Текст книги "Свеча прокурора"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Когда Триггс закрыл за ними дверь, а Селби уже завел стартер, Сильвия поделилась наблюдениями:

– Триггс на каждом шагу демонстрирует готовность сотрудничать, но его повадки настораживают. Он что-то скрывает.

– Может быть. Но он невзначай указал, как найти Мэдж, – откликнулся Селби. – Каждый вечер она звонит дочери. По междугородным вызовам нетрудно установить, куда. Узнаем адрес, а если Мэдж позвонит и сегодня, найдем ее саму.

– Знаешь, Дуг, – усомнилась Сильвия, – не могу представить, чтоб Триггс хоть о чем-то заговорил невзначай.

Глава XIII

Миссис Агнес Локхарт удивилась визиту окружного прокурора графства Мэдисон. Проводив посетителей в свой кабинет, она присела на краешек кресла, не спуская с них беспокойного взгляда. Эта высокая скуластая брюнетка буквально прожигала их своими яркими бдительными очами – благо, что из-под очков.

– Время не терпит. Я сразу изложу суть дела, миссис Локхарт, – сказал Селби. – У вас воспитывается Руби Трент?

– Да.

– Давно она здесь?

– Чуть больше года.

– Чем занимается ее мать?

Поколебавшись, миссис Локхарт все же ответила:

– Точно не могу сказать. Она вряд ли работает секретарем. Скорее, занята каким-нибудь бизнесом. Она много разъезжала по стране… А чеки высылает аккуратно, в первое и пятнадцатое число каждого месяца.

– Откуда она в последний раз связывалась с вами?

– Из Мэдисон-сити. Она звонит дочери каждый вечер.

– Она заказывает разговор на определенное имя?

– Нет, на определенный номер. Обычно мы с девочкой ждем у телефона. Видите ли… Когда девочка жила в другой школе, мисс Трент испытала неприятные минуты. Девочка заболела, а матери об этом не сообщили. Школьный врач решил, что недомогание легкое и скоро пройдет. В действительности ситуация оказалась весьма серьезной. Хорошо, мисс Трент вовремя позвонила, узнала о случившемся, примчалась в школу и увезла ребенка в больницу. У девочки был аппендицит, и, как выяснилось, грозил перитонитом.

– В результате мисс Трент перевела ребенка к вам и звонит теперь каждый вечер? – спросил Селби.

– Да.

Селби посмотрел на часы.

– Семь сорок пять. У меня небольшая просьба, миссис Локхарт, кстати, вполне официальная. Когда позвонит мисс Трент, постарайтесь узнать, где она. Скажите, что должны отправить ей важное письмо или что собираетесь обсудить с ней некую проблему, причем готовы сами приехать, если она находится не слишком далеко. Да, добавьте, что и Руби привезете.

Миссис Локхарт не выразила ни малейшего энтузиазма.

– Не будете ли вы любезны посвятить меня в свои намерения? – спросила она.

– Прошу извинить, – возразил Селби, – но обсуждение подробностей в данном случае исключено. Тем не менее обстоятельства таковы, что мне необходимо переговорить с мисс Трент.

– Что ж, наверное, я должна пойти вам навстречу, – превозмогла свою осторожность миссис Локхарт.

– И чтобы не пугать девочку, не лучше ли познакомить нас заранее?

Миссис Локхарт кивнула, соглашаясь. Она нажала кнопку и, когда в кабинет заглянула веселая пухленькая женщина, попросила:

– Пожалуйста, приведите Руби Трент. Скоро позвонит ее мать.

Молодая дама бросила быстрый любопытный взгляд на Селби и Сильвию Мартин и тут же исчезла. Через несколько минут она вернулась в сопровождении белокурой девочки. Селби узнал ее сразу. Блестящие глаза, вздернутый носик, губы цветочком – несомненно, портрет этого ребенка он изучал недавно в комнате пропавшей женщины.

– Привет, юная леди, – сказал Селби, протягивая руку.

Девочка попятилась. Тогда в разговор включилась Сильвия:

– Я живу в Мэдисон-сити, там же работает твоя мама. Знаешь, где это?

Девочка ткнула в воздух пальцем:

– Это там. А вы знаете мою маму?

– Да, конечно, – ответила Сильвия.

– Ну, подойди же, – позвал девочку Селби.

Широко открытые голубые глазищи настороженно вгляделись в него, и наконец девочка приблизилась.

– Вот и молодец, – сказал Селби, усаживая ее к себе на колено. – О чем же вы с мамой будете говорить по телефону?

Глаза Руби засветились воодушевлением.

– Про маму-крольчиху и злого койота. Мамочка рассказывает мне о них понемногу каждый вечер.

– Она удивительная девочка, – заметила миссис Локхарт, – никаких с ней хлопот, и поистине незаурядные артистические способности. Надеюсь, их удастся развить впоследствии.

– А что рассказывала тебе мамочка в последний раз? – спросила Сильвия.

– Вчера вечером крольчиха отправилась в лес за чудесной вкусной зеленью. Она возвращалась домой с полной корзиной, как вдруг из кустов выскочил злой койот и пустился за ней вдогонку. Крольчиха побежала что было сил, но вот уже дыхание койота, горячее и противное, опалило ей мех. – Глаза девочки горели от возбуждения. – До дому еще далеко-далеко, а койоту осталось сделать два прыжка и он схватил бы милую мамочку-крольчиху. И тут она заприметила норку, нырнула туда, а койот не смог последовать за ней.

– А что произошло дальше?

– Койот принялся копать. Копал, копал, чуть не всю нору раскопал. Мама-крольчиха кинулась прочь, но уйти далеко не смогла, лапы преследователя уже взвились прямо над нею…

– И что же?

– Вчера мы остановились на этом, – вздохнула девочка. – Что случилось дальше, мамочка расскажет мне сегодня.

– А давно мама начала рассказывать тебе о приключениях крольчихи? – поинтересовалась Сильвия.

– О, давным давно.

Миссис Локхарт рассмеялась:

– Я попрошу Руби пересказать мне эту историю, как только ее мама дойдет до финала. Девочка умеет так перевоплощаться. Она забывает обо всем, живет только сказочными событиями и умеет передать их драматизм.

– Безусловно, – согласилась Сильвия. – Мне самой не терпится узнать, что произойдет дальше.

Руби посмотрела на нее испытующе и торжественно заявила:

– Папу девочки-крольчонка убили, когда она была совсем крошкой, и мамочке-крольчихе пришлось одной воспитывать дочку. А потом дочка выросла, вышла замуж и народила малышей-крольчат, а ихний папа удрал и бросил ее одну с детками. Вот почему она вынуждена работать: надо ведь приносить в дом еду.

– И много уже малышей? – спросила Сильвия.

– Двое. Крольчонок Эдит и крольчонок Оскар. Они очень славные. Оскар, правда, эгоист. Ему всегда подавай самое лучшее. Когда крольчиха-мама приносит домой еду, Эдит помогает разгрузить корзинку. А Оскар сразу начинает уплетать за обе щеки. Оскар ужасно толстый, а Эдит совсем не толстая.

Селби взглянул на часы.

– Почти восемь. Не так уж долго осталось ждать, и мы узнаем, что наделал злой койот.

Минуты шли, напряжение все возрастало, а телефон молчал. Время от времени они обменивались короткими репликами. Селби уже в четвертый раз посмотрел на часы. Видя его нетерпение, миссис Локхарт заметила:

– Бывает, звонок запаздывает минут на пятнадцать-двадцать. Дозвониться по междугородке, это чего-то да стоит. Но за телефон она берется ровно в восемь. Мы обязательно дожидаемся, пока позвонит мама и только потом Руби ложится спать. Разумеется, с мыслями о крольчихе.

– Здесь у вас много детей? – спросил Селби, надеясь нащупать еще один путь к Мэдж Трент.

– Семнадцать.

– Наверное, вы располагаете полным набором сведений о каждом из них?

– Конечно.

– Не позволите взглянуть на документы нашей юной леди?

– Подождите минуту, – попросила миссис Локхарт. – Бумаги у меня в конторе. – Она вышла, а Руби обратилась к Селби:

– Вы думаете, койот добрался до мамы-крольчихи?

– Койоты коварны и свирепы, – ответил Селби совершенно серьезно, – но я все-таки надеюсь, что мама-крольчиха справится с трудностями. Кстати, что еще ты знаешь о той норке? Она принадлежит другому зверьку?

– Норку кто-то когда-то выкопал, потом забросил, – принялась объяснять Руби, проникновенно глядя на Селби голубыми глазами. – Мама-крольчиха надеялась, что в норе есть всякие ходы и выходы, а оказалось, там тупик, деться некуда, а злой койот все ближе, роет землю своими лапищами…

– Еще минута-другая, и ты узнаешь, как развивались события дальше. – Беседу прервала миссис Локхарт, вернувшаяся с документами, и Селби углубился в их изучение. Графа, отведенная близким родственникам, пустовала.

– Значит ли это, что дедушек и бабушек нет в живых? – спросил Селби, несколько разочарованный.

– Не обязательно, – ответила миссис Локхарт, – все зависит от конкретных обстоятельств. Если есть риск, что родители ребенка исчезнут, мы стараемся получить как можно больше сведений о родственниках. В других случаях мы позволяем себе пренебречь избыточной информацией.

– Родилась в Молдене, штат Массачусетс, – прочитал Селби. – Далековато отсюда, правда, Руби?

– Очень далеко, – откликнулась девочка. – Надо ехать много-много дней на поезде, пока доедешь из Молдена досюда.

Сильвия посмотрела на часы, и миссис Локхарт спросила:

– Скажите, ваш внезапный приезд и интерес к Руби Трент не означает, что очередной звонок может не состояться?

– Не знаю, – признался Селби. – Надеюсь, не означает.

Снова воцарилось неловкое молчание. Руби Трент, сидевшая на коленях у Селби, склонила голову ему на плечо, зевнула, потерла глаза, улыбнулась.

– Хочу узнать про койота, – пробормотала она сонно.

– Может, ты ляжешь в постель, а когда мама позвонит, мы тебя позовем? – предложила миссис Локхарт сочувственно.

Руби энергично затрясла головой.

– Хочу ждать здесь.

Селби через плечо сказал Сильвии Мартин:

– Пожалуй, пора отправиться на охоту за койотом. Кто знает, вдруг я сумею отогнать его от норы, где прячется крольчиха-мама.

Руби, мгновенно поборов сон, воззрилась на него.

– Правда сумеете?

– Надеюсь. Лучше действовать, чем сидеть на месте. Но ставлю одно условие: сейчас отправляйся спать, пока я найду нору. Знаешь, почему твоя мама не звонит? Она еще не знает, что случится дальше и надеется, что кто-нибудь явится к ней на выручку и прогонит койота.

Приняв для себя какое-то решение, девочка спрыгнула на пол, подошла к миссис Локхарт и сказала:

– Я иду спать.

Миссис Локхарт взяла ее на руки, чтобы отнести в спальню.

Поднялся и Селби.

– Думаю, нам пора начать охоту. Если мисс Трент позвонит, постарайтесь ее убедить, что и ей, и нам крайне необходимо переговорить.

– Постараюсь, – согласилась миссис Локхарт. – Как с вами связаться?

– Любую информацию для меня можно передать через офис шерифа Брендона в Мэдисон-сити… Спокойной ночи, Руби.

– Спокойной ночи, – степенно попрощалась та. – Вы должны прогнать койота.

Глава XIV

Только когда они уселись в машину, Сильвия Мартин позволила себе говорить открытым текстом:

– Знаешь, Дуг, эта сказка о крольчихе-маме вызывает странное чувство. Как будто события, о которых Мэдж Трент рассказывала из вечера в вечер, происходили и на самом деле. Особенно эпизоды со злым койотом, преследующим крольчиху.

Селби угрюмо кивнул.

– Мне тоже так казалось. Но согласись, параллели неправдоподобны. Возьми те приключения, которые она описала вчера в восемь вечера. В это время бродяга был еще жив, шериф еще не нанес ей визита, не обвинил в анонимном звонке…

– Не разделяю твою уверенность, – возразила Сильвия. – Что ты думаешь о крольчонке Оскаре, таскающем еду из корзинки? Не сомневаюсь, она думала об Оскаре Триггсе. Готова держать пари, эта сказка – по мотивам собственной биографии Мэдж.

– Не исключено, – сдался Селби.

– И, конечно же, – продолжала она, – мне тоже показалось странным отсутствие у Руби дедушек и бабушек. – Селби удивленно поднял брови. – Не скрытничай, пожалуйста, Дуг Селби. Я же знаю, ты прикидываешь, не внучка ли Руби Трент умершему бродяге.

– Мэдж Трент вполне может оказаться Марсией Уоткинс, – отозвался Селби.

– Дуг, я чувствую, так оно и есть, так должно быть… Надо было вызвать Мэдж для опознания покойного.

– Понимаешь, – сказал Селби, словно оправдывался, – тогда не было никаких оснований подозревать связь между бродягой и «Пальмовой хижиной», кроме парней из автокемпинга.

– Дуг, – взмолилась Сильвия, – я хочу срочно позвонить в свою газету. Можно мне сообщить, что прокуратура прорабатывает версию, не является ли исчезнувшая распорядительница из ночного ресторана – дочерью погибшего бродяги? Или есть противопоказания?

– Намекни на такую возможность, – разрешил Селби. – Мне кажется, огласка пойдет только на пользу делу.

– Черт побери, Дуг, прекрасный материал может получиться! Маленькая девочка ждет, когда мама скажет, удрала ли крольчиха от злого койота, а телефон безмолвствует.

– Пожалуй, и мне пора позвонить шерифу в Мэдисон-сити, – сказал Селби. – Мы только что проскочили отель, всего миля отсюда. Там должны быть телефоны-автоматы.

Селби развернулся и подъехал к отелю. Пока Сильвия передавала информацию «Клариону», он связался с помощником шерифа, дежурившим в Доме правосудия.

– Мы получили кое-какие сведения об Эмиле Уоткинсе. Он был плотником, – сообщил тот. – Свои вещи он оставил на хранение некоему Бобу Прейлу из союза плотников в Сан-Диего. Мы дозвонились до Прейла. Он подтвердил, что Уоткинс оставил на его попечение ящик с инструментами и пару чемоданов. По его словам, на имя Уоткинса в Сан-Диего поступала корреспонденция. Несколько месяцев назад Уоткинс оставил все свое имущество и отчалил. С той поры Прейл его не видел.

– Прекрасно поработали! В ближайшее время свяжусь с Прейлом.

– Я уже предупредил его, что вы отправились на побережье и заглянете в Сан-Диего, чтобы поговорить с ним и взглянуть на чемоданы, – сказал чиновник. – Кстати, словесный портрет Уоткинса Прейл узнал, уверен, мы взяли верный след.

– Отлично! – отозвался Селби. – А как Рекс, уехал он в Сан-Франциско?

– Нет пока. Вылетает завтра.

Селби нахмурился.

– Мы ведь договорились, что он поедет вечерним поездом.

– Какая разница, утренний самолет доставит его на место к тому же времени, что и вечерний поезд, – запротестовал чиновник. – Какое-то происшествие потребовало вмешательства шерифа. Потому его и нет сейчас здесь. Я передам, что вы звонили.

– Еще одна просьба. Вам может позвонить миссис Локхарт.

Если она сообщит, где находится Мэдж Трент, сразу же свяжитесь с шерифом Лос-Анджелеса, пусть ее найдут. А я беру курс на Сан-Диего.

Глава XV

Влажный западный ветер утих. Немигающие звезды пристально смотрели на землю с безоблачных высот. Но океан штормило, он в судорогах бился о берег, рассыпаясь мелкими брызгами на скалах и рифах. Луна, только-только пережившая свой полный расцвет, совершала медленное восхождение в горы слева от шоссе, которое, покорно следуя рельефу, то взлетало на вершины холмов, то спускалось к бушующему океану. Сильвия Мартин свернулась калачиком на своем сиденье.

– Дуг, – вдруг вымолвила она, – тебя никогда не удивляло, что об умершем человеке мы знаем куда больше, чем о живом?

– Что ты имеешь в виду?

– Люди склонны прятать свое нутро за ширмой. Пока они живы, до сути не доберешься. Взять, к примеру, этого бродягу. Ты да шериф, бдительные стражи порядка, разговаривали с ним. Много узнали? О многом догадались? Только о том, что перед вами обыкновенный бродяга. А теперь мы суем нос в его прошлое, откапываем одну мелочь, другую, третью, и он постепенно обретает характер. Мы узнаем такие подробности из его биографии, о которых он ни за что бы не рассказал сам. Припомни хотя бы письма, обнаруженные в его карманах… Живет на свете суровый праведник-папаша. На свой лад любит родную дочь. И она любит его на свой лад. Любит, но уходит из его жизни. У нее растет дочь. Этот плотник по законам генетики – дедушка, но внучку свою он так и не увидел. Моральный кодекс вынуждает отца пренебречь любовью дочери. И вынуждает деда отказаться от внучки. Почему? Да попросту потому, что он видит грех там, где его дочь никакого греха не видит. Она влюбилась в молодого человека, который не мог или не хотел взять ее в жены. Она надеялась узаконить брак в будущем… Изменила ли жизнь ее взгляды?.. Быть может, она осознала, что за внешними условностями таится вековая мудрость… Боже, а сколько переживаний выпало на долю Уоткинса… Так все просто, и одновременно так сложно… И не идет эта история из головы…

Селби согласно кивнул, не произнося ни слова. И дальше они ехали в полном молчании. Сильвия, положив голову ему на плечо, забылась крепким сном. В высоком небе плыла луна, с опаской поглядывая на океан, никак не годящийся сейчас для плавания. Волны вздымали тучи водяной пыли при каждом ударе о сушу. Пена, срываясь с мятущихся гребней, шипела на отшлифованной гальке, вновь и вновь отмечая границу между хлябью и твердью. На мгновение Селби позабыл о своей печальной миссии – так прекрасна была эта ночь, так радостно было ощущать близость спящей рядом молодой женщины.

Машина смерчем пронеслась по улицам Сан-Диего. Боб Прейл ждал их. Он внимательно рассмотрел документы Селби, опознал по фотографии, которую показал прокурор, своего приятеля и наконец заявил:

– Ладно, мистер Селби, по мне забирайте все, что хотите.

– Мне не надо ничего забирать, – уточнил Селби. – С меня хватит просто осмотреть вещи. Причем просим вас присутствовать при этом, мало ли что я там найду.

Они открыли чемоданы. Сильвия, стоя в стороне, делала пометки в блокноте, карандаш так и порхал по страницам.

Содержимое чемодана говорило о характере их владельца. Одежда аккуратно уложена. Спецовки блистали чистотой. Ни одной прорехи, все заштопаны и залатаны. В одном чемодане Селби обнаружил фотографию: Эмиль Уоткинс и его невеста. Снимку было лет тридцать, не меньше, однако уже тогда резкие черты лица Уоткинса говорили о его бескомпромиссной суровости. Пачка конвертов содержала множество малозначительных писем. Среди бумаг обнаружилась оплаченная квитанция из местной больницы.

– Что бы это значило? – Селби показал квитанцию Прейлу.

– Не имею представления. Об Уоткинсе я знал очень мало. Он появлялся редко, получал письма и все.

– Он не сказал, куда уезжает?

– Нет.

– Дата на квитанции всего месячной давности. С вашего позволения, я заберу сей документ. Потом привезу или вышлю по почте.

– Мне-то какая разница, – сказал Прейл. – А что теперь делать со шмотками, раз он помер?

– После Уоткинса осталась дочь, – сообщил Селби. – Подержите вещи у себя, пока мы ее не отыщем.

– Мне-то что, – согласился Прейл, с одобрением поглядывая на стройную фигурку Сильвии Мартин. – Какая еще нужна от меня помощь?

– Больше никакой, – ответил Селби. – Спасибо.

Они заехали в больницу. В регистратуре Селби показал счет дежурной. Та, перелистав канцелярские книги, быстро нашла нужную запись:

– Пациентка – Марсия Уоткинс. Она скончалась, а счет оплатил Эмиль Уоткинс.

– Мертва! – обескураженно воскликнула Сильвия Мартин.

Медсестра кивнула.

– Будьте любезны, – попросил Селби, – помогите найти кого-нибудь, кто помнит эту пациентку.

– Сейчас посмотрю… Вот. При ней дежурили по очереди две сиделки. Одна их них сейчас как раз в больнице. Хотите поговорить с ней?

– Очень хочу, – заверил Селби.

Женщина сняла трубку внутреннего телефона:

– Соедините с четвертым этажом… Алло, мисс Квинси? Мадлен Диксон не занята?.. Можно ее на минутку?..Алло, мисс Диксон, в регистратуре мистер Селби, окружной прокурор из графства Мэдисон. Интересуется Марсией Уоткинс. Вы дежурили при ней месяц назад… Да, да, та самая… Разумеется, если можно… Спасибо.

Положив трубку, она сообщила:

– Мисс Диксон через минуту спустится. Присядьте, пожалуйста.

Селби подошел к окну, в него с другой стороны глядела все та же холодная лунная ночь. Рядом с ним бесшумно появилась Сильвия.

– Мертва! Я ждала чего угодно, только не этого. Поклясться была готова, что Марсия Уоткинс и Мэдж Трент – одно лицо. Марсия Уоткинс умерла, значит, должна умереть и наша версия.

Селби кивнул.

– Она, видимо, заболела и послала за отцом… или, приехала к нему и захворала. Возможно, какой-нибудь неизлечимый недуг. Надо думать, он простил ее – отдельная палата, две сиделки.

К ним подошла медсестра в элегантном халатике, с аккуратно прибранными черными волосами и взволнованными черными глазами.

– Мистер Селби? – спросила она.

– Да.

– Я – мисс Диксон.

– Присаживайтесь, мисс Диксон, – любезно предложил Селби. – Знакомьтесь, мисс Мартин из Мэдисон-сити. Хотелось бы разузнать побольше об Уоткинсах. Впрочем, сперва посмотрите на фотографию.

Селби извлек из кармана фотографию умершего бродяги. Сестра внимательно всмотрелась в изображение.

– Да, это ее отец.

– Расскажите мне все, что знаете, – попросил Селби.

– Она приезжая. Приехала в Сан-Диего повидаться с отцом, и в десять вечера ее сбила машина. Ее доставили к нам без сознания, и она не приходила в себя до четырех утра, если не ошибаюсь… Я не ручаюсь за абсолютную точность информации. Мое дежурство началось лишь в девять утра. К этому времени уже удалось выяснить, как ее зовут и отыскать отца.

– Продолжайте, – сказал Селби.

– Отец оплатил отдельную палату, двух сиделок. Я дежурила до вечера. На следующий день вновь была моя смена. При мне она и скончалась.

– Вы случайно не слышали, о чем Марсия говорила с отцом? – поинтересовался Селби.

Сиделка покосилась на него с подозрением.

– А что, собственно, вас интересует, мистер Селби?

– Придется выложить карты на стол, – сказал Селби. – Тело Эмиля Уоткинса было обнаружено в нашем автокемпинге. Он отравился газом.

Сестра произнесла задумчиво:

– Не удивительно, что он покончил с собой.

– Это не самоубийство, – сказал Селби. – Его нашли с заряженным револьвером в руках.

Сестра стояла на своем с упрямством человека, ставшего жертвой самовнушения:

– Это самоубийство, что же еще!

– Может, все-таки вспомните что-нибудь из разговоров отца с дочерью? – настаивал Селби.

– Вряд ли, – заявила она. – Ведь существует профессиональная тайна.

Селби проявил не меньшее упорство.

– Я настаиваю на ответе. Это очень важно. В конце концов оба ушли из жизни и ваша откровенность никому не повредит.

Неожиданно мисс Диксон уступила.

– Ладно, мистер Селби. Кое-что я и впрямь слышала. Хотя доктор и не велел ей разговаривать, они сказали друг другу столько, что у меня сложилось связное представление об их жизни. Ее мать умерла давно, отец один воспитывал осиротевшую дочь. А был он человеком старой закалки – суровые правила, доброе сердце и бескомпромиссная мораль. Девочка превратилась в девушку, а став девушкой, сбежала из дому с возлюбленным. Она рассчитывала выйти замуж, но он на ней не женился. У нее родился ребенок… О ребенке она и говорила с отцом перед смертью.

– А поконкретней? – уточнил Селби.

– Он хотел узнать, где находится его внучка и все такое прочее. Он хотел сделать для нее все, что может… Как вам рассказать, чтоб было понятно? Такая драма! Меня мучило желание вмешаться, помочь. Она умирала. Об этом знали и мы, и она, и ее отец знал. Он был преисполнен любви к дочери и мечтал о том, что перенесет свое чувство на внучку. И все-таки считал ребенка плодом греха. А мисс Уоткинс прямо заявила, что ему не видать ребенка, раз он придерживается таких убеждений. Верно, сама немало настрадалась в детстве. Она была очень эмоциональная, импульсивная – полная противоположность отцу. Он сидел у ее постели с вечно поджатыми губами. По щекам слезы текут, но ни малейшего признака прощения. Ясно было, о чем он думает: дочь грешила, расплата за грехи – смерть. И Марсия отказалась говорить о дочери.

– Она не привезла ребенка с собой в Сан-Диего, как вы полагаете? – спросил Селби.

– Скорее всего, нет. Мне кажется, девочка в какой-то закрытой школе, хотя мисс Уоткинс была очень скрытной на сей счет. Ни случайного слова, ни одного намека… А отец демонстрировал такую суровость, такую непреклонность, такую праведность – я готова была его поколотить. Да и в самом деле поколотила бы, если б не его прямодушие и искренность. Он терзался, но не уступал. Не человек – камень. Словом, свою тайну она унесла в могилу.

– Известно, кто ее сбил? – спросил Селби.

– Нет. Обычная история: пьяный шофер налетел и скрылся. Полиция ее расспрашивала, что за машина. Но Марсия дала самое общее описание. И номер не запомнила, только первую цифру да букву…

– Не было при ней багажа?

– Об этом мне ничего не известно, – сказала она. – В больницу ее привезли без вещей. Ее подобрала скорая, доставила в неотложку, из неотложки перевели сюда. Сперва думали, выкарабкается, но она получила тяжелые внутренние повреждения. До последней минуты была в сознании. Сидела, оперевшись на подушки, и все слабела, слабела. И все на отца смотрела. Он держал ее за руку и плакал как дитя. А губы все равно поджаты, все равно стоит на своем. Медики много всякого видят – ив жизни, и в смерти. Но такого видеть мне до сих пор не приходилось – надуманная, бессмысленная драма. Если бы он перешагнул через свои жестокие, железобетонные предрассудки, у него осталась бы внучка…

– Очень признателен вам, мисс Диксон, – произнес Селби. – Вы внесли некоторую ясность в эту историю.

– А я буду признательна вам за ее финальные страницы – когда вы их допишете, – сказала мисс Диксон. – Если потребуется моя помощь, вы знаете, где меня найти.

Поблагодарив ее, Селби взял под руку Сильвию Мартин, и они вместе проследовали к выходу. За порогом, в недвижном холоде ночи, Сильвия дрожащим голосом проговорила:

– Дуг, из меня не получится хороший газетчик, если меня так легко довести до слез.

Он обнял ее за талию, молча усадил в машину. Промокнув глаза платочком, Сильвия продолжала говорить:

– У меня такое чувство, будто я хорошо знаю этих людей. Они мне ближе многих родных. Они умерли, а мы вторгаемся в их жизнь, словно они по-прежнему живы… Нечто похожее испытываешь, когда смотришь старый фильм, на актеров, уже покинувших этот мир. Тебя увлекает сюжет, восхищает исполнительский талант, люди на экране лучатся счастьем и весельем, и в то же время ты ощущаешь глубоко трагический подтекст – их нет в живых… И вдруг тебе открывается тайна жизни, обыденное становится торжественным, патетическим… Не могу передать это, Дуг. Не страх, что-то иное, чувство умиротворения и покоя, но одновременно осознание тщеты наших страстей, мелких и эгоистичных. Подумать только, сколь нелепым, но неодолимым барьером отделил себя от дочери Уоткинс.

Селби коснулся ее плеча.

– Понимаю тебя, Сильвия, мы чувствуем одно и то же.

– Что ж, – сказала она, несколько наигранно рассмеявшись, – тем не менее наша жизнь продолжается. Ты – окружной прокурор графства Мэдисон, я – репортер «Клариона». Мне предстоит заставить своих читателей посмотреть на события моими глазами… Ты должен выяснить, почему Мэдж Трент не смогла рассказать своей дочери, что случилось с мамой-крольчихой, преследуемой злым койотом.

Селби кивнул в знак согласия и завел мотор.