Текст книги "Жена ловеласа"
Автор книги: Энн Цвек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
– Мэгги, дорогая, как ты?
– Как ужасно…
– Как неожиданно…
– Ты получила наше письмо?
– О да, большое спасибо, – виновато солгала Мэгги, вспомнив об огромной куче корреспонденции, которую ей вручила Ширли еще в Вене. Письма и телеграммы так и остались в багажнике автомобиля. – Я еще не успела ответить всем…
– Ну конечно… Что ж, как я уже говорила в письме, это невосполнимая утрата – не только для нас, но и для всего дипломатического корпуса.
– Да, безусловно, – с жаром согласилась Мэгги. – И вы были такой замечательной парой.
Китайский черный чай, копченный сосновым дымом.
– Просто подарком для нашей службы.
– Спасибо. Вы оба очень добры.
– Ты прекрасно выглядишь!
– Наверное, дело в прическе. – Мэгги нервно запустила пальцы в непривычно короткие волосы.
– Надо сказать, тебе очень идет. – Джеффри смотрел на нее пристально – пожалуй, даже чересчур пристально.
– Какие у тебя теперь планы? – поинтересовалась Камилла. – Собираешься вернуться в Англию?
– Да, вероятно, со временем. А сейчас хочу проехаться по городам, где мы с мужем бывали вместе.
– Сентиментальное путешествие?
– Скорее попытка избавиться от призрака Джереми.
Камилла рассмеялась, коротко и визгливо:
– О, Мэгги, я так рада, что ты уже способна шутить!
– Я серьезна как никогда, – возразила Мэгги.
Почувствовав, как кто-то слегка сжал ее локоть, она обернулась.
– Идемте ужинать, – пригласила Элизабет Фэрчайлд.
Мэгги осушила стакан и со звоном поставила его на поднос.
За ужином ее посадили рядом с высоким молчаливым мужчиной, который когда-то часто общался с Джереми.
– Мне очень жаль, что ваш муж скончался, – торжественно произнес он. – Он приносил большую пользу, когда был среди нас. – Затем отвернулся и завел разговор с сидевшей справа болтливой француженкой.
Мэгги залпом выпила бокал белого вина. Ей были знакомы подобные бокалы. Все тот же хрусталь. Такая же камчатная скатерть, такие же тарелки с изображением льва и единорога. Она вдруг вспомнила, что сегодня почти не ела, поэтому выпитое спиртное сразу ударило в голову. Как правило, она вообще не пила джин – только вино и херес.
– Интересно знать, что ты думаешь об этом вине, Легэ, – сказал сидевший во главе стола Роджер Фэрчайлд. – Его изготовил друг Элизабет.
– Я бы не назвала его близким другом, – с усмешкой поправила его супруга. – Просто мы с его женой учились в одной школе.
Официант показал мужчине, сидевшему рядом с Мэгги, бутылку вина, отвернув салфетку, чтобы тот мог рассмотреть этикетку. Она заметила надпись «Шато Бос-кьер», выполненную золотом под гербом, увенчанным короной. Официант налил немного и Мэгги.
– Interessant, – сказал ее сосед. – Un bouquet exceptionnel…[48]48
Интересно. Исключительный букет… (фр.)
[Закрыть]
Мэгги жадно выпила консоме[49]49
Крепкий осветленный мясной бульон с пряностями.
[Закрыть] и обнаружила, что даже туда добавлен херес. Повернулась к соседу с другой стороны, представленному как директор Парижской оперы. Он хранил ледяное молчание, лишь внушительный кадык двигался вверх-вниз при каждом глотке.
– Сейчас как раз начинается оперный сезон, не правда ли? – спросила Мэгги, вновь вживаясь в роль благовоспитанной гостьи на французском приеме.
Мужчина повернулся и посмотрел на нее скучающим взглядом:
– Да, послезавтра премьера.
– Я была в опере лишь однажды, когда мой муж еще здесь работал, – сказала она. – То было специальное представление для принца Чарлза.
– Кажется, «Cosi fan tutte ossia La scuola degii amatiti»?[50]50
Итальянское название оперы Моцарта «Так поступают все женщины, или Школа влюбленных».
[Закрыть] Да, помню – это было еще до моего назначения.
– А какую оперу вы будете показывать в этот раз? – вежливо поинтересовалась Мэгги.
Собеседник поднял повыше к свету бокал с вином.
– Этот сезон мы открываем оперой «Отелло».
Официант добавил в бокал Мэгги рубиновой жидкости. Сделав большой глоток, она призналась:
– Мне всегда было жаль Отелло.
– Ах, мадам, – ответил директор, и его кадык спрятался под воротничком, – это все банальная ревность.
– А разве вы не находите, что ревность – одно из самых естественных человеческих чувств? – спросила Мэгги, отпив еще вина.
– Я полагаю, настоящий homme dn monde[51]51
Человек мира (фр.)
[Закрыть] должен быть выше этого, – ответил её сосед, вылавливая яйцо в бульоне. – Вы согласны?
– Нет, – заявила она, не замечая, что повышает голос. – Он очень сильно любил свою жену, поэтому даже предположение о ее неверности оказалось невыносимым! – Неожиданно лицо собеседника стало расплываться перед ее глазами – Мэгги всхлипывала. Все затихли, а потом она ощутила прикосновение напудренной щеки Элизабет к своей.
– Дорогая, – прошептала Элизабет, – тебе, наверное, нужно прилечь.
– О нет, я в полном порядке, – весьма неучтиво ответила Мэгги. – Но я действительно не согласна… насчет Отелло и Дездемоны.
– Да, да, конечно, – успокаивающе произнесла хозяйка и повела ее в другую комнату. – Полагаю, тебе необходим отдых. Тебе многое пришлось пережить за последнее время.
Мэгги легла на жесткий диван, ее грудь тяжело вздымалась. Даже будучи не вполне трезвой, она понимала: произошло нечто ужасное.
В комнату зашел посол.
– Мэгги, если хотите, – мягко сказал он, – можете переночевать у нас, мы приготовим вам спальню. Уверен, утром вы будете чувствовать себя гораздо лучше.
– О нет! – Мэгги в панике села и выпрямилась. – Пожалуйста… Я лучше поеду домой.
На следующее утро, спускаясь к завтраку, Мэгги страдала от похмелья и от сожаления о том, как неприлично вела себя предыдущим вечером. Что бы подумал Джереми? Надо хотя бы послать Элизабет Фэрчайлд букет цветов в качестве извинения…
Золтан церемонно встал. Она заметила, что усы у него были выпачканы яйцом.
– Boldog szuletesnapot,[52]52
С днем рождения (венг.)
[Закрыть] мадам, – сказал он.
– О, Золтан, ты помнишь, когда у меня день рождения!
– Мне легко было запомнить, – скромно признался он. – Это День венгерской революции.
По этому случаю решено было устроить торжественный праздничный обед.
– Приглашаю тебя в пивную «Липп», – сказала Мэгги. – Там много хороших блюд из капусты. Ты ведь любишь капусту.
В пивной их усадили за маленький столик у стены. Золтан был при параде – в галстуке, находившемся в веселой цветовой дисгармонии с клетчатым пиджаком. Мэгги внимательно изучила винную карту. Знакомых названий почти не было. За исключением «Шато Боскьер» – когда же ей приходилось его пить? Ах да, конечно – вчера вечером…
Мэгги заказала самое дорогое вино. В конце концов, сегодня был ее первый день рождения после смерти мужа. Джереми никогда не забывал о ее торжестве – в резиденцию каждый раз доставляли букет цветов, вероятно, заказанный секретаршей. Муж считал поздравительные открытки банальностью и предпочитал сопроводить букет собственной визитной карточкой с коротким поздравлением, выведенным аккуратным почерком: «В день рождения дорогой супруге» или «С днем рождения, милая Мэгги».
Подарок тоже полагался, но Джереми не любил сюрпризов. По его мнению, подарок должен был быть практичным. Они обсуждали, что Джереми купит ей, утром, пока он принимал ванну, а Мэгги пила утренний чай. Электрочайник «Рассел Хоббс», кстати, был одним из подарков мужа. А в прошлом году он подарил ей мощный фен, потому что она всегда сама мыла и сушила голову, не прибегая к услугам парикмахеров. По особым случаям, вроде дня рождения королевы, Мэгги иногда заглядывала в салон красоты. А потом стояла в тугих локонах на лужайке, при этом каблуки-шпильки проваливались в землю, и приветствовала членов местной британской диаспоры, каждый год собиравшихся на пикник, чтобы поднять тост за свою правительницу кружкой пива, закусывая его жаренными на углях сосисками.
Золтан со скептическим видом рассматривал свою порцию chroucrotte.[53]53
Кислая капуста (фр.)
[Закрыть]
– Французы считаются лучшими поварами в мире, а не могут даже приготовить toltott kaposta![54]54
Фаршированная капуста (венг.). Национальное венгерское блюдо.
[Закрыть] Моя мама…
– Золтан, – перебила Мэгги, – как продвигается наш проект?
– Понадобится время, – хмуро ответил он, – и тщательное планирование. Если мы должны испортить телесуфлер, то мне нужно попасть в здание, а это не так просто, как кажется…
– Прошу прощения, – раздался голос за соседним столиком, – Я случайно заметил – вы пьете мое вино. Скажите, как вы его находите?
Мэгги обернулась. Она привыкла опасаться незнакомцев, которые начинают разговор, не будучи представленными. Но, увидев румяное улыбающееся лицо говорившего, почему-то сразу успокоилась и ответила:
– Оно очень вкусное.
Золтан кивнул, пристально глядя мужчине в тарелку.
– Могу я поинтересоваться – что вы едите? – спросил он.
– Ах, это суфле! Его так хорошо здесь готовят. Позвольте и вас угостить. – Мужчина подал знак официанту, который в мгновение ока оказался у его столика.
Такое повышенное внимание резко контрастировало с томным безразличием, с которым он обслуживал Мэгги и Золтана.
– Знаете, я из Дордони, – сказал сосед. – Там я и делаю это вино. У меня небольшой замок.
Мэгги попыталась представить, как выглядит небольшой замок.
– А под суфле, наверное, неплохо будет выпить кальвадоса? Жюль! – вновь позвал он официанта. – Я также выращиваю свиней, – произнес он небрежно-смущенно, будто стыдился своей откровенности, но не мог сдержаться. – Одна моя свиноматка стала чемпионкой страны. Теперь ищу для нее подходящего мужа. – Запустив в волосы короткие пальцы и приведя в еще больший хаос свою и без того небезупречную прическу, он поднял бокал и стал разглядывать его на свет. Темно-рубиновая жидкость переливалась. – Красивый оттенок, не правда ли? За ваше очень хорошее здоровье!
– Egesegere![55]55
Ваше здоровье! (венг.)
[Закрыть] – произнес Золтан.
Мэгги лишь улыбнулась и чуть-чуть приподняла бокал. Джереми в свое время научил ее, что говорить «ваше здоровье» – дурной тон.
– Вы с мужем здесь в отпуске? – полюбопытствовал незнакомец.
– Нет, что вы, мы не муж и жена! – Мэгги смущенно рассмеялась, ужасаясь, что кто-то может подумать, будто она замужем за венгром с отвислыми усами и в клетчатом пиджаке, но тут же устыдилась своих мыслей.
– Мы здесь по делу, – важно произнес Золтан. – Мы деловые партнеры.
– Э-э… я знаю, вы, англичане, не любите личных вопросов, но все же хотелось бы спросить: каким именно бизнесом вы занимаетесь?
– Импортом-экспортом, – с напыщенным видом ответил Золтан.
Новый приятель, которого, как выяснилось, звали Люк, настоял на том, чтобы проводить их до гостиницы. Он также заплатил по счету, несмотря на протесты Мэгги. Люк мотивировал это тем, что вино было на его совести.
– Я ведь не каждый день оказываюсь за соседним столиком с человеком, выбравшим мое вино – к тому же одно из лучших, – сказал ой, глядя на нее с одобрением. – О, я хорошо знаю эту улицу, – добавил он возле гостиницы. – Все время хожу сюда покупать сыр. – У входа в гостиницу Люк пожал на прощание руку Золтану и едва заметно коснулся губами руки Мэгги. – Au revoir, mon amie.[56]56
До свидания, мой друг (фр.).
[Закрыть]
Проходя сквозь стеклянные двери, Мэгги оглянулась и увидела, что Люк все еще стоит там, спрятав руки в карманах мешковатых штанов.
– Au revoir, raon amie! – повторил Золтан с противным венгерским акцентом по пути в номер.
– Золтан, лучше сосредоточься на нашем проекте, – строго сказала она, захлопывая свою дверь, затем села на кровать и скинула туфли. С удивлением Мэгги поймала себя на мысли, что эта случайная встреча доставила ей удовольствие. После Жильберто никому еще не удавалось вызвать у нее такой эйфории, сопровождаемой легким чувством вины.
Живя с мужем в Париже, Мэгги столкнулась с Жильберто еще один раз. Как-то ранней весной она направлялась в книжный магазин на маленькую улочку, неподалеку от бульвара Сен-Жермен. Ей рассказал о нем на приеме один художник. Магазинчик специализировался на литературе об искусстве, и Мэгги хотела найти книгу об Эдуарде Вюйаре,[57]57
Французский художник-постимпрессионист конца XIX – начала XX в., один из основателей творческой группы «Наби», куда вошли молодые художники, восхищавшиеся творчеством Гогена.
[Закрыть] чье творчество она тогда начала открывать для себя. Она рассматривала корешки книг на полках, разыскивая нужное название. Играла тихая музыка – звуки танго почему-то показались ей знакомыми.
– Cuando pasaste a mi lado se me apreto el corazon, – прошептал ей кто-то на ухо.
Обернувшись, она увидела резко очерченный профиль Жильберто. Он пристально смотрел на нее.
– Кажется, это наша песня, – сказал он, улыбнувшись. Обезоруживающая улыбка удивительным образом меняла его лицо, придавая ему озорное юношеское выражение.
– О, здравствуйте. – Мэгги смущенно покраснела, потом стала бормотать что-то про Вюйара и весеннюю погоду. Жильберто тоже любил Вюйара и порекомендовал ей книгу, посвященную творчеству группы «Наби».
Он настоял на своем желании проводить ее домой, взял под руку и повел по узкому тротуару. Полиэтиленовый пакет с книгой болтался где-то внизу и время от времени бил его по ноге.
Живя в Англии, Мэгги привыкла брать мужчину под руку, робко просовывая пальцы ему под локоть. В том, как Жильберто сделал то же самое, была какая-то пугающая интимность. Странная легкая дрожь распространялась, как вспышка света, по всему телу, от того места, где оказалась уверенная рука ее спутника. «Интересно, чувствует ли он нечто подобное?» – подумала она. И, взглянув на него, увидела его напряженное лицо.
Они прогулялись по бульварам, где расцвели каштаны, посмотрели товар у букинистов, расположившихся на берегу Сены. Потом зашли в кафе, выбрали столик на открытой площадке и устроились за ним, наслаждаясь легким весенним ветерком, теребившим скатерть. Они рассказывали друг другу о своем детстве: Жильберто вырос в Буэнос-Айресе, а Мэгги – в Ледбери. Будто на разных планетах. На углу улицы стоял старик и играл на скрипке. Какое-то время они молча слушали музыку, а на обратном пути Жильберто бросил в футляр от скрипки десятифранковую банкноту.
– Вы так щедры, – сказала Мэгги, во второй раз вызвав у Жильберто улыбку.
– Он так ужасно как-то играл, – оправдывался он, – надо же было его поддержать…
По прибытии в «Отель де Шаро» Жильберто расцеловал ее в обе щеки.
– Так у нас в Аргентине принято прощаться, – объяснил он обескураженной Мэгги. – А потом, при новой встрече, мы так же здороваемся.
Спотыкаясь, она побрела на второй этаж. В голове была полная каша. Моника, секретарша Джереми, сурово взглянула на раскрасневшуюся Мэгги из-за стекол строгих очков в стальной оправе.
– Дамы из Ассоциации британских женщин уже больше получаса вас дожидаются, – сообщила она.
– О Боже, какой ужас! Должно быть, я совсем потеряла счет времени…
После долгого и нудного собрания Мэгги вернулась домой и увидела, как Мариэлиза входит в гостиную с огромной вазой, заполненной красными розами с длинными стеблями.
– Цветы? – удивилась Мэгги. – От кого?
– Записки не было, – ответила Мариэлиза, – только вот это. – И протянула ей сверток, в котором оказалась аудиокассета. Попурри из танго.
Мэгги наклонилась и вдохнула аромат, источаемый бархатистыми лепестками. Этот букет был совсем не похож на те, которыми обычно обменивались в дипломатических кругах по разным официальным поводам.
– Мариэлиза, возьми их себе, пожалуйста, – сказала она.
Горничная нерешительно смотрела на хозяйку, будто не зная – обрадоваться или возмутиться.
– Ну, ты же понимаешь, – добавила Мэгги, – у моего мужа аллергия…
Вскоре после этих событий аргентинского посла отозвали – к большому ее облегчению. Она предпочла не упоминать о том солнечном весеннем дне в разговорах с Джереми, хотя раньше никогда ничего не скрывала от мужа. В конце концов ей удалось запрятать воспоминания о Жильберто и сопровождавшее их томительное чувство вины в глубины подсознания, откуда они иногда выплывали под звуки танго, терзая душу. Какой абсурд! Она столько времени мучилась чувством вины из-за этого эпизода, который ни в какое сравнение не шел с приключениями, описанными в дневниках Джереми! Мэгги не хотелось признаваться – никому, даже самой себе, что на самом деле все это было отнюдь не так невинно, как ей хотелось думать теперь.
Зазвонил телефон.
– Мэгги, дорогая моя, – бодро произнесла Камилла на другом конце провода. – Мы с Джеффри очень за тебя беспокоимся.
– Знаю, мне очень жаль. Я ужасно вела себя вчера вечером. Не представляю, что на меня нашло.
– У тебя сейчас трудные времена. Мы с Джеффри полагаем, тебе нужна помощь. Многие женщины, оказавшиеся в таком положении, обращаются к психиатру.
К психиатру?! Мэгги почувствовала, как кровь стынет в жилах. Они с Джереми всегда считали, что к психиатрам попадают лишь люди, возомнившие себя Наполеонами.
– Да нет, что ты! Я вполне пришла в себя, – поспешила она заверить Камиллу. – Честное слово, обычно я так себя не веду.
– Но все же подумай об этом, ладно? И еще Джеффри хотел, – где-то поблизости неясно слышался его голос, – пригласить тебя к нам на юг Франции. Это будет тебе полезно.
– О, спасибо большое, вы с Джеффри очень добры. Не знаю, как выразить вам благодарность…
Мэгги испытала огромное облегчение, закончив наконец разговор. И подумала: неужели и впрямь все так плохо? А вдруг, охваченная жаждой мести, она действительно теряет рассудок?
Тем временем месть Дельфине, казалось стала смыслом жизни Золтана. Он старался забыть о собственных корыстных мотивах и рассматривать задачу не как потенциально выгодное в денежном отношении предприятие, а как повод проявить героизм, дремавший в глубинах его мадьярской души. Мадам – хоть уже и не юная девица, но все-таки дама, – безусловно, страдала, и он как галантный кавалер не мог спокойно спать, не устранив причину ее расстройства.
Большую часть дня Золтан проводил в баре напротив телецентра. Там он заводил дружбу с рабочими, шутил с ними на отвратительном французском, а когда посетителей было мало – играл в карты с хозяином, смотрел по телевизору футбольные матчи между командами «Пари Сен-Жермен» и «Марсель» и оказывал кому придется небольшие услуги, стараясь примелькаться.
В итоге Hongrois[58]58
Венгр (фр.).
[Закрыть] стал популярной фигурой в округе. Его как настоящего мастера приглашали ремонтировать лопнувшие трубы и арматуру осветительных приборов. А Золтан тем временем составлял у себя в голове картину: кто, где и с кем работал, что на каком этаже телецентра и в какое время происходило. Дельфину, как выяснилось, там не особенно любили – впрочем, это открытие не удивило его. Она работала на третьем этаже, в угловом офисе, вместе с Лероем – режиссером вечерних новостей, группой многочисленных помощников и технических специалистов.
Примерно через три недели после того, как Мэгги огласила свой план и дала команду приступить к его исполнению, у Золтана появилась хорошая возможность. Во время обеденного перерыва внезапно отказал распложенный на первом этаже здания телецентра автомат выдававший кофе. Штатный технический работниц ушел обедать, и его не могли найти, а тем временем на первом этаже собралось множество людей, жаждущих чего-нибудь освежающего, и помещение наполнилось шумными возмущенными возгласами. Золтан сидел в кафе, перед ним стояли omellete au fromage[59]59
Омлет с сыром (фр.).
[Закрыть] и ballon de vin rouge,[60]60
Шаровидный бокал с красным вином (фр.).
[Закрыть] когда туда вбежал Леон, один из вахтеров:
– Alors, viens, mon'vieux, on a besoin de toil[61]61
Старик, пойдем скорее, ты нам нужен! (фр.)
[Закрыть]
Он повел Золтана через дорогу, торопливо подталкивая в спину, и прицепил ему на лацкан темно-синего пиджака пропуск работника телецентра. К счастью, обнаружить причину поломки оказалось несложно, и Золтан привел автомат в исправное состояние менее чем за полчаса. Его одобрительно похлопали по спине: «C'est genial, Hongrois!»[62]62
Гениально, венгр! (фр.)
[Закрыть] С царственным взмахом руки венгр отказался от вознаграждения. Несколько человек пообещали вечером угостить его в баре. Собираясь покинуть телецентр, Золтан аккуратно спрятал пропуск в ящик с инструментами.
Вернувшись в бар, он сразу же позвонил Мэгги и торжественно провозгласил:
– Мадам, наше время наконец пришло.
Было условлено: теперь мадам весь вечер будет сидеть у телефона, ожидая следующего шага.
Золтан выяснил, что Дельфина приходила на работу в семь вечера и оставалась там допоздна. Дожидаясь нужного момента, он едва мог усидеть на месте. Без пятнадцати семь Золтан уже стоял в дверях бара, прислонившись к косяку, курил и наблюдал за входом в телецентр. Докурив вторую сигарету до половины, он был вознагражден за терпение: длинноногая Дельфина выскользнула из «мини-купера» и зашагала к дверям. Он затоптал окурок и взял ящик с инструментами, на прощание крикнув через плечо: «A tout a Fheufe, Gaston!»[63]63
Сейчас? У нас прямой эфир через полчаса! (фр.)
[Закрыть]
Охранники менялись в шесть вечера. Золтан точно знал это, поскольку частенько выпивал в баре с Леоном, когда тот уходил с работы. Жизнь при коммунистическом режиме и пятнадцать лет работы водителем в посольстве научили Золтана при необходимости становиться невидимым. Он спокойно прошел мимо вахтёра, показав свой пропуск, прибыл на третий этаж – на лифте, повернул налево и, дойдя до конца коридора, нерешительно остановился перед тремя абсолютно одинаковыми дверями.
Одна из них распахнулась, и молодой человек в черной рубашке с галстуком и копной непокорных растрепанных волос выскочил в коридор, оглядываясь и крича на кого-то, кто находился сзади. Золтан увидел за дверью крупного краснолицего мужчину за письменным столом (тот яростно жестикулировал) и Дельфину, взгромоздившуюся на высокий стул, возвышавшийся над клубком проводов и кабелей. Рядом женщина в белом пальто наносила на лицо румяна. Золтан решительно вошел, пока дверь не успела закрыться.
Крупный мужчина перестал махать руками и уставился на него:
– С'est quo? alors, la?[64]64
Это еще кто такой? (фр.)
[Закрыть]
– Virus controle,[65]65
Проверка на вирусы (фр.).
[Закрыть] – бескомпромиссно заявил Золтан. Как и все венгры, он делал ударение на первых слогах.
Краснолицый резким движением затянул галстук, до этого свободно болтавшийся у него на шее.
– Maintenant? – раздраженно выпалил он. – On sera en direct dans une demi-heure![66]66
Сейчас? У нас прямой эфир через полчаса! (фр.)
[Закрыть]
– Le fais vite,[67]67
Я быстро управлюсь (фр.)
[Закрыть] – заверил его Золтан.
– Vous n'etes pas francais?[68]68
Вы не француз? (фр.)
[Закрыть] – спросил мужчина, копаясь в карманах.
– Я венгр.
Лерой – по-видимому, это был именно он – явно смягчился.
– Ах, Будапешт, – произнес он. – J'etais la, moi, en 1956.[69]69
Я там был в 1956 году (фр.).
[Закрыть]
– Moi aussi,[70]70
Я тоже (фр.).
[Закрыть] – совершенно серьезно ответил водитель.
– Alors, faites vite. Je vais fumer une cigarette…[71]71
Давайте поскорее. А я пойду выкурю сигарету… (фр.)
[Закрыть] – Лерой умчался, скрывшись за углом, – его путь, несомненно, лежал к кофейному автомату на третьем этаже.
Золтан уселся за его стол и взглянул на экран. На нем большими буквами были кратко перечислены темы вечернего выпуска новостей. Он покосился в сторону Дельфины, восседавшей на стуле, и восхитился ее идеально уложенной и забрызганной лаком пышной прической. Затем Золтан убедился, что может не опасаться быть узнанным – за все время романа с Джереми она ни разу не взглянула на водителя, открывавшего перед ней дверцу автомобиля.
Однако адреналин все равно распространялся по организму, вызывая волнующее покалывание во всех мышцах. Золтан вынул мобильный телефон и позвонил в гостиницу – ворчливая консьержка неохотно соединила его с номером Мэгги.
– Я на месте, – взволнованно сказал он, неожиданно для самого себя начиная паниковать. – Сижу напротив телесуфлера. Что мне делать теперь?
– Прочти, что написано на экране, – приказала Мэгги.
Золтан медленно заскользил глазами по тексту, выхватывая знакомые слова, имена и названия. Нажал на указывающую вниз стрелку, и на экране развернулся список второстепенных новостей. В конце он увидел слово «ambassadeur».[72]72
Посол (фр.).
[Закрыть] И прочел вслух, на своем ломаном французском:
– «Son Excellence, 1'ambassadeur des Etats Unis, Monsieur Seton Salter…[73]73
Его превосходительство месье Сетон Солтер, посол Соединенных Штатов… (фр.)
[Закрыть]» Может, назовем его «Salope[74]74
Сволочь, негодяй, подлец (фр.)
[Закрыть]»?
– Нет, лучше «Salaud»,[75]75
Грязнуля, неряха, сволочь, подлец, мерзавец (фр.).
[Закрыть] я полагаю, – возразила Мэгги. – С французским произношением Дельфины его имя будет звучать как «c'est un salaud».
– Как пишется?
– S-a-l-a-u-d.
– «Т» или «Д»?
– «Д», как… Девоншир.
– Или Дебрецен?[76]76
Город в Венгрии.
[Закрыть]
– Дебрецен.
– Curva jo, – выругался он по-венгерски и продолжил читать: – «…a ete recu par le Ministre des Affaires etrangeres au Quai d'Orsay…[77]77
…и министр иностранных дел на Ке-д'Орсе… (фр.) Ке-д'Орсе – набережная в Париже, где располагается МИД Франции.
[Закрыть]»
– Quai, Quai?
– Con?[78]78
Дурак, идиот (фр.)
[Закрыть] – услужливо предложил Золтан.
– Нет, давай сосредоточимся на Ке-д'Орсе.
– Какое грубое слово похоже на это?
– Может, ordures?[79]79
Мусор, отбросы, экскременты, гад, сволочь (фр.).
[Закрыть] – Мэгги с сомнением произнесла слово по буквам. – А что там дальше?
Золтан впечатал «ordures», нажимая на клавиши указательными пальцами. Радостно прочел:
– «…pour feter ensemble…[80]80
…собрались, чтобы отпраздновать… (фр.)
[Закрыть]» Слово «feter» очень похоже на «peter» – «пукать»…
– Я знаю значение слова «peter»! Дальше. Золтан продолжал водить длинным ногтем по строкам текста.
– «…l'anniversaire de la consegne de la statue de la Liberie par le gouvernement francais a la mairie…[81]81
годовщину передачи статуи Свободы в дар от французского правительства мэрии… (фр.)
[Закрыть] – Тут он остановился. – …Merde de New York!»[82]82
…дерьмовому городу Нью-Йорку! (фр.)
[Закрыть]
Мэгги хотела возразить, что слово «дерьмо» слишком уж бросается в глаза, но Золтан прервал разговор. В коридоре послышались тяжелые шаги.
Он быстро нажал «стрелку вверх», встал при появлении в дверях массивного Лероя и сообщил ему:
– Cava. Tout Ok.[83]83
Все в порядке (фр.).
[Закрыть]
– Merci. Alors, a la prochaine fois.[84]84
Спасибо. Что ж, до скорого (фр.).
[Закрыть]
– Pas de quoi,[85]85
Не за что (фр.).
[Закрыть] – ответил Золтан и поспешил удалиться. Было уже двадцать минут восьмого. Он спустился на лифте и молча вышел через стеклянные двери, намереваясь посмотреть новости по телевизору в баре.
Усевшись на свое обычное место, он вытер носовым платком пот с лица, вновь позвонил в гостиницу и спросил у Мэгги:
– Вы смотрите?
– Конечно! – Она в тревожном возбуждении положила трубку. Взгляд ее будто приклеился к экрану в ожиданий ежевечернего явления Дельфины народу.
Золтан заказал себе в качестве поощрения виски с содовой. Телевизор светился в углу – передавали прогноз погоды. Вот наконец появилась Дельфина на небесно-голубом фоне, раскладывая на столе бумаги.
– Mesdames, messieurs, bonsoir.[86]86
Дамы и господа, здравствуйте (фр.).
[Закрыть] – Она сверкнула ослепительной улыбкой и приступила к оглашению новостей, уже известных Золтану. Как обычно, ее лицо оставалось бесстрастным, даже когда она описывала унесшую человеческие жизни дорожную аварию с участием пассажирского автобуса, произошедшую в пригороде Парижа. И вот она была уже совсем близко от приготовленной Золтаном ловушки… от волнений у него участилось дыхание.
Дикторша произнесла имя американского посла – и глазом не моргнула, обозвав его при этом мерзавцем. Даже тот факт, что посол, находясь на навозной набережной, активно портил воздух на пару с министром иностранных дел, нисколько не смутил Дельфину. Терять самообладание она начала, лишь когда произнесла перед упоминанием о Нью-Йорке слово «дерьмо» вместо слова «мэрия». В ее холодных глазах отразилось беспокойство. В студии раздался телефонный звонок. Она схватила трубку и возбужденно произнесла:
– A vous le reportage de Mireille St Just?[87]87
Где репортаж Мирей Сен-Жюст? (фр.)
[Закрыть]
– Elle dit «merde»?[88]88
Она сказала «дерьмо»? (фр.)
[Закрыть] – спросил из-за барной стойки озадаченный Гастон.
– Elle dit «merde», – с широченной улыбкой подтвердил Золтан. Одним большим глотком прикончив свою порцию виски, он подхватил ящик с инструментами, попрощался с Гастоном и вышел из бара. В тот вечер он выпивал там последний раз.
Мэгги выключила телевизор и осталась ждать Золтана у себя в номере. В голове царил полный сумбур. Первой ее реакцией на увиденное был шок. Месть Мойсхен носила сугубо приватный характер и уж точно – в этом Мэгги была уверена – не стала достоянием гласности. Месть Дельфине должна была стать публичной – так было задумано, однако теперь ее терзали смутные опасения. На сей раз событие, в которое были вовлечены миллионы телезрителей Франции, пахло скандалом на государственном уровне, и скандал этот мог повлечь за собой нежелательные последствия, в том числе и для Мэгги.
Она вспомнила Джереми. А вдруг он и в самом деле смотрит на нее сверху, из своего далекого небесного обиталища, и видит, до какой низости опустилась его жена? Как же он, должно быть, шокирован! Подумать только – «дерьмо»! Поступок Мэгги самым вопиющим образом противоречил взглядам Джереми на жизнь, его представлениям о приличиях. И о Золтане не следует забывать. Неужели Мэгги своими руками создала монстра – безжалостного сына Франкенштейна, готового погрузить всю Европу в смрадную мглу злобы и мести любовницам Джереми и всем неверным супругам вообще?
Мэгги передернула плечами и постаралась отбросить свои опасения. Золтан провернул блестящую операцию и заслуживал похвалы. Ей никогда не удалось бы в одиночку разбить аквариум, в котором Дельфина так легко и грациозно плескалась, подобно наяде, вечер за вечером. «В конце концов, – мысленно подбодрила она себя, увидев дверях радостного Золтана, – Дельфина это заслужила, не правда ли?»
Первый раз за пятнадцать лет Мэгги чмокнула венгра в щеку. Залившись краской и засияв от удовольствия, он стоял перёд ней, ожидая поздравлений с успешным выполнением задания.
– Переодевайся, Золтан, – приказала она. – Нас ждет праздничный ужин!
– Тебе понравится этот ресторан, – сказала Мэгги, когда такси подъехало к дверям ресторана «У друга Луи». Она никогда раньше здесь не бывала, но знала, что Джереми водил одного министра, известного гурмана, в этот скромный с виду, но очень дорогой маленький ресторанчик в квартале Марэ. Он непрестанно упоминался в его дневнике между свиданиями с опозоренной ныне Дельфиной. Особенно он хвалил фуа-гра, которую они со спутницей с аппетитом поедали, запивая вином «Шато-Икем».
– Он славится гусиной печенкой, – с гордостью добавила она.
Это была сущая правда. Золтан неохотно признался, что такого он не едал даже у себя дома, в Венгрии. Печень подавалась в щедрых количествах и без церемоний – благоухающими розовыми пластами, уложенными на обжаренных ломтях деревенского хлеба.
Золтан надел свой лучший темный костюм – тот самый, в котором раньше вместе с покойным послом встречал в аэропорту важных персон. За столом он по нескольку раз описывал Мэгги все подробности операции: и поломку кофейного автомата, и появление Дельфины, и его разговор с Лероем. Похоже, он искренне считал, будто все это от начала до конца придумал и осуществил он сам.
Мэгги решила не выводить его из приятного заблуждения.
– Ты заслужил гонорар, – сказала она, передавая водителю туго набитый конверт.
Венгр молниеносно сунул конверт во внутренний карман пиджака и с явным наслаждением продолжил трапезу.
– Золтан, как ты думаешь, я такая же, как всегда? – спросила Мэгги. – Я не кажусь тебе слишком нервной, или… – она замялась в поисках подходящего определения, – или что-нибудь в этом роде?
– Мадам, – ответил Золтан – у него немного разнизался язык от эйфории, связанной с недавними событиями, и от употребления сотерна,[89]89
Сорт французского белого десертного вина
[Закрыть] – вы еще никогда не казались мне настолько нормальной. – Он с довольным видом погладил усы длинным ногтем. – Я буду скучать по нашему «импорту-экспорту».
– Совсем не обязательно. Я надеялась, что вы составите мне компанию в поездке в Рим. Помните Арабеллу?
Вернувшись в гостиницу, они обнаружили, что их ждет консьержка – явно более оживленная, чем обычно.
– Здесь был один джентльмен, – сообщила она, протягивая им ключи. – Он оставил вам вот это. – Консьержка благоговейно водрузила на стойку круглый деревянный ящичек. – Он не знал, как вас зовут, и сказал, что это для красивой английской леди и венгерского джентльмена.
