Текст книги "Жена ловеласа"

Автор книги: Энн Цвек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Мэгги проснулась рано, с первыми солнечными лучами, пронизывавшими утреннюю мглу над зданием парламента. Сколько раз она часами стояла под его расписным позолоченным куполом, слушала долгие речи политиков и пела венгерский государственный гимн – самую печальную из песен, которые ей когда-либо доводилось слышать… В те дни величавую готическую конструкцию, построенную по образцу английского парламента, правда выше, венчала огромная красная звезда.

Мэгги встала и направилась к гардеробу. Сегодня нужно было очень тщательно подобрать наряд, в особенности – нижнее белье. Предстоял ответственный день.

Служащие гостиницы вызвали для Мэгги такси, и она отправилась на остров Маргит. Застряв в пробке, она обратила внимание, что название улицы, где они оказались, поменялось – раньше это была улица Мартирок, то есть улица Мучеников, но, по-видимому, мученики пострадали не за ту идею. Ей еще предстояло обнаружить, что и многие другие улицы, подобно ей самой, после смены режима обрели новую индивидуальность.

Салон располагался в помещении с низкими потолками, тут все пропахло ароматической смесью и расплавленным воском. Вазы с искусственными экзотическими цветами делили салон на «кабинеты». Как говорила Симона, Илонка сидела за маленьким продолговатым столиком, и на ней были очки в роговой оправе.

Мэгги подумала: интересно, смогла бы она узнать в этой дородной даме средних лет стройную девушку, застенчиво стоявшую у порога? Венгерские женщины очень красивы в юности и тщательно следят за состоянием кожи, даже при коммунистах вывески «Косметика» были на каждом углу. В самые тяжелые, смутные времена они умудряются быть ухоженными, но их красота быстро отцветает – возможно, из-за тяжелой работы или нездоровой пищи. У Илонки, однако, кожа осталась гладкой, а волосам явно не повредил недавний визит в парикмахерскую.

Приветственная улыбка Илонки была не столько сердечной, сколько официальной. Она проводила Мэгги в кабинку для переодевания, вручив ей пару тапочек и розовую накидку, в которую, судя по всему, нужно было завернуться как в банное полотенце. Потом за ней пришла стройная гибкая блондинка, сильно напоминавшая Илонку в молодости.

Мэгги улеглась на кушетку для массажа, на голову ей надели розовую повязку, чтобы убрать волосы. Это был первый массаж лица в ее жизни. Ни мама, ни Джереми не одобрили бы ее поступка. В глубине души и сама Мэгги считала массаж лица ненужной роскошью, предназначенной для легкомысленных особ. Она напряженно вытянулась на кушетке, будто это был стол в морге.

– Расслабьтесь, – сказала молодая девушка, которая вполне могла бы оказаться дочерью Илонки; от нее пахло мятой.

Пальцы девушки неторопливо ласкали шею Мэгги, нежно похлопывали по щекам, мягко описывали круги вокруг глаз и разглаживали морщинки на лбу. Это было так приятно, что она совершенно расслабилась, будто покачиваясь на волнах, а ее руки вдруг стали тяжелыми. И тут первую массажистку сменила другая. Она стала массировать плечи, декольте и шею. Мэгги окончательно потеряла ощущение пространства и времени и перестала следить за движениями ловких, умелых пальцев; неожиданно пальцы остановились, прижавшись к ее груди.

– Мы с вами раньше не встречались? – прозвучал голос прямо над ухом. Очнувшись, Мэгги открыла глаза. Над ней нависало перевернутое лицо Илонки, пристально смотревшей поверх очков – так близко, что Мэгги могла рассмотреть поры ее кожи.

– Вряд ли, – ответила она с нарочитой небрежностью.

Илонка ловко убрала с ее лица остатки крема и спросила:

– Не хотите попробовать маску?

Мэгги намазали все лицо, кроме глаз, рта и носа, какой-то густой массой, по виду напоминавшей шпинат. Масса постепенно затвердевала.

– Вначале может возникнуть небольшое жжение, – предупредила Илонка.

Вскоре кожа под маской зачесалась, и Мэгги начала жалеть о том, что согласилась на этот эксперимент, – особенно когда с нее резким движением сорвали маску. Она ахнула – ощущение было такое, будто вместе с зеленой массой содрали и пушок со щек. После процедур все затвердевшие маски вывешивали в дальнем конце кабинета.

– Подпишите, пожалуйста, – попросила Илонка, протягивая фломастер.

Мэгги попыталась вспомнить вымышленное имя, придуманное для нее Золтаном и Симоной, но не могла – в голове была абсолютная пустота. Она застыла с ручкой в руке, устремив растерянный взгляд на Илонку. И наконец решила подписаться первым пришедшим на ум именем.

– Пандора? – озадаченно спросила Илонка.

– Это мой псевдоним, – ответила Мэгги, вставая с кушетки и разыскивая свои тапочки. – Так меня называл муж.

Троица собралась за обедом в маленьком подвальном ресторанчике, который выбрал Золтан. Там сильно пахло луком и сладким перцем. Золтан по-хозяйски заказал для всех паприкаш с курицей.

– Ой, Мэгги-и, ты потрясающе выглядишь! – восхитилась Симона. – Лет на десять моложе. – Золтан сверкнул на нее глазами. – Впрочем, тебе ни к чему сбрасывать десять лет, что это я болтаю? – поспешно добавила она, смущенно помешивая ложкой суп.

– Наверное, дело в маске, – сказала Мэгги. Симона рассмеялась:

– В зеленой? Я лежала и думала – интересно, ее вообще когда-нибудь с меня снимут? Ужас!

Когда подали залитые шоколадом блинчики, заговорщики занялись обсуждением стратегических планов.

– Илонка заработала на своем салоне целое состояние, – сообщил Золтан. – У нее теперь вилла с бассейном.

– С бассейном? – недоверчиво переспросила Мэгги, вспомнив, насколько бедны раньше были жители Венгрии.

– У нас теперь много богатых людей, – сказал Золтан. Правда, было неясно, хвастается он или оправдывается. – Клиентки Илонки – состоятельные женщины, у которых денег в избытке. У нее самый дорогой салон в Будапеште.

Мэгги и в самом деле была сильно удивлена цифрой, которую Илонка прошептала ей на ухо. Однако, открыв для себя наконец массаж лица, она поняла, что теперь будет делать его снова и снова. Ей понравилась даже маска – несмотря на неприятные ощущения, лицо после нее подтянулось, и она действительно стала выглядеть намного моложе. Может, в следующий раз стоит выщипать брови и покрасить ресницы, как сделала женщина на соседней кушетке… А упитанная дама, лежавшая с другой стороны, так расслабилась, что провалилась в глубокий сон и время от времени громко всхрапывала.

– А что, если добавить в один из кремов порошок, вызывающий зуд? – поинтересовалась Мэгги.

Остальные посмотрели на нее с благоговейным ужасом.

– Нужно посоветоваться с химиком или фармацевтом, – со знанием дела произнес Золтан, взяв на себя решение этой проблемы. – А подменить крем совсем несложно.

«Конечно, несложно», – уныло подумала Мэгги. Они уже научились нарушать закон в любой европейской стране.

– Где мы найдем химика? – спросила она.

– У меня есть друг, – сказал Золтан.

– Полагаю, – добавила Симона, – нам стоит сосредоточить основное внимание на зеленой маске…

В ближайшую же субботу троица отправилась на озеро Балатон. Друг Золтана, много лет проработавший в фармацевтической компании, теперь вышел на пенсию и жил вместе с женой в деревне у озера, в маленьком домике с соломенной крышей. «Зимой это озеро – очень романтичное место», – подумала Мэгги, проезжая по северному берегу. Сейчас Балатон выглядел совсем не так, как далеким летом, когда его наводняли толпы отдыхающих из Восточной Германии. Теперь там никого не было, на серо-зеленой поверхности воды отражались высокие камыши, а по берегам, нахохлившись от холода, сидели водяные утки.

Они не сразу нашли дом Дьенеша – похоже, в округе было несколько деревень с одинаковыми названиями. Наконец копавшаяся в огороде соседка в красном платке и с ангельской улыбкой, будто сошедшая со страниц детской книги, показала дорогу.

Их угостили палинкой; от плиты шел вкусный запах – жена Дьенеша приготовила в их честь гуся. В маленькой кастрюльке остывала зеленоватая масса, и Мэгги поняла, что Золтан заранее проинструктировал хозяев. Когда гости собрались уходить, массу выложили в пластмассовый контейнер, и Мэгги сразу вспомнила Эсмеральду.

Друзья вновь погрузились в «фиат-пунто», на этот раз за руль села Симона – Золтан еще испытывал на себе последствия употребления сливового бренди. Мэгги вспомнила, как суров был венгерский закон к тому, кто вел машину нетрезвым; впрочем, дипломаты обладали неприкосновенностью. Полиция никогда не останавливала посольские машины со светло-голубыми номерными знаками и буквами «Ди-Ти». В посольстве шутили, что это сокращение означает delirium tremens.[129]129
  Белая горячка (лат.).


[Закрыть] Они помахали на прощание Дьенешу, его жене и маленькой старушке из сказки, которая, когда они остановились поблагодарить ее, сунула им в руки еще теплые свежие яйца. В Будапешт вернулись затемно, Симона отвезла Мэгги в гостиницу.

Наутро ее разбудил телефонный звонок.

– Наконец-то! – воскликнула Ширли, даже не пытаясь скрыть обвинительные нотки в голосе. – Я пыталась связаться с вами. Эсмеральда сообщила, вы в Будапеште.

– Да, – сонно пробормотала Мэгги, – я же говорила, что собираюсь немного попутешествовать.

– Я получила уведомление о возврате налога для Джереми и, хоть убей, не знаю, куда его переслать.

– Знаете, я скоро вернусь в Лондон. Можете переслать туда, если вам не трудно.

– И еще кое-что. На днях здесь побывал министр иностранных дел Аргентины и спрашивал о вас.

– Он, наверное, помнит Джереми в связи с событиями на Фолклендских островах. Мой муж тогда часто общался с аргентинцами…

– Нет, о Фолклендских островах речь не шла. Он сказал, что учил вас танцевать танго. По всей видимости, он был послом в Париже во время вашего пребывания там.

– Ах, тот самый посол…

– Да, судя по всему, он и есть тот самый посол, – сказала Ширли с явным намерением закончить разговор и повесила трубку.

«Боже мой», – подумала Мэгги. То одно, то другое – и вот из-за каких-то ничего не значащих мелочей она уже, вероятно, приобрела репутацию ветреной женушки. Неудивительно, что Джереми имел связи на стороне…

Раздался еще один ранний звонок – от Золтана.

– Мадам, Симона хочет, чтобы вы пришли испытать маску.

Мэгги мгновенно проснулась.

– Хорошо. Только выпью чаю, и сразу к вам.

Иногда ей начинало казаться, что желание мстить вышло из-под контроля, став некой самостоятельной сущностью, и теперь события развивались сами по себе, будто джинна выпустили из бутылки. «Очевидно, такова судьба», – подумала она, садясь в такси. Вопрос о том, как отнесся бы к сложившейся ситуации Джереми, давно перестал ее беспокоить.

Симона встретила Мэгги у порога. В ее руках была миска с зеленой пастой, из которой торчала ложка.

– Надеюсь, ты поможешь мне намазаться этой штукой, – сказала она.

– Но, Симона, зачем тебе так рисковать? – забеспокоилась Мэгги. – Давай лучше намажем лицо мне.

– Я и не собиралась мазать лицо, – захихикала Симона. – По-моему, для этой цели лучше подойдет зад!

Она легла на живот, и Мэгги осторожно нанесла на розоватые ягодицы немного пасты.

– Надо больше, – настаивала Симона. – Иначе мы не сможем составить правильное представление.

– Уверена? – уточнила Мэгги, закрывая за собой дверь спальни.

Золтан сварил на кухне кофе и принес в гостиную, где огромный пузатый диван и не менее внушительное кресло боролись за ограниченное пространство перед большим телевизором, который, по-видимому, никогда не выключали. Все уселись смотреть реалити-шоу. «Еще один атрибут обновленной Венгрии», – подумала Мэгги, опуская чашку на маленький столик. В центре столика стояла ваза с букетиком искусственных цветов, а под ней лежала вышитая салфетка. Золтан загасил окурок, три раза описав им круг по дну пепельницы.

– Ну и чем ты займешься, когда мы закончим все наши дела? – поинтересовалась Мэгги. Водитель задумчиво почесал нос длинным ногтем.

– Я подумываю о том, чтобы открыть собственный бизнес, – важно ответил он. – У меня есть друг, который торгует подержанными шинами.

Она изобразила заинтересованность:

– Подержанными шинами?

– Да, у подержанных шин в Венгрии большие перспективы…

Мэгги выпила глоточек кофе. На стене висел деревенский пейзаж – колодец с «журавлем», окруженный гусями.

– А почему бы тебе не заняться производством гусиной печенки? – спросила она.

– О нет, Боже упаси – у меня с ней связано слишком много воспоминаний… – Золтан отвернулся к окну. – Кажется, пойдет снег, – хмуро добавил он.

Вдруг в соседней комнате раздался крик.

– Li mortacci tua![130]130
  Чтоб вам пусто было! (ит.)


[Закрыть] – В дверях появилась разъяренная Симона, абсолютно голая. – Снимите эту дрянь с моей задницы!

Она легла на диван, и Мэгги с Золтаном попытались аккуратно отковырнуть с ее ягодиц маску. Длинному ногтю Золтана нашлось новое применение. Бесполезно – зеленая масса прочно пристала к коже.

– Давай попробуем водой, – предложила Мэгги. Золтан сходил на кухню и вернулся с кастрюлькой теплой воды и щеткой. Как они ни старались помочь Симоне, их усилия не увенчались успехом.

– Может, кремом? – Мэгги побежала в крошечную ванную, размерами скорее напоминавшую шкаф, и стала искать среди туалетных принадлежностей что-нибудь подходящее. Обнаруженное там масло «Олэй» нанесли на пострадавшую часть тела и стали ждать, не размягчится ли жесткая застывшая корка. Симона тем временем начала выходить из себя.

– Ну и чего же вы ждете? – кричала она.

– Мне так жаль, – сказала Мэгги, – все-таки надо было самой попробовать… – Стало ясно, что отодрать этот панцирь от зада Симоны невозможно.

– Боюсь, придется поехать в больницу, – сказал Золтан. – У меня есть друг в одной.

Мэгги сидела у постели Симоны, раздавленная стыдом и чувством вины. Подруга Золтана, с ободранными и забинтованными ягодицами, спала под действием легкого успокоительного. А Мэгги спрашивала себя, как только можно было допустить такое. Она, наверное, уже совсем утратила связь с действительностью. Позволить Симоне рисковать здоровьем и попасть в больницу ради мести человеку, насолившему ей лет пятнадцать назад…

Неприятнее всего была необходимость объяснять врачам причину произошедшего.

– Это итальянское средство для лечения целлюлита, – солгал Золтан.

– У меня нет целлюлита! – возмутилась Симона.

– Милая, у тебя большие проблемы с целлюлитом, – настаивал Золтан, ласково поглаживая ее руку. – Потому-то ты и намазала свою попку этим итальянским кремом… – Симона бросала яростные взгляды то на него, то на растерявшегося врача. На полное удаление с ее тела остатков зеленой маски ушло два часа.

Мэгги весь день провела в больнице. Иногда она выходила прогуляться по унылым коридорам с выкрашенными в цвет незрелого банана стенами, но под взглядами пациентов чувствовала себя там неуютно. Особенно пристально на нее смотрела одна старушка, сидевшая в каком-то приспособлении вроде железной клетки на колесах. Мэгги ощущала вину, потому что была здорова, богата и зря отнимала время у перегруженных медсестер с маленькими зарплатами, заставляя их заниматься какими-то пустяками вроде зеленого зада Симоны.

Симона приоткрыла один глаз и сонно пробормотала:

– Мэгги-и…

– Симона, прости, я очень сожалею о том, что случилось… Я одна во всем виновата, все наши планы отменяются. Не понимаю, о чем я вообще думала!

Симона приоткрыла второй глаз.

– Ты шутишь? Мы же только начали веселиться! – И расхохоталась. – Золтан уже отправился к Дьенешу сказать, чтобы изменил состав.

– Нет, я не могу этого позволить, – решительно возразила Мэгги.

– Можешь, можешь… – Симона совсем проснулась и так громко смеялась, что пациентка на соседней койке посмотрела на нее с упреком. – Только теперь пробовать это чудесное средство будешь ты!

В шесть часов пришла медсестра с тележкой, привезла ужин. Каждому выдали большую белую булку и кусок колбасного фарша.

Симона изумленно смотрела в тарелку, не веря своим глазам.

– Не понимаю я эту страну! Если бы в Риме кто-нибудь принес пациенту в больнице такой ужин, его бы линчевали родственники больного!

К счастью, в тот самый миг явился Золтан и вытащил из пластикового пакета жареную гусиную ножку, присланную женой Дьенеша, деревенский хлеб и соленые огурцы. А в кармане у него обнаружилась бутылка палинки.

– Вот, совсем другое дело, – обрадовалась Симона, жадно вгрызаясь в мясо. И тут же виновато оглянулась на женщину с соседней койки:

– Volete favorire?[131]131
  Хотите попробовать? (ит.)


[Закрыть]

Новый крем был обещан на следующей неделе. Золтан часто отсутствовал, озаботившись подержанными шинами, и Мэгги с Симоной много времени проводили вместе.

– Чем сегодня займемся? – спросила Симона, глядя в окно на серое небо, предвещавшее очередной снегопад. – В этой стране, по-моему, совсем нечего делать, кроме как есть и пить. – Она усмехнулась. – Впрочем, я и не возражаю!

– Можно сходить в термы, – предложила Мэгги.

Толкнув тяжелую дверь, ведущую в атриум терм «Геллерт», она ощутила на своей руке руку Симоны.

– Ой, Мэгги-и, как же здорово! – воскликнула она. – Мы вместе идем в термы.

Симона часто поглаживала Мэгги по щеке, обнимала за талию или трогала за плечо – подобные проявления внимания были непривычны для Мэгги, однако вскоре она стала находить эту дружескую интимность приятной. В ее семье это не было принято – выражение взаимной нежности ограничивалось короткими поцелуями при встрече и расставании. Но сейчас, когда Симона бросалась к Мэгги от переизбытка чувств и стискивала в объятиях, она переживала удивительное, неведомое ей ранее чувство принадлежности к некой человеческой общности, где все любят ближних своих и не стесняются выражать любовь.

Им выдали коротенькие передники, почти ничего не прикрывавшие. Симона сразу же захихикала. Ее фигура была, как говорят немцы, аппетитной – с соблазнительными округлостями в нужных местах.

– У тебя обалденная грудь, Мэгги! – с нескрываемым восхищением сообщила она застеснявшейся вначале подруге. «Да, это чистая правда», – подумала Мэгги. Бюст у нее и в самом деле был не хуже, чем у юной девушки, – наверное, потому что ей не пришлось кормить ребенка. Даже Джереми обожал ее груди и часто зарывался в ложбинку между ними.

Они вошли в сауну, уселись друг напротив друга, и Симона стала корчить ей рожи.

– Ammazzate,[132]132
  Хоть убей (ит.).


[Закрыть] как же тут жарко! – громко произнесла она, обмахиваясь передником, который быстро намок во влажном воздухе и стал похож на мятый лоскут.

Полная женщина с усиками сверкнула на нее глазами и свирепо шикнула.

– Ой, ой! – нахально отозвалась Симона.

Женщина встала – складки жира на ее теле плавно разгладились, опадая по своим местам, – и гордо вышла; полные ягодицы возмущенно тряслись. Симона подмигнула Мэгги и изобразила, как пинает удаляющийся зад.

Мэгги подумала – ведь еще совсем недавно она стыдилась бы подруги вроде Симоны, так сильно отличавшейся от тех, с кем она привыкла общаться, от людей ее круга. Однако с ней Мэгги переживала ощущение, подобное тому, что испытываешь, снимая тесные остроносые туфли и с облегчением засовывая ноги в удобные домашние тапочки. Симона принимала Мэгги такой, какой она была на самом деле, основываясь лишь на дружеской симпатии и привязанности, ничего не требуя взамен и не осуждая. С ней было комфортно – во всех смыслах этого слова. Еще одна ипостась свободы.

Теперь Мэгги могла не только располагать своим временем, но и выбирать друзей, не задумываясь, получит ли одобрение у своего мужа и британской диаспоры. Покрываясь потом, она ощутила, что наконец-то оказалась в ладу с самой собой; как говорят французы, стала хорошо чувствовать себя в собственной шкуре.

По вечерам, однако, ей приходилось оставаться одной. Она заказывала себе в номер сандвич и смотрела Си-эн-эн, лежа в постели. После похода с Симоной в термы ей стало особенно одиноко. Таксист, который привез Мэгги в гостиницу, нагрубил ей, когда она попыталась оспорить непомерно завышенную оплату. Он явно пытался воспользоваться тем, что она женщина, да к тому же еще иностранка. После разговора с ним в душе остался неприятный осадок. Такого не могло бы случиться, будь она с Джереми. Незаметно для себя Мэгги начала задаваться вопросом – а что она вообще делает здесь, совсем одна, в гостинице, вдали от всего, что ей дорого и привычно? Она никогда не любила гостиниц и не привыкла к маленьким одноместным номерам с узкой кроватью. Путешествуя с Джереми, они всегда останавливались в многокомнатных номерах.

Она равнодушно открыла мини-бар, потянулась за минеральной водой, но тут ее внимание привлек ряд маленьких бутылочек на верхней полке. Бренди. Она заслужила порцию бренди. Мэгги уселась в единственное имевшееся в наличии кресло и сбросила туфли, потягивая крепкий напиток прямо из горлышка. Ее вдруг охватило щемящее чувство одиночества. Золтан с Симо-ной были далеко – ужинали у брата Золтана, и Будапешт показался ей чужим, неприветливым городом. Поговорить бы хоть с кем-нибудь. Мэгги потянулась за записной книжкой.

В Ледбери зазвонил телефон. Долго звонил, наконец ответила Джанет. На заднем фоне слышалась громкая музыка и раздавался смех.

– Ой, тетя Эм, – удивилась Джанет. – Как поживаете? А мамы нет. Они с отцом пошли ужинать к Хиксонам.

«Интересно, кто такие Хиксоны?» – подумала Мэгги, и тут ее взгляд упал на визитную карточку Люка, которую она вложила в записную книжку при прощании в Париже. Как здорово было бы услышать сейчас его голос… Она допила бренди и набрала ноль-ноль-три-три, а затем – нужный номер.

– Вы в Будапеште? – Судя по интонации, Люк был очень рад ее слышать. – Mais j'arrive![133]133
  Что ж, я скоро приеду! (фр.)


[Закрыть]

– О нет, что вы, не стоит, – смутилась Мэгги.

– Я в любом случае на следующей неделе собирался туда, – сказал Люк. Вероятно, он находился в ресторане – слышался звон посуды. – Поеду забирать мою новую свинью. Остановлюсь в отеле «Геллерт».

На следующей неделе трое друзей собрались в холле гостиницы, где жила Мэгги.

– Вот крем, – радостно объявил Золтан. – Нанесите его на лицо и оставьте примерно на час, чтобы впитался. Потом сотрите вот этим. – И он протянул ей пластмассовый пузырек с лосьоном. – Дьенеш говорит, это средство избавит вас от зуда.

Во время разговора Мэгги пила чай – точнее, то, что пытаются выдавать за чай в континентальной Европе. Золтан смаковал свой любимый напиток – темный местный ликер под названием «Уникум». Симона тем временем расхаживала по холлу – по-видимому, сидеть ей пока было не очень удобно – и дымила тоненькой сигаретой.

– Я вчера была у Илонки, – сообщила она. – Украла пару пустых банок и записала нас обеих на завтра, на десять утра.

«Что ж, – подумала Мэгги, – игра продолжается».

Она села на кровать и смотрела, как за окном розовеет предзакатное небо за изящным силуэтом здания парламента. Намазала лицо кремом, слегка втирая его массажными движениями, как делали у Илонки в салоне, легла и стала ждать. Задремав, Мэгги проснулась минут через сорок от ужасного зуда – лицо и шея горели. Она вскочила с кровати, закрыв лицо руками и сдерживая желание прыгнуть прямо через окно в черные ледяные воды Дуная. Ощущение было просто невыносимое. Мэгги кинулась в ванную, схватила флакон с лосьоном, смочила ватный диск и стала торопливо убирать остатки крема с лица. Потом умылась холодной водой и взглянула на себя в зеркало. Лицо уже не чесалось, но кожа покрылась красными пятнами и шелушилась на лбу и подбородке. Она позвонила Золтану:

– Все получилось, крем действует, но что было бы, если бы у меня не оказалось под рукой этого чудодейственного лосьона?

– Не волнуйтесь – Дьенеш сказал, подойдет любой лосьон, стягивающий поры.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь серьезно пострадал, – заволновалась Мэгги.

– Поверьте, мадам, все будет в порядке, никаких проблем, – беспечно заверил Золтан.

Мэгги, как обычно, заказала сандвич и включила телевизор. Шла передача о животных, в которой показывали свиней, с жадным чавканьем пожиравших корм из корыта. Зазвонил телефон.

– Вас спрашивает джентльмен из отеля «Геллерт». Мэгги резко выпрямилась. В зеркале над туалетным столиком отражалась ее опухшая и покрасневшая физиономия.

– Пожалуйста, скажите ему, что меня нет и я вернусь завтра вечером, – испуганно попросила она.

* * *

– Доброе утро, Пандора, – поприветствовала ее Илонка, принимая пальто. Мэгги прилежно старалась не замечать Симону, которая уже была в салоне и подмигивала ей через щель между занавесками кабинки для переодевания. – Вы пришли на маникюр? А что у вас с лицом? – Ив самом деле – лицо Мэгги до сих пор было в красных пятнах, кожа на носу облезала, как после солнечного ожога. – Подойдите, пожалуйста, к свету, – скомандовала Илонка, подводя Мэгги к окну. – Взгляните-ка, – сказала она двум молоденьким девушкам. Те, оставив клиенток, подошли посмотреть. – Когда это у вас началось?

Краем глаза Мэгги увидела, как Симона вышла на цыпочках из кабинки, прижимая к себе вместительную итальянскую сумку. Она приблизилась к полке у стены позади кушеток, на которых лежали клиентки, и сделала вид, будто роется в сумке, что-то выкладывая и засовывая обратно. Пока Илонка с девушками изучали состояние кожи Мэгги, две банки с кремом были ловко подменены двумя такими же.

– На следующий день после массажа лица, – сказала Мэгги, – у меня начался зуд, потом становилось все хуже и хуже. Наверное, у меня аллергия на ваш крем.

– Посмотрим, что можно сделать, – сказала Илонка. – У меня есть специальные антиаллергические кремы.

Сидя в углу и держа пальцы в маленькой чашечке с мыльной водой, Мэгги с болью в сердце вспомнила, когда последний раз делала маникюр в салоне, – это было перед свадьбой. Джереми не любил крашеных ногтей, и она ограничивалась тем, что самостоятельно обрабатывала их и полировала замшей. Педикюр же, напротив, являлся для нее тягостной необходимостью.

Девушки вернулись к своим обязанностям. Симона уже возлежала на кушетке. Ее челку убрали под розовую повязку. Девушка, похожая на Илонку, вероятно, ее дочь, закончила массировать одну из клиенток, и хозяйка салона сама взялась за работу, предварительно вооружившись порцией крема.

Еще одна работница салона, высокая брюнетка, тоже погрузила пальцы в новую банку. «Расслабьтесь», – мягко сказала она крупной женщине в розовом.

Звучала тихая музыка. На стене персикового цвета висели часы, и Мэгги не удавалось преодолеть навязчивое желание наблюдать за ними. Одна женщина уже лежала в похожей на шпинат маске. Девушка, похожая на Илонку, тщательно вымыла руки, подошла к Мэгги и начала делать ей маникюр. «Да, именно так в молодости выглядела Илонка», – подумала Мэгги, глядя на склоненную перед ней светловолосую голову. Симона, которой накладывали маску, из-за спины возившейся с ней девушки показала подруге знак победы двумя пальцами. Часы все тикали и тикали. Явилась еще одна переодетая в розовое клиентка. Ногти Мэгги были мастерски подпилены и отполированы.

– Покрыть лаком?

– Да, пожалуйста. Ярко-красным.

Маску, снятую с одной из посетительниц, повесили на стену вместе с остальными, а самой даме помогли надеть пальто и проводили к выходу. На кушетках лежали еще семь клиенток. Мэгги сушила ногти, слегка помахивая руками.

Вскоре женщина справа от Симоны стала ерзать и вертеться на кушетке, делая какие-то жесты и пытаясь отколупнуть маску. Илонка встала из-за стола и подошла к ней.

– Чешется, – сказала женщина приглушенным голосом. – Снимите ее! – Илонка сорвала маску и увидела под ней красное воспаленное лицо. Клиентка злобно прошипела: – Сделайте же что-нибудь!

Тут распахнулась дверь, и на пороге появилась взбешенная женщина, совсем недавно покинувшая салон. У нее тоже покраснело лицо.

– Помогите, я не могу больше! – Сбросив пальто, она кинулась к Илонке и стала что-то говорить ей, бешено жестикулируя. Симона громко взвыла, вскакивая с кушетки. «Наверное, для пущего эффекта», – подумала Мэгги. Теперь в салоне воцарилась полная анархия. Илонка и ее работницы метались от клиентки к клиентке, срывая с них маски и накладывая холодные компрессы.

– La poiitzia! – вопила Симона. – Я обращусь в полицию! – Одна из девушек пыталась приложить к ее лицу смоченную чем-то вату. – Я вся горю! – вопила итальянка и бегала как полоумная по всему салону; остальные женщины вторили ей, каждая на своем языке.

А Мэгги тем временем спокойно сидела на стуле, досушивая лак и не зная, смеяться ей или плакать. Одна из женщин – жена турецкого посла, как потом выяснилось, – заползла в угол и разрыдалась. Испытывая угрызения совести, Мэгги намочила полотенце и подошла к ней.

– Сейчас все пройдет, – сказала она, вынимая из сумки лосьон. Почувствовав облегчение, турчанка схватила лосьон и побежала к Илонке.

– Вот что вам нужно, – гортанно произнесла она, размахивая пузырьком у нее перед носом.

Явились две новые посетительницы – и в растерянности остались стоять у порога, не снимая пальто. Перед ними предстала удивительная картина: краснолицые женщины с выбившимися из-под розовых повязок волосами и ошметками зеленой массы, напоминавшей шпинат, отчаянно терли руками щеки и грудь и на разных языках что-то кричали. Илонка, по-видимому, утратившая всякий контроль над ситуацией – и над собственной прической тоже, – захлопнула дверь и вывесила табличку «Zarva».[134]134
  Закрыто (венг.).


[Закрыть] Симона обильно намазалась лосьоном и передала флакон полной женщине по соседству, которая учащенно дышала, хватая ртом воздух. Понадобилось какое-то время, чтобы восстановить в салоне порядок.

Мэгги с Симоной ушли, не заплатив. Переживания Мэгги были совершенно типичны для нее: неоплаченный счет за маникюр беспокоил ее сильнее, чем страдания жены турецкого посла и нанесенный Илонке ущерб.

Мэгги настояла на том, чтобы отпраздновать победу в лучшем ресторане Будапешта, и Золтан заказал столик в «Гунделе». Спустившись на лифте в холл гостиницы, она испытала испуг и радость одновременно, увидев знакомую фигуру у стойки администратора.

– О, bonsoir, bonsoir![135]135
  Добрый вечер! (фр.)


[Закрыть] – радостно воскликнул Люк, на мгновение прекратив яростно жестикулировать. – Я никак не мог заставить этого человека понять, кого я ищу…

– Bonsoir, – смущенно произнесла Мэгги.

– Я надеюсь, вы сегодня свободны и сможете поужинать со мной? Я только что приехал из деревни – покупал там свинью.

– Вообще-то я собиралась поужинать с Золтаномл – неуверенно ответила она. – Ну, вы знаете, с моим деловым партнером.

– Свинья просто великолепна… – продолжил Люк и мгновенно помрачнел, когда суть ее ответа наконец дошла до него. – Значит, вы заняты? Видите ли, я завтра возвращаюсь во Францию…

Его смиренный вид растрогал Мэгги. Она всегда старалась быть любезной, привыкла заботиться об интересах других. Джереми часто упрекал ее в том, что ей трудно было говорить людям «нет». Впрочем, что плохого может случиться, если она пойдет Люку навстречу?

– Хотите присоединиться? Мы собирались поужинать в «Гунделе», – неожиданно для себя самой произнесла Мэгги.