Текст книги "Нож винодела"

Автор книги: Эрик ле Болок

Соавторы: Ян Маршессо,Ришар ле Болок
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Хочешь, я займусь этим?

– Нет, ни в коем случае, это лишь подогреет ее подозрения.

В дверь постучали.

– Мадам, это Нинетта.

Мадам де Вомор приложила палец к губам и тихонько произнесла:

– Тсс… – Затем громко и внятно продолжила: – В чем дело?

– Мадам, тут полицейский, он хочет вас видеть.

– Хорошо, проводи его в большую гостиную, я сейчас приду. – И снова заговорила доверительным тоном: – Чего ему еще от меня надо? Подождешь пять минут и выйдешь через заднюю дверь.

Тьерри Кюш снова оказался в уже знакомой ему большой комнате. Стоя возле окна, он разглядывал фотографии. Здесь соседствовали портреты членов содружества, виды виноградников и более личные снимки – похоже, относившиеся к семейной жизни хозяйки. Над комодом возвышалось изображение гордости дома: «Шато де Вомор», рисунок, сделанный углем. Полицейский с интересом рассматривал его, когда в комнату вошла Элизабет.

– Это рисунок Энгра <sup>[11]11
  Жан Огюст Доминик Энгр (1780–1867) – французский живописец и рисовальщик. – Примеч. пер.


[Закрыть]</sup> тысяча восемьсот семнадцатого года. Именно он украшает все бутылки наших владений.

– Просто великолепно.

– Спасибо, комиссар. Могу я что-нибудь предложить вам?

– У вас по-прежнему нет кока-колы?

– Нет, но я позабочусь об этом.

– Тогда кофе, пожалуйста.

– Отлично.

Она направилась к двери.

– Нинетта, прошу вас, два кофе.

Закрыв дверь, она села на диван. Кюш остался у окна. Созерцая шпиль церковной колокольни, он обратился к Великой Лозе:

– Скажите, дорогая мадам, в списке лиц, присутствовавших на вечере, вы никого не забыли?

– Послушайте, я уже не помню списка, но кого, в частности, вы имеете в виду?

– Например, Нинетту…

– Ах, в самом деле, но мне это казалось неважным.

Стоя по-прежнему у окна, Кюш увидел мужчину, который украдкой вышел из особняка. Широкие плечи, твердая поступь, вот только лицо плохо различимо.

– Не припомните кого-нибудь другого, кого вы могли забыть?

– Нет, не думаю.

– Мне говорили о некоем месье Андре.

В окно капитан увидел, как мужчина свернул к холму Вайян.

– Ах да! Человек больших достоинств… Действительно, он присутствовал.

Постучав в дверь, вошла Нинетта с подносом в руках. Поставив его, она удалилась.

– Ну вот, это дает нам еще двух подозреваемых. Мне необходимо будет поговорить с Нинеттой.

– Пожалуйста, прошу вас.

– Вам известно, как был убит отец Анисе?

– Нет, конечно… Если верить газетам, его закололи…

Кюш показал на парадную фотографию на стене:

– Да, кинжалом вроде этого.

– Что вы этим хотите сказать?

– Что убийца отца Анисе, возможно, входит в ваше содружество.

– Это совершенно невозможно, я лично знаю каждого из наших членов.

– Скажите, а все ваши кинжалы одинаковые?

– Да, более ста лет их делают исключительно для нас в одной мастерской Толедо, в Испании. Но не буду надоедать вам этим.

– Послушайте, для полной ясности не могли бы вы отдать мне ваш кинжал, чтобы я послал его на экспертизу в нашу лабораторию?

– Разумеется.

– Однако среди вещей отца Анисе мы не обнаружили кинжала.

– Это вполне естественно, священник содружества не носит кинжала… Он духовное лицо.

– Тогда все ясно! Еще одна вещь… Во время нашего прошлого разговора вы сказали, что отец Анисе ушел с молитвенником.

– Верно, я очень хорошо это помню.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно.

– Мне надо было получить от вас подтверждение. А теперь, если вы не против, я хотел бы осмотреть место ваших собраний.

– Конечно, это под домом.

– Прекрасно, но прежде мне необходимо поговорить наедине с Нинеттой.

– Очень хорошо, а я тем временем схожу для вас за кинжалом. Сообщите мне, когда закончите.

В комнату робко вошла Нинетта. Сложив руки на узком переднике, она остановилась перед полицейским. Темноволосая, с довольно грубыми чертами лица, она, похоже, чувствовала себя неловко. Ее на самом деле звали Бернадеттой Мутье, и она принадлежала ко второму поколению семьи, работавшей у де Воморов. Она была из той породы женщин, чей возраст трудно определить. Ростом метр шестьдесят пять, грузная, с толстыми икрами, свое прозвище Нинетта получила, поскольку не выговаривала букву «р», хотя еще в отрочестве избавилась от этого недостатка.

– Вы хотели видеть меня, месье?

– Да, я хотел задать вам вопросы по поводу последнего воскресного вечера. Но прошу вас, садитесь.

– Нет, спасибо, я лучше постою.

– Как хотите.

– Если я могу быть вам полезна… Знаете, я очень любила отца Анисе, он хороший человек, и я была потрясена, увидев его лежащим вот так на улице.

– Когда вы его обнаружили, вы не заметили ничего особенного? Никого не встретили?

– Нет, нет, никого. Я уже говорила это в ту ночь, когда давала показания.

– Я прекрасно знаю, я, конечно, читал протокол. Но иногда могут всплыть мелкие подробности.

– Нет, я увидела его тело и сразу вызвала полицию.

– Вы не помните, глаза его были открыты?

– Нет, они были закрыты, я в этом уверена.

– Хорошо. А у отца Анисе был при себе молитвенник, вы видели его рядом с телом?

– Нет, вроде бы нет.

– Подумайте хорошенько…

– Нет, я совершенно уверена.

– Вернемся к самому вечеру, вы не заметили ничего непривычного?

– Нет, все было как обычно.

– Вы не помните, о чем говорил отец Анисе?

– Знаете, на этих приемах все разговаривают со всеми, а я выполняю свою работу. У меня свое место.

– Вы можете рассказать мне о месье Андре?

– Это сдержанный человек, и говорит он мало. Думаю, он с давних пор работает у профессора Шане, но… – Нинетта понизила голос, – должна вам признаться, что иногда он пугает меня.

– Почему же?

– Не знаю… Наверное, женская интуиция.

При этих словах она нервно потерла руки.

– Гм… Ладно… А-а! И последнее, я только что видел мастера по ремонту посудомоечных машин… Теперь все в порядке?

– Да, все хорошо, но только он приходил вчера.

– Вот как, должно быть, я ошибся… Еще один, самый последний вопрос, вон тот вход… – Кюш показал в окно на белую дверь, расположенную слева от главного входа, через которую вышел неизвестный. – Куда он ведет?

Нинетта посмотрела в окно:

– Это прямой вход в личную маленькую гостиную мадам де Вомор.

– Стало быть, вы не видите, кто туда входит?

– Нет, но думаю, что там никто никогда не ходит.

– Раз так… Благодарю вас за неоценимую помощь…

Кюш вместе с хозяйкой спустился в подземное помещение. Великая Лоза включила свет, и глазам открылся выдолбленный в камне неправильной формы зал размером около ста квадратных метров. В закоулке у поленницы дров сложены охапки скрученных виноградных лоз. У подножия лестницы возвышалась стойка для сушки, которая наподобие дикобраза ощетинилась тридцатью пустыми бутылками. Окружающая обстановка странным образом наводила на мысль о соратниках Иегу и о тайных сборищах в Сейонском монастыре. <sup>[12]12
  Имеется в виду роман Александра Дюма «Соратники Иегу» (1857). – Примеч. пер.


[Закрыть]</sup> На столе стояли два внушительных серебряных канделябра, покрытые оплывшим воском. Набитая сеном ветхая тележка усиливала впечатление, будто здесь время остановилось. В глубине три галереи уходили, казалось, куда-то под землю, в полнейшую темноту.

– Так это здесь вы собираетесь?

– Да. Известно, что первое собрание состоялось на соседнем винном складе, и, чтобы продолжить традицию, если, конечно, не возникают препятствия, мы встречаемся в погребах – либо у меня, либо у профессора Шане, а иногда у сенатора.

В глубине громоздились одна на другую дубовые бочки. Эта нотка ярмарочного празднества понравилась полицейскому. Ему всегда доставляло удовольствие пускать мыльные пузыри, используя консервные банки; в этой детской игре он был достаточно ловок. Сбоку около тридцати бочонков имитировали архитектурное построение своих старших сестер.

– Это все полные бочки?

– Нет, пустые, они здесь исключительно для создания атмосферы. Видите ли, если вино содержится в бочке два-три года, то дуб отдает ему все, что у него есть.

– Словом, они теперь на пенсии.

– Действительно, что-то вроде этого.

– Какие они огромные!

– Бочки бывают разных размеров, но в самых больших – на двести двадцать пять литров – может поместиться человек. А знаете, во время войны двух английских летчиков прятали в винных погребах, прежде чем переправить в таких же точно бочках в Испанию.

– Можно было бы снять об этом фильм. Вы позволите?

Полицейский подошел к металлическому четырехгранному фонарю, стоявшему в нише, выдолбленной прямо в стене. Достав зажигалку, он зажег свечу, взял ее в руки и направился к входу в первую галерею. Земля была вязкой, и сапоги полицейского с острым носком и скошенным каблуком утопали в ней, словно в масле.

– Хотите, я дам вам резиновые сапоги? Здесь есть подземная река, и вода просачивается.

– Нет, все в порядке, благодарю вас, я недолго.

– Что вы, в сущности, ищете?

– Проверяю… профессиональная добросовестность.

– Знаете, здесь никто не ходит.

Кюш подошел ко второй галерее, возле бочонков. Свет фонаря позволил ему отчетливо увидеть отпечатки.

– А это что такое?

– Думаю, следы ног.

– А я думал, что здесь никто никогда не ходит.

– Во время последнего нашего собрания упали два бочонка, и Эрве Монлор пошел и любезно поставил их на место.

– Он и в самом деле говорил мне об этом.

Великой Лозе пришлось сократить свою беседу с полицейским. Все ее помыслы были сосредоточены на содружестве. Была уже почти половина третьего, когда она подошла к дому священника. Луиза Рапо приоткрыла дверь:

– В чем дело?

– Я хотела бы поговорить с преемником отца Анисе.

– Не знаю, сможет ли отец Клеман принять вас…

– Скажите ему, что это по делу крайней важности.

– Хорошо! Входите… Следуйте за мной.

Они прошли в гостиную дома священника.

– Это к вам, святой отец, мадам де Вомор говорит, что дело очень важное.

Отец Клеман отложил газету и поспешил навстречу своей прихожанке. Он протянул ей руку. Луиза сразу же исчезла.

– Добрый день, мадам. Чем я могу вам помочь?

– Меня зовут Элизабет де Вомор. Я позволила себе побеспокоить вас, но вы наверняка знаете, что отец Анисе был духовником рыцарей виноделия, а я их председательница.

– Да, мне это известно.

– Время «зеленого урожая» стремительно приближается, и я пришла узнать, не согласитесь ли вы продолжить традицию и почтить нас своим присутствием в следующую пятницу на нашем подготовительном собрании.

– Время «зеленого урожая»?

– Ах, я вижу, что вы не местный, святой отец. Будучи Великой Лозой содружества, я должна вам кое-что рассказать.

Отец Клеман не успел и слова вымолвить, как мадам де Вомор пустилась в пространные объяснения с напором сверхскоростного поезда Париж – Бордо. Священник любезным жестом пригласил ее сесть.

– В действительности, виноградный куст – это своего рода лиана. Он растет произвольно, и, чтобы добиться хорошего результата, человек должен укрощать его. Поймите, на протяжении всего года виноградарь следит за своим сокровищем, заботится о нем…

– Это ясно.

– Святой отец, я открою вам один секрет… У всех сборщиков винограда, виноградарей, смотрителей винного склада есть один властелин – виноградник. Ради его блага они готовы на все… И доходят даже до того, что заставляют его плакать.

– Я этого не знал.

– С наступлением весны растительный сок начинает свое движение. На рубцах, оставшихся от секатора, выступают слезы. Возобновляется цикл, заканчивается зимний период покоя. Появляются первые почки. Через несколько недель начинается цветение, затем цветы, отдав свой сок, оплодотворяются.

Клеман с интересом слушал пылкую защитницу виноградарства. Элизабет вдруг поняла, что она говорила о природе, не упомянув Бога.

– Господь превосходно управляет природой, не так ли, святой отец? Так на чем я остановилась?

– Вы говорили о плодородии.

– Ах да, оплодотворенный цветок превращается в плод. У нас называют это образованием завязи. Эдмон, мой муж, имел обыкновение повторять: «Образование завязей – радость виноградарей». И тогда появляется остов будущей грозди. Крохотные зеленые шарики увеличиваются, впитывая солнце, и становятся мало-помалу виноградинами. Это в какой-то мере первое чудо виноградника. С началом созревания виноград окрашивается, зеленые лозы становятся коричневыми. Это главный момент во всем процессе. Виноградарь должен прислушиваться к природе, чтобы соблюдать хрупкое равновесие между солнцем, плодом и питающей землей.

– Понимаю, это очень интересно.

– Чтобы добиться оптимального содержания сахара в виноградинах, сборщик урожая приносит в жертву некоторые грозди, срезает листья. Точно так же, как прорежают яблоню, чтобы плоды стали прекраснее. У нас делают раннюю обрезку, это и называется «зеленый урожай», чтобы ягоды винограда наполнились ароматом. Кропотливое ограничение количества гроздей на виноградной лозе и сокращение листвы дают нашим винам международное признание. Благодаря таким посланцам наш город известен во всем мире.

Священника восхищало красноречие мадам де Вомор. Она, несомненно, была бы замечательной чтицей во время мессы. Он представил ее за пюпитром, читающей верующим Евангелие от святого Иоанна. Чтобы зазвучать во всю свою силу, это Евангелие, написанное в торжественном стиле, требует именно такого воодушевления и такого пыла. Викарий нарушил воцарившееся молчание:

– Я благодарю вас за столь прекрасное объяснение, но я не являюсь официальным кюре прихода, новый священник пока не назначен. Кроме того, вы должны знать, что отец Анисе еще не предан земле и я целиком занят организацией его похорон. Не кажется ли вам, что это немного преждевременно?

– Да… Да, конечно! Я сожалею. Содружество настолько для меня важно, что я забываю об обычаях. Прошу извинить меня за эту неловкость, я смущена…

– Хочу, однако, сказать вам, что, если назначение того, кто придет мне на смену, задержится, вы можете рассчитывать на меня. Я возьму эту ответственность на себя.

– Спасибо, святой отец… В пятницу вечером рыцари виноделия отдадут последний долг отцу Анисе. Не могли бы вы почтить нас своим присутствием?

– Я приду.

Элизабет де Вомор встала в смущении, осознав несвоевременность своего шага.

– Спасибо за ваше понимание. Не буду мешать вам. Я снова приду к вам, когда все уляжется.

Кюш вошел в свой кабинет в туристическом филиале. Надя Маджер приводила в порядок документы.

– Ну как, Старски, допросы что-нибудь дали?

– Блашар подтвердил спор между мэршей и кюре. Похоже, они частенько препирались.

– Ну как тут не вспомнить «Дона Камилло»! <sup>[13]13
  Очевидно, имеются в виду фильмы 1950-х годов с участием Фернанделя: «Маленький мир дона Камилло», «Возвращение дона Камилло». – Примеч. пер.


[Закрыть]</sup>

– А мадам Барбоза видела какого-то типа, бродившего в тот вечер возле их машины техпомощи.

– Интересно, а конкретнее?

– Она заметила довольно высокого мужчину, что-то около метра восьмидесяти пяти, в каскетке… Все достаточно неопределенно… К тому же эта премилая компания любит слегка преувеличивать.

– Ладно. Возможно, хозяин гаража внесет ясность… Что еще?

– Это все. А у тебя, босс?

– Мадам де Вомор подтвердила, что у Анисе был молитвенник, когда он уходил от нее. На обратном пути я проверил, никакого следа книги.

– Если молитвенника не нашли, значит, его взял убийца.

– Возможно, но зачем? Единственно, в чем я теперь уверен, так это в том, что дело не в ошибке: хотели убить именно священника. И пожалуй, даже два раза, а не один!

– Вот ускорим темп, и тогда все узнаем.

– Я посетил погреб, где они все собирались.

– И что?

– В глубине имеются следы, которые ведут в галерею, но Вомор уверяет, что там никто никогда не ходит. Аптекарь сказал нам, что он поставил бочки на место, она это подтверждает.

– Тогда никаких проблем!

– Напротив, в том-то и проблема: есть два типа следов. Отправь группу, пусть снимут отпечатки.

– О'кей.

– Пока не знаю, но у меня сложилось странное впечатление о Вомор. На вид она слегка чокнутая, но на самом деле хитрее, чем мы думаем, так мне показалось. Только что она принимала у себя какого-то типа, и, судя по всему, ей не хотелось, чтобы я его увидел. – Кюш протянул Маджер целлофановый пакет. – Я получил ее кинжал, отдашь судебному эксперту, я хочу, чтобы он сравнил его с раной Анисе.

В сумерках капитан добрался до дома священника. Он принес бутылку виски и кока-колу. Открыл ему викарий. После церковного поклона и полицейского приветствия, задавших тон вечеру, мужчины направились в гостиную, не преминув пригнуться, проходя мимо балки. Кюш поставил на столик свои приношения.

– Не надо было!

– Вы только что приехали, а я не уверен, что бар вашего предшественника столь же хорош, как его библиотека.

– Про вино ничего сказать не могу. Хотя должно быть для мессы!

Кюш и Клеман рассмеялись.

– Вы любите ростбиф?

– Исключительно в тарелке.

– Мадам Рапо приготовила нам его со стручковой фасолью.

– Великолепно. Королевская роскошь.

– Не будем преувеличивать.

– Если позволите, я задам нескромный вопрос.

– Задавайте! Это ваше ремесло.

– Сколько вам лет?

– Гм… тридцать девять, а вам?

Клеман достал два стакана и поставил их на стол.

– Тоже тридцать девять. Это сближает нас.

Полицейский открыл бутылку виски, предложив выпить за их грядущее сорокалетие.

– Ваше расследование продвигается?

– Да, пока, правда, потихоньку.

Кюш наполнил стаканы. Он не скупился.

– А как в вашей епархии?

– Ничего, спасибо… Дело тоже движется.

– Вы получили кое-какие откровения? Ваше здоровье!

Они чокнулись.

– Пока я занимаюсь в основном организацией похорон. Его преосвященство приедет в пятницу утром, все должно быть безупречно. Как я уже говорил вам, Анисе был одним из близких ему людей. А что касается откровений моей паствы, то это дело Господа Бога, мой дорогой друг.

Они обменялись понимающими улыбками.

– У вас есть арахис?

– Понятия не имею, посмотрите в буфете. Снабжение – это скорее по части мадам Рапо.

Кюш открыл дверцу буфета:

– Вы встречались с мадам де Вомор, вашей прихожанкой?.. Да у вас тут соленые крендельки с тмином… Я могу взять?

– Конечно, угощайтесь… Я познакомился с ней сегодня, она предложила мне заменить в содружестве Анисе.

– Я вижу, Помпадурша не теряет зря времени. Что вы ей ответили?

– Что всему свое время и что данный момент отводится трауру и воспоминаниям. Впрочем, я на этом посту лицо временное!

– Как это?

Кюш протянул крендельки священнику, тот взял их.

– Я викарий монсеньора Леру, и через несколько дней, когда будет назначен новый священник, вернусь в Бордо.

– А что такое викарий?

– Скажем так, викарий – это тот, кто помогает епископу.

– В конечном счете у нас много общего, при каждом расследовании я лицо временное… Преступление, полицейский… Одним словом, затыкаем дыру…

– Прекрасный образ!

– После Анисе будет другое дело, потом еще одно, это в порядке вещей. Кстати, не могли бы вы со своим начальством рассмотреть вопрос о кровле часовни Святой Троицы?

– Почему вы считаете, что я должен ставить этот вопрос? А ну-ка присядьте.

Церковный служитель указал на стул.

– Анисе в течение нескольких лет пытался добиться, чтобы мэрия выделила средства на крышу. Похоже, в вашей второй резиденции начала накрапывать святая вода.

– В НАШЕЙ второй резиденции, вы ведь тоже сын Божий.

– Клеман, не читайте мне проповедей, я активно неверующий. Для меня имеет значение только истина.

– Вы женаты?

– Нет, настоящий холостяк. А вы?

Отец Клеман улыбнулся.

– Значит, церковь – это призвание?

– Да, с десятилетнего возраста. А у вас?

– Ну, я играл в ковбоев и в индейцев и до сих пор, на пороге сорокалетия, все еще играю.

– В отношении Анисе вы полагаете, что его останки можно будет скоро забрать?

– Да, судебно-медицинский эксперт закончил.

Два новых единомышленника отужинали. Было уже четверть двенадцатого. Отец Клеман собрал тарелки:

– Кофе?

– Нет, время бежит, а завтра будет тяжелый день. Последняя сигарета, и я ухожу.

Кюш предложил сигарету и аббату.

– Ладно! Вы вводите меня в искушение.

– Но избави нас от лукавого.

– Аминь… Однако я вижу, что вы хоть и безбожник, а традиции знаете.

– Недолгое пребывание у вас в школьные годы… Ладно, мне пора.

– Я провожу вас.

Мужчины направились к выходу. Нагнувшись, чтобы не наткнуться на балку, Кюш заметил конверт, подсунутый под дверь:

– Смотрите, письмо, наверняка запоздалая исповедь…

Подняв конверт, он протянул его Клеману. Тот повертел конверт в руках:

– Мне кажется, это адресовано вам.

Капитан увидел свое имя, составленное из вырезанных из газеты букв:

– Подождите минутку. – Он достал из кармана носовой платок. – Так будет лучше для расследования.

Мужчины вернулись в столовую. Взяв нож, Кюш вскрыл конверт. Он осторожно взял сложенный вдвое листок и прочитал: «ОТЦА АНИСЕ УБИЛА СЕКТА».

– Только этого не хватало! Вот прочитайте, но не трогайте руками.

Полицейский положил письмо на стол, чтобы священник мог ознакомиться с его содержанием. В ту же минуту зазвонил его телефон. Он машинально бросил взгляд на часы: без двадцати пяти двенадцать. Набрав 123, он вошел в электронную почту: «Это Жаклина Турно, меня пытались убить».