Текст книги "Мальтийский жезл"

Автор книги: Еремей Парнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

– В чем-то он, наверное, был очень счастливым человеком! – вынес неожиданное заключение Люсин.

– Нет, Георгий Мартынович не был счастлив, – медленно покачал головой Баринович. – Увлечение, страсть, упоение самим процессом исследования – все это было, но счастье… Он остро, я бы даже сказал, саморазрушительно переживал свое одиночество.

– А Аглая Степановна?

– Я почти ничего не знаю о ней. За все время мне лишь однажды удалось вырваться к нему на дачу. Мы все больше зимой встречались, когда он жил один-одинешенек у себя на квартире. Больно уж далеко было до него добираться. Я, знаете, отвык как-то надолго отлучаться от дому: дети!

– Одного я знаю, – мимолетно улыбнулся Люсин, беспокойно ощущая ускользающую близость какой-то необыкновенно важной загадки. – Георгий Мартынович, значит, все летние месяцы проводил за городом…

– Каждый год переселялся туда с первыми весенними деньками, как только золотые пуговички мать-и-мачехи загорятся на солдатской шинели земли. Между прочим, это его выражение. Очень образно. Прошлогодняя трава чем-то напоминает свалявшийся войлок.

– Как странно! Я ведь толком и не знаю, как выглядит мать-и-мачеха…

– Все меньше остается ее на весенних склонах. Любка, ландыш, адонис почти исчезли из наших подмосковных лесов. Калган, корень валерьяны днем с огнем не сыщешь. Пропала даже кувшинка – украшение зачарованных вод. Дело, конечно, не в красоте, хотя и в красоте тоже. Когда из жизни исчезают пусть самые неприметные с виду былинки, она необратимо беднеет. Но тут же былинки – растения чудодейственной силы! Издревле дарившие нас частицей своей сокровенной мощи. И не какие-нибудь знахарские, хотя и этих жаль, потому что прекрасны и таят нераскрытое, но самые-самые, аптечные, признанные официальнейшей медициной…

– Разве кувшинка тоже относится к числу зелейных? – блеснул освоенным термином Люсин.

– В ее цветках и корневищах обнаружена такая смесь алкалоидов, что только держись! Один нимфеин чего стоит. Солитов, кстати, получил на его основе снотворный и болеутоляющий препарат широкого действия. Вот вам еще один пример поведения растительных ансамблей. Яд кувшинки, довольно сильный и стойкий, в соединении с ядовитыми же алкалоидами зверобоя дает безвредное усыпляющее средство. Об этом знал, между прочим, Макропулос, включавший одолень-траву в свое знаменитое снадобье.

– Одолень-траву?

– А вы не догадывались? – торжествующе рассмеялся Баринович. – Это она и есть, наша кувшинка!

– Ах да, верно! – просиял Владимир Константинович, вспомнив переписанные им карточки ведьмовских зелий. – «Кто тебя не любить станет и хочешь его присушить, дай ясти корень…»

– Из солитовского собрания? – улыбнулся Баринович. – Кувшинка действительно входила в состав приворотных зелий.

– И помогало?

– А вы попробуйте!

– Не на ком, – не слишком весело ухмыльнулся Люсин. – Для этого надо сначала влюбиться.

– Тоже мне препятствие! На улицу выйти страшно – столько красивых женщин. По-моему, их с каждым днем все больше и больше. Вы не замечали?.. Я так влюбляюсь почти ежедневно. Ненадолго, правда, потому как вечно занят и обременен семейством. – Глаза Бариновича затуманились легкой грустью. – Старость, наверное?

– Наверняка не скажу, но что-то в этом роде, – вполне сочувственно подтвердил Люсин. – Влюбиться безответно, до сумасшествия, страдая, сходить с ума и наконец обрести взаимность, пустив в ход приворотное средство… По-моему, это прекрасно!

– За чем же дело стало?

– За зельем, конечно… Вы мне очень помогли, Гордей Леонович. На многое я смотрю теперь иными глазами. Некоторые прежде совершенно непонятные вещи раскрылись с самой неожиданной стороны. Поэтому попробуем возвратиться к нашим баранам.

– К драконам!.. Лично я предпочитаю драконов, коль скоро заходит речь об алхимии. Красный дракон, черный дракон… – Баринович рассмеялся.

– Ваше пожелание насчет драконов целиком принимаю. Тем более что мне действительно хочется проконсультироваться с вами относительно чертовщинки. – Люсин раскрыл блокнот с заготовленными вопросами. – В записях Георгия Мартыновича попадаются примечательные рисуночки: скелетики, птицы вроде ворон, истекающие каплями крови сердца. Что все это может означать, как по-вашему? Бессознательная регистрация мрачного умонастроения? Чертики, которых мы зачем-то малюем в состоянии глубокого сосредоточения?

– Не думаю, хотя трудно судить вне всякой связи с контекстом. Скорее всего, здесь имеет место первоначальная химическая символика. Ведь латинская аббревиатура элементов и система записи реакций возникли сравнительно недавно. Вплоть до самого нового времени в этом деле царил полнейший разнобой. Разбирая алхимические рукописи, я имел возможность подробно познакомиться с их эмблематикой. Скелеты, вороны, факелы – на первый взгляд, полный мистический букет. Вместе с тем иные символы легко расшифровываются. Это не что иное, как характеристики химических процессов: возгонки, разложения и так далее. В результате действия огня, к примеру, вещество обугливается, превращаясь в золу – черный скелет и летучий газ – кружащееся воронье.

– Потрясающе интересно! Почище Эдгара По!

– Мне тоже это представляется довольно увлекательным. Какие еще знаки привлекли ваше внимание?

– Бросается в глаза изобилие планетной символики. Теперь-то я понимаю, что алхимия густо переплеталась с астрологией…

– Настолько густо, что одно подчас трудно отделить от другого. Вообще не следует забывать, что в основе средневекового мышления лежала идея всеобщей симпатической связи. «Все во всем, – как утверждает „Изумрудная скрижаль“ Гермеса Трисмегиста. – Что наверху, то и внизу». Говоря иначе, полное взаимопроникающее единство макрокосма и микрокосма, творца и мира. Тронь пальцем отдельный атом – и завибрирует вся вселенная. Отсюда и магические приемы замены целого его частью. Пронзишь раскаленной иглой восковую куклу – и нет человека, которого она заменяет. Обрезки ногтей, волос, капелька крови – все «идет в дело», потому что часть всегда представляет целое.

– Поэтому так важно соблюдение мелочей? Лунные фазы, подходящее для опыта время…

– В магии нет мелочей, – решительно отверг Баринович. – Она проявляет себя через предельную полноту символических соответствий. Вновь напомню, все связано со всем. Поэтому если жрец или знахарь собирается, например, изготовить любовный талисман, то он приступает к работе не иначе как в пятницу – день Венеры, и все его действия подчиняются планетным влияниям. Он надевает зеленый плащ – геральдический цвет ветреной богини, венок из вербены – ее любострастный знак, приносит в жертву голубя – ее птицу, питает огонь ветвями сосны и мирта.

– И Георгий Мартынович…

– …со свойственной ему дотошностью помечает, какими процедурами был обставлен тот или иной опыт. Алхимики европейского средневековья свято соблюдали основные принципы халдейских и египетских звездочетов, отдавая пальму первенства планетным влияниям. Отсюда возникла настоятельная необходимость определить, какое светило царит на небосклоне в данный момент. В таблицах планетных часов, составленных, быть может, еще шумерскими жрецами, каждой планете был отведен «преимущественный час», когда именно она считалась господствующей. День получал имя той планеты, которая открывала своего рода график, управляла первым часом. Вавилонская неделя начиналась с отмеченной преимущественным влиянием Сатурна субботы, которая и поныне носит у англичан наименование дня Сатурна – Saturday. Далее шли дни Солнца – воскресенье: немецкое Sonntag, английское Sunday, Луны – понедельник: соответственно Montag, Monday…

– Lundi во Франции, – добавил Люсин. – А вторник, день Марса, – Mardi.

– Совершенно справедливо. Потом идут дни Меркурия, Юпитера и уже знакомой нам пенорожденной Венеры – Афродиты. Как видите, люди и поныне, зачастую вовсе о том не подозревая, отдают регулярную дань наидревнейшим астрологическим представлениям. Для алхимиков, астрологов и колдунов прошлого они имели самодовлеющее значение. Для магии черные книги, как вы, наверное, догадываетесь, отводили преимущественно ночные часы: от полуночи до первых петухов.

– И крик петуха…

– Правильно: прогонял прочь распоясавшуюся нечисть. Впрочем, у каждого духа были свои часы дежурств, когда его дозволялось вызывать, говоря по-нашему, на дом. При всяческих превращениях, в том числе алхимических, выбирались часы Сатурна, Марса, Меркурия и Луны, для любовных заговоров – Солнца и Венеры, при волхвовании против всевозможных недругов – Сатурна и Марса. Всего я, конечно, не помню, но продолжать можно до бесконечности. Не надо упускать при этом, что волшебная власть планетных часов – как ночных, так и дневных – не являлась постоянной, изменяясь каждые сутки, в зависимости от сочетания планет и созвездий.

– Поэтому всякому порядочному алхимику требовалось кумекать и в астрологии.

– Браво-брависсимо! – одобрил Баринович. – Все процедуры, кроме всего, были скрупулезно расписаны по фазам Луны, знакам зодиака и носили особое символическое наименование, обнаруживающее, кстати, влияние арабской астрономии.

– Мавры?

– По всей видимости. От них ведут свое начало таблицы, которые еще в средние века именовались «древними». Положения Луны даются в них с точностью до угловых секунд.

– Это-то я заметил.

Люсину впору было схватиться за голову. Только теперь он начинал постигать, какую непосильную ношу самонадеянно взвалил на свои плечи. Годы и годы кропотливейшего труда нужны для того, чтобы хоть приблизительно разобраться в отобранных в солитовском кабинете бумагах. Годами он никак не располагал, месяцами и даже неделями – тоже, хоть и были они четко разделены на стражи планет.

– Вижу, вы приуныли?.. Я вас, наверное, совсем заговорил?

– Что вы, Гордей Леонович! – Владимир Константинович попытался подвести хоть какие-то итоги. – Значит, если мы видим в записях знак Луны или, скажем, Венеры – кружок с крестиком, то это может означать все что угодно: саму планету, день недели, а то и вовсе отдельный час. Так?

– Если бы только! А серебро или медь не хотите? Ведь каждой планете соответствует еще и своя металлическая стихия. Той же Венере – медь, Луне – серебро, Солнцу – золото. Златоделие, например, именуют «делом Солнца». Алхимики щедро рассыпали планетные знаки. Их соотношениям подчинялась вся жизнь человека, от зачатия и до последнего часа. Так, пребывая еще во чреве матери, ребенок первый свой месяц находится под покровительством Сатурна, второй – Юпитера и так далее. В полном соответствии с той же формальной схемой младенческий период управлялся Меркурием, детство – Венерой, отрочество – Солнцем, юность – Марсом, зрелость – Юпитером, старость – Сатурном и дряхлость – Луной. Богиня ночных волхвований провожала архонта до последней черты и продолжала светить ему в сумеречном царстве мертвых, когда душа покидала разрушенную кризалиду [75]75
  Куколка (греч.).


[Закрыть].

– Постойте! – спохватился вдруг осененный догадкой Люсин. – Что же получается? Реставрация олимпийцев? Возрождение язычества?

– Это сложный вопрос. Анализ алхимической ереси может далеко завести. Да и зачем это вам?

– Хочется схватить, хотя бы в самых общих чертах. Здесь чувствуется определенная система…

– Почти как в «Гамлете»: безумие, но в нем своя система. Как вы, наверное, догадываетесь, человеческой жизнью она не исчерпывается. Планетным стражам был подчинен весь животный, растительный и минеральный мир. Вот пример подобного соответствия: Солнце – лев – орел – хариус – дуб. Или еще: Венера – бык – голубь– тюлень—мирт. Простим древним чернокнижникам классификационные огрехи. Откуда им было знать, что тюлень не рыба? Нас в данном случае волнует иное. Наивно было бы видеть в герметических учениях механическое воскрешение языческого культа. Для астрологов и алхимиков Меркурий прежде всего планета, а потом уже божество с крылышками на сандалиях. Это элемент мироздания и магический знак, персонифицируемый в образе, изначальное качество, сконцентрированное в ряду планетных соответствий. Фауст у Гете, начертав кабалистические фигуры, вызывал не богов, но духов планет.

– Но явился-то Мефистофель.

– Иначе и быть не могло. У Гете было необыкновенно развито чувство исторической логики. Алхимия, хоть ею и не гнушались римско-католические прелаты, находилась под явным покровительством адских сил. Недаром несчастных искателей магистериума сжигали на площадях. Даже отталкиваясь от уже знакомых нам соответствий, мы неизбежно приблизимся к инфернальной зоне. – Баринович уже открыто сверился с часами, но, что-то про себя просчитав, великодушно махнул рукой. – Возьмем для начала древнейшего бога римлян Сатурна, впоследствии отождествленного с Кроносом – пожирателем чад, которого оскопил победивший Юпитер. Многозначительная мистерия! Солнечный бог не только побеждает всепожирающее время, но и пресекает его производительную мощь.

– Удивительно, – благодарно вздохнул Люсин, чье знание мифологии не простиралось дальше учебника древней истории.

– Сатурну посвящены козел и летучая мышь – излюбленные ипостаси средневекового дьявола, – все более увлеченно продолжал развивать свою мысль Баринович. – И это не случайно, ибо темный бог, как и его светлый близнец, изначально присутствует в герметизме. Луну мы видим в образе волшебницы и некромантки Гекаты, за которой крадется зловещая скрытная кошка. Зная об этом, а также памятуя, что знаком Сатурна обозначался свинец, мы совершенно иначе можем оценить и скрытый смысл алхимических трансмутаций. В самом деле, почему исходным материалом для изготовления золота, сплошь и рядом служил свинец? Да все потому, что в алхимическом атаноре должна была повториться божественная комедия. Юпитер вновь одерживал победу над дряхлым отцом. Более того, происходило таинство омоложения, серый больной металл излечивался, обретая здоровье и силу.

– Омоложение посредством пакта с дьяволом?

– Можно и так понимать. В сугубо фаустовском смысле.

– Есть и иной?

– Да, сокровенно алхимический. «Красный лев», магистериум, великий эликсир, панацея жизни и прочие титулы, коими обозначается философский камень, – нечто большее, чем абсолютный катализатор. Ему приписывались куда более чудесные свойства, сравнимые разве что с проявлением божественной мощи. Он был призван не только облагораживать или излечивать металлы, но и служить универсальным лекарством, живой водой русских сказок. Его раствор, разведенный до концентрации аурум потабиле – «Золотого напитка», обеспечивал излечение всех хворей, полное омоложение и продление жизни на любой срок.

– Но тогда…

– Именно поэтому золото входило во все лекарственные рецепты такого рода, – ответил Баринович на едва прозвучавший вопрос.

– Это безумно интересно! Может быть, впервые в жизни я жалею, что выбрал не ту профессию. В моей несчастной голове полнейший сумбур, но что-то необычайно значительное предчувствуется где-то на самом донышке. Если не возражаете, то перейдем непосредственно к растениям.

– Что мне в вас нравится, так это целенаправленность. Хоть и сетуете на сумбур, а главного направления не теряете.

– Это уже от профессии, Гордей Леонович. Ни сыщик, ни мореход не могут позволить себе сойти с курса.

– Ну что ж, давайте разбираться с растениями. Едва ли я удивлю вас, напомнив, что их культ сложился в незапамятные праязыческие времена, напоминая о себе неизжитыми игрищами вроде костров Иоанновой ночи [76]76
  …напоминая о себе неизжитыми игрищами вроде костров Иоанновой ночи… – Иоаннова ночь – ночь на Ивана Купалу (народное прозвище Иоанна Крестителя) с 23 на 24 июня по старому стилю. Праздник летнего солнцестояния. Во время праздника разжигались священные костры, через которые прыгали участники обряда: ритуал был призван обеспечить плодородие (от высоты прыжка зависит высота хлебов). С праздником Иоанновой ночи связан еще ряд поверий, например о цветке папоротника, раскрывающемся в это время. Празднества Иоанновой ночи восходят к древнейшим языческим верованиям.


[Закрыть]. Мальтийские огни! В их жарком дыхании оживали древние божества. – Баринович отличался завидной способностью мгновенно входить в образ. – По всей Европе: от седого Урала до столпов Геркулеса. Молодые парочки, вздымая летучие искры, весело скакали через огонь, обливались водой, бросались нагишом в озера и реки. Парни азартно стегали девок крапивой и камышом, веселые хороводы кружились вокруг празднично убранного дерева, вертелись в водоемах цветочные венки. Потерпев поражение в борьбе с этим бесовским культом, церковь вынуждена была примириться с древним обычаем. Введя его в рамки пристойности, она ловко подменила языческого Купалу Иоанном Крестителем, освятив тем самым исконные суеверия и символизм. Наилучшее время для сбора трав приходится на Иоаннову ночь…

– А в другие месяцы? – быстро отреагировал Люсин.

– На последние фазы Луны, начиная с двадцать третьего дня.

– Именно в этот срок она и отбыла к себе на Шатуру, – задумчиво пробормотал Владимир Константинович. – Простите, пожалуйста, это я так, о своем, – спохватился он.

– Собственно, мы близки к завершению. В планетной «табели о рангах» травы занимали следующее место. – Баринович вновь воспользовался своим сочинением как справочником: – Солнцу был посвящен подорожник, хранящий жар и силу, Венере – вербена, цветок любви и веселья… Далее, полагаю, можно не продолжать, потому что символическое значение растений не одинаково трактовалось в разные времена и в различных странах. Отсюда постоянные разночтения. Тот же цветок розы – образец совершенства – означал не только любовь, но и красоту, изящество, удовольствие, радость, гордость. В другой знаковой системе он мог олицетворять прямо противоположные свойства: молитву, медитацию, тайну. Хотя герметизм сочетал планету Венеру с миртом и вербеной, цветком богини любви и красоты была все-таки роза, что дало жизнь блистательной веренице женских имен: Роза, Розалинда, Розамунда, Розина, Розетта, Розабланка, Розалия. Это с одной стороны. А с другой – четки тоже именуются по-латыни «розарий», как и соответствующая католическая молитва. Скромный цветок шиповника – праматерь садовой розы – хранил в себе идею единства и означал на языке кабалистов цифру пять. Две пятерки давали совершенное число десять: пять скорбных и пять славных таинств девы Марии. Поэтому в символике эзотеризма роза – это еще и смерть. Для каждого растения был разработан соответствующий церемониал. Вербену, например, разрешалось собирать лишь во время сбора винограда – по-видимому, отголоски Дионисовых оргий [77]77
  …разрешалось собирать лишь во время сбора винограда—по-видимому, отголоски Дионисовых оргий… – Имеются в виду вакханалии – празднества, посвященные Дионису (Вакху), греческому богу растительности, покровителю виноградарства и виноделия. Часто эти празднества, имеющие характер мистерий, переходили в неистовые оргии, освобождая человека от обычных запретов. Отсюда, очевидно, происходят прозвища Диониса – Лисий (распускающий, освобождающий) и Бромий (шумный).


[Закрыть], а корень мандрагоры следовало отрывать после начертания трех концентрических кругов. В старинных рукописях она изображалась в человеческом облике. Если не соблюдались требуемые процедуры, мандрагора, якобы жалобно кричавшая, когда ее вырывали, могла покарать обидчика и уйти глубоко под землю, подобно колдовскому цветку папоротника.

– Недавно по телевизору показывали сборщиков женьшеня. Так у них тоже целый церемониал. Рыть можно только костяной лопаткой и уж никак не железом, нельзя повредить ни единого волоконца – словом, не подступись.

– Древнейшая традиция зелейников, сохранившаяся до наших дней, – обрадованно закивал Баринович. – Таежная мистерия! Разницы, в сущности, никакой: на Востоке – женьшень, на Западе – мандрагора. Впрочем, различие есть, и весьма существенное. Женьшень действительно отличается поразительной биологической активностью.

– Что в мандрагоре содержится, вы не знаете?

– У нас ее, к сожалению, не изучают. И вообще не следует слепо полагаться на молву. В ней столько всего перемешано! Отголоски древнейших практических знаний и полнейший вздор, от которого волосы дыбом встают, курьезные выдумки и зоркие наблюдения. Взять хотя бы наперстянку, из которой приготовляется дигиталис, совершенно незаменимый при лечении заболеваний сердечной мышцы. Впервые, если не ошибаюсь, она нашла применение в Ирландии, откуда перекочевала в Англию. Потом о ней надолго забыли. В немецких травниках

Иеронима Бока и Леона Фукса она хоть и упоминается, но лишь в качестве рвотного, слабительного и выводящего влагу средства. А такой авторитет, как Парацельс, вообще не признавал за наперстянкой целительных свойств. Вот и верь после этого отцу ятрохимии. Лишь в 1935 году из нее были выделены первые пурпуреагликозиды. Кто знает, может, и мандрагора одарит нас чем-то совершенно неожиданным. Вас, я вижу, она особенно интересует?

– Исключительно в связи с работой Георгия Мартыновича. Нашему ведомству эта самая мандрагора доставила-таки хлопот.

– Могу сказать одно: она, безусловно, ядовита, как, впрочем, и наперстянка, и адонис верналис – цветок умирающего и оживающего с новой весной финикийского бога [78]78
  …умирающего и оживающего с новой весной финикийского бога… – Имеется в виду Адонис, в греческой мифологии божество финикийско-сирийского происхождения. Адонис – спутник и возлюбленный богини Афродиты (в финикийском варианте – Астарты). Культ Адониса связан с умиранием и возрождением природы. Адонии – праздники в честь Адониса – были особенно популярны в эпоху эллинизма.


[Закрыть].

– Где яд, там исцеления. Змея с чашей.

– Жизнь и смерть, – на свой лад откомментировал Баринович. – Замкнутый в кольцо эскулапов гад… А вы еще удивлялись посадкам Георгия Мартыновича. Написанная в четвертом-пятом веках «Орфическая органавтика» повествует о том, как собирала колдовские цветы и вырывала «ядовитые клубни» прекрасная волшебница Медея, отдавшая неверному Язону золотое руно [79]79
  …прекрасная волшебница Медея, отдавшая неверному Язону золотое руно… – Язон, Медея—основные персонажи древнегреческого мифа об Аргонавтах, героях, совершивших поход в Колхиду за золотым руном волшебного овна. Язон – сын иолкского царя Эсона, посланный отнявшим у него власть Пелием за золотым руном в царство Ээта. Медея – дочь колхидского царя Ээта, величайшая волшебница греческих мифов, помогшая Язону завладеть золотым руном.


[Закрыть]. Очевидно, практика добывания ядов, в чем особенно преуспел царь Митридат [80]80
  …практика добывания ядов, в чем особенно преуспел царь Митридат… – Митридат IV Евпатор (132—63 гг. до н. э.), царь Понтийского государства с 111 до 63 г. до н. э. Совершил ряд крупных завоеваний в Азии. Его войны с Римом продолжались с 88 по 63 г. почти беспрерывно. Окончательно был разбит Помпеем. Не желая попасть в плен, лишил себя жизни. Согласно легенде, стремясь обезопасить себя от отравления, постепенно приучал себя к яду.


[Закрыть], наложила свои отпечаток и на герметические учения. Оно и понятно, потому что с помощью растений, которые давали смертельные яды и порядком забытые нами целительные средства, магические с виду действия обретали наглядную силу.

Услышав, как требовательно прозвенел в коридоре звонок, Люсин торопливо поднялся. С благодарной и вместе с тем виноватой улыбкой приготовился произнести подобающие слова. Но помешал прозвучавший за дверью торжествующий вопль:

– Пятерка! Ура-а!!! – Отпрыск «алхимика», проскакал на одной ножке. – Папа, мама! Сюда-а!

Его восторг требовал публичного, причем самого безотлагательного подтверждения. Первая в жизни пятерка, даже за принесенный из дому цветок, кое-чего стоит. Тот, кому это непонятно, очень немногому научился в жизни и слишком многое растерял.

– Поздравляю, – преисполненный сочувствия, Люсин торжественно пожал руку счастливо зардевшемуся отцу. – Даже подумать страшно, сколько я отнял у вас времени.

– Надеюсь, не без пользы для дела, – рассеянно кивнул Баринович, целиком обратившись в слух. Душой он уже был где-то там, в зачарованных недрах уютной кухни, где все чада и домочадцы, пораженные успехами первенца, наперебой изливали свой восторг.