Текст книги "Наследие (СИ)"

Автор книги: Эри Крэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Проклятие и искупление
Часть II
Наследие

Если долго всматриваться в бездну

– бездна начнет всматриваться в тебя.

Фридрих Ницше

Пролог

Пламя камина освещало тесную комнату. Страх увидеть за спиной вечный мрак и пустоту не позволял оглянуться.

В кресле у очага сидел мужчина: не молодой и не старый, с белоснежно седыми волосами, и болезненно бледной кожей с просвечивающейся сквозь нее паутиной сосудов и вен. Его пальцы поглаживали спину резного сизокрыла, растопырившего крылья в попытке взлететь с подлокотника.

– Присядь, – его голос нарушил тишину.

Кресло оказалось мягким и удобным. В нем хотелось уснуть, наполнив сновидения льющимся из камина теплом

– Все пошло немного не по плану, да? – мужчина усмехнулся. Дрожащий свет проявлял в его чертах первобытную дикость, переплетенную с прозорливостью искушенного ума. – Нас ждет долгий разговор. Но сперва нужно вспомнить. Вспомнить все от начала и до конца.

Рука мужчины протягивается навстречу, а его палец касается лба. Сознание погружается в водоворот образов и звуков.

Шаг первый. Сплин

Волны обнимали белые плиты в медленном танце и отступали, оставляя на камне влажные поцелуи. Там, на горизонте, они вздымались разбуженными горами, а небо застилали черные тучи, но здесь, в оке бури, всегда царил покой, согретый в лучах солнца, заглянувшего на дно колодца со стенами из ураганного ветра. Только солнце давно уж не грело, а небо над Храмом Первого мага хранило серое молчание.

Оказалось – наша семья, обе ее ветви, всегда знала о расположении места, где провел свои последние дни наш предок. Оберегаемый буйным океаном и не стихающим ураганом, Храм Первого простоял нетронутым тысячелетия, забыв звуки шагов и голосов, пока отец не привел меня сюда.

Он мог пропадать неделями, возвращаясь на несколько коротких дней, чтобы развеять мое одиночество. Я часто спрашивала его о делах, что так задерживают его на материке, но он каждый раз отмалчивался, не желая «обременять повседневными хлопотами».

Это стало моим излюбленным времяпровождением: стоять у самого края, пока одежда насквозь не промокнет от брызг, и вглядываться в даль, ожидая появление силуэта отца у стены вечных дождей.

В его скоротечные визиты я обретала малую толику спокойствия и уверенности человека, глядящего на того, кому известно, куда идти. Или, кто делает вид, что знает. Я давно потеряла это умение, остались лишь воспоминания о его чудодейственности. Когда в сердцах людей, объединенных небом, царит смятение, а их умы гложет сомнение, должен найтись кто-то, кто каждую минуту будет смотреть на ведущую их дорогу. Даже, если он и сам не видит ее. Добавь немного смелости в свои шаги, путь они и совершены в полной темноте, и твои соратники воспрянут духом, а недоброжелатели посторонятся. Это заметно увеличит шансы на успех в сражении. Однако моя битва была проиграна.

Я собиралась вернуться в библиотеку, где проводила остаток времени, свободный от ожидания, когда он появился. Окружив свои ноги и руки пламенем, отец скользил над самой поверхностью океана, оставляя за собой тропу из пара. Его волосы с прибавившейся сединой трепетали, ловя в свою сеть блики пламени.

Жаркое пламя потухло, когда отец ступил на белый камень неширокого кольца, окружающего Храм, одинокой белой башни, возносящейся высоко в небо и пронзающей низкие облака. Иллюзии, наведенные на Храм Первым магом, тысячелетиями хранили тайну существования белоснежного исполина, с верхних этажей которого можно было рассмотреть большую часть материка. Если б башня не была сооружением рук Первого мага, можно было бы только удивляться, как за столько лет существования с нее не опало и камушка.

Я уткнулась лицом в грудь Сапфировой Маски. Его одежда пахла гарью.

– Извини, мне пришлось задержаться немного дольше, чем я планировал, – его рука пригладила мои волосы и, аккуратно взяв за подбородок, подняла к себе лицо. Его единственный глаз смотрел на меня сквозь прорезь в каменной маске, и я не знала, что вижу в нем.

– Так и не скажешь, что происходит на материке, – скорее для проформы сказала я. Надежд, что отец когда-нибудь утолит мое любопытство, уже не осталось.

– Все как всегда, разве что север замело снегопадом, какого не бывало уже лет десять как, – растрепав волосы, он легко подтолкнул меня к башне. – Мы получили новый мир, и, чтобы к нему привыкнуть, просто нужно немного времени. Расскажи лучше о своих успехах.

Мы прошли через высокую арку, отделявшую кольцо вокруг башни от внутренних помещений. Первый маг не любил дверей. Во всяком случае я не нашла ни одной. К стенам он тоже относился предосудительно. У Первого были странные пристрастия в архитектуре, или вовсе таковых не было.

Внутри Храм состоял их двух частей. Внутренний круг головокружительно уходил вверх и заканчивался крышей из неба. По его бесконечной стене спиралью вилась лестница, огороженная изящными перилами, на уровне каждого из этажей переходящая в галерею и затем вновь в череду белых ступеней. Галереи были визуально отделены от помещений внешнего круга строем тяжелых колон. На каждом этаже была только одна комната, разделенная таким же колоннами на сектора. Окнами служили гигантские провалы в стенах, от пола и до потолка, огороженные перилами, и прикрытые тонкими занавесями, каскадом вертикальных волн спускающихся вниз. Окна соседних этажей были расположены в шахматном порядке, превращая башню в решето. Ее должны были бы насквозь пронизывать ветра, если бы не абсолютный штиль, окутывавший Храм вуалью умиротворения.

Их было десять: десять этажей, десять комнат. Первый этаж – основание башни, в которое можно было попасть через одну арку и выйти через другую, от которой вела длинная белая дорога, рассекающая волны, к далекому небольшому строению, теряющемуся в окружившем его пространстве. Во внешнюю комнату первого этажа не вело дверей, чтобы войти и не было окон, чтобы заглянуть. Я думала, что внешний круг первого этажа состоит из цельного камня, поддерживающего все остальное строение, но отец сказал, что это не так. Но он и сам не знал, что спрятано за непроницаемой стеной, которая делала слепым даже мага камня.

Мы поднялись на второй круг Храма, где находился тренировочный зал. Это была единственная комната, где пятна копоти покрывали стены, а трещины расползлись от потолка и до пола. Как и все, она была поделена на три сектора; от части колонн остались обломанные основания и раскиданные по всему этажу обломки.

– Успехи, – хмуро произнесла я, подходя к окну и отодвигая в сторону занавесь. Отец встал рядом, проследив за моим взглядом вдоль синей глади океана. – Сила огня. И камня. Все это в пределах человеческого понимания. Но это…

Вытянув руку вперед и указывая на достаточно удаленный участок моря, я ощутила, как энергия покидает тело и устремляется прочь от Храма, собираясь в плотный невидимый для глаза сгусток. Когда плотность энергии стала приближаться к максимуму, который я была способна контролировать, вдалеке появилась крохотная светящаяся точка. Она постепенно расширялась, пока не достигла размеров яблока. Сделав последнее усилие и сжав руку в кулак, я вынудила сгусток чистой энергии на мгновение сжаться, а затем выпустила всю накопленную силу на волю.

Прогремел оглушительный взрыв, и над поверхностью океана выросло огненное облако, обжигающее пространство и раскидывающее в стороны, встретившиеся на его пути волны. Ударная волна вскоре докатилась до стен башни, всколыхнув занавеси на окнах. Гулкое эхо взрыва еще долго бродило по Храму Первого мага, пока не затерялось в вышине.

– Это уже слишком, – закончила я, опуская руку и разминая пальцы.

– Удивительно. Твоя сила не перестает расти даже спустя два месяца, как…, – отец запнулся, увидев мрачное выражение на моем лице, – как ты обрела ее.

– Это коснулось не только полученной способности укрощать пламя и камень. Мои способности в водной и воздушной магии так же стали улучшаться. Словно какая-то останавливающая развитие преграда была стерта. Теперь тот прогресс, что мне давался часами упорных тренировок, я получаю, лишь просто пожелав этого и приложив совсем немного усилий. И эта энергия, – я опустила взгляд на руку, где пальцы гудели под напором силы, просящей выхода. – Ее количество ошеломляет.

– Огненная магия требует значительных затрат внутренних ресурсов. Логично, что тебе передались не только способности, но и необходимые для этого объемы энергии.

– Я пыталась исчерпать ее до дна. Устраивая вот такие взрывы. Мне пришлось остановиться после третьего десятка, чтобы просто вернуть чувствительность руке. А когда тело восстановилось, затраченная энергия уже успела вернуться к прежнему значению. Как тебе удается спустить все до последней капли?

– Не сравнивай мои запасы энергии со своими, – по голосу отца я слышала, что он улыбался. Маска, как и всегда, скрывала все эмоции – оставалось только гадать. – Хоть в моем распоряжении ресурсов для огненной магии больше, чем у других огненных магов, но я даже не возьмусь посчитать, во сколько раз они меньше твоих. Не забывай, что я наследник одной ветви, тогда как в тебе соединились обе. К тому же до рождения тебя и…, – отец в очередной раз запнулся. Это стало привычным явлением в наших разговорах со дня падения дворца. – Мои силы значительно уменьшились, передавшись следующему поколению. Так что тебе самой придется отыскать свой предел. Я могу только направлять тебя. Ты выбрала не самый лучший способ для измерения собственных сил. Выпускать энергию из тела и удерживать ее от воспламенения – всегда было сложнейшим приемом в огненной магии, дающим серьезную нагрузку на весь организм, не говоря уже о точке, через которую ты выпускаешь такие объемы силы. Ты же не давала ей вспыхнуть столько времени и на таком расстоянии. Если попробовать, что-то проще, у тебя хватит сил продержаться дольше.

– Первый раз это случилось совсем близко, – по телу пробежались мурашки от неприятных воспоминаний. – Вся правая часть туловища и лицо обгорели, а рука и вовсе превратилась в угли. Невообразимая боль в теле, которое хотелось разорвать на части, лишь бы только вылезти из него. Хорошо, что здесь не приходится говорить о нехватки воды. Но соль первое время только усиливает боль, и я таки потеряла сознание в процессе лечения. Повезло упасть в воду, а не на плиты, и раны исцелились уже без контроля с моей стороны.

– Мы можем попробовать прямо сейчас, – отец отошел от окна и встал посреди помещения, выжидающе смотря на меня.

– О чем ты?

– О твоих пределах. Совместим их с теорией и практикой огненной магии. Я хочу увидеть твои возможности на данном этапе.

Я с недоверием смотрела на него. Отец никогда до этого не предлагал обучать меня обращению с новоприобретенными способностями. Наверное, это даже радовало меня.

– Не уверена, что это хорошая мысль, – ответила я, но все же отошла от окна, чтобы не оскорбить отца непослушанием.

– Хватит прятаться в своей раковине, Оника. Рано или поздно тебе придется научиться. И лучше это сделать сейчас.

– Мне бы не хотелось развалить тут все, – хмуро пробормотала я, вспоминая облако огня и пыли, поднявшееся над развалинами дворца Берилона. Откровенный смех отца обескуражил меня.

– Оника, как ты думаешь, откуда на этих стенах повреждения?

– Это тренировочный зал, ты сам мне сказал. Значит, это оставили те, кто оттачивал здесь свои магические способности.

– Мы первые посетители Храма Первого мага с тех времен, как здесь жил сам Первый со своими детьми. Так уж случилось, что наши семьи не горели желанием возвращаться в место, где начался наш род, так что единственные, кто могли повредить стены и колонны – это Проклятый и его дети. А теперь только вообрази, какими возможностями они обладали, и какую разрушительную силу несли их атаки? И в итоге: пара пятен и царапин. Не беспокойся, твоего теперешнего уровня силы недостаточно, чтобы навредить чему-либо созданному рукой Проклятого.

– Убедил, – я неловко повела плечами. Мне не нравилась идея отца, но сил сопротивляться и отстаивать свою точку зрения я лишилась, как и многого другого. Сейчас лучшим решением будет смиренно принять роль ведомого и не роптать. – И что мне делать?

– Нападать, разумеется. Ты же прекрасно знаешь теорию укрощения всех четырех стихий. Попробуй применить свои знания на практике, а я подправлю шероховатости. Не сдерживайся. Даже если ты и заденешь меня, в чем я сильно сомневаюсь, всегда сможешь вылечить мои раны.

Я слышала в его словах неприкрытый вызов и прекрасно понимала, что отец делает. Он хотел вызвать во мне желание доказать его неправоту, пробудить дух соперничества. Почему он все никак не может смириться с произошедшей переменой? Не хочет? Или не считает правильным? Быть может, со временем он примет тщетность этих попыток, а пока я просто буду выполнять все его указания.

Без всякого воодушевления я вылепливала в воздухе плотные сферы огня и бросала их в отца, с легкостью отбивавшего их руками, окруженными пламенем.

– А ты не даешь воли творчеству, – усмехнувшись, сказал Фардн. – Вся сила огненного мага в его запасах энергии и умении ими управлять. И с тем, и с другим у тебя проблем нет, учитывая твое скорое освоение техники взрывов. К ней прибегает очень малое количество магов: не так сложно устроить взрыв, как сделать его на достаточном отдалении от самого себя. Маги огня переносят поражение огнем не менее болезненно, чем все другие. Другое дело, что им гораздо легче от него защититься.

Отец поймал очередной созданный мной сгусток пламени, и сжав руку, обратил его в ничто.

– Ты вкладываешь в свое пламя немало энергии, можно не бояться, что оно погаснет до того, как доберется до своей цели. Но даже в таком случае существует вероятность, что способный маг с легкостью отразит твою атаку или, если в ней еще достаточно энергии, для обратного пути, контратакует, использовав твою же силу. Такой метод ведения боя чаще всего тренируют маги, у которых объем внутренней энергии недостаточен для ведения продолжительного боя. Они сосредотачивает все свое внимание на управлении и контроле, стараясь использовать данную им силу как можно эффективнее. Но давай по порядку. Я покажу тебе основы защиты. И ради всего святого, вложи в свои удары больше энергии и смени тип атаки! – отец ожидал увидеть от меня чего-то большего, чем элементарное швыряние сгустками огня. Мне не стоит слишком его разочаровывать.

Я развела руки в стороны, создавая два фронта высвобождения энергии, соединившихся в плоскость передо мной. Огненная стена протянулась от стены до стены и коснулась потолка, не давая и сантиметра для уклонения. Не прекращая напитывать ее энергией, я сдвинула пламя в сторону отца, рассчитывая накрыть того с головой.

Когда они встретились, огонь любезно расступился, пропуская отца, и вновь соединяясь за его спиной.

– Огненный маг инстинктивно защищается от собственного пламени, окутывающего ту или иную часть его тела, выдерживая небольшое пространство между своей кожей и жаром. То же самое пригодно и для защиты от вражеского пламени, особенно если атаки противника слабы и их структуру легко разбить. Чем сильнее и умелее маг, тем большую огненную мощь он может вынудить отступить в сторону. К тому же, это не требует ни малейших затрат собственной энергии. Но не все огненные маги бьют так же слабо, как и ты, – отец внезапно поменял стойку, чуть повернувшись корпусом и выставив одну ногу вперед. Его руки очертили перед собой круг, формируя внутри него гигантскую сферу. Огонь бешено кружился внутри невидимых границ и ревел, ища выход. – Лови!

Сфера понеслась ко мне, облизывая воздух редкими вырывающимися за пределы прозрачной скорлупы рыжими языками. Ее жар смешался с жаром выставленного мной в полный рост огненного щита. Красные лоскутки пламени, на которые разорвалась сфера, не сумев преодолеть преграду, разлетелись в разные стороны, исчезая в воздухе.

– Это второй способ защититься от атаки противника. Имеет смысл применять только в случаях, когда твой враг вложил в свой удар слишком много энергии, чтобы ты могла отвести ее в сторону. И, конечно, не забывай о возможности использовать пламя противника против него самого же. Все твои атаки бледны и обыденны, лишены лоска истинного мастерства укрощения пламени. Может, тебе просто стоит показать, как это должно выглядеть? Что ж, защищайся, и в следующий раз ты будешь старательнее.

Как и обещал, отец перешел в наступление, окружив меня слепящими огненными сферами и кольцами, не давая и шанса на ответный удар. Когда я приноровилась к его атакам и разобралась с наиболее подходящими приемами защиты, отец создал несколько квадратных плоскостей огня, которые, вращаясь, полетели ко мне. С приближением они потеряли свою целостность, выбросив длинные полосы в мою сторону, вынуждая отпрыгнуть назад.

– Мало располагать внушительными запасами энергии и уметь ее контролировать. Толка в этом мало, Оника, если твои приемы скучны и примитивны. Каждый твой удар должен был непредсказуем, – голос отца добрался до меня сквозь гул пламени, а за ним последовала громоздкая сфера огня. Когда она натолкнулась на щит, передо мной расцвел огненный цветок, обходя мою защиту и быстро направляясь ко мне. Понимая, что не в силах остановить пламя, я отскочила назад, выигрывая мгновение, и призвала силу воздуха, с легкостью отбросившую жар обратно к отцу. – Нет, так не пойдет. У меня нет сомнений в твоих способностях укротителя воздуха и воды, так что будь добра не прибегать к их помощи.

– Иначе я не отразила бы твоего удара, – призналась я. Пальцы начинали гудеть от энергии, прошедшей сквозь них с момента начала тренировки.

– Пламя – это не камень, где все твои атаки заключаются в паре приемов. В огненной магии тебя ограничиваешь только ты сама. Огонь наиболее агрессивная из стихий: с его помощью ты не отбросишь союзника из области поражения, не нанеся ему вреда; огненные щиты не совершенны и без контроля пламя превратит все вокруг в выжженную пустошь. Для всех огненных маги всегда были солдатами, уничтожающими все на своем пути. Но если увидеть в укрощении огня искусство, а не инструмент для разрушения, ты обретешь способность оканчивать битвы без самого сражения. Просто позволь пламени быть тем, чем ты хочешь его видеть, – воздух за спиной отца, прекратившего свои атаки, задрожал от жара, рождая тысячи вспышек, превращающихся в тесные переплетения потоков пламени. Величественная птица, сшитая из сверкающей стихии, зависла в воздухе над командором, касаясь перьями стен. Каждый взмах идеально четких крыльев обдавал меня плотной волной жара, вызывая в сердце трепет.

В один момент птица исчезла, просыпавшись на пол водопадом искр.

– Восхитительно, – только и смогла пробормотать я.

– Да, в чем, в чем, а в зрелищности магию огня не превзойти. Мне кажется, или ты устала? Поступим так: попробуем обнаружить предел твоей энергии и закончим на сегодня. Просто выпускай все, что у тебя осталось, и не пытайся контролировать.

– Я же все здесь подожгу, – идея отца не внушала мне доверия.

– Что, например? Камень? Еще больше камня? А занавески можно и новые повесить. Не думай, делай.

Вздохнув, я закрыла глаза и расправила плечи, позволяя энергии огня свободно изливаться из тела. Я чувствовала, как и без того горячий воздух раскаляется еще больше, а волосы колышутся от неравномерно распределяющегося пламени. В какой-то момент жар внутри стал единым с жаром вокруг, стирая последнюю ощутимую границу и нараспашку открывая двери рвущейся наружу энергии. Все тело гудело и покалывало, требуя дать ему передышку, но отец хотел, чтобы я стояла до конца, пока не натолкнусь на грубую стену предела собственных возможностей.

Я не хотела открывать глаза, но веки дрогнули и приподнялись, погружая сознание в бурлящий океан огня, горячие воды которого заполнили весь этаж доверху. Огненные водопады вырывались из башни через окна и тонули в море.

Я увидела отца. Пространство между нами наполнило пламя, но сквозь его потоки отчетливо была видна сапфировая маска. Я смотрела на нее, и огонь вокруг менялся, и ревел, он становился тоньше и ближе, как в тот день, когда пал дворец Берилона. Маска исчезла, и на меня взглянули полные лазури глаза Кристара. Его черты, какими я их увидела впервые и запомнила, захлебнулись в пожирающем все пламени.

Отшатнувшись, я закрыла лицо руками, сжимаясь всем телом и рефлекторно вбирая часть выпущенной и не сгоревшей энергии назад. Башня загудела от серии мелких взрывов. Из поглотившего безумия меня вырвала рука отца, крепко сжавшая плечо. Он стоял рядом и сапфировая маска, как и всегда, скрывала лицо.

– С тобой все в порядке? – тихо спросил он, не отпуская моего плеча.

– Нет, совсем нет, – ответила я, опустив взгляд на обгоревшие ладони.

* * *

С наступлением темноты на третьем этаже в десятках очагов каминного зала загоралось пламя, которое не пропадало до рассвета. Огонь по собственной воле зарождался меж продолговатых камней, разложенных в каминах, и так же исчезал в них, когда приходило время. С первых дней пребывания в Храме Проклятого я поняла, что башня живет своей жизнью, нисколько не завися от своих обитателей.

В свете звезд занавеси на окнах приобретали таинственные переливы, сонно покачиваясь от прикосновений ветра.

Мы сидели в глубоких креслах, словно сделанных для великанов, глядя на беззвучные извивания пламени в ложе очага.

– Я думаю, у меня никогда не получится опустошить отведенные мне запасы энергии. Тело устает слишком быстро. А к тому времени, когда оно привыкнет к нагрузкам, количество энергии так же увеличится. Это погоня за собственным хвостом.

– А ты не бросай попыток, – отец расслабленно откинулся на спинку кресла. Не помню, чтобы когда-либо видела его таким уставшим. Его так вымотала наша тренировка? Или дело в другом? – Тебе пора возвращаться. Прошло уже два месяца, ты не можешь сидеть в этой башне вечно.

– Почему нет? Остаться здесь – разумнейшее из решений. Что будет, когда энергия огня во мне начнет оказывать влияние на сознание? – мне вспомнился вспыльчивый Фьорд, еще до того, как посвятил всего себя тренировкам и научился избавляться от застоявшейся энергии. Вспомнилась стычка у дома Миры, где Фьорд утратил контроль и отдался ярости и жестокости в своем сердце. На смену старым воспоминаниям пришли совсем свежие, оставившие после себя пепелище в сердце Берилона и моем. – Что я превращу в руины на этот раз? Мне кажется, одного случая вполне достаточно, чтобы всем стало очевидно: здесь мне самое место.

– Если ты выйдешь из себя, преодолеть расстояние, разделяющее Храм Первого и материк тебе не составит особого труда, так что твое отшельничество бессмысленно, – увидев бессильное отчаяние на моем лице отец понял, что ошибся с аргументами, и замолчал.

– Мне очень, очень жаль, что все так произошло. Извини, если б я только могла…, – глаза неприятно зачесались, а к горлу подступил комок. За что я извинялась? За погребенных под развалинами дворца магов или за его сына, жизнь которого не сумела сохранить? Следовало уточнить, что я сожалею о каждом из этих поступков, но слова застряли в горле, и вскоре провалились в желудок куском льда.

– Хватит корить себя, Оника. Я не сержусь на тебя. Но твое состояние огорчает меня. Ты должна найти в себе силы сделать следующий шаг.

– Ты не понимаешь, о чем просишь. Думаешь, что я справлюсь, но это не так. Прости, – я отвернулась, не выдержав его прямого взгляда.

– Тебе просто нужно еще немного времени. Пусть так. Но не заставляй меня ждать слишком долго, – отец упрямо стоял на своем, будто бы не слышал моих слов. Но он их слышал. Так же как и видел, что я сотворила в Берилоне. Это он отыскал меня среди обломков дворца после того, как все успокоилось, и отвез в Храм Первого мага, за всю долгую дорогу не проронив и слова.

Отец оставил меня наедине с тягостными мыслями, отправившись на два этажа выше, где над кухней, а вместе с тем и кладовой располагалась первая спальная комната. Меня не переставало удивлять, как живших в Храме членов семьи Первого не пугало величие башни. Какой бы громадной не была кровать, она, словно травинка в поле, терялась в помещении грандиозного размера. Мне было зябко в башне, и я предпочитала ночью оставаться в небольшой пристройке, к которой вел пирс, выложенный из шлифованного камня.

Но сегодня я не оставила каминный зал: я ждала рассвет, подобрав ноги и натянув плед на нос, в попытках избавиться от сковывавшего все тело холода. Но разве даже самый обжигающий костер способен изгнать холод из души?

Чувство окоченения иногда уходило, чтобы вернуться вновь, сменяя приступы дикого жара, плавящего сознание. Так, ото дня ко дню, я скиталась из жара в холод, раздираемая обретенной силой и чувством вины. Апатия и отчаяние от невозможности что-либо исправить не покидали меня ни при свете дня, ни в безлунные ночи, став моими неизменными спутниками.

Перед самим рассветом я поднялась на шестой этаж, в котором находилась спальня дочери Проклятого. Я пришла к этому выводу, обнаружив в шкафу пару туфель и всего одно платье, чудом не осыпавшееся в труху. Стены были увешаны всевозможным оружием, а некоторые из колон хранили характерные зарубки.

Стоя в отведенной под ванную комнату части этажа и опершись руками на потрескавшийся от времени столик из темного дерева, я угрюмо смотрела на отражение в зеркале. Тело без единого шрама каждое утро напоминало мне о тех, кто не выжил во дворце, а разномастные глаза – об остекленевшем взгляде брата. Каждый раз я оставляла зеркало в тесной паутине трещин, а возвращаясь, находила его совершенно невредимым.

Я поспешила к спустившемуся в основание башни отцу и нашла его ожидающим меня снаружи Храма.

– Ты не пробыл и суток, – мой голос звучал растерянно. Его визиты становились все реже и короче, и я терялась в догадках, что происходило на материке.

– Меня ждет одно очень важное дело, я не могу остаться, – его рука привычно опустилась на мою голову. Он любил так делать и не упускал ни одного удобного случая. – Но ты всегда можешь пойти вместе со мной.

Его рука соскользнула с волос, протягиваясь мне навстречу и предлагая взяться за нее. Я отступила назад, будто он мог схватить меня и силой вернуть на материк.

– Не оставляй меня снова здесь одну.

– Я и не оставляю, – он вздохнул, а голос его стал мягким, наполняясь сожалением. – Это делаешь ты сама.

Ноги отца обвило пламя, перекидываясь на руки. В последний раз взглянув на меня, он умчался вдаль, скрывшись за стеной бесконечно рыдающего неба. Как умело он скрывал свою злость. Я совсем не чувствовала ее в нем, но как он мог не злиться? Отец положился на меня, доверил жизнь сына, а я так скоро подвела его, разрушив все, ради чего он жил столько лет. Конечно же, он был зол. Но как умело скрывал!

Остаток дня я провела в библиотеке на предпоследнем этаже. Выше был только сад, расположенный таким образом, что только череда высоких колонн отделяла десятый этаж башни от голубой пропасти. В нем были собраны все мыслимые и немыслимые деревья, кустарники и травы. Он пестрел цветами и источал приторное благовоние, спускающееся с балкона в библиотеку, где вместо стен стояли исполинские шкафы, упирающиеся макушками в потолок. Библиотека более походила на лабиринт из узких проходов и узловатых слов, сохранившихся на тонкой бумаге. Я не понимала, как книги не рассыпались, простояв в тесных рядах не одно тысячелетие. Отец сказал, что на шкафы библиотеки наложена та же вуаль силы, что и на кладовую четвертого этажа, на полках которой можно было отыскать фрукты и овощи с разных уголков континента.

– На пике своей силы Первый маг подчинил себе само время, – сказал мне отец, когда я впервые увидела запасы провизии в кладовой. – Время внутри этих шкафов навеки остановилось, и все, что целиком оказывается под действием заклинания, так же замирает и может лежать бесконечно долго, пока его не извлекут наружу, где время продолжит привычный для вещи ход.

Я сидела на полу, листая очередной труд, написанный на неизвестном мне языке. Большая часть книг, что попадали мне в руки, была исписана непонятными мне символами и знаками. Раздобыв в недрах книгохранилища чистую бумагу, я принялась за решение загадки старинных книг. У меня было достаточно времени, и я могла провести в этих стенах не одно десятилетие, в итоге расшифровав символы никогда не встречавшегося мне ранее языка.

Ветер доложил о двух парах шагов, нарушивших мое уединение в башне. Я и не ждала, что отец вернется к вечеру того же дня и приведет с собой гостя. За все время пребывания в Храме Первого мага кроме отца я видела только Дэрка Крайснера, как-то заглянувшего всего на пару часов. Но шаги человека, пришедшего с отцом, были легкими и едва заметными, по сравнению с грузной поступью бывшего церковника.

Не желая утруждать себя долгим спуском по ступеням, я перемахнула через балюстраду, отделяющую библиотеку от внутреннего колодца башни. Замедлив свободное падение на уровне второго этажа с помощью соединения воздушной и огненной маги, я твердо коснулась ногами пола и, в несколько молниеносных рывков преодолев разделяющее нас расстояние, повисла на шее Люфира, уткнувшись лицом в его плечо. Внутри всколыхнулось приятное довольство его растерянностью, усугубленной присутствием Фардна.

– Я подумал, что мое общество могло утомить тебя, и решил подыскать тебе собеседника получше, – сказал отец, направляясь в сторону ступеней. – Люфир, у тебя есть время до завтрашнего полудня. Потом мы возвращаемся на материк.

– Командор…, – Люфир окликнул Фардна, но тот, прощаясь, помахал рукой, даже не обернувшись.

– Ничего не желаю слышать, – спокойно добавил отец.

Я осталась с Люфиром наедине, сбитая с толку его рассеянным взглядом и скованностью в движениях.

– Пойдем, – я потянула его за руку прочь из башни. Спеша преодолеть отходящий от Храма Первого белый луч, ударяющийся о стоящую полукругом стену, я старалась выбросить из головы взгляд Люфира, морозный и отстраненный, подозрительно изучающий, будто это была наша первая встреча.

– Ты живешь здесь? – Люфир рассматривал крошечный сад из десятка тесно стоящих деревьев и россыпи камней, спрятанный за полуразрушенной стеной. На разлогом дереве, ствол которого у самой земли разделялся на две ветви, в беспорядке валялся ворох пледов и подушек, образовывая подобие широкого ложа.

– Только по ночам и то, когда не остаюсь в библиотеке.

– Почему?

– Боюсь в очередном порыве ярости разрушить Храм. Отец говорит, что моих сил не достаточно, но я предпочту не проверять, – я смотрела в лицо Люфира, как всегда не отягощенное проявлением эмоций, и нервно потирала руки. – Почему ты здесь?