Текст книги "Ваше Сиятельство 2 (СИ)"

Автор книги: Эрли Моури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Захотелось закурить и чуть лучше обдумать новую информацию. Сигареты… Вряд ли мне оставили эту радость. Я тут же вспомнил об эйхосе и прочих вещицах, лежавших в карманах. Крошечная надежда, что волки упустили из внимания эйхос, мигом растаяла. Не было ни сигарет, ни зажигалки, ни моего бумажника – а в нем, между прочим, лежала приличная сумма, рублей этак под семьсот. Ладно, все это неважные мелочи на фоне моего положения. Нужно думать, что еще я могу предпринять, помимо только что составленного, не очень хорошего плана. Вторым возможным способом выбраться отсюда была зарешеченная арка внизу справа от меня, которая, как уже ясно, ведет в рукав канализации. Арка размером меньше метра, и если выломать решетку, то в нее можно легко пролезть. Канализация – место крайне гадкое, но мне ли выбирать? Московские канализации, тем более старые – это почти подземный город, в котором можно застрять надолго и легко погибнуть. Но разве я не Астерий? Я найду выход достаточно быстро.

Подняв с пола подсвечник, морщась от боли в обожженном запястье, я привстал. Надо бы подлечить себя: все тело, точно отбивная, местами подгоревшая, но, увы, пока телом серьезно заниматься нет времени. Кстати, отчего так болит спина? От выстрелов остробоя вряд ли. Это какая-то другая боль. Уж не уронили они меня с пятиметровой высоты, когда спускали сюда? Но тогда бы я разбил голову и переломал кости. Постояв несколько минут, я все же уделил внимание самому себе, быстро сканируя наиболее проблемные участки тела и запуская процедуру исцеления. Затем, старясь не наступать на битые стекла, подсвечивая крошечным огоньком свечи, двинулся к зарешеченной арке, держась стены – так было меньше шансов, что меня заметят в окно, если сверху кто-то приглядывал. Часть этого простенка, не должна попадать в поле зрения, доступного из окна.

Держа подсвечник ближе к арке, я зажег вторую свечу. Теперь можно было разглядеть решетку лучше: толстые стальные прутки выглядели весьма надежно, но, если приглядеться, то видно нижняя часть бетонного основания раскрошилась. И если сильно и целенаправленно бить кинетикой, то часть вертикальных прутьев можно вырвать. Придется потрудиться этак минут пять-десять, растратив половину магического потенциала. Да, большой риск, что волчата всполошатся и начнут стрелять из остробоя. Но я могу очень крепко зарядить в ответ – улетит вместе с остробоем. И щит «Лепестки Виолы» никто не отменял – руки хоть обожженные, но они свободны. Лишь бы не подоспел Леший с более радикальными средствами атаки.

Пока я прикидывал, как и куда лучше наносить удар для сокрушения решетки, от окна донеслись тревожные звуки: возня, шаги, чей-то невнятный возглас. Я насторожился, готовый раскрыть щит. И в туже минуту загремел засов люка вверху. Люк приоткрылся, и полумрак рассек желтый конус света.

Глава 10

Договор по-арийски

Итак, ко мне кто-то напрашивался в гости. Вот почему требовалось спешить, оставляя на потом даже такие важные вещи, как лечение или более детальная разведка из тонкого плана. Счет шел на минуты, и похоже я уложился в срок, отпущенный мне не слишком щедрыми богами.

Отойдя влево на пару шагов, так чтобы меня не было видно из окна, я активировал в левую руку «Лепестки Виолы», правую приготовил для кинетического удара, но с последним не следовало спешить. Может, мои гости сделают какое-то полезное дело, например, успеют расфиксировать нижние этапы лестницы, прежде чем я продемонстрирую, на что способен хороший маг. Еще пришла интересная мысль: а не притвориться ли лежащим на полу несчастным и связанным? Но я ее тут же отбросил, ведь для подстраховки визитеры вполне могли всадить в меня дротик с полудозой транквилизатора.

Желтый конус света, прошелся по верхней части лестницы, упал на пол, высвечивая битое стекло и груду прелого тряпья. Метнулся в сторону останков шкафа. И с верха прозвучал голос… Вот здесь замер. Это был голос Сухрова:

– Сань, ты здесь?

Вот тебе на! Я ответил не сразу, мигом перевернув в голове ворох разнонаправленных мыслей: «Он в самом деле за мной⁈ Пришел спасти меня⁈ Или это хитрость волков? Подослали его? Но зачем им хитрить, когда я и так в ловушке и здесь просто глупо все усложнять!».

– Здесь! – отозвался я, держа наготове левую руку, чтобы раскрыть магический щит.

– Как сюда спуститься? – не понятно сейчас Еграм обращался ко мне или кому-то еще. – Глянь может поблизости веревка или лестница есть.

– Нет ничего. Может в сарае, – ответил голос Лужина.

– Смотри чуть ниже, Еграм, – громко сказал я. – Спускаешься на несколько ступеней и там справа и слева фиксаторы. Они держат нижнюю часть лестницы. Поднимаешь их оба, и лесенка раскладывается.

– Точно! А я смотрю, чего лестница такая короткая. Один раз лазал сюда давно, – он, подсвечивая фонариком, спустился в люк и бросил Луже или кому-то еще, стоявшему выше: – Смотри внимательно. Если кто-то появится, сразу дай знать.

Честно, не верится. Неужели граф Сухров явился как мой спаситель? Прямо сказочный Бэтмен. Мне от этой мысли стало смешно. Нет, все еще имелись опасения, будто не все здесь гладко, и явление Еграма, может как-то согласовано с «Стальными Волками». Ладно, буду иметь это в виду. Но на данный момент порцию отличного настроения бывший враг мне подбросил. При чем такую, что грудь распирало от радости.

Сухров недолго там возился. Заскрипели ржавые фиксаторы, и два нижних этапа лестницы с грохотом сползли по полозьям.

Даже поднимаясь по ступеням, я держал руку с магическим щитом наготове.

– Здесь сторожило двое из волков, – сказал я, высунувшись из люка. – Как с ними?

– Одного я выключил – там лежит, – Еграм кивнул на кусты возле сарая. – Второй успел сбежать. Это очень дерьмово. Он меня знает – донесет Лешему.

– И, возможно, скоро здесь будет много людей с их банды. Когда я зажег свечу, сторожа перепугались и сообщили Лешему. Времени уже прошло прилично, – сообщил я. – В общем, нужно отсюда уходить поскорее и подальше. Знаешь это место?

– Еще бы. Поэтому тебя и нашел. Знаю, они здесь не первый раз держат пленников. При мне двух девушек, не знаю для чего, потом сына какого-то промышленника – хотели выкуп. И еще было всякое, – Сухров уверенно направился по малозаметной тропе.

– Кстати, сколько сейчас времени? – полюбопытствовал я.

– Семнадцать минут второго, – отозвался Лужин, озираясь.

Луна пряталась за рыхлым облачком, и Еграм подсвечивал дорогу фонариком, хотя я бы не стал этого делать – так мы выдавали себя.

– А что случилось, после того как я остановил спиной дротики? – спросил я, и все-таки признался в вдогонку: – Вообще, я думал, что ты свернул через дворы по договору с волками, чтобы навести меня на засаду.

Еграм остановился, выключив фонарь и поглядывая по ту сторону забора. Эта улица вела сразу к Резникам, и велика вероятность, что люди Лешего могли появиться здесь. Лужин заметно напрягся, даже втянул голову в плечи, это стало заметно, как только из-за облака выглянула луна и посеребрила кусты и стены, крыши старых домов, черневших провалами выбитых окон.

– Идем, – решил Сухров. – Быстро, без разговоров дойдем до Антоновской, и там уже все расскажу.

– Там наш эрмик стоит, – вставил Лужин с некоторой гордостью, хотя речь шла о графском эрмимобиле модели «Картан».

По всему видно, сейчас Лужин нервничал, спешил уйти отсюда. Если честно, его нельзя считать трусом. Он просто как-то слишком прогнулся под Сухрова, признав его лидерство во всем. Странные у них сложились отношения. Странные потому, что Лужин не был тряпкой, сам он имел какой-никакой стержень, мог резко поговорить с равными ему и не чуждался набить противнику физиономию, иногда отхватывал сам. А вот при графе Сухрове он мягчал, терялся. И звали его, кстати, как и меня – Саша. Может поэтому я не любил произносить его имя. Отношения у меня с ним всегда были на редкость скверными. Пожалуй, самыми скверными из всех в нашей школе, гораздо хуже, чем с самим Сухровым. Но это все было, а вот как-то резко в считанные дни переменилось. Много раз я проходил через подобные переломы, когда враги вдруг перестают быть врагами или друзья, в которых, казалось бы, часть твоей души, перестают быть друзьями. Такова жизнь, и великий калейдоскоп событий очень часто открывается с самой неожиданной стороны.

Дальше мы пошли молча, не включая фонарь. Шагов за триста до поворота на Антоновский позади нас показались яркие фары – эрмимобиль. Вернее два. В этом глухом районе, где уже никто не живет лет пять, появление машин редкое, тем более ночью. Значит, кто-то от Лешего. Я не горел желанием дать волкам бой сейчас. Верно говорят, что месть – то блюдо, которое лучше подавать холодным. Полностью согласен с этим, хотя моя юная горячность в прошлом много раз играла дурную шутку, и я нарушал этот принцип.

Чтобы не попадать в свет фар, мы почти синхронно сошли с дороги, прижимаясь к стене заброшенного дома, постояли с минуту и пошли дальше. А уже на Антоновском, там, где горели огни нашего района, граф Сухров сказал:

– Этого я и боялся, что ты подумаешь, будто мы с Лужей намерено повели тебя через дворы. У тебя были все основания думать. Я же предложил пойти так, раз, почти сразу вывел на засаду. Нет, Саш, для меня это было неожиданностью еще больше, чем для тебя.

– Что произошло, когда я вырубился? – впереди на перекрестке я увидел эрмимобиль, холодно поблескивающий в лунном свете.

– Сначала из-за забора вышло трое из стаи, потом еще двое. Некоторых я знал, но это не меняло дела. У них было два остробоя: и меня, и Лужу держали на прицеле. Я же не могу бить на расстоянии, как это делаешь ты, – Сухров замедлил шаг, приближаясь к эрмимобилю. – Попытался бы поспорить, меня бы самого дротиками истыкали. И за Лужу я в ответе – я поклялся его защищать. А потом подошли остальные, которые были у колбасника вместе с Лешим. Леший сказал, чтобы мы уходили, иначе, будет как с тобой. В общем, обидно было, унизительно, но пришлось уйти. Я только сумел проследить в каком направлении тебя потащили. Когда понял, что несут к каналье, решил попытаться ночью тебя вытащить. Лужа не даст соврать: я молился Гере, чтобы тебя не убили.

– Спасибо, Еграм. Считай, я твой должник. Теперь, как я понимаю… – я увидел, что Сухров достал коробочку с сигаретами и попросил: – Угости, у меня все отобрали. Даже кошелек и домашние ключи, – размяв сигарету, я продолжил: – Теперь, у волков и на тебя клыки особым образом оскалены. Они то знают, кто меня вытащил.

– Теперь, да, – согласился он, прикуривая.

Его лицо в свете крошечного огонькам зажигалки казалось злым.

– В их клубок мне дорога заказана, да и по Резникам без опасений особо не прогуляешься. Но ты же с этим как-то живешь, значит и я смогу, – оптимистично заключил он.

– Только ходить и опасаться, что тебя подрежут или застрелят – хреновое дело, – заметил я, делая первую затяжку.

– Хреновое? – переспросил он.

– Да, в смысле, скверное, даже дерьмовое, – пояснил я, не сразу поняв, что он не знаком с чужим сленгом. – Поэтому, самое разумное было бы разобраться с ними. Разобраться так, чтобы больше ни Варге, ни Лешему, ни кому-либо еще в голову не пришло даже думать, что с нами можно свести счеты. Я этим займусь в ближайшее время. Если есть желание, присоединяйся.

Еграм с минуту стоял, глядя в сторону Шалашей, на его лице, освещенном Луной, отчего-то появилась улыбка.

Потом юный граф сказал:

– Я много думал над твоими словами. Которые ты сказал в «колбаснике»…

– Какими словами? – не понял я.

– Ты сказал тогда, что идеи, основанные на унижении других людей – это идеи подлецов с грязной душой. Я хорошо запомнил эти слова и остальное, что ты говорил. После этого даже перестал слушать «Елду» – у них в самом деле грязные души. Поначалу они зажигают своей силой, отвагой, но если не дурак, то потом начинаешь понимать, что все это ненастоящее. И все больше склоняюсь думать, что сказанное тобой справедливо и как бы очень мудро. Даже Лужа в этом кое-что понял. Верно, Саня? – сжав зубами сигарету он глянул на Лужина – тот кивнул.

– Что касается присоединиться к тебе, – граф Сухров скрестил руки на груди все так же держа сигарету в зубах. – Да, это будет правильно. Иначе нас уничтожат по отдельности. Тебе Леший и Варга не простят сегодняшнего унижения. И мне не простят, что я помог от них уйти. Я очень хорошо знаю их волчьи повадки и знаю, какова бывает их злость.

– Рад, что ты со мной, – искренне признал я.

Сухров поднял левую руку согнув пальцы во внутрь ладони, я сделал тоже самое, и прижал свою руку к его. Это был древний знак, идущий еще от ариев. Им скрепляли серьезные договоренности.

– Кстати, еще в тот первый раз, ты просил узнать, почему Варга хотел тебя убить, – напомнил Еграм. – Я не забыл и успел расспросить кое-кого. Знающие, говорят, что это идет не от самого Варги и даже не от Лешего, а от Лаберта. А зачем это надо бритишу, узнать невозможно. У него это не спросишь, он сам себе на уме, и многое не скажет даже Лешему.

– Ясно, – нечто подобное я и предполагал. Ведь со «Стальными Волками» я никогда раньше не пересекался, у них как бы нет причин точить на меня зубы. И если учесть, что две попытки меня убить случились раньше моего знакомства с волками, то явно это намерение, выросло за пределами резниковской банды. Волков просто использовали, как инструмент: заплатили им или как-то убедительно попросили. Но это не значит, что с того же Лешего или Лиса нельзя выжать больше информации. При случае я их прижму, и найду способ добраться до чертова бритиша – Джеймса Лаберта.

– Садись в эрмик, подвезем к дому, – Сухров, видя, что я докурил, открыл дверь в свой излюбленный «Катран», о котором в классе было много разговоров. Модели этой было более тридцати лет и, хотя здесь стоял паровой электрогенератор, данная машина обладала мощным эрминговым приводом. Со слов самого Еграма его «Катран» разгонял ее до 150 километров в час.

На сидении извозчика, сидел какой-то мужичок лет сорока, в тусклой подсветке его лицо особо не разглядишь. Лужин устроился со мной справа, а Еграм, открыл дверь извозчика и сказал:

– Ну-ка, Федорыч, пересядь. Я поведу – хочу побыстрее по пустым улицам.

Сзади тяжко запыхтел котел, пустил густое облако пара. Сухров дернул рычаг прокачки эрминговой тяги, под днищем тихонько завыл привод, набирая обороты. Еще миг, и машина рванула с места, освещая яркими фарами улицу, ведущую прямиком к храму Гермеса. Минут через пятнадцать одноклассник остановил у моего дома и сказал:

– Советую нанять хорошую охрану для вашего особняка. Сам понимаешь, теперь все это серьезно. Волки способны на всякие подлости: могут подъехать, стекла побить, могут даже поджог сделать. Так было с купцом Иваницким.

– Благодарю за совет, – я открыл дверь, подумав, что Сухров во многом прав. Будет лучше если эти дни за нашим домом будут присматривать надежные люди. Уже выходя, я попросил Еграма: – О том, что сегодня было, не говори Айлин. И вообще лучше, чтоб в классе поменьше знали о произошедшем. Да, кстати, завтра в школу не приду. Надо чуть подлечиться.

Он молча кивнул.

– Еграм, Саша, от души спасибо! Не ожидал от вас такой поддержки, поэтому вдвойне приятно, – поблагодарив одноклассников, я закрыл дверь «Катрана» и направился к дому.

Пожалуй, сейчас меня ждала очень непростая встреча с мамой. По яркому свету в гостиной и почти во всех окнах было ясно, что графиня не спит.

Я задержался на миг у порога, ключей у меня не было, кстати, как и школьной сумки с учебниками, конспектами, и вот последнее особо скверно, ведь до выпускных экзаменов осталось не так много времени. Одна радость: мой дворянский жетон остался в сюртуке, который висел дома в шифоньере. Я дернул колечко, торчавшее из пасти бронзового льва, и раздался мелодичный звонок.

Дверь открыла Елена Викторовна, проявив большую расторопность, чем дворецкий.

– Мама, давай сразу договоримся: без лишних нервов и возмущений, – я с порога взял инициативу в свои руки. – Со мной случилась мелкая неприятность, предупредить заранее я не мог.

– Да, Саша! Неприятности они случаются неожиданно, но разве нельзя было мне что-то сказать на эйхос⁈ Ты знаешь сколько сейчас время? – ножкой она все-таки притопнула.

Отвечая на ее последний вопрос, я переступил порог и, снимая обувь, глянул на старинные часы, что громоздились напротив тумбочки дворецкого. Затем известил:

– Если так важно, сейчас без шести минут два. Что касается сообщения на эйхос, извини, не мог – у меня его украли. Украли ключи от дома. Кстати, надо поменять замки. Но самое скверное, я лишился школьной сумки со всем важным содержимым…

Продолжить далее перечислять мои беды графиня не позволила, по мере того как она оглядывала меня глаза ее становились шире, ротик приоткрывался, и грудь вздымалась, что бы через миг выдохнуть:

– Саша! Какой ужас! Ты видел себя в зеркало⁈ Ты где вообще был⁈ – и тут она заметила ожог на моей левой руке, наверное, шишку за правым ухом и вскрикнула: – О, Защитница Небесная! – и отчаянно схватилась за голову.

– Кстати, дай мне сигарету, – попросил я. – Моих, увы, больше нет.

– Антон Максимович! Немедленно сюда врача! – она резко повернулась к дворецкому.

– Слушаюсь, ваше сиятельство! – дворецкий, едва ли не прищелкнув каблуками, поспешил к терминалу коммуникатора.

– Антон Максимович, не надо никакого врача! – остановил я его. – Мама просто паникует. Вы же знаете, она всегда паникует, когда дело касается меня, – показывая графине ожег, я спокойно и внятно сказал: – Во-первых, это мелочь. Во-вторых, я маг и разберусь с этой мелочью куда лучше, чем врач. Неужели ты не убедилась в моих способностях прошлый раз, когда вызванный вами целитель, недоумевал, что мои раны так быстро затянулись? Поэтому давайте без самодеятельности. Все вопросы относительно моего здоровья и моего состояния решаю я и только я.

– Но Саша, я очень напугана! Я весь вечер не нахожу себе места! – похоже, в этот раз Елена Викторовна сдалась быстрее, чем прежде. – Ты посмотри на себя в зеркало: одежда грязная, выглядишь ужасно.

– Мам, все хорошо. Никак не привыкнешь, что я стал мужчиной? Привыкай, – я обнял ее и поцеловал в щечку. – Кстати, ты хотела нанять охранников? В «Цитадели» или где там советовал тебе Евстафьев? Найми двоих или троих. Только не мне, а чтобы несли дежурство в нашем доме. Так будет лучше. Собственно, для вашего спокойствия.

– Так, рассказывай мне, что случилось, – мама достала коробочку «Госпожа Аллои» и протянула мне одну сигарету. – Смотри мне, не кури часто! Дожились, я своей рукой даю тебе эту гадость!

Она направилась в гостиную, видимо рассчитывая на долгие откровения.

– Но я же тебе тоже давал, – я рассмеялся, устраиваясь в кресле.

Итак, заботливая мама требовала рассказать то, о чем ей знать не следовало.

Глава 11

Страшные сны

Я прикурил длинную тонкую сигарету – «Госпожа Аллои», видите ли. Вкус и аромат приятны, но удовольствие мягкое, явно женское.

– Сигареты неплохие, – сказал я, выпустив струйку дыма.

– Рассказывай мне всю правду, – настояла графиня.

– Мам, зачем тебе погружаться в эту ерунду? Мам, не советую. Ты же начнешь, накручивать, нервничать по всяким пустякам. Лучше расскажи, как у тебя дела с Евклидом Ивановичем, – предложил я, чувствуя стихающую, но все же сильную боль в месте ожогов и спине.

– Саш, немедленно рассказывай! Или ты хочешь, чтобы я из-за тебя до утра не спала? – Елена Викторовна нахмурилась, ожидая от меня ответа.

Вот что мне ей сказать? Если расскажу все как есть, то ты точно не будешь спать? И даже не только эту ночь. И я рассказал. Но рассказал так:

– В общем, успокойся. Вся правда довольно приятна. После долгих стараний, я вышел на людей, покушавшихся на мою жизнь. По крайней мере нашел некоторых из них. Ты же понимаешь, что это очень хорошая новость? Раз я знаю, от кого исходит угроза, то ее можно легко устранить. Имена же тебе их не нужны? – она неопределенно качнула головой и сказал: – Если надо, могу назвать: Варга, в миру Вацлав Новаковский, Леший и еще там кое-кто. В общем, недоброжелатели теперь известны. Можешь не сомневаться, скоро вопрос этим мерзавцами будет решен. Нужно лишь немного подождать, пока я с ними окончательно разберусь, – в данный момент маму я как бы не обманывал, но вымотавшись за сегодняшний день, нес нескладную ерунду и продолжил: – В ближайшие дни, когда они поймут, что я взялся за них всерьез, то могут проявить нездоровую активность. Например, разбить нам стекла или сделать еще какую-то гадость, поэтому в дом нужно нанять охрану.

– Что случилось именно с тобой? – спросила мама. – О доме сейчас не надо беспокоиться. Я сама с этим разберусь.

– Со мной случилась маленькая неприятность. Какие-то мудаки…

– Что за слова, Саша! – графиня в раздражении взяла сигарету. – Разве мы учили с отцом тебя так говорить?

– Нет. Меня учит так говорить жизнь и сами мудаки, своими поступками, – пояснил я. – Так вот, они выстрелили мне в спину дротиком с транквилизатором. Из-за чего я благополучно уснул в каком-то грязном месте. Мудаки успели обчистить мои карманы и, самое что неприятное, забрать мою школьную сумку. К счастью, сам боги послали на помощь графа Сухрова. Еграм вытащил меня и благородно подвез домой на своем эрмике. Из-за этой истории я добрался домой, увы, поздно. И не мог сообщить почему задерживаюсь – эйхоса-то теперь у меня нет. А у Сухрова нет твоего номера. Вот и все, практически во всех подробностях и красках.

– О каких богах речь, Саш? Об Артемиде? – мама испытывающе смотрела на меня.

– О ком же еще? Ведь я под ее защитой. Поэтому много раз тебе говорил: не надо обо мне беспокоиться, чтобы ни случилось. Там, – я воздал палец к своду, – повернут обстоятельства так, что в итоге все будет хорошо.

Похоже, мама была не очень удовлетворена объяснениями: сидела нахмурившись, держа напряженными пальцами сигарету возле губ. Затем сказала:

– Ты же раньше не дружил с Сухровым? Всегда вы ругались.

– Теперь дружим, мам. Понимаешь ли, боги… На все их воля, – теперь я возвел к потолку всю пятерню и решил перевести разговор на другую тему: – В общем, мы в мире с Еграмом, и все у нас хорошо. А ты не ответила мне. Как у тебя дела с Евстафьевым? У тебя с ним разладилось? Не надо от меня ничего скрывать, – перешел я в хитрую атаку. Сердечные темы всегда эмоциональны, и должны отвлечь Елену Викторовну от опасных мыслей о событиях вокруг меня.

– Ты должен помолиться Артемиде, – неожиданно сказала она. – Лучше сейчас. Идем в зал богов!

Она привстала, но я ее удержал:

– Не надо. Ее не надо сейчас беспокоить. Я знаю, что говорю. Тем более, у меня с ней встреча в субботу. При встрече и помолюсь, – я едва сдержал смех. – Давай, рассказывай. Твоя очередь откровенничать.

– Ну, Саш. Это очень взрослое. Зачем тебе об этом знать, – она качнула головой и отвернулась к окну.

– Мама! Ну-ка быстро рассказывай! – я вскочил я кресла и топнул ногой, подражая манерам Елены Викторовны и когда она подняла ко мне растерянный взгляд, сел с ней рядом и обнял ее. – Давай, рассказывай взрослому сыну все как есть!

– У Евстафьевых стали часты вечеринки. И там появился молодой мужчина. Я знаю, что его ко мне очень влечет. И меня он… – графиня замялась. – В общем, тоже растревожил он меня, начал мне нравиться. Он красивый, у него изысканные манеры, но он слишком молод. Ему даже нет тридцати.

– Это прекрасно. Уверяю тебя, молодой любовник – это прекрасно. Только сердце ему не отдавай. Пусть отношения будут приятной игрой, но не более, – я нечаянно стряхнул пепел на пол.

– Ты с ума сошел! Я не могу и не хочу так! – она в ужасе посмотрела на меня, будто я сказал что-то кощунственное. – Он для меня мальчишка, на вид чуть старше тебя.

– Вот и хорошо. Зачем тебе, такой старички. С ними скучно, – сказал я, но в тоже время где-то там глубоко в душе какие-то иные мысли царапнули меня. Неужели я ее ревновал? В самом деле, к барону Евстафьеву возле нее я давно привык, а представить как кто-то другой обнимает и целует Елену Викторовну, тем более этот кто-то намного моложе… Было в этой мысли что-то для меня болезненное. Может быть это шло от прежнего Александра Елецкого – в теле всегда остается очень существенный след его прежнего владельца. И мне, как Астерию, такая реакция показалась странной.

– Евстафьев теперь на меня злится, – продолжила она, затянулась табачным дымом и, выдыхая сказала. – Особенно из-за вчерашнего вечера…

– А что случилось вчера? – спросил я, обрывая повисшую паузу.

– Ничего хорошего. Я уединялась с Майклом в саду. Всего на десять минут, а Евклид Иванович заметил и рассердился, – она нервно затянулась. – В общем, очень нехорошо получилось.

– Вы целовались с ним? – я не сразу понял, что мне не понравилось в ее словах.

– Ну, да… Он такой настойчивый. Сама не поняла, как это произошло, – сейчас графиня походила на девочку, которую заставили объяснять свои шкодливые поступки, но тут же спохватилась. – Так, что это такое! Почему ты меня об этом спрашиваешь⁈

– Потому, что я тоже волнуюсь за тебя, – сказал я и теперь понял, что мне не понравилось в ее недавних словах. Меня задело имя: Майкл. Отдавало оно британским духом. Да, бритишей было много в Москве. Некоторые приняли наше Российское гражданство, и были среди них вполне неплохие люди. Некоторый оставались подданными Британской короны, но жили, делали бизнес здесь, и среди них тоже имелось много неплохих людей. Но встречались немало таких, которые, живя в России, делали много скверных дел против нашей империи. Ведь не зря по миру гуляет расхожая фраза: «Британская шпионская сеть самая большая и подлая в мире». И так не только со шпионскими сетями, но и сетями иных вездесущих и ненасытных западных интересов.

– Мам, все-таки с Евклидом Ивановичем вы дружите столько лет. Наверное, не надо с ним ссориться. Он любит тебя, и кто как не он, твой самый преданный друг. Если не считать, конечно, меня, – я улыбнулся, понимая, что этими словами я отменяю все свои прежние слова о «молодом любовнике».

– Все, Саш, не надо больше об этом. Талия сегодня приходила, ждала тебя часа два. Пыталась с тобой связаться через эйхос. И граф Голицын приходил, ему ты тоже был очень нужен. Ты стал вообще какой-то странный, всем, видите ли, нужен. Даже Небесной Охотнице, – сказав последнее, мама будто испугалась собственных слов, подняв глаза у потолку, затем глянула на фреску на простенке, изображавшую небесный сад. Правда там проступал образ Геры.

– Не знаешь, что именно хотел Жорж Павлович? – про баронессу я не стал спрашивать – и так ясно что она хотела.

– Нет, не знаю. Он очень хвалил тебя, говорил о твоем огромном таланте – мне было очень приятно. А что хотел, не сказал. Только спрашивал не готовы ли оставшиеся эти… – она замялась, вспоминая слово.

– Эрминговые преобразователи? – догадался я.

– Наверное. Жорж подождал с полчаса, пообщался в гостиной с Талией и уехал, – мама встала, чтобы затушить сигарету.

Я тоже встал:

– Давай пойдем спать. А то до утра так просидим. Кстати, в школу завтра не пойду, – сообщил я.

Мама не возражала. Мы вместе поднялись на второй этаж и разошлись по своим комнатам. Прежде, чем уснуть я посвятил еще полчаса магическому самолечению.

Будильник я слышал, но накрыл голову подушкой и снова погрузился в сон, правда теперь не такой глубокий. К моменту пробуждения, он стал тревожным и слишком похожим на реальность. Я не люблю сны со вкусом реальности, потому что знаю: они часто переплетены с наиболее вероятным будущим. Как бы сказали боги этого мира: они – страницы из Вечной Книги. Снилась мне Айлин. Ее платье было забрызгано кровью – моей кровью. При этом она почему-то извинялась, говорила, что очень сожалеет, что вышло так. А потом у нее за спиной выросли белые крылья, она взмахнула ими и, глядя на меня очень печально, улетела.

Я открыл глаза. Часы показывали без четверти десять. Ужасно хотелось есть. И еще этот сон, ощущения от него, эмоции, насланные им, казались почти материальными, вонзившимися в меня точно большие занозы. Я встал и поспешил в ванную. На сегодня намечено огромное число дел: нужно купить новый эйхос, чтобы связаться с Айлин – и это срочно. Нужно купить новую школьную сумку, учебники, тетради и всякую всячину для занятий. Это не срочно, но это нужно – я должен закончить обучение достойно. Нужно связаться с графом Голицыным, но лучше съездить к нему лично, заодно отвезти оставшихся два преобразователя, разумеется, после моей прошивки. Кстати, я даже не знаю судьбу первых трех. Дошли они до Жоржа Павловича или нет? Талия… с ней точно сегодня ничего не выйдет. Придется расстроить девочку. Не люблю расстраивать девочек, тем более своих, но иногда приходится. Стоп! Я причислил Талию к своим девочкам? Ну кто меня тянул за язык⁈

Пока я умывался и чистил зубы, снова всплыли ощущения, навеянные утренним сном. Мне показалось, что может произойти большая беда и она каким-то образом связана с утерянным эйхосом. Может, кто-то их волков начнет наговаривать Айлин гадости от моего имени? Так нет, сообщения голосовые. Она знает мой голос. В любом случае, нужно скорее купить новый прибор и связаться с ней.

Приведя себя в порядок, подвязав удобнее халат, я осмотрел свои руки. Следы от ожогов остались заметные, но уже не было и намека на боль. Раны заживали быстро. В том числе и на спине. Нет, я не Асклепий, но себя ремонтировать умею неплохо. Уверен, для такого результата местным целителям потребовалось пару дней. Я еще раз глянул в зеркало и поспешил на завтрак.

Прислуживала мне Ксения, от нее узнал, что Елена Викторовна позавтракала час назад и куда-то уехала. Пока я пил кофе с ватрушками, Ксюша стояла рядом, улыбаясь губами и взглядом, возможно, ей хотелось больше моего внимания. Такого трепетного как вышло прошлый раз. Но сейчас мне было не до прежних игр. Я быстро покончил с завтраком, поблагодарил служанку, на миг задержав в руке ее пухлую ладошку, и поспешил к себе наверх.

Первым делом я включил терминал коммуникатора. Он загружался как обычно долго – никак не привыкну к псевдокибернетическим устройствам в этом мире. Наконец в толстом объеме стекла всплыла заставка: Багряный Имперский дворец за ним вонзались в небо башни: Вторая Имперская, Китай-Городская и Басманный Причал с подходившим к нему дирижаблем «Сибирский Экспресс». Через несколько секунд внизу появилась надпись: «Добрый вечер, ваше сиятельство! 10 часов 24 минуты в столице Российской империи. Сегодня 26 апреля, 4 347 года от П. Т.».

Первое, что я сделал – это перешел в личный кабинет и передал текстовое сообщение Айлин: