Текст книги "Звезды любви"

Автор книги: Энн Чарлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Она улыбнулась его шутке и вспомнила, каким он был в тот злополучный вечер перед самым уходом: гнев уже немного остыл, и в нем снова чувствовалась непреклонная сила и уверенность. Но теперь он предстал перед ней совершенно иным человеком, который, оказывается, не таил в себе никакой угрозы. Ее щеки покрылись легким румянцем, и сердце заколотилось в груди быстрее обычного – впрочем, так случалось всегда, как только рядом с ней оказывался Роберт Бомон.

– Вы правы. Я не была бы рада, – ответила она, и он замер. – До завтрака я бываю не очень расположенной к общению. Да и во время завтрака тоже.

Он бросил на нее довольно жесткий взгляд, и она вдруг почувствовала неловкость, увидев, как бы со стороны, свои взлохмаченные волосы.

– А я думал, что мне будут не рады совсем по другой причине, – произнес он тихо, и тут, наконец, запоздалая защитная реакция Кейт вырвалась наружу.

– В прошлый раз вы просто застали меня в веселом настроении после выпитого шампанского, мистер Бомон. Надеюсь, это больше никогда не повторится.

Он вздохнул с наигранным сожалением. – Ах, как жаль! Было так чудесно! – Окинув взглядом сад, в котором сейчас трудилась Кейт, он направился к дому. – Надеюсь, Луиза даст мне напиться. Вы присоединитесь к нам, Кейт?

– Я не нуждаюсь в том, чтобы вы приглашали меня в мой собственный дом, – резко ответила она.

– Ах, как жаль!.. – повторил он меланхолическим тоном, а затем добавил: – Будьте осторожны с этими бегониями, Кейт? У нас здесь часто бывают заморозки. – И, направившись в сторону дома, он легко взбежал по ступеням, постучал в дверь и исчез в прихожей.

– Ну все он знает! – выругалась про себя Кейт и посмотрела на роскошные растения. Да что, черт возьми, он может вообще знать о цветоводстве, в конце концов? Она была крайне раздражена, и ее начали снова обуревать сомнения. Не может быть, чтобы он совсем выбросил из головы события прошлой пятницы – он тогда предупредил, что заставит ее пожалеть о своем поведении. Она снова натянула на руки садовые перчатки и принялась рыхлить землю маленьким культиватором. Внутри нарастала какая-то тревога. Если его поведение специально нацелено на то, чтобы вывести ее из равновесия, то это ему безусловно удалось. Но почему он старался быть таким любезным?

Естественным напрашивающимся ответом был как раз тот, который она не хотела и не могла принять, поэтому она с остервенением накинулась на сорняки, пытаясь одновременно представить себе, о чем может говорить сейчас Роберт с Луизой? Что она предложила ему выпить? Но Кейт твердо решила не заходить в дом, пока Роберт не покинет их владения. Поэтому когда на подъездной дорожке показалась машина Эндрю, она побежала ему навстречу, чтобы помочь Эндрю пересадить отца в кресло-каталку.

– Кейт, я знаю, что галерея еще закрыта, – проговорил Филипп, – но я надеюсь, что вы все же позволите мне кое-что купить.

Она засмеялась.

– Вы произнесли магическое слово, Филипп! «Купить»! Это всегда звучит как «Сезам, откройся!» – Она посмотрела в сторону дома. – Здесь Роберт Бомон. Не могли бы вы подождать, пока он уедет?

Тонкие руки Филиппа, лежавшие на коленях, заметно задрожали.

– Не беспокойтесь, Кейт. Давайте пока посмотрим что-нибудь в галерее.

– А что он здесь делает? – спросил Эндрю.

– Он совершал пробежку и завернул к нам, чтобы поболтать с Луизой. Это нечто новенькое – увидеть его бегущим, а не проносящимся мимо в своей ревущей машине.

– Я слышал, что он фанат бега. – Голос Эндрю звучал немного кисло, и Кейт догадалась, что он сейчас вспоминает ту вечеринку в доме Хендерсонов, где Роберт так интимно танцевал с ней.

– Да, он хороший спортсмен, – проговорил Филипп. – Он в прошлом году даже временно замещал в нашей городской школе тренера.

– Тренера? – изумленно переспросила Кейт.

– Да, тренера по футболу, – уточнил Эндрю, подвозя кресло-каталку к ступеням дома. Потом он помог отцу подняться, а Кейт стала поднимать кресло, удивляясь про себя: может быть, они вообще говорят о разных людях? Луиза и Роберт вышли из кухни как раз в тот момент, когда Эндрю усаживал отца обратно в кресло.

Черт возьми, подумала Кейт. Какая досада, что Роберт оказался здесь именно сейчас! Их неизбежно придется представлять друг другу, и Бомон, конечно, сразу догадается, почему она приняла в галерею картину Филиппа. Пусть только попробует сказать что-нибудь обидное в адрес Филиппа! Она снова залепит ему пощечину.

Но когда он, вопреки ее ожиданиям, ничего подобного не сказал, она все равно нашла повод на него разозлиться.

Когда она представила ему Филиппа, он бросил на нее молниеносный взгляд, и ей сразу стало ясно, что он все понял. Он рассыпался перед Филиппом в самых учтивых извинениях. Пожимая ему руку, он с улыбкой спросил:

– Я, конечно, понимаю, что не могу рассчитывать на вашу симпатию ко мне? Моя правда была для вас очень горькой?

Такое начало Филиппу явно понравилось.

– Правда всегда бывает горькой, мистер Бомон. Я уверен, что вы это знаете. Мне рассказывали, что вы всегда говорите неприятную правду даже самым знаменитым художникам – поэтому я должен считать за честь, что вы критиковали меня, руководствуясь теми же принципами. Хотя мне пока, признаюсь, не удалось еще успокоить себя.

Кейт сгорала он нетерпения, ожидая, когда же Бомон, наконец, уйдет. Однако он снова уселся на стул и продолжал беседовать, пока гости пили чай. Другой на его месте от чувства неловкости давно бы уже ретировался, размышляла Кейт. А этот начал разглагольствовать, объяснять Филиппу Баррету, почему он так негативно относится к дилетантам, которые стремятся извлечь прибыль из своего хобби. Надо признать, он говорил так искренне, что Филипп, казалось, поддался его обаянию и во всем с ним соглашался. И вскоре старик уже мирно и откровенно рассказывал что-то Бомону, явно наслаждаясь беседой.

Совсем по-иному вел себя Эндрю. Неприятие Роберта так и читалось на его красивом лице. Слава Богу, у нее есть, по крайней мере, хоть один союзник, подумала Кейт, однако это было слабое утешение, учитывая, что причиной неприязни была обыкновенная ревность.

– Мне очень не понравилось, как он держал тебя во время танца, Кейт, – сказал тогда Эндрю на вечеринке у Хендерсонов, и она с трудом подавила в себе чувство досады и раздражения от прозвучавших в его голосе слишком собственнических ноток.

– Мне тоже.

И вот сейчас на виду у всех Эндрю взял ее за руку и преувеличенно громко пригласил пообедать с ним и Филиппом. С несколько более преувеличенным, чем нужно, энтузиазмом Кейт дала свое согласие и тут увидела, что Роберт смотрит на ее лежавшую на краю стола руку, прикрытую сверху ладонью Эндрю. Он почему-то улыбнулся, как будто узнал чей-то чужой секрет, и Кейт не выдержала:

– Не смеем задерживать вас, мистер Бомон. Вам, наверное, не терпится продолжить свою пробежку.

– Короткий перерыв не помешает, Кейт. Бежать в гору – так тяжело.

– Прошу вас, будьте осторожны, хорошо? – усмехнулась Кейт. – Такие нагрузки могут быть опасны для… не очень молодого мужчины.

Роберт безобидно улыбнулся, сверкнув белыми зубами. С влажными и взъерошенными полотенцем волосами он выглядел удивительно притягательно.

– Вы беспокоитесь за мое сердце, Кейт?

Ее собственное сердце снова бешено заколотилось.

– За сердце? Боже мой, конечно, нет! Сердце, я думаю, – единственное, за что вам никогда не придется беспокоиться!

Но ведь он просто издевается над ее досадой и раздражением! Луиза неодобрительно покачала головой, бросила на Кейт предупреждающий взгляд и увлекла Филиппа в галерею, чтобы выбрать среди выставленных вещей какой-нибудь свадебный подарок для его племянницы.

А Кейт действительно чувствовала себя не в своей тарелке, оказавшись в составе такой своеобразной тройки, – она и два молодых человека. К тому времени, когда Филипп выбрал, наконец, керамический кувшин и два бокала, Кейт уже была вне себя от благодушия и самодовольства Роберта и агрессивности Эндрю. Когда Барреты уехали, она, не обращая на Роберта никакого внимания, снова отправилась в сад. На этот раз она забралась в дальний уголок участка, чтобы не встречаться с ним еще раз, когда он будет уходить.

Но буквально через несколько минут он уже нашел ее, и его атлетическая фигура возникла в дверном проеме маленького сарая, где хранился садовый инвентарь.

– Вы что-нибудь здесь забыли, мистер Бомон? – сердито спросила она, пытаясь скрыть охватившее ее волнение. Она вдруг почувствовала себя буквально запертой и задыхающейся в этом маленьком тесном помещении.

– Я просто подумал, что смог «расколоть» вас, и вы показали мне совсем другую Кейт, – ответил он.

– О чем это вы? Я вам ничего не показывала.

– Специально – конечно, нет. Но непроизвольно… – Она не могла видеть выражения его лица, потому что он стоял против света. Через мгновение он продолжил: – Кейт, прошу вас, давайте забудем то импульсивное пари о картине Филиппа. При открывшихся обстоятельствах мы не должны продолжать наш спор.

Уперев руки в бока, она с вызовом бросила:

– Нет, я не откажусь от пари, мистер Бомон.

– Ради Бога, давайте оставим этот глупый спор. Я теперь увидел, что, принимая его работу, вы руководствовались не художественными критериями. Вы приняли его картину, потому что вы – это вы, Кейт! Если бы я знал об этом раньше, я бы никогда не взял картину Филиппа в качестве примера…

– И что же вы обо мне подумали, многоуважаемый мистер Бомон?

– Большую часть времени вы неуживчивое и вспыльчивое существо. – Он глубоко вздохнул. – Но вы еще и очень доброе существо, поэтому вы и приняли работу Филиппа.

– Да, выходит, я такой вот плохой предприниматель. Но меня совсем не волнует, что вы обо мне думаете. Поэтому я настаиваю на своем пари. Яот него не отказываюсь!

Он сделал шаг вперед. Кейт напряглась как струна.

Бомон внезапно рассмеялся, а Кейт немедленно почувствовала сигнал тревоги.

Она сделала шаг назад и случайно наступила на косилку. И тут же Роберт, желая помочь ей удержаться, обхватил ее за талию. Ее руки оказались прижатыми к его груди, и, когда она попыталась отдернуть их, он притянул ее к себе.

– Ваш друг показался мне сегодня немного расстроенным. Он, наверное, думает, что играет вторую скрипку после Винсента? – Его белые зубы сверкнули в темноте, а Кейт почувствовала, как краснеет от этого напоминания о ее глупом демарше.

– Эндрю прекрасно знает, что является для меня номером один, – огрызнулась она, снова пытаясь отстраниться.

– Да, он сегодня так открыто заявлял о своих правах! Ведь вы были так милы с ним в тот вечер в доме у Хендерсонов!

Кейт уперлась руками ему в грудь, ужаснувшись тому, как точно он угадал мотивы ее поведения в тот вечер.

– А как же иначе! – прошептала она сквозь стиснутые зубы. – Мы с Эндрю так подходим друг другу.

– Что вы говорите? – он прижал ее к себе еще теснее, но она снова стала сопротивляться. Ручка упиравшейся ей в спину газонокосилки причиняла ей довольно ощутимую боль.

– Отпустите меня, мистер Бомон! Я совсем не в восторге от ваших грубых штучек.

Ей показалось, что ее слова уязвили его. В его голосе появились стальные нотки, свидетельствующие о том, что она задела его самолюбие.

– А у вас слишком острый язык, Кейт! Скажите, а молодой Баррет разглядел в вас мягкость и женственность? Вы открыли ему эту удивительную сторону своей натуры?

– Не говорите глупостей! С вами я никогда не буду мягкой и женственной! – Ее дерзкие слова срывались с губ с явно излишней горячностью в то время, как сама она, завороженная его притягательной мужской силой, продолжала оставаться в его объятиях.

Он криво усмехнулся.

– Да, я могу ошибаться. Но клянусь, что я видел совсем другую Кейт в тот первый день в студии. Эти зеленые глаза, – он серьезно и внимательно посмотрел ей прямо в глаза, – были так широко открыты и казались такими доверчивыми, полными удивления… – Он вдруг замолчал, а Кейт почти перестала делать попытки высвободиться из его рук, в горле ее неожиданно пересохло. Она ощутила волшебное прикосновение его губ к своим губам и совершенно рабски подчинилась исходившим от него флюидам. Ее губы инстинктивно приоткрылись, и она забыла обо всем на свете… Когда он наконец оторвался от ее губ, она, ошеломленная, трепещущая от возбуждения продолжала стоять, припав к его груди, слушая и ощущая, как сильно колотится в груди его сердце, как вздымается его грудь от учащенного дыхания. Когда она все же открыла глаза, сама не желая того, ее ослепил золотистый солнечный свет, проникавший в сарай. Руки Роберта, мгновенно уловившие ее возвращение к реальной жизни, снова сжали ее в попытке удержать еще хотя бы на одно мгновение.

– А что, на Эндрю Баррета вы реагируете точно так же? – шутливо спросил он, но в его голосе ей послышались нотки превосходства. Или триумфа?

Он резко оттолкнула его, не желая смириться с теми чувствами, которые он в ней вызывал. Ручка газонокосилки больно уперлась ей в бедро, но она едва ли это заметила.

– Уж не хотите ли вы, мистер Бомон, чтобы я оценила ваш темперамент по десятибалльной системе?

– Кейт…

– Вы действительно на высоте. Но когда я сказала, что не в восторге от ваших грубых методов, я вовсе не требовала, чтобы вы продемонстрировали мне свои альтернативные способности!

– Просили вы или нет, но принимали вы их очень охотно.

Она потупила взор. Трудно было что-либо возразить на его слова. Она молча кляла себя за проявленную слабость и с отвращением вспоминала о своем недавнем состоянии.

Она пожала плечами.

– Просто меня еще никогда не целовали в сарае – я такого еще не испытывала.

– Не поделитесь ли вы со мной, какие еще проблемы имеются в вашем богатом опыте, Кейт, – усмехнулся Роберт. – Я буду рад угодить вам.

– Остыньте, мистер Бомон! А что касается какого-либо просвещения в данной области, то в случае необходимости я могу обратиться к Эндрю. И на будущее прошу вас попридержать свои нежности для ваших постоянных подружек.

– Нежности?.. – Он поджал губы и глубоко вздохнул. – Надеюсь, в недалеком будущем я заставлю вас, Кейт, пойти еще дальше и увлеку вас в такие блаженные дали, которые вам не откроет никакой Эндрю!..

Ее кулаки непроизвольно сжались от нестерпимого желания ударить его, но она заставила себя сдержаться, все еще живо помня о недавнем событии. Ей уже совсем не хотелось снова оказаться в его объятиях после того, как она от этого совершенно потеряла голову.

– Вам не удастся соблазнить меня своими эксцентрическими обещаниями, мистер Бомон. Если только это ваш конек, то вам лучше бы…

Она увидела, как гневно сверкнули его глаза, и быстро отступила на шаг назад. Зацепившись ногой за газонокосилку и потеряв равновесие, она всем телом рухнула навзничь, больно ударившись о металлический корпус машины. На этот раз он не сделал ни малейшей попытки удержать ее от падения. Кипя от злости и глядя на распростертую у его ног фигуру, он проговорил:

– Если я когда-нибудь выполню свои обещания, вы вряд ли найдете их странными и эксцентрическими. Но сегодня ночью, когда вы будете разглядывать синяки на своей прелестной попке, вспомните обо мне!

Затем он повернулся и ушел. Кейт с трудом вернулась к реальности.

В эту ночь, в ванной, Кейт долго разглядывала в зеркало свое обнаженное тело и вспоминала его слова. Вызывающие синяки уже проступили на бедрах и ягодицах. Она разглядывала их со странным чувством отвращения, как будто это он избил ее. Она быстро натянула на себя ночную рубашку и вынуждена была признаться себе в том, что, несмотря на полученные травмы, вспоминает сцену в сарае со странным чувством удовлетворения.

5

Прошло несколько долгих дней, прежде чем Кейт снова пришлось встретиться и разговаривать с Робертом Бомоном. С хитростью, которой она до сих пор за собой не знала, она умудрялась то уходить из дома, то возвращаться, когда Роберт соответственно заходил к ним в дом или уже уходил. Такие мимолетные встречи позволяли ей обмениваться с ним всего лишь коротким кивком или лаконичным «Привет», если рядом находилась Луиза. Сам же Роберт был, как всегда, предупредительным и любезным, и она прекрасно понимала, что ее собственное поведение не шло ни в какое сравнение с его вежливостью и учтивостью.

Однажды утром она заметила, как он бежит вдоль участка, направляясь к их дому. Кейт подошла к своей машине, сожалея о том, что не поехала забрать газеты с почты немного пораньше. Он свернул с дорожки и подбежал к ней как раз в тот момент, когда она уже повернула ключ зажигания. С беспечной самоуверенностью он склонился к оконному стеклу и, тяжело дыша, заглянул в машину. На Кейт была обычная рабочая одежда, волосы, едва приглаженные щеткой, свободно ниспадали на ее плечи. Кейт отвела глаза, пока он пристально изучал ее лицо, на котором не было ни малейших следов косметики. Она в свою очередь отметила про себя здоровый цвет его лица, прекрасный бронзовый загар. Его широкие плечи целиком закрывали оконный проем, и Кейт невольно напряглась, не желая поддаваться воздействию исходившей от него мощной ауры.

– Минутная усталость, мистер Бомон? – усмехнулась Кейт, поскольку Роберт продолжал стоять, молчаливо склонившись над окном ее машины.

– Совершенно верно, Кейт. Вы не ошиблись.

– Может быть, вам следует избрать более короткий путь, чтобы избежать столь крутого подъема в гору. Судя по всему такой подъем вам не по силам.

– Самый короткий путь, – прошептал он, глядя на нее со странным выражением лица. – Да, пожалуй, мне бы очень хотелось его найти!

– Вы всегда можете срезать маршрут, воспользовавшись тропинкой в дальнем углу нашего участка, хотя не исключено, что рискуете встретиться там со змеями.

Он бросил на нее печальный взгляд.

– Боюсь, что самый короткий путь всегда имеет свои отрицательные стороны. Поэтому я предпочту продолжать бегать своим обычным путем, если вы не возражаете.

Он отошел от машины и стал смотреть, как она отъезжает. Трогаясь с места, Кейт с любопытством отметила про себя, что этот разговор вселил в нее какое-то смутное беспокойство: вроде бы самый обычный, ничего не значащий эпизод, но поскольку это был разговор с Робертом, он имел еще какие-то иные тона и оттенки.

Избегать Роберта становилось все труднее, и Кейт в результате оставила эту затею, тем более что эти постоянные уловки стали сказываться на ее работе в галерее. Он время от времени высказывал скептические замечания по поводу некоторых работ, которые она выставляла в своей галерее, и она окончательно поняла, что он сознательно провоцирует ее. Поэтому она старалась придерживаться легких, беззаботных ответов, как будто ее совсем не волновало и не трогало, что он может подумать, хотя в душе уже давно призналась себев том, что все больше и больше хочет получать его одобрительные оценки.

– Между прочим, мистер Бомон, – сказала она однажды, – этот парижский пейзаж, который вы так раскритиковали, вчера был продан.

Он улыбнулся.

– Разве это что-нибудь означает, Кейт? Мало того что покупатель ничего не смыслит в искусстве, он к тому же совершил опрометчивый шаг, заплатив немалые деньги за картину, которая ничего не стоит.

– Но она ему понравилась, поэтому и цена показалась не столь высокой. Конечно, я была с ним предельно честной – я сказала ему, что эта картина принадлежит кисти художника-дилетанта, – но он не изменил своего решения ее купить. И мне кажется, он почувствовал глубокое облегчение, узнав, что ему не придется устанавливать специальную сигнализацию для охраны картины.

К ее удивлению, он вдруг добродушно рассмеялся и не стал продолжать спора, но это объяснялось, наверное, тем, что при разговоре присутствовала Луиза. А в ее присутствии Роберт всегда старался быть очень вежливым и учтивым. Но вот когда они оставались наедине… Кейт даже покраснела при воспоминании об их стычках и о своем поведении во время очередной баталии. Она поклялась себе, что больше никогда не позволит себе подобных глупостей.

И не позволяла. Но вместо того, чтобы быть довольной и радоваться этому, она все больше ощущала какое-то беспокойство, какую-то неловкость и скованность в присутствии Роберта. Лишь ценой больших усилий удавалось ей теперь почти не реагировать на его замечания, которые он допускал то в ее собственный адрес, то в адрес картин, собранных в ее скромной коллекции. Уверенность Кейт буквально таяла, особенно на фоне успехов Луизы: ее керамические изделия, в отличие от экспонатов картинной галереи, постоянно находили покупателей. И лишь только воспоминание о произнесенных Робертом словах «Высокая оценка критики» помогали ей противостоять вызывающим комментариям, которые он продолжал высказывать, – его критический настрой в отношении ее суждений и возможностей так и не изменился. Его уничтожающие высказывания о ее галерее не распространялись, однако, на секцию керамики. Роберт открыто восхищался работами Луизы и мгновенно приобрел одно из последних произведений ее безудержной фантазии.

Это был кувшин для воды классических форм и пропорций. Наяды с длинными, словно стекающими вниз волосами, образовывали ручку кувшина, на краю которой сверкала свисавшая капелька застывшей голубоватой воды, мастерски выполненная из расплавленного стекла. Как только Роберт увидел этот шедевр, он сразу же объявил о своем намерении купить его.

Полученные деньги могли бы помочь им оплатить несколько недавно пришедших счетов, поэтому Кейт была очень рада этому успеху. Но когда она увидела, как его тонкие и красивой формы руки бережно держат этот хрупкий кувшин, она испытала сильный укол ревности от того, что ее тетушка постоянно удостаивалась его похвал, а она… она удостоилась его похвалы лишь однажды, да и то, когда она выступала под вымышленным именем. Эта мысль настолько вывела ее из равновесия, что она повернулась на высоких каблуках и вышла из галереи. Перед тем как уехать, Роберт, держа под мышкой завернутый кувшин, снова подошел к Кейт, работавшей в саду.

Он остановил взгляд на ее отливавших медью волосах, которые были собраны на затылке в небрежный узел.

– Луиза сказала мне, что вам двадцать два года. Откуда такая детская обидчивость? Ведь удача вашей тети, которой удалось продать свою работу, должна была бы доставить вам радость, а не вызывать такую ревнивую реакцию.

Лицо Кейт стало таким же красным, как ее волосы. Это было ужасно, что он заметил ее вспышку зависти. Она не рассчитывала, что он догадается об истинных причинах, заставивших ее на какое-то время забыть свои благодарные чувства к Луизе! Конечно, она искренне рада, что Луизе удалось продать свою работу. Конечно, она обязательно ее поздравит. Она, в конце концов, самый ее близкий друг и товарищ. Поэтому она злилась на себя и переживала мучительное чувство вины. А тут еще Роберт Бомон читает ей лекцию о том, что ей и без него хорошо известно. Это было совершенно невыносимо! Интересно, о чем еще, помимо ее возраста, сообщила ему Луиза.

Листья куста боярышника отбрасывали на его лицо причудливо пляшущие тени, и в этих брюках из вельвета и красном свитере он выглядел удивительно сильным и привлекательным. Сегодня его волосы были взлохмаченными, и, несмотря на свой гнев, Кейт успела отметить, что эта прическа так шла ему!

Она нагнулась и подняла с земли секатор.

– Не читайте мне лекции, мистер Бомон. Я прекрасно помню о своих семейных обязанностях, и Луиза меня прекрасно понимает.

Он некоторое время следил за резкими движениями секатора и падавшими на землю срезанными листьями и молодыми побегами.

– Да, я в этом не сомневаюсь. Жаль только, что в вас самой нет ни единой крупицы понимания самой себя.

Кейт повернула к нему свое разгоряченное и сердитое лицо.

– Вот как! И что же вас заставляет прийти к такому выводу?

Его лицо озарилось широкой улыбкой, обнажившей белые ровные зубы. Морщинки вокруг глаз стали чуть глубже. Она почувствовала настоятельную необходимость немедленно оборвать эту нить, которая каждый раз возникала между ними, когда они смотрели друг другу в глаза, и поэтому с новой силой набросилась на бедный куст боярышника.

– Вы, очевидно, думаете, – продолжал он, – что подстригаете и ровняете кустарник?..

Секатор жалобно клацкнул у нее в руках.

– Именно этим я сейчас и занимаюсь! Вы что, не видите?

– Вовсе нет, Кейт, – ответил он, следя глазами за летающими над кустарником садовыми ножницами. – Вы пытаетесь подровнять меня под свой характер. Но предупреждаю вас – сделать это будет непросто.

Он повернулся и отправился к своему автомобилю.

– До свидания, доктор Фрейд! – крикнула она ему вдогонку. – И не спешите заглянуть к нам снова!

Но сквозь клацанье садовых ножниц она услышала в ответ лишь смех.

Луиза работала над выполнением заказов, которые достал для нее Макс в художественных салонах Золотого Берега. Она проводила теперь с ним все свое свободное время. И она с большой симпатией относилась к Роберту, явно выбросив из головы всякие воспоминания о резких словах, допущенных им когда-то в их адрес. Кейт все чаще ловила себя на том, что когда Луиза вдруг в разговоре упоминала имя Роберта, она не могла удержаться, чтобы не сказать о нем какие-нибудь колкости. Причем она изобретала всяческие предлоги, чтобы не участвовать в чаепитиях, которые Луиза устраивала каждый раз, едва только Роберт появлялся в их доме.

И чем чаще он бывал у них, тем больше в доме случалось всяких неприятностей. Перегорела батарея агрегата, снабжавшего их горячей водой. Перестала печь духовка. Кейт пришлось истратить на починку все вырученные от продажи картин деньги, кляня про себя Роберта, будто он действительно имел к этим неполадкам какое-то отношение.

Эван Гейл прислал наконец каталог своих картин, которые он хотел выставить в их галерее. Однако в связи с тем, что несколько картин неожиданно были проданы, их количества для персональной выставки было теперь явно недостаточно. Кейт решила поискать еще какого-нибудь художника и попросила Макса дать ей список членов творческой группы, среди которых она надеялась найти автора, чьи штук десять приличных картин можно было бы выставить в галерее одновременно с работами Гейла. В противном случае ей придется выставить свои работы. О ее планах Роберт еще не знает, поэтому не сможет ничего испортить. Ведь он буквально на все вокруг оказывает какое-то разрушительное воздействие!

Однажды утром, выйдя в сад, Кейт увидела, что все ее бегонии пожухли и почернели. Она сразу же подумала о том, что их каким-то образом сглазил Роберт. Он положительно решил стать неотъемлемой частью всех сфер их жизни. Кейт решила принять все меры к тому, чтобы общаться с ним как можно меньше. Но вместо того чтобы радоваться, она очень скоро почувствовала досаду, заметив, что он почти перестал обращать на нее внимание, все время общается только с Луизой, а Кейт время от времени удостаивает лишь краткими «Привет» или «Пока». И, тем не менее, она все больше и больше ощущала его незримое присутствие. Даже во время обеда у Эндрю и Филиппа Барретов над ними витал дух Роберта, поскольку после знакомства Филиппа с Робертом в доме Кейт и Луизы старший Баррет явно симпатизировал Бомону. Кейт старалась реагировать на все упоминания его имени в легкой и непринужденной манере, стараясь рассеять у Эндрю то впечатление, которому она невольно помогла сложиться на той вечеринке у Хендерсонов. Она была совершенно уверена в том, что Роберт незримо присутствует везде и всюду, и это обязывало ее к очень тщательному подбору слов и выражений.

В целом обед удался. Филипп Баррет главенствовал за столом. Его лицо светилось от удовольствия, которое у него вызывала реакция Кейт на его нескончаемые «старые сказки» – так Эндрю называл его рассказы о годах своей молодости. Однако после обеда он немного утомился от разговоров, его дыхание стало прерывистым, и Кейт вспомнила, что причиной его инвалидности, приковавшей его к креслу, был вовсе не паралич ног, а слабые легкие.

– Инвалидам пора на покой, – сказал Филипп и галантно поцеловал Кейт руку прежде, чем Эндрю увез его в другую комнату.

– Как насчет кофе и бренди, Кейт? – Голубые глаза Эндрю излучали сияние, когда он выключил верхний свет, оставив гореть только бра.

– После того как мы уберем со стола, – живо ответила Кейт и начала собирать на столе посуду, засучив рукава своей шелковой блузы.

– Оставь это, Кейт. – Эндрю подошел к ней со спины и обнял ее, нежно потираясь щекой о ее плечо. – Давай займемся более приятными делами, чем мытье посуды.

– Не говори глупостей – уж не думаешь ли ты, что я оставлю тебя с этой горой грязной посуды! – И она плеснула в мойку немного жидкости, и хлопья пены разлетелись по сторонам.

Эндрю стряхнул с руки брызнувшую на него пену и отошел в сторону.

– Ты слишком хороша, чтобы это было правдой. Ты знаешь об этом, Кейт? – Он взял полотенце и начал вытирать посуду, смотря на нее с нежнейшей улыбкой.

– Нет, не знаю. Кое-кто считает, что я упряма и обладаю скверным характером.

– Кто мог сказать тебе такое? – усмехнулся Эндрю, а потом уверенно добавил: – Бомон – только он может разговаривать с тобой в таком тоне. – Его хорошее настроение мгновенно улетучилось, и он в течение нескольких секунд сосредоточенно думал. – Мне кажется, ты ему нравишься.

Склонившись над мойкой, Кейт усиленно скребла сковороду.

– Почему ты так думаешь?

– Я же видел, как он на тебя смотрит, как он держал тебя, танцуя на вечеринке у Хендерсонов. Не доверяй ему, Кейт. Ведь он же помолвлен с Соней Марсден, но она настолько холодна, что он захотел развлечься на стороне…

Сковородка с грохотом упала в мойку.

– Послушай, Эндрю! Меня не надо предупреждать ни о чем. В этом нет никакой необходимости, потому что он мне абсолютно безразличен. Да и, кроме того, – продолжала она, сердито сверкая своими зелеными глазами, – ты ведь мне не сторож!

Она принялась с удвоенной энергией вытирать раковину, но в этот момент Эндрю решительным жестом отобрал у нее тряпку. На его лице снова играла приветливая улыбка, возвратившаяся к нему после признания Кейт в том, что ей не нравится Роберт Бомон.

– А мне бы так хотелось стать твоим сторожем и хранителем, Кейт! – Она на какое-то мгновение позволила себе припасть к его груди. В самом деле, она так устала от бесконечной борьбы и напряжения. Ведь последнее время она лишилась даже теплоты и понимания Луизы – ее крепнущая дружба с Робертом и растущая привязанность к Максу сделали Кейт фактически одинокой. А Эндрю был так мил, его руки были такие сильные и так тепло и нежно обнимали ее. Она закрыла глаза и подумала, как хорошо было бы, если… Она опомнилась и поспешно отстранилась от Эндрю, потому что непрошеные воспоминания вдруг напомнили ей о том, как это было с Робертом. Ведь именно эта ее глупость с самого начала и создала у Эндрю ложное представление о ней.