Текст книги "Без Сна (ЛП)"

Автор книги: Эприлинн Пайк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 30

Федералы постучали в нашу дверь в восемь утра следующим утром. Это полный ад, поскольку они задают одни и те же вопросы снова и снова, иными словами, и все, что я могу сделать, это повторять снова и снова:

– Я ничего не помню.

Я им не нужна, говорю я себе. Им не нужны мои показания. Судебные доказательства свяжут Смита, чьё настоящее имя, я думаю, скоро узнаю, с преступлениями, и шаткое свидетельство одной девочки-подростка, вероятно, даже не понадобятся. Но я всё равно ненавижу лгать.

Они до полудня не оставляли нас в покое, и мама сидела рядом всё время, поэтому у неё тоже нет вопросов. Сиерра колеблется, но молчит. Я хочу поговорить с ней, но теперь она избегает меня, когда я пытаюсь приблизиться к ней. Наконец, она просто покидает дом.

Сегодня вечером. Я расскажу ей сегодня. Я попробую. Я, должно быть, была слишком напугана прошлой ночью. Слишком устала. Слишком возбуждена. Сегодня мы поговорим. Наверняка.

Мы, очевидно, должны были отменить планы поездки, поэтому передо мной растянулся ещё один бесконечный день. Я задумываюсь о том, чтобы вернуться в постель, плакать, чтобы спать, и надолго вздремнуть, когда мой телефон звонит, и моё сердце колотится, надеясь увидеть сообщение от Линдена.

«Думаешь, мама позволит тебе выйти?»

Он мой герой.

Но что я ему скажу? Часть меня – самая большая часть – не заботится. Я просто хочу быть с ним. Я выясню это позже.

Её приходится упрашивать, но, наконец, мама решает, что я заслуживаю несколько часов отдыха. Я вернусь, пока солнце даже не подумает о закате. По-видимому, потребуется некоторое время, чтобы ее паранойя ушла.

Я останавливаюсь у выхода, и мой желудок скручивается, когда я понимаю, что у Мишель всё ещё моё пальто. И единственное пальто, которое у меня есть, это её пальто. Но необходимость увидеть Линдена преодолевает чувство вины или колебания, и я вырываю красивое пальто из-под кровати, куда я спрятала его прошлой ночью и выхожу из двери. Странно снова быть свободной. Поехать куда-нибудь, куда угодно, без контроля взрослых. Я сделала это. Это происходит благодаря мне.

Я недалеко от дома, когда чувствую покалывание в висках. Инстинкт срабатывает, и я останавливаюсь у обочины. Но всего за десять секунд я должна принять решение, я сижу парализованная нерешительностью. Вернусь ли я к той жизни, которая у меня была? Борьба с видениями? Последую советам тёти? Правилам сестёр?

Когда давление внутри черепа поднимается и мне хочется кричать от внезапной боли, я знаю, что у меня нет выбора. Каждое видение убийства, которое у меня было, оказывалось сильнее предыдущего, но это настолько интенсивное, что я даже не смогу кричать, если захочу; это наглядно сильнее, и всё, что я могу сделать, это позволить подавить меня. Разорвать мое тело. Последнее моё ощущение в физическом мире, это чувство, что я падаю вперёд на рулевое колесо. Затем чернота.

Я слышу смех, прежде чем что-то увидеть, но как только мир наконец просветился, я с удивлением обнаруживаю, что это исходит от меня. Как и в видении с Хариссой, я не вижу видения, я – видение. Я чувствую всё до такой степени, что это один шаг за пределы реальной жизни; снег снежно-белый, свежий холодный воздух, моя рука, лежащая в моей, более мягкая и тёплая, чем всё, что я чувствовала.

Линден. Я иду с Линденом по снегу, и мы смеёмся. Я смотрю вниз на наши переплетённые пальцы и понимаю, что я одета в зелёное пальто. Странно. Возможно, Мишель не захочет вернуть его.

Я обращаю внимание к Линдену, и разговор замирает, как будто увеличивают громкость телевизора. Ничего интересного; мы обсуждаем учебу, которая скоро начнётся. Мы оба мрачнеем, когда говорим о одноклассниках, которых не будет. Но нет ничего необычного, и я не могу понять, почему видение случайной беседы вроде этой создало такое напряжение у меня в голове. И тогда Линден поворачивается ко мне и берёт обе мои руки в свои.

– Я смогу справиться с этим вместе с тобой, – говорит он, и его глаза настолько серьёзны, настолько устремлены, я сжимаю руки так сильно, как только могу. – Это трудно. Я думаю, что еще долго будет трудно. – Он слегка наклонился и прижал лоб к моему. – Но ты заставляешь меня чувствовать себя сильным, и я не знаю, что бы я делал сейчас без тебя. – Он смеётся, но с оттенком обреченности. – Честно говоря, я бы, наверное, испугался и заперся в своей комнате. Вместо этого я здесь, на красивом снегу, с красивой девушкой, и, несмотря ни на что, я в порядке. И я так благодарен.

Затем он поднимает руку к моему лицу, где он приподнимает мой подбородок к себе и целует меня. Я прислоняюсь к нему и тяну его ближе.

Ближе.

Вот.

Я втыкаю нож в его живот, и Линден задыхается от боли и отстраняется как раз вовремя, чтобы я подняла уже окровавленный клинок и провести им по его горлу. Кровь льется по его груди, и его огромные голубые глаза встречаются с моими, когда он отшатывается назад и падает в снег.

Проходит всего несколько секунд, пока его пульс не останавливается, и его глаза становятся незрячими.

Я открываю рот, чтобы закричать, но видение исчезает, отталкивая меня назад в физический мир, где гортанный звук, который я издаю, заполняет машину. Это хуже, чем видение с Хариссой – намного хуже. Я не могу убить Линдена – почему, чёрт возьми, я убью Линдена?!

Я не понимаю, почему это происходит. Я знаю, что Смит имел какое-то отношение к своим жертвам, но он никак не мог сделать ничего подобного. Не со мной. Не без доступа к моей сверхъестественной области. Правильно?

Но он получил его прошлой ночью. Я начинаю дрожать от возможности, что он может получить доступ к моему куполу самостоятельно. Из камеры.

О, Боже.

Я сижу, припарковавшись на обочине дороги в течение десяти минут, нагреватель греет тёплым воздухом, прежде чем моё тело перестаёт дрожать. Я не могу пойти в дом Линдена. Я не уверена, что когда-нибудь смогу поговорить с Линденом, эта мысль заставляет меня всхлипывать. Я просто не могу рисковать, чтобы это ужасное зрелище сбылось.

Сиерра может говорить о правильном и неправильном все, что она хочет, но я буду бороться с этим видением каждой каплей воли, всю оставшуюся жизнь. Я предпочла бы воткнуть нож в себя, чем убить того, кого люблю. Я помню ощущение, когда травила в видении Сиерру, била маму головой о бортик. Больше никогда. Никогда. Снова.

Я тянусь к карману, чтобы вытащить телефон, написать смс Линдену, и моя рука натыкается на что-то ещё – что-то холодное и тяжёлое, и я знаю, что это, ещё до того, как я вытащу всё это из глубокого кармана, чтобы проверить. Нож. Зелёное пальто. Я хотела бросить нож в мусорную корзину прошлой ночью, но не было никакой возможности сделать это – чтобы ни копы, ни мамы, ни Сиерре не видели этого.

Я сделаю это сейчас, а потом вернусь домой. Я скажу Линдену, что заболела, пока не смогу понять что-то ещё. Я кладу нож на сидение рядом и отъезжаю, думая, что я поеду за угол и в нескольких кварталах отсюда, где есть несколько кафе быстрого питания, у которых общая парковка. Наверняка в задней части будет пара мусорных баков.

Я добираюсь до перекрёстка, где я должна повернуть направо, и мои руки начинают крутить руль влево.

– Что за…? – шепчу я себе под нос, пытаясь заставить руки исправить ошибку.

Но они остаются неподвижными на руле.

С ужасом я понимаю, куда направляюсь. Я еду в дом Линдена.

– Нет! – Я кричу на свои руки. – Нет, нет, нет! – Но они не останавливаются, не отпускают руль. Мой разум продолжает повторять слова, которые Смит говорил мне прошлой ночью.

«Ты думаешь, что контролируешь ситуацию? Даже твои силы больше не твои.»

Вчера вечером я победила его, добившись его ареста, или, по крайней мере, я думала, что я сделала это. Но теперь я понимаю ту улыбку, что он послал мне. Я выиграла бой, у Смита все шансы выиграть эту войну.

Я думаю о том, как прошлой ночью я не могла поговорить с тётей, хотя хотела. Даже тогда он контролировал меня; Я слишком устала, чтобы обдумывать это. Он слишком меня утомил, чтобы думать.

У меня почти перехватывает дыхание, так как руки направляют меня в дом Линдена, к его полукруглому проезду. Теперь, когда я здесь, я перестаю пытаться оторвать руки от руля, но вместо этого сжимаю их. Может быть, я могу остаться здесь в машине. И никогда не уходить. Вообще никогда.

Но мои пальцы уже ослабеют, а правая рука хватается за нож на сиденье рядом со мной. Я не могу остановиться, и засовываю нож в карман. Затем я открываю дверь автомобиля и поднимаюсь на ноги.

Мне даже не нужно звонить в дверь; Линден уже в дверях ждёт меня. Я смотрю на него и останавливаюсь, а он стоит, и кровь хлещет из зияющей раны на шее, как в видении.

Я опоздала?

Но я моргаю, и ужасный красный цвет исчезает. Точно так же, как странные видения моей мамы и Сиерры. Просто…. прошло. Вместо этого моё сердце разбивается от реальности Линдена. Высокий и подтянутый, эти прекрасные глаза, идеальные волосы, эта улыбка, от которой загораются искры в моей груди каждый раз, когда я это вижу. Сегодня всё это кажется опустошенным.

Нити кукловода кажутся слишком реальными, когда меня тянет вверх по ступенькам, а Линден, который не замечает ничего плохого, обнимает меня обеими руками. Я пытаюсь пройти в дом, но Линден останавливает меня, и я вижу, что его пальто накинуто на руку.

– Я знаю, что немного холодно, но можем ли мы немного пройтись? Я чувствую себя больным из-за того, что меня заперли в закрытом помещении.

– Конечно, – говорят мои губы, когда моя голова кричи «Нет!» – Мне тоже это надоело.

Одним плавным движением он надевает своё чёрное пальто и берёт мою руку, и мы начинаем спускаться вниз по снежному ветру на пешеходную дорожку.

– Красивое пальто, – говорит он, его глаза с таким воодушевлением смотрят на меня, что я обожала бы это в любых других обстоятельствах. Теперь, мне просто хочется плакать. – Это подарок на Рождество?

Что-то вроде того.

– Да, – громко говорю я и вспыхиваю обаятельной улыбкой, жестокий контраст с тем, что я чувствую внутри. Я знаю, что если не смогу сражаться со Смитом в этом сценарии, я больше никогда не выиграю против него. Это будет конец для меня.

Но ничего, ничего не работает. У меня даже нет ожерелья – я не думала, что буду использовать его. Я помню, что сказал Смит, когда я спросила, был ли он Оракулом: Я то, о что снится Оракулам в самые тёмные ночи.

Мы идём молча несколько минут.

– Я не могу поверить, что всё кончено, – говорит Линден через некоторое время, его слова секунду висят в воздухе.

Это никогда не закончится для меня. Я начинаю плакать внутри.

– В новостях говорят, что он напал на девушку, и она отбивалась достаточно долго, чтобы полицейские успели приехать, – почти небрежно говорит Линден.

Ну, это было вроде того, так это и произошло.

– Она отбилась от него. Я бы хотел… хотел бы… это не имеет значения. – Я слышу горе в его голосе, и это разрывает всё, что есть внутри меня, надвое. – Ты не можешь изменить прошлое. Я просто рад, что кто-то остановил его. Должно быть, она была очень храброй.

Я слышу слабое эхо смеха Смита у себя в голове.

«Не делай этого», умоляю я.

«Это то, чем я занимаюсь», отвечает эхом голос.

«Я сделаю всё.»

«Да, ты сделаешь.»

«Пожалуйста.»

Молчание.

– Школа начинается через три дня, – говорит Линден. Разговор начинается, как в моём видении.

Мой рот формирует ответы, которые я слышала в видении, даже когда я пытаюсь зажать зубы. Я поражаюсь тому, насколько светлым и радостным звучит мой смех. Как беззаботно.

Затем наступает момент, когда я боюсь. Мои мускулы болят от борьбы с движениями, которые меня вынуждают делать, но всё же я бросаю все силы, что у меня есть, чтобы сопротивляться Линдену, когда он притягивает меня ближе. Это не работает.

– Я смогу справиться с этим вместе с тобой, – говорит он, и в моих глазах появляются слёзы, когда я крепко сжимаю его руку, пытаясь удержаться и не схватить нож. – Это трудно. Я думаю, что еще долго будет трудно. – Как и в моём видении, он наклоняется, и наши лбы соприкасаются. – Но ты заставляешь меня чувствовать себя сильным, и я не знаю, что бы я делал сейчас, без тебя.

Он смеётся, и слёзы правда наворачиваются мне на глаза, когда я чувствую, как моя правая рука движется к карману, и хватает холодную ручку ножа.

– Честно говоря, я бы, наверное, испугался и заперся бы в своей комнате. Вместо этого я здесь, среди красивого снега, с красивой девушкой, и, несмотря ни на что, всё в порядке. И я так благодарен.

Я задыхаюсь от рыданий, но Линден, похоже, не замечает, как я тяну его ближе, ближе.

– Нет! – мне удаётся закричать, но моя рука вонзается в его живот.

Удар пришелся по косой. Я боролась с этим достаточно что понимаю, что порез глубокий, но, возможно, не смертельный. Однако видение еще не закончило со мной, и Смит тоже. Моя рука раскачивается в широкой дуге, но между мной и им идёт борьба, и Линден достаточно далеко чтобы увернуться, клинок промахивается. Он стоит на коленях, схватившись за бок, глядя в меня в ужасе и замешательстве.

– Линден! – Я плачу, но моё тело больше не моё. Я кружу позади него, клинок моего ножа уже окровавлен, и я хватаю его за волосы и поднимаю его лицо к небу. Я хватаю его рукой поперек тела и начинаю отступать, как скрипач со смычком, нож скользит по его голому горлу.

– Шарлотта, остановись!

Глава 31

Моя рука колеблется, и сейчас мне нужно собрать крошечные остатки контроля. Я не могу освободить Линдена; Я даже не могу сдвинуть нож с его горла, но я могу держать его неподвижно, хотя каждый мускул в моём теле протестующе кричит.

– Шарлотта, ты не должна делать этого.

Я почти теряю самообладание, когда вижу, что Сиерра быстро движется ко мне. Она останавливается, когда видит нож у горла Линдена. Я хочу заговорить, но это похоже на ощущение, как будто из тебя выбили воздух. Когда звук, наконец, вырывается, это крик:

– Сиерра, помоги мне!

– Шарлотта, послушай. Я знаю, что ты думаешь, что он сильнее тебя, но это ложь. Это его лучшая ложь. Он паразит – он питается от тебя. Он никогда не будет таким сильным, как ты. Ты должна разорвать связь, и у тебя есть сила сделать это.

– Я не могу, – кричу я, и это, кажется, единственный способ говорить. – Посмотри, что он заставил меня сделать.

Глаза Сиерры метнулись к Линдену. К его окровавленной рубашке.

– Я советую тебе не двигаться, – говорит она. – Это скоро закончится.

Скоро. Для него или для меня? Или для обоих?

Мои пальцы надавливают на нож, и я не могу бороться с ним, когда моя рука снова начинает проводить ножом по горлу Линдена. Я слышу, как он задыхается от страха или боли, я не уверена, но это отдалённое осознание.

Затем я слышу щелчок.

– Я убью её. Ты сделаешь это, и я скорее убью её, чем позволю тебе использовать её!

Я смотрю на свою тетушку и ужасаюсь, увидев, что у моей головы наведён пистолет. – Сиерра?

– Я знаю, ты слышишь меня, Джейсон. Ты не можешь победить. Не сегодня.

Джейсон. Его настоящее имя. Не ложь. По какой-то причине это разжигает во мне искру уверенности в себе.

Сиерра делает ещё один шаг вперёд и смотрит мне в глаза.

– Посмотри мне в лицо. Не думай ни на секунду, что я этого не сделаю. Если Линден умрёт, она умрёт. И если она умрет? – Затем она хихикает; тёмный звук, напоминающий Смита, отчего я дрожу. – Я была слишком сильна для тебя, и она тоже. Сегодня ты не отомстишь, – Сьерра делает ещё один шаг вперед. – Если ты попробуешь что-нибудь сделать, я пожертвую ею, чтобы остановить тебя.

– Шарлотта, – тихо сказала она, – я понимаю, что это сложно, но ты должна прыгнуть в свою сверхъестественную область. Он не может сразиться с тобой на двух фронтах, и он не убьёт Линдена, пока у меня есть пистолет.

У меня нет ожерелья. Я даже не знаю, как я прыгнула прошлой ночью.

– Не могу. Победить. Нож. – еле-еле выдавливаю я.

– Линден, – говорит Сиерра, обращаясь сейчас к нему. – Когда я скажу тебе, толкни руку Шарлотты изо всей силы. Шарлотта, готовься прыгать.

Я стискиваю зубы и киваю, пытаясь сфокусироваться. Что, если я потерплю неудачу? Убьёт ли Сиерра меня, чтобы спасти Линдена?

Я надеюсь на это. Я не хочу жить, если моя жизнь превратится в ад, который я видела в мире Смита прошлой ночью.

– Шарлотта, когда ты доберёшься туда, ты должна найти его мир, – говорит Сиерра, потянув меня к себе. – Он будет где-то там.

– Я была в его мире, – я выдыхаю сквозь сжатые зубы.

Я вижу вспышку страха в её глазах, и я догадываюсь, что она хотела услышать не это. Но она быстро оправляется от этого.

– Иди в его мир и уничтожь его. Разбей его. Что бы ты ни делала. Как бы он ни старался тебя остановить. Ты должна уничтожить всё. Особенно его. Ты должна изгнать его.

Она смотрит на Линдена.

– Ты готов? – Я заметила, что она не спрашивает меня. Потому что я никогда не буду готова к этому.

Я чувствую, что Линден слегка кивнул мне в руку.

Сиерра говорит:

– Сейчас! – И большие сильные руки Линдена обхватывают мою руку, всё ещё держащую нож на его горле. Он отталкивает руку назад. Два дюйма. Он может выиграть только это расстояние, но этого достаточно.

– Прыгай, Шарлотта! – приказывает Сиерра. – И поспеши. Ему нужен врач.

Чтобы спасти Линдена, думаю я и представляю его лицо, потом я позволяю своему телу расслабиться, и попадаю в своею сверхъестественную область – желая этого, желая этого больше, чем чего-либо в жизни.

Требуется так много воли и усилий, чтобы совершить прыжок, я спотыкаюсь, прежде чем я добираюсь до области, а через секунду я растягиваюсь на отражающем полу. Но мои ноги свисают с края.

Края, которого раньше не было.

Я оглядываюсь назад в бездну той же чёрной пустоты, в которую Смит бросил меня прошлой ночью, и я на ощупь пытаюсь найти выступ на гладком, скользком полу. Мне удаётся зацепиться за край и вытащить себя на зеркальный пол, который раньше так меня дезориентировал.

Я позволяю себе взглянуть назад на мгновение. Чёрная глубина ещё больше, чем мой купол в высоту, и я могу представить, что он проглатывает всю мою сверхъестественную область.

Я чувствую дрожь у своих ног, а затем мои пальцы снова висят над краем. Я задыхаюсь и карабкаюсь в более безопасное место и смотря на край отражающего пола. Он медленно, очень медленно, разрушается. Впадая в черноту. Яма буквально съедает мой мир. Вот что Смит сделал со мной.

Раскалённый гнев распространяется во мне. Теперь я понимаю, насколько я существую в этом мире – насколько этот мир – я, и какой пустой оболочкой я буду, если Смит украдет её. Я встаю и шагаю вперёд, разыскивая дверь.

Теперь это больше, чем дверь; это широкие, массивные ворота, которые стоят открытыми, затягивая мой купол внутрь. И тогда ужасающая правда сокрушает меня – ядовитая дыра позади меня не ест мой купол; это пустота, оставшаяся от моего мира, поглощенного дверью в мир Смита. И разрушение, кажется, набирает скорость.

Я смотрю на ворота, а затем на темноту позади, и я понимаю, к чему это ведёт. Мир Смита будет бесконечным, мощным; мой будет маленьким и темным в окружении вечной пустоты. Небольшая тюрьма в моём сознании, которая будет держать меня в плену так же крепко, как стальные брусья.

Но Сиерра была права; сейчас я сильнее. Мой мир больше, и я до сих пор управляю своими силами Оракула. Я могу победить его. Мне просто нужно придумать, как это сделать.

Я подхожу к воротам, и, хотя он пытается отступить, остается не так много места, как раньше, потому что мой мир так сильно сократился. Я останавливаюсь на несколько секунд, вспоминая, что могу влиять на реальность, я смотрю на сцену над головой. Я смотрю на него так пристально, что глаза начинают болеть, когда я представляю будущее, в котором я сражаюсь со Смитом – сражаюсь и побеждаю.

Уничтожь его, сказала Сиерра. Сцена катится вниз, и я вижу, как я держу огромный молоток высоко над головой.

Так, думаю я, с мрачной искрой юмора. Я вхожу в сцену и подхожу к себе. Я глубоко вздыхаю, затем делаю шаг и занимаю свое место и обхватываю руками огромную кувалду.

Я поднимаю её с неестественной легкостью. Я поворачиваюсь и оглядываюсь на свой быстро сокращающийся купол.

– Мой мир, мои правила, – говорю я, прежде чем усилить хватку на молоте и выйти из сцены.

В течение трёх недель Смит пытался убедить меня в том, что у меня не было сил – лгал мне о моём потенциале и занижал его. Но когда я отошла от сцены, молоток всё еще был сжат в моей руке, я в огне, с одним секретом, который он отчаянно хотел утаить от меня; я поистине хозяин своего мира. Здесь, особенно в своем пробуждённом состоянии, я могу всё.

Я начинаю идти к воротам. Но я не просто иду; Я смотрю на них и фиксирую их на месте. Это непросто, но ворота остаются там, где они есть, позволяя мне приблизиться.

Я подхожу к изогнутой стали и поднимаю молоток. Но прежде чем ударить, у меня возникает мучительное сомнение. Дверь становилась всё больше с тех пор, как я впервые увидела её. И мой мир всё сильнее сокращался.

Особенно, после того, как вчера я разбила стекло.

Я опускаю молоток. Если я разрушу ворота, это позволит Смиту ещё быстрее впитать мой мир. Я должна сначала войти и уничтожить его мир.

Глубокое ворчание в мире Смита говорит мне, что я права, когда я иду через ворота и, для безопасности, закрываю их позади. Я заперта здесь, пока один из нас не победит.

Его мир намного больше, чем тогда, когда я была здесь последний раз, всего лишь двенадцать часов назад, и я сразу расстроилась от количества работы, которая мне перестоит. Но я сражаюсь не только за жизнь Линдена, но и за свою, и через меня миллионы людей, чье будущее Смит был бы более чем счастлив изменить. Разрушить.

Я закидываю молот через плечо и замахиваюсь им на ближайшую сцену, и поверхность трескается, как экран телевизора. Изображение внутри искажается, затем темнеет, и я перехожу к следующему, а затем к другому.

На одном кадре я поднимаю молоток, но вижу свою мать, идя по коридору. Я колеблюсь, и голос Смита внезапно окружает меня.

– Не похоже на то, что было, когда ты была здесь последний раз, Шарлотта. Это уже не просто мои мечты и воспоминания. У меня достаточно твоего мира, достаточного твоей силы, что я вижу всё возможное будущее. Ты уничтожишь эту возможность для своей матери? Помни, когда ты проснёшься, и всё, что ты сделаешь в этом мире сегодня, действительно повлияет на будущее.

Я останавливаюсь, глядя, как мама идёт, и мои руки дрожат.

– Я мог бы помочь в этом, – говорит голос Смита. – Содействуй подобным исследованиям с состоянием, которые мы заработаем. Нам не нужно иметь тесные отношения. Я рад пойти на компромисс и провести переговоры.

– Я умоляла тебя не ранить мной Линдена, – кричу я. – Ты называешь этот компромиссом? – И пока часть моего сердца разбивается на куски, я делаю взмах кувалдой, и она погружается прямо в лицо моей матери. Каждый вздох причиняет боль, пока изображение блекнет и исчезает с глаз.

– Какая досада, – сказал голос Смита. – Через десять лет эта операция могла бы быть доступной.

Я ничего не говорю. Ложь, напоминаю я себе. Он никогда не говорил мне ничего, кроме лжи.

Следующий экран показывает фигуру в белом, стоящую рядом с высоким мужчиной, который может быть только Линденом. Я почти не узнаю себя в женщине рядом с ним. Его любовь сделала меня красивее, чем я когда-либо думала. Счастливее. Более цельной. Мне приходится закрыть глаза, когда я бью молотком по этому.

Сиерра улыбается, и она счастлива. Моя мать и новый муж. Я в своём любимом колледже. Сцену после сцены я разбиваю, пока моё лицо настолько промокло от слёз, и я чувствую, как они скользят по моей шее.

Но этого недостаточно. Я смотрю на тёмный купол Смита. Я останавливаю поток своего мира в его, но мне потребуются годы, чтобы пройти через каждую сцену, которую он мог бы придумать здесь. Это не более, чем контроль над ущербом – мне нужно найти Смита. Я должна его уничтожить.

Я помню последний раз, когда я была здесь. Это может быть его мир, но, так же как он имеет ограниченный контроль над моим, я немного контролирую его. Пока кто-то из нас не возьмёт верх, мы оба разделяем мои способности. Я смотрю на потолок и сосредотачиваюсь на новой сцене. Сцена Смита, сидящего в тюремной камере. Только секунды в будущем. Сцена приближается, и я снова поднимаю молоток, но вместо того, чтобы разбить сцену, я вхожу в неё.

Смит сидит, склонив голову к стене, и наблюдает за тем, как я приближаюсь к нему пустыми глазами. Я знаю, что он здесь, в сверхъестественной области, а это значит, что его физическое тело в тюремной камере беспомощно. Могу ли я воздействовать на его физическое «я», здесь?

Если я смогу заставить его прийти в сознание в своей камере, его спроецированное «я» должно будет оставить своё второе зрение. Молот всё ещё поднимается над моей головой и, я напоминаю себе, что я всего лишь внушение в смертном мире, я заношу молоток, нацеливая его на череп.

Позади меня протягивается рука, чтобы сбить молот с курса, и я чувствую радость успеха, когда поворачиваюсь и вижу его отступающую фигуру. Не его физическое воплощение – а того, кто находится здесь, в сверхъестественной области. Часть его, которая прыгнула сюда. Угрожая его физическому «я», я вытащила его из укрытия, и он здесь, в этом сценарии, со мной. Он не сможет уйти, если он не сможет выбраться из этой сцены.

И есть только один выход.

Фон меняется, и я кручусь, пытаясь смотреть во все стороны сразу. Его тюремная камера исчезла – и образ его физического «я» вместе с ней. Теперь это дряхлый старый усадебный дом с десятками теневых территорий, где можно спрятаться. Пыльные зеркала, которые отражают свет и сбивают меня с толку. Есть даже лёгкий ветер, который развевает лохмотья, оставшиеся от штор, чтобы скрывать любое движение от Смита. Это идеальное место для игры в прятки.

Он хочет, чтобы я искала его.

Так что это должен быть неправильный ответ.

Я смотрю назад – выход не совсем маленький, но его можно охранять. Как маленький ребенок, охраняющий свою территорию, я шагаю вперёд, назад, мой молоток поднимается.

– Я знаю, что ты здесь! – кричу я. – Почему ты это делаешь? – спрашиваю я, надеясь, что я смогу чувствовать себя уверенно на его территории.

Смех справа от меня, окно, разбивающееся слева от меня.

– Чтобы сломить тебя. И ты так близка к этому, – добавляет он с триумфом в голосе. – Почему, как ты думаешь, все жертвы были твоими друзьями? Не друзьями даже, даже потенциальными друзьями в твоём одиноком, жалком существовании.

Я не хочу, чтобы его слова меня огорчили. Я не буду. Я должна его найти.

– Зачем приканчивать мальчиком, в которого ты была влюблена с тех пор, как училась в младшей школе? Разрушить свой ум и твоё сопротивление, и ты не будешь не больше, чем моей марионеткой. Как только ты пустила меня в голову, я проверил людей из твоего прошлого, о которых ты заботилась, даже если ты этого не знала. Это всё из-за тебя, Шарлотта. Все они умерли из-за тебя.

Это ложь, это ложь. Смит убил их. Это не моя вина.

– Тогда зачем было начинать с Бетани? – спрашиваю я, и я уверена, что, несмотря на эхо, его голос звучал справа.

– Чтобы убрать её с пути Линдена. Ты думаешь, ты ему правда нравишься, Шарлотта? Ты верила?

Моё сердце раскалывается на две части, и мои руки слабы, дрожат от веса огромной кувалды. Я не могу…Я не могу…

– Так глупо. Глупая маленькая девочка.

Его слова заставляют меня вспыхнуть. Он ошибся. Теперь я злюсь.

– Я видела тебя, – кричу я. – В ночь, когда на Клару напали. Я видела тебя в твоём тупом пальто, бегущим к нам. Как вас могло быть двое?

– Это был не физический я, – говорит Смит, и теперь я клянусь, что он идёт слева. Я мягко поворачиваюсь в этом направлении. – Я был в твоём втором взгляде. Я пробрался в твою голову, и ты даже этого не знала. Я наблюдал, как ты меняешь видение. Но, признаюсь, ты сделала лучше, чем я ожидал, поэтому, когда ты начала терять сознание, я поспешил предупредить себя, чтобы уйти.

Конечно, он не спасал Клару, он спасал себя.

– Почему сейчас?

Он не отвечает сразу. Сцена вздрагивает, и я понимаю, что нашла слабость. Я помню, как он говорил, что он питался энергией от видений, с которыми я не могла сражаться.

– Я становилась слишком умелой, не так ли? Между видениями проходило больше и больше времени. Ты становился слабым, – и понимание окатывает на меня, как океанская волна. – Значит, тебе нужно было сделать что-то достаточно большое, чтобы я не смогла бороться с видением. Это был единственный способ выжить.

– Я делаю то, что должен, Шарлотта. Ты не была готова, когда я нашёл тебя. Ты была слишком молода. Это ошибка, которую я сделал с Шелби. С Сиеррой.

– Итак, ты начал убивать людей, чтобы прокормить себя, – язвительно говорю я.

Он издаёт глухой вздох.

– Я пробовал и другое, но Сиерра была хорошим инструктором. Я почти пропустил своё идеальное время. Достаточно взрослая, чтобы действительно обрести ваши способности, но ещё не присягнула Сёстрам, которые могли бы предупредить вас обо мне. О таких людях, как я.

– Я тебе нужна. Ты всегда нуждался во мне, – шепчу я.

Он снова замолчал, и я знаю, что я права. Без меня ничего нет.

Но я должна снова заставить его говорить.

– Разве ты не волновался, что у меня будет видение о тебе? Я могла выяснить кто ты?

– Волновался? Ты понятия не имеешь, как это было тяжело, – обрывает он меня он, и его голос звучит эхом. Он теряет энергию и концентрацию, чтобы продолжать свои трюки. Он злится, что не может выбраться. И злится, потому что, по крайней мере на данный момент, я побеждаю. – Я носил маску день и ночь неделями! Я даже не рискнул подумать об убийствах без маски. Единственное время, когда я не носил её, это когда я был с тобой. Тогда, если бы у тебя было видение обо мне, ты бы просто видела, как мы работаем вместе.

Я снова шагнула вправо, когда услышала, как что-то упало и сломалось.

– Я больше никогда не буду притворяться, – кричит он. – Я никогда не буду скрываться, бегать и голодать. Ни из-за неё, и ни из-за тебя!

Затем, с противоположной стороны, он бежит к краю сцены. Я представляю молоток в руке, превращающийся в длинный крюк. Я вцепляюсь ему в ногу, и он падает на пол. Я мгновенно вскакиваю на него.

Его локоть врезается мне в нос, и в лице взрывается боль. Это не мое физическое тело, я напоминаю себе, вспоминая парализующую боль ударов Смита в ту ночь, когда я спасла Клару. Я могу принять это. Я сильнее, чем он когда-либо позволял мне верить, говорю я себе, стараясь не сдаваться мучительной боли.

Я зажимаю руки вокруг шеи Смита, и его ногти впиваются в мою кожу. Он откидывает голову назад, наши черепа встречаются, и на секунду я вижу звезды и ослабляю хватку. Он задыхается и, когда он поворачивается, в руке у него пистолет, и он стреляет.