Текст книги "Без Сна (ЛП)"

Автор книги: Эприлинн Пайк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16

Я скрежещу зубами, благодарная, за то, что, по крайней мере, всё наоборот, тело девочки собирается воедино. Только когда мы дойдем до начального удара мачете, я смогу выяснить, кто он, потому что первое, что делает монстр, это режет клинком её лицо.

У меня перехватывает дыхание, но я смотрю, как её кожа снова становится целой.

– Николь, – шепчу я. – Николь Симмонс. Она состоит в руководстве школьного совета, и она каждый день читает объявления на школьном телеканале. Я видела её каждое утро весь прошлый год. Каждый ученик школы узнал бы её.

Интересно, знает ли убийца об этом. Если он сначала ударил по лицу, потому что её было так легко узнать. Или это просто случайность?

Но моя личная связь с ней заходила дальше. Николь жила в двух домах от меня. Наши мамы были подругами. Мы всё время играли вместе. То, что я оказалась Оракулом, не было причиной того, что мы перестали дружить и. Наши родители обычно чем-то занимались вместе, а затем внезапно один из них исчез, а другой оказался в инвалидном кресле. Подобные вещи слишком тяжелы для повседневной дружбы. И когда родители идут дальше, ребёнок делает это тоже.

Несмотря на это, теперь, когда я знаю, кто она, я принимаю всё ближе к сердцу. Всё становится более важным. Может быть, она больше не мой друг, но она была им.

Всё ещё в обратном порядке убийца вытаскивает Николь из сарая за волосы и, наконец, открывает двери, и мы со Смитом можем выйти из мастерской, превратившуюся в бойню: он, быстро; я, своими медленными, изнурительными шагами.

– Ни в коем случае, – я едва дышу, когда убийца хватает Николь прямо у её двери. Несколько секунд спустя она в безопасности в собственном доме, и убийца звонит в дверь.

Я останавливаю сцену и, после нескольких тяжелых вздохов, поворачиваюсь к Смиту.

– Он схватил её в своем же доме! – говорю я в шоке. – Всё это время мы все думали, что, если бы мы были дома, мы были бы в безопасности. Это поднимет панику. Люди начнут бояться, где бы они ни находились. Они будут…

– Если ты не остановишь его, – прерывает Смит, отталкивая меня назад. – Вернись ещё немного. Держу пари, что её родителей нет дома.

Я сглатываю, киваю и бросаю все силы на то, чтобы вернуть сцену ещё дальше. Разумеется, в удивительно короткие сроки мы видим, что двое взрослых уезжают в чёрном седане.

– Хорошо, остановись сейчас, – говорит Смит.

Я делаю, и мы стоим перед полузакрытой гаражной дверью, наблюдая, как родители Николь уходят.

– Есть ли там ещё одна машина? – спрашивает Смит.

Я наклонилась и посмотрела под краем двери гаража.

– Да, ещё одна.

Смит ударяет рукой об руку и сильно сжимает их.

– Я думаю, что самое простое – заставить её пойти к подруге, как только уйдут родители.

– Разве не было бы легче заставить уйти её с родителями?

– Возможно, но мы не знаем, куда они идут. Может быть, куда-то, куда она не может пойти. На свидание? В бар? Есть только одна попытка, и нужно выбрать путь, который, скорее всего, будет успешным. Он гримасничает. – С меньшей вероятностью провала.

В его словах есть смысл.

– Хорошо. Она в школьном совете. Наверное, дружит с кем-то оттуда. С Сарой Финнеган.

– Это должно сработать, – он стоит, скрестив руки на груди, наблюдая за сценой. – Поскольку ты не можешь физически повлиять на что-либо, тебе нужно будет пойти за дверь гаража, снова сменить сцену и проскользнуть через дверь и войти в дом, когда родители уйдут.

– Ты не идёшь со мной?

– Я собираюсь остаться здесь и следить за ним, – говорит Смит, указывая на незнакомый серый внедорожник, припаркованный примерно через полквартала рядом со снежным сугробом. Страх сжимается у меня в животе.

– Это убийца?

– Это он. Если он доберется сюда, прежде, чем ты закончишь работу, я буду кричать тебе.

– Ты можешь это сделать?

– Кричать? – смутившись спрашивает Смит.

– Нет, оставайся здесь. Я имею в виду, ты моём втором взгляде, тебе не нужно оставаться со мной?

Его лоб морщится.

– Я не знаю. Но если я останусь здесь, если ты оставишь меня здесь, похоже, что нет.

– Что, если мне нужна будет твоя помощь?

Смит качает головой.

– Прошло уже две недели, Шарлотта. Предполагаю, что это все тот же парень, и я действительно думаю, что сейчас он более чем готов убить снова. Мы знаем, что он убил Джесса. Вероятно, он планирует это убийство прямо сейчас. Он, должно быть, разочарован. А люди, которые разочарованы, непредсказуемы. Что, если он вдруг передумает? Или придёт раньше? Тогда твоё видение перестанет быть точным. Я думаю, что одному из нас нужно присмотреть за его машиной. И так как я ничего не могу сделать… – Он дает мне закончить предложение самой.

Я смотрю вниз на дорогу, где едва могу разглядеть через лобовое стекло тёмный силуэт через. Убийца в нескольких ярдах от меня.

За исключением того, что он не реален – он просто в моей голове.

Но это будущее.

Смит прав. Кто-то должен следить за ним.

– У тебя есть камень, – мягко напоминает он мне.

– Я сделаю это, – обещаю я, и, не позволяя себе передумать, наклоняюсь под дверь гаража.

Это жуткая прогулка мимо застывшей машины, мне кажется, что как только я позволю сцене идти, они смогут увидеть меня.

– Я на самом деле не здесь, – прошептала я. – Не здесь.

Я перемещаю себя прямо к задней двери и фокусируюсь на движении назад. Мистер и миссис Симмонс почти задевают меня, входя в дом задом наперед, и, когда дверь закрывается, формально, открывается, я проскальзываю внутрь. Я приостанавливаю сцену, и, прежде чем я позволю ей начаться снова, я делаю несколько глубоких вдохов. Смит полагает, что я могу сделать это сама, и он, кажется, прав. Мне просто нужно набраться от него уверенности.

Будучи настолько готовой, насколько это возможно, я иду вперёд и снова запускаю сцену. Как только дверь гаража закрывается, Николь заглядывает в едва открытую дверь, а затем бежит к переднему окну, чтобы посмотреть, как они уезжают. Я встала рядом с ней и крикнула ей в ухо:

– Иди к Саре Финнеган! – За моим криком стоит сумасшедшее количество усилий, но я уже так измучена, что мне проще кричать, чем действовать.

Я не знаю, что Николь замышляла, но когда я кричу на неё, она выпрямляется и на её лице появляется странное выражение.

– Иди к Саре! – Я кричу слова так громко, как только могу.

Затем я начинаю толкать её с тем же потоком энергии, который я использовала с Джессом. И Николь движется. Медленно. Как будто она борется со мной, но она уходит. Я сосредотачиваюсь на камне, ото всей моей энергии, проходящей через него, я становлюсь все больше, сильнее и вместе, мы идем. Мы на полпути через кухню, когда она внезапно отворачивается, и я почти плачу от разочарования, зная, что мне придётся поймать её, а затем повернуть в нужном направлении.

– Нет! Дом Сары! – Кричу я вслед ей, мои медленные шаги, не равные ей, и почти подбежала по коридору.

Но через несколько секунд она появляется с позвякивающей связкой ключей в руках, и я чувствую облегчение. Я в порядке, это работает. Я продолжаю двигать видение дальше. Я толкаю его и во второй раз сегодня ощущаю, что я потею и чувствую, что моя одежда становится влажной, но я не сдаюсь. Я так близка.

Николь останавливается на секунду у двери гаража, смотрит на маленький белый Suzuki, а затем с сомнением смотрит на ключи в руках.

Она собирается передумать. У неё нет причин идти к Саре. Но я представляю её изуродованное тело в своем сознании – особенно тот первый удар, который разрушает её лицо – и вложила в свой приказ всю свою волю до унции, когда я снова изо всех сил произнесла имя Сары и толкаю её изо всех сил.

Десять секунд спустя, Николь в машине, и дверь гаража поднимается. Я на коленях, слишком устала, чтобы даже стоять. Я знаю, что мы ещё не достигли желаемого, но я больше ничего не могу сделать, только кричать у себя в мыслях имя Сары.

Только когда её машина начинает движение, я понимаю, что мне нужно выбраться из гаража, или я застряну на другой стороне двери от Смита. Я не хочу покидать видение, не узнав, что он видел. Я проползаю по цементу. Одна рука, одно колено, и так далее. Постепенно я выхожу из гаража и Николь отъезжает. Дверь закрывается буквально в нескольких дюймах от меня, и её маленькая машина пробирается по заснеженным дорогам в направлении центра города.

Я опустилась коленями на снег перед домом и позволила сцене продолжатся. На секунду я нигде не вижу Смита. Затем я вижу, как его силуэт бежит по дороге, впереди серого внедорожника.

– Шарлотта, – задыхаясь говорит Смит, когда он достигает меня. – Он только что видел, как Николь ушла. Он в ярости.

Внедорожник сдаёт вправо к краю двора, продвигаясь через снежный покров. Человек в маске выпрыгивает, и я слышу, как из его рта вырывается нечеловеческий крик, от которого каждая каплю крови в моих жилах превращается в колючий лёд.

Это крик чудовища.

Я вскакиваю на ноги, когда он приближается. Что-то свистит рядом с моей головой, я слышу громкий стук и резко поворачиваю голову к мастерской.

Мачете. Он бросил его в сторону сарая, где он вонзился в землю, бешено колеблясь взад-вперёд. Он возвращается в свою машину и – после пары попыток выбраться назад из груды снега, медленно двигается по дороге в противоположном направлении от Николь.

– Он ждал, – шепчу я, мои глаза всё ещё приклеены к мачете. – Он всё это планировал.

– Выглядит так, – твёрдо говорит Смит. – Теперь она в безопасности. Давай выбираться отсюда.

Мне едва ли понадобилось об этом подумать, чтобы вытащить нас обоих. Затем мы вернулись в Короллу моей мамы, в тепло, обволакивающее нас обоих, и прикосновение кончиков пальцев Смита, ощущались на мне, прежде чем он опустил руки и тяжело навалился на своё место. – Чтобы сделать это правильно, поймать этого парня, потребуется куча работы, Шарлотта.

– Благодарю вас, мистер Килджой. Разве мы не можем передохнуть две секунды, чтобы отпраздновать победу? – спрашиваю я, стуча зубами, несмотря на жаркий, душный воздух в машине.

– Раз, два, – считает Смит механически. – Я подошёл к машине этого парня, и он уже был уже в маске, мачете на сиденье рядом с ним. – Он поворачивается ко мне. – Он был готов. Мы не знаем, сколько он планировал раньше, но он определенно планирует сейчас. И он выглядел так, словно изголодался по убийствам.

– Так что же нам делать?

– Как я уже говорил, мы должны его поймать. Он оставил мачете, не говоря уже о следах шин, это был глупый шаг. В следующий раз… – Он делает паузу, затем обе его руки замирают в успокаивающем движении. – Теперь подумай об этом, хорошо? В следующий раз я подумал, что мы можем позволить жертве подвергнуться нападению, но не быть убитой. Я знаю, что это звучит жестоко, – он ускоряется, когда я задыхаюсь. – Но не только это позволит убийце немного спустить пар, и кто-нибудь может оказаться достаточно близко, чтобы что-то увидеть. Чтобы получить ноготь с ДНК, знаешь, что-то такое. Он моргает. – Может быть, полицейские могут даже поймать его в действии, если мы его выманим достаточно. Думаю, это стоит того.

Ужасно, но это имеет смысл.

– Я подумаю об этом, – наконец говорю я.

Мотор замолкает, когда я проезжаю примерно милю назад, туда, где я забрала Смита. Он хватается за дверную ручку, затем останавливается и поворачивается ко мне.

– У тебя всё хорошо получилось. И если бы у нас был год, чтобы сделать это, я думаю, ты справилась бы сама. Но у нас нет времени, поэтому я думаю, что ты должна это принять.

Он протягивает старинный бархатный чехол, и, несмотря ни на что, я взволнованно вздыхаю, когда он касается моей руки.

– Надевай кулон на время сна, – говорит Смит. – Существует целая область, которая содержит все возможные видения всевозможного будущего. Я не знаю, в это твоей голове или где-то в другом месте, но Шелби говорила о том, чтобы отправиться туда во сне, когда на ней кулон. Она всегда описывала это как бесконечный купол, полный видений будущего.

Куполообразная комната. Из книги. Сверхъестественный уровень. Твою мать! Это по-настоящему. Моя кровь кипит, но я стараюсь казаться спокойной.

– Она сказала, что может практиковать изменять реальность всю ночь и никогда не уставать утром. Это не было место, куда я не мог прийти, поэтому я не могу помочь тебе в этом, но попробуй, и, если ты постараешься, я знаю, что ты станешь сильнее. Он сжимает челюсть. – И тебе нужно быть сильной, чтобы победить этого парня.

– Я просто надеваю его и ложусь спать? – это звучит слишком просто.

– Подумай о том, чтобы пойти туда, прежде чем ложиться спать. Это будет очень похоже на сон, но тот, где ты полностью контролируешь и можешь двигаться по своему усмотрению.

– Не буду ли я… менять вещи? – спрашиваю я, беспокоясь о том, что сделаю что-то, и всё станет ещё хуже, чем оно есть. Не говоря уже о том, чтобы меня поймала Сиерра. Это настолько далеко от правил, что я понятия не имею, что она будет делать.

– Пока ты спишь, – говорит Смит, снова привлекая моё внимание. – Ты не будешь входить в конкретное видение – это будет сверхъестественная область в целом. Шелби сказала, что это похоже на всё возможное будущее сразу. И поскольку она знала, что она не может изменить будущее во сне, вот где она тренировалась.

Я не могу представить себе такое место, но Шелби, вероятно, тоже не могла, прежде, чем отправилась туда

– Хорошо, – говорю я, засовывая кулон в самый глубокий карман. – И спасибо тебе.

– Что бы ты ни делала, не позволяйте твоей тёте видеть это. Обещай? – спрашивает Смит.

Я горько хихикаю.

– Поверь мне, Смит, это одна вещь, о которой тебе не нужно беспокоиться.

– Хорошо. Он открывает дверь и выходит, заправляя свой шарф обратно в пальто. Он начинает открывать дверь, затем останавливается и наклоняется, так что я снова вижу его лицо. – И будь осторожна, как и другие подростки. Я знаю, что всё, что вы, оракулы, предположительно узнаете раньше, когда вас настигнет смерть, но если что-то случится с тобой… Он закрывает глаза и содрогается. – Никто здесь не знает, кроме меня, – говорит он трезво, – но мы все зависим от тебя. Ты единственный человек, стоящий между этим монстром и твоими друзьями. И если ты умрёшь…

Его голос прерывается, но вместо того, чтобы закончить свою речь, проходит несколько секунд, он встает и закрывает дверь.

– Сообщение принято, – шепчу я ему в спину, когда он уходит.

Глава 17

Я не чувствую себя особенно весело, когда я подхожу к двери Линдена, спасибо, Смит, но, по крайней мере, Николь в безопасности. Она будет жить. Отвратительной резни в мастерской никогда не произойдет.

И её родителям никогда не придется её найти.

Я в последний раз дрожу при этой мысли и звоню в дверь. Она открывается едва ли не через две секунды.

– Я видел, как ты приехала, – сказал Линден с усмешкой, – но я не был достаточно быстр.

Я пялюсь; я в этом уверена. Его улыбка практически излучает солнечный свет, когда он стоит в фойе, его сзади освещает солнце, проникающее в окна от пола до потолка, на нём свободные джинсы, висящие на бёдрах, и чёрная футболка с длинными рукавами, обтягивающая его идеальные рёбра. В течение многих лет я с завистью наблюдала, как он флиртовал с другими девушками, но это, это совсем другое. Линден у себя дома. Повседневный и непринужденный.

– Не хочешь зайти внутрь? – спрашивает он, широко распахнув дверь.

– К-конечно, – я заикаюсь, но он даже не улыбнулся. – Смотри что я тебе принесла, – говорю я, протягивая лоток булочек с корицей, когда холод остался позади за закрытой дверью.

Глаза Линдена расширяются.

– Дружище, это булочки с корицей?

– Мы с мамой готовим их каждый год.

– Подожди, подожди, вы их испекли? Прямо из муки и сахара и всего такого?

Я смотрю на него в явном замешательстве, и он смеется.

– Извини, это звучит странно. Он наклоняется ближе и шепчет: – Моя мама ничего не делает, кроме французских тостов. И я имею в виду, что она покупает хлеб в магазине, и окунает его в готовую яичную смесь, куда она добавляет немного корицы. От этого она чувствует себя по-домашнему.

Я улыбаюсь и следую за Линденом в кухню – одна из комнат, которую мне не удалось увидеть прошлым вечером. Наверное, я не очень удивлена, что всё сверкает чистотой менее чем через двадцать четыре часа после вечеринки, но я действительно думаю, скольких людей для этого потребовалось.

Линден ставит контейнер на стойку и смотрит на него несколько секунд, прежде чем взглянуть на меня с виноватым выражением.

– Я буду выглядеть как шестилетний, если спрошу, можно ли съесть одну прямо сейчас? Они выглядят потрясающе.

– Нет, пожалуйста, ешь! – говорю я, усмехаясь от уха до уха. – Хотя, ты должен сделать это правильно.

Он с сомнением смотрит на меня.

– Есть правильный способ есть булочку с корицей?

– Да! Горячая булочка, холодная глазурь, ешь руками, – говорю я со смехом. В конце концов я позволяю ему использовать вилку, хотя я сообщаю ему, что он упустил лучшую часть.

Он откусывает большой кусок, а затем закрывает глаза и стонет.

– Ох, дружище, как вкусно. Я не просто говорю это, потому что ты здесь. Это потрясающе. Его глаза открываются, и он глотает. – Я такая задница, позволь мне угостить тебя. И он поворачивается, чтобы взять тарелку, прежде чем я успеваю остановить его.

– Нет, нет, нет, – говорю я, вытянув руку перед ним, пытаясь отодвинуть булки с корицей. Мой желудок всё ещё сжимается после ужасающих событий. При таком раскладе я не смогу есть до конца дня. – Клянусь, я съела целую дюжину за последние два дня. Честно говоря, я больше не хочу. – Это звучит убедительно, верно?

– Как угодно, – говорит он, делая ещё один укус. – Но я буду очень жесток и съем это перед тобой, потому что я в прямом смысле не могу остановиться.

Я смеюсь, пока он продолжает жевать, и мы немного болтаем о рождественских подарках. Я чувствую, что напряжение с последнего часа начинает ослабевать. Он отмахивается от своего нового снегохода, когда моя челюсть падает при мысли о том, чтобы получить что-то такое дорогое, и он улыбается в самый подходящий момент, когда я рассказываю ему о тунике, которую связала мама для меня. Я не знаю, как в настоящей жизни Линден умудряется быть ещё более совершенным, чем в моей голове. Но так или иначе, он это делает.

Когда он положил вилку на пустую тарелку, мне удалось очистить грудь от страха и напряжения после встречи со Смитом.

– Ещё раз спасибо за то, что ты пришла вчера вечером, – говорит Линден, и теперь его голос тихий. – Я действительно хорошо провёл время. Эм… лучше, чем я мог ожидать. Не то, чтобы я не думал, что я хорошо проведу время с тобой, – поправляет он, почти нервничая. – Но я….Я хорошо провёл время.

Он отставляет тарелку и наклоняется через стойку, опираясь локтями на столешницу. Его нос буквально в шести дюймах от меня, и мой желудок чувствует себя так, как будто в нём извиваются черви.

– Я тоже, – отвечаю я, слишком робея, чтобы наклониться ближе. Что, если такая близость для него нормальна? Что, если это ничего не значит?

– И я рад, что ты пришла сегодня, – говорит он. На этот раз я уверена, что это не моё воображение, что он наклоняется вперёд на дюйм или два.

– Потому что я привезла тебе булочки с корицей? – спросила я, поддразнивая. Я флиртовала с ним? Ну надо же!

– Бонус, – говорит он, и на этот раз я чувствую его дыхание на своем лице. Я киваю. У меня нет слов. Мои руки чувствуют себя бесполезными, лёжа на стойке, пока его пальцы не соскользнули и накрыли их. – Когда мы вернёмся в школу, я надеюсь, что мы сможем общаться.

– Я подумаю об этом, – говорю я, хотя это похоже на то, что каждый нерв моего тела связан с руками. Надеюсь, они не начнут потеть.

– Я думаю, что это глупо, что люди избегают тебя, потому что у тебя проблемы со здоровьем. Не похоже, что это твоя вина.

Привет, реальность. Мой живот сжимается, и мне хочется, что он сказал что угодно, только не это.

– Эй, эй, не смотри так, – говорит Линден, и он поднимает моё лицо двумя пальцами за подбородок. – Не нужно говорить об этом. Прости.

Он сожалеет? Потому что я лгунья? Я заставляю себя улыбаться.

– Всё нормально. Я привыкла к этому, – я замолкаю на несколько секунд, а затем, чувствуя себя ошеломленной его прикосновением к моей руке, я спрашиваю: – Ты когда-нибудь чувствовал себя так, будто твоя жизнь не принадлежит тебе? – Он смеётся, и я протестую, – Я серьёзно!

– Я тоже, – говорит Линден, всё ещё улыбаясь. – Но разве не такой должна быть жизнь подростка? Я клянусь, что мои родители контролируют каждый мой шаг.

– Правда? – немного удивленно спрашиваю я. Это не проблема. Я никогда не считала, что моя мама слишком доверчива, но, может быть всё так и есть.

– Ясное дело. И они хотят планировать мою жизнь. Я ещё не выпускник, и мой папа уже выбрал колледж для меня. И аспирантуру. Хочет, чтобы я был таким же крупным адвокатом, как он.

– Это то, чего хочешь ты?

Он фыркает.

– Работать столько же, сколько он? Защищать отбросы, которые он защищает? Ни в коем случае. Смех исчез из его голоса, и я могу сказать, что это то, что его серьёзно возмущает. – Я не знаю, чего я хочу, но не такой жизни как у него.

– Я тоже, – говорю я, думая о Сиерре. Её планы насчет того, что я буду состоять в тайном обществе, и о которых она не говорит. Я не уверена, что хочу такого будущего.

– Твоя мама? В самом деле?

– Моя тётя. Она живет с нами.

– Мы должны заключить сделку, – говорит Линден, и его улыбка возвращается. – Мы оба сделаем то, что хотим после окончания средней школы. И мы будем помогать друг другу. Его голос мягок, но он звучит серьезно, как будто он действительно ищет соучастника.

Он не знает, насколько серьёзно для меня такое обещание.

И как это заманчиво.

Моё сердце пускается в бег, когда я протягиваю руку.

– Договорились, – говорю я, надеясь, что выгляжу кокетливо, а не нервно.

Он скользит рукой по моей руке и крепко сжимает её.

– Это обещание, – мягко говорит он.

– Обещание, – эхом повторяю я, и что-то в этом слове, сказанном вслух, заставляет меня чувствовать себя так, словно я могу управлять своим будущим. Схватить его двумя руками и сделать таким, как хочу.

– Мы должны как-то закрепить его, – говорит Линден, изучая моё лицо.

Я поднимаю бровь.

– Ты ведь не собираешься плевать мне на руку, не так ли? Или тыкать иголкой в палец?

– Это не совсем то, что я имел в виду, – говорит он, и, наклоняясь вперёд, он тянет на себя наши руки, приближая меня к себе. – Просто чтобы сделать это официальным, – шепчет он.

Затем его губы мягко касаются моих.

Это недолго. И не страстно. Это просто самый лёгкий намёк на поцелуй.

И это прекрасно.

Его губы теплые, со вкусом сахара и корицы, и чего-то именно его. Я знаю, что это не первый поцелуй Линдена, но первый мой.

И это всё – всё, о чём я мечтала.