Текст книги "Третье лето Союза «Волшебные штаны»"

Автор книги: Энн Брешерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

В каком-то смысле это было самое романтичное происшествие за всю ее жизнь. Два года назад они спали вместе в переносном смысле, а теперь – в прямом. То, что было тогда, разбило сердце Бриджит. То, что происходило теперь, снова сделало его целым. Тем летом Бриджит чувствовала себя опустошенной, этим – любимой.

Секс, конечно, мог бы соединить их, но иногда это мощное оружие стоит отложить в сторону, чтобы воцарился мир.

Эрик заворочался, и Бриджит отдернула ногу? Во сне он крепче обнял девушку и прижал к своему обнаженному торсу. Он вздохнул: наверное, ему снилось, что рядом Кайя. Бриджит страстно захотелось быть той, кого он действительно любил, раствориться в объятьях Эрика и ни о чем не думать, но думать приходилось. В основном о том, что будет, когда он проснется. Вдруг он решит, что Би нагло воспользовалась его доверием, заботой и добротой. Нет, этого она не могла допустить.

Бриджит подождала, пока дыхание Эрика успокоилось, и снова принялась за простыню. Уже рассвело, и солнце светило прямо на их сплетенные тела. «Пожалуйста, не просыпайся», – молила Би.

Она натянула простыню почти до бедер, как вдруг Эрик проснулся. «О-х-х!»

Несколько мгновений, еще плохо соображая, он прижимал ее к себе, но поташ очевидно, узнал золотые волосы, рассыпавшиеся по его рукам, и понял, кому они принадлежат. Смутившись, он увидел, как они лежат и как выглядит Би.

– Прости, – пробормотал он, поспешно убирая руки.

Бриджит стало невыносимо грустно. Она натянула на себя одеяло. Простыня под ней была мокрой от пота.

– Пожалуйста, не говори так, – взмолилась она.

Бриджит всегда казалось, что ночь опаснее дня, но теперь она убедилась в обратном. Ночью можно было спрятаться, а день срывал все покровы.

– Я не хотел… – начал он, покраснев.

– Я знаю, – прервала его Бриджит.

Эрик старался не смотреть на нее.

– А ты себя чувствуешь…

– Намного лучше, – закончила она.

Он все еще стоял возле кровати.

– Я… в общем, одевайся. Возьми что хочешь из моей одежды – футболку, что угодно. – Он натянул шорты поверх спортивных трусов.

Бриджит столько всего хотела ему сказать – слова благодарности, любви. Не романтической влюбленности. Настоящей любви.

Может быть, тогда Эрик понял бы, что она чувствует и как хочет, чтобы он ей доверял.

Но было поздно. Он ушел.

* * *

– Мама? – Кармен прошла через мамину спальню к ванной. – У тебя там все в порядке?

На душе Кармен было неспокойно с самого утра. Мама не пошла на работу, сославшись на недомогание, и даже не попробовала яйца всмятку, которые Кармен приготовила на завтрак.

Кристина находилась в ванной уже довольно долго. Кармен услышала стон, потом все стихло.

– Мама? – Она постучала в дверь. – Что с тобой? – Сердце бешено заколотилось. Мама открыла. Ее лицо было абсолютно белым. – Мама! Да что случилось?

Даже губы у Кристины побелели.

– Думаю… я не уверена, конечно. – Она оперлась о дверной косяк. – Думаю, у меня отошли воды.

– Ты… ты думаешь? – Кармен казалось, что все происходит как в каком-то фильме: жене пора рожать, а муж сходит по этому поводу с ума. Только в роли обезумевшего от страха мужа оказалась Кармен.

– Да.

– И это значит…

Кристина прижала руки к своему огромному животу.

– Я не знаю. Кажется, я пока не рожаю.

– Но ведь еще рано! – закричала Кармен, глядя на мамин живот и обращаясь к младенцу. – Ты должна родить только через четыре недели!

– Малышка, я знаю.

– Позвонить в больницу?

– Я позвоню своему врачу. – Кристина медленно направилась к телефону.

– Как ты себя чувствуешь? – с тревогой спросила Кармен, пока мама набирала номер.

– Чувствую… Из меня что-то течет. – Кристина нажала на кнопку вызова и ждала, когда секретарь соединит ее с врачом.

Кармен вышла. Когда Кристина повесила трубку, вид у нее был испуганный, и у Кармен екнуло сердце.

Глаза Кристины наполнились слезами.

– Мне надо в больницу, провериться. Если у меня действительно отошли воды, я должна родить в течение двенадцать часов. То, что ребенок родится раньше, не опасно. Главное, чтобы не началось заражение.

– То есть малыш скоро появится…

– Да. Очень скоро, – слабо отозвалась Кристина.

– Где Дэвид? – спросила Кармен, потому что мама явно думала именно об этом.

– Он… он… – Кристина закрыла лицо руками, чтобы не заплакать, и Кармен стало еще хуже. – Дай подумать… Он в последнее время так много ездит. Наверное, он сейчас в Нью-Джерси, а может быть, в Филадельфии. Точно не знаю.

– Мы найдем его! – закричала Кармен. – Мы ему позвоним!

– Давай сперва поедем в больницу, хорошо? Врач велела приехать как можно скорее.

Кармен как ненормальная носилась по квартире.

– Ты взяла сумочку? Я поведу.

В машине Кармен постоянно оглядывалась на маму.

– Малышка, следи за дорогой. Со мной все в порядке.

– У тебя… – Кармен задумалась, выбирая правильный термин из тех, что постоянно слышала в последние пару месяцев, – …схватки?

Кристина скрестила руки на животе и прислушалась, словно ожидая, что изнутри поступит сообщение азбукой Морзе.

– Вроде бы, нет.

– Что-нибудь болит? – спросила Кармен.

– Не особо. Спина ноет, и все.

В больнице Кармен отвела маму в родильное от-деление, где ее должны были обследовать, и тут же набрала номер Дэвида. Она попала на автоответчик, и это был плохой знак. Она оставила сообщение, пытаясь говорить убедительно и спокойно.

В дверях появилась мама.

– Ну что? – как можно тише спросила Кармен, приказав себе не нервничать.

– У меня отошли воды, – сказала Кристина. Выглядела она усталой и напуганной.

– Ясно.

– Но у меня нет схваток.

– Это хорошо, да?

– Да.

– И что теперь? Мы можем ехать домой?

– Мне надо остаться здесь, – вздохнула Крис-тина. – Они хотят понаблюдать за мной до восьми, а потом, если ничего не произойдет, простимулировать…

– Простимулировать? Значит…

– Мне дадут лекарство, чтобы вызвать роды.

Кармен кивнула.

– Но я им сказала, что не могу… не могу родить малыша до того, как… – Кармен с отчаяньем смотрела, как из маминых глаз катятся слезы. – Это не может случиться, пока не приедет Дэвид. – Кристина разрыдалась, и Кармен порывисто ее обняла. Наверное, в первый раз в жизни она видела, как плачет мама.

Кристина была очень хорошей матерью и никогда не показывала Кармен, что напугана или расстроена. И вот теперь Кармен, напуганная и расстроенная, чувствовала себя взрослой и сильной, потому мама полностью доверяла ей.

Обняв ее, Кармен уверенно пообещала:

– Я найду Дэвида. Я привезу его к тебе, и он увидит малыша.

Итак, Кармен сидела в холле, лихорадочно раздумывая, что делать. Время было не самым удачным по многим причинам. Бабушка Кармен, мама Кристины, еще не приехала из Пуэрто-Рико. Тетя тоже. Получалось, что все близкие отсутствовали. Но младенца не интересовали чьи бы то ни было планы, и Кармен подозревала, что у него есть нечто общее со старшей сестрой.

Маму нельзя было оставлять одну, среди чужих людей, а Кармен собиралась отправиться на поиски Дэвида. Конечно, Кристина пока не рожала, – но…

Итак, у Кармен не оставалось иного выхода, кроме как попросить о помощи тех, кому она доверяла больше всего. Правда, Би не было в городе, а Тибби связывали с больницами душераздирающие воспоминания. Кармен набрала телефон Лены, но та не подходила ни к домашнему, ни к мобильному. Оставлять сообщение на автоответчик не хотелось. Значит, все-таки Тибби. Как ни странно, она подошла после первого же гудка.

– Ты можешь сейчас прийти в больницу? – спросила Кармен дрожащим от слез голосом. – У мамы отошли воды, а Дэвид куда-то пропал! Я должна его найти, пока у мамы не начались роды! Пожалуйста, побудь с ней, пока я не вернусь?

– Конечно, – мгновенно согласилась Тибби. – Буду через пару минут.

– Не забудь телефон, хорошо? Я позвоню.

– Хорошо.

Они одновременно повесили трубку.

Когда Кармен позвонила Тибби, та только проснулась.

Ночь была длинной и изматывающей: до рассвета Тибби смотрела на дерево, потом влезла на это дерево, чтобы попасть в собственный дом, и легла спать в семь утра – от такого кто угодно устанет.

Когда спишь лишь три-четыре часа, теряешь ощущение реальности. Тибби не знала, как очутилась рядом с постелью Кристины, и даже писк больничного монитора не мог прояснить ее замутненное сознание.

Тибби с тревогой смотрела на возвышающийся горой Кристинин живот. Она хорошо помнила беременность собственной матери. Ники родился, когда Тибби было тринадцать лет, а Катрина – когда пятнадцать. Но тогда Тибби не находила это настолько волнующим.

« Не расслабляться, – напомнила Тибби себе и в какой-то степени Кристине. – У Корпорации „Тибби“ новый подход к младшим братьям, сестрам и младенцам вообще. Они нам нравятся, и мы хотим, чтобы с ними все было в порядке. Мы даже готовы признать, что любим их, но об этом – т-с-с-с!»

– Как ты? – неловко спросила Тибби. Она беспокоилась за Кристину, но чувствовала себя неуютно в роли сиделки.

– Никак, – пробормотала Кристина. Ее глаза блуждали по палате.

– Точно? – заволновалась Тибби.

– Наверное. – Кристина начала стучать зубами.

Тибби вскочила:

– Может… может, позвать врача?

– Я… я не знаю.

Кристина не могла говорить, и Тибби поняла, что врача надо позвать.

Акушерка по имени Лорен заполняла бумаги в приемной.

– Э-э-э, Лорен? Кажется, Кристине плохо.

Лорен подняла взгляд:

– В каком смысле плохо?

Тибби развела руками: она же не врач, и не медсестра, и не мать. И еще даже не имеет права голосовать.

– Не знаю, – ответила она.

Вместе они пошли в палату Кристины.

– У тебя схватки? – спросила Лорен Кристину с порога.

Кристина села, прижимая руки к животу:

– Даже не знаю.

Лорен взглянула на монитор:

– У тебя, дорогая моя, сильные схватки.

– Но я ведь еще не рожаю? – с надеждой спросила Кристина.

– Я бы сказала, что ты скоро родишь.

– Но еще слишком рано, – заволновалась Кристина. – Я думала, сегодня ночью.

– Ночью мы собирались тебя простимулировать, но, выходит, ты рожаешь сама.

– Но Дэвид и… – Кристина закрыла глаза, сморщившись от боли.

– Снова схватило, да? – спросила Лорен. – Дай-ка, я посмотрю твою шейку. Ложись и раздвинь ноги.

Тибби вздрогнула и поспешно вышла.

Лорен показалась ей бестактной и грубоватой, прямо как бывший учитель естествознания, который через слово говорил «анус» и «коитус».

Тибби бродила по коридору, когда Лорен появилась в дверях.

– Уже три сантиметра! – объявила она.

– Не понимаю, – смутилась Тибби.

– Шейка раскрылась на три сантиметра. Когда будет десять, ребенок сможет появиться на свет!

У Тибби возник вопрос, на который у Лорен точно не было ответа: «Зачем я здесь?»

– И… сколько времени это займет?

– Нельзя сказать точно. Несколько часов.

Тибби страстно желала, чтобы Кармен и Дэвид вернулись как можно скорее.

Лорен серьезно посмотрела на Тибби своими красивыми карими глазами, подведенными лиловым карандашом.

– Тибби, иди к ней. Она нервничает, и ты ей нужна.

– Понимаете, – неуверенно начала Тибби, – но я всего лишь подруга Кристининой дочери.

Лорен пожала плечами:

– И что? Больше никого у нее сейчас нет.

Кармен ходила взад-вперед у входа в больницу, Она снова набрала номер Дэвида и снова попала на автоответчик. Она позвонила Ирен, секретарше Дэвида, и попала на автоответчик. Она позвонила Лене домой и прорычала на автоответчик, что не сможет прийти к Валии. Надеясь на чудо, она позвонила Дэвиду в третий раз и отсоединилась, как только услышала все тот же текст.

– Кармен?

Она обернулась и увидела Вина. Конечно, кого же еще она могла увидеть? Вин внимательно смотрел на ее опухшее от слез лицо и красные глаза.

– Что с тобой?

– Мама вот-вот родит, а я не могу найти ее мужа! – Кармен наконец позволила себе не сдерживаться. – У нее отошли воды! Ребенок должен был родиться только через месяц, но врачи хотят, чтобы она рожала сегодня!

Господи! Сообщить столько физиологических подробностей парню, в которого влюблена! Но Кармен была напугана и не знала, что делать.

– Я обещала ей, что найду Дэвида!

– Ее мужа?

– Да.

– А где он сейчас, ты не знаешь? – спросил Вин.

– Он все время в разъездах. – Кармен ходила по кругу, сужая радиус. – Кто же знал, что все так обернется! А теперь я должна его найти! – с отчаянием закричала она.

– Ладно. Спокойно. У него есть мобильный?

– Есть, но он не отвечает! Наверное, летит в самолете, или у него села батарейка, а тот, кто обещал дать ему зарядное устройство, не сделал этого.

– На работу звонила? – Кармен видела, что Вин очень хочет ей помочь. Да, он определенно хороший человек.

– Там автоответчик. Секретарша ушла на обед, и, наверное, мне придется туда поехать. – Кармен помрачнела: – А какие еще варианты?

– Можно мне с тобой? – вдруг спросил Вин.

– Ты правда хочешь?

– Да.

Кармен бежала к своей машине, Вин следом.

– Ты можешь отпроситься с работы?

– У меня сейчас перерыв, а старички-бодрячки проживут один день без моей болтовни и карманных денег.

– Точно?

Вин так серьезно посмотрел на нее, будто они собирались спуститься на дно Атлантического океана.

– Точно. Точно-точно-точно.

Они прыгнули в машину, словно Старски и Хатч, и в считанные минуты домчались до офиса Дэвида.

Миссис Бэрри ласково поздоровалась с Кармен, и та на ходу объяснила, куда и зачем направляется. Кристина работала в этой фирме сто лет, так что Кармен все хорошо знали.

Кармен и Вин, запыхавшись, ворвались в кабинет Ирен, и, к счастью, та вернулась с обеда минут через десять.

– В чем дело, Кармен? – спросила она с удивлением, глядя на девушку в бандане и пляжных тапочках.

– Нам нужен Дэвид! – требовательно заявила Кармен. – Моя мама вот-вот родит, только никому не говорите.

Ирен, добросовестная секретарша, поняла, что не надо задавать лишних вопросов, и быстро застучала пальцами по клавиатуре.

Иногда Кармен казалось, что ее мать – кумир всех секретарш, потому что без особых усилий завоевала любовь молодого красивого перспективного адвоката.

– Сегодня днем у него встреча в Трентоне. Там он возьмет машину и поедет в Филадельфию, там же и переночует. Утром совещание, а потом он собирался домой. Хотя нет, подожди. Он говорил, что хочет по дороге заехать к матери.

Кармен задумалась:

– У вас есть номер офиса в Трентоне?

– Да. – Ирен тут же набрала его и, поговорив с кем-то, сообщила: – Дэвид уже уехал.

– Ох. – Кармен в отчаянии принялась грызть палец. – А гараж?

– Секунду. – Ирен позвонила. – Дэвид взял машину и уехал минут двадцать назад.

– Черт! – пробормотала Кармен, шагая взад-вперед, и вдруг поняла, что Вин внимательно ее разглядывает. Ну и пусть, ей уже не до имиджа Хорошей Кармен. – А у вас есть телефон мамы Дэвида?

Ирен задумалась:

– Боюсь, что нет. – Она просмотрела органайзер. – Прости, нет.

– Можете адрес?

Ирен покачала головой:

– Ты знаешь, как зовут его отчима?

Кармен должна была знать, но это имя напрочь вылетело у нее из головы, равно как и девяносто процентов из того, что говорил Дэвид.

– Давайте оставим сообщение в гостинице Филадельфии, – предложил Вин.

Ирен кивнула:

– Он еще не приехал туда, но позвонит, когда будет на подходе.

Кармен лихорадочно размышляла:

– Пожалуйста, позвоните еще раз в гараж, где Дэвид взял машину.

Ирен послушно набрала номер и передала Кармен трубку.

Поговорив несколько минут, Кармен радостно улыбнулась Ирен и Вину:

– Ну вот, уже кое-что. Они не могут связаться с Дэвидом, но вычислили, где он сейчас.

– Что, серьезно? – Вин явно был под впечатлением.

– Да. В общем, спасибо Господу за спутниковые системы навигации, – хмыкнула она.

Вин улыбнулся.

– Сколько ехать до Дауингтона? – спросил он. Ирен слегка пожала плечами:

– Думаю, часа полтора.

Вин и Кармен переглянулись:

– Ну что, поехали, – сказал Вин.

– Правда? – спросила Кармен, не веря, что он добровольно хочет во всем этом участвовать. – Ты точно хочешь со мной?

В его взгляде она прочла нетерпение.

– Точно, Кармен.

* * *

Лена осторожно зашла в кабинет отца, словно боялась, что он швырнет в нее пресс-папье или сделает что-нибудь в этом роде.

Он сидел за столом, разбирая бумагу и, как всегда, слушая Пола Симона, творения которого Лена не считала музыкой.

Отец посмотрел на нее поверх очков и убавил звук.

– Можно я тебя нарисую? – выдохнула Лена. Она так много раз произносила про себя эту фразу, что уже не понимала ее смысл.

Мистер Калигарис указал дочери на свободный стул напротив его кресла. Видимо, он был готов к этому – вернее, его подготовила жена.

Лена взяла с собой этюдник и села, зажав уголь в потной от волнения ладони.

– Не обращай на меня внимания, – произнесла она еще одну отрепетированную фразу.

Он кивнул и опять занялся своими бумагами, но Лена видела, что он старается держать голову прямо и делать меньше движений. Стекла его очков отсвечивали, так что казалось, будто он сидит с закрытыми глазами.

Сдерживая страх, Лена долго и пристально смотрела на отца и наконец увидела то, что хотела и могла нарисовать: его злость. Да, она видела и чувствовала эту злость, но не знала, как ее изобразить.

Художникам известно, что рисунок получается не совсем таким, как задумываешь. Например, хочешь нарисовать воду и думаешь, что нужны только синяя и зеленая краски. А потом оказывается, что нужна серая, коричневая и белая, а возможно, даже желтая и красная. А в следующий раз – какие-нибудь другие цвета. Нельзя дважды одинаково нарисовать одну и ту же воду.

Лена вспомнила, как однажды в Джорджтауне они с мамой долго смотрели, как рисует художник. А потом Лена спросила, почему у него на холсте только коричневая краска.

Ребенку объясняют, что мир – это набор простых геометрических фигур и столь же простых цветов («Лена уже выучила все цвета!»). Всю оставшуюся жизнь приходится переучиваться. Лена понимала, что первые десять лет – годы благостного неведения, а следующие семьдесят – сплошных сложностей.

Итак, Лена видела отца через призму своего отношения к нему. Она хотела изобразить его злость и таким образом освободиться от страха, но теперь понимала, что это ничего не даст.

Она смотрела и смотрела на отца, не мигая, пока перед глазами у нее не поплыли круги. Господи, как ей хотелось понять, что он из себя представляет! Но правда постигается с трудом и чаще всего совершенно неожиданно.

Лена отвела взгляд, прикрыла глаза, потом снова открыла и посмотрела на отца. Ну где же ты, правда? Оглядев комнату, она вернулась к портрету. Кажется, она кое-что поняла. Осторожно, чтобы не спугнуть истину, она принялась рисовать, представляя, что ее рукой водят неведомые силы.

Теперь лицо отца представлялось ей картой с темными впадинами глаз и возвышенностями скул. Разве можно бояться карты? Лена осмелела.

Вдруг что-то изменилось. Уголок его рта дернулся. Потом еще раз. Лена перестала бояться, но, может, боялся он?

Лена снова погрузилась в размышления, не теряя при этом трезвости ума. В конце концов, любой шедевр – это всегда несочетаемое сочетание субъективности и объективности.

Лена смотрела в папины глаза и пыталась понять, чего он мог бояться. И вдруг поняла. Он боялся ее независимости, боялся, что она вырастет не такой, какой он – или Бапи? – хотел бы. Боялся стать старым и беспомощным. Боялся, что дочь заметит его слабость, но, с другой стороны, Лена подозревала, что в глубине души он этого хочет.

Она смягчилась. Всё увиденное было новым, неожиданным и очень грустным. Лена не хотела, чтобы папе было трудно ее любить, но и не собиралась становиться удобной для его любви.

Уголь летал по холсту. У папы от напряжения дрожала шея, но он застыл неподвижно, чтобы не мешать ей работать. Это также тронуло Лену. Через два часа портрет был закончен.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Лена. Папа ничего не ответил.

Уходя, Лена повернула к нему этюдник. Папа даже не взглянул на рисунок. Тем же вечером, уже собравшись спать, Лена на цыпочках подошла к кухне, где оставила готовую работу. Отец стоял один, и, хотя Лена не видела его лица, она знала, что он смотрит на портрет.

Вин сел за руль, чтобы Кармен могла спокойно звонить по телефону. На полпути им пришлось остановиться и заправиться, и Вин купил им две колы и пакет хрустящей кукурузы. Кармен никогда ее раньше не пробовала, и ей безумно понравилось. Она и Вин хрустели так громко, что не слышали друг друга и приходилось кричать. Они хохотали, как ненормальные, и у Кармен от смеха снова потекли слезы, а губы горели от соли. Она устала и очень нервничала, но была счастлива, что они едут за Дэвидом и вообще что-то предпринимают.

Кармен подсчитала, что у них есть часа четыре на то, чтобы найти Дэвида и вернуться к маме. Все должно было обойтись, тем более что с Кристиной сидела Тибби, а Дэвид и Кармен собирались успеть к решающему моменту.

Вин вел машину уверенно и спокойно, Валии бы понравилось. Кроме того, несмотря на курносый нос и пухлую нижнюю губу, у него был красивый профиль. Конечно, не сравнить с Райаном Хеннеси, но Вину это только шло. Странно, что можно влюбиться по уши, глядя, как парень ведет машину. Вин смотрел на дорогу, а Кармен на него.

Они почти не знали друг друга, но ехали вместе, объединенные общим делом. Все прошлые романы Кармен были какими-то неискренними, к тому же она никогда не знала, о чем говорить с парнями. Сейчас такой проблемы не возникало.

– Вы с мамой дружите, да? – задумчиво протянул он.

– Да, – кивнула Хорошая Кармен, вовремя зажав рот Настоящей Кармен. – А ты?

– И я. С обоими родителями. Я единственный ребенок, сама понимаешь.

– Я тоже. – обрадовалась Кармен, но тут же уточнила: – По-видимому, была до сегодняшнего дня.

– Странно стать сестрой в… Сколько тебе лет?

– Семнадцать, – сказала Кармен.

– Семнадцать, – эхом отозвался он.

– В общем, почти восемнадцать. А тебе? – Наверное, стоило это выяснить месяца два назад.

– Девятнадцать.

– Ты прав, это странно. Страннее, чем я думала.

– Знаешь, у меня когда-то был брат. – Вин старался говорить спокойно, но у него не получилось.

– В каком смысле? – Кармен безумно хотелось знать, но она не собиралась настаивать. – Можешь не отвечать.

– Он родился, когда мне было пять лет, и умер, когда мне еще не исполнилось шесть.

– Господи. – Она заплакала. – Как ужасно!

– И знаешь, хоть это было давно, я все время о нем вспоминаю. Он как бы часть меня, понимаешь?

Кармен не совсем понимала, но тем не менее кивнула.

– Он мне снится. Я пытаюсь представить его себе, но это редко получается – может быть, потому, что прошло слишком много времени, или потому, что чувства затмили образ. Иногда кажется, что чем больше любишь кого-то, тем сложнее его представить, когда вы не вместе.

Слезы текли по щекам Кармен, и она отвернулась: Вин, конечно, думает, что Хорошая Кармен переживает из-за его несчастья. Но все было совсем не так. Это плакала Плохая Кармен, плакала из-за того, что Вин всю жизнь грустил о потерянном брате, а она, Кармен, не хотела принимать малыша, который еще не родился.

С ужасом наблюдая, как мучается Кристина, Тибби приняла твердое решение: детей она не заведет никогда. В крайнем случае кого-нибудь усыновит.

Тибби мельком взглянула на монитор: одна линия обозначала биение сердца малыша, а другая – пульсацию Кристининой матки. Точь-в-точь сейсмограмма. Кристина выбивала двадцать баллов по шкале Рихтера, и, если бы ее живот был Калифорнией, Калифорнию бы уже давно затопило.

Тибби в который раз набрала мамин номер, но та не отвечала. Уж Элис-то знала, что нужно делать. Тибби позвонила Кармен, но тут появилась нянечка.

– Убери это, – прикрикнула она, указывая на мобильник. – Сейчас все оборудование полетит, и платить будешь ты.

Тибби вздохнула, но не стала сопротивляться.

– Может быть, дать ей какое-нибудь лекарство? – спросила она Лорен, которая заглянула в палату. Тибби всегда боялась боли и не понимала, как ее можно переносить – особенно в таких количествах.

Лорен подошла и положила руки Кристине на плечи:

– Как ты, солнышко?

Взгляд Кристины блуждал, но ответ был очевиден – «плохо».

– Она с самого начала решила, что будет рожать без лекарств, – объяснила Лорен. – Поэтому с ней работаю я, акушерка, а не врач.

То, что они говорили о Кристине в третьем лице в ее же присутствии, настораживало.

– Так, может, позвать врача? – робко поинтересовалась Тибби. Будь она на месте Кристины, она бы выпила все лекарства на свете лишь бы заснуть и проснуться, когда все закончится. – Наверное, надо было решать в процессе, когда ясно, как это все на самом деле, – предположила Тибби, но Лорен не слушала. Она смотрела на монитор.

– Кристина, позволь, я тебя еще раз посмотрю. Схватки слишком частые и сильные.

Кристина яростно замотала головой:

– Нет. Не надо. – Она плотно сжала ноги.

– Хорошо, подождем, когда немного отпустит, – мягко сказала Лорен и успокаивающе погладила Кристину по руке. Но Кристина дернулась, отстраняясь.

– Не могу, я не готова, – прерывисто выговорила она.

Лорен бросила на Тибби осуждающий взгляд, давая понять, что от нее мало толку. Тибби смутилась. Не из-за Лорен – на Лорен ей было наплевать – из-за Кристины, к которой не приехали ни муж, ни сестра, ни дочь, ни мать. Рядом с ней была лишь Тибби. Захотелось лечь рядом с Кристиной, как когда-то с Бейли, а потом с Катриной, но она сдержалась.

Кристина поджала ноги к огромному животу и тихо плакала. Тибби почувствовала комок в горле.

– Кристина, мне надо тебя посмотреть, – умоляла Лорен. – Надо понять, как идут дела.

«Да ясно как! – хотелось закричать Тибби. – Оставь ты ее в покое!»

– Я не готова, – повторяла Кристина, всхлипывая.

Лорен попыталась ее развернуть, но безуспешно. И тогда Тибби не выдержала. Она села рядом с Кристиной, взяла ее руки в свои и крепко сжала. Бедная женщина немного пришла в себя.

Лорен снова попыталась раздвинуть Кристине ноги.

– Она же сказала, что не готова! – закричала Тибби.

Лорен опешила, но затем, к огромному Тиббиному изумлению, приблизилась и поцеловала ее в висок. Да, все было очень странно, страннее некуда.

– Молодец, девочка, – шепнула Лорен. – Борись за нее.

Тибби притянула Кристину к себе, неотрывно глядя ей в глаза:

– Кристина, я с тобой. Сожми мои руки. Сожми так, как тебе больно! – Именно так говорила Элис, когда Тибби делали укол.

Кристина приходила в себя после очередной схватки. Вид у нее был потерянный, но она смотрела на Тибби.

Тибби встала на колени перед кроватью:

– Я здесь, все будет хорошо. Покажи, как тебе больно.

Муха снова исказила лицо роженицы, и она так сильно сжала Тиббины руки, что они побелели. Тибби прикусила губу, боясь увидеть на матрасе десять оторванных пальцев.

– Ничего себе! – закричала Тибби. – Чувствую! Классно!

Кристина смотрела на нее, не отрываясь, как на свою единственную надежду.

– Мне надо ее посмотреть. Думаю, скоро все произойдет, – выдохнула Лорен. – Помоги мне, а?

Тибби не знала и не хотела знать, что именно скоро «произойдет». Она осторожно выпрямила ноги Кристины.

– Тина, Лорен тебя сейчас посмотрит. Смотри та меня, смотри мне прямо в глаза, хорошо?

Кристина кивнула.

– Сожми мои руки. Можешь?

Кристина позволила Лорен себя обследовать, после чего Тиббины руки покрылись белыми и лиловыми пятнами.

– Боже мой! – воскликнула Лорен с тревогой. – Все слишком быстро. Уже десять сантиметров! Кристина, пора!

Тибби смотрела на Лорен с недоумением. Акушерка принимала роды каждый день, но создавалось впечатление, что все происходящее для нее полная неожиданность. Только что Лорен говорила про несколько часов, а сейчас – что времени уже нет.

Тибби не звонила Кармен, чтобы не пугать ее. Она думала, что Кармен успеет вернуться, а что теперь? Что теперь прикажете делать?

Кристина снова заплакала. Простыня под ней была красной от крови.

Тибби почувствовала, как в ней просыпается дикая, неуправляемая паника, но усилием воли погасила ее. Если она, Тибби, станет бояться, то что же будет с Кристиной?

Очевидно, боль у Кристины усилилась: она стонала как-то по-другому.

– Тужься, милая! – умоляла Лорен. – Чувствуешь тяжесть? Это значит, что надо толкать!

– Нет! – с неожиданным упрямством крикнула Кристина. – Я не готова! Я не могу! Где Дэвид? Где Кармен? Мы ходили на занятия! Малыш должен родиться только через четыре недели! – Кристина откинулась на спину и, оттолкнув Тиббины руки, перевернулась на бок.

– Ей надо тужиться, я вижу, – сказала Лорен. – Не сопротивляйся, Кристина! Пришло время родить этого малыша! Ну же, давай! – безуспешно взывала Лорен.

Тибби попыталась перевернуть Кристину, но не смогла.

– Тина, посмотри на меня! Ты меня видишь? Ты можешь, давай!

Но Кристина отвела взгляд:

– Нет, не могу.

* * *

Уже возле Дауингтона Кармен поняла, что они с Вином еще не обсудили одну тему.

– Ты в этом году поступаешь, да? – спросил он, не спуская глаз с дороги.

– Э-э-э… – Она облизала губы. – Да.

Теперь было самое время сказать, куда именно она поступает, и Кармен больше всего хотелось произнести «Виллиамс». Тогда бы Вин понял, что она умная.

Но поступала она не в Виллиамс, а в Мэриленд и врать не хотела.

– В Мэриленд, – промолвила она наконец, со-жалея, что Вин так и не узнает о ее отличных оценках и выигранных олимпиадах. Что ж, если он не примет правду… ей будет над чем задуматься.

– Жалко.

Правда Вину, кажется, не понравилась.

– А ты? – спросила Кармен. Странно, что она до сих пор не поинтересовалась. Кармен очень серьезно относилась к учебе, и уровень интеллекта потенциального парня всегда играл для нее решающую роль. Но с Вином все было по-другому.

– Я учусь в Бостоне. – Он улыбнулся. – Знаешь, я, если честно, надеялся, что твой университет будет рядом с моим.

«Мог бы быть! – чуть не заорала она. – Был!»

В это мгновение позвонила Тибби.

– О боже! Нет! Ты шутишь, – выдохнула Кармен.

Но Тибби не шутила.

– Хорошо, мы скоро приедем.

– Что такое? – спросил Вин.

– Она рожает. – Кармен тяжело вздохнула. – И зовет нас с Дэвидом.

– Черт, – пробормотал Вин и нажал на тормоз. – И что теперь? Поедем дальше или повернем обратно?

– Обратно, – отозвалась она, но тут же передумала: – Нет, поехали дальше. Это же ребенок Дэвида, и он с ума сойдет, если не будет знать, что сейчас происходит.

Вин, видимо, счел такое решение правильным и, перестроившись в левый ряд, поехал со скоростью 85 миль в час. Кармен было все равно.

В мыслях она была рядом с мамой, зная, что той сейчас больно и страшно.

– Я ход ила с ней на курсы, – прошептала Кармен.

Да, они с матерью были определенно близки. Не совсем верная формулировка, но как объяснить то, что Кармен физически чувствовала Кристинины страдания?

Мама как-то сказала ей, что если ощущаешь чью-то боль и радость как свои собственные, значит, действительно любишь. Боль Кармен чувствовала. А вот что касается радости… Над этим придется поработать.

Когда они въехали в Дауингтон, Кармен углубилась в карту. Она всегда хорошо ориентировалась, но сейчас знала лишь название улицы, номер и марку машины. Господи, только бы Дэвид не оставил ее нa подземной парковке!