Текст книги "Джед и кафе (СИ)"

Автор книги: Энхарт Никель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Шаги затихли.

Он внимательно разглядывал меня. Даже слишком внимательно.

Он был не совсем ухоженный, и поэтому я казался себе, в его глазах, не таким растрёпанным, каким был на самом деле. Затем он попытался что-то сказать, но не смог. Затем повторил попытку. Ещё и ещё. И наконец, он решился спросить.

– Ты человек? – он нерешительно спросил. Далее последовала длительная пауза.

– А ты? – переспросил я.

– Нет, я первый спросил, тебе первому и отвечать.

– Ну и что. Первый вопрос не в счёт.

– Неправда.

– Правда.

– Почему ты стоишь здесь? – спросил он.

– А почему ты стоишь там? – переспросил я.

– Я шёл в школу по той дороге и тут увидел тебя. Ты ведь не тронешь меня и мою семью?

– Нет. С чего ты взял?

– Потому что ты не человек.

– А это ты с чего взял?

– Ну, как же. Когда я спрашивал тебя, человек ты или нет, ты ничего не ответил, значит не человек.

– Человек.

– Правда?

– Да. А ты?

– Я тоже. Тогда мне нечего бояться.

Тогда он подошёл поближе. Страхи больше не читались по нашим лицам. Следы беспокойства исчезли бесследно. Никто из нас больше не боялся. На душе стало сразу намного легче. И вот он, уже, стоял совсем рядом со мной. Тот, чьи шаги я слышал недавно и здорово перепугался

– Моё имя Юджин – сказал мальчик.

– Ю-ю-ю-ж-и. – повторил я. По-моему, неплохо получилось, да? Тогда я ещё не выговаривал некоторые слова.

– Да нет – сказал он – Ю-д-ж-и-н.

– Джи. Джи. – Повторил я. – Д-ж-и.

– Можешь называть меня Джи, если хочешь. – сказал он.

– Хорошо, Джи.

– А какое у тебя имя?

– У меня нет имени.

– Как? У всех оно есть.

– А у меня нет.

– А ты точно не врёшь?

– Да.

В тот день я так и не сказал ему своё имя. Это был первый раз, когда я назвал Джи – Джи. Так и привязалось у меня к мену это прозвище. Джи не обижался, что я так его называл. Но только я мог так его называть. Другим он не позволял такого. Для остальных он оставался Юджином. Мы быстро с ним подружились. Более того, мы жили не так далеко друг от друга (поэтому так обрадовались, узнав это), так что каждый день встречались у назначенной остановки, чтобы затем пойти пешком в школу. Школьных автобусов у нас не было, а ехать на обычном я ещё пока не решался. Мы привязались друг к другу.

Мы зашли с ним в школу. Джи, в отличие от меня, был смелее. Потому что я никогда бы не решился туда зайти. А, может, просто вдвоём было не так страшно.

Полы везде были намыты и сверкали добела. Я немного скользил по ним. Джи тоже. Когда я обернулся, то увидел, что мы с ним оставляем за собой грязные следы. Я дёрнул его за рукав и показал ему. Джи нисколько не удивился. И я подумал, раз Джи не боится, то и я не буду. Слышно было, как во всех классах ведутся уроки. Слышались резкие голоса учителей. Но в коридоре, кроме нас с Джи, больше никого не было.

Мы крались. Хотя, я, честно не понимаю, зачем это было нужно. И когда я спрашивал Джи, он говорил, что так нужно. Джи боялся. И я боялся тоже. Хоть и не знал зачем, и чего именно мне стоит бояться.

Мы проходили мимо разных дверей, пока Джи не остановился, как вкопанный, возле одной из них.

– Что?– спросил я.

– Этот голос. Ты слышишь?

– Ну, да, слышу. А что с ним не так?

– Это голос нашей учительницы. Я узнал его. Это наша дверь.

– Ты хочешь, чтобы мы зашли?

– Не знаю, а ты?

– Не знаю.

Мы стояли в нерешительности. Джи решил подойти поближе к двери. Я тоже потянулся за ним. Мы прислонились к ней и начали прислушиваться, вернее, подслушивать разговор учителя.

– Тише. – Шепнул ему я.– И что нам теперь делать?

– Я не знаю. Ждать.

– Сколько ждать?

– Сколько нужно.

– А вдруг нас заметят?

– Не заметят.

– Говори шёпотом, иначе точно заметят.

Учительница говорила что-то про дисциплину и ещё про какие-то неинтересные мне явления школы.

– У нас не хватает двух учеников – говорила учительница.

– Но мы здесь – сказал Джи.

– Да. Но она ведь этого не знает.

– Думаешь, нужно зайти?

– Думаю, да.

– Сейчас?

– Наверное.

– Может, ещё немного подождём?

– Может.

– Ты боишься зайти? – спросил он меня.

– Да.– Не стал врать я, потому что боязнь так сильно овладела мной, что мне было трудно говорить. – А ты?

– Я тоже.

– Что же нам делать?

– Давай сейчас зайдём в класс, была, не была?

– Давай.

– Тогда на счёт три.

– Договорились.

– Давай. Раз. Два...

Но Джи слишком сильно надавил на дверь, поэтому она открылась, и он, неожиданно для всех, а заодно и для самого себя, влетел в класс.

– Извините за опоздание – очень робко и быстро промямлил Джи. Я вообще не решался даже зайти туда.

– Юджин, как ты смеешь опаздывать на занятия? – женщина так грозно посмотрела на него, что я сразу понял, что сейчас того преступника нужно бояться меньше всего. А вот кого как раз нужно бояться так это...

– А это кто там, рядом с тобой? – продолжила она. И с этого момента мне стало совсем не по себе.

– Не знаю.

– Как, не знаешь? Он с тобой пришёл?

– Да.

– Так скажи, кто это.

– Не знаю.

– Как не знаешь, он ведь с тобой пришёл. Скажи мне его имя. Или пусть сам скажет. Он что немой?

– У него просто нет имени.

Учительница не понимала абсолютно ничего из того, что сейчас происходило. И я, честно признаюсь, тоже. Я подумал, что хуже уже не станет, после того, что Джи сказал такую нелепость про меня. Кто его только просил. И почему она меня заметила. Нужно было спрятаться за дверью, когда она только открылась. Получалось, что теперь Джи и его безымянный приятель, то есть я, стали центром всеобщего внимания. Все ученики, в одно мгновение забыли всё, чем учительница пыталась забить их головы. Иногда кто-нибудь из них пытался сдержаться, но у него не получалось, и он тихонько хихикал.

Уроки тянулись слишком долго. Но все школьные года пролетели незаметно. Я и сам теперь не понимаю, как они смогут так быстро пройти. А ведь поначалу казалось, что они никогда не закончатся. Каждый день в школе я ждал выходные. И когда они, наконец, наступали, то совсем незаметно, проходили в тёплом семейном кругу. Вновь наступали будни. И я снова ждал выходные. Каждую неделю были всё новые и новые трудности. Бывали времена (признаюсь, совсем редко), когда учительница меня хвалила. Тогда я, поистине, терялся от такого неожиданного поворота. Так что, иногда я даже подумывал, не такая она и плохая. А на выпускном она вообще расплачется. И будет утверждать, что ей будет не хватать такого хорошего ученика как я. Но до тех пор (особенно в первую пору), я называл её сущим дьяволом.

Особенно, тот день, когда у меня закончилась ручка, и мне пришлось взять новую. Но и эта закончилась. Пришлось взять третью. После этого она перечеркнула всю мою тетрадь, обвиняя меня в том, что я, якобы, специально писал разными чернилами. Думается, у меня других дел нет, как только заниматься подобной ерундой. Хотел я ей сказать. Да не стал. Подумал, зачем мне лишние неприятности. Да и уж очень я боялся её.

После длительного выговора, от которого у меня затекли ноги (они затекли ещё и до этого, потому что я слишком длительное время простоял у школьных дверей), так как нас выставили напоказ всему классу, как плохой пример. А затем нас повесили. Я долго провисел, вместе с Джи, на доске позора. И я так боялся идти в школу. Я думал, что над нами будут смеяться. Впрочем, это оказалось не таким уж и страшным. Потому что все остальные (и далеко не раз) висели на этой доске. Но главным было то, что мы с Джи больше ни разу не попадали туда. Я был рад, что моё имя, а заодно и имя Джи (которое, кстати, если вы помните не Джи, а Ю – Какое -То-Там) больше не мозолили нам глаза, а заодно и глаза окружающим. Это очень злило нашу "любимую" учительницу. Она так и норовила закинуть нас обратно, выискивая любую мелочь. Её любовь струилась к нам из этих горящих глаз.

Когда, наконец, это закончилось, мы с Джи вышли на улицу. Уже совсем близко подойдя к главной двери, мы услышали, как уборщица грубым и повышенным тоном сказала.

– Только попадитесь мне те, кто оставил здесь столько грязи!

С этими словами мы, мгновенно, выскочили за дверь. Не знаю, почему, но мне было стыдно за всё, что здесь произошло. Я знаю, что я ничего плохого не совершал. И меня не за что винить. Но я, всё равно, чувствовал себя виноватым. Мы всегда чувствуем себя виновниками, когда взрослые обвиняют нас в чём-то (особенно, когда такой строгий выговор) и, неважно, виноваты ли мы на самом деле или нет.

– Пошли со мной. Я знаю, где короткая дорога – скомандовал Джи.

Мы пошли с ним по самой что ни на есть грязной дороге, которую я когда-либо видел. Она шла так долго и мучительно, что ноги (и без того ноющие) так сильно уставали. Я стал отставать от Джи, который и так был впереди меня на пару метров. Я пытался нагнать его, но каждый раз, как я пытался это сделать, боль ощущалась всё сильнее, и я только отставал. Я пытался сделать вид, что в порядке, пытаясь не ударить в грязь лицом перед Джи (но поэтому я, в любую минуту, мог ударить в грязь лицом в самом прямом значении этого слова).

– Пошли же быстрее. Ты ведь не хочешь опоздать на автобус? – ежеминутно подгонял меня Джи.

– Я не поеду на автобусе.

– Почему? – он, впервые за всю дорогу, остановился и, повернувшись ко мне лицом, сделал удивлённый вид.

– Разве ты не видишь, как я сейчас выгляжу?

– Ты прав – сказал он и начал грызть ногти (ненавижу эту привычку, хотя и сам ею пользуюсь, время от времени). Как– будто, это могло чем-то помочь.

Я услышал шум позади себя. Это был автобус. По взгляду Джи я понял, что он имеет в виду. Теперь мне придётся идти совсем одному (грязному, промокшему и уставшему) по этой дороге. Джи совсем забыл про меня. Он теперь смотрел только на приближающийся автобус. Последний остановился и открыл двери.

И как же я пойду по этой малознакомой для меня дороге? Я точно где-нибудь заплутаю. А если тот преступник заметит меня, то гибели точно не избежать. В этот момент сердце моё сильно колотилось. Я точно пропаду здесь. И здесь я, впервые, увидел себя со стороны, совсем беззащитного. Как мне захотелось тепла. Как бы я сейчас хотел, чтобы меня обняла мама. Хотя бы один раз. И её тепло, окутанное счастьем, согрело бы меня. Ах, мама. Как же я люблю тебя. Как же ты нужна мне. Я и умею взбираться на деревья и ходить до конца нашей длинной улицы, но всё же без тебя, я такой слабый. Я знаю, ты всегда защитишь меня. И папа тоже защитил, если бы не заболел.

Я посмотрел на Джи. Он смотрел на меня. Автобус стоял, но двери могли закрыться в любую минуту.

– Чего же ты ждешь? Автобус сейчас уедет – сказал я.

Джи посмотрел на меня так же, как и учительница, будто я был в чём-то виновен.

– Мы вроде решили не ехать на автобусе.

– Мы? Но...

– Если ты, конечно, не решился ехать?

– Нет.

– Тогда решено. Пойдём пешком.

Он не бросил меня. Зря я боялся. Джи. Верный Джи. Как я благодарен ему. Ему ничего не стоило оставить меня здесь одного. Мы ведь только познакомились. Он мог бы просто взять и уехать. Но он не бросил меня в первый день, и с этого дня всегда поступал точно также. Что бы ни случилось. Какая беда бы не настигла нас, Джи всегда был со мной.

С этого момента мы всегда ходили в школу по этой дороге. И ездили на автобусе только тогда, когда один из нас заболеет или ещё по какой-нибудь причине не придёт в школу. И Джи, в такие дни, всегда меня навещал (даже тогда, когда сам болел). Ходить в дом Джи мне категорически запрещалось. Не знаю почему. То ли у них в семье были проблемы, либо по другим, неизвестным мне причинам. Позже, несколько лет спустя, я, наконец, смог побывать у него в гостях, когда его отец скончался. В любом случае, мы и не любили сидеть по домам, когда мы были вместе. Нам нравилось проводить время на природе. Нам нравилось гулять летом, искать что-нибудь новое и интересное. Зимой мы пытались делать лёд из воды (мне почудилось, что если накидать в воду много снега, то тогда она превратиться в лёд). И когда нам задали сочинение, про то, кто мой лучший друг, я, конечно же, рассказал про Джи. И, конечно же, ожидал от него того же самого про меня. И я не ошибся. Ну, ведь, про кого же ещё он расскажет, как не про меня?

А на летних каникулах, когда он уезжал на пару недель, я так скучал по своему другу. Мне становилось так тоскливо, что я начинал ходить по тем дорогам, по которым мы часто ходили с Джи. Он был моей правой рукой. Вернее, моими ногами, так как всегда знал, куда идти. Правда, не всегда...

– Кажется, мы заблудились – сказал Джи.

– Наверное, мы свернули не в ту сторону на развилке.

– Нет. На развилке мы повернули правильно. Но потом...

– Дождь становится очень сильным.

– Да. Нам срочно нужно где-нибудь укрыться.

– Да. Но где?

– Я не знаю.

– Вон, там, горят огни. Там должно быть какое-нибудь здание.

– Думаешь, там мы укроемся от дождя?

– Сейчас нам больше некуда идти – говорил я, но капли дождя звучали гораздо громче меня. Пошёл такой сильный ливень. – Джи, побежали. Ты, ведь, не хочешь совсем промокнуть?

– Я бегу. Я... кажется... – он как-то странно ответил мне, я заметил, что она стал прихрамывать на одну ногу. – Кажется, я вывихнул ногу.

– Джи, давай быстрее. Как можешь. Мне холодно.

– Я уже никак не могу. Я пойду пешком.

– Джи, я весь промок.

– Я тоже.

– Давай же, побежали.

– Я не смогу бежать. Беги один. Я потом подоспею.

– Нет, Джи, я не побегу один.

– Но тогда ты весь промокнешь.

– И ты тоже.

– Но ты сможешь быстро добежать и укрыться, а я нет.

– Нет, Джи, не побегу без тебя. Ты не оставил меня, когда я не мог ехать на автобусе.

– Но тогда ведь не было такого сильного дождя.

– А вдруг, где-то здесь находится преступник?

– Не думаю, что он в такую погоду выйдет на улицу.

– Значит, мы ещё страшнее чем, тот убийца?

– Это ещё почему?

– Мы, в отличие от него, ведь вышли.

– Пожалуй, да.

Мы шли по грязной дороге (невозможно было представить, насколько она была ужасной). Ливень сильно ударял по всему, что находилось под ним. Мои грязные волосы стали как перекати-поле. А новый костюм промок насквозь и пропитался грязью. Про ботинки я даже не говорю. Я шёл немного впереди. Джи ковылял сзади меня. Мы совсем устали от такой дороги и очень обрадовались, когда, наконец, появился асфальт. Идти стало намного легче. И Джи, казалось, не так сильно прихрамывал на ровной дороге. Честно сказать, асфальта у нас было маловато, и временами он был до того разбитый, что многие предпочитали ездить по гравированным дорогам. Но для пешеходов эти дороги были самое то.

Мы увидели впереди нас дома. На душе сразу стало радостней. Мы направились к ближайшему магазину. А, тем временем, на улице стало совсем темно. И фонари (большая половина которых не горела) теперь освещали нам путь. Было слышно, как дождь ударяет по крыше здания. Внутри горел свет. Мы постояли на пороге. Мокрая одежда прилипла к моему телу, и мне стало очень холодно и неприятно.

– У меня было где-то пару бумажек. – Сказал довольный Джи. – Можно будет что-нибудь купить.

Мы зашли внутрь. Продавец (им являлась женщина, причём очень миловидная) увидела нас.

– Мальчики, да вы промокли до нитки. – Она так удивлённо смотрела на нас, будто и не знала, что за дверью происходит такое. Тут я испугался, что сейчас повторится то же самое, что произошло с учительницей. Но, к счастью, всё обошлось.

– Да с вас просто течёт вода. – В её лице было видно столько сострадания, сколько и дождю не вылить за один раз. – Сколько же вы находились под дождём?

– Всё время, с того момента, как он начался – сказал Джи. И я уверен, ничего более умного он не смог бы придумать.

– Но дождь идёт уже... – она посмотрела на часы – не переставая, полтора часа. Почему же вы нигде не переждали?

– Мы шли по просёлочной дороге, и нам негде было укрыться. – Джи отвечал. Я, тем временем, не решался даже заговорить. Я удивлялся, как Джи так просто общается со взрослыми. Для меня это был непосильный труд. Не судите меня строго. Я и сверстников своих отчасти побаивался.

– Ах, бедняжка. – Теперь она посмотрела на меня. – Что же сталось с твоим костюмом? Он совсем испортился. Ай. Яй. Яй. Должно быть, был совсем новый?

Я тихонько кивнул. Я боялся даже посмотреть на неё. Я всегда избегал зрительных контактов. Почему то, мне всегда намного легче, когда меня не замечают. А сейчас она смотрела прямо на меня. Её нежные глаза с такой заботой смотрели на меня. Мне хотелось сказать ей хоть что-нибудь. Но в горле, будто ком застрял. Я не смог сказать ни слова. "Да, только вчера купили" – хотел сказать я. Но я боялся сказать это даже в своих мыслях.

– Нам, пожалуй, нужно идти – шепнул я Джи.

– Так быстро? – Женщина услышала меня. Она ещё так же жалобно обглядела нас. – Но вы ведь даже не обсохли.

– Мы так сильно промокли, что теперь очень долго не сможем обсохнуть. – Сказал Джи.

– Да – я робко подтвердил его слова, затем прикоснулся к своей, мокро прилегающей, одежде.

– Ай. Яй. Как жалко, что это не магазин одежды. Иначе я обязательно подобрала бы вам сухую одежду. Но я могу... Подождите. Вы, наверное, очень замёрзли пока шли? Если хотите, я могу угостить вас горячим какао.

Какао. Эмм. Да, сейчас что-то подобное мне не помешает. Почему бы и нет. Иначе, слягу в постель как папа.

– Да – Джи ответил так громко, что мне и отвечать не нужно было. Этого голоса хватило на двоих.

– Тогда подождите минутку. – Сказала женщина и куда-то ушла. Мы постояли немного. Но потом нам стало как-то не по себе. Стало как-то неуютно. Мне не хотелось давить на доброту этой (и без того сверхчувствительной) женщины. От какао я бы сейчас не отказался. Но нам, правда, нужно было идти. И хотя, я знаю, что Джи не разделяет моего мнения. Его глаза просто начали гореть от того, что скоро могло появиться то, что насытит его. И я видел, как в его глазах кружилось какао. Я, легонько, толкнул его локтём. "Пошли?" Джи как-то странно посмотрел на меня. Неужели, он не понимает, что нам нужно идти домой, пока совсем не стемнело на улице? Неужели, сейчас есть вещи важнее дома? "Пошли, пошли, Джи". Я, несколько раз толкнут его локтём, всё также легко. Он и слушать меня не хотел. О, ну почему я не умею уговаривать людей? Для меня это тяжкий груз. Женщина может придти с минуты на минуту. И тогда мы точно не сможем уйти. Я снова не смогу сказать при ней ни слова.

Джи, неожиданно для меня, вдруг сам толкнул меня рукой и сказал "пошли". И какао в его глазах уже поблекло, и я видел в них теперь приближение того сильного дождя.

Мы, ещё немного, постояли в неведении, затем вышли из здания. В нас, сразу же, проникнул такой сильный холод. Руки Джи так сильно задрожали, что я даже подумал о том, не вернуться ли нам обратно. Мы сделали несколько шагов по дождю. Вперёд и вперёд. Сначала один шаг, затем ещё один, и магазин уже начал оставаться всё дальше и дальше от нас. И снова этот леденящий дождь пронизывал нашу одежду. Вновь я стал ощущать на себе эти холодные капли, от которых у меня, в одно мгновение, начало болеть горло. Мы и понятия не имели, куда нам нужно идти. Впереди была такая темнота. Почти все фонари перегорели. И нам оставалось только идти "на ощупь". Я не понимал, зачем мы уходим от этих огней. Вокруг становилось настолько мрачно, что мы просто содрогались от этого ужаса. Джи вцепился в мой рукав. Мы шли всё медленнее и медленнее. Впереди не было видно совершенно ничего. Только тёмная ночь вокруг. Тихий ветер гнал наши мурашки далеко по телу. Я сжался, как только мог. Мы шли ещё несколько секунд, затем просто не могли идти дальше. Мы стояли в оцепенении, боясь пошевелить рукой или ногой.

– Что дальше? – спросил Джи. Он с ужасом смотрел по сторонам.

– Я не знаю – совсем тихо прошептал я.

– Куда нам идти?

– Этого я тоже не знаю – я почувствовал, как он, ещё сильнее, вцепился в меня.

– Мы заблудились, и я, теперь, даже не знаю, где мы – сказал он.

– Скорее всего, мы пришли оттуда – показал я пальцем в сторону пустоты.

– Да. Но назад к школе мы не пойдём, слишком долго, а куда дальше идти я не знаю. Я не знаю, куда идти – последние слова звучали так безнадёжно, что меня сильно передёрнуло после них. А Джи, от этого, только сильнее держал меня. Некоторое время, всё вокруг, словно затерялось, и само время тоже где-то затерялось.

– Куда нам идти? – спросил Джи, казалось, природу, дождь или самого себя, но никак не меня. Поэтому я ничего не ответил.

Сильный насморк тревожил меня. Я всё время хлюпал носом. Это сопровождалось сильным кашлем, неожиданно издававшемся снова и снова.

– Смотри, там нет ни одного огонька – говорил Джи.

– Нужно пройти дальше – сказал я, но эти слова не давали никакой уверенности в том, что всё будет хорошо.

Между тем, мы не заметили, как кончился дождь. Я думаю, нам тогда было уже всё равно.

Мы окончательно заблудились и совсем не знали куда нам идти.

– Мальчики, подождите, куда же вы?..

К нам приближалась та самая женщина из магазина, держа в руках фонарик, который и посветил мне в лицо. Она была вся промокшая. Было понятно, что сразу после того, как мы ушли, она кинулась нас искать. Её быстрые шаги я и слышал.

– Мы... Мы... подумали, – Джи говорил таким дрожащим голосом и всё время сопел, – подумали, что нужно спешить домой, пока совсем не стемнело.

– Но ведь вы совсем промокшие. Я не допущу, чтобы вы простудились под таким сильным ветром. – В ней снова было видно столько сочувствия.

– Но уже слишком поздно – говорил Джи, да с таким странным акцентом. Я заметил, что ему трудно возражать этой женщине. Казалось, доброта к нам, совершенно незнакомым ей людям, переходила все границы.

– Не волнуйтесь, я о вас позабочусь. Возвращайтесь обратно магазин. – Её голос звучал так плавно и нежно, что мы не в силах были отказать.

Мы вернулись, и я был рад этому. Снаружи было слишком мокро. И я, в душе, много раз возражал на эту погоду.

– Держите ваши кружки с какао. Наверное, уже всё остыло. Я ушла на пару минут, сделала вам какао, взяла по огромному куску хлеба, вернулась, а вас уже здесь нет. Я решила догнать вас, пока с вами ничего плохого не случилось. Постойте... – Она как-то странно повернула голову, начала к чему-то прислушиваться. Мы последовали её примеру. – Слышите?

– Что? – спросил Джи.

– Дождь снова пошёл.

И, правда, слышались уже знакомые нам удары за окном. Дождь не был таким сильным, каким он был до этого, когда мы стояли под ним. Но он был.

– По новостям передавали, – женщина продолжала разговор, – что дожди будут идти всю неделю.

– Мой папа говорит, что нельзя верить прогнозу погоды, потому что они всегда врут нам – ответил Джи.

– Ну, если твой папа прав (даже если это и не так), будем ждать солнечной погоды.

– Ребята, мы ведь забыли о самом главном. – Начала женщина. – Мы до сих пор так и не представились друг другу. Моё имя Лара.

"А это Джи". – Говорил я мысленно. – "Вернее, не Джи, а Юджин, но так как я не произношу этого вслух, то какая разница".

– Я Юджин. – Сказал Юд... Джи. – А у него нет имени.

Ну, вот опять эта нелепая ситуация. Зачем я только сказал ему, что у меня нет имени?

– Так. Так. А на какой улице вы живёте?

– Улица зелёных фонарей – ответил Джи.

– Так. Так. – Она задумалась, будто обдумывала в голове некий план. Затем она как-то странно посмотрела на нас. Не помню, каким было её лицо. Но оно выглядело очень загадочно. – Подождите минуту, я сейчас...

Она куда-то ушла, закрыв за собой дверь. Я слышал, как она задвинула защёлку на двери, с другой стороны. Мне стало ещё больше не по себе. Я так сильно дрожал. Какао согрело Джи и привело его в чувство, но мне оно нисколько не помогло. Когда женщина ушла, то я смог уверенно допить его. Но мне было по-прежнему страшно. Почему Джи так спокойно ведёт себя? Почему он так спокоен?

– Джи?

– Что? – отвечал он с набитым ртом.

– Эта женщина тебе не кажется подозрительной?

– Ничуть. Она угостила нас и разрешила переждать дождь.

– Но разве ты не заметил, что она как-то странно разговаривала с нами?

– Нет, не заметил. – И Джи снова принялся за какао. Он пил его с такой жадностью. Затем взял мой кусок хлеба со словами "ты, ведь, не против?" И не дождавшись ответа, он начал им чавкать.

– Джи, а почему она пошла за нами, когда мы ушли отсюда? Почему она захотела нас вернуть?

– Она просто забеспокоилась о нас. У взрослых такое бывает. Моя мама тоже сильно волнуется, когда я перехожу перекрёсток.

– Джи, не пей это...

– Это ещё почему?

– Оно может быть отравлено.

– Да что на тебя нашло? Перестань так говорить.

– Я знаю, что ты мне не веришь. Но мне кажется, что эта женщина – тот самый преступник о котором говорили по новостям. Когда тебе, хотя бы один продавец, предлагал выпить какао?

– Никогда.

– Вот именно.

Глаза Джи стали теперь такими же, как и мои. Как хорошо, что я теперь не один. Теперь вместе мы могли сделать многое. Но если погибать, то погибать вдвоём не так и страшно.

– Ты прав... – Продолжил он. – Она, как-то странно, себя вела.

– А я что говорил. А ты не подумал, зачем она спрашивала про наши имена и адрес?

– Я об этом не подумал.

– Джи, ты слышишь? Она возвращается...

Я схватил его за рукав (как, недавно, он меня) и потащил к выходу. Мы быстро пробежали через весь зал. Джи так паниковал, что столкнул с одной из полок, бутылку.

– Джи, тише...

Мы тихо подкрались к двери и, оглянувшись назад, напоследок (а может, из-за страха) дёрнули за ручку двери...

– Джи, дверь не открывается...

– Мы пропали...

По лицу Джи потекли капли, то ли от мокрых волос, то ли слёзы...

– Я специально заперла дверь на ключ, – Мы обернулись. Женщина стояла позади нас и, пристально смотрела нам в глаза, – Потому что ветер всё время открывает её.

И мне казалось, я увидел что-то зловещее в её лице. Теперь мы были в её руках. Она может сделать с нами всё, что угодно. Папа всегда говорил, чтобы я не соглашался на предложения незнакомых мне людей. И как же я раньше не подумал о его словах? Что же нам теперь делать?

– Я вижу, вы допили всё какао... – она бросила пустой взгляд в сторону кружек.

У меня внутри всё переворачивалось. Теперь больше не было сомнений. А вдруг, там было снотворное? И я сейчас упаду на пол и засну вечным сном.

– Идите сюда. Дождь ещё не закончился.

Мы, с таким ужасом, подошли к ней. Но нам больше некуда было деваться. Я подумал, что можно будет бегать от неё мимо витрин, но в итоге, она всё равно нас поймает. Ноги мои подкосились. И я решил, что если она преступник, то я спрошу у неё напрямую об этом.

– Вы слышали про преступника? – в этот раз, впервые, спросил я.

– Что? – переспросила она.

Я сказал это так тихо и неуверенно, что нужно было собрать ещё очень много сил, чтобы начать говорить. Мой голос совсем пропал. Говорить со взрослыми я всегда боялся, но теперь, когда знал многое об этой женщине, я ещё больше боялся заговорить с ней. Мы смотрели друг на друга. Глаза в глаза. Не отрываясь и не моргнув.

– Прости, я не расслышала? – спросила она.

– Вы слышали про преступника в новостях? – Сказал за меня Джи. И неудивительно, потому что я слишком сильно медлил.

– А, по новостям. Ну, конечно. Кроме того, я знаю об этом намного больше.

Я в этом не сомневался.

Пусть она делает вид, что всё нормально. Я буду также притворяться. Но при первой удобной возможности, я схвачу Джи, и мы со всех ног побежим отсюда. Главное, чтобы преступник не смог добраться сюда. И, в ответ на это, кто-то дёрнул за ручку двери. Но она была закрыта. Тогда кто-то, некий незнакомец на улице, постучал пару раз.

– Сейчас – сказала женщина.

И тут сердце моё стало сильно биться.

Я наблюдал, как этот роковой ключ, в руках женщины, отпирал дверь. Она, с тяжёлым скрипом, открылась. И чья-то рука с другой стороны показалась в приоткрытой двери. Я отвернулся. Убийца подходил всё ближе и ближе ко мне. Я чувствовала его лёгкие шаги позади себя. Мурашки бежали по всему телу. Чья-то рука опустилась мне на плечо. Я открыл глаза. Что же будет дальше?

– Мама? Это ты?

Передо мной, действительно, сейчас стояла мама. Она смотрела на меня своими, как всегда, нежными глазами.

– Я так переживала из-за тебя. – Говорила она. – Так долго не могла найти себе места, когда узнала, что ты поехал в школу совсем один. Я, конечно же, забежала в школу. Там тебя не оказалось. Я уже и не знала, на что надеяться. Расспросила водителей автобусов. Они, конечно же, ничего не помнят. Я просила, дай бог мне хотя бы один знак. Я ходила по всем окрестным дорогам...

Она вздохнула. Я, всё ещё, боялся отпустить её. Её руки подрагивали, но были, всё такими же, сильными и крепко держали меня.

– Ходила по всем дорогам... – Повторила она. – А когда я возвращалась домой, мне навстречу попалась одна женщина с нашей улицы. Она сказала, что её сын, уходя из школы, заблудился и попал на соседнюю улицу. Он зашёл в магазин, в котором работала одна её знакомая. Та тут же позвонила ей по телефону...

Так и закончился этот день. Остальное я помню очень смутно. Помню только, что больше не хотел отрываться от нежных объятий мамы, которая отводила нас домой вместе с Джи. ~~

Автомобиль летел, по освещённому усталым солнцем, шоссе. Дорога казалась очень длинной и ветвящейся. Множество попутных машин ехало навстречу. Каждый человек куда-то спешит, куда-то едет. По делам. За покупками. На отдых...

Мимо пролетали деревья, небольшие здания закусочных, отелей, прекрасные белоснежные пейзажи моря, гор и всего остального, что так цепляет глаза...

Чья-то машина заглохла. И теперь она стояла на обочине, обдуваемая ветром проезжавших мимо машин. Водитель, изнывая, потея, искал причину поломки. Он много бранился и, вообще, был недоволен сегодняшним днём...

Лишь только высунешь руку из машины, как в неё врезается целая армия воздуха. Она так ощутимо проплывает по руке своей неведомой силой. Но сам воздух невозможно увидеть. Невозможно потрогать...

Две фигуры сидели в машине. Чьи-то умелые руки ловко поворачивали руль. Влево-вправо. Вправо-влево. Разговоры двух людей сменялись молчанием, затем молчание – разговором. И так всю дорогу.

Пассажиром был я. Машину вёл какой-то таксист.

– "Хо-хо-хо, дорогие слушатели" – завыло радио – "на календаре 17 декабря. Самое время запастись тёплыми вещами. На следующей неделе синоптики обещают сильное похолодание. Как всегда ваш, и только ваш искренний радиоведущий Джеймс Бейл..."

– Переключить? – спросил таксист, показывая пальцем на радиоприёмник.

Я безразлично махнул рукой, мол, какая разница, что слушать.

За окном пошёл снег.

Хорошо, что мы с Дорой уже успели запастись зимними вещами.

Не знаю, зачем я возвращаюсь к этому тексту. Ностальгия. Или что-то в этом роде. Я случайно оказался рядом с интернет-кафе и решил немного попечатать, пока было свободное время.

Я не могу пожаловаться на свою жизнь. Странно об этом говорить, но у меня сейчас всё в порядке. Когда на душе плохо, то столько мыслей вертится в голове, о многом хочется рассказать. Когда же тебе хорошо, то ты просто живёшь. Отчаянье понятно только тем, кто испытал его, счастье же, понятно всем.