Текст книги "Да или нет?"

Автор книги: Эрика Спиндлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Она открыла было рот, собираясь сказать что-то, сама еще не зная что, но Питер ее опередил.

– Ах ты, подонок! – Питер шагнул к Джеку, покрывшись от злости пятнами. – Мне бы следовало тебя убить!

– Можете попытаться. – Джек высокомерно взглянул на противника, который выглядел гораздо менее внушительно. – Но, на мой взгляд, это было бы несколько чересчур. Кажется, мы даже никогда не встречались.

– Так я не ошибся. – Питер бросил на нее осуждающий взгляд. – Ты с ним спишь.

У нее от гнева разгорелись щеки. Джилл злилась и на зацикленность Питера насчет нее и Джека, и на Джека, который позволил себе слишком много.

– Мы – коллеги, Питер. Ради Бога, неужели ты снова примешься за…

– А что, если бы мы и спали друг с другом? – Джек спустился с лестницы и остановился прямо перед своим противником. Будучи заметно ниже ростом, Питер вынужден был запрокинуть голову, чтобы смотреть Джеку в лицо. – Вы ведь явно спите с кем-то еще.

– Она – моя жена!

– Она не всегда ею была. – Джек понизил голос. – Сколько времени прошло с вашего расставания с Джилл, когда вы начали встречаться с вашей теперешней женой? Или вы начали, еще когда были женаты на Джилл?

По лицу Питера пробежало какое-то странное выражение, похожее на панику, и у Джилл не осталось сомнений. Потрясенная, она поняла, что Питер ей изменял. Он начал встречаться с Джин еще до того, как они расстались! Подумать только, ведь она считала себя виноватой перед ним!

– Это ни в какие ворота не лезет! – продолжал возмущаться Питер, заметно сбавив тон. – Это просто чушь какая-то!

– Это еще пустяк по сравнению с тем, в чем вы обвиняете нас. – Джек заговорил еще тише. – И прежде чем запугивать Джилл «тем, что скажет судья», вам, наверное, следовало бы подумать, что он скажет о вашем собственном поведении.

– Ты ничего не сможешь доказать, Джейкобс.

– И вы тоже. – Джек подбородком указал ему на дверь. – А теперь, насколько я понял, Джилл просила вас уйти.

Джилл поспешила выйти раньше Питера, испугавшись, как бы он не попытался увезти Ребекку. Ей не следовало тревожиться: Питер шел на несколько шагов позади нее.

При виде матери Ребекка выскочила из машины, сияя улыбкой:

– Мамочка!

Джилл засмеялась и раскрыла объятия. Радость очистила ее от оставшегося после столкновения с Питером гадкого осадка. Бекки бросилась Джилл на шею.

– Я по тебе скучала, киска, – сказала Джилл, крепко прижимая к себе девочку. – Очень-очень сильно.

– Я тоже по тебе скучала, мамочка.

Джилл отстранилась, чтобы увидеть лицо дочери.

– Я оставила тебе тыквенного пирога.

Малышка наморщила носик.

– А я люблю яблочный.

– Знаю. – Джилл снова улыбнулась и поцеловала ее нежную щечку. – Его я тебе тоже оставила.

Питер поставил чемоданчик с вещами Ребекки на тротуар.

– Обнимешь папочку на прощание?

Ребекка повернулась к отцу, и он подхватил ее на руки. Джилл перевела взгляд на Джин, дожидавшуюся их в машине. Та смотрела на Питера с таким видом, словно вот-вот расплачется. Джилл почувствовала прилив жалости к этой женщине, которая оказалась втянутой в неприятную войну между нею и Питером.

Попрощавшись с Ребеккой, Питер сел в машину и уехал. Только тогда Бекки заметила Джека, стоявшего у входа во двор и помахала ему.

– Привет, Джек! Ты мне что-нибудь принес?

– Бекки! – Джилл укоризненно посмотрела на девочку.

Джек подошел к ним и взял из рук Джилл чемоданчик.

– Сегодня – нет, милочка.

Улыбка Бекки сразу погасла.

– Я потеряла мишку, которого ты мне подарил. Мы всюду его искали, но так и не нашли.

Джилл встретилась с Джеком взглядом. Ребекка взяла игрушку с собой к отцу, так что не было никаких сомнений в том, что именно с ней случилось. И почему. В ней поднялась волна возмущения – и то же чувство она прочла в глазах Джека.

– Ничего. – Джек взъерошил Бекки волосы. – Я куплю тебе другого.

Малышка сразу же повеселела и всю дорогу до дома болтала о том, как провела праздник. Когда она убежала к себе в комнату поздороваться с игрушками, Джек повернулся к Джилл.

– У твоего бывшего мужа серьезная проблема. И мне не нравится, что он втягивает в это дело Ребекку.

Джилл потеряла над собой власть и повернулась к Джеку, дрожа от ярости.

– Тебе не нравится, что он втягивает в это дело Ребекку?! А что, по-твоему, испытываю при этом я? Я же ее мать!

Джек нахмурился.

– Я не сомневаюсь, что ты расстроена и зла.

– И испугана. – Она сжала руки, пытаясь говорить как можно тише, чтобы Ребекка ее не услышала. – Сегодня ты рискнул моими шансами получить над Ребеккой опеку. Я просила тебя не показываться, пока Питер будет здесь, – и вместо этого ты стал размахивать кулаками, словно герой дешевого боевика!

У него от ярости потемнели глаза.

– Перестань, Джилл. Ты же не думала, что я буду стоять и смотреть, как этот паскудник тебе угрожает и причиняет боль?

– Он не причинял мне…

– Правда? Тогда что вот это? – Джек поймал ее за руку, и Джилл поморщилась. Там уже начали появляться синяки. – Может быть, нам следовало бы сфотографировать вот это и показать судье.

Джилл опустилась на диван.

– Он никогда так себя не вел. Он всегда был добрым, мягким человеком. Пока мы были женаты, он никогда не обижал меня. – Она на секунду закрыла лицо ладонями, но быстро опустила руки. – Но когда речь заходит о тебе, Питер начинает страшно ревновать и теряет контроль над собой.

– Это ненормально. Ему следовало бы обратиться к психотерапевту.

Джилл нехотя согласилась:

– Это… не совсем нормально.

Джек перестал расхаживать по комнате и посмотрел на нее.

– Что ты хочешь этим сказать?

Она глубоко вздохнула, ощущая, как у нее в душе встает ком стыда и сожаления. Глядя на сжатые на коленях руки, Джилл объяснила:

– Когда мы были женаты, Питер обвинял меня в том, что я не люблю его так сильно, как любила тебя. Он обвинял меня в том, что я… так тебя и не разлюбила. Что я вышла за него просто от отчаяния. – Тут она посмотрела на Джека. – И он был прав.

Джек не мог сдержать восклицания, но выражал ли он недоверие, изумление или боль, Джилл сказать не могла. Она отвела глаза.

– Я выходила замуж, не сознавая этого. Я поняла это только потом. Я никогда его не любила так, как должна жена любить своего мужа.

Она подняла голову, изображая равнодушие.

– Так что, как видишь, он имел право негодовать. Это он потребовал развода – но у него была уважительная причина. И теперь я страшно боюсь, как бы он не воспользовался этим. Я боюсь, что он найдет способ отнять у меня Ребекку. И в душе, пусть это и глупо, я чувствую, будто сама навлекла все эти неприятности на нас с Ребеккой.

Джек ничего не сказал. Он не мог сейчас разобраться в своих чувствах, не знал, что можно ей ответить. Джилл продолжала его любить, выходя замуж за Питера? Это не укладывалось у него в голове. Теперь ему стали понятнее ее страхи, ее странное отношение к бывшему мужу и разводу. Он хотел бы этого не понимать – тогда ему не было бы за нее больно. И он не считал бы себя ответственным за все, что с ней произошло.

– Ох, Джилли… – Джек опустился рядом с ней на корточки и взял ее руки в свои. – Ты выходила замуж с добрыми намерениями, ты старалась сохранить свою семью. Ты не должна чувствовать себя виноватой в чем-то и корить себя за то, что от тебя не зависело.

Он поднес ее руки к губам.

– И ты не должна ожидать наказания за грех, которого даже не совершала. Ты – прекрасная мать. Ты старалась быть хорошей женой. Только это судья и увидит.

В ее глазах отражалась раздирающая его душу неуверенность. В этот момент Джеку хотелось обнимать ее, защитить от всех невзгод, всю свою оставшуюся жизнь убеждать ее в том, что все будет хорошо.

– Джилли… – Он прикоснулся к ее лицу, нежно проведя пальцами по ее щеке. – Если ты продолжала меня любить, то почему ты тогда ушла?

– Потому что ты меня не любил, – прошептала она. – Потому что ты не мог дать мне того, что мне было так необходимо. Потому что я не верила, что у нас есть будущее…

В эту секунду, пока он искал ответ, в комнату снова влетела Ребекка, и мгновение для откровенности миновало. Джек решил не мешать общению матери с дочерью и поспешил домой, но ему долго не удавалось забыть то, как Джилл на него смотрела, – и какие чувства он при этом испытывал.

Джек остановил машину у своего дома и выключил двигатель. Он зашел слишком далеко, влип слишком сильно. Стоит ему взглянуть на Джилл, и у него сердце готово вырваться из груди. И, глядя на Ребекку, он испытывает нежность – совершенно неуместное чувство. Он Ребекке не отец, не брат, не дядя… Тогда почему же ему так важно будущее этой девочки?

Выйдя из машины, Джек прошел в дом. На кухне он вытащил из холодильника банку пива, открыл ее и стал смотреть в окно над мойкой. Вскоре он отставил банку, так ее и не пригубив: его мысли были полны воспоминаниями об отце, перед глазами вставали картины из прошлого, настолько яркие и четкие, словно он видел их только накануне, а не много лет тому назад.

Он вспоминал, как отец каждый день приходил домой с фабрики в четверть шестого. Он входил в дом, молчаливый и угрюмый, мрачно сжав губы. Руки у него были в мозолях и ссадинах после многочасовой работы со станками. Действовал он всегда одинаково. Ни с кем из них не поздоровавшись, он входил в дом и садился в гостиной, где в углу был выставлен его саксофон – некое подобие храма неосуществленных надежд. Иногда он сидел и смотрел на инструмент, пока в комнате не становилось совершенно темно. Джек так остро ощущал неудовлетворенность и горькие сожаления отца, что у него все валилось из рук и он не мог ничем заниматься.

«Это все ты виноват, – часто повторял он Джеку. – Ты, твоя мать и остальные. Оставайся свободным и холостым, если не хочешь закончить свои дни как твой старик».

Его старик.

Джек смотрел на свое отражение в темном стекле, пытаясь найти, как это случалось нередко, хоть какой-то намек на сходство с отцом. Он всю свою жизнь старался на него не походить. Он принимал все решения, решался на все перемены именно с учетом того, чтобы как можно дальше отойти от этой опасности.

Джилл продолжала его любить, выходя замуж за Питера!

Джек сжал кулаки, когда подумал об этом. Она ушла от него потому, что он не мог дать ей того, без чего Джилли не могла жить.

Он прижал кулаки к холодному стеклу. Что он делал эти последние три дня? Как он мог сознательно пойти на то, что настолько пагубно для них обоих? На близость, которая в конце концов принесет им обоим несчастье?

Джек отчаянно выругался. Потому что рядом с Джилл он забывал свои клятвы оставаться свободным. Он забывал о реальностях жизни, о своих страхах перед будущим. Рядом с Джилл он ощущал только ее саму и чувствовал только… счастье.

Зазвонил телефон. Это была Сью.

– Отец болен, – объявила она без всяких предисловий.

На Джека ее слова подействовали как удар в солнечное сплетение.

– Что?!

– Ты меня слышал. Отец болен. – Она вздохнула с досадой. – К врачу он не ходил, но вид у него отвратительный и сил совсем нет.

Джек закрыл глаза, ощущая, как кровь гудит у него в ушах.

– Он отказывается обращаться к врачу? А чего он хочет? Сесть перед своим алтарем в гостиной и умереть?

– Вот именно.

Джек замешкался, не зная, что ответить.

– Этот человек совершенно невыносим, ты это знаешь? Он упрямый, злой и мстительный.

– Правда. – Она откашлялась. – Я считаю, что тебе надо приехать с ним повидаться.

– Мы об этом говорили перед праздником. Мне казалось…

– Я тревожусь за тебя.

– За меня? – Джек нахмурился. – Это еще с чего?

– Я тревожусь, что с тобой будет, если отец умрет, а ты с ним не помиришься. Подумай об этом, Джек.

Они поговорили еще несколько минут, прежде чем совершенно ошарашенный Джек повесил трубку.

Его отец умирает? Неужели он действительно настолько болен?

Джек с трудом вздохнул, ощущая, как в нем борются десятки самых противоречивых чувств.

Что с ним будет, если его отец умрет, а он так с ним и не простится?

Джек этого не знал. Он нахмурил брови. Нет, он совершенно не может предсказать собственной реакции.

9

– Так ты побудешь с Джеком, пока я разговариваю с редактором?

Остановившись на красный свет, Джилл повернулась к дочери.

– Да, мамочка. – Ребекка вытащила изо рта леденец. – Мне нравится, когда ты оставляешь меня с Джеком. Я могу тогда делать что хочу.

Джилл только выразительно подняла глаза к небу и снова стала смотреть вперед. В прошедшие со Дня Благодарения недели Джек много времени проводил с Ребеккой. Уже прошло Рождество, Новый год, день Святого Валентина… Казалось, ему искренне нравится бывать с ее малышкой. Его не смущали детские развлечения, он всегда был готов усесться на пол и поиграть с девочкой – и в результате этого Ребекка его просто обожала. И тем не менее Джилл ощущала, что Джек отстраняется от Ребекки, очевидно, страшась сильно привязаться к девочке.

– Может, мы пойдем есть чизбургеры.

Зажегся зеленый свет, и Джилл поехала через перекресток.

– Не думаю, золотко. Я уеду всего на час.

– О! – Ребекка откинулась на сиденье с искренним отчаянием на мордашке.

– Может быть, мы потом сходим вместе.

– Может быть, – огорченно повторила за матерью Ребекка.

– И потом, ты же захватила с собой все свои самые любимые игры.

Ребекка мгновенно повеселела и повернулась назад, проверяя кипу игр на заднем сиденье.

– Я хочу сначала играть в «Мышеловку».

Джилл обогнала машину, которая еле ползла по ее ряду, а потом снова перестроилась на свою полосу.

– Я уверена, что Джек возражать не будет.

Ребекка задумчиво нахмурила брови.

– Мам?

– Да?

– Я Джеку нравлюсь?

Такой вопрос явился для Джилл полной неожиданностью. Бросив на дочку удивленный взгляд, она снова стала смотреть вперед.

– Очень, киска. А почему ты об этом спросила?

Несколько секунд Ребекка не отвечала, но потом, пожав плечами, объяснила:

– Он не пришел смотреть на наше представление.

Джилл крепко стиснула руль, вспоминая тот день: свой гнев и обиду Ребекки. Они уже собирались ехать на утренник подготовительной группы, в которую ходила Ребекка, когда Джек позвонил, чтобы предупредить их о том, что он не придет. Он сказал, что от него в последнюю минуту потребовали еще один обзор. Якобы ему позвонил редактор.

Дело было вовсе не в этом. Джилл ощутила в его голосе отчуждение.

Стена.

В эти недели, с тех пор как они с Джеком снова сблизились, «стена», как она мысленно называла это, то появлялась, то снова исчезала. То между ними все было просто прекрасно, настолько прекрасно, что у Джилл сердце переполнялось радостью и все ее надежды оживали. А потом вдруг снова воздвигалась стена, и, казалось, проще было бы пролезть через колючую проволоку под током, чем приблизиться к Джеку.

Это стало настолько предсказуемым, что Джилл уже знала, чего ожидать.

Протянув руку, она сжала тонкие детские пальчики.

– Он не мог. У него была срочная работа. Он же сказал тебе, что ему очень жаль.

Малышка вздернула вверх подбородок.

– А папочка бы обязательно смог придти.

Это было больно, как и то, о чем ей пришлось напомнить дочери:

– Но ведь Джек тебе не папа.

Снова остановившись перед светофором, Джилл посмотрела на дочь. У Ребекки дрожали губки и подозрительно блестели глаза. У Джилл в горле встал ком. Ей не хотелось, чтобы ее отношения с Джеком причинили ее девочке боль. Она обещала себе, что этого никогда не будет. А теперь она вдруг поняла, что это уже произошло. Когда Джилл сблизилась с Джеком, Ребекка оказалась втянутой в их отношения.

Прежде Джилл этого не осознавала. Но ведь после развода она ни с кем регулярно не встречалась. Позади нее просигналил какой-то нетерпеливый автомобилист, и, вздрогнув, она снова сосредоточилась на дороге. Зажегся зеленый свет, и можно было ехать.

– Мам?

– Да, киска?

– У меня две мамочки: ты и мама Джин.

Джилл подозревала, к чему ведет Ребекка, – но ей очень хотелось бы ошибиться. Она сделала глубокий вдох, готовясь отвечать на трудный вопрос.

– А два папочки бывают?

Она с трудом сглотнула:

– Конечно, малышка.

– Джек не хочет стать моим вторым папочкой.

Джилл изумленно посмотрела на Ребекку. Она ошиблась. Она ждала вопроса, может ли Джек стать ее отцом. Но такое… Джилл прикусила губу, стараясь не выказать своих чувств.

– Почему ты так думаешь, сладкая моя?

Ребекка пожала плечами и начала копаться в своей сумке, разыскивая какую-то игрушку. Джилл не стала продолжать разговора. Она и так знала, почему ее дочь так думает. Как и она сама, Ребекка ощутила отчужденность Джека. Почему Джилл раньше об этом не подумала? Как она могла оставаться настолько слепой?

Она сильнее сжала руль. Потому что в отношении Джека она всегда была слепой! Она старалась проводить с ним как можно больше времени, она была безоглядно в него влюблена и поглощена их отношениями – а время незаметно летело.

Джилл снова вспомнила эти недели, проведенные с ним. Они занимались любовью: страстно и нежно, отчаянно и неспешно. Они смеялись и болтали, проводили время вдвоем и с Ребеккой. Передачи «Мое кино» стали привычными, но по-прежнему имели огромный успех.

Если не считать тех минут, когда между ними вдруг вставала стена отчуждения, было чудесно снова оказаться вместе с Джеком. Радостно. Естественно.

Было так легко представлять себе, каково было бы стать настоящей семьей. Им троим. Было легко воображать, что он ее любит, что он хочет стать Ребекке отцом.

Но это были только фантазии.

Джилл постаралась взять себя в руки. Джек никогда не говорил ей о своей любви, не упоминал о будущем, никогда не связывал свою жизнь с ней и ее дочерью. И никогда этого не сделает.

Ребекка это ясно поняла – а ведь ей всего пять лет.

Джилл снова вздохнула, ощущая, что эти мысли разъедают душу. А чего она ждала? Она с самого начала знала, что он ее не любит, но убедила себя в том, что это не имеет значения, что постепенно его чувства станут сильнее и глубже.

Она уговорила себя, что у них есть реальный шанс быть счастливыми, построить общее будущее.

Она была наивной дурой. Они остались все теми же людьми, какими были пять лет тому назад, теми же людьми с теми же бесперспективными отношениями. Ей надо порвать с ним, пока это еще возможно. Пока Ребекка не полюбила Джека и не привыкла на него полагаться.

С отчаянно бьющимся сердцем Джилл свернула на улицу, где жил Джек.

– Вон Джек! – закричала Ребекка. – Мамочка, смотри!

Он стоял на крыльце и махал им рукой: высокий, сильный, невероятно красивый. На нем был кремовый толстый свитер и полинявшие джинсы, волосы у него были еще влажные, щеки чисто выбриты. Увидев машину, он улыбнулся и приветливо помахал им рукой.

У нее оборвалось сердце. Она так сильно любит его – как же может она с ним расстаться?

«Время, – сказала она себе, поворачивая к его дому. – Ему просто нужно время, чтобы завершились происходящие в нем перемены».

Джек начал спускаться им навстречу и оказался у машины, как только она остановилась. Он открыл Ребекке дверцу, и малышка выскочила на улицу.

– Джек! Джек! Смотри, во что мы будем играть!

Она бросилась к задней дверце и стала пытаться ее открыть. Когда ей наконец это удалось, она поспешно забралась на заднее сиденье, уронив стопку коробок с играми. Джек рассмеялся.

– Ого, «Мышеловка»!

– Она хочет начать с нее, – сказала Джилл, обходя машину.

Джек поймал ее и прижался к ней в коротком страстном поцелуе, удержав на секунду дольше обычного. Когда он ее отпустил, Джилл встретилась с ним взглядом. Что-то в его лице заставило ее сердце больно сжаться. Он казался печальным, почти потерянным. Подняв руку, она легко прикоснулась к его щеке.

– Все в порядке?

– В полном.

Губы его раздвинулись в механической улыбке, но она заметила, что в глазах его застыло напряженное выражение. Она встревоженно нахмурилась.

– Ты сможешь побыть с Бекки? Если нет, я позвоню Маргарет.

– Ну нет. Мы с Бекки собираемся прекрасно провести время. – Он повернулся к машине, где малышка все еще копалась в коробках с играми. – Правда, Ребекка?

– Правда! – откликнулась она.

Джилл собиралась было снова начать расспрашивать Джека о том, что случилось, – но тут до нее дошло, в чем дело, и у нее оборвалось сердце. Стена. Снова возведена, и стала она еще выше обычного. Она отвернулась, чтобы помочь Ребекке, ощущая горечь разочарования. Когда она утром разговаривала с Джеком по телефону, все было прекрасно. Что произошло за это время, почему он снова от нее отстранился?

Собрав вещи и игрушки Ребекки, они направились к дому. Девочка трещала не переставая, Джек молчал. Как только они вошли, Ребекка обняла Джилл на прощание и бросилась разыскивать нового котенка Джека, оставив их с Джилл вдвоем в прихожей.

Джилл скрестила руки на груди, ощущая прилив холодной безнадежности.

– Ну, наверное, мне лучше ехать.

Джек взглянул на нее, но тут же отвел взгляд, явно поглощенный собственными мыслями.

– Наверное.

Она глубоко вздохнула и окликнула его:

– Джек!

Он снова встретился с ней глазами.

– Да?

– Ты уверен, что тебе не сложно с ней побыть?

– Уверен.

Джилл прикусила нижнюю губу и повернулась, собираясь уходить. У нее было такое ощущение, что Джек хочет ей что-то сказать, что ему что-то от нее нужно. Она обругала себя дурой.

Оказавшись у двери, она остановилась и оглянулась.

– Меня не будет час, максимум полтора. Если тебе что-то понадобится, можно позвонить в газету.

– Нет проблем.

Джилл уже взялась за ручку двери, когда он поймал ее за руку:

– Джилли?

Остановившись, она снова повернулась к нему:

– Да?

Секунду ей казалось, что он ничего не скажет. А потом Джек притянул ее к себе и уткнулся лицом ей в волосы, крепко обхватив ее руками. Она ощутила в нем какое-то отчаяние, острую потребность человеческого контакта. Он обнимал ее так крепко, словно боялся, как бы она вдруг не исчезла.

Джилл ответно обняла его, почувствовав, что они близки так, как в День Благодарения, когда он рассказал ей о своем отце и прошлом.

Шли секунды. Было слышно, как на кухне Ребекка пытается выманить спрятавшегося котенка. С улицы доносились крики шумной компании подростков.

Джек разжал руки. Джилл подняла голову и заглянула в его глаза, полные неприкрытой боли. Но уже в следующую секунду она исчезла.

– Джек? – прошептала она, ощутив дрожь испуга. – Все в порядке?

Он отстранился и неубедительно улыбнулся.

– Все прекрасно.

Джилл нахмурилась, откровенно ему не поверив.

– Разве для того, чтобы я тебя обнял, должно случиться что-то плохое? – Он снова шагнул к ней. – Видимо, я слишком редко это делаю. Похоже, мне надо исправить положение дел, и как можно скорее.

Она резко выдохнула, успокаиваясь.

– Вот как?

Джек придвинулся к ней еще ближе, и она ощутила на своей щеке его дыхание.

– Конечно. Мне нравится тебя обнимать, мисс Лэнсинг. По правде говоря, мне нравится делать и еще кое-что.

Он положил руки ей на талию, подержал их там несколько дразнящих секунд, потом опустил ниже. Склоняя голову, он провел губами вдоль ее щеки к ушку.

– Может быть, сегодня, – прошептал он, – я смогу подробнее рассказать тебе, что именно.

Ее захлестнула волна жара, сердце начало биться быстрее.

– Сегодня, – прошептала она, приникая к нему.

Он тихо рассмеялся, а потом легонько прикусил ей мочку уха.

– А сейчас, могу поспорить, твой редактор гадает, почему тебя все еще нет.

Слова Джека не сразу до нее дошли, а потом она отскочила от него, взглянула на часы и застонала:

– Роб терпеть не может, когда я опаздываю! Он считает непунктуальность серьезным недостатком.

Приподнявшись на цыпочки, она поспешно поцеловала его в губы, еще раз крикнула Ребекке «До свидания!» и выбежала на крыльцо.

Джек проводил ее взглядом, и улыбка его поблекла, сменившись тяжелой маской печали. Джилл вывела машину на улицу и с ревом понеслась дальше, а он отвернулся от двери.

Умирает! Его отец умирает!

Как это может быть правдой?

Он прижал ладони к глазам. Ему хотелось обо всем рассказать Джилл: было бы легче, если бы он с кем-то поделился своими чувствами, мог на кого-то опереться – пусть всего на мгновение.

Но он не из тех, кто ищет посторонней помощи. Он ни у кого не просит эмоциональной поддержки. Он со всеми своими проблемами справляется сам. Всегда. За одним исключением придет другое, а потом еще и еще. Он и так уже слишком привык к Джилл, к ее улыбкам и нежности, к ее теплу.

Из кухни донесся веселый детский смех. Его губы невольно тронула улыбка. И к Ребекке он тоже слишком привязался. Он поймал себя на том, что предвкушает ее шалости, наслаждается ее милой доверчивостью. Иногда, когда она на него смотрела, он вдруг начинал чувствовать себя великаном, способным завоевать весь мир и положить к ее ногам.

Тут на него снова нахлынули мысли об отце, и он ощутил, как у него сжимается сердце.

«Любовь! – часто издевательски говорил его отец. – Она тебя поймает в ловушку, парень. А потом выжмет из тебя все соки».

Джек провел пальцами по волосам. Любил ли когда-нибудь его отец ту женщину, на которой женился? Был ли он когда-то настолько ею очарован, что не мог представить себе, как проведет без нее всего час, не говоря уже о целой жизни? И любил ли он когда-нибудь своих детей, чувствовал ли он себя великаном, глядя на них?

Джек этого не знал. Но если отец не любил Салли Джейкобс, тогда зачем он на ней женился? Зачем он оставался с женой и детьми, а не сбежал, много лет назад, как это делает множество мужчин?

Джек растирал затылок, задумчиво нахмурив брови. Сью позвонила ему совсем недавно – меньше часа тому назад. «Рак, – сказала она. – У отца он повсюду».

На него нахлынуло множество самых разных чувств. Горе и отчаяние. Ужас. И страшное смятение. Он не мог разобраться в своих эмоциях, не мог решить, что следует делать, что необходимо делать.

– Джек? – дернула его за рукав Ребекка. – Мы можем теперь проиграть в «Мышеловку»?

Джек посмотрел на нее и только тут заметил, что стоит в прихожей у незакрытой входной двери, глядя в никуда. Он даже не заметил, когда девочка бросила котенка и пришла к нему.

– Конечно.

Он попытался улыбнуться, но губы не слушались его. Ребекка наклонила голову, вопросительно глядя на него.

Джек отвернулся от ее умненького любопытного личика, взял коробку с игрой и закрыл входную дверь. Они отправились в гостиную, уселись на пол, и Джек принялся складывать устройство для игры. Правил они не соблюдали. Джек просто устраивал сложную ловушку, а малышка приводила ее в действие, снова и снова.

Но обычно, пока он ее собирал, Ребекка болтала, хихикала и рассказывала ему обо всем на свете – и даже пыталась ему помогать. Сегодня она молчала.

Джек искоса посмотрел на нее и обнаружил, что она разглядывает его, нахмурив лобик.

– Ты хочешь играть?

Она кивнула, но продолжала на него смотреть. Он снова сосредоточился на устройстве ловушки.

– Что случилось?

Он встретился с ней взглядом, а потом снова перевел его на игровое поле.

– Ничего, малышка.

– У тебя грустный вид.

Джек снова посмотрел на нее:

– Грустный?

– Как у мамочки, когда за мной приезжает папочка. Когда она говорит мне: «До свидания». – Ребекка поджала губки. – А кому ты сегодня сказал: «До свидания»?

Он чуть не задохнулся. До свидания. Он так и не попрощался с отцом. И теперь, возможно, уже никогда не сумеет это сделать.

– У меня болен отец, – ответил он тихо, хрипло. – И я… мне трудно…

Горло сжало судорогой, и он замолчал, а Бекки вложила свои пальчики в его руку, с трудом ее обхватив.

– Он очень болен?

– Да, – еле выговорил Джек.

Девочка секунду помолчала, словно размышляя над его словами. Она придвинулась к нему и положила голову ему на руку.

– Когда я очень болею, мамочка сидит у моей постели всю ночь.

У него на глаза навернулись слезы, но он поспешно их сморгнул, мысленно обозвав себя дураком.

– Правда?

– И дает мне мороженое. Мне от него всегда становится лучше.

Он провел рукой по шелковым волосикам девочки. Ее доброта его тронула, как и ее детское наивное сочувствие.

«Как себя чувствуют такие открытые и доверчивые существа? – подумал он, снова приглаживая ей волосы. – Как себя чувствуешь, когда не боишься будущего?»

– Она – хорошая мамочка, – пробормотал он.

Ребекка тихонько вздохнула в знак согласия.

– Если бы она заболела, я бы тоже сидела у ее постели всю ночь.

Джек улыбнулся и поцеловал ее в макушку.

– И дала бы ей мороженого?

Она кивнула:

– Конечно. Я люблю мамочку больше всех.

Потом они играли в «Мышеловку» и еще во множество самых разных игр. Но, смеясь вместе с девочкой и ласково ее поддразнивая, он не переставал думать о ее словах. Что-то в них не давало ему покоя. Но он никак не мог понять, что именно.

Джек оторвал взгляд от дороги и взглянул на Джилл, сидевшую рядом с ним в машине. Спина ее была непримиримо выпрямлена, руки стиснуты на коленях. Она смотрела в окно не отрываясь. Но, несмотря на ее сдержанный вид и показное самообладание, Джек понимал, что она на грани срыва. Лицо у нее было мертвенно бледным, линия губ говорила о страдании, глаза блестели от невыплаканных слез.

Она боялась. Боялась будущего. Боялась потерять дочь.

Он с трудом сглотнул и снова стал смотреть вперед. Они возвращались после встречи с адвокатом, последней перед слушанием дела об опеке, назначенном на следующую неделю. Джек не хотел ехать, понимая, что и так слишком вовлечен в ее жизнь, но не смог отказать Джилл.

Адвокат подробно рассказал им, как будет проходить слушание, какие вопросы она может услышать от судьи и адвоката Питера, и откровенно высказался относительно того, какие у нее шансы на выигрыш – и от чего они зависят.

Адвокат считал, что у нее неплохие шансы. Это было хорошим известием. А плохие они уже знали: существовала вероятность того, что судья примет решение в пользу Питера.

Джек сдвинул брови и стиснул пальцы на рулевом колесе. Весь разговор с адвокатом был для него кошмаром. Он ощущал страх Джилл и был бессилен ее успокоить. У него было такое ощущение, словно одного негромкого слова утешения будет достаточно, чтобы он полетел с какого-то невидимого обрыва прямо в пропасть чувств и эмоций. В пропасть, из которой он уже больше никогда не выберется.

Поэтому он продолжал оставаться хладнокровным и сдержанным. Он задавал взвешенные, четкие вопросы. Джек надеялся на то, что потом, когда ее будут пожирать страхи и сомнения, он сможет успокоить ее фактами.

И все это время ему хотелось как следует вмазать адвокату за то, что тот, просто развалясь в удобном кресле, хладнокровно предупреждает Джилл о том, что она может потерять Ребекку. Ему хотелось промчаться по шоссе, разыскать Питера Найта и избивать его до тех пор, пока он не признается в том, что ведет себя как последний подонок, и не пообещает оставить Джилл и Ребекку в покое.

– Что, если я ее потеряю? – вдруг прошептала Джилл, поворачиваясь к нему. Лицо ее посерело.

Джек постарался придать своему голосу твердость: