Текст книги "Храм Фортуны II"

Автор книги: Эндрю Ходжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

Глава IX
Пополнение

Паулин так и не лег спать в ту ночь. Когда вызванный хозяином гостиницы врач осмотрел и перевязал его колено, легат уселся писать рапорт цезарю и занимался этим до самого утра. А в десять часов вместе с Валерием Гратом отправился в канцелярию проконсула.

Сабин же хорошо отдохнул, утром плотно позавтракал, а после того расположился на террасе с книжкой в руках, греясь под еще нежаркими лучами южного солнца.

Время шло; трибун чувствовал себя расслабленным и спокойным. Вечером ему, правда, предстояло еще раз пройтись по ночным улицам Антиохии, но пока не стоило об этом думать.

Ближе к полудню, когда стало знойно и душно и трибун уже собрался переместиться под крышу, в прохладную комнату, на террасе появился гостиничный слуга и вежливо поклонился:

– Прости, господин, – сказал он. – Там к тебе просится какой-то человек. Я сказал, что ты занят, но он настаивает...

– Кто такой? – недовольно спросил Сабин.

Знакомых в Антиохии у него не было, а встречаться с каким-нибудь купцом, готовым всучить приезжему свой залежалый товар, или с магом и чародеем местного масштаба, обещающим за пару драхм сотворить любое чудо, он никак не хотел.

– Не знаю, господин, – виновато улыбнулся слуга. – Он не сказал. Это такой полный человек, богато одетый. Иностранец.

«Корникс? – подумал трибун. – Да, похоже. Быстро же я ему понадобился. Наверное, что-то случилось».

– Позови его, – приказал он. – И проводи сюда.

Через минуту на террасе действительно появился Корникс, коммерсант из Массилии, как он любил называть себя теперь.

Галл по-прежнему был одет в роскошный хитон, и перстни все так же блестели на пальцах, но вот лицо его выражало крайнюю растерянность и тревогу, а руки мелко дрожали.

Когда Корникс подошел поближе, трибун с удивлением заметил слезы в его узеньких черных глазах.

– Что случилось? – спросил он быстро, – На тебе лица нет. Твой корабль затонул?

– О, господин! – взвыл Корникс. – Хуже! Гораздо хуже! Какой я дурак, что не послушался тебя!

– Ага, – сказал Сабин, начиная кое о чем догадываться. – Сдается мне, ты получил куда меньшую прибыль, чем ожидал.

– Да какая там прибыль! – завопил галл. – Он же разорил меня! Просто разорил, подлец этакий!

– Кто?

– Да этот трижды проклятый Изреил! Я-то доверился ему, вел дело по-честному, но мерзкий иудей надул меня самым гнусным образом. Теперь у меня вообще ничего нет.

– Да что же произошло? – нетерпеливо рявкнул Сабин. – Говори, наконец. И перестань орать. У меня со слухом все в порядке.

Корникс, давясь слезами и гневом, заговорил. Из его сбивчивого рассказа трибун уяснил, что подлейший из людей, купец Изреил, который молится ослиной голове и не ест свиней только потому, что они его близкие родственники, бессовестно воспользовался доверчивостью честнейшего Корникса и нагло обманул его, пообещав огромную прибыль. Но оказалось, что прибылью тут и не пахнет, а скорее, можно угодить в тюрьму.

– Так, – медленно произнес Сабин. – Насколько я понял, этот иудей подбил тебя на какую-то незаконную сделку, а ты, дурень нарбонский, развесил уши и согласился?

Корникс грустно опустил голову.

– Что вы там накрутили? – грозно спросил Сабин.

– Да так, – всхлипнул галл. – С пошлиной, с накладными...

– Очень весело, – ледяным тоном произнес трибун, пронзая Корникса злым взглядом. – И что же ты теперь думаешь делать, великий коммерсант?

– Не знаю, – пробормотал галл. – Я хотел попросить тебя помочь. Ты же знаком с важными людьми...

– И не думай об этом, – резко перебил его Сабин. – Даже в мыслях у меня нет вмешивать цезарского легата Паулина в твои махинации. Что тебе грозит?

Корникс зарыдал.

– Груз уже арестован. Его конфискуют, если я не заплачу штраф. А если таможенники узнают, что мы с Изреилом подделали пропуск...

– Что? – процедил Сабин сквозь зубы. – Да ты с ума сошел, Корникс. Ну знал я, что ты не мудрец, но чтобы свалять такого дурака! Ты хочешь посидеть в местной тюрьме? Могу тебя уверить – удовольствие довольно сомнительное.

Галл повалился на колени.

– Спаси меня, господин, – завыл он. – Я не хочу в тюрьму. Я опять буду служить тебе, и пусть пропадет пропадом вся коммерция.

– А что ты скажешь дяде-арматору? – с улыбкой спросил трибун.

– И дядя пусть пропадет, – упрямо сказал Корникс так, словно это снимало все вопросы.

– Вот что, – произнес Сабин, – с властями я из-за тебя в конфликт вступать не собираюсь. У нас важное задание, и мы просто не имеем права вмешиваться во что-то еще. Предлагаю тебе следующее: я беру тебя в качестве моего слуги с собой. Паулин возражать не станет.

Но если вдруг за тобой придут стражники, я скажу, что ни о чем не знал, что встретил моего старого слугу и принял его на работу. И понятия не имел, что он занимался незаконными торговыми операциями. Это ясно?

– Ясно, – понурился Корникс.

– И ты это подтвердишь. А потом пойдешь под суд. Все, что я тогда смогу, это дать тебе немного денег на адвоката.

– Хорошо, господин, – еще ниже свесил голову Корникс. – Спасибо тебе. Я согласен.

– Вот и отлично. Я так понимаю, что ни золота, ни жилья у тебя теперь нет?

– Нет, – вздохнул бывший коммерсант. – Разреши мне быть возле тебя. Я ведь не заплатил тому жулику, хозяину моей гостиницы, да и матросы с моего корабля ищут меня по всему городу, чтобы получить жалованье. Да еще стражники... О, Боги, как я влип!

– Да уж, – с укором произнес трибун. – Смотри, впредь будь умнее. Ну, иди вниз, найдешь там Феликса, объяснишь ему что и как, и он тебя устроит. Пока никуда носа не высовывай. Мы, видимо, будем выезжать завтра утром, а до того сиди тихо.

– Феликс, – пробормотал галл. – Я бы уж лучше предпочел Цербера. Ведь этот проклятый сицилиец меня изведет насмешками.

– Что ты там бормочешь? – подозрительно спросил Сабин.

– Да ничего, господин, это я так.

И он с унылым видом поплелся вниз по лестнице.

Сабин с улыбкой глядел ему вслед. Он никогда не верил в деловую хватку Корникса, и случившееся с галлом его абсолютно не удивило. Правда, трибун был уверен, что этот самый Изреил действовал в сговоре с таможенниками и вся афера была организована и раздута единственно для того, чтобы облапошить и обобрать беднягу Корникса.

И тот легко попался на удочку мошенников. Если бы у него было хоть немного мозгов, он бы сообразил, что настоящие таможенники скорее затребовали бы у него взятку и благополучно пропустили груз. Зачем им возня с судами и бумажками? Нет, наверняка изобретательный иудей попросту обвел вокруг пальца своего доверчивого партнера и неплохо заработал на этом. Вот, наверное, сейчас хохочет в своей синагоге.

Но Сабин не собирался открывать Корниксу глаза, хотя вполне мог бы отправиться к квестору и вывести аферистов на чистую воду. Но в таком случае галл снова полез бы в коммерцию и его наверняка надули бы уже при следующей сделке.

Нет, уж лучше пусть занимается своим непосредственным делом – служит трибуну Первого Италийского легиона. Тогда никто, по крайней мере, кроме самого трибуна, не пострадает. Ну, разве что еще дядя-арматор из Массилии, который лишится груза. А поделом ему. В следующий раз будет смотреть, за кого выдает замуж родную племянницу.

Сабин усмехнулся, встал, забрал книгу и пошел в свою спальню, чтобы принять ванну и собраться с силами перед ночной прогулкой к дому старого гладиатора Соррентия.

* * *

Паулин неожиданно вернулся рано и немедленно прошел к Сабину. Легат был чем-то встревожен.

– Отправляйся сейчас же по адресам, по которым заходил вчера, и прикажи, чтобы повозки, продовольствие и все остальное было готово завтра на рассвете. Пусть люди и экипажи ждут нас у Эмесских ворот.

Ты ночью пойдешь к гладиатору, как мы и договаривались, но сюда уже не вернешься, подождешь в городе. Встретимся у ворот на рассвете. С тобой будет Феликс, со мной – этот британец.

– У меня появился еще один слуга, – сказал Сабин и коротко изложил Светонию грустную историю Корникса.

– Он надежен? – подозрительно спросил легат. – По-видимому, умом его Боги не наградили.

– Глуп, это да, – согласился Сабин. – Но во всем остальном я смело могу на него положиться.

– Ну, смотри. Ведь и твоя жизнь, возможно, будет зависеть от того, что за человек окажется рядом с тобой в критический момент. Ладно, его я возьму с собой.

– А прокуратор тоже едет? – спросил Сабин.

– Грат? Нет, он еще задержится. А где Децим Варон?

– Был у себя.

– Позови его сюда немедленно.

Сабин вышел из комнаты, направился в спальню молодого офицера и передал приказ легата. Юноша поспешил на вызов.

– Децим, родной, – сказал ему Паулин, как только тот вошел. – У меня есть к тебе просьба. Ты когда собираешься ехать в Рим?

– Как только проконсул найдет подходящий корабль, – ответил Варон. – Но что-то почтенный Пизон не очень спешит.

– Оно и понятно, – буркнул Паулин. – Вот что, сынок. Возьми это письмо.

Он протянул ему навощенные таблички.

– Ты немедленно отправишься в Селевкию и там в гавани найдешь галеру «Минерва». Письмо отдашь капитану. Он возьмет тебя на борт и как можно скорее двинется в направлении Рима. А вот этот пакет... – Он достал из-под тоги объемистый сверток. – Ты отдашь лично цезарю. И смотри, чтобы все держалось в тайне. Ты даже представить себе не можешь, как много сейчас от тебя зависит. Это тебе не нумидийцев по пустыне гонять.

Молодой человек покраснел от волнения.

– Слушаюсь. Я готов отправляться.

– Ты хороший солдат, – с чувством сказал Паулин и повернулся к Сабину. – Он мой родственник, двоюродный племянник. Самый бравый парень в нашем роду.

Сабин понимающе улыбнулся.

– Ну, удачи тебе, Децим, – сказал Светоний, похлопав юношу по плечу. – Пусть Боги хранят тебя. У ворот наймешь повозку и не теряй ни минуты. Время решает все.

– Удачи, – повторил трибун.

Они обменялись рукопожатием, и Децим Варон вышел из комнаты. Паулин несколько секунд смотрел ему вслед, а потом взглянул на Сабина.

– И ты берись за дело, трибун. Все, что я сказал Дециму, относится и к нам. Время не ждет, а его у нас осталось не так много.

Заметив, что Сабин хочет что-то спросить, он махнул рукой и скривил губы.

– Потом, потом я все объясню. Сейчас некогда.

Сабин дисциплинированно отдал честь, развернулся и поспешил вниз, в помещение для слуг, где Феликс сейчас наверняка от души потешался над незадачливым уроженцем Нарбонской Галлии, несостоявшимся великим коммерсантом Корниксом.

Глава X
Поступь смерти

Действительно, в служебной комнате царило неприкрытое веселье. Корникс уже немного пришел в себя, а потому не воспринимал теперь ситуацию столь трагично и совместно с Феликсом воздавал должное кувшину крепкого местного вина. Бородатый Каролунг сидел в углу и сдержанно улыбался. Он еще не совсем освоился в новой компании и держался несколько настороженно. Но от вина тоже не отказывался.

– Феликс, – сказал Сабин, заходя, – ты мне нужен. Легат приказал нам отправляться в город.

Сицилиец притворно вздохнул.

– Я так устал, господин, – с улыбкой сказал он, – может, мой дорогой друг Корникс заменит меня? Я был бы ему очень благодарен.

– Ты что, с ума сошел? – ужаснулся галл. – Как я могу появляться на улицах? За мной же охотится половина Антиохии!

Даже Сабин не сдержал улыбку при виде искреннего испуга слуги. Он махнул рукой и повернулся к выходу.

– Ладно, поторопись. А этот герой пусть пока отдыхает. Его мужество мы проверим позже, в Иудее.

– В моем мужестве можешь не сомневаться, господин, – напыжился Корникс – Да что тебе говорить, ты же сам знаешь. Кто как не мы с моим достойным приятелем Касием Хереей перебили преторианцев, которые...

– Когда мы вернемся в Рим, я поставлю тебе памятник, – серьезно сказал Сабин. – Ну все, вперед.

Они с Феликсом вышли из гостиницы и двинулись по уже знакомым адресам. Солнце припекало, зной висел над городом.

– Ты запомнил дорогу, по которой мы шли ночью? – спросил трибун у сицилийца. – Ведь нам предстоит сегодня еще раз пройти по этому маршруту, а у меня, честно говоря, такая путаница в голове...

– Не волнуйся, господин, – успокоил его бывший пират. – У меня глаз верный. Найдем.

Менелай, владелец прокатной конторы, в ответ на распоряжение Сабина кивнул и заверил, что повозки будут готовы в срок и доставлены на место. Не в первый, мол, раз. Фирма надежная.

Трибун окинул самоуверенного грека скептическим взглядом, но вслух выражать свои сомнения не стал.

Хозяин продовольственного магазина Хамшимозад оправдал возложенное на него доверие. Он тут же представил Сабину список всего необходимого и предложил хоть сейчас забрать продукты.

– Доставишь их к Эмесским воротам за час до рассвета, – приказал трибун. – Найдешь повозки, предназначенные для цезарского легата Светония Паулина, и погрузишь все на них. Рассчитаемся на месте.

– Будет исполнено, господин, – поклонился Хамшимозад.

А вот в дорожном бюро Патробия возникли проблемы. Оказалось, что палатки еще не получены, да и с укомплектовкой бригады носильщиков и слуг возникли проблемы.

Сабин не стал препираться с говорливым сирийцем. Он просто положил ладонь на рукоять меча и кратко, выразительно сообщил, что если Патробий не выполнит взятые на себя обязательства, то он, Сабин, заставит его самого нести весь груз, а палатку сошьет из кожи, которую предварительно сдерет со столь безответственного человека.

Это подействовало. Патробий сник и упавшим голосом пообещал сделать все, что в его силах.

Сабин мрачно выслушал эти заверения, молча медленно кивнул, повернулся и вышел.

Задание было выполнено. До наступления темноты оставалось еще немного времени и следовало подумать, чем заняться. Трибун остановился на улице и почесал затылок. Феликс выжидательно стоял рядом.

Мимо них безостановочно текли толпы людей в самых разнообразных одеждах, галдящие на всех языках мира. Очередной день в Антиохии завершался, и все спешили по домам, гостиницам или в какие-то другие, только им известные места.

У Сабина мелькнула было мысль заглянуть в публичный дом, но возникший перед глазами образ белокурой Эмилии тут же ее отогнал. Нет, не станет он пачкать свою чистую любовь, обнимаясь с похотливыми девками из квартала проституток. К тому же, в этом азиатском скопище недолго и подхватить какую-нибудь экзотическую болезнь.

Феликса, правда, подобные сомнения не терзали. Он уже давно косился на стоявшую в нескольких шагах от них молодую девушку в коротком желтом платье и белом парике – характерном признаке ее профессии.

Сабин перехватил взгляд сицилийца.

– Ну, – сказал он, – ладно, иди развлекись. Только, пожалуйста, не напейся и будь в гостинице вовремя и в нормальной форме. Не исключено, что нам сегодня ночью снова предстоит пустить в ход свои мечи.

– Понял, господин, – весело сказал Феликс. – Не волнуйся, не подведу. Я ненадолго.

И, нащупав в кармане кошелек с выплаченным Паулином авансом за службу, бывший пират решительно направился к проститутке, которая интуитивно почувствовала потенциального клиента и немилосердно строила ему глазки.

Сабин проводил сицилийца взглядом и двинулся но направлению к «Трем коронам».

«Лучше почитаю что-нибудь, – решил он. – Книги способствуют душевному равновесию, а это как раз то, что мне сейчас нужно».

Паулина уже не было в его комнате; трибун быстро принял ванну, смыв уличную пыль, переоделся, приказал подать легкого вина и фрукты и улегся на диван с книгой в руке.

* * *

Феликс не подвел – он пришел через полтора часа, как всегда спокойный и трезвый. Сабин приказал ему ждать команды и вернулся к чтению. Это была «История» Тита Ливия, которую он очень любил.

Уже в сумерках появился Паулин; трибун доложил ему о результатах своего похода по городу. Легат молча выслушал, кивнул и ушел к себе. Что-то явно угнетало его и не давало покоя.

Когда приблизился условленный час, Сабин встал с дивана, набросил плащ, прикрепил меч к поясу и спустился вниз, чтобы позвать Феликса. Сицилиец уже ждал его, тоже одетый в плащ.

Они вышли на улицу. Стало значительно прохладнее, да и небо было более светлое, чем вчера, а потому видимость несколько улучшилась. Сабин мысленно поблагодарил Богов.

– Ну, веди, – сказал он. – Сейчас посмотрим, какой из тебя следопыт.

– Не волнуйся, господин, – успокоил его сицилиец и уверенно двинулся вперед.

Он знал, куда нужно идти.

Спустя примерно полчаса и Сабин уже начал узнавать кое-какие детали, которые пытался запомнить вчера. Вот темное пятно облупившейся краски на стене дома, вот какой-то деревянный идол с мощными челюстями и безумными глазами, а вот, наверное, та же самая кошка, которая вчера шарахнулась у него из-под ног, едва не напугав трибуна.

Наконец в ноздри им ударил запах реки и послышался плеск ленивых волн Оронта. Да, дом гладиатора находился где-то здесь.

– Вон там, кажется, – тихо сказал Феликс, показывая рукой.

Сабин взглянул.

Что ж, похоже. Низенькая калитка, покосившийся домишко... Да, определенно это и есть жилище Соррентия, которое вчера удостоил посещением цезарский легат Марк Светоний Паулин. А теперь эта честь выпала и трибуну Валерию Сабину.

Он огляделся по сторонам, убедился, что людей поблизости нет, и повернул голову к Феликсу.

– Побудь здесь. Смотри в оба. Если что – я позову, и тогда сразу врывайся в дом. Мало ли что может случиться в этом проклятом городе. Ты хорошо понял меня?

– Да, господин, – кивнул сицилиец. – Я буду начеку.

Сабин осторожно двинулся к домику, потянул калитку, которая коротко жалобно взвизгнула, вошел во двор и, неслышно ступая по мягкой земле, приблизился к неказистому строению.

Что-то вдруг насторожило трибуна. Свет в окошке не горел и ему показалось, что из темноты за ним пристально наблюдают чьи-то явно недружественные глаза.

Сабин на миг задержался, но потом коротко передернул плечами, шепнул про себя короткую молитву, отгоняющую духов, и решительно постучал в дверь домика.

Ответом ему была лишь тишина.

Трибун постучал еще раз, громче. Теперь его ушей сразу же коснулся чей-то протяжный болезненный стон, а потом – легкие звуки шагов.

Без сомнения, в доме кто-то был и этот «кто-то» не хотел открывать дверь бывшему трибуну Первого Италийского легиона, который пришел сюда по заданию легата цезаря Марка Светония.

Сабин немного отклонил корпус и с силой врезал плечом в дверь. Хлипкая преграда моментально уступила – у трибуна сложилось впечатление что она вовсе и не была заперта – и римлянин влетел в маленькую задымленную комнату, в которой пахло грязью, пылью, мочой, крысами и чем-то еще.

В следующий миг Сабин уже знал, чем. Кровью. Но сделать надлежащий вывод из этого открытия не успел.

Чьи-то сильные руки сдавили ему горло, а еще кто-то вцепился в щиколотки, пытаясь свалить трибуна на пол.

– Феликс! – крикнул Сабин, судорожно напрягая связки, а правой рукой выдернул из ножен меч и наотмашь рубанул в темноту.

– А-а! – взвыл какой-то человек.

Цепкие ладони выпустили горло римлянина.

– Кто здесь? – громко крикнул Сабин, пинком отшвыривая чье-то тело из под ног и отскакивая к стене. – Именем цезаря, сдавайтесь!

С треском распахнулось окно, чей-то смутный силуэт мелькнул на фоне неба. Потом еще один.

Сабин бросился вперед, но налетел на какую-то утварь и грохнулся на пол, больно ударившись головой.

– Проклятие! – выругался он.

Со двора донесся сдавленный крик и лязг металла. Потом что-то тяжелое упало на землю.

– Где ты, господин? – послышался голос Феликса.

– Здесь, – буркнул Сабин, поднимаясь на ноги и с гримасой на лице ощупывая здоровенную шишку на лбу.

В дверях появилась фигура сицилийца.

– Где эти люди? – спросил трибун. – Убежали?

– Двое, – виновато ответил Феликс. – Третий лежит во дворе.

– Мертвый?

– Да.

– Жаль. Он мог бы нам кое-что объяснить.

– У меня не было выхода, господин. Парень был здоровенный, в руке держал нож. Мне пришлось.

– Ладно, забудем о нем. Поищи лучину или лампу Надо зажечь свет.

Внезапно из угла комнаты снова послышался слабый стон. Сабин сделал шаг в том направлении, крепко сжимая в ладони меч.

– Кто там? – спросил он хрипло.

Никто не ответил и снова наступила тишина.

Тем временем Феликс отыскал лучину и через несколько секунд вспыхнул неяркий огонек.

– Посвети туда, – указал пальцем Сабин.

Сицилиец осторожно двинулся в угол помещения. Прикрывая лучину ладонью. Сабин последовал за ним.

Они увидели, что у стены лежит на полу какой-то человек. Он был старый, с клочковатой седой бородой, в грязном хитоне. Одежда была покрыта кровью. Мужчина слабо шевелил губами, словно силясь что-то сказать. Его глаза были закрыты.

– А вот и лампа, – негромко сказал Феликс и тут же освещение стало значительно лучше.

Сабин наклонился над раненым мужчиной и тронул его за плечо.

– Кто ты такой? – негромко спросил он. – Тебя зовут Соррентий, да? Ты тут живешь?

– Да, живу... – еле слышно прошептал старик. – Жил, а теперь умираю... Где мой внук?

Сабин быстро оглядел комнату.

– Тут больше никого нет, – сказал он.

Старик довольно улыбнулся, превозмогая боль.

– Он успел убежать... Слава богам...

– Кто на тебя напал? – допытывался римлянин. – Отвечай. Я – трибун Валерий Сабин и пришел сюда по приказу легата Паулина. Помнишь, вы договаривались о встрече?

– Да... – снова шепнул старик. – Он обещал мне деньги, много денег... И римское гражданство для внука... Я согласился...

– Вот деньги, – Сабин положил ладонь на кожаный мешочек с золотом, который ему ранее вручил Паулин. – А вот и документ о гражданстве. Говори, что ты знаешь о сокровищах Ирода?

– Я знаю... – прохрипел старик и вдруг его лицо исказила дикая гримаса, а пальцы рук конвульсивно сжались в кулаки. – Я... видел... давно...

Его речь сделалась совершенно бессвязной. Видно было, что минуты Соррентия сочтены. Сабин резко встряхнул его.

– Говори! Ну, говори!

– Масада... – чуть шевельнулись пепельно-серые губы старого гладиатора. Масада...

– Что? – трибун наклонился к самому его лицу. – Я не понял тебя. Повтори! Что такое Масада?

– Он уже мертв, господин, – спокойно сказал Феликс. – Поздно.

Сабин поднялся на ноги и со злостью стукнул кулаком по стене.

– Проклятие, нас опередили! Кто-то очень неплохо осведомлен о наших действиях, несмотря на всю секретность.

– Не пора ли нам уходить, господин? – осторожно спросил сицилиец. – А то, неровен час, вернутся те ребята, которые так поспешно отсюда удрали, да приведут с собой товарищей. Или нагрянут вчерашние разбойнички...

– Да, ты прав, – согласился Сабин. – Ладно, давай быстро обыщем дом и уходим.

Но поиски ничего не дали. Сабин рассчитывал найти какую-нибудь карту, старый документ, однако не обнаружил ничего, кроме мешочка с пшеницей, спрятанного под полом. Видимо, это и было самое главное сокровище старика и его внука.

Римлянин и Феликс осторожно вышли из дома и – оглядываясь по сторонам – двинулись в темноту. До рассвета еще оставалось два часа и им следовало где-то переждать, прежде чем идти к Эмесским воротам на встречу с Марком Светонием Паулином.

А за несколько часов до того, как Сабин и Феликс подверглись нападению неизвестных в домике старого Соррентия, молодой офицер из штаба проконсула Африки Фурия Камилла Децим Варон подъезжал к Селевкии.

Было еще достаточно светло, хотя сумерки – быстрые тяжелые южные сумерки – уже начинали сгущаться.

Ему оставалось проехать всего какую-то милю, а там начнется город, который называли морскими воротами Антиохии. Там он передаст письма Паулина капитану «Минервы», цезарской галеры, и займет каюту на судне, А утром они. выйдут в плавание и возьмут курс на Рим.

«О, боги, – я уже два года не был в Риме, – подумал юный Варон. – Как хочется увидеть отца и мать, братьев и милую сестричку. И Энию, конечно... Она ведь ждет меня».

Офицер замечтался, прикрыв глаза. На его губах появилась добрая мальчишеская улыбка, а в воображении прокручивались картины уже скорой встречи с дорогими его сердцу людьми.

Чтобы добраться до Селевкии, Варон воспользовался легкой двуколкой, которую без труда нанял возле Портовых ворот Антиохии. Правда, к повозке прилагался еще и кучер – щуплый жилистый смуглокожий старичок – что влекло за собой дополнительные расходы, но Варону и не хотелось править самому, а поэтому он не очень расстроился и предоставил своему вознице заботу о паре резвых фригийских мулов.

Животные с удовольствием скакали по дороге, выбивая копытами пыль из известняковых плит; поскольку было уже поздно, людей им по пути встретилось немного. Лишь какой-то торговец, везущий в столицу телегу с овощами, да караван одного из местных богачей – несколько изукрашенных повозок и конный эскорт. Видимо, тот возвращался из гостей или загородной прогулки до побережью.

Со стороны Антиохии их вообще никто не нагнал. И это понятно – солидные горожане не любили путешествовать по ночам и рисковать налететь на бандитов. Лишь крайняя необходимость могла заставить их двинуться в путь с приближением сумерек.

«Ну, что ж, – вздохнул Варон, – а мы, солдаты – дело другое. Есть приказ – значит, скачи вперед в любое время суток. И не так уж это страшно. Тем более – чем скорее я доберусь до судна, тем скорее снова увижу Рим и моих близких».

Он вновь прикрыл глаза, но тут вдруг кучер резко натянул вожжи и повозка замедлила ход. Мулы недовольно затрясли мордами и принялись стучать копытами.

– Солдаты, господин, – испуганно сказал возница, поворачивая свое сморщенное личико к Варону.

Тот поднял голову.

Действительно, в паре десятков шагов от них стояли несколько солдат в римской форме, с офицером во главе. Немного поодаль слуга держал покрытых попонами лошадей.

– Чего ты перепугался? – улыбнулся Варон. – Это римляне, солдаты наместника, а не бандиты. Поезжай вперед, я хочу их поприветствовать.

Повозка вновь тронулась с места, кучер сгорбился на козлах, а Варон с приветливой улыбкой махнул легионерам рукой. К его удивлению, ему никто не ответил. Лица солдат были хмурыми и напряженными.

– Привет вам, доблестный трибун, – обратился юный Децим к офицеру, когда они подъехали уже совсем близко. – Рад видеть соотечественников на этой пустынной дороге. Мое имя – Децим Варон, я еду в Селевкию. А вы что тут делаете?

– Децим Варон? – переспросил трибун, не отвечая на приветствие. – Ты-то нам и нужен. По приказу проконсула Гнея Пизона я обязан задержать тебя и доставить в Антиохию.

– Что? – Варон не верил своим ушам. – Это, наверное, ошибка! Я сегодня был у проконсула, и он позволил мне уехать.

– Не знаю, – буркнул трибун. – Разбирайтесь сами. Я получил приказ и должен его выполнить.

Кровь ударила Дециму в лицо.

– Приказ письменный? – холодно спросил он.

– Устный.

– Ну, в таком случае, я отказываюсь подчиниться, – с вызовом заявил юноша. – Я не мальчик, которого можно гонять туда-сюда. И хочу напомнить, что мой командир – проконсул Африки Фурий Камилл, а сирийский наместник не имеет права чинить мне препятствия.

Трибун угрюмо молчал, глядя в землю. Его солдаты переминались с ноги на ногу.

– Достойный Пизон сказал мне, – наконец проговорил офицер, – что в случае отказа я должен доставить тебя силой. И клянусь Марсом, я это сделаю. Так что советую быть благоразумным.

Децим Варон порывисто выскочил из повозки и стал с трибуном лицом к лицу. На его щеках пылал гневный румянец.

– Кроме задания Фурия Камилла, – сказал он дрожащим от возмущения голосом, – я выполняю еще задание цезарского легата Марка Светония Паулина. Ты будешь разжалован в рядовые и изгнан из армии, если я доложу ему о твоем наглом поведении.

Трибун пожал плечами.

– Все претензии к проконсулу Пизону. Я лишь выполняю приказ. Так ты поедешь с нами?

– Нет! – резко выкрикнул Варон, страдая от уязвленной гордости. – И не подумаю!

Наместник так и сказал, – кивнул трибун. – Что ж, тогда я арестую тебя. Солдаты, возьмите этого человека.

Легионеры медленно двинулись вперед, положив ладони на рукоятки мечей. Их лица выражали суровую решимость.

Перепуганный кучер вдруг коротко, по-заячьи, взвизгнул и дернул поводья, собираясь развернуть двуколку. Один из легионеров молниеносно подскочил к нему и с силой рубанул мечом по шее. Брызнула кровь, и тело старика упало на дорогу.

Децим побледнел. В его глазах был ужас.

– Вы не римляне! – крикнул он. – Вы подонки и убийцы! За что вы лишили жизни этого мирного человека?

– Ты едешь с нами, – сквозь зубы процедил трибун. – Шутки кончились. Больше повторять не стану.

Варон смерил его презрительным взглядом и решительно двинулся по дороге, даже не оборачиваясь.

– Я иду в Селевкию, – бросил он через плечо. – И обязательно доложу в Риме о бесчинствах, которые тут творятся под протекторатом наместника Пизона. Если, конечно, ты действительно действуешь по его приказу, а не разбойничаешь по собственной инициативе. Тогда я тебе тем более не завидую, трибун.

– Стой! – хрипло приказал офицер.

Варон не обернулся и продолжал шагать по дороге вперед.

Трибун с проклятием выхватил у одного из легионеров легкий острый пиллум, замахнулся и бросил. Копье с протяжным свистом пронеслось по воздуху и вонзилось в спину, точно под левую лопатку. Юноша повалился на колени.

– Добей его, – коротко приказал трибун своему солдату– Это приказ проконсула. Он изменник и предатель, который продался за золото нумидийцам. Быстро!

Легионер сделал несколько шагов, на ходу вынимая из ножен меч, а потом с силой ударил Варона по шее. Из перерубленной артерии хлынула густая кровь. Тело молодого офицера дернулось и упало на дорогу. Больше он не шевелился.

– Обыщите их, – бросил трибун.

Вскоре ему вручили оба письма, переданные Паулином, а также рапорт наместника Африки Фурия Камилла.

– Деньги заберите себе, – распорядился трибун. – Возьмите и все ценное. Пусть думают, что на них напали бандиты. Трупы оттащите в кусты. Мулов выпрячь, повозку сжечь. Выполняйте!

Солдаты бросились выполнять приказы своего командира. Тот подошел к телу Варона, ногой перевернул его и с хмурым видом посмотрел в бледное, залитое кровью лицо юноши.

– Дурак ты, парень, – шепнул он себе под нос. – И неудачник. Не вовремя ты появился в Антиохии. Тут идет такая крупная игра, что твоя никчемная жизнь стоила ровно столько, сколько я за нее получу от проконсула. Сто драхм.

Он обернулся и нетерпеливо махнул рукой своим людям, которые суетились на дороге.

– Ну, чего вы копаетесь? Быстрее! Быстрее!

Когда Сабин и Феликс в назначенный час подошли к Эмесским воротам Антиохии, легат Светоний Паулин уже был там и руководил погрузкой продовольствия, доставленного почтенным торговцем Хамшимозадом. Трибун с первого взгляда убедился, что и Менелай, и Патробий, выполнили свои обязательства, а значит, ничто не должно помешать отъезду.

– Хорошо, что ты здесь, трибун, – сказал Паулин, увидев его. – Подгони носильщиков. Мы должны как можно скорее выбраться из города.