Текст книги "Да или нет?"

Автор книги: Эрика Спиндлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Джилл погладила пушистую игрушечную голову.

– Это очень мило со стороны Джека. А ты не забыла сказать спасибо?

– Ой!

Ребекка схватила медведя и выбежала из комнаты.

Джилл с улыбкой покачала головой. Сердце у нее сильно и мерно билось в груди. Поступок Джека ее удивил и тронул. Почему Джек купил Ребекке этого симпатичного мишку? Ему не было необходимости что-то приносить ее дочери – и Джилл почти жалела, что он это сделал. Как ей оставаться холодной и отстраненной, когда стоит только на него посмотреть – и она вспомнит его внимание и радость дочери?

Мысленно попросив Бога поддержать ее в сегодняшний вечер, она встала, взяла сумочку и накидку и вышла из спальни.

Джилл обнаружила его в гостиной: присев рядом с Ребеккой на корточки и наклонив голову, он с глубоким вниманием слушал какой-то ее рассказ. Джилл незаметно осмотрела его: черный смокинг, белоснежная рубашка, галстук-бабочка… Она улыбнулась, увидев его в столь непривычной для Джека одежде, хоть и вынуждена была признать, что выглядит он превосходно.

Словно ощутив на себе ее взгляд, Джек поднял голову:

– Привет!

Джилл вдруг почувствовала себя так, словно она снова стала глупенькой шестнадцатилетней девушкой.

– Привет.

Он медленно осмотрел ее с головы до ног:

– Ты выглядишь просто потрясающе.

Джилл с удовлетворением увидела в его взгляде чисто мужскую гордость собственника. Сердце у нее отчаянно забилось, и она невольно подняла руку к груди – но тут же поспешно ее опустила.

– Спасибо. Я не была уверена… то есть я… Спасибо.

Джек с улыбкой выпрямился.

– Ребекка рассказывала мне об одном из своих мишек.

Джилл с трудом сглотнула.

– Это ее любимые игрушки. Спасибо тебе за подарок. Очень мило с твоей стороны.

Джек с улыбкой взъерошил Ребекке волосы.

– Мне самому это доставило удовольствие. Готова?

Джилл кивнула и, дав Маргарет последние указания и поцеловав Ребекку, вышла с Джеком в черную бархатную ночь. Прохладный воздух обжег ее пылающие щеки, и она подняла глаза к звездам.

– Чудесная ночь!

– Да, – согласился он, – чудесная.

Джилл встретилась с ним взглядом и покраснела. Он улыбнулся ее нескрываемому смущению и предложил ей согнутую в локте руку:

– Карета ждет. Едем?

Она мгновение колебалась, а потом положила руку на сгиб его локтя. Он прикрыл ее пальцы ладонью и прижал ее руку к себе.

Джилл приказала себе не терять чувства реальности. Джек просто играет роль галантного, внимательного спутника. Но ей трудно было сохранять спокойствие, когда у нее колотилось сердце и перехватывало дыхание, когда каждое его прикосновение, каждый взгляд заставлял ее трепетать.

Волна дрожи пробежала по ее телу, и Джек мгновенно повернулся к ней:

– Тебе холодно?

– Нет, все хорошо. – Она заставила себя улыбнуться.

Они подошли к лимузину, где их поджидал шофер. При их приближении он кивнул и открыл перед ними дверцу. Джилл села в роскошный автомобиль, внутри которого, стоял запах дорогой кожаной обивки. Джилл устроилась на мягком сиденье, наслаждаясь тем, как в нем утопает ее тело.

Джек влез следом и сел напротив нее. Откупорив маленькую бутылочку шампанского, он налил ей бокал. Когда она брала бокал из его рук, пальцы их соприкоснулись. Это мимолетное прикосновение было для Джилл как ожог, и рука у нее невольно дрогнула, расплескав шампанское.

– Черт!

– Постой-ка! – Джек потянулся к ней с салфеткой и быстро промокнул небольшую лужицу на ее колене. – Ничего страшного. Пока будем ехать, все высохнет.

Она заставила себя улыбнуться:

– Спасибо.

Джек поднял свой бокал и заглянул ей в глаза:

– За успех нашей передачи!

Она чокнулась с ним и поднесла бокал к губам. Шампанское оказалось прекрасным: холодным и несладким, какое она больше всего любила. Пузырьки приятно щекотали ей нос и горло.

– Нервничаешь?

– Нет, конечно. Просто…

Просто что? Просто у нее голова кружится от одного его присутствия? Настолько остро ощущает его близость, запах его тела и его прикосновения, что, кажется, у нее сердце готово выскочить из груди? Так жаждет его ласки, что вся дрожит?

Сказать ему правду было немыслимо.

Джилл кашлянула.

– Я чувствую себя немного глупо из-за того, что еду на премьеру, словно я какая-то знаменитость.

– А ты и есть знаменитость, – суховато ответил он. – Видишь?

В этот момент их лимузин поравнялся с автобусом. С его бока на них смотрели их собственные изображения.

На рекламном плакате они с Джеком оба повернулись лицом к камере. Его губы изгибались в привлекательной, немного вызывающей улыбке, от которой у нее так часто кровь бросалась в голову. Она стояла рядом, чуть склонив голову, глядя на него с выражением досады. По плакату шла надпись: «Джек и Джилл – да или нет?»

Она вскрикнула: изумленно и недовольно.

– Я не ожидала, что они появятся так быстро. Когда их наклеили?

– Кажется, сегодня. Первый раз я увидел его днем.

Лимузин обогнал автобус, и Джилл вздохнула с облегчением.

– Странное ощущение, правда? – мягко спросил Джек.

– Очень странное. Нелегко будет привыкнуть к тому, что, куда бы я ни поехала, я всюду буду видеть себя. И в таком крупном масштабе.

Он повернулся назад, чтобы еще раз взглянуть на плакат.

– А как тебе надпись?

– Дана меня предупредила, что кампания будет построена на романтической стороне передачи, так что я хотя бы не удивилась. А как относишься к этому ты?

Джек на мгновение задумался.

– Я понимаю, чего они хотят добиться. И, на мой взгляд, это сработает. – Он откинулся на спинку сиденья и сделал глоток шампанского. – Мы всегда можем делать вид, что эти слова относятся к тому, понравится ли нам какой-то фильм или нет. И придется к этому привыкать. К началу следующей недели такая реклама появится повсюду.

Джилл нахмурилась:

– Знаю. И это меня тревожит.

– Что?!

– Я тревожусь за Ребекку. Как она это воспримет? Я боюсь, как бы, видя меня… ну, повсюду… она не растерялась.

Джек с улыбкой подался вперед.

– По-моему, ей это очень понравится. Если бы я был ребенком, то решил бы, что это – класс!

Джилл улыбнулась:

– Наверное, ты прав. Иногда я излишне много тревожусь.

– Это вполне понятно. Особенно если принять во внимание все обстоятельства.

Джек снова откинулся назад, а Джилл стала смотреть в окно. Между ними воцарилось молчание, наполненное взаимным влечением, восставшим из прошлого и неопределенными невысказанными мыслями о настоящем.

Джек наблюдал за Джилл. Они практически не разговаривали по-настоящему с той ночи, когда он ей позвонил. Они работали бок о бок, но без настоящего взаимодействия, без… близости.

Ничего более трудного он в своей жизни еще не испытывал.

Ему все время хотелось подробно рассказать ей, как у него прошел день, его так и подмывало шептать ей на ухо шутливые комментарии на все происходящее, ему не хватало ее смеха, он жаждал заслужить ее улыбку…

Он не уступил своим желаниям – так же, как и настоятельной потребности прижать ладонь к ее гладкой теплой щеке или прикоснуться губами к нежным улыбающимся губам.

Но это было тогда. Сегодня Джек чувствовал себя полностью лишенным самообладания, той силы воли, которая была ему необходима, чтобы удержаться от близости с нею. Сегодня она выглядела такой желанной… доступной. Мягкой, женственной – и нуждающейся в заступнике.

И это последнее обстоятельство трогало его больше всего.

Джек сильнее сжал пальцами ножку бокала. Он не может быть ничьим заступником. Никогда. Ему не следует об этом забывать.

Он откашлялся.

– У тебя есть планы на День Благодарения?

Джилл покачала головой.

– Ребекка будет у Питера, а мои родители уехали по делам за границу.

– Мне очень жаль. Я знаю, как много значат для тебя семейные праздники.

Джилл тихо вздохнула:

– Что ж, это – жизнь. Я привыкла.

Но Джек по ее лицу видел, что она вовсе ни к чему не привыкла. Мысль о том, что праздник Благодарения она проведет одна, причиняет ей боль.

Он заметил неровную трещину в коже сиденья, секунду хмуро ее рассматривал, а потом снова встретился с Джилл взглядом:

– А почему ты развелась… с ним?

– Не я стала инициатором развода. Это он подал на развод, – без всякого выражения ответила она.

Джек с трудом удержался от изумленного возгласа.

Муж подал на развод с Джилл? Значит ли это, что она по-прежнему любит этого типа? Что, если бы он ее не бросил, она и сейчас была бы за ним замужем?

От этой мысли он похолодел.

– Нам не следовало жениться, – негромко проговорила она. – Теперь я это вижу. Это была ужасная ошибка.

– Но тогда у тебя не было бы Бекки.

Эти слова сорвались у него с языка раньше, чем Джек успел сообразить, что именно говорит. Он сам удивился, как подобная мысль пришла ему в голову.

Не успела Джилл ничего ответить, как он подался вперед и озорно ей улыбнулся:

– А у меня на День Благодарения весьма серьезные планы!

– Правда?

– Да. Я собираюсь напроситься на обед к кому-нибудь из ни о чем не подозревающих друзей.

Она рассмеялась:

– Все тот же неподражаемый Джек!

– Конечно, ты меня знаешь. – Он снова вспомнил прошлое и улыбнулся. – А помнишь тот День Благодарения, который мы праздновали вместе?

Он почувствовала, как Джилл напряженно застыла, но не стал жалеть, что задал ей этот вопрос. Джек хотел вспомнить тот день – пусть даже все последние пять лет он проклинал себя за то, что никак не может его забыть. Тот день был особый. Самый особый за время их отношений.

Джек подался вперед и поймал ее руку, обхватив тонкое запястье сильными пальцами.

– Ты помнишь, Джилли?

Она посмотрела на их соединенные руки, а потом подняла взгляд на его лицо.

– Как я могу забыть, Джек? Ведь именно в ту ночь… – Она встряхнула головой. – Я помню, как ты смеялся над моим желанием приготовить для нас двоих нафаршированную индейку и все, что к ней положено. Ты счел мои домашние устремления довольно глупыми.

Он нахмурился:

– Это неправда.

– Да? Насколько я помню… – Она снова покачала головой. – Давай не станем копаться в прошлом: это нам обоим пойдет на пользу.

Он гладил тыльную сторону ее руки большим пальцем – медленно, успокаивающе.

– Лучшего Дня Благодарения у меня в жизни не было. Я был просто в восторге, Джилл и.

Она посмотрела ему в глаза, и волна нежности захлестнула сердце Джека.

– На следующий год я пытался его воссоздать. – Он негромко рассмеялся. – Моя индюшка снаружи обгорела, а внутри осталась сырой. Я не успел ее до конца оттаять и поэтому прибавил жару в духовке, чтобы она быстрее запеклась.

Джилл улыбнулась.

– Аппетитно.

Он снова рассмеялся и переплел ее пальцы со своими.

– Смейся, смейся. Кончилось тем, что я пошел и купил упаковку готового жареного цыпленка под названием «Особый рецепт полковника». У меня гостила сестра, Сью, – и, можешь мне поверить, на нее это произвело глубочайшее впечатление. Она тоже назвала меня неподражаемым.

Джилли засмеялась:

– Ты просто ничего не можешь с собой поделать!

Он секунду смотрел на их сцепленные руки, а потом поднес их к губам, и почувствовал, как у Джилл задрожали пальцы.

– Ты права, Джилли. Я просто ничего не могу с собой поделать.

– Джек, не надо!

– Знаю. – Он провел губами по костяшкам ее пальцев и отпустил ее руку. – Но иногда я просто… забываю.

Лимузин поехал очень медленно, и Джек посмотрел в окно. Впереди он увидел одно из самых знаменитых мест Голливуда – Китайский театр Мэнна. Поклонники, рвущиеся увидеть парад знаменитостей, выстроились вдоль тротуаров и у входа в театр. Пресса тоже была широко представлена: со всех сторон начали сверкать фотовспышки. Толпа обезумела.

– Приехали, – пробормотал он – И как раз вовремя – похоже, прибыли герои дня.

Джилл проследила за направлением его взгляда, а потом со стоном откинула голову на спинку сиденья.

– Как бы мне хотелось обойтись без всего этого! Я не из тех, кто любит паблисити.

– Кто же нам мешает сбежать отсюда?

– Ты не сбежишь! – возразила Джилл.

– Хочешь спорить?

Джек протянул ей руку. Джилл уставилась на нее одновременно недоверчиво и с тоской.

– Дана нам за это головы открутит!

Он рассмеялся:

– Когда прогуливаешь, всегда рискуешь. Ведь тебя могут и поймать.

Джилл со смехом покачала головой:

– И вызывают к директору? Ну уж, нет! Дана жестче, чем тебе кажется.

Их лимузин остановился. Шофер вышел и открыл им дверцу.

– Ну, давай! – сказал Джек.

Когда они вышли из лимузина, снова загорелись вспышки, толпа разразилась приветственными криками, репортеры рванулись вперед. Как только стало ясно, что они – не всемирно известные звезды, интерес к ним мгновенно упал. Ничуть не смутившись, а скорее развеселившись, Джек улыбнулся и помахал собравшимся рукой.

Джилл наклонилась к нему.

– Получаешь удовольствие, а?

Он обхватил ее рукой за талию.

– Просто работаю на зрителей.

– Это Джек и Джилл! – закричала какая-то девица у самого ограждения. – Он такой милашка!

Джек послал ей воздушный поцелуй, и поклонница взвизгнула от восторга.

Спустя несколько секунд они уже входили в помещение театра. Джек наклонил к ней голову.

– Не так уж страшно, правда?

Джилл приподняла лицо навстречу ему:

– Тебе-то хорошо говорить. Меня милашкой никто не назвал!

Он придвинул лицо еще ближе. Ее дыхание коснулось его губ: их разделяла всего пара дюймов. Джек ощутил прилив жадной страсти, совсем забыв, где они находятся.

В ее глазах он увидел ответное желание, такой же жар. Он знал, что, если еще немного наклонит голову, Джилл подастся ему навстречу, и мысленно проклял окружающую их публику.

Джек с трудом заставил себя выпрямиться.

– Пойдем, надо найти свои места.

В зале было множество знаменитостей. Многие приехали со своими детьми. Джек увидел Кевина Костнера и Сьюзан Сарандон, Мишель Пфайфер и Вупи Голдберг. Он узнал директоров студий и режиссеров мирового класса, автора последнего нашумевшего бестселлера, названного в обзоре «Нью-Йорк таймс», и самого популярного ведущего дневного ток-шоу.

Но ему хотелось смотреть только на Джилл. Она сидела рядом с ним, нетерпеливо выпрямившись, сложив руки на коленях, и не отрывала взгляда от пустого экрана. Он ощутил в ней детское нетерпение, волнение, вызванное искренней любовью к кино.

Джек улыбнулся. Джилл – женщина особая. Необычайная. Как это было только что в лимузине, его вдруг захлестнули воспоминания. О той ночи Дня Благодарения, о том, как они любили друг друга, когда на их губах еще задержалась сладость традиционного тыквенного пирога со взбитыми сливками, о том, как она потребовала, чтобы они на следующий же день поставили рождественскую елку, о том, как они потом занимались любовью под ее мигающими гирляндами каждую ночь, пока не убрали елку на следующий день после Нового года.

Благодаря Джилл он чувствовал себя молодым и беззаботным. Она заставляла его смеяться. Она заставляла его чувствовать себя… любимым. У него вдруг перехватило горло, и он с трудом справился с волнением. Ничего такого он с тех пор уже не испытывал.

Свет погас. На экране появились первые титры, зазвучала основная мелодия фильма. А он все смотрел на нее, и аромат ее духов, одновременно чувственный и невинный, волновал его, будоражил все его чувства.

Джилл поймала на себе его взгляд и встревоженно всмотрелась в его лицо:

– Что такое?

Он покачал головой, и губы его тронула легкая улыбка.

– Я никак не могу на тебя насмотреться.

Даже в темном зале было заметно, как она покраснела. Джилл отвернулась, явно смутившись, потом снова посмотрела на него.

– Все равно перестань.

Но он не отвел взгляда. Просто не мог.

Через несколько секунд она снова повернула голову и прошептала:

– Джек! Фильм начался.

– Правда?

Она нахмурила брови:

– Прекрати, пожалуйста!

Он ухмыльнулся, наслаждаясь ее смущением:

– Слушаюсь и повинуюсь.

Ему удалось сдержать слово и смотреть на экран. Фильм, классическая картина Спилберга, рассказывал о волшебстве и фантазии детства, снова оживляя его для взрослых. Главным героем был маленький мальчик, который искал отца. В поисках ему помогали три его любимые мягкие игрушки, которые он оживил потому, что всем сердцем пожелал, чтобы это случилось.

В финале картины Джек услышал, как Джилл хлюпнула носом, и, протянув руку, сжал ее пальцы. Его и самого захлестывали эмоции. Словно ощутив его чувства, она переплела свои пальцы с его. Они сидели неподвижно, пока не прошли последние титры и в зале не зажегся свет.

Джилл выпустила его руку и тайком утерла слезы. Кинофильм тронул и его душу – он невольно начал вспоминать собственное детство и свои отношения с отцом. Стряхнув с себя грусть, он улыбнулся своей спутнице.

– Уж не плачете ли вы, мисс Лэнсинг?

Она шмыгнула носом и гордо подняла голову.

– Конечно, нет! Я для этого слишком искушена и закалена жизнью.

– Правильно. – Он встал. – Пусть только тебя не видит никто из твоих зрителей, иначе им не понадобится смотреть передачу, чтобы узнать твое мнение.

Она тоже поднялась на ноги.

– Ты в этом так уверен? То, что я плакала, – это еще не значит, будто я считаю этот фильм лишенным недостатков.

Джек рассмеялся.

– По-моему, я так хорошо тебя знаю, что мог бы написать твой отзыв за тебя.

– Высокомерный поросенок!

Он снова засмеялся, и они пошли по проходу.

В фойе была настоящая давка. Какой-то журналист из «Энтертейнмент Тунайт» узнал Джека по его работе в «Пипл» и попытался выяснить их мнение о фильме. Оба ушли от ответа, посоветовав тем, кого это интересует, посмотреть кинообозрение с их участием.

После того, как Джека чуть ли не двадцать раз остановили, толкнули и отпихнули в сторону, он пробормотал:

– Давай выбираться отсюда. Я знаю прекрасное кафе, где всю ночь подают начос и лучший в мире коктейль «Маргариты».

– А как же прием?

– Я за то, чтобы сбежать с него. – Он озорно улыбнулся. – У меня вдруг появилось острое желание отведать под звездами мексиканской еды.

Джилл ответно улыбнулась.

– Дане нелегко было достать нам приглашения.

– Она поймет. Речь-то ведь идет о «Маргаритах» мирового класса!

Джилл не могла устоять и со смехом согласилась.

6

В уличном кафе действительно делали такой прекрасный коктейль «Маргариты», каких Джилл еще никогда не пробовала. Хотя, сказать по правде, она не решилась бы утверждать, что дело было только в самом коктейле, а не в том, что она пьет его вместе с Джеком.

Она глотала сладкий ледяной напиток и не сводила глаз с Джека. Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, и разговаривал с владельцем кафе. В лимузине он снял с себя галстук, смокинг и широкий пояс, закатал рукава рубашки до локтя и расстегнул воротник. Вид у него был безмятежный, уверенный и невероятно мужественный.

Джилл улыбнулась про себя и сделала еще глоток замороженного напитка. Почему мужчина в парадном костюме всегда кажется таким сексапильным? Она уже не скрывала улыбки. Может быть, потому, что он не просто надел парадный костюм, но и сумел органически слиться с ним?

Не любой мужчина, вдруг поняла она. Этот мужчина – Джек.

Ее мужчина.

Щеки у нее начали гореть, и она поспешно отпила еще немного «Маргариты». Такие мысли чреваты опасностью. Такие мысли заставят ее говорить и делать такое, о чем она будет потом жалеть.

Владелец ресторанчика отошел, и Джек повернулся к ней. Вопросительно приподняв бровь, он заметил:

– Вид у тебя как у кошечки, которая добралась до сливок.

– Да неужели?

– Да. – Он медленно обвел ее взглядом. – Довольный, но все еще голодный.

Ее щеки запылали еще сильнее.

– Наверное, это из-за текилы.

Она закинула голову и стала смотреть на черное небо и крупные яркие звезды. Уличное кафе, украшенное гирляндами крошечных лампочек, сливалось с усеянным звездами небом. Джилл втянула в себя ночной воздух. Почти пустой дворик, негромкая музыка и теплый душистый ветер заставляли ее чувствовать себя так, словно она оказалась в ином мире, в месте, созданном специально для них двоих.

Опять опасные мысли!

Джек наклонился к ней.

– О чем ты сейчас думаешь?

Джилл посмотрела на него. Ей пришлось отчаянно бороться с желанием сказать ему откровенно, что именно она сейчас думала, не начать ли с ним открыто и бесстыдно флиртовать.

– Я пыталась догадаться, как ты обнаружил этот ресторанчик. Он ведь в стороне от популярных мест.

Джек улыбнулся.

– Если честно – то когда пытался найти совсем другое место. Французское бистро, которое мне кто-то похвалил. Но безнадежно заблудился и, умирая с голоду, остановился здесь.

– А, так ты по-прежнему не любишь схемы и карты, – поддразнила его Джилл.

Он рассмеялся.

– Если бы я пользовался картой, то никогда не обнаружил бы это кафе.

– Это правда. – Она провела пальцем по посыпанному солью краю бокала, потом поднесла палец к губам и слизала с него соль. После сладкого напитка резкий вкус соли был очень приятен, и Джилл повторила это еще раз. И еще.

– Если ты сделаешь это еще раз, Джилли, то я за свои поступки не отвечаю.

Она изумленно замерла, не донеся палец до рта. Глаза Джека, потемневшие от страсти, не отрывались от ее губ. Ее тело залила волна жара, и Джилли поспешно опустила руку на колени.

– Спасибо, – сказал он напряженным голосом.

– Не за что.

Джек улыбнулся:

– У тебя это всегда здорово получалось, знаешь?

Она отвела глаза, но тут же снова посмотрела на него:

– Что получалось?

– Сводить меня с ума, не прилагая к этому никаких усилий.

Джилл хотела что-нибудь ответить, сказать что-то нейтральное, что-то, что хоть немного сняло бы растущее в ней напряжение.

Она сделала глубокий вдох.

– Это кафе напоминает мне тот мексиканский ресторанчик, куда мы с тобой заходили. Как он назывался?

– «Дос Гайз» [1]1
  Dos Guys – сочетание испанского и английского слов, означающих «Два парня».


[Закрыть].

Джилл рассмеялась.

– Точно! Я там с тех пор не бывала.

– Никто не бывал. – Он провел пальцем по запотевшему бокалу. – Они закрылись.

– Правда? А готовили там так вкусно!

– Муж с женой, которые им владели, развелись, и… – Джек пожал плечами: – Все там стало не так.

«Все не так!» – повторила она про себя. Так же, как чувствовала себя она, расставшись с Джеком. Она поспешно отогнала печальную мысль.

– А помнишь, когда мы туда пошли первый раз?

Она кивнула, стараясь все же не погружаться в глубины воспоминаний.

– В день нашей первой встречи.

– Нас познакомили на премьере, – пробормотал он. – Помнишь?

– Еще бы. Мы возненавидели друг друга с первого взгляда. – Ее губы изогнулись в улыбке. – Ты заставил меня пойти куда-нибудь, чтобы спокойно посидеть и поговорить о фильме. Я не могла поверить, что ты действительно хочешь его раскритиковать.

– А я не мог поверить, что ты от него в восторге.

– Мы спорили несколько часов! – Она негромко засмеялась. – Но ты так меня и не переубедил.

– А вот и переубедил. – Он протянул руку через стол и накрыл ее пальцы своей ладонью. – Я совершенно отчетливо помню, как тебя переубеждал.

– Неправда! – рассмеялась она, пытаясь убрать руку. Джек поймал ее пальцы и поднес к губам. Он прикоснулся ими к тыльной стороне ее ладони. Джилл даже вздрогнула от наслаждения.

– Правда. – И он торжествующе улыбнулся. – Примерно шесть часов спустя. В постели.

Жар залил ей щеки, сердце начало отчаянно колотиться. Джилл вспомнила, насколько она была шокирована собственным поведением. Просто поражена. Она никогда прежде такого не делала, никогда не была такой смелой, такой страстной. Она вспомнила, что была с ним и ласковой кошечкой, и разъяренной тигрицей. Джек смог пробудить к жизни все ее существо, такие ее стороны, о существовании которых она даже не подозревала.

Джилл приподняла брови, изображая изумление:

– Но мы же не занимались любовью в первый же день знакомства!

– Ну так назови его вторым, – сказал он, удовлетворенно блеснув глазами. – Было уже почти утро.

Смутившись, она отвела взгляд. Это была правда. Их отношения начались бурно, их влечение друг к другу оказалось внезапным и непреодолимым. Она вдруг превратилась в женщину, которую сама не узнавала.

– Не надо, Джилли, – пробормотал он, поглаживая ее пальцы. – Не надо стыдиться. Я мужчина, но для меня это произошло точно так же. Я терял контроль просто глядя на тебя, не говоря уже о том, что ты могла со мной сделать одним самым невинным прикосновением. – Он добавил еще тише – Так же, как можешь это сделать сейчас.

Раскрыв руку Джилл, он нежно поцеловал ей ладонь. Голова у нее закружилась от резкого прилива крови. Она вдруг ослабела, тело ее наполнилось томлением по нему, начало пульсировать страстью.

– И наши отношения не были только плотскими, – проговорил он, глядя ей в глаза. – Помнишь, как мы разговаривали?

Она нервно облизала губы.

– Мы бесспрерывно ссорились.

– Мы просто так бурно все обсуждали. – Он поднялся, не выпуская ее руки, и протянул ей вторую руку. – Потанцуй со мной, Джилли.

Она покачала головой.

– Больше никто не танцует.

– Больше никого тут и нет.

Джилл оглядела пустой дворик. Шофер их лимузина сидел у бара и смотрел ночное ток-шоу. Перед ним стояла чашка кофе. Владелец ресторанчика сидел за столиком под крышей, поглощенный разговором с единственным, кроме них, посетителем.

Она беспомощно посмотрела на Джека:

– Но…

– Пошли, Джилли. – Он понизил голос до волнующего шепота: – Потанцуй со мной.

Она протянула ему руку, и Джек помог ей встать. Они вышли на свободное пространство между столиками, и Джек притянул ее к себе.

Джилл закрыла глаза и постаралась дышать ровно и глубоко – и ее начали опьянять ароматы ночи, дыхание Джека, прикасавшееся к ее коже, близость его тела. Если бы она умерла и попала в рай, то раем, конечно же, была бы вечность в его объятиях.

Джилл позволила ему притянуть себя ближе, и они начали ритмично двигаться под тихую мелодичную музыку. Джек вел ее. Они двигались как одно существо, интуитивно угадывая каждое следующее движение друг друга. Так было всегда, когда они танцевали, целовались или… любили друг друга. Так было с самого начала.

Она чуть слышно застонала от наслаждения, и он прижал ее к себе еще теснее. Их тела подходили друг другу так, словно были специально для этого созданы. Уголки ее губ чуть приподнялись в улыбке. Ни с кем и никогда ей не было так хорошо и удобно. Можно было подумать, что их внутренние схемы зеркально повторены, как фотография и ее негатив. Соединяясь вместе, они создают идеальное изображение.

Она никогда не могла этого понять.

Но сегодня у нее не было желания – и воли, – чтобы с этим бороться.

– Мне тебя не хватало, Джилли, – пробормотал он, поправляя пряди волос, которые упали ей на шею, высвободившись из-под гребня.

Она подняла голову и заглянула ему в лицо:

– Правда, Джек?

– Неужели ты не веришь! – Он опустил голову и провел губами по дуге ее бровей, а потом поцеловал ее в волосы. – Ни с кем и никогда я не испытываю такого, как с тобой.

– Знаю. – Ее руки скользнули по его груди и легли ему на плечи. Продолжая двигаться в такт музыке, Джилл переплела пальцы у него за шеей. – У меня все точно так же.

– Что с нами случилось? – Джек обхватил ее лицо ладонями и заглянул ей в глаза. – Сейчас все так хорошо – так естественно. Почему мы с тобой тогда разошлись?

Он наклонился к ней еще ближе и легко прижался губами к ее губам – пробуя ее вкус, вновь ее изучая, заново создавая ее и себя вместе. Чувства накатывались на нее теплыми, щекочущими волнами Джилли с силой уцепилась за его плечи.

Поцелуи Джека. Джилл все о них помнила. Его вкус. Запах его тела. Как он наклонял голову, прижимаясь к ее губам. Звуки, которые вырывались из его горла, когда он ее любил.

Эти воспоминания были приятными. Очень приятными. Встав на цыпочки, она теснее прижалась к нему. Ответила на его поцелуй. Джилли ощущала его возбуждение так же остро, как и свое собственное, – и наслаждалась этим ощущением, уверенностью, что прошедшие пять лет не ослабили его желания.

Со стоном Джек прервал их поцелуй. Он тяжело дышал от страсти. Их взгляды встретились, и в его глазах Джилл прочла желание… и неуверенность. Сомнение, которого она прежде никогда в Джеке не замечала. Она всегда знала, что желанна ему, и это было ей приятно, но эти колебания, ранимость, которую она теперь в нем заметила, ее глубоко тронули. Очень глубоко.

– Что случилось? – снова повторил он свой вопрос, заглядывая ей в глаза, погружая пальцы в ее волосы, высвобождая их из-под гребня. Старинное украшение со стуком упало на вымощенную плитками площадку. – Как мы за несколько секунд смогли из всего сделать ничто?

Джилл открыла рот, собираясь ответить, но не успела – не дожидаясь ее слов, он снова прижался к ее губам. Как умирающий от жажды, он пил ее поцелуи. Она отвечала ему с не меньшей страстью, прижимаясь к нему, впустив его язык в свой рот… Она принимала все, что он готов был ей дать.

И всем своим сердцем мечтая о том, что он никогда ей дать не захочет.

Джилл постаралась отогнать эту мысль и ощущение безнадежности, которое та принесла с собой. Она будет думать только о сегодняшней ночи, об этой минуте. Завтра наступит еще не скоро.

Джек переплел свои пальцы ее волосами. Джилл прижалась к нему еще теснее. Он ощутил вкус текилы и лайма, аромат ночи и ее духов. Она снова закрыла глаза, вбирая в себя все детали, надеясь запечатлеть каждую в памяти так, чтобы никогда больше не забыть ни малейшего нюанса.

– Джилл… Джилл… – Он оторвался от ее губ и начал целовать местечко, где у нее за ухом отчаянно бился пульс. – Я не мог опомниться, когда ты ушла от меня, – пробормотал он. – Я просто… не мог… поверить… когда ты… Как ты могла выйти за него замуж?

Джилл открыла глаза. Его слова бесцеремонно вторглись в этот волшебный мир.

«Я не мог поверить, когда ты от меня ушла… Как ты могла выйти за него замуж?»

Джек произнес эти слова таким тоном, словно он был жертвой, а она – преступницей. Он произнес их так, словно она ушла холодно, не оглянувшись и не испытывая боли.

Это он ее оттолкнул, он не оставил ей другого выбора, как только уйти. Ей надо было жить дальше.

Это разбило ей сердце, заставило страдать столько времени.

Джилл уперлась ладонями ему в грудь, не в состоянии сдержать охватившего ее гнева, и резко оттолкнула его. Джек, ни о чем не подозревая, разжал объятия, и, запрокинув голову, она заглянула ему в глаза, все еще замутненные страстью.

– Почему ты не мог поверить? – спросила она тихо, но с явным негодованием. – Потому что я была так глупо, так безоглядно в тебя влюблена?

Она увидела, как к нему возвращается ощущение реальности, увидела, как его возбуждение спадает, сменяясь недоумением. А потом изумлением. Нахмурившись, Джек покачал головой:

– Я не это имел в виду.

– А что же тогда ты имел в виду? Объясни!

Он разжал руки.

– Что ты меня не предупредила. Ты просто взяла и уехала. А меньше чем через шесть месяцев я услышал, что ты вышла замуж за другого.

– А чего ты ожидал? Что бы ты сделал на моем месте? Ты дал мне понять, что я тебе не нужна. – Она обхватила себя руками: ей вдруг стало очень холодно. – Ты сказал мне, что не любишь меня. Что не хочешь на мне жениться. У нас с тобой не было будущего.