Текст книги "Французский поцелуй"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)

Конноли полистал папку, по-видимому, на предмет того, не содержится ли там секретная информация, затем легким движением руки переправил ее Диане по гладкой поверхности стола. Она открыла папку и на первой странице увидела черно-белую фотографию мужчины с квадратным подбородком, волосами, подстриженными ежиком, большими ушами и с бычьей шеей. Что-то в этом открытом лице содержало намек на то, что находящееся за пределами фотографии тело обладает прекрасно развитыми мускулами.

Военный послужной список Тотса оказался далеко не таким стандартным, как его предыдущая жизнь. Прибыв во Вьетнам в составе Пятой десантной группы войск специального назначения в августе 1966 года, он был немедленно привлечен к работе по проекту «Омега», имеющего целью осуществление глубинной разведки и наблюдению за тактическими перемещениями войск противника. «Омега» включала в себя восемь мобильных подразделений, в чью обязанность входило следить за дорогами, по которым передвигались вьетконговцы, и такое же число разведывательных групп для прочесывания территории, занятой противником.

Очевидно, не удовлетворенный первоначальным замыслом «Омеги», Тотс добился разрешения организовать специальное подразделение, включающее в себя три роты коммандос, использующие, если выражаться по-военному, «контингент представителей местных этнических и религиозных меньшинств, обладающих навыками нетрадиционных боевых искусств».

Коммандос, которыми руководил Тотс, привлекались для помощи «попавшим в тяжелое положение воинским подразделениям», для инфильтрации в расположение войск противника, а также в «чрезвычайных обстоятельствах». В качестве командира коммандос Тотс получил свое прозвище «Вергилий» и заслужил все возможные ордена и медали, которыми американский солдат может быть награжден. Кроме того, получил два повышения в звании, оба раза после того, как принял на себя обязанности убитого командира. Он был храбр, инициативен и умен: образцово-показательный солдат. Убит в бою во время выполнения боевого задания недалеко от Плейку в декабре 1969 года.

Диана закрыла папку. Что бы там не раскапывал Сив, не могло быть связанным с покойным Арнольдом Тотсом. Она поблагодарила Конноли и отправилась восвояси. В аэропорту ей пришлось довольно долго ждать. Перекусив, она купила пару журнальчиков и пошла туда, где собирались пассажиры, собирающиеся улететь с ее рейсом.

Вот тогда она и увидела Джэггера. Помощник Конноли курил у стойки регистрации багажа. Он заметил ее и подошел. Что-то в его лице, покрытом шрамами и вмятинами, как кузов видавшего виды автомобиля, и в его походке говорило ей, что он ждал именно ее.

– Не кажется ли вам, что вы улетаете немного преждевременно? – спросил он.

– Нисколько, – ответила Диана. – Я узнала все, что мне надо.

– Вот как? – Он стряхнул на пол пепел с сигареты. – Ну, это зависит от того, что вам здесь было надо: воздать хвалу Цезарю или похоронить его.

– Вы ничего не перепутали? По-моему, у Шекспира не совсем так сказано. – Она невольно насторожилась: это попахивало тем, что у сержанта есть какой-то личный интерес к ее делу.

Он холодно улыбнулся.

– У вас есть немного времени до самолета. Почему бы нам не погулять поблизости?

Она подумала, а стоит ли? Вели у Джэггер какой-то зуб против Тотса, то любая его информация будет выглядеть подозрительно. Но, с другой стороны, он может сказать что-нибудь интересное, и она не может просто так отвернуться от такой возможности. Просто надо быть осторожной в оценке того, что он скажет.

Она пожала плечами.

– Почему бы и нет?

– Не знаю, за чем вы охотитесь, – сказал Джэггер, – да, признаться, и знать не желаю. Но дело в том, что Конноли подсунул вам дерьмо полированное, и больше ничего.

– И много дерьма?

– Чуток. Но иногда за малым кроется великое. – Джэггер прикурил новую сигарету о чинарик докуренной. – Вас это не трогает? – Он бросил чинарик в никелированную пепельницу.

– Откуда вы об этом знаете?

– Знаю, потому что служил в Пятой десантной группе войск специального назначения и потому, что знал Тотса. – Он поднял левую руку так, чтобы Диана увидела его протез. – Я потерял руку во время одной из операций по проекту «Омега» в 1967 году. Шесть месяцев провалялся в госпитале. Потом меня должны были отправить домой и мой командир уже заготовил соответствующий приказ. Но я добился, чтобы меня оставили. Я не хотел возвращаться домой: там на мою изувеченную руку люди бы просто глазели, придумывая вежливое объяснение тому, что не могут взять меня на работу. Я добился перевода в штаб Пятой десантной группы и через восемь недель мне дали место писаря, поскольку я знал каждого сукиного сына в дивизии, вплоть до того, какой у кого размер подштанников. Так что я могу со всей категоричностью утверждать, что Тотс не погиб.

Со взлетной полосы в небо поднялся огромный лайнер. Рев его моторов был такой оглушительный, что заложило уши даже у людей, стоявших по эту сторону толстых стекол аэровокзала.

– Вы знаете, что с ним случилось?

Опять та же холодная улыбка, но, поскольку ей пришлось подождать, пока он прикурит очередную сигарету, она поняла, что сейчас они подбираются к пикантным подробностям.

– Насколько эта информация ценна для вас? – спросил Джэггер.

– У меня с собой денег нет, – ответила Диана. – Наша милая встреча не была внесена заблаговременно в мою бальную карточку.

– Я не это имел в виду. – Он выпускал слова вместе с дымом, искоса поглядывая на нее.

И вдруг ее осенило.

– Вы давно мечтали о таком разговоре, верно?

– Должен признать, что вьетнамцы во многом мудрый народ. Главное, что характеризует умного человека, это терпение, говорят они. – Он снял с губы прилипшую крошку табака. – Но ваше терпение лопнуло бы, если бы я начал перечислять сейчас, кем я не был в те далекие годы. Поэтому скажу главное: я не был задницей с ручкой вроде Арнольда Тотса.

– Вы его ненавидели?

– Как говорится, в те годы я был куда старше, чем сейчас. Сейчас я заметно помолодел.

Диана смотрела на него, не зная, всерьез он все это говорит, или же просто разыгрывает ее. Но затем она вспомнила то ожидающее выражение его лица, с которым он к ней приблизился, чтобы начать этот разговор.

Ей хотелось спросить его, почему после стольких лет он все еще ненавидит человека, считающегося мертвым, но вместо этого спросила:

– Так что же все-такипроизошло?

Джэггер рассмеялся.

– Вот это мне нравится! С самого начала вы уверены, что что-то должно было произойти! – Он подумал про себя, что еще не свихнулся, да и эта девица не глупа.

Он кивнул своим мыслям, глядя через необъятное полированное стекло на Боинг-767, который медленно выруливал на взлетную полосу.

– Как я уже говорил, мне пришлось хватить лиха, участвуя в операциях «Омега», и я думал, что повидал все. Но я ошибался. В феврале 1970 в районе Плейку сложилась отчаянная ситуация. Вьетконговцы провели настоящий блиц, начав захватывать одну за другой наши позиции. Мы несли тяжелые потери, даже среди элитных войск спецназа. Из штаба поступил приказ откомандировать меня в те края для оказания помощи, поскольку я был сам в мобильных отрядах в свое время и мог быть полезным. Уже тогда я догадался, что дела наши совсем швах, раз даже меня призывают в действующую армию. Видать, резерв настолько истощился, что уже донышко видно. Но, так или иначе, вертолет доставил меня в городишко, название которого я уже не помню. Может, потому, что старею, а, может, потому, что просто не хочу вспоминать об этом лишний раз. Кругом был полный хаос. И мертвые – наши ребята – штабелями.

Джэггер замолчал, глядя на Боинг-767, который к тому времени уже замер на взлетной полосе, дрожа от нетерпения. Воздух над его турбинами рябило от жара.

– Когда я сошел на землю, – продолжил он свой рассказ, – я увидал группу американцев. Молодые такие, прыщавые мальцы, можно сказать. Только головы у них были обриты наголо, на плечах – черные вьетконговские гимнастерки, а в руках – советские автоматы, похожие на наш АК-47. И, должен вам сказать, видок у них был довольно жуткий: подозрительные, задиристые, держались плотной кучкой, бросая злобные взгляды на каждого, кто приближался к ним ближе, чем на пять шагов. Среди них я увидел Арнольда Тотса, живого и невредимого. А к тому времени уже прошло три месяца после официального извещения о его смерти.

Диана, слушавшая рассказ со все возрастающим вниманием, вздрогнула. Боинг-767 двинулся с места с оглушительным ревом и оторвался от взлетной полосы, выбрасывая из себя чудовищные сгустки энергии.

– Когда я вернулся назад в штаб, я навел справки об этих ребятах. Они оказались членами отряда ПИСК, название которого звучало, как шутка, но скрывало сущность деятельности подразделения, участвующего в высшей степени секретных операциях. Вы, конечно, не знаете, как не знало даже большинство армейских, что название ПИСК есть акроним, состоящий из начальных букв слов, описывающих суть деятельности этого отряда: поиск и истребление скрытого противника,за исключением последней буквы, измененной ради конспирации и благозвучия. Операции ПИСКа включали в себя убийства, саботаж и нагнетание страха в рядах противника внутри страны и за ее пределами. Понимаете, что это значит? Они работали не только во Вьетнаме, но и в Камбодже, где чарли находили себе укрытие. Камбоджа считалась нейтральной страной, и поэтому подразделения ПИСК были все строго засекречены.

– Так, значит, вот чем занялся Тотс? – Диана почувствовала легкое разочарование. – Тогда понятно, почему армия объявила его погибшим. Все объясняется очень просто.

– Ничего простого в этом нет, да и армия не имеет к этому никакого отношения, – сказал Джэггер. – Потому что в армии так никогда не делается. Мы можем кое-что напутать в бумагах, но преднамеренно мы не объявляем живых ребят покойниками.

– Но ведь кто-то сделал это, – заметила Диана. – Кто же, если не армия?

– Те самые люди, которые занимались формированием отрядов ПИСК и которые живо интересовались их функционированием: ЦРУ.

– Значит, кроме официальной деятельности этих отрядов была и скрытая? – Диана почувствовала, что ее сердце снова встрепенулось, ожидая чего-то интересного.

– Всю дорогу.

– И сами члены групп об этом знали?

– Вы что, шутите? Ничего они не знали, кроме того, что бьют врага. В те годы, в связи с недовольством и протестами дома, ЦРУ не особенно афишировало свою деятельность, предпочитая держаться в тени.

– Ну а сам Тотс?

Джэггер смял окурок о пепельницу.

– Я думаю, Тотс был исключением, – сказал он. – По-видимому, он был в курсе всех дел, во всяком случае, после того, как он стал своим в ЦРУ и объявил себя погибшим. Видите ли, официально Тотс не числился в ПИСКе, причем, не числился никогда. Официально он считался «погибшим».

– Но вы только что мне сказали, что видели его живым и здоровым под Плейку.

– Я его видел, это точно, – подтвердил Джэггер, – но это был уже не Арнольд Тотс.

– Кем же он стал?

Джэггер вытряс из пачки очередную сигарету, стал разглядывать ее со всех сторон.

– Насколько важно вам это узнать?

– Под какой бы он фамилией не жил, – сказала Диана, подчеркивая каждое слово, – он, возможно, причастен к трем убийствам. Ну как, вам все еще хочется скрывать информацию, имеющую к нему отношение?

– Нет, – ответил Джэггер. – И никогда не хотелось. – Он прикурил, выпустил дым изо рта. – Вьетконговцы в течение многих лет считали Тотса первостатейным гадом. И я знаю, что он убил слишком много вьетнамских женщин и детей, и не собираюсь защищать его. Его отношение к азиатам было как к дерьму.

Диану последнее заинтересовало.

– Но это, очевидно, не было препятствием для того, чтобы использовать их в качестве коммандос.

Джэггер кивнул.

– Точно. Видите ли, он испытывал злобную радость, наблюдая, как они убивают своих собратьев. Кроме того, он учился у них жестокости. Он обучал вьетнамцев, как переживать эксцессы, связанные с пребыванием в их стране американской армии, а они учили его, как заставить врага съесть его собственный член.

– О Господи! – Диану чуть не стошнило, и она быстро отвернулась.

– Я не извиняюсь, – добавил Джэггер. – Я сказал это специально, чтобы дать вам максимально яркое представление о том, что за человек Арнольд Тотс.

– Да, он действительно гад что надо!

– Это точно. И если он жив и по-прежнему зверствует, то, можете спорить на что угодно, его хранит все тот же талисман. Вы меня понимаете?

Диана кивнула.

– Прекрасно. Ну а теперь, коли между нами достигнуто взаимопонимание, можно и закончить, – сказал Джэггер. – Арнольд Тотс стал человеком по имени Маркус Гейбл.

– С ума можно сойти! – воскликнула Диана. – Гейбл недавно был под судом. Фотографии его были во всех газетах, еженедельниках, на телеэкране. В его лице нет ничего общего с лицом Арнольда Тотса.

– Что поделаешь!

– Когда Гейбл отбыл из Вьетнама?

– Его отозвали в конце 1972 года. И, что самое интересное, за несколько месяцев до того отряды ПИСК были расформированы.

– Что он делал, демобилизовавшись?

– Не могу сказать, поскольку нет документов о его переходе на другую работу.

Выражение лица Дианы было по-прежнему скептическим. Она собиралась распрощаться с Джэггером и уйти, и он почувствовал это, так как ждал этого последнего момента, чтобы вручить ей маленький конвертик из бурой бумаги. – Я хочу попросить вас, – сказал он, – не вскрывать его до взлета.

Она выполнила его просьбу. Пилот включил табло «Не курить», и она со спокойной совестью вытрясла из пакетика его содержимое: уменьшенные ксерокопии двух страниц из двух разных личных дел. На них были отпечатки пальцев. На одной страничке были отпечатки пальцев Арнольда Тотса, на другой – Маркуса Гейбла. Они были идентичными.

* * *

На заре поднялся туман.

Выпучив усталые от бессонной ночи глаза, Мун наблюдал, как из него материализуется стройная фигура. Странным во всем этом – даже поистине пугающим – был тот факт, что утро было изумительно ясным. Никаких облаков и никакого тумана, кроме того, что извивался между деревьями рядом с прогалинкой, куда его эскорт, возглавляемый Могоком, вытолкнул, прежде чем увести Ма Вараду. Похоже, это курилась сама земная кора.

Уходя, Могок велел ему не двигаться, иначе его пристрелят, и Мун не видел причины не верить ему. Особенно после того, как услышал предостерегающий щелчок отводимого предохранителя автомата, когда отошел на два шага от прогалинки, чтобы облегчиться.

Остаток ночи он провел на сырой земле, вздрагивая от холода, прислушиваясь к неумолчному хору бесчисленных насекомых.

Ночное небо стало жемчужно-серым, когда начал подыматься этот чертов туман.

– Добро пожаловать, Мун, – приветствовал его Генерал Киу, вырастая из тумана. Розовый, как кожа ребенка, восход окрасил его голову и плечи. От него исходила прямо-таки физически ощутимая аура.

Сразу же пришли на ум россказни Могока о происхождении Киу: что он не имел матери и не был порождением человека, а являлся воплощением бессмертного Махагири, учеником демона Раваны, отлученным навечно от самсара,колеса жизни.

Генерал Киу засмеялся и поднял обе руки.

– Я вижу, мое появление привлекло твое внимание. Это хорошо. Должен сказать, этот туман всегда вызывает почтение, смешанное со страхом. – Он улыбнулся. – Очень дорогостоящая машина, хотя не стоила мне ни цента.

Он прямо-таки упивался остолбенелым выражением на лице Муна.

– Очень приятно, что это производит эффект даже на тебя – человека образованного, одной ногой стоящего в Западном мире. Ты, может, и верующий, но не невежда, как народ Шана. Даже лучшие из них, как Могок, рождаются с сердцем, полным страха. Сверхъестественное пугает их, как призраки, вечно стоящие у них за спиной.

Он наклонился, щелкнул выключателем. Туман начал рассеиваться.

– Вера в сверхъестественное сродни религиозной вере. Ты с этим согласен? – Он сделал шаг, но не вперед, а вниз. Теперь стало ясно, что он стоял на невысокой платформе. – А вера на то и существует, чтобы его пользовались умные люди. Это, как я понимаю, есть слабость, которой можно в стратегических целях пользоваться для манипулирования людьми, предрасположенными к ней.

Теперь туман рассеялся полностью, и Мун уставился на агрегат под платформой из клееной фанеры.

Генерал Киу опять засмеялся.

– Это дымовая машина, – объяснил он. – Подарок от одной американской рок-звезды. Я видел, как он пользовался ею в Бангкоке во время представления, и она мне понравилась. А на следующий день этот парень был вынужден прервать гастроли. У него появились какие-то нелады с законом. Из-за наркотиков, я полагаю. – Он неодобрительно зацокал языком, как ворчливая старая бабка. По выражению его лица Мун понял, что Генерал Киу сам и подстроил так, чтобы гастроли прервались. – Я переговорил с местной полицией, которую, как ты сам догадываешься, я подкармливаю время от времени. Рок-звезда был так любезен, что подарил мне эту превосходную машину. Конечно, пришлось купить более мощный генератор, но дело того стоило. Она тебе понравилась?

– Она... Я просто потрясен, – выдавил из себя Мун.

– Ты очень тонко выразил свою мысль, – похвалил Генерал Киу. Это был очень красивый мужчина, с холеным лицом и длинными прилизанными волосами, напоминающими конскую гриву. Они были абсолютно черными, хотя борода и усы сильно поседели. На скуластом лице доминировали широко расставленные черные глаза, наблюдающие за всем происходящим вокруг него со смесью любопытства и насмешливости. Он, по-видимому, считал, что весь мир создан ему на забаву.

– Ну, а теперь подымайся-ка ты с земли, – сказал Генерал Киу. – Тебе на ней так чертовски неудобно, что у меня у самого заболела поясница.

Мун живо вскочил, трогая себя за бока, проверяя, где у него что болит.

– Все в порядке? – осведомился Генерал Киу.

– Это не тот прием... которого я ожидал, – признался Мун.

– Не тот? – Он широко улыбнулся. – А-а, ты имеешь в виду все эти разговоры насчет пыток? Но ты же знаешь Могока? Вечно его заносит. Но он очень полезен мне, я полагаю, потому, что относится к своей роли шпиона очень ответственно. Но, сам видишь, его рвение иногда приводит к некоторым, я бы сказал, искажениям истины.

Мун с трудом верил его словам. Неужели Генерал Киу не враг ему? Тот самый Генерал Киу, который прежде отказался напрочь иметь дело с Терри и с ним, который несколько раз пытался их убрать? Он не выдержал и сказал все это вслух.

Генерал Киу отмахнулся от его слов.

– Ну, когда это было! – сказал он. – Кроме того, климат в здешних краях значительно изменился, а Сун Цзу учит, что умелый полководец должен быть не только решительным, но и гибким в своей стратегии, если он хочет распоряжаться судьбой его врагов.

– Говоря о климате, ты, должно быть, имеешь в виду договор, заключенный между Адмиралом Джумбо и американцем?

Генерал Киу потянул себя за длинный ус.

– Все здесь изменилось после того, как это произошло. Жадность Адмирала Джумбо доконает нас скорее, чем это могла бы сделать вся китайская армия.

Наблюдая за своим собеседником, Мун чувствовал, что его настороженность отступает перед обходительностью опиумного барона. Может, этого ему только и нужно? А, может, он в самом деле с ним честен и откровенен? Он еще колебался, стоит ли перевести разговор на Волшебника. Пожалуй, стоит. Если Генерал Киу поделился с ним секретом, который он, Мун, сможет проверить, – как, например, кто такой этот американец, – то ему можно доверять... Но, с другой стороны... Мун чувствовал себя, как человек, который должен решить, какой из грузов, лежащих на его ладонях, тяжелее, хотя они казались ему равными. Как же ему поступить? – Ты не знаешь, кто убил Терри? – вдруг спросил он.

Удивленное выражение в глазах Генерала Киу сказало ему о многом.

– Терри Хэй мертв? Не слыхал об этом. По-видимому, Могок не счел нужным сообщить. Говоришь, его убили?

– И, если я понимаю ситуацию правильно, те же люди, которым Адмирал Джумбо уступил мой опиум. Генерал Киу кивнул.

– Дедукция справедлива.

– Значит, ты знаешь, кто влезает на мою территорию?

– Пойдем, – пригласил Генерал Киу, – прогуляемся по окрестностям Шана.

Мун услышал ее хныканье, прежде чем они дошли до Ма Варады. Люди Генерала Киу привязали ее вверх ногами к грубо сделанному деревянному кресту так, что ее голова была не более шести дюймов над землей.

Но только подойдя совсем вплотную, Мун заметил, что ее веки залеплены клейкой лентой так, что она не могла мигать глазами. Мун почувствовал такое отвращение от этого зрелища, что просто не мог идти дальше.

– Что это ты так расстроился? – осведомился Генерал Киу. – Она шпионка, и нечего ей сочувствовать.

– При всем при том она все-таки человек. Генерал Киу пронзительно посмотрел на него. – Я вижу, не зря велел тебя доставить сюда, – сказал он. – Я теперь начинаю понимать, что двигало тобой и Терри, когда вы с ним сожгли слезы мака, приобретенные у Адмирала Джумбо.

– О чем ты говоришь?

– Ты что же, думал, абсолютно никто не знает о вашей тайне? Пожалуй, никто, кроме меня. Но я давно подозревал, что здесь дело нечисто. Однако не беспокойся. Я и впредь буду беречь твою тайну с не меньшей заботливостью, как берег бы собственного ребеночка. – Он сложил руки на груди. – Признаюсь, я поначалу подумал, что вы с ним оба спятили. То, что вы сделали, не укладывалось в голове. Это все равно, что съесть драгоценные рубины, превратив их в дерьмо. На такое способны только сумасшедшие... Но потом долгое время я считал, что вы с Терри работаете на китайских коммунистов. Я решил, что те изобрели такой оригинальный метод разделаться с нами. И я боялся, что вы уговорите Адмирала Джумбо спалить посевы мака, заплатив ему изрядный куш. Но когда этого не произошло, меня начало одолевать любопытство. Если вы не психи и не работаете на китайцев, то что же это все означает?

– То, что мы с Терри сделали, тебя не касается.

Генерал Киу пожал плечами.

– Но Терри уже мертв, и, возможно, и ты скоро за ним последуешь.

– Тогда уже никого не будет, кого это касается. Генерал Киу насупился.

– Здесь ты не прав, Мун. Это касается и меня. Видишь ли, Шан – это мой мир. Может, он и не качал меня в колыбели, но он принял меня, как родная мать. Более того, это мой бог. И я не могу допустить, чтобы кто-нибудь или что-нибудь изменили в нем привычный ход вещей. Именно поэтому я пытался убить тебя и Терри. Я думал, что вы хотите уничтожить Шан.

– Ну а теперь?

– Теперь у меня есть сомнения на этот счет. Более того, я часто ловлю себя на мысли, что ты и я не так уж далеки друг от друга в нашем видении мира.

Мун взглянул на Ма Вараду и невольно содрогнулся.

– Ты слишком долго жил на Западе, – заметил Генерал Киу. – Ты забыл, что здесь жизнь очень дешевая.

– Дешевая, это верно, – согласился Мун, – но не менее важная. – Он опять вздрогнул, – Развяжи ее. Есть другие пути получить от нее то, что тебе нужно.

– К сожалению, не могу, возразил Генерал Киу. – Все в округе должны знать, кто она и что ее ждет. Каждый должен извлечь из ее судьбы урок для себя.

– А разве Сун Цзу не писал, что лучше пленить врага, чем его уничтожить?

– Писал. Но он не имел в виду шпионов.

– А разве Сун Цзу не учил так обрабатывать вражеских шпионов, чтобы они шпионили в твою пользу?

Генерал Киу посмотрел на Ма Вараду.

– Она женщина, и поэтому ей доверять нельзя. Кроме того, она презирает меня за мои, так сказать, сексуальные предпочтения.

– Но ко мне у нее презрения нет, – сказал Мун. – Разреши мне поработать с ней, а потом мы запустим ее к прежнему хозяину.

Генерал Киу дернул себя за ус.

– Интересная идея, – сказал он немного погодя. – Но ее надо хорошенько обдумать.

С последним Мун не мог согласиться, и, кроме того, приспело время испытать благие намерения Генерала Киу. Он наклонился к Ма Вараде и осторожно отодрал клейкую ленту. Она моргнула несколько раз, и из ее глаз потекли слезы. Потом ее взгляд прояснился.

– Мун?

– Спокойствие и терпение, – сказал он так тихо, что никто, кроме нее, этого не расслышал.

Затем он поднялся и повернулся к Генералу Киу. Тот смотрел на него критически-насмешливо.

– Ты родился таким сострадательным? – спросил он. – Или тебя таким сделал Запад? Сострадание, знаешь ли, очень опасное чувство, если ему дать волю. Оно может тебя погубить.

– Поступай, как знаешь, – сказал Мун, подходя к нему. – Хочешь, убей ее, хочешь – используй.

Мун не хотел, чтобы это дело уперлось в деликатный вопрос «спасения лица». Но, поскольку он так ловко приплел Сун Цзу, он надеялся, что Генерал Киу поступит правильно, – если, конечно, говорил Муну правду, а не подсовывал одну из разновидностей лжи, как Адмирал Джумбо.

– Знаешь, – сказал Генерал Киу, – во многом Шан напоминает Шангри-Ла или Эдем. Он изолирован от всего мира, но мир вращается вокруг него. Это вселенная в миниатюре, со своими собственными законами, включая и закон творения и разрушения. Как будто время – инструмент, которым люди измеряют жизнь – не существует здесь. И если магии еще есть место на земле, то она царит именно здесь. Я сам ее создал, смешав воедино равные дозы суеверия и страха.

Они шли по светлой просеке. Мун был доволен, что Генерал Киу разговорился. Пусть говорит. Чем больше он будет говорить, тем больше шансов, что выдаст свои подлинные мотивы.

– Но во всякий Эдем приходит свой дьявол, – продолжал Генерал Киу. – Сладкоречивый американец с контрактами на десятилетия, готовый подхватить дело, которое бросил много лет назад.

– Ага, теперь я вижу, что ты действительно знаешь, с кем заключил сделку Адмирал Джумбо!

– Я уже сказал: с дьяволом, – Генерал Киу оглядел лесистый склон. – С человеком, которого раньше называли Вергилием. Теперь он снова пришел, под другим именем и с другим лицом. Но внутри он все тот же гад ползучий, и все тот же яд он источает, отравляя все, что попадает ему в лапы. И теперь он намеревается захапать Шан.

* * *

Диана ждала ответного звонка из Вашингтона, от Дика Эндрю, работника ЦРУ, с которым она поддерживала контакт. Сидя за компьютером, она смотрела, не мигая, на высвеченный зелеными буквами итог одной человеческой жизни. Буквы отражались на ее лице, тоже по-своему разглядывая ее, но что за ними стояло, ускользало от нее.

Вернувшись в Нью-Йорк и проведя отвратительную ночь, в течение которой почти не спала, думая о Сиве, она пришла в офис на час раньше, чтобы спокойно поработать с компьютером. После возвращения из Вьетнама Маркус Гейбл с мая 1974 года занимался транспортными перевозками из Азии в Америку и обратно. К этому времени он осел в Нью-Йорке, где встретился со своей будущей женой, тогда Линдой Старр. У нее не было ни братьев, ни сестер, ни детей.

Интересно, что Джэггер говорил ей, что Гейбл был отозван из Вьетнама в конце 1972 года. Получается пробел в восемнадцать месяцев. Где он был в этот период и чем занимался? Не имея ответов на эти вопросы, она попыталась связаться с ФБР и ЦРУ. В первом из этих почтенных агентств получилась осечка, что, впрочем, не удивило ее. Она ждала ответного звонка от Дика Эндрю из ЦРУ, когда ее вызвал к себе в кабинет капитан.

– Что я слышу? Тебе мало служебных часов, и ты теперь занимаешься вне расписания?

– Сэр?

Капитан Джо Кляйн снял очки, которые надевал, работая с бумагами. Это был до блеска выбритый мужчина примерно пятидесяти пяти лет. Он всегда безукоризненно одевался и его часто можно было видеть на экранах телевизоров, что означало, что он знает правила игры не только с точки зрения комиссара полиции, но и с точки зрения телевизионщиков. Он был и красноречив и обаятелен. Эдакий добрый дядюшка. Каждый, кто видел его на экране, думал, что за ним город как за каменной стеной. Мэр считал его незаменимым.

– Не отмалчивайся у меня, – строго сказал капитан Кляйн. – Оставь это для недотеп, которые смотрят на тебя и видят только симпатичную девушку в полицейской форме.

– Есть, сэр.

Он выждал с минуту, потирая свой широкий лоб оправой очков.

– Ты у меня вот здесь сидишь, Минг, – он указал себе на шею. – Ты знаешь об этом?

– Сожалею, что вы так думаете, сэр.

– Нет, не сожалеешь, – сказал он. – Иначе твоя лояльность по отношению ко мне превалировала бы над твоей лояльностью по отношению к Сиву.

– Вы мой начальник, сэр.

Капитан Кляйн вздохнул.

– Садись. – Он отложил в сторону очки и воззрился на нее. – А теперь, будь добра ответить на мой вопрос: какого черта ты лезешь не в свое дело и навлекаешь на меня неприятности? Мне уже звонили из Вашингтона!

– Не понимаю, о чем вы, сэр.

– К чему эта бодяга? – Он имел в виду расследование. – Маркус Гейбл – герой войны, а не кто-нибудь?

– Так это о нем вам звонили из Вашингтона? – Она вспомнила, что Джэггер говорил ей о том, что, если Гейбл все еще работает на ЦРУ, то это заведение постарается его прикрыть.

– Они в Вашингтоне очень беспокоятся о престиже вьетнамских ветеранов и потратили много времени и средств, чтобы подчистить их имидж, изменить в их пользу общественное мнение. Это мандат, оставленный им Администрацией Рейгана, и они не хотят, чтобы у них в этом деле возникали проблемы.

– Я не думала, что создаю кому-то проблемы, сэр. Он искоса взглянул на нее.

– Иногда, – сказал он, – у меня создается впечатление, что ты подсмеиваешься надо мной.

– Совершенно ошибочное впечатление, сэр. Он откинулся в кресле, закинув руки за голову. Когда он снова заговорил, то уже другим тоном.

– Знаешь, Диана, я не слепой и не глухой, и я в курсе того, что кое-кто здесь называет меня Звездой Экрана. Они видят мою популярность, и им покоя не дает, что мне приходится представлять наш департамент перед общественностью. Но я не думаю, что они понимают, какие неприятности я от них таким образом отвожу. Что бы там обо мне не говорили, я способствую торжеству законности в этих краях.

Диана молчала. Она думала, от кого был тот звонок.

– Ты разговаривала с Сивом по телефону? – вдруг спросил он.

– Да, – призналась Диана, и тотчас же пожалела об этом. Что и говорить, на этом он собаку съел. На подлавливании. Вот что получается, когда позволяешь себе отвлечься на минуту.

– Он в отпуске, Минг. Я думаю, этим все сказано. – Капитан надел очки. – У тебя есть достаточно дел, я полагаю, которыми ты должна заниматься в служебное время. Если этой нагрузки тебе недостаточно, я с удовольствием подкину еще.

– В этом нет необходимости, сэр, – сказала она, поднимаясь с горячего сиденья. У стеклянной двери в его кабинет она помедлила. – Сэр?

– В чем дело?

– От кого был звонок?

– От Мортона Саундерса из Госдепа.

– Из Госдепартамента? Не из ЦРУ?

– Ты что, спрашиваешь, чтобы потом проверить, не соврал ли я?

– Нет, сэр, – сказала она, берясь за ручку двери. Надо немедленно связаться с Сивом. – Спасибо, сэр.