Текст книги "Проклятие Тутанхамона"

Автор книги: Эндрю Коллинз

Соавторы: Крис Огилви-Геральд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

Источник сведений Картера

В главе 14 уже говорилось о том, что Картер угрожал предать огласке содержание папирусных документов, найденных в гробнице Тутанхамона и донесших до нас «подлинный отчет… об Исходе евреев из Египта». Показательна сама дата столкновения с Британским представительством, свидетельствующая, что у Картера было достаточно времени, чтобы прочесть и осмыслить опубликованную предыдущей осенью книгу Уэйгалла «Тутанхамон и другие эссе». Как бы то ни было, эта книга, которую можно признать как исторически корректной, так и нет, содержала новые убедительные сопоставления периода жизни Моисея с Амарнским периодом и, как уже говорилось выше, провозглашала «Тутанхамона фараоном, при котором Моисей вернулся в Египет и организовал Исход для своих порабощенных соотечественников» ³⁷ .

Мог ли Картер не знать о существовании гипотезы, что Тутанхамон был Фараоном Книги Исхода? Почти с полной уверенностью следует ответить: «Нет, не мог». Даже если бы книга Уэйгалла вызвала у Картера ярость, он все равно хотя бы пролистал ее перед отъездом в Египет в ноябре 1923 г. или же во время сезонных раскопок 1923–1924 гг. Если бы даже Картер не захотел прикасаться к книге, то вынужден был бы сделать это, чтобы проверить, не содержатся ли в ней какие-нибудь материалы или фотографии, на которые распространяется его авторское право.

Влияние Уэйгалла

Можем ли мы представить, как Картер пролистывает страницу за страницей популярный том Уэйгалла и вдруг останавливается, чтобы прочесть раздел, посвященный связи истории Манефона об Осарсифе-Моисее с Амарнским периодом? Задумался ли Картер над тем, что события Исхода могут иметь отношение к царствованию Тутанхамона? Стал ли в его мыслях складываться рискованный план, как использовать эти новые взгляды на библейскую историю, чтобы припугнуть Британское представительство в Каире и принудить его выполнить требования Картера? Если так, то, быть может, папирусов, повествующих об Исходе, никогда не существовало? Может быть, Картером завладела мысль прибегнуть к чудовищному обману, возникшая после прочтения им соответствующих страниц книги Уэйгалла? Мы могли бы согласиться с этим предположением, если бы его не опровергали веские факты.

Почему Картер всерьез отнесся к идеям, которые, должно быть, высказывал Уэйгалл? Картер горячо презирал его и едва ли стал бы сторонником выдвинутой им теории, в соответствии с которой в повествовании Манефона каким-то образом сохранилось древнеегипетское истолкование событий, описанных в библейской Книге Исхода. В самом деле, Картер предпочел бы разделить мнение Баджа, чья книга о жизни и эпохе Тутанхамона и о его отношении к почитанию Атона и египетскому монотеизму была написана с одобрения лорда Карнарвона. Как было сказано выше, Бадж безапелляционно отвергал любые заявления о том, что Тутанхамон мог быть Фараоном Книги Исхода. В принципе, Картер придерживался тех же взглядов, которые единодушно разделяло все сообщество египтологов. Хотя Уэйгалл был специальным корреспондентом-египтологом «Дейли Мейл», к 1923 г. он, видимо, стал отъявленным вольнодумцем, сумасбродом и отщепенцем. Его книга о Тутанхамоне не снискала научного признания и считалась скорее развлекательной. В книгу была включена одна весьма серьезная глава, посвященная казням египетским, но эта тема не вызвала живого интереса у современников.

Картер, видимо, твердо уверовал, что прежде, чем была окончательно замурована гробница Тутанхамона, свершился Исход. В противном случае как бы он смог утверждать, что папирусные документы, обнаруженные внутри погребального склепа, содержат «подлинный отчет» об этом грандиозном событии, ставшем неотъемлемой частью еврейского религиозного самосознания? Все документальные свидетельства, извлеченные из гробницы, должны датироваться царствованием либо Тутанхамона, либо одного из его предшественников, скорее всего, Сменхкары или Эхнатона. В подобном случае скандальные заявления Картера, сделанные, когда он угрожал разоблачить историю Исхода, могли полностью совпадать со взглядами самого Уэйгалла на сей счет. Мы должны теперь задаться вопросом: «Почему?»

Эти авторы могли бы кратко и ясно доказать нам, что связь между сообщением Манефона об Осарсифе-Моисее и Амарнским периодом не вызывает сомнения. Но, может быть, сохранилась и более полная картина библейского Исхода? Видимо, да, ибо мы обнаружили, что и другие древние писатели приводят те же самые факты, касающиеся изгнания из Египта «нечистых» египетских жрецов, за коими последовало великое множество азиатов. Более того, эти факты непосредственно связаны с историей Исхода, рассказанной в священных книгах иудеев.

Гекатей Абдерский

Единственным источником, из которого Манефон мог почерпнуть сведения для своей повести о Моисее, были книгохранилища Гелиополя. Впрочем, на труд Манефона могло повлиять еще одно сочинение, написанное за одно или два поколения до него греческим историком Гекатеем Абдерским. В 320 г. до н. э., спустя двенадцать лет после торжественного входа Александра Македонского в Египет, Гекатей прибывает ко двору первого греческого царя Птолемея I, с которого начинается эпоха эллинизма, а затем пишет собственную «Aegyptiaca», или «Историю Египта». Это произведение не дошло до наших дней, но Диодор Сицилийский (ок. 90–21 гг. до н. э.) включил его фрагменты в свой труд, состоящий из сорока книг и получивший название «Историческая библиотека» ³⁸ .

Хотя Манефон не упоминает о творении Гекатея, совершенно очевидно, что оба автора черпали сведения для повествования из общего источника. Судя по тексту Диодора, Гекатей предваряет рассказ об Исходе следующим сообщением:

«Когда в древности в Египте стала распространяться чума, простые люди объясняли обрушившиеся на них несчастья волей небес; ибо среди египтян жило множество чужеземцев всех племен и народов, которые совершали различные религиозные обряды и приносили жертвоприношения, в то время как традиционные ритуалы египтян в честь их богов были преданы забвению» ³⁹ .

Изгнанным из страны чужеземцам пришлось искать новую родину. Некоторые из них под руководством Даная и Кадма закончили свои странствия, завоевывая Грецию. Другая группа, возглавляемая Моисеем, поселилась в Иудее, т. е. Палестине, которая, говорят, в те времена была «необитаема»; а затем основала Иерусалим ⁴⁰ .

Хотя библейский рассказ (возможно, при посредничестве Диодора) оказал очевидное влияние на Гекатея, в повествовании которого содержатся факты, заимствованные оттуда, но во многом события предстают такими, какими их сохранила память языческих народов. Более того, в главе 17 мы вновь столкнемся с мыслью, что одной из причин Исхода могла стать чума.

Апион о Моисее

Наиболее ранних версий рассказа об Осарсифе-Моисее не сохранилось, однако существует несколько трактовок, написанных после Манефона и представляющих жизнь Моисея в неожиданном свете. Среди них – сообщение, дошедшее до нас в изложении греческого грамматика I в. Апиона Александрийского. Он оставил несколько замечательных подробностей, касающихся Моисея-египтянина, в своем собственном, утраченном ныне труде «Aegyptiaca», который, к счастью, довольно хорошо сохранился в пересказе благодаря Иосифу Флавию, написавшему «Contra Apionem». Итак, Апион свидетельствует:

«Я узнал о древних людях Египта, что Моисей происходил из Гелиополя и что он считал себя обязанным следовать обычаям своих предков и возносить, подобно им, молитвы на открытом воздухе у городских стен; но что он вынужден был свести все к поклонению восходящему солнцу, что было приемлемо в Гелиополе, и что он также установил колонны вместо гномонов [обелисков]…' ⁴¹

Вслед за Манефоном Апион утверждал, что сей мудрый муж объединил «прокаженных» и «нечистых людей» против всемогущества правящего фараона и что за это их изгнали из страны. Здесь мы опять-таки читаем, что Моисей был не израильтянином, а жрецом из Гелиополя, видимо, достигшим высокого положения. Более того, мы узнаем, что он принял новую форму поклонения солнцу, приемлемую для Гелиополя, где процветал культ солнечного бога Ра, – вследствие этого он понизил городские стены, чтобы стало возможным ежедневно приветствовать утреннее солнце.

Культ Гелиополя

Видимо, нет оснований сомневаться в том, что, говоря о Моисее, Апион в действительности вспоминает религиозный переворот, произошедший в царствование Эхнатона. Взойдя на трон под именем Аменхотепа IV, он провозгласил себя Первым Пророком Атона. Но несмотря на это вплоть до 9-го года правления Эхнатона всемогущий Атон был известен не только под этим именем. В прежние времена он также именовался Ра-Характи, Гор горизонта. Это была ипостась солнечного бога Ра с головой сокола, которая символизировала двойственность двойного горизонта, где запад – зона заката, а восток – место восхода.

Древним религиозным центром культа бога Ра был Гелиополь, который греки называли «городом солнца». В Библии сей град упоминается как город Он, что является вариантом собственно египетского названия «Ауну», «Оуну» или «Иуну», то есть «украшенный колоннами город», известный в арабском мире как Айн Шаме, что буквально означает «солнечный глаз» или «солнечный исток». Ныне миновали дни его величия, и Айн Шаме – всего лишь оживленный северо-восточный пригород Каира, расположенный поблизости от международного аэропорта.

Эхнатон покровительствовал культу Ра из Гелиополя, определившему еще в самом начале его царствования религиозные взгляды фараона, жреческие титулы и тип богослужения, который предполагал, по свидетельству Апио-на, строительство храмов с отверстой кровлей, в которых каждое утро можно было приветствовать солнце. Надписи времен Эхнатона гласят, что Ра – сокровенный свет Атона, а храм Атона в Карнаке изображает Ра-Характи в виде мужеподобного бога с головой сокола, увенчанной солнечным диском. Кроме того, один из главных жреческих титулов Гелиополя звучал как «Величайший из Провидцев», его был удостоен Мерира II, личный визирь Эхнатона – верховный жрец Атона в Амарне ⁴² .

Подобно Осарсифу-Моисею Манефона, Эхнатон запрещал поклоняться идолам и не почитал священных животных. Например, в его царствование в Мемфисском некрополе Серапеума в Саккаре не захоронили ни одного быка Аписа, что ясно указывает на отвержение фараоном этой древней традиции. Ее возобновили лишь в царствование Тутанхамона, при котором, насколько известно, в Серапеуме, воздавая великие почести, захоронили одно священное животное ⁴³ . С другой стороны, Эхнатон почитал священного быка Мневиса из Гелиополя, считавшегося воплощением Урмер, который в надписях характеризуется как «жизнь Ра» ⁴⁴ . Каждый бык должен был провести свои дни в роскоши, а после смерти его тушу бальзамировали и хоронили в специально приготовленной гробнице в Гелиополе. Переселившись в Амарну, Эхнатон повелел вырыть в Царском Вади, где была также построена гробница для семьи фараона, просторную могилу для быка Мневиса ⁴⁵ . Впрочем, неизвестно, был ли хотя бы один бык похоронен в упомянутой могиле, но сам факт ее существования указывает на верность Эхнатона религиозным традициям Гелиополя.

Наконец, Эхнатон поклонялся камню бен-бен, который, возможно, был самым важным культовым объектом Гелиополя, ставшим неотъемлемой частью его преданий. Это был священный камень в форме конуса, пирамидального обелиска или ступенчатой пирамиды, который устанавливался на столбе в открытом дворе Гелиополя, известного как Дворец Бен-бен, или Дворец Феникса. В четвертое лето своего царствования Эхнатон приступил к сооружению храма в Карнаке, называемого также Дворцом Бен-бен, где, несомненно, он хотел поместить свой собственный камень бен-бен. В шестой год царствования, когда Эхнатон совершал переезд в Амарну, начались работы над храмом с отверстой кровлей, названным Великим Домом Атона. В его восточной части располагался Дворец Бен-бен, где был установлен еще один камень бен-бен. Насколько известно, он имел форму закруглявшейся сверху стелы из кварцита, установленной на двух каменных пьедесталах ⁴⁶ . Эхнатон, насколько известно, установил также каменную стелу – точную копию камня бен-бен из Гелиополя – в храме Атона, который построил отец Эхнатона в дни своего царствования ⁴⁷ .

Характерное для Эхнатона страстное почитание камня бен-бен, который в древнеегипетской космологии символизировал Первый Миг Творения, или « зеn menu» – время или место первого проявления творческой мощи, – могло бы объяснить, почему Апион утверждает, что Моисей «установил колонны вместо гномонов». Под гномонами имеются в виду вздымающиеся в небо гранитные обелиски, которые возвышались над окрестностями Гелиополя, а также в других крупных религиозных центрах, таких, как Карнак и Танис ⁴⁸ . Прошло уже много столетий с тех пор, как амарнская ересь умерла, но смутная память о деяниях, достойных Первого Пророка, чье имя затерялось во тьме веков, кажется, все еще брезжит в таких местах, как Гелиополь, бывший важнейшим центром культа Атона. Слава Эхнатона как религиозного реформатора жива до сих пор, но в наши дни его деяния стали казаться неотъемлемой частью деятельности Осарсифа, Моисея, а возможно и других новаторов.

Если и есть эпоха, которая наиболее полно отразила события, непосредственно связанные с библейским Исходом, то это отнюдь не царствование Рамсеса И или его сына Мернептаха; это – Амарнский период. К такому заключению можно прийти, имея совершенный слух и внимая фактам. Тогда становится неважным, что шумы и помехи других эпох египетской истории наслаиваются на рассказ, представленный в Книге Исхода.

Видимо, Картер располагал этими фактами, когда весной 1924 г. входил в офис представительства Великобритании в Каире и выдвигал свои скандальные требования. Но кто вооружил его этими знаниями? Может быть, то были папирусные документы, найденные в гробнице? Сообщалось ли в них, что Моисей был египтянином при дворе Эхнатона и разделял его монотеистические взгляды и веру в Атона? Если да, то какую роль в этой удивительной истории сыграла царская семья? Мы должны последовать примеру Артура Уэйгалла и более внимательно изучить труды Манефона, а также других древних писателей, чтобы выяснить, насколько оправданна гипотеза связи эпохи Эхнатона с библейским Исходом.

Глава семнадцатая
БОЖЬИ КАРЫ

=============================================================================================

Сегодня считается доказанным, что Манефон, жрец из Гелиополя и историк Птолемея II, сохранил в своих писаниях отдаленное эхо тех смутных событий, волновавших Египет в Амарнский период и непосредственно после него. Согласно сохранившимся фрагментам его «Истории Египта», Осарсиф-Моисей, избранный вождь «прокаженных» и «нечистых», установил новые законы и порядки, противоположные тем, что сложились в Египте. Его братья не «поклонялись египетским божествам» и «воздерживались от священных животных, к коим им надлежало относиться с великим почтением, а убивали и полностью истребляли их» ¹ .

Культ солнечного диска

Нет сомнений, что эти предписания почти буквально повторяют тот пафос, с которым Эхнатон запрещал почитание любого бога или богини, кроме верховного божества, символом которого служил солнечный диск Атон, и, как подчеркивает Манефон, неутомимо «уничтожал изображения эти богов» ² . Действительно ли его последователи воздерживались от поклонения «тем священным животным, которых было принято почитать, и заставляли жрецов и пророков становиться гонителями и убийцами этих животных», а затем «изгнали их нагими из своей страны» – это другой вопрос ³ . Впрочем, переход от политеизма к монотеизму дело нелегкое по многим причинам.

Манефон пишет, что Осарсиф-Моисей повелел своим последователям «не вступать в общение ни с кем, кроме тех, кто принадлежал к их союзу». Не напоминает ли это тот дух, с которым Эхнатон повелевал поклоняться единому богу и перенес свою столицу-резиденцию из Фив во вновь сооруженный город Ахетатон («горизонт Атона»), построенный на восточном берегу Нила, примерно в 277 км вниз по реке?

Эхнатон привлек к возведению города своей мечты десятки тысяч подданных – архитекторов, ремесленников, художников, строителей, скульпторов и живописцев, собранных со всех концов Египетского царства. Даже жрецы, которых насчитывались многие сотни, должны были ежедневно присутствовать на торжественной встрече солнечного диска, восходящего над восточным краем горизонта. Подданные Эхнатона приглашались участвовать в религиозных празднествах, во время которых фараон в сопровождении своей супруги Нефертити на богато убранной конной колеснице проезжал через толпы народа. Тысячи египтян собирались при регулярных выходах царской четы на балкон, так называемое «окно явления», с которого открывался вид на центральную площадь города.

В какой мере подданные Эхнатона отреклись от веры в старых богов и приняли культ Атона – неизвестно; по крайней мере, при раскопках на развалинах Ахетатона было найдено множество мелких статуэток и изваяний древнеегипетских богов и богинь. Но вполне возможно, что множество людей, в особенности связанных с новым жречеством, рассматривали Атона как своего рода божественного спасителя, который принесет Египту вечный мир и процветание. Увы, в этом они горько ошиблись.

Падение Ахетатона

Все эти надежды обернулись крахом в конце правления Эхнатона, когда сначала Сменхкара, а затем и Тутанхамон перевели царский двор в Мемфис и возродили прежнее значение Фив как крупнейшего религиозного центра Верхнего Египта. Те, кто переселился в Ахетатон исключительно по прагматическим соображениям, быстро упаковывали дорожные мешки и отправлялись туда, откуда пришли. Но многие адепты новой религии не желали покидать Ахетатон, и их вера в Атона оставалась тесно связанной с новым городом, в котором они провели последние тринадцать лет. Упорные последователи Эхнатона и его веры в Атона, по-видимому, остались в городе, пытаясь продолжать вновь учрежденный круг ежедневных жертвоприношений, церемоний и ритуалов в честь солнечного диска, до тех пор, пока неизбежный распад социальной инфраструктуры города не вынудил их покинуть эти места. После этого Ахетатон быстро превратился в селение или, лучше сказать, город-призрак, в котором останавливались лишь кочевые племена, находившие приют в некогда величественных зданиях. И так до тех пор, пока город не был разобран до основания в правление Хоремхеба.

Жрецы и простые египтяне, оставшиеся верными религии Эхнатона, объявленной вне закона, вероятно, были объявлены еретиками, подлежащими изгнанию из общественной жизни, если они не желали вновь вернуться к прежнему египетскому политеизму. Мы можем сравнить их с первыми христианами в Иерусалиме и Риме, которых одинаково чурались и презирали римляне и евреи. Не исключено, что они также имели статус «прокаженных» и «нечистых» – термины, использовавшиеся Манефоном для описания последователей Осарсифа-Моисея, хотя эти люди не были ни носителями болезни, ни слугами порока, будучи лишь изгоями общества. Давайте прочтем слова египетского автора, описывающие отношение Аменофиса, сына Паписа, к последователям Осарсифа-Моисея:

«…это были некоторые из ученых жрецов, зараженных проказой, но даже сам Аменофис, мудрец и пророк, опасался, что боги разгневаются на него и на царя, если те проявят жестокость и насилие в отношении их…» ⁴

_{Рис. 11. Эхнатон и Нефертити, возлагающие ожерелья на любимых придворных. Монаршей чете помогают три юные дочери.}

Кто же были эти «ученые жрецы, зараженные проказой»? Быть может, они являли собой искаженное напоминание о жрецах-ренегатах, верных религии Атона, которые остались верными объявленной вне закона религии и после смерти Эхнатона? На наш взгляд, это наиболее вероятное объяснение.

Осарсиф-Моисей – это Эхнатон

Давайте теперь рассмотрим те тринадцать лет, которые Осарсиф-Моисей и его последователи с помощью «пастухов» из Иерусалима, как утверждают, захватили власть в Египте. Это, по признанию британского египтолога Артура Уэйгалла, произошло в 5-й год семнадцатилетнего правления Эхнатона, который отказался от своего прежнего династического имени Аменхотеп IV и спустя месяц перебрался на место своей будущей столицы. Там фараон-еретик вознес жертвы на алтаре под открытым небом, чтобы ознаменовать основание города, а затем поселился в огромном шатре, где и жил, пока в 6-м году его правления не был готов царский дворец. Эту дату можно считать точкой отсчета новой ереси, которая просуществовала двенадцать или тринадцать лет вплоть до предполагаемой смерти реформатора, наступившей на 17-м году его царствования, что соответствует тринадцати годам восстания под руководством Осарсифа-Моисея. Уэйгалл считает, что это не было простым совпадением, и его мнение разделяют многие египтологи более позднего периода. Например, Дональд Редфорд, канадский специалист по Амарнскому периоду, признавая связь между изгнанием гиксосов из Египта и библейским Исходом, воспринимает историю Манефона как странный отголосок религиозных реформ, проведенных Эхнатоном. По его мнению,

«захват пустынной территории, хотя и в несколько модифицированной версии, напоминает хиджру в Амарну, и тринадцать лет страданий, выпавших на долю прокаженных и пастухов, совпадает по срокам со строительством новой столицы Эхнатона. Фигура Осарсифа-Моисея явно смоделирована по исторической памяти об Эхнатоне» ⁵ .

Надо еще раз повторить заключительную фразу: «Фигура Осарсифа-Моисея явно смоделирована по исторической памяти об Эхнатоне». Дональд Редфорд – это не легковесный беллетрист, но профессор египтологии из университета Торонто, автор ряда книг и статей об Амарнском периоде и связях Древнего Египта с Западной Азией. Его выводы вполне можно воспринимать всерьез. Аналогичные идеи впоследствии высказывал и Ян Ассманн, профессор египтологии Гейдельбергского университета, излагающий рассказ Манефона об Осарсифе-Моисее следующим образом:

«История о прокаженных может быть истолкована как явный пример искаженной и трансформированной памяти. В этом предании сохранились воспоминания древних египтян о монотеистической революции Эхнатона. Но в результате устранения имени и монументов Эхнатона из культурной памяти эти воспоминания претерпели искажения, подверглись многообразным трансформациям и обросли новыми деталями» ⁶ .

Несмотря на столь широкое признание в кругах египтологов, среди них развивается и стремление усматривать в библейском персонаже Моисея фигуру, связанную с памятью о восстании гиксосов в правление царя Ахмоса (ок. 1575–1550 гг. до н. э.) ⁷ . Но если это ключевое событие в египетской истории действительно повлияло на формирование истории об Исходе, то данное влияние оказалось малозначительным, одним из эпизодов хаоса Амарнского периода.

Совместное правление

Манефон сообщает, что фараоном, который противостоял «прокаженным» и «нечистым» и был изгнан из Египта, но затем возвратился, чтобы изгнать и их самих, и их азиатских союзников, был Аменофис. На первый взгляд мы можем отождествить его с отцом Эхнатона, фараоном Аменхотепом III, в правление которого жил знаменитый советник по имени Аменофис, сын Хапу, бесспорно исторический персонаж, стоящий за «Аменофисом, сыном Паписа» у Манефона.

Вполне вероятно, что в последние годы жизни Аменхотеп III разделял бразды правления со своим сыном Эхнато-ном, и продолжалось это одиннадцать или двенадцать лет. Свидетельства этого получены благодаря целому ряду важных открытий по большей части на месте столицы Эхнатона, в Тель эль-Амарне. Например, здесь Джон Пендлбери и его биограф Герберт Фэйрман нашли и исследовали два керамических черепка от сосудов для вина, на которых были сделаны надписи «28-й год» и «30-й год» ⁸ . Поскольку правление самого Эхнатона продолжалось всего семнадцать лет, эти винные «этикетки», видимо, относились к правлению его отца, Аменхотепа III, который дожил до 38-го года своего царствования. Исследователи утверждают, что поскольку вино в странах с жарким климатом не может долго храниться в сосудах из воздухопроницаемой глины, оно было изготовлено и разлито уже после того, как Эхнатон перенес свою постоянную резиденцию в Амарну в 5-й год своего правления, что указывает на совместное правление двух фараонов.

К числу других свидетельств совместного правления относится настенная роспись, найденная на развалинах дома в Амарне, принадлежавшего сановнику по имени Пинегезий. На фреске изображен Аменхотеп III и его супруга Тийе, поклоняющиеся диску Атона, причем его имя написано в стиле, типичном только для 9-го года правления Эхнатона, что свидетельствует, что старый фараон в то время был еще жив ⁹ . Кроме того, резные рельефы на фасаде у входа в гробницу Юйа в Амарне изображают с одной стороны Аменхотепа III и Тийе, а с другой – Эхнатона и Нефертити, причем вновь в более позднем написании имени Атона ¹⁰ . Напротив, в самой гробнице фигурирует резное изображение царицы Тийе в 12-й год правления ее сына. По мнению Пендлбери, это означает

«что смерть Аменхотепа III последовала в период между созданием рельефов на фасаде и в интерьере, и свидетельствует о том, что приезд Тейе был вполне в духе перехода государственной власти к ее сыну по причине смерти его отца» ¹¹ .

Это свидетельство, наряду с другими сценами и надписями в честь правителей, найденными на руинах древней столицы ¹² , указывает, что престарелый Аменхотеп III вполне мог жить в Амарне на склоне жизни и сделать этот город своей постоянной резиденцией ¹³ . Более того, это служит убедительным основанием для предположения, что отцом Тутанхамона был не Эхнатон, как предполагали многие исследователи, а сам Аменхотеп III, как полагал еще в 1936 г. Пендлбери. По его мнению, «на это же указывает присутствие в гробнице статуэтки Аменхотепа III в том же самом «гробике», в котором находился и локон волос Тейе» ¹⁴ .

Вопрос о совместном правлении Аменхотепа III и Эхнатона наиболее обстоятельно рассмотрен знатоком Амарнского периода Кириллом Олдредом в его классическом труде «Эхнатон, царь Египта». И хотя здесь не место цитировать все свидетельства, приводимые им в этой связи, его заключение однозначно:

«Совместное правление Аменхотепа III и его сына, судя по имеющимся свидетельствам, продолжалось более двенадцати лет… и хотя этот вывод представляется невероятным, у нас нет другого выбора, кроме как принять его» ¹⁵ .

Идея о длительном совместном правлении Эхнатона и Аменхотепа III, продолжавшемся одиннадцать-двенадцать лет, появилась в последние годы. В ее основе – прежде всего удивительный синхронизм между двумя правлениями. Несмотря на это некоторые исследователи Амарнского периода, например Дональд Редфорд, пытались опровергнуть версию о совместном правлении, а иные высказывались в пользу короткого – около двух лет – совместного правления ¹⁶ . Однако материальные свидетельства говорят против обеих точек зрения.

Если допустить длительное совместное правление двух царей, получается, что Аменхотеп III был еще жив, когда Эхнатон учредил новую монотеистическую религию и пытался разогнать жрецов всех соперничающих с ней культов, включая и жречество Амона, наиболее могущественное в Египте. Но подобные действия Эхнатона наверняка вызвали бы такое возмущение в среде старого жречества, что оно наверняка обратилось бы за помощью к престарелому Аменхотепу III, ибо в противном случае страна оказалась бы ввергнутой в хаос и беспорядки. Действительно, в гробнице Паири в Фивах, построенной в правление фараона Сменхкара, мы видим всю глубину отчаяния людей, лишившихся своих старых богов. Граффити, оставленное писцом по имени Павах, сетует на отсутствие бога Амона.

Оно начинается такими словами: «Мое сердце жаждет видеть тебя!» ¹⁷ Зная это, мы можем лучше понять, почему Манефон рассказывает о том, что Аменофис страстно желал увидеть богов, словно они действительно покинули его. Именно об этом он и повествует в своей истории «Аменофис, сын Паписа», прототипом которого мог послужить только Аменофис, сын Хапу, личный советник Аменхотепа III.

Аменофис, сын Хапу

На основе имеющихся текстуальных свидетельств мы вправе полагать, что Аменофис, сын Хапу, был фаворитом престарелого монарха. На заре своей карьеры он был назначен Писцом элитных войск – пост, который ставил его во главе службы формирования армии. Позже, став Верховным надзирателем всех царских работ, он получил задание создать и доставить на место колоссальные, высотой по 21 м каждая, кварцитовые статуи Аменхотепа III, обрамлявшие с обеих сторон вход в заупокойный храм фараона возле Фив, на западном берегу Нила. Северную из этих статуй в эпоху классической античности отождествляли с Мемноном, знаменитым троянским героем ¹⁸ . По преданию, каждое утро колосс Мемнона приветствовал свою мать Эос (Аврору), богиню рассвета, издавая странный рокочущий звук в тот миг, когда первые солнечные лучи падали на лицо статуи. Так продолжалось из века в век, пока во времена правления римского императора Септимия Севера (146–211 гг. н. э.) сильное землетрясение не заставило статую умолкнуть навек.

Нам также известно, что Аменофис, сын Хапу, стоял за организацией праздника сед, или «юбилея» стареющего Царя, проводившегося каждые несколько лет с целью восстановить божественную санкцию царя на власть и омолодить его тело и душу ¹⁹ . Этот особо торжественный ритуал, на котором присутствовали огромные толпы народа, а также высшие сановники от каждого нома, или провинции, и несколько дюжин иноземных сановников, был проведен в 30-й год правления Аменхотепа III. Место проведения праздника представляло собой специально возведенную храмовую ограду, примыкавшую к царскому дворцовому комплексу в Эль-Малката, что возле Мединет Хабу, на западном берегу Нила возле Фив.

Аменофис, сын Хапу, стал и Верховным управляющим имуществом Ситамун, Великой супруги Аменхотепа, начиная с 27-го года его правления ²⁰ . В благодарность за службу царю и его семейству Аменофису было позволено воздвигнуть статую самому себе возле Десятого пилона входной аркады в обширном храмовом комплексе Карнак, где он назван Царским писцом. Аменофис, сын Хапу, как считается, умер вскоре после второго праздника сед, устроенного в 34-й год его правления (его третий и. последний сед состоялся в 37-й год его правления). Итак, если действительно имело место длительное совместное правление Аменхотепа и его наследника, получается, что Аменофис, сын Хапу, должен был быть еще жив, когда Эхнатон основал свою новую столицу в Амарне в 5-й год своего правления, а умер в 7-й или 8-й год его пребывания на троне Египта.