Текст книги "Джед и кафе (СИ)"

Автор книги: Энхарт Никель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

И вот началась перемена.

Все собирались в коридорах и разговаривали, веселились.

Их смех доходил до меня.

Девчонки из моего класса мило беседовали с мальчиками и часто улыбались им.

Юджин ушёл в столовую.

Я стоял в одиночестве.

Мне хотелось подойти к ним и заговорить. Мне нужно было общение. Я хотел подружиться с ними. Со всеми. А, особенно, с той девочкой. Её звали Мишель.

Я, медленно, подкрался к ним. Я смотрел на себя их глазами. Я видел презрение.

Низкий ростом, сгорбившийся, неуверенный в себе человечек. Прыщи покрывали моё лицо. Один вскочил здесь, другой там. Красные. Большие. Несколько было в том месте, где чёрные волнистые волосы закрывали мой лоб. Я всегда хотел, чтобы они выросли настолько, чтобы смогли закрыть мои глаза и лицо. Чтоб больше меня никто не увидел.

Я медленно остановился возле этой кампании.

Билл, самый болтливый из них, говорил какую-то шутку. Он теребил в руках какую-то вещицу, некое подобие ножа.

– А что это у тебя в руках, Билл? – спросил я.

Но он, словно, не слышал меня. Он продолжал рассказывать свои байки.

– Джон, на что ты написал контрольную? – спрашивал я.

Но ответа так и не последовало.

– Что тебе нужно? – на меня грозно посмотрел Алан.

– Я просто хотел спросить...

Но снова меня никто не слушал. В это время Билл закончил рассказывать какую-то шутку. Он размахивал руками, и его лицо выражало столько эмоций. Я так никогда бы не смог. У меня в запасе не было ни одной удачной шутки. Билл закончил говорить, и Мишель рассмеялась. Я пытался произнести её имя вслух. Я хотел обратиться к ней, хотел подружиться, поговорить.

– "Мишель?" – казалось, так легко и просто сказать. Но я не смог. Я примёрз к месту, на котором стоял. Мои губы дрожали. У них не хватало сил. А имя так и не сходило с них.

Было чувство, что я что-то потерял. И теперь я уже никогда не узнаю, что это было. Оно ушло в неизвестность.

Джон достал зажигалку из кармана и подпалил волосы Алана.

– Ай – вскрикнул Алан. – Что ты делаешь?

И все снова засмеялись.

Все, как цвета радуги. Жёлтый. Красный. Синий.

И лишь один я бесцветный.

Они даже не заметили, как я удалился.

А был ли я вообще?

– Невидимка – говорил я себе в зеркале. – Ничтожество. Никто. Урод.

Я ненавидел своё отражение. И отражение так же ненавидело меня.

– Где тебя носит?

– Что?

Ко мне подошёл Юджин.

– Я тебя повсюду искал – сказал он. – Хотел сказать, что меня не будет на последнем уроке. Что-то живот прихватило. Я домой. Ещё увидимся.

– Я пойду с тобой.

– Как? А как же занятия?

– Я не могу пойти туда.

– "Я там чужак" – добавил я мысленно.

– Ну, хорошо. Поехали вместе. Скоро подъедет автобус.

– Джи, пошли пешком?

– Пешком? Нет. Слишком долго.

– Ну, в детстве же ходили.

– Не вспоминай это. Я тогда не знал, куда мы идём. К тому же ещё живот болит.

– Тогда я пойду один.

– Зачем тебе это нужно?

– Нужно. Очень нужно. Пошли же.

– Ну, хорошо, хорошо.

Мы покинули школу и всё, что было с ней связано.

– Ты чего грустишь? – спросил меня Юджин.

– Ничего.

– Этот Билл насмехался над тобой?

– Нет.

– А надо мной насмехался, представляешь?

– На него это похоже.

– Ещё как похоже. Кажется, я сегодня завалил контрольную. Сделал только два примера.

– А я вообще ничего не сделал.

– Почему?

– Не мог сосредоточиться. Всё время думал о другом.

– Я видел, как ты всё время оборачивался назад. Учителя тобою сильно недовольны.

– Я знаю. ~~

Переворачиваюсь на другой бок. Так неудобно. Так паршиво. Вот бы уйти отсюда. Но помимо этих четырёх стен у меня был целый мир в своей голове. И я спасался в нём. Ведь в детстве я довольствовался таким маленьким пространством и получал от него столько удовольствия.

~~Я стоял на лестничной площадке.

Мне нужно было подняться. Но я всё стоял. Потому что разговор родителей долетел до моих ушей. Я затаился и слушал.

Внутри становилось всё хуже, с того момента, как мы попрощались с Юджином, как я шёл домой, как открыл свою дверь, как холодно поздоровался с отцом и как всегда должен был идти наверх. Но я остановился.

– Эмили, я не знаю, что делать. Он перестал разговаривать. Когда я спрашиваю, как у него дела, он молчит – говорил мой отец.

– Я знаю. Он закрылся от нас. Нам нужно было сразу узнать, в чём дело. А теперь расстояние между нами заметно выросло. И мы теперь не знаем, как к нему подобраться.

– Я пытался с ним поговорить, но он отвернулся от меня. И только молчал в ответ.

– Это всё переходный возраст. В его годы все воспринимают всё очень серьёзно. Может, отдадим его на какие-нибудь курсы? Ему нужно больше быть в обществе. Больше общения, и всё станет гораздо лучше. Может, выберемся куда-нибудь на выходные?

– А, что, это идея.

– "Я знаю, что мы никуда не поедем" – думал я. Так было всегда. Отец всегда говорил, поедем туда, поедем сюда, но когда наступали выходные, вся поездка оставалась на словах. Я знаю, что они много работали, и им не оставалось времени на меня. Поэтому, я и не винил их.

Они просто не знали, чем помочь мне.

Но они хотели, чтобы я был счастлив.

– Может, купить ему велосипед? – говорил отец.

– Почему бы и нет? Все его ровесники катаются на своих велосипедах. Ему это не помешает.

– Его не вытянешь из дома под дулом пистолета. Ты точно уверена, что он будет проводить время вместе с ровесниками?

– Да, он не такой как остальные. К нему нужен другой подход. Деньгами на карманные расходы не заслужишь его уважение.

– Ладно, чай уже готов?

– Да.

– Ты будешь пить со мной?

– Не откажусь.

– А у нас остались конфеты?

Я поднимался по лестнице. Я старался идти так, чтобы она не скрипела. Я быстро прошмыгнул мимо зеркала. Я боялся посмотреть на то, что находилось в нём в тот момент, когда я был напротив.

Я поспешил поскорее спрятаться от всего этого. На моих глазах наворачивались слёзы.

Почему я другой?

Я закрыл дверь в комнату.

Меня, как и это небо за стеклом, обволакивали тучи. И пока они не исчезнут, солнце не сможет здесь появиться.

Там, за окном, был далёкий мир. Мир, не похожий на мой.

Там было всё по-другому. Там нет такого тепла, которое есть в этом мире моей комнаты.

Наконец, я успокоился.

Здесь всё было своим. И никто не мог меня обидеть.

Я поднялся с пола, так как сейчас сидел там.

Я протёр, покрасневшие от слёз, глаза рукавом от кофты.

Я начал придумывать себе друзей.

Вот они, воображаемые, уже заходят в мою комнату, и окружают меня.

Перед нами возникли воображаемые столы и стулья.

Все друзья веселились и болтали, гремели чашками чая. Кто-то разбил одну, и тем самым, остался без чая. Они развеселили меня. Я стоял и улыбался посреди пустой комнаты, в которой, на самом деле, не было никого, кроме меня.

Но я видел всё это.

Рядом со мной сидел мой самый лучший друг детства – жёлто-алый Пёс.

Его подарили мне ещё в детстве. И теперь мы неразрывно связаны.

Мы сидели и разговаривали.

– Почему ты не пьёшь чай? – спросил я у него.

– Что-то не хочется.

– Может быть, уйдём отсюда? – спросил я.

– Конечно – ответил тот. – Куда ты, туда и я. К тому же, здесь слишком шумно.

И вот столы, чаепитие, сплетни...

Всё исчезло.

И я, держа в руках мохнатую лапу игрушечного Пса, летел над морем вдаль. Я видел дельфинов, китов, касаток. И все приветствовали меня в этом мире. Даже акулы махали мне своими плавниками, в знак приветствия.

И вот, под нами показался остров.

Мы снижались.

Остров был небольшой. Но такой приятный и красивый, что хотелось остаться здесь навсегда.

Я стоял на тёплом песке, который в одну минуту согрел мои ноги.

А над нами...

Над нами высилось такое яркое солнце, что и во всём мире не встретишь. Его лучи нежно окутали нас.

Вокруг были пальмы, цветы...

И всё это было радо меня видеть.

Здесь были и машины и поезда, на которых я мог прокатиться...

Здесь были даже ракеты, на которых я мог летать в космос.

И всё это было моим, моим, моим...

– Вот видишь, не зря мы сюда переместились – говорил Пёс.

Я мог пойти куда – угодно. Я мог делать что – угодно. Быть кем – угодно.

Но самое главное, что я больше не был тем, кого я видел каждый день в зеркале, того на кого я так не хотел смотреть.

И тут я услышал стук.

– Я не помешаю? – спросил отец.

Он медленно открыл дверь.

Всё исчезло.

Вокруг снова появились стены. Одни только стены со всех сторон.

И лишь только тёмно-алый Пёс оставался сидеть возле меня. Но он уже ничего не говорил.

– Как дела?– спросил отец.

– Хорошо – промямлил я и отвернулся к окну.

За ним были лужи...тучи... грусть...

– Ты не голоден? – спросил он.

Я ничего не ответил.

– Мама приготовила такой отличный ужин. Жаль только, что ты не попробовал. Ты, это, разве, никуда не пойдёшь сегодня?

– Нет.

– А, разве, Юджин не зайдёт за тобой?

– Нет.

– Ты бы сам сходил к нему. У него недавно умер отец.

– Я знаю. Я не хочу его видеть сегодня.

– Если не хочешь с Юджином, пообщайся с Кларком.

– Мы с ним уже давно не общаемся.

– А с этим, помнишь, тот наглый парень? Как его звали?

– Дэн.

– С ним?

– Мы не дружим.

Прошло несколько секунд.

– Помнишь, когда тебе было шесть, мы ходили смотреть на поезда? – спрашивал отец.– Здорово было тогда, правда?

– Да, ещё эта железная дорога. – Сказал я улыбаясь, а затем осёкся и умолк.

– Не хочешь со мной разговаривать, да? – спросил он. – Я же вижу. От меня отвернулся, да? Нет, ты не от меня отвернулся. Ты от себя отвернулся. А я? Я то что? Я просто помочь хотел.

Он вышел из комнаты.

Я снова остался один.

Мне снова захотелось убежать из этой реальности, но это больше не получалось.

Что-то сильно задело меня в этом мире. И я уже не мог его покинуть.

Я пытался сделать уроки. Но у меня никак не получалось. Я всё время отвлекался, думал совершенно о других вещах.

Я не заметил, как наступила ночь.

Шаги за дверью.

Сейчас в комнату зайдёт мама, чтобы пожелать мне спокойной ночи.

Не хочу, чтобы она увидела меня таким.

Я быстро нырнул под одеяло.

Через несколько секунд кто-то подошёл к моей кровати. Нежные и тёплые губы прикоснулись к моей щеке.

– Спокойной ночи – прошептала мама.

Затем она положила на место вещи, которые я забыл убрать, и вышла.

Сейчас ещё родители помоют всю посуду, затем почистят зубы, после чего, выключат свет в ванной. И лишь потом лягут спать. Ещё некоторое время до меня будет доноситься шум от телевизора, но и он вскоре смолкнет. ~~

Прошёл день. Затем ещё один. А потом ещё и ещё.

Я сидел, глядя в эти опустевшие стены. Других заключённых увели, и я сидел совсем один, сливаясь с этой тишью и тенями. Я сидел, словно манекен, словно неживой, и считал время похлёбками, которые мне приносили. Вот утро, вот день, а вот вечер. Я стал так усиленно, так напряжено ждать новую порцию этих отходов. В них протекала вся моя жизнь и смысл. Каждый раз как приносили одну, я начинал ждать следующую.

Шаги за дверью. Мне снова несут что-то с ужасным запахом. Третье блюдо за сегодня. Это значит, что вот и проходит ещё один день.

Пандора, моя работа в Поинт-Сквер казались теперь такими далёкими от меня. Всё это, казалось, проходило уже не со мной. Я уже настолько отвык от того образа жизни. Есть только я и эти стены. Следователь больше не вызывал меня, и я не понимал, почему про меня забыли.

А в один день мне принесли блюдо, которое не воняло. Я очень удивился, подползая и глотая кусок за куском. Я очень удивился этому.

– Приятель – сказал мне полицейский, что принёс еду. – Вот держи, тут пироги. Моя жена испекла. И вот держи кофе. Запьёшь.

– Эй! – Крикнул я ему в ответ, удивляясь, вновь услышав свой голос. – Почему меня больше не допрашивают?

Надсмотрщик засмеялся.

– Потому что сейчас праздники. Полицейских почти нет в участке.

– А с чего такая щедрость? – спрашиваю я, показывая на хорошую порцию еды.

– Ха-ха-ха, так сегодня же Рождество – говорит он, глядя на меня.– Ты, что не знал?

– Нет.

– Ну, вот, теперь знаешь – отвечает он. – Наверное, не самое лучше Рождество в твоей жизни, да? Ха-ха-ха.

Со смехом он удалился. А я остался лежать там, где и лежал. Быстро разделавшись с едой, мне больше нечем было заняться.

Я представлял семейный круг. Ричард во главе стола, рядом с ним Агнесс. Кейт сидит под рождественским зелёным деревом и разгребает подарки. Так хотелось бы сейчас оказаться рядом с ними. Просто посидеть за этим столом и отдохнуть. Попробовать стряпню Агнесс и просто поболтать с Ричардом. Просто вечер в кругу близких. Больше ничего.

На утро мне даже не принесли похлёбку. Все забыли про меня совсем.

Я сидел и напевал различные песенки. Всё, что приходило в голову. Я больше не мог сидеть в этой тишине.

– Поднимайся! – Крикнули мне. – Блейк, вставай!

Я вяло поднялся с пола. Моё лицо немного заросло. Волосы доставали до моего носа. Приходилось всё время поправлять их. Я совсем провонял здесь. Ведь я так давно уже не могу просто умыться. Одежда была невыносимо пропитана моим потом.

– Куда? – спросил я.

– А ты как думаешь? – спросил человек в форме. – Тебе предстоит весёлая поездочка.

– Куда?!

– В суд. – Сказал мужчина. – Вставай.

Меня заталкивают в машину. И вот мы уже несёмся куда-то вдаль. Я смотрю на улицы, дома, людей. Всё это кажется таким необычным и далёким. Словно, другой мир, недоступный для меня.

Суд. Значит, следователь не услышал мою запись. А может, просто не поверил мне.

Во всяком случае, пусть всё это быстрее закончится. Не хочу смотреть на эти толпы людей, которые будут спорить и презирать меня.

– Жди здесь! – Командует полицейский. Мы стоим в коридоре здания суда и ждём. Чего, я не знаю и сам.

За стеной слышатся споры и разговоры.

– Я хочу в туалет. – Говорю я.

– Потом сходишь – ворчит полисмен.

– Очень надо – говорю я. – Больше не выдержу.

– Тебя могут вызвать в любую минуту – Говорит человек в форме.

– Я бы уже сходил пока ты споришь. – Пробурчал я.

– Хорошо. Хорошо.

– А наручники? – спрашиваю я.

– Ты убежишь – говорит полицейский. – Попробуй без рук.

– Если только ты мне подержишь – сказал я. – Ты, что, идиот?! Как я смогу без рук?

– Хорошо. – Он расстегнул мне руки. – Иди. Только быстро.

Я прошмыгнул в комнату и чудом успел вовремя. Затем я хорошенько умылся. Я взял кусок мыла и прошёлся им по своим заросшим провонявшим подмышкам.

Я посмотрел на себя. Моё лицо осунулось и похудело. Кожа отдавала каким-то болезненно-зеленоватым оттенком.

Через вентиляционный ход издавались какие-то обрывки голосов из помещения суда.

Я смыл всю грязь со своих рук и стал прислушиваться.

– Подсудимый, встаньте! – сказал судья.

Я просто выпрыгнул из комнаты, где был только что. Моя внезапная радость удивила моего надзирателя.

– Что ты так лыбишься?! – сказал он злостно.

– А то что я не подсудимый – говорю я.

– А ты думал, что судят тебя? – удивился он.

– Ну, конечно. – Отвечаю я.

– Нет, ты просто свидетель.

– А чьё дело ведётся?

– Генри Миллера. – Отвечает мне полицейский.

– С какой стати? – спрашиваю я.

– Сам всё узнаешь. Пошли. Сейчас твоя очередь говорить.

Двери открываются, и я прохожу сквозь длинную залу. Вокруг много людей. Все смотрят на меня. Я иду в наручниках. Позади меня идёт надёжный канвой. И вот я сажусь в место свидетеля. Так, небольшая трибуна.

– Ваше имя? – спрашивает судья грубым голосом. Но толпа что-то кричит. Вокруг ведутся различного рода споры. Кто-то даже хочет набить другому морду.

– Тишина! – Заорал судья, постукивая своим молотком, словно, у него нет сил забить один единственный гвоздь.

– Моё имя Кристиан Блейк – Говорю я.

В этот момент я вижу лицо Ричарда. Стэнфорд разинул рот, услышав моё имя. Он тут же сидит, с женой. И не он ли предъявил всё это обвинение Генри?

Я вижу недовольное лицо Генри, всё в синяках и ссадинах. И мне так приятно, что это моих рук дело. Генри сидит очень грустный и понурый. Не хотел бы оказаться на его месте.

– Почему, свидетель арестован? – спрашивает судья.

– За нападение на подсудимого – отвечает конвой.

– А-а, так это вы – говорит судья. – Тот, кто и заварил всю эту кашу.

– Заварил, может быть и я – отвечаю я суду – Но готовить начал мистер Миллер.

– Это мы уже поняли. – Говорит судья. – Сколько вам лет, мистер Блейк?

– Двадцать семь – отвечаю я.

Ричард снова удивляется, глядя на меня.

– Двадцать восемь – Говорю я, резко опомнившись.

– Что, за одну минуты уже успели постареть? – улыбается судья, правда слегка грозно.

– Я забыл, что позавчера я постарел ещё на один год – отвечаю я.

– Да, но позавчера было Рождество – Говорит судья. – Вы хотите сказать, что у вас день рождения в этот праздник?

– Да, если Рождество не перенесли на другой день.

Судья слегка засмеялся.

– Наверное, это здорово, родиться в такой день?

– Ну, знаете ли, не особо здорово – отвечаю я. – Когда тебе дарят один подарок на два праздника.

Судья ещё громче рассмеялся.

– Так. – Прокашлянул он. – А теперь к делу.

Я посмотрел на Ричарда. Он холодно смотрел на меня. И между тем, в этих глазах было много сострадания.

– Когда вы записали свою последнюю запись на диктофон? – спросил прокурор. – И при каких обстоятельствах?

– Я не знаю день – говорю я. – Наверное, зимой.

Все в зале засмеялись.

– Я совсем не запоминаю числа – говорю я. – Это было вечером, это единственное, что я помню, пока меня не ударили резиновой дубиной ваши дружки из органов. Обстоятельства я сейчас вам расскажу.

Я рассказал всё, что произошло тогда с Генри. Слышались уже знакомые вопросы, как и у следователя, на которые я ответил примерно так же.

– Когда вы стали записывать разговор?

– Сразу же после того, как Миллер ушёл за чаем. Это дало мне время всё сделать без подозрений.

– Скажите, а когда вы заметили мистера Миллера под окнами семьи Стэндордов?

– Это было в начале сентября.

– И почему же вы не сообщили в полицию?

– Что я должен был сообщить? Что я видел силуэт кого-то, кого я не разглядел, просто стоящим возле дома? Вам самим не смешно?

Все вопросы я ещё угадывал заранее. Все они были предсказуемыми и вертелись вокруг да около моей записи. Видимо, пока я сидел за решёткой, господин следователь прослушал её, и передал дальше. Вот и заваруху она устроила.

Я рассказал прокурору всё самое плохое, что знал про Генри.

– Вопросов нет – Сказал Прокурор.

Адвокат же сделал недовольное лицо и, потрепав Генри по плечу, потому что тот совсем поник, возразил.

– Ваша честь, как мы можем допрашивать уголовника? Ведь этот человек настоящий преступник, тогда как мой подзащитный не сделал ровным счётом ничего. И вы видели, как этот человек его искалечил? А теперь верите его словам. Это он должен находиться на месте подсудимого...

– А, ну заткнись! – Вскричал Ричард, подскакивая с места. – И только попробуй ещё раз оскорбить этого человека. – Он показал на меня рукой.

– Тишина всем! – Заревел судья, продолжая забивать гвоздь.

– Я понимаю вашу сторону – говорит адвокат. – Вы думаете, что мистер Блейк спас вам жизнь вот и всячески защищаете его...

– Довольно! – опроверг судья. – Вопросы только по делу.

– Почему же вы, мистер Блейк, напали на моего подзащитного? – спрашивает меня адвокат.

– Я находился в состоянии аффекта – отвечаю я. – Я не соображал, что я делаю. Когда я узнал, что этот человек хотел сжечь заживо целую семью, я так возненавидел его.

– Чем же вам была так дорога эта семья? – продолжал адвокат.

– Они очень помогли мне в трудные минуты жизни – отвечаю я и вижу сочувственный взгляд Ричарда в мою сторону. Ему трудно было видеть меня закованным в наручники.

– Подлец! Убийца! – закричала какая-то женщина. В ней я узнал миссис Миллер ака жену Генри. Мне показалось, что она кричит на меня, но затем я увидел, что взоры её направлены на самого Генри.

– Ты сказал, что хочешь избавиться от меня на той записи! – Кричала она. – Ты сказал, что ненавидишь меня. Ты жалок. Ой как жалок. Как я могла столько прожить с тобой?! Я больше не желаю тебя видеть – Сказала она и с гневным видом покинула судебный зал.

Я подумал, что дети Миллеров, даже если и поступят в хорошие заведения, то вряд ли теперь получат машину в подарок. За остальное я не переживал.

– Скажите, мистер Блейк, знакомо ли вам имя Джед Саммерсет? – спросил адвокат.

Опять это имя.

И я снова стал спорить так же как и в участке. Ход вопросов был точно такой же, как и в прошлый раз, что мне становилось скучно.

– Если из записи следует, что мистер Миллер подделал ваши документы, то почему же вы воспользовались этим? – спрашивает адвокат. – Скажите, мистер Блейк, зачем же вы скрывались под другим именем?

И снова этот вопрос, на который я просто не могу дать ответа. Если б я сам знал его.

– Назваться другим именем это разве преступление? – говорю я. – Иногда хочется забыть все ошибки прошлого, хочется начать всё с нуля, неужели, можно судить человека только за это? Многие ведут двойную жизнь, многие совершают ужасные преступления и при этом спокойно носят своё имя, за которым кроется столько всего.

– Смена имени, мистер Блейк, не снимает преступления с человека. – Говорит адвокат. – И преступники это понимают, поэтому им незачем менять своё имя.

– Кроме тех, кто эмигрирует в другие страны с поддельными документами – отвечаю я. – Если бы вы подумали сами, то увидели бы, что я ничего не сделал. Я никуда не сбегал, ни от кого не прятался. Я вернулся в город, в котором жил всегда. Это не моя ошибка, а ваша, что вы ищете в моих поступках какие-то мотивы. Что вы хотели от сироты, который не знает, как устроиться в этой жизни? Никто мне не говорил, как нужно поступать. Я вырос в детском доме, может быть, многие понятные вещи вам, тем, кто жил в семьях, непонятны для меня. Никто никогда не помог мне ни деньгами, ни советом. Зато теперь я вижу презрение на ваших лицах только за то, что на мне наручники. Только это вызывает ваше недоверие ко мне. Но, неужели, у вас нет сил взглянуть на самого человека?

– Уж не фантазируете ли вы, мистер Блейк? – спрашивает адвокат с усмешкой.

– С какой целью? Сейчас не меня судят. – Отвечаю я.

– В документах сказано, что у вас есть родители.

– Меня усыновили – говорю я. – И некоторое время я был с семьёй, пока, впрочем, к суду это дела не имеет.

– Что же произошло потом? Родители с вами не ужились? – спрашивает адвокат.

– Они погибли.

Зал замер. Я видел их сочувственные взгляды. Но адвокат ни в какую не унимался.

– Что ж, мы всегда когда-нибудь теряем родителей – говорит он. – Это не снимает ответственности. Я понимаю, что вы хотите, чтобы вас пожалели. И мне искренне жаль вас.

– Мне не нужна ничья жалость – говорю я. – Если вы во всём ищете скрытые мотивы, то какой тогда мотив в том, что я немного рассказал о себе? Вы сами просили меня об этом. Меня будут судить. Это неизбежно. Так судите же по всей строгости. Ненавидьте меня, и в конце концов вы поймёте, что лучше для вас. Я бессилен перед законом. Так посадите меня! – вскричал я. – Надеюсь, вам будет от этого легче, господин адвокат. Вы подумаете, подумаешь, какой-то жалкий сирота сел в тюрьму. Всех сажают в тюрьму. В этом нет ничего необычного. Но из таких мелких деталей и организуется целое общество. Если так везде будут сажать ни в чём неповинных людей, сегодня меня, завтра вы отыграетесь на ком-то ещё. Если вы хотели такого общества, то вперёд, не останавливайтесь на этом.

– Никто вас не судит – говорит адвокат.

– Нет, вы судите! -вскипел я. – Не законом, так своим презрением. Почему же вы смотрите на меня свысока, господин адвокат? Я такой же как и вы. В чём же вы подозреваете меня, скажите? Может, это мне нужно подозревать вас в сговоре с подсудимым?

– Так! Довольно! – Воскликнул судья, и я видел, что до этого момента ему нравилось происходящее. Сейчас же он немного устал.

– Мы больше не вправе вас задерживать, мистер Блейк – говорит судья. – Суд переходит к прениям сторон.

Впрочем, этого всего я больше не услышал. Меня так быстро увели, что я лишь взглядом смог переглянуться с Ричардом, который смотрел на меня своими пристальными глазами. Сочувствие? Зачем мне сочувствие? Уж, не ради него я выступал.

А затем всё повторилось.

Я вновь оказался в знакомой камере. Как всегда один. Мрачные стены и похлёбка на полу. Я просто рухнул вниз, чтобы уснуть. Я устал целый день что-то доказывать кому-то. Тишина единственная не возражала против моих высказываний.

Помню, что мне сделалось немного дурно. Дальше всё проплывало как в тумане. Я ждал своего судного дня.

И вот я слышу шаги, подходящие к моей решётке. Они приближались стуком каблуков. Женских каблуков на тонкой ножке.

– Здравствуйте мистер Блейк – я услышал красивый, выразительный женский голос.

Я разглядел её лицо. Оно было незнакомым.

– Мы, разве, знакомы? – спрашиваю я.

– Нет, но скоро познакомимся – улыбается женщина.

– Не думал, что к тридцати годам со мной захочет познакомиться такая женщина – говорю я.

– Многие хотят с вами познакомиться – говорит женщина. – Моё имя Роза Джейн Руттергейл. Я была тогда в суде. Вы, конечно, не заметили меня, но я заметила вас.

– Чем же я смог привлечь внимание такой дамы? – спрашиваю я. – Не думал, что я на такое способен.

– Что вы, что вы. – Ответила Р.Д.Р. – После суда с вами хотят познакомиться. Вы, разве не видели статью в газете? Я журналист и телеведущая. Вы так затронули моё сердце своими словами. Ведь я тоже сирота и выросла в детском доме. Ой, извините, где же это вы сможете увидеть эту газету? Здесь же их нет. Но – Р.Д. Руттергейл стала копаться в своей сумочке. – Вот смотрите. Читайте внизу.

Я провёл глазами по этой бумажке.

"Сирота, что родился в тот же день, что и Бог".

Я чуть не засмеялся.

"Впрочем, его намерения такие же благородные, как и у высшего существа. Этот человек ценой своей свободы защищал чужую семью, не имея своей собственной..."

– Спасибо – говорю я. – Но зачем? Не стоило, правда.

– Мы дети детского дома – говорит она. – Нам никто не поможет кроме нас самих.

– Такое бывает только в кино – говорю я.

– Не только. – Отвечает женщина. – Иногда это бывает и в жизни.

– Что вы хотите? – спрашиваю я.

– Мы хотим взять у вас интервью.

– Так берите – отвечаю я.

И вот Роза Джейн берёт у меня интервью, а я стою и не понимаю, как могла произойти такая чушь? Я, что, попал на страницы дешёвого романа?

– Что бы вы пожелали другим людям? – спрашивает Роза. – Может, есть что-то такое одно, самое важное?

– Да. – Отвечаю я в раздумии. – Я хотел бы, чтобы люди чаще молились.

– О, ну конечно. – улыбнулась женщина. – Что мог пожелать ещё человек, так связанный с богом.

– Я не связан с богом! – Вскричал я. – Бог здесь вообще не причём! Мне наплевать на ваше интервью и на ваше телевидение. Они для меня вообще ничего не значат. Мне не нужно ваше сочувствие. Вы хорошая женщина, Роза Джейн, но простите меня за то, что я ненавижу эти наигранные шоу. Я и правда хочу вам всем пожелать того, чтобы вы помолились. В этом нет религиозного подтекста. Ведь молитва не должна быть связана с богом, она идёт не для кого-то, а только для себя. Её цель не в том, чтобы пожаловаться на жизнь, её цель в том, чтобы понять, что для нас важно. Я всё сказал. Прощайте.

Может быть, это было моим мостом к спасению, который я благополучно упустил.

Через несколько часов забытья я увидел лицо господина Следователя.

– Долго же вас не было – улыбнулся я.

– Поднимайтесь – говорит он.

– Зачем?

Я медленно поднимаюсь.

– Ехать в суд? – спрашиваю я.

– В суд? – удивился он. – Нет. За вашими вещами. Вы свободны.

– Почему? – спросил я.

– Мисс Миллер отменила все обвинения на ваш счёт. А суд отказался вас судить ввиду того, что корреспонденты подняли шумиху. Да и вы ровным счётом, ничего не совершили.

– Всё так просто?! – Закричал я. – Зачем тогда меня вообще здесь держали?!

Он не сказал ни слова.

Меня проводят куда-то, где я что-то заполняю, о чём-то говорю. Это длится всего лишь несколько минут, а затем всё проходит. Мне отдают документы, которые я несколько месяцев назад скинул в реку.

Я оказываюсь на улице. У входа стоит какая-то женщина.

Пространство, в котором, я не знал, что я должен делать. Я вдохнул приятный аромат зимнего утра. Всё так прекрасно, так здорово. Я зачерпнул немного снега и сжал в своей руке. Впрочем, сегодня было очень холодно на улице. Небо было покрыто серой пеленой.

– Джед – кто-то крикнул, спеша ко мне. – Вернее, Кристиан.

Этот человек положил свою руку мне на плечо. В нём я узнал Ричарда.

– Ричард, старина, это ты? – улыбнулся я. – Я так рад, что могу увидеть тебя. Я бы даже обнял бы тебя сейчас с радостью.

– Ну, ну– сказал он, улыбаясь. – Это не в твоём характере.

Я увидел на дороге его машину. Внутри сидела Агнесс. Она совсем не смотрела на меня.

– Я так рад, что всё обошлось – отвечает Ричард. – Я уж боялся, что увижу тебя в качестве обвиняемого. Я хотел сказать тебе спасибо – Говорит он, так заботливо глядя на меня. – Ты спас нас.

– Да я ничего не сделал – огрызаюсь я. -Хватит об этом.

– Ты немного исхудал. Ну, ничего – отвечает он – Ты быстро поправишься. Кстати, Генри всё-таки упекли за решётку.

– Ричард! – Услышал я женский голос. – Ты долго ещё?!

Я услышал грозный голос Агнесс. Её суровое лицо выглядывало из приоткрытой двери. Я понял, что не заслужил её доверия. Или же она просто боялась, что я снова влезу в дела их семьи.

– Сейчас иду! – Крикнул Ричард.

– Нам ещё за Кейт нужно ехать в детский сад. – Говорит Агнесс.

– Я помню – отвечает Ричард. – Джед, то есть, Кристиан, я должен тебе кое-что отдать. Я нашёл твой банк, в котором ты хранишь деньги – говорит он. – Это твоя книга. Больше я не нашёл твоих вещей в доме Фрэнка.

Он протянул мне Хемингуэя. "Победитель получает ничего", внутри которой была вся моя зарплата.

– И это ещё не всё – говорит Ричард. – И от Агнесс тоже есть подарок.

Он уходит, чтобы открыть багажник машины, а затем идёт ко мне с чем-то чёрным.

– Вот, держи. Как новенькая.

В его протянутой руке я узнал свою старую кожаную куртку. Вернее, не узнал.

– Агнесс с ней долго возилась – говорит Ричард. – Зато теперь на ней ни одной дыры.

– Передай спасибо Агнесс – говорю я.

– Обязательно.

– Как там Кейт?

– Всё так же. Скучает по тебе.

– Ричард! – Закричала Агнесс. – Сколько можно.

В этот момент мой взгляд столкнулся с её нахмуренным взором. Она отвела глаза.

– Джед? Прости, что так тебя называю. Я ещё раз хотел сказать спасибо. Но ты сам понимаешь, что мы не можем больше тебе доверять. Ты домогался до Агнесс, к тому же я совсем не знаю тебя. Ты оказался совсем другим человеком. Я больше не смогу быть таким же открытым с тобой, как прежде. Прости.

Я знал, что Ричард не хотел прощаться со мной. И если б его воля, то он бы общался со мной, как прежде. Но, и тут я совсем разочаровался в нём, он шёл на поводу у этой женщины, которая больше не хотела иметь со мной никакого дела. Возможно, она сказала ему, что "либо она, либо Джед". Ричард покорился женщине, которая втайне от него спит с другим человеком. Я похороню эту тайну внутри себя и внутри этих страниц. Потому что правда никогда не сделает нас счастливыми.