Текст книги "Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро"

Автор книги: Энтони Саммерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Э. Саммерс. «Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро»

От автора

«Вы совершенно правы в том, что ее не так-то легко постичь. Ее можно зримо представлять себе, отчетливее, чем кого бы то ни было еще, но рано или поздно начинаешь понимать, что это не значит знать ее».

Генри Джеймс «Крылья голубя»

«Юна стояла у истоков неведомого. Она была первым человеком из тех, кого я знал, кто по-настоящему был своеобразен. Она стала человеком шестидесятых еще до того, как это десятилетие наступило».

Артур Миллер

Работа над этой книгой продолжалась с 1982 до весны 1986 года. Она началась, когда окружной прокурор Лос-Анджелеса объявил об обстоятельствах, сопутствовавших смерти Мэрилин Монро. Рой Холл, редактор лондонского журнала «Санди Экспресс», поручил мне написать об этом короткую статью, и я отправился в Калифорнию. Вскоре я понял, что бесполезно пережевывать тему смерти звезды, не проведя детального расследования. Я был удивлен, что ни один из авторов до сих пор не удосужился заняться глубоким изучением личной жизни актрисы и обстоятельств ее кончины, а также предполагаемой связи с братьями Кеннеди. Вышедшая в 1986 году книга произвела в читающем мире настоящий фурор и вызвала у меня желание провести новое официальное расследование смерти Мэрилин. В связи с этим я и продолжил свои поиски.

Мною было опрошено около 650 человек, и всем им я весьма благодарен. Некоторые, возможно, и сожалеют, что познакомили меня с тайными подробностями своей жизни. Немало было таких, которые просили не называть их имена. В ряде случаев я соглашался, особенно тогда, когда свидетельства были чрезвычайно важны для повествования и приходилось их тщательно проверять. Каждый раз я непременно уведомлял об этом моих издателей. Ни Джо Ди Маджо, ни Артур Миллер не согласились побеседовать со мной. Как я понимаю, звезда бейсбола вряд ли когда станет обсуждать с кем-то свою бывшую жену. Что же до Артура Миллера, то он, очевидно, сам напишет о своей жизни.

Те, кого судьба сводила с Мэрилин Монро и кто согласился встретиться со мной, были терпеливы к моим расспросам и искренни в своих ответах. Это прежде всего Руперт Аллан, помощник Мэрилин по связи с прессой, ее нью-йоркские хозяева Эми Грин и ее покойный муж Милтон, вдова ее психиатра Хильди Гринсон и его дети Дэнни и Джоан. Джеймс Хэспил, с самого детства фанатично поклонявшийся ей и ставший сегодня одним из самых осведомленных людей на планете о жизни Мэрилин Монро, великодушно поделился со мной своими знаниями и дал доступ к домашним архивам.

Я очень благодарен семье Фреда Каргера, за которого Мэрилин однажды собиралась выйти замуж, особенно Энн Батте. Ричард Меримен, бывший корреспондент «Лайфа», доказал, что честности одного писателя порой бывает достаточно, чтобы противостоять сотням тысяч печатных знаков газетной чепухи и грязи, которые то и дело выливались на Мэрилин. Решительно отказывая другим, дала мне интервью Патрисия Ньюком, последняя близкая подруга Монро. Сохраняя неизменную лояльность к братьям Кеннеди, она тем не менее стремилась быть максимально искренней.

Яркую картину закулисной жизни Лос-Анджелеса тридцатилетней давности нарисовали мне Гордон Хивер и Глория Романова, которые знали Мэрилин. В Нью-Йорке доверие мне оказали Ральф Робертс, предоставивший уникальные магнитофонные записи, и Норман Ростен, открывший нечто большее, чем просто сейф, где он хранил стихи Мэрилин. Хал Шефер, тихий музыкант, немало пострадавший за связь с Мэрилин во время ее брака с Ди Маджо, поразил меня своей смелостью. Линн Шерман познакомила меня со светскими играми, в которые когда-то играли богатые обитатели побережья Санта-Моники. Стеффи Сидней, дочь Сиднея Сколски, друга Мэрилин, после смерти своего отца, последовавшей в ту пору, когда я работал над этой книгой, мне первому позволила взглянуть на его бумаги. В настоящий момент папки Сколски переданы в Академию киноискусства и науки, где принимали меня, проявляя огромное терпение.

С большим юмором к моим вопросам, несмотря на серьезную болезнь, отнесся Роберт Слэтцер, который, по его утверждению, некоторое время состоял с Мэрилин в браке. Он оказался неоценимым источником сведений первостепенной важности. Нейл Споттс, один из многих опрошенных мною бывших полицейских, любезно приоткрыл двери, доселе плотно закрытые. Бобетт Бутиган поделилась исследованиями, проведенными после смерти Мэрилин, а невадский историк Бетель ван Тассел поведал мне о Кэл-Нева-Лодж. Билл Вудфилд рассказал о единственной попытке тех лет дать объективное сообщение о смерти звезды. Вместе со своей женой Лили они оказали мне теплый прием в холодном городе.

К лучшим книгам о Мэрилин Монро и сегодня принадлежит работа Мориса Золотова, написанная им еще при ее жизни. Он любезно предоставил мне доступ к своему фонду, хранящемуся в Исследовательском центре гуманитарных наук Техасского университета в Остине. Я премного благодарен Полу М. Бейли из библиотеки театрального искусства, расположенной там же, и Генри Дж. Гвиазде II, куратору собрания Роберта Ф. Кеннеди в библиотеке Джона Ф. Кеннеди, который честно отвечал на непростые вопросы. Карл Роллисон дал мне прочитать отдельные страницы его рукописи «Воспроизведенная жизнь Мэрилин Монро». Эдвард Вагенкнехт, старый знаток творчества и жизни Мэрилин, познакомил со своей коллекцией редких статей. Своими знаниями великодушно поделился Рой Тернер, много сделавший для изучения родословной Мэрилин.

За время моей писательской карьеры трижды пришлось мне обращаться за помощью к ныне покойному профессору Кейту Симпсону, одному из самых признанных в Британии патологоанатомов судебной медицины. Он вместе с доктором Кристофером Фосстером, патологоанатомом из лондонской больницы Св. Варфоломея, тщательно проанализировал медицинские аспекты смерти Мэрилин Монро. Я премного обязан психиатрам из бригады профилактики самоубийств в Лос-Анджелесе, особенно доктору Роберту Литману, позволившему мне увидеть материалы, до сих пор скрываемые за семью печатями. Огромное удовольствие получил я, споря с Джоном Майнером, бывшим помощником окружного прокурора Лос-Анджелеса, человеком долга, обремененным большими секретами, раскрыть которые он не имел права. Бывший помощник директора ФБР Кортни Эванс, который в свое время выполнял неблагодарную роль связующего звена между Дж. Эдгаром Гувером и Генеральным прокурором Робертом Кеннеди, оказался человеком, в высшей степени соответствовавшим своему прозвищу «Кортли»1. Я сделал все от меня зависящее, чтобы не разочаровать заместителя окружного прокурора Лос-Анджелеса «Майка» Кэрролла, который в 1982 году в пределах возможного представил добросовестный отчет о смерти Мэрилин Монро и который рассчитывал, что я ответственно отнесусь к делу, доставившему ему столько беспокойства.

Задумав эту книгу, я с самого начала предполагал сделать наряду с ней и телевизионный документальный фильм. С этой целью я объединил усилия с Тедом Ландретом, бывшим исполнительным директором Си-Би-Эс, который на протяжении трех лет отчаянно старался найти американский телевизионный канал, где бы решились рассказать зрителям о трагическом конце Мэрилин Монро. Но власть предержащие телевизионщики боялись начать раскачивать лодку истории. Как сказано в послесловии, продюсеры телевизионной программы «20/20» Эй-Би-Си фактически подготовили материал, который начальство в день трансляции все-таки на экран не выпустило.

Но наши усилия благодаря Британской радио– и телевещательной корпорации и независимым сторонникам из других стран тем не менее принесли свои плоды. Приношу особую благодарность Виллу Виатту, Джорджу Кари и продюсеру Кристоферу Олджиати на Би-Би-Си. Подготовленную ими программу под названием «Скажи „До свидания“ президенту» видели зрители как Соединенных Штатов, так и всего мира. Это был последний фильм, смонтированный великим киномонтажером Би-Би-Си, преданным другом многих продюсеров, ныне покойным Йеном Коллэвеем.

С большим уважением отношусь я к Ландрету и его исследовательской команде, особенно Эду Тивнану и Энтони Куку, за их кропотливый журналистский труд. В то время как вся Америка пользуется услугами скромных средств массовой информации истеблишмента, похвально проявлять решимость и действовать на свой страх и риск.

Почти все важные интервью проводил я сам, даже если свидетели уже опрашивались коллегами. Тем не менее я очень благодарен таким исследователям, как Кейти Касл и Гай Уотсон в Англии, Тереса Гарофало и Чарли Холланд в Нью-Йорке, Ларри Хэррис и Роберт Ранфтел в Вашингтоне, Джек Крейн, Моника Грулер и Пол Хоч в Калифорнии и Мэри Пауэре в Мехико.

Чрезвычайно многим обязан я Лори Уинчестер в Лос-Анджелесе, без содействия которой я даже не сумел бы отыскать следы многих свидетелей, и ее партнеру Биллу Джордану, лейтенанту в отставке из полицейского управления Лос-Анджелеса. Благодаря им я практически бесплатно получил помощь со стороны «ВКДж. Инк.», фирмы, которая занимается оказанием услуг по расследованию и защите знатных клиентов, таких, как видные политики, звезды, а в 1984 году – организаторы Олимпийских игр.

Китти Келли, пишущая в настоящий момент о Фрэнке Синатре, несмотря на все попытки отвлечь ее судебными тяжбами, великодушно поделилась имевшейся у нее информацией. Адвокат Джеймс Лизар, знаток лабиринта под названием «Закон о свободе информации» на многое пошел ради меня. Как видно из послесловия, его работа не осталась втуне. Марк Аллен поделился со мной бесценными документами ФБР.

Синтия Роуэн, поражающая своей мудростью, помогла составить хронологию, на которой основана вся книга. Джин Мэншип и Джоан Уитингтон спасали меня от бумажной груды, а Эйнджи Карпентер отвечала за материально-техническую сторону дела. Анджела Кертн служила связующим звеном в Калифорнии. Когда завершалась работа над изданием книги, большую помощь в Ирландии оказали автору Джоан Кетт, Лесли Моррисон и Энн Стеарн. Альма Клисман, Каролайн Беррелл и Дениз Фицджеральд помогали выпустить издание в мягкой обложке. Марафонец Уилли Генри еще раз показал себя самым преданным другом.

Большое спасибо моим агентам Энн Мак-Дермид в Лондоне и Питеру Гинзбергу в Нью-Йорке. Большое спасибо также моим издателям Хиллелу Блэку в «Макмиллане», Микаэле Гамильтон в «Сигнете», Джоане Голдсуорси в «Голланче», Барбаре Бут в «Сфере». В «Макмиллане» бесконечно большую работу над оригиналом рукописи проделала Бренда О'Брайен.

Ольга, моя жена, пошла на безрассудство, посоветовав мне взяться за написание этой книги, и всячески поддерживала меня, выполняя свой тяжкий труд. Ее близкие, полагавшие, что жизни вне темы Мэрилин Монро не существует, терпеливо мирились с нами обоими.

Сердечное спасибо всем.

Э.С.

Глава 1

«Промышленность дает, и промышленность забирает. Голливуд, фабрика грез, создал девушку мечты. Могла ли она перенестись в реальность? И что такое была реальность? Существовала ли для нее жизнь вне пределов мечты?»

Норман Ростен, поэт и давний друг Мэрилин

«В Голливуде „старлетками“ называют всех женщин в возрасте до 30 лет если они не занимаются проституцией».

Бен Хайт, ему Мэрилин давала свои первые получившие известность интервью

Лос-Анджелес, суббота, 4 августа 1962 года, до полуночи оставался один час. В открытом зале Голливудской Чаши под тонким серпом луны собравшаяся публика внимала сладостным звукам струнного оркестра Генри Манчини.

Внезапно в одном месте возникло легкое движение. Большинство посетителей не обратили на это внимания. Служитель, прошептав скороговоркой слова извинения, передал одному из зрителей, занимавших самые дорогие места зала, срочное сообщение. Человек поднялся, прошел к телефону и взял трубку. Выслушав, что ему было сказано, он бросил несколько отрывистых фраз, позвал из зала жену и заспешил к автомобилю.

В последующие ночные часы, пока Лос-Анджелес спал, случилось еще несколько незначительных происшествий. Кто-то еще приходил и уходил. По всему городу то здесь, то там раздавались неожиданные телефонные звонки. С постелей были подняты врачи, известный юрист, ведущие фигуры шоу-бизнеса и несколько частных детективов. Знаменитый актер, зять президента Соединенных Штатов, позвонил в Вашингтон. В небе застрекотал мотор вертолета, нарушая сон актерской братии, мирно спавшей в своих красивых особняках на морском берегу. К одному из домов в пригороде, ничем не выделявшемуся среди себе подобных, была вызвана карета скорой помощи. Водитель впоследствии никак не мог вспомнить о причине этого вызова.

Об этих ночных событиях никто ничего не узнает. Не найдем мы о них и, каких-либо записей, сделанных рукой представителей власти. А ведь то, что вызвало этот ночной переполох, стало событием года, о котором говорили и писали даже больше, чем о ракетном кризисе, потрясшем мир несколько недель спустя и едва не спровоцировавшем начало ядерной войны. Умерла Мэрилин Монро.

Ровно через двадцать лет, в 1982 году, окружной прокурор Лос-Анджелеса сделал повторный запрос относительно обстоятельств дела, которое никогда не переставало быть объектом слухов и противоречивых толков. Суть запроса сводилась к следующему: имелись ли достаточные основания для того, чтобы возобновить расследование? Могла ли Монро быть убита? По прошествии четырех месяцев окружной прокурор был уведомлен, что по имеющимся данным «состав уголовного преступления отсутствует» и его предположение является безосновательным. Хотя в деле имелись только материалы «поверхностного расследования». Это не преувеличение: следователи даже не допросили детектива, проводившего осмотр места происшествия.

Из отчета 1982 года видно, что во время расследования обстоятельств смерти Монро выявились некоторые «фактические противоречия» и «оставшиеся без ответа вопросы». Сегодня чиновники в частных беседах признают, что увязли в болоте лжи и сокрытия фактов. По их словам, Мэрилин Монро могла совершить самоубийство, однако они полагают, что в событиях 1962. года была какая-то тайна.

Эта тайна имела непосредственное отношение к ее связи с президентом Соединенных Штатов Джоном Кеннеди и его братом Робертом, – в частности, к тому, чем занимался Роберт Кеннеди в момент смерти Монро.

Обсуждая версию относительно Кеннеди, люди окружного прокурора с сожалением разводили руками. «Нас не просили, – говорил один, – исследовать политическое прикрытие». Пресса того времени, ничтоже сумняшеся, предпочитала шум и пылкие восклицания, а не серьезный анализ. С тех пор, несмотря на обилие написанных о Мэрилин Монро материалов, ни один уважающий себя автор не провел сколь-нибудь профессионального расследования событий, происшедших в последние дни жизни женщины, названной, ни много ни мало, богиней века. Норман Мейлер, вызвавший волну беспокойства своей книгой о ней, в которой намекнул на возможность убийства, сегодня сожалеет, что «не приложил для расследования более значительных усилий».

Нежелание рассказывать о конце Мэрилин Монро отличается завидным постоянством. Несмотря на миллионы слов, добрых и жестоких, умных и глупых, потраченных на жизнеописание Мэрилин Монро, никто до сих пор не предпринял попытки дать документально точную хронологию ее жизни.

Кто была эта женщина, ставшая «Мэрилин Монро»? В действительности она обладала телом, не так уж сильно отличавшимся от других женских тел. Почему, однако, она привлекала наше внимание в большей степени, чем любая другая женщина, жившая с ней в одно время и живущая ныне, в конце века? В какой степени этой необыкновенной популярностью она была обязана своему таланту и в какой – влиятельным мужчинам, в чьих объятиях побывала? Что было стержнем феномена, называемого Мэрилин Монро?

За раздутым истеричными поклонниками образом скрывался ребенок, выросший в женщину, которая, став символом любви, оставалась тем не менее невообразимо одинокой и умерла по прихоти судьбы в возрасте тридцати шести лет. Ее всегда изображали как любовницу мировых знаменитостей, а она мечтала о браке с единственным мужчиной и о материнстве. Оставаясь наедине, она читала философские трактаты и занималась разведением сада, одновременно предаваясь дурману наркотиков и алкоголя.

В последнем своем интервью она сказала: «Когда ты знаменитость, ты как бы врываешься в души людей самым грубым образом... Люди, на которых ты воздействуешь, чувствуют это и задаются вопросом: кто она, вернее, за кого это она себя выдает, эта Мэрилин Монро? Приятно, когда о тебе воображают Бог весть что, но иногда хочется, чтобы тебя воспринимали таким, какой ты есть».

Мэрилин – я думаю, мы можем называть ее так, потому что именно под этим именем она известна от Коннектикута до Конго – так и не дожила до своего сорокалетия, не говоря уже о полувековой дате. Если бы она жила сейчас, ей было бы около шестидесяти. Но и сегодня события ее жизни описываются противоречиво, как и обстоятельства смерти.

Настало время вернуть этой богине черты реального существа. Кто была она в наших глазах?

* * *

В 1983 году по улицам Гейневилля, штат Флорида, на трехколесном велосипеде с красным флажком на руле разъезжала не узнаваемая прохожими старая дама в шляпе, похожей на опрокинутое ведро. Эта женщина была перешагнувшей восьмидесятилетний рубеж матерью Мэрилин. В полной безвестности она вела уединенный образ жизни.

Глэдис Монро – Монро имя бабушки Мэрилин по материнской линии – родилась в 1902 году в Мексике. Ее родителями были американцы. К тому времени, когда ей исполнилось двадцать четыре года, она уже дважды побывала замужем и родила двоих детей, которых растили родственники первого мужа. Второй супруг тоже не задержался у нее надолго. К моменту появления на свет Мэрилин в больнице Лос-Анджелеса, то есть к 1 июня 1926 года, его и след простыл.

Нам не известно, кто был отцом Мэрилин. В ее свидетельстве о рождении он назван как «Эдвард Мортенсон». За два года до ее рождения мать Мэрилин состояла в браке с неким Мартином Э. Мортенсоном. Он был норвежским иммигрантом, булочником, который в 1929 году погиб в мотоциклетной аварии. Но был ли он отцом? Ведь несмотря на то, что во всех официальных документах она указывала его имя, Мэрилин позже отрицала, что Мортенсон был ее отцом.

Одному из репортеров Мэрилин призналась, что ее настоящий отец – человек, «живший с моей матерью в одном доме. Он ушел, покинув мать, в тот момент, когда я должна была появиться на свет». В этот сценарий отлично вписывался мужчина по имени Стенли Джиффорд. Он служил в компании «Консолидейтед Филм Индастриз», где мать Мэрилин работала киномонтажницей. Ходили слухи, что, когда брак Глэдис с Мортенсоном потерпел фиаско, Джиффорд стал ее любовником.

Малышке Мэрилин пришлось придерживаться семейной версии. Однажды мать показала ей фотографию и, ткнув в нее пальцем, сказала: «Вот твой отец». Она запомнила лицо человека в шляпе с широкими опущенными полями, «в глазах его притаилась живая улыбка, и у него были тонкие усики, как у Кларка Гейбла».

Так начиналась выдумка длиной в человеческую жизнь. Мэрилин вспоминала, что в детские годы говорила своим легковерным подругам, что ее отцом на самом деле был Кларк Гейбл. В последние месяцы жизни, снимаясь вместе с Гейблом в «Неприкаянных», она снова впала в эту детскую фантазию. Вдова психиатра Мэрилин, Хилди Гринсон, говорит: «Мэрилин видела ту фотографию, где запечатленный на ней мужчина был похож на Гейбла, и она иногда позволяла себе думать, что Гейбл и в самом деле был ее отцом».

В год смерти, когда Мэрилин пришлось заполнять одну казенную бумагу, в графе «Имя отца» она написала просто – но, по словам ее секретаря, довольно сердито – «неизвестно».

Если отца Мэрилин окружала тайна, то история ее семейства со стороны матери была задокументирована, может быть, даже с излишней точностью. Зная горькие страницы из своей родословной, Мэрилин опасалась, что обречена на умственное расстройство. И страх этот не был беспричинным.

Ее прадед по материнской линии, Тилфорд Хоган, повесился в возрасте восьмидесяти двух лет. Самоубийства престарелых людей не являются чем-то исключительным. Добровольный уход из жизни не обязательно признак сумасшествия, но психические расстройства в семье наблюдались.

Причиной кончины ее деда по материнской линии, Отиса Монро, согласно свидетельству о смерти, стал общий парез. Парез, и особенно парезное слабоумие, – это форма душевной болезни, вызванной сифилисом в его последней стадии.

Мэрилин не угрожала опасность получить сифилис по наследству, но ее бабушка с материнской стороны, Делла, в возрасте пятидесяти одного года тоже умерла в доме для душевнобольных. Случилось это через год после рождения Мэрилин. Бабушка была чем-то вроде религиозного фанатика. Она страдала болезнью сердца, с «маниакально-депрессивным психозом» в качестве сопутствовавшего фактора.

Повзрослев, Мэрилин уверяла, что помнила, как бабушка пыталась задушить ее незадолго до того,

как была отправлена в психиатрическую лечебницу. Но ввиду того, что в то время Мэрилин было всего тринадцать месяцев от роду, воспоминания эти, конечно, малоправдоподобны. Ее детские страхи наверняка имеют то же происхождение, что и другие невероятные истории, которыми она приукрашивала свою юность.

Семейной жизни как таковой не существовало. После рождения Мэрилин, не имея средств заниматься только воспитанием дочки, Глэдис снова стала работать киномонтажницей. Добывая хлеб насущный для ребенка, большую часть времени она тем не менее отдавала уходу за родителями. Старшие дети Глэдис давно уже находились на иждивении родственников первого мужа.

Едва Мэрилин исполнилось семь лет, грянула катастрофа. В то время она жила с матерью. Глэдис переживала дни глубокой депрессии, сменившейся взрывом ярости и безысходности. Как вспоминают очевидцы, она набросилась на подругу с ножом. По этой причине ее срочно отправили в ту же больницу, в которой совсем недавно скончалась ее собственная мать.

За исключением коротких перерывов, Глэдис будет лежать в психиатрической лечебнице на протяжении почти всей жизни Мэрилин. Инес Мелсон, бывший менеджер Мэрилин, была на деле опекуном Глэдис. Она проводила с ней времени больше, чем с кем бы то ни было, и считала ее не сумасшедшей, а просто нервной.

«Мать Мэрилин была помешана на религии, Христианстве, пороке и зле, – говорила Мелсон. – В этом и состояло ее помешательство. Она полагала, что совершила в жизни какую-то ошибку, за что и была наказана».

В этой одержимости Глэдис следовала дорожкой, проторенной собственной матерью. Религиозный фанатизм и чувство вины за неведомый грех встречаются как при маниакальных расстройствах, так и при шизофрении.

Рис. 1. Письмо, написанное из заключения матерью Мэрилин, Глэдис, весьма характерно. Оно содержит религиозные цитаты и обнаруживает признаки паранойи

Рис. 1. Письмо, написанное из заключения матерью Мэрилин, Глэдис, весьма характерно. Оно содержит религиозные цитаты и обнаруживает признаки паранойи

В детстве Мэрилин и сама ощутила бремя религиозного фанатизма, навязываемого ей Глэдис и одной женщиной, которая ухаживала за ней. Но, став взрослой, она была не слишком усердной приверженкой христианского учения. Религиозная страстность не превратилась у нее в одержимость. В один прекрасный день она смогла обратиться в другую – иудейскую – веру, когда решила стать женой драматурга Артура Миллера; но позже она бодро назовет себя «иудейкой-атеисткой».

Нельзя сказать, что Мэрилин была неизбежно обречена на душевный недуг, но риск психического расстройства действительно был велик. Психиатры, с которыми я консультировался при написании этой книги, подчеркивали, что маниакальные и шизофренические расстройства, как правило, передаются по наследству. Об этом написано во всех учебниках по психиатрии, которыми руководствуются американские врачи и Всемирная организация здравоохранения.

Эта книга посвящена исследованию взрослой жизни .Мэрилин, а не ее детству, – эти годы заброшенности и неопределенности были хорошо описаны более ранними биографами. Начало своей жизни взрослая женщина не могла позабыть, но и не хотела позволить, чтобы ее публика оставалась в неведении, – она сменила десять приемных родителей, два года провела в сиротском доме Лос-Анджелеса, затем еще в одной принявшей ее семье и, наконец, четыре года с опекуном, назначенным ей властями округа после помещения ее матери в психиатрическую лечебницу.

Длинная цепь лишений и страданий стала классической основой для будущего психического расстройства. Доктор Валери Шихверг, работавшая психиатром-консультантом в нескольких больницах Нью-Йорка, говорила, что состояние Мэрилин, безусловно, могло считаться «пограничным». Это означает, что она была человеком, который парит на «грани психического и нервного расстройства, когда верх берет то одно, то другое состояние».

Рис. 2. Письмо матери Мэрилин ее опекуну, миссис Мелсон. В ее многословном послании только дважды встречается упоминание о ее известной дочери, «Норме Джин»

Рис. 2. Письмо матери Мэрилин ее опекуну, миссис Мелсон. В ее многословном послании только дважды встречается упоминание о ее известной дочери, «Норме Джин»

Прошлое Мэрилин являло собой классический пример фона, который служит основой для формирования «пограничных» состояний.

Человек с подобным наследием отличается эмоциональной нестабильностью, исключительной импульсивностью, энергичностью, поведение его представляется окружающим экспансивным. Такое лицо бывает склонно к театральности, наигранности, оно может обладать поразительной соблазнительностью или быть исключительно озабоченным собственной внешностью. Человек «в пограничном состоянии» постоянно нуждается в одобрении окружающих, он обожает аплодисменты, не выносит одиночества и, если окружающие его отвергают, часто подвержен «депрессивным, катастрофическим реакциям». Для «пограничных состояний» характерно пристрастие к алкоголю и наркотикам, не исключаются и угрозы самоубийства, к которым человек прибегает как к средству получить помощь.

Эта характеристика личности, сделанная с холодной бесстрастностью в 1984 году на основании изучения нескольких тысяч историй болезни, вполне приложима к Мэрилин Монро. Жизнь Мэрилин Монро, в которой ей суждено было познать блеск славы и мрак трагедии, разворачивалась по безжалостному сценарию, написанному ее прошлым.

Глава 2

«Мое появление в школе с накрашенными губами и подведенными бровями вызвало многочисленные толки. Но я не имела ни малейшего представления, почему меня выставляли бездушной соблазнительницей. Мне вовсе не хотелось, чтобы меня целовали, я и в мыслях не держала обольстить какого-нибудь принца или кинозвезду. По правде говоря, со всем своим макияжем, напомаженными губами и развитыми не по годам формами я оставалась холодной, как ископаемое. Но на людей, похоже, я производила впечатление прямо противоположное».

Так говорила о себе Мэрилин Монро в 1954 году, оглядываясь назад на годы отрочества. Во всяком случае, эти воспоминания приписывает ей писатель Бен Хект, которому в тот год новоиспеченная кинозвезда двадцати восьми лет поведала свою «историю жизни».

Хект по поручению одного крупнейшего издательства Нью-Йорка рассчитывал написать за молодую Мэрилин Монро ее автобиографию. Эта запись является весьма важной, так как Мэрилин не давала других интервью такого плана. Но оно одновременно является и противоречивым.

После многочисленных долгих бесед с Хектом Мэрилин заставила его прочитать ей вслух всю рукопись, составившую 160 страниц. После чего она, по словам вдовы Хекта, «смеялась, и плакала, и говорила, что „потрясена“. Она заметила, что никогда не представляла себе, что о ней может быть написана такая замечательная история, и что Бенни не оставил без внимания ни одну фазу ее жизни».

Мэрилин даже помогала работать над правкой рукописи, но потом их отношения расстроились. Дело в том, что тогдашний муж Мэрилин, Джо Ди Маджо, выразил протест против публикации, и она расторгла сделку. Когда материал все-таки появился в «Бритиш Эмпайер Ньюз», Мэрилин пригрозила подать на автора в суд, якобы обвиняя его в неправильной передаче ее слов.

Если автор и ошибался, то по милости самой Мэрилин, так как только отдельные факты в ее истории соответствовали истине. Хект в беседах с редактором неоднократно предупреждал его, что порой был уверен в том, что Мэрилин придумывает. Он пояснял: «Когда я говорю „лжет“, это значит, она говорит неправду. Я не думаю, что в ее намерения входило обмануть меня, просто она фантазерка». Хект поймал себя на том, что все время пытался понять и разгадать «странный язык жестов и неприметных для глаз телодвижений» каждый раз, когда она начинала придумывать или сглаживать острые утлы.

Многие из утверждений Мэрилин о ее юности будут воспроизведены на страницах этой книги в том виде, в котором они были приведены в рукописи Хекта. В отдельных случаях некоторые из них будут подтверждены, в других опровергнуты независимыми свидетелями. Ко всему, о чем она говорит, нам следует относиться с долей здорового скептицизма, но это не нужно воспринимать как недостаток. Мэрилин, общепризнанное воплощение мечты, на основе смешения фактов и услужливой фантазии создавала свой образ как для публики, так и для самой себя. Она упражнялась в выходе за рамки дозволенного. Фантазия была составной частью ее существа, вызовом, призванным наилучшим образом характеризовать женщину, скрывавшуюся за ним.

История, рассказанная Мэрилин Бену Хекту, оказалась грустной и слишком сильнодействующей для публики пятидесятых годов. То, что она скрыла, могло бы положить конец ее артистической карьере. В то время, в конце концов, это никого не касалось, кроме нее самой.

* * *

В возрасте пятнадцати лет Мэрилин еще называлась Норма Джин1. Это имя дала ей при рождении ее мать. В начале того года – шел 1942 – ее официальная опекунша, женщина средних лет по имени Грейс Мак-Ки, внезапно решила вытолкнуть свою воспитанницу во взрослый мир.

Будущие триумфы и беды Нормы Джин определенно были делом ее собственных рук. Однако в свой первый брак она вступила по договоренности. Грейс Мак-Ки со своим новым мужем решила переехать на Восток, и они посчитали неудобным брать с собой и Норму Джин. Решением этой проблемы могло стать замужество воспитанницы. Было решено найти ей мужа.

В качестве подходящего кандидата Мак-Ки видела сына соседей Джима Дахерти, которого она хорошо знала. Его семья пережила тяжкие годы Великой Депрессии. Сегодня он вспоминает, что одно время они жили в палатке, разбитой возле своей видавшей виды машины. В возрасте двадцати одного года он был человеком сметливым и упрямым. Одаренный футболист, Джим променял колледж на работу в похоронном бюро, где занимался бальзамированием трупов, а еще в ночную смену подрабатывал слесарем на «Локхид Авиейшн».