Текст книги "Проклятый бывший"

Автор книги: Эрин Стерлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 30

Все тело Виви болело, когда они с Рисом подъезжали к его дому, и она устала больше, чем когда-либо ранее в своей жизни. Это была какая-то глубинная усталость, из-за которой такие вещи, как отстегивание ремня безопасности и открытие двери машины, казались невозможными.

Рис, должно быть, увидел это, потому что он протянул руку и нажал на кнопку вместо нее, затем обошел машину с ее стороны и открыл дверь, помогая ей выйти.

– Хочешь, я тебя понесу? – предложил он, и она посмотрела на его дом.

– Без обид, но если меня отнесут в этот дом на руках, я почувствую себя слабонервной героиней фильма ужасов.

– Понятно, – сказал Рис с легкой улыбкой, но все равно обнял ее, пока они поднимались по ступенькам крыльца.

– Кто знал, что мимолетная одержимость настолько лишает сил? – спросила она, и когда Рис отпер дверь, он снова посмотрел на нее, изучая ее лицо.

– Уверена, что с тобой все в порядке?

Технически так оно и было. По крайней мере, с телом все было нормально, оно просто устало.

Но у нее болело сердце.

Завтра ночью и этот город, и Пенхоллоу умрут.

Голос Пайпер так же явно звучал в ее сознании, как горели ее глаза, когда она смотрела на Риса.

Риса, который… насвистывал веселый мотивчик, когда они входили в дом.

Виви последовала за ним, наблюдая, как он бросил ключи на стол, затем пошел на кухню и появился с парой бутылок воды.

– По крайней мере, теперь, когда Пайпер сказала свое слово, она может перестать бродить по библиотеке, – заметил Рис, и это была единственная хорошая вещь из случившихся этой ночью. Закончив речь, она исчезла, Свеча Эвридики рассыпалась в пыль, и у Виви возникло ощущение, что на этот раз девушка ушла навсегда, никаких связывающих заклинаний не требовалось. Но ее все еще огорчала мысль о том, что эта яркая, талантливая ведьма чувствовала, как ее сила медленно иссякает, когда она пытается использовать магию, оказавшуюся для нее совершенно непосильной. И все напрасно.

Рис протянул Виви бутылку воды, пару раз перевернув свою в руке, прежде чем открыть ее.

– Тем не менее миссия выполнена и все такое. – Он двинулся к ней, но Виви отступила от него, внезапно почувствовав себя уже не такой измученной.

– Рис, ты пропустил ту часть, где, если мы не исправим это к завтрашнему вечеру, ты умрешь?

Он беззаботно стоял в гостиной, потягивая воду.

– Это она так говорит.

Виви уставилась на него, разинув рот.

– Нет, это не просто слова. Серьезно. Ты умрешь, если мы не сможем поднять дух Элвид и каким-то образом убедить ее простить тебя за грехи твоей семьи. Что, позволь мне напомнить, является очень сложной задачей.

– Никогда не узнаешь, пока мы не попробуем, так что не вижу особого смысла беспокоиться об этом, – сказал он, а затем поставил свою бутылку на стол и подошел, чтобы взять ее за руки.

– Раз я все равно умру, подумываю о похоронах викингов. Посади меня в огненную лодку, понимаешь? Здесь есть озера поблизости?

Вырвав свои руки из его ладоней, Виви уставилась в его голубые глаза, в его красивое лицо и снова ясно увидела ту карту Гвин. Шут, бодро шагающий с обрыва.

– Ты можешь не шутить по этому поводу? – огрызнулась она, и Рис покачнулся на пятках, на его лбу появились три складки.

– Извини, – сказал он. – Я забыл, какая у тебя была ночь. Не самое подходящее время для острот, ты права.

– Не делай так

– Как именно?

Скрестив руки на груди, Виви повернулась к нему, лицом к входной двери, в голове у нее стучало, во рту пересохло.

– Не веди себя так, будто я не считаю это смешным лишь из-за собственной усталости. Я не считаю это смешным, потому что для меня нет ничего забавного в том, что ты, возможно, умрешь, тем более что это моя вина.

Ее голос дрогнул на последнем слове, и она почувствовала, как слезы защипали ей глаза.

Пожалуйста, только не расплакаться перед ним, не расплакаться перед ним, не расплакаться перед ним…

Но было слишком поздно, и он издал сочувственный вздох, когда снова потянулся к ней.

Отступив назад, Виви подняла руки.

– Нет. Я… ладно, не в порядке, но я просто…

Она посмотрела на него и в сердцах произнесла слова, слова, которые так сильно ее пугали.

– Что, если мы не сможем это исправить, Рис?

– А что, если сможем?

Он снова потянулся к ней, и на этот раз Виви уступила, позволила ему обнять себя, положила голову ему на плечо, закрыла глаза и почувствовала, как ее сердце упало куда-то к югу от пупка. Это был Рис.

Вот каким он был. И ей нравился его жизнерадостный оптимизм, вера, что все пойдет по его плану, потому что, честно говоря, так было всегда.

Он всегда будет таким.

И он всегда будет разбивать ей сердце. Он не хотел бы, он определенно не хотел бы, но этого не миновать.

И кто знал, что тогда произойдет? Виви не хотела, чтобы так все вышло, но оно вышло, и все потому, что она слишком сильно любила его, испытывала к нему слишком много сильных чувств. И, может быть, женщина, в жилах которой не течет колдовство, могла бы рискнуть пойти на такое, но Виви не могла.

Только не снова.

С трудом сглотнув, она отстранилась.

– Я собираюсь вернуться к Элейн сегодня вечером, – заявила она, и он нахмурился.

– Вивьен.

– Увидимся завтра, – сказала она, заставив себя улыбнуться, даже когда вытирала слезы ладонью. – И ты прав, мы все исправим, и все будет хорошо, и на этот раз ты сможешь вернуться в Уэльс, не получив с моей стороны звание ублюдка.

Он и тогда не улыбнулся, но кивнул и отпустил ее.

– Я могу отвезти тебя обратно, – предложил он, засунув руки в карманы, серьезно глядя на нее.

– Я прогуляюсь пешком, – откликнулась она. – Это недалеко.

И действительно, прогулка вышла короткой, но свежий вечерний воздух пошел ей на пользу, пока она возвращалась к Элейн. Она даже уже не плакала, когда вошла в парадную дверь.

– Виви, – сказал сэр Мурсиваль из своей корзины, и она улыбнулась, присев на корточки, чтобы погладить его.

– Каждый день учишь новые слова! Посмотри, как ты продвинулся.

– Сладость? – спросил он, моргая своими большими зелеными глазами, и Гвин крикнула из кухни:

– Не давай ему ничего! Он уже и так наелся от души.

Виви пошла на звук голоса своей кузины и оперлась бедром о кухонный стол, пока Гвин помешивала что-то на плите.

– Не останешься сегодня с Рисом?

– Нет. Мне нужна передышка.

Гвин долго не отвечала на это, а затем отвернулась от своего варева и сказала:

– Ты можешь сказать, что влюблена в него, ты знаешь это.

– Я не влюблена, – возразила Виви, но отвернулась, чтобы не лгать Гвин в лицо. – Это просто… как было раньше. Страстное увлечение. Действительно хороший секс. Отвлекающий момент.

– Виви.

Гвин пересекла кухню и, положив руки на плечи Виви, осторожно развернула ее.

– Я люблю хороший секс и развлечения больше всего на свете. Но я также могу распознать, когда действительно происходит какая-то химия. И это то самое, не так ли?

Виви могла бы выдержать многое. Сарказм, любопытство, возможно, даже пытку. Если бы Гвин попыталась сделать что-нибудь из этого списка, она смогла бы беззаботно продолжать настаивать на том, что не влюблена в Риса Пенхоллоу и просто проводит время, как любая другая женщина двадцать первого века.

Но Гвин так искренне смотрела на нее своими большими голубыми глазами, которые всегда заглядывали ей прямо в душу, и, черт возьми, теперь она плакала. Снова.

Совсем немного, но для Гвин этого было достаточно.

Ее лицо сморщилось в преувеличенном сочувствии, Гвин притянула Виви к себе, окружив ее оранжевой шерстью и ароматом лаванды.

– Малышка. – Гвин вздохнула, и Виви обняла ее в ответ, позволив себе заплакать.

– Это так глупо!

– Как и сама любовь, если честно

– Мы совершенно не подходим друг другу!

– Вот откуда столько страсти.

– Я прокляла его, Гвинневра.

– Кто из нас этого не сделал.

Отстранившись, Виви уставилась на Гвин, прежде чем вытереть мокрые щеки.

– Даже ты должна признать, что сейчас не очень подходящее время для чувств.

Но Гвин только пожал плечами.

– Нет действительно подходящего времени для такого рода вещей, не так ли? Найти своего человека? Это просто происходит, когда происходит. По крайней мере, так говорят.

С этими словами она снова повернулась к плите, и Виви впервые заметила, что она готовит – особенно сладкий и, по мнению Виви, отвратительный горячий чай, который так нравился Гвин, смесь из поистине непристойного количества сахара, черного чая, кучки специй и апельсинового «Кул-Эйда».

Это был любимый напиток Гвин, даже лучше водки, и готовили его, когда случались неприятности.

– Джейн? – отважилась спросить Виви, и Гвин не обернулась.

– Если уж говорить о людях, которые совершенно не подходили друг другу.

Не говоря больше ни слова, Виви подошла к Гвин и обняла ее за талию, прижавшись щекой к спине. Затем, выдержав паузу, спросила:

– Хочешь, и ее проклянем?

Гвин расхохоталась, опустила руки, чтобы накрыть ладони Виви, и сжала их.

– Знаешь, давай сначала попробуем вырулить из твоей ситуации, прежде чем снова браться за проклятия, ладушки?

– Справедливо, – ответила Виви, еще раз обняв Гвин, прежде чем подойти к шкафу, чтобы достать две кружки.

Сегодня вечером она будет сидеть за кухонным столом и пить чай, который готовят после расставания.

А завтра заключит сделку с дьяволом.

Может быть, в буквальном смысле.

Глава 31

В тот, возможно, последний день своей жизни Рис проснулся в плохом настроении – и неудивительно.

Во-первых, он был один.

Прошлой ночью он спал на одной стороне массивной кровати, как какой-то убитый горем идиот, и теперь, повернувшись и протянув руку туда, где должна была быть Вивьен, он вполне ощущал себя этим самым убитым горем идиотом.

Он облажался прошлой ночью. Плохо.

И не до конца понимал, где именно. Он знал, что она расстроилась из-за его проклятия и последствий этого проклятия, но он верил в нее. Верил в них, в то, что они смогут это исправить, и его задело то, что у нее явно не было такой же веры.

Но с другой стороны, она никогда по-настоящему в него не верила. Рис, возможно, довольно сильно ошибся тем летом, но она даже не дала ему шанса объяснить, сразу же восприняла его слова наихудшим образом, и до этого момента он не понимал, что это тоже его задело.

Вивьен любила его, но не доверяла ему.

Не доверяла она ему и теперь.

А он лежал на черных атласных простынях и размышлял об этом, что было откровенно унизительно.

Рис вздохнул и приподнялся на кровати как раз в тот момент, когда на тумбочке зазвонил телефон, и глупое, предательское сердце тут же затрепетало от мысли, что это может быть Вивьен.

Но нет, звонил Боуэн по видеосвязи, и когда Рис взял трубку, они оба в ужасе уставились друг на друга.

– Что случилось с твоим лицом? – спросил Рис как раз в тот момент, когда Боуэн нахмурился и сказал:

– Ты голый.

Сев повыше на кровати, Рис протер тыльной стороной ладони один глаз.

– Нет, я не сплю, я только что проснулся и…

– Почему ты отвечаешь на видеозвонок голышом?

– Зачем ты привязал к лицу барсука?

На мгновение два брата уставились друг на друга через свои телефоны, а затем сквозь эту бородатую гущу пробилась улыбка.

– Сильно запустил, похоже? – спросил Боуэн, потирая челюсть.

– Ей нужен собственный почтовый индекс, приятель, – ответил Рис, но тоже улыбаясь. Боуэн, как и Уэллс, большую часть времени был настоящей занозой в заднице, но все равно было приятно видеть его, даже если он отрастил самую ужасную бороду в мире.

– Уэллс сообщил мне, что ты облажался, – сказал Боуэн, как всегда, по существу. – Проклял сам себя.

– Это долгая история, – предупредил Рис, но Боуэн только хмыкнул, отодвигая телефон, чтобы показать Рису пустынный горный склон, на котором он сидел.

– Буду рад хоть как-то развлечься.

Итак, Рис рассказал ему все, начиная с лета девятилетней давности и заканчивая тем, как Вивьен прошлой ночью вышла из его дома в слезах.

Когда он закончил, Боуэн нахмурился, но так как это было типичнейшим выражением его лица, Риса это не сильно смутило.

– Она права, – наконец сказал брат. – В том, что ты никогда не воспринимаешь дерьмо всерьез.

– Это неправда, – возразил Рис. – Я серьезно отношусь ко многим видам дерьма. К моим проблемам. Ее проблемам. Я бы и к тебе относился серьезно, но не могу из-за этой бороды.

– Вот видишь, именно это я имею в виду, – фыркнул Боуэн, тыча в телефон указательным пальцем. – Вечно издеваешься, шутишь. Ты говоришь, что она тебе не доверяет, но как она может тебе доверять, если ты ведешь себя так, будто ничего не воспринимаешь всерьез? Как будто все происходящее – большой гребаный розыгрыш?

Рис моргнул.

– Ты начал проводить бесплатные сеансы психотерапии высокогорным овцам, Боуэн?

Боуэн нахмурился еще сильнее, и Рис поднял руку, сдаваясь.

– Хорошо, хорошо, я понял, снова наступаю на те же грабли.

Он не знал, как объяснить Боуэну, человеку, который всегда говорил именно то, что думал, самым прямым из возможных способов, что ему было легче уворачиваться и плести интриги, чтобы никто не знал, что он на самом деле чувствует. Воспринимать события вокруг поверхностно, не впуская их слишком глубоко.

Но дело было в том, что сейчас он увяз по самые уши. Он был влюблен в Вивьен. Он начинал понимать, что никогда не переставал любить ее. То лето было не просто интрижкой – это были настоящие чувства.

И он все испортил. Точно так же, как лажал сейчас.

– Скажи ей, что ты чувствуешь, – продолжал Боуэн. – Будь честен. О, и еще, не умирай сегодня ночью.

– Спасибо, – сказал Рис с печальной улыбкой. – Береги себя там, наверху. И побрейся.

Боуэн отмахнулся от него, но ухмылялся, когда они повесили трубку, и Рис встал с постели, чувствуя себя немного лучше.

Ему просто нужно увидеть Вивьен и сказать ей правду. Сказать, что он по уши в нее влюблен и что да, сегодняшний вечер напугал его до смерти, но он доверяет ей.

Проблема была в том, как это все преподнести. Это не отправляют СМС-сообщением. Решено. Он поедет к ее тете и признается там.

Но когда он спустился с холма и постучал в дверь Элейн, она была в доме одна.

Ну, она и кот.

Как только Элейн открыла дверь, маленький пушистый ублюдок посмотрел на Риса и очень лаконично заявил: «Придурок».

– Я защищал тебя прошлой ночью, приятель, – сказал Рис, погрозив пальцем сэру Мурсивалю. – Не заставляй меня сожалеть об этом.

Элейн усмехнулась на эти слова, наклоняясь, чтобы поднять кота, но не пригласила Риса войти, и когда она посмотрела на него, он почувствовал, что она читает его как открытую книгу.

– Ты здесь, чтобы сказать Виви, что любишь ее, – наконец изрекла она, и он кивнул.

– Не только это, но да, это главное. Но так как ее, похоже, здесь нет, я просто заскочу к…

– Рис.

Элейн положила руку ему на плечо, и он впервые заметил, что у нее такие же карие глаза, как у Вивьен. Сейчас эти глаза были теплыми, но Рис уже знал, что ему не понравится то, что она собирается сказать.

– Она уже дома, готовится к вечернему обряду. Магия, которую ей нужно сотворить… это больше, чем что-либо, совершаемое ей раньше. Честно говоря, это больше, чем то, что делала я, и это требует подготовки. Ты не должен вмешиваться.

Рис почувствовал себя так, словно его только что ударили в живот.

Он опоздал.

Казалось, он всегда чертовски опаздывал.

– Хорошо, – сказал он, заставив себя улыбнуться Элейн. – Определенно не должен.

Элейн сжала его руку.

– Расскажешь ей после.

– Так и сделаю, – ответил он, хотя по спине у него пополз холодок беспокойства. – Если останусь жив после всего этого, так и сделаю.

Ванна не помогала.

Снова.

По крайней мере, на этот раз, когда Виви сидела в ванне – по подбородок в горячей воде, окруженная свечами, – водки рядом не стояло. И она не вызывала в воображении лицо Риса или запах его одеколона. Она даже не шмыгала носом.

Действительно, это было большим прогрессом после Ванны Для Разбитых Сердец.

Так почему же теперь она чувствовала себя намного хуже?

Она знала ответ на этот вопрос – потому что на этот раз сердце болело гораздо сильнее, и задача перед ней стояла куда более пугающая. Тетя Элейн была лучшей, сильнейшей ведьмой из всех, кого знала Виви, и даже она никогда не пыталась сделать что-то подобное. И теперь Виви, в основном использующая магию для разогрева чая без микроволновки, собиралась вызвать давно умершего духа и потребовать, чтобы он снял проклятие.

Как-то так.

Вода захлюпала, когда она встала и потянулась за полотенцем, смутно размышляя, какую вещь ей следует надеть для ритуального призыва на кладбище в ночь Хеллоуина. Наверное, что-нибудь достаточно впечатляющее, целиком черное, может быть, с какими-нибудь серебряными украшениями.

Но когда Виви осмотрела свой шкаф, ее взгляд упал на платье, которое было на ней в ту ночь, когда Рис впервые вернулся в город, черное в мелкий оранжевый горошек и с оранжевым поясом из лакированной кожи.

Ей чертовски понравилось это платье. Но оно точно не кричало, что его обладательница – Могущественная Волшебница.

Она потянулась отодвинуть его, собираясь надеть черное платье, в котором была на Осенней ярмарке, но затем остановилась.

Это было ее заклинание. Неважно, что ее предок придал ему необходимый импульс, именно она наложила первоначальное проклятие, и это она попытается снять его сегодня вечером. Независимо от наличия узора в горошек, она оставалась могущественной волшебницей, и если надев свое любимое платье, она почувствует себя лучше, почему бы и нет?

И она действительно почувствовала себя немного лучше, пока шла от своей квартиры до кладбища. Солнце только что село, и в городе шел самый разгар Хеллоуина. Все уличные фонари были включены, из динамиков, расположенных на главной улице, лилась жуткая музыка, и Виви улыбнулась, проходя мимо «Кофейного котла». Они поставили снаружи настоящий котел, полный сухого льда, и пара детей, одетых как ведьмы, смеялась и визжала, пробегая сквозь туман.

Грейвс-Глен был хорошим местом. Счастливым.

И она собиралась его спасти.

Звуки хеллоуинского веселья становились тем тише, чем ближе Виви подходила к кладбищу, и к тому времени, когда она открыла скрипучие железные ворота, все, что она могла слышать, это шорох ветра в листьях над головой и случайный птичий крик.

Могила Элвид находилась в самом дальнем углу кладбища, и уже на подходе к ней Вивьен могла видеть Гвин и Элейн, которые стояли там в ожидании нее.

Они обе держали свечи, и от теплого отсвета, лежащего на их лицах, у Виви внезапно перехватило горло.

– Мы почти готовы, – сказала Элейн, протягивая Виви черную свечу. – Начнем, когда покажется Рис.

– А вот и Рис, – услышала Виви его голос позади себя. Она обернулась и увидела, что он неторопливо идет по дорожке, как будто направляется на свидание в парке, а не на собственную смерть, и ее сердце болезненно забилось в груди.

Он был одет во все черное, кулон мерцал у него на шее, и, взяв свечу у Элейн, он подмигнул Виви.

– Готова снять с меня проклятие, cariad?

Виви глубоко вздохнула, в воздухе раздался резкий звук и внезапно запахло серой, когда Гвин зажгла спичку, прикоснувшись ею к фитилю свечи Виви.

– Всегда готова.

Глава 32

Рис не был уверен, что ему когда-либо ранее приходилось так нервничать, пока он наблюдал, как Вивьен расположилась у подножия могилы Элвид. Она стояла там, с убранными с лица волосами и в платье в горошек, сжимая свечу.

Она была такой красивой, такой храброй, и хотя он знал, что ему, вероятно, следует немного беспокоиться за себя, от одной мысли о том, что с ней что-то может случиться, у него скрутило живот, а руки по бокам сжались в кулаки.

Я должен был сказать ей раньше, – подумал он, но теперь было слишком поздно. Она уже что-то бормотала себе под нос, опустившись на колени у подножия могилы Элвид. Рис не был точно уверен, что входило в этот ритуал, но он знал, что это нечто большее, чем вызов призрака. Призраки были совершенно отдельными существами, созданными из энергии, которая не могла освободиться.

Дух, все еще запертый в своей могиле, был гораздо более трудным объектом для вызова.

Пайпер Макбрайд усвоила это на собственном горьком опыте, и теперь, когда он наблюдал за Вивьен, Рису приходилось бороться с желанием броситься вперед и вытащить ее отсюда. К черту город, к черту его самого, он не мог позволить Вивьен рисковать собственной жизнью, чтобы спасти кого-то, подумал он.

Но она хотела это сделать. Верила, что сможет это сделать.

И он должен был поверить в нее.

Гвин и Элейн тоже опустились на колени, и когда Элейн вытащила из-за пояса маленький серебряный нож, Рис стиснул зубы. Это было проклятие крови, и Виви была кровной родственницей Элвид, так что его не должно удивлять, что в этом замешана кровь, но он все равно поморщился, когда лезвие скользнуло по мясистой части ладони Вивьен, быстрый, крошечный порез, но тем не менее порез.

Однако Вивьен не дрогнула, прижав ладонь к земле и опустив голову.

Гвин и Элейн шептали вместе с Вивьен, пламя их свечей мерцало на ночном ветру, и Рис почувствовал, как холод пробежал по спине, когда земля слегка задрожала под ногами.

Он не мог точно определить, когда почувствовал, что это произошло. Ничего столь драматичного, как в появлении Пайпер, никакой тени, внезапно выскочившей из могилы.

Но когда Вивьен повернула голову и посмотрела на него, он понял, что ее глазами на него смотрит не она.

– Пенхоллоу, – сказала она, и это был ее голос, но под ним слышался другой, с мелодичным валлийским акцентом, и Рис ответил по-валлийски.

– Это я.

Уголки губ Вивьен приподнялись.

– Ты похож на него. На Гриффада.

Прикоснувшись к переносице, Рис нахмурился.

– Черт бы все побрал.

– Так же беспомощен ты, как был он? Столь же ли жесток? – продолжила она, поднимаясь на ноги. Это было самое странное – видеть тело Вивьен, тело, которое он знал теперь так же хорошо, как свое собственное, но без ее пластики, в совершенно иной позе. И она так холодно смотрела на него. Он никогда раньше не видел такого выражения на лице Вивьен, даже когда она ненавидела его.

– Возможно, беспомощен, – ответил он. – Жесток? Очень надеюсь, что нет.

Приблизившись к нему, Вивьен широко развела руки, а Гвин и Элейн за ее спиной наблюдали за ними, побледнев.

– Гриффад хотел, чтобы его магия возвела этот город, – сказала она. – Хотел, чтобы он стал его наследием. Его собственным личным королевством.

– Это действительно похоже на мужчин в моей семье.

– Но этого оказалось недостаточно. Недостаточно его магии, – продолжала Вивьен, теперь уже так близко, что он уловил запах озона и земли, ничего похожего на собственный приторно-сладкий аромат Вивьен. – И поэтому он попросил меня о помощи.

Глаза смотрели куда-то поверх плеча Риса, и он каким-то образом знал, что она видит пещеры, лей-линии.

– Я хотела соединить свою магию с его, но он забрал у меня все до капли. – Ее пристальный взгляд остановился на нем. – Всю мою магию. Он высосал меня досуха, чтобы построить свой город, а затем стер из него мое имя. Строил святилища по своему образу и подобию. Ни малейшей благодарности за мою жертву. Как будто меня никогда и не было.

Рис мог слышать боль в этих словах, и, хотя знал, что с ним говорила не Вивьен, слова тяжелым камнем падали ему на сердце.

– Если это вас утешит, – сказал он, – Гриффад умер от оспы, которая, как я слышал, довольно ужасна, так что…

– Не может быть никакого утешения! – Ее голос зазвучал громче, ветер усилился, волосы Вивьен откинулись с ее лица, когда над головой закачались и застонали деревья.

– Мой потомок призвал меня проклясть тебя, и так я и сделала. А ты, в свою очередь, проклял этот город. Моя месть свершится так, как я хотела, когда я стану свидетелем, как вы оба обратитесь в пепел.

Она наклонила голову, наблюдая за ним, и Рис приготовился к… Он не был уверен, к чему именно. Побоище? Это казалось вероятным.

Но затем она сказала:

– За исключением того, что эта женщина, кровь от моей крови, просит меня пощадить вас обоих. Снять это проклятие с тебя и с города.

Рис сделал медленный, глубокий вдох.

– Так она хочет.

– А почему я должна это делать?

Рис пытался найти какой-нибудь совершенно безупречный аргумент, чтобы спасти и свою жизнь, и Грейвс-Глен, но все, что он мог сказать, было:

– Я люблю ее.

Эти глаза не моргали.

– Ты ее любишь, – повторила Вивьен/Элвид, и Рис кивнул.

– Я люблю ее, и я причинил ей боль, и я заслужил проклятие. Но Грейвс-Глен – ее дом. Дом ее семьи. Я не могу позволить, чтобы это было уничтожено из-за меня.

Лунный свет пролился на кладбище, и впервые Рис заметил что-то вроде мерцающей вуали вокруг Вивьен, увидел, как ее сердце колотится в горле. Была ли она все еще там, его Вивьен? Могла ли она его слышать?

– А если бы я пощадила город, но забрала твою жизнь, что тогда?

Пристальный взгляд потемнел, ведьма подошла ближе, и Рис заставил себя остаться на месте.

– Тогда возьми меня, – сказал он. – Это справедливая расплата за то, как с тобой поступили.

– Рис, – услышал он крик Гвин, но Элейн остановила ее, положив руку ей на запястье, и Рис неуверенно улыбнулся ей.

– Ах, наконец-то я больше не «придурок».

Элвид все еще изучала его глазами Вивьен, и Рис очень, очень хорошо понимал, что его жизнь висит на волоске.

А потом она попятилась от него, ветер немного стих, запах, похожий на запах ударившей в землю молнии, исчез.

– Ты, должно быть, действительно любишь ее, – произнесла она.

– Так и есть, – ответил он. – Безумно люблю.

Она вздохнула (грудь Вивьен поднялась и опустилась), а затем закрыла глаза.

– Я вижу ее сердце, – заметила Элвид. – Чувствую его в ее груди. Она тоже любит тебя и не хочет, чтобы тебе причинили вред, и так как она моей крови, я решила удовлетворить ее просьбу.

Рис старался не упасть на землю от облегчения, но это далось ему нелегко.

– Спасибо, – выдохнул он и увидел, как Гвин и Элейн взялись за руки.

– Спасибо, – повторил Рис. – Даю слово, что все улажу с этим ублюдком Гриффадом. Больше никакой статуи, определенно никакого Дня основателя. Я мог бы даже попробовать заставить своего братца Уэллса сменить второе имя.

Элвид нахмурилась, и на секунду Рис задумался, не было ли упоминание о семейных связях плохой идеей, но дело было в другом. Она даже не смотрела на него, а снова повернулась к могиле, ее руки сжимались и разжимались по бокам.

– Это… проклятие. Я не могу его снять.

– Прошу прощения?

Она опустилась на колени, запрокинув голову, чтобы посмотреть на небо.

– Я недостаточно сильна, – ее голос звучал все слабее, все больше напоминал голос Вивьен.

Ее глаза снова встретились с его глазами, и на этот раз ему показалось, что это Вивьен смотрит на него в ответ.

– Мне очень жаль, Рис Пенхоллоу, – сказала Элвид. – Уже слишком поздно.

А потом раздался звук, похожий на раскат грома, и Вивьен рухнула на землю.