднимавшейся в небо виманой. – И в этом много моей вины.

– С чего ты взял? Только потому, что ее заманили с твоего эйхоса? Идем сюда, – она потянула меня за рукав между двух клумб. Остановилась, открыла сумочку и достала розовый платок.

Я отвернулся, потому что он напомнил мне цветом волосы Айлин.

– Не только. Если есть время, расскажу, – вимана «Крылатых слуг Асклепия» затерялась среди других черных точек – их за Москвой-рекой виделось множество.

– Я не поехала к репетитору, теперь свободна до шести, – глядя в зеркальце, княгиня вытерла следы поплывшей туши. – Хочешь пообедаем на Тверской? По пути все расскажешь.

Устроившись на заднем сидении в княжеском эрмимобиле марки «Олимп», я рассказал ей все, начиная с того дня, когда Варга пырнул меня ножом и спасло меня неожиданное появление Айлин.

Ольга и раньше слышала это историю, но не знала многие важные подробности. Рассказал о роли графа Сухрова в подготовке поединка с Новаковским и то, почему я держал это событие в тайне от нее и Айлин. О дротиках, полученных в спину, и неоценимой помощи Сухрова вместе с Лужиным. Теперь Ковалевская взглянула на эту историю совсем другими глазами.

Мой рассказ вышел долгим, он продолжался даже когда мы заняли столик в «Уютном погребе» и ждали подачи обеда.

– Оказывается, у тебя были сумасшедшие дни. Все это время… – она положила на стол коробочку своих длинных цветочных сигарет.

– Они продолжаются и вряд ли закончатся в обозримом будущем. Можно? – я приоткрыл крышку плотного картона, на котором теснились экзотические фиолетовые и розовые цветы. Теперь даже табачная упаковка напомнила мне розовые волосы Айлин. – Забыл свои в спешке.

– Я вот, что думаю, – Ольга придвинула коробочку ко мне ближе, – эти, как ты говоришь, волки вряд ли могли знать, что ты так дорожишь Синицыной. И еще… Тот из них, кто это все это затеял, знал, что тебя нет в школе. Иначе их план не имел бы смысла. Если бы ты сидел с Айлин за одной партой, как бы они обманули ее, будто с тобой что-то стряслось?

– Уже думал об этом, – я прикурил, поглядывая на подошедшую официантку и, водя пальцем по строкам меню, озвучил то, что мы с княгиней выбрали.

– А раз так, то у этих «волков» есть свой человек в нашей школе. Скорее всего именно в нашем классе, – продолжила княгиня, когда официантка записала заказ и отошла.

– Оль, я все это понимаю и уже думал над этим. Хотя думал поверхностно. Просто на первом плане были другие мысли, – табак ее сигарет пах цветами и во рту был сладковатый вкус.

– Я бы в первую очередь подумала на Сухрова. Но если он вытащил тебя, многим рискуя, то не знаю, что думать. Может Лужин тайком от Сухрова? – она тоже закурила, оставляя на фильтре след ярко-красной помады.

– Еграму со вчерашнего дня я доверяю, – уверенно сказал я. – Сначала была мысль, что мое спасение из «канальи», как он называет то место, могло быть каким-то хитрым планом его вместе с волками. Я по-всякому вертел эту мысль, но так не смог найти в чем тогда их выгода? Ведь банде Лешего я живой и на свободе очень не нужен: они почувствовали мою силу и боятся ее. Поэтому, Еграма я бы подозревал в последнюю очередь. С Лужиным чуть сложнее, но тоже вряд ли. Он не станет делать подобное за спиной Сухрова.

– А кого подозреваешь? – ее глаза сейчас были бледно-голубыми и печальными.

– Пока не знаю. И самое разумное, спросить от этом у самого Еграма. Кстати, сейчас ему скину сообщение, – достав эйхос, я выставил лимбами номер Сухрова, удерживая боковую пластину, сказал:

«Еграм, приветствую. Это Елецкий. Очень плохая новость. Кто-то из волков пырнул Айлин ножом. Она в крайне тяжелом состоянии. Как помнишь, у меня волки вчера все забрали, в том числе и эйхос. Воспользовались им, чтобы обмануть Айлин. Вызвали ее в сквер Механиков».

Минут через пятнадцать нам принесли чанахи из дагестанской баранины: и мне, и Ольге. Хотя мы с ней во многом разные люди, наши вкусы за столом во многом совпадали – это я с удивлением обнаружил в тот день, когда мы с ней ужинали в «Огнях Москвы» после покупки платьев.

Сегодня ели молча. Я все время думал об Айлин и мысленно взывал к Артемиде, но она не отвечала. Это и ожидаемо, боги, даже самые близкие не ловят каждую человеческую мысль. Я подумал, что после обеда следует заехать в храм Небесной Охотницы и помолиться перед алтарем, а также зайти в храм Асклепия. Последнее, словно услышав мои мысли, предложила сама Ковалевская. Мы так и решили, после обеда, заехать в храм Асклепия на Казенной площади и оттуда сразу в Палаты Надежды – с тяжелыми ранами обычно привозят туда.

Когда мы допивали чай с миндальным печеньем, пришло сообщение от графа Сухрова. Спрашивал, где я, порывался подъехать. Договорились встретиться у храма.

Когда мы подъехали к Казенной площади, Еграм был уже там. Я увидел его «Катран» возле булочной, он торопливо шел нам навстречу.

– Ясно, что от них все можно ожидать, но что повернется так, даже не мог представить! – сказал он, подходя.

– В животе Айлин нож и на его рукояти надпись «Варга помнит все», – мрачно сообщил я.

Мы пошли через площадь к храму. Его золотые купола сверкали на солнце и должны были отражаться светом в душе, но сейчас в душе не было даже малого проблеска.

– Мне Леший на эйхос сообщил, что я нежилец, – как бы неохотно сказал Сухров. – Я не боюсь, но ощущение неприятное, когда ходишь в тревожном ожидании. Я готов драться с любым из них, пусть сразу с несколькими. Но они же на самом деле не волки, а крысы: ударят подло, из под тишка.

– Тревожное ожидание – скверная штука, но даже к нему привыкаешь. Главное не терять бдительность, – поднявшись по ступеням я, свернул к жрецам, продававшим алтарные подношения ярко желтые и оранжевые цветы – их так и называли: цветы Асклепия.

Купил тяжелую охапку и направился к главному алтарю, возле которого на треногах горели огни, источая ароматный дым.

– Это долго не продлиться, – сказал я, обернувшись.

– Что? – не поняла Ковалевская, тоже следовавшая за мной с букетом.

– Еграму говорю, – пояснил я. – Долго не продлиться тревожное ожидание. В ближайшие дни я пожалую к ним в гости и там все решится.

Сухров ничего не ответил, только покачал головой, явно не соглашаясь со мной.

Воздав молитву врачующему богу и возложив на алтарь подношения, я направился к выходу. Ковалевская и Сухров справились раньше и дожидались меня на ступенях.

– Мы с Ольгой сейчас в Палаты Надежды – это на Багряном спуске. Айлин скорее всего привезли туда, – сказал я Еграму.

– Извини, но с вами не могу. У меня встреча в четыре часа, – граф Сухров отстегнул с ремня эйхос, проверяя сообщения. – Свяжусь с тобой, как только освобожусь. И если ты замышляешь сгоряча ворваться в их клубок, то очень не советую. Давай позже все это обсудим. Можно подгадать момент, когда народа в клубке будет мало. Столько, чтобы нам двоим было по силам. Я смогу разузнать.

– А ты можешь предположить, кто сообщил этим волкам, что Елецкого сегодня нет в школе? – прищурившись, спросила княгиня. – Ведь явно кто-то в школе или скорее всего в нашем классе знал об этой затее.

– Из нашего класса только я знаю «Стальных Волков», – Еграм нахмурился и крепко сжал в кулаке эйхос. – Хотя… раньше, еще в прошлом году в «Кровь и Сталь» иногда заглядывала баронесса Грушина. Она… – он поморщился, вспоминая, – дружила с Лисом и Зораком пока того не убили. Да, точно, с Зораком. У них была там веселая компания: Дарья, Зорак, Лис и еще одна баронесса. Пухленькая такая, чем-то похожая на нашу Грушу.

– Баронесса Евстафьева, – догадался я, услышав упоминание о Лисе.

– Кажется, да, – кивнул Сухров. – Она не из нашей школы.

– А что, логично… Если Груша имела связи с этими скверными ребятами раньше, то почему бы не иметь сейчас? – предположила Ковалевская, неторопливо спускаясь со ступеней. – К тому же у нее на тебя, Саш, о-очень много злости! Особенно после того, что ты сделал с Подамским. Она же любит его. Женская месть бывает безумной и жестокой.

– Она была сегодня в школе? – спросил я, одновременно обдумывая версию Ольги – она казалась весьма разумной. И баронесса Евстафьева еще сюда вплетена. Боги, как странно вы разложили карты! Но Талия точно не может быть в этом замешана.

– Да, сидела в одиночестве, надутая на всех, – подтвердила княгиня.

Меньше чем через полчаса мы подъехали к Палатам Надежды со стороны Земляного Вала. Девушка за стойкой, оборудованной множеством терминалов, быстро нашла фамилию Айлин в списке поступивших.

– Синицына Айлин Клеоновна? – уточнила она.

– Да, – выдавил я, с нетерпением ожидая ее дальнейших слов.

– Пройдите по коридору прямо до конца и направо. Дожидайтесь там. Сейчас свяжусь с врачом, – сказала она, сноровисто управляя манипулятором терминала.

Мы с Ольгой прошли по коридорам и остановились в небольшом зале с белыми стенами и алебастровыми барельефами по углам. Напротив окна возвышалось три небольших алтаря: Сварогу в центре, Асклепию справа и Перуну слева. На длинном диване сидели какие-то люди, явно в напряженном ожидании. Другие толпились возле окна и двери, ведущей в палаты.

Мы простояли еще минут пять, прежде чем запертая дверь отворилась и вышел врач: пожилой седоватый мужчина в голубом халате с вышитым на груди сердцем.

– Вы спрашивали о госпоже Синицыной? – спросил он, обращаясь почему-то не к нам.

Я повернул голову и только сейчас увидел маму и отца Айлин.

– Да, да, ваше милосердие! Мы! – мама Айлин вскочила с кресла.

Я застыл и на сердце похолодело. Лицо врача выглядело слишком мрачным для хороших вестей.

Глава 13

Свои люди

– Мы провели очень тяжелую операцию, только закончили. Она пока на столе – маги с ней работают. И, увы, увы, пока не могу сказать ничего определенного. Ее состояние очень тяжелое, – врач беспокойно покручивал лимб эрмингового концентратора, висевшего к него на ремне сбоку. – Молитесь богам. В первую очередь, молитесь Асклепию. Мы постараемся ее вырвать из лап Морены, но без божественного чуда очень мало надежды.

Холодок на моем сердце так и не развеялся. Врач отошел от нас, назвав фамилию еще кого-то из поступивших в тяжелом состоянии. К нему тут же подбежала закутанная в платок старушка и худенький старичок. Старушка заохала, смахивая слезинку с морщинистой щеки.

Я же обратился к отцу Айлин, отозвал его в сторону вместе со Светланой Тимофеевной и кратко пересказал случившееся в сквере Южных Механиков. С первой минуты Клеон Юрьевич смотрел на меня точно на заклятого врага. А после того, как узнал, что Айлин заманили в сквер с помощью моего эйхоса и напавшие на нее были со мной в конфликте, глаза Синицына заблестели от гнева.

– Что я могу сделать? Готов помочь деньгами и любым участием, – в завершении сказал я.

– Вы, ваше сиятельство, и так слишком много сделали, – севшим голосом произнес Клеон Синицын. – Лучшее, что вы можете сделать, это молиться, чтобы наша Айлин выжила! И больше никогда не приближаться к ней!

– Мы молимся. Я и княгиня Ковалевская. Мы только что из храма Асклепия. А этих негодяев я обещаю жестоко наказать! – произнес я, вполне понимая причины его злости на меня.

– Главное, оставьте мою дочь в покое! – бросила Светлана Тимофеевна, обходя робота-санитара и следуя за мужем к выходу. – И не надо вам больше приходить сюда и в наш дом.

Конечно, они считали меня виноватым во всем. Возможно, в их понимании я считался еще большим злом, чем тот мерзавец, пронзивший Айлин ножом. Клеон Юрьевич и раньше не слишком радовался моей дружбе с Айлин, считая меня неподходящей парой, теперь же его настороженное желание не видеть нас вместе превратиться в яростное неприятие меня рядом его дочерью. Он вообще плохо относился к дворянам, считая все наши привилегии незаслуженными, а нас никчемными, избалованными людьми. Тяжко было от этих мыслей. Я отошел к окну, проглядывая на толстые мраморные колонны и бассейн в больничном саду. В голубой воде сверкало апрельское солнце, а на душе темные тучи лишь стали гуще, погружая ее во мрак. Да, как Астерий, я могу отстраниться от всего этого и с незыблемым спокойствием просо наблюдать за самыми жуткими событиями. Это примерно, как с физической болью – при необходимости я мог отгородиться от нее. Но я не хочу так. Именно для этого я прихожу в земную жизнь, чтобы чувствовать себя человеком, сполна переживая людские радости и страдания.

– Хочешь, я не пойду сегодня с мамой во дворец? Могу остаться с тобой, сколько пожелаешь, – Ковалевская обняла меня, прижавшись сзади.

– Оль, спасибо. Ты очень помогла и очень поддержала. Честно, не ожидал после недавнего холодка между нами, – я повернулся и поцеловал ее в губы.

Она не возражала, даже придалась поцелую с желанием.

– Но сегодня я лучше побуду один. Только не обижайся, – продолжил я. – Мне нужно многое обдумать и подготовиться, чтобы наказать мерзавцев.

– Надеюсь, ты не собираешься идти в этот клубок один? – с подозрением спросила она. – Я люблю героев, но только живых и здоровых.

– То есть ты меня любишь? – я грустно улыбнулся.

– Не придирайся к словам, – она тоже улыбнулась, покраснев щеками. – И отвечай мне честно: собираешься идти туда один?

– Оль, я еще не обдумывал этот вопрос. Не знаю, как будет, поэтому не могу ответить, – я взял ее под руку, направляясь к выходу.

– Предлагаю, взять хороших наемников из клуба «Илья Муромец». Я знаю их старшего. И я могу пойти с вами. Между прочим, я хорошо стреляю из остробоя и пистолета, – Ковалевская гордо вздернула носик. – Как тебе предложение? Только имей ввиду, ребята из «Муромца» никого убивать не будут. Набить физиономии – это пожалуйста.

– Все это очень интересно, я подумаю пару дней, – вот здесь я соврал. Над ее предложением не было смысла думать. И мне точно не нужны посторонние, чтобы разобраться со «Стальными Волками».

– Хорошо. Думай, только очень прошу, не спеши! И посоветуйся с графом Сухровым, раз между вами теперь мир, – она остановилась в тени портика, оглядывая зеленые лужайки и причудливые изгибы фонтана, одетого в светлый мрамор.

– Обязательно посоветуюсь, – наверное, я соврал ей снова. Сухров превосходный боец и может быть очень полезен, но это была моя война. И, как ни парадоксально, на данном этапе мне будет легче именно одному нанести врагу максимальный урон. Если я буду один, то я смогу действовать без оглядки на тех, кто вызвался поддержать меня. К тому же за тысячи лет я привык действовать один. А если в команде, то только с теми людьми, с которыми уже много прошел.

– Пойду, – сказал я. – Хочу поскорее попасть домой.

– Стой, – Ковалевская поймала меня за рукав. – Я отвезу тебя.

Вместо дворецкого дверь нашего дома открыл мужчина лет сорока с массивной нижней челюстью и карими глазами, тепло в которых так не вязалось с его суровой внешностью. По нашивке на куртке я понял, что он один из охранников, нанятых мамой. Второй сидел в гостиной, поглядывая в окно.

– Это мой сын, – поторопилась сообщить графиня.

После короткого знакомства со стражами нашего покоя я направился в столовую. Есть не хотелось – наш обед с Ковалевской был более чем сытный, но хотелось пить, и я не отказался бы от чашечки чая. Мама после моих слов, что есть плохие новости, пошла за мной. Не мучая ее напряженным ожиданием, я рассказал все, что произошло в сквере Южных Механиков и отчасти разговор с родителями Айлин. Выслушав меня, Елена Викторовна с минуту молчала, глядя как я пью чай.

– Что же такое происходит, Саш. Почему тебя преследуют неприятности, – наконец сказала она. – Если сама Артемида приходит к тебе, почему она не может от этого оградить.

– Потому, мам, – я знал ответ, но сказать его графине в достаточно ясной форме, да так, чтобы потом не возникло еще больше вопросов, было сложно. – Потому, что боги не всемогущи. У них тоже есть проблемы. Свои проблемы порою, еще более сложные, чем у нас. Артемида помогает, чем может и когда может – в этом не сомневайся. Но кроме Артемиды есть иные боги, которые ко мне не во всем дружелюбны, – я не стал упоминать Геру, чтобы не испугать маму. Вместо этого пояснил еще так: – Ты заметила, что за последние дней десять многое поменялось во мне? Я добился значительных результатов в школе и за ее пределами. Например, моя совместная, весьма серьезная работа с Жоржем Павловичем.

– Да, Саш, ты очень изменился. Очень! – она поблагодарила кивком головы Ксению, подавшую фарфоровую чашку с травным чаем.

– А любое движение вверх, к каким-либо достижениям, тем более движение такое быстрое, порождает, так сказать, сопротивление среды. Среди людей это может выражаться в людской зависти, конфликте интересов. А там, – я поднял палец к потолку. – Тоже есть некоторые интересы. И вообще, мир устроен так, что успехи очень редко даются легко. Надеюсь, ответил на твой вопрос. И прости, мне сейчас не дает покоя то, что случилось с Айлин. Не хочется рассуждать ни о чем другом. Очень опасаюсь, что моя самая любимая подруга не выживет.