Текст книги "Марсианин (др.перевод)"

Автор книги: Энди Вейр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Глава 26

Собирались толпами.

На всей планете, они собирались толпами.

На Трафальгарской площади в Лондоне, на площади Тяньаньмэнь в Пекине и Таймс-сквер в Нью-Йорке, они собирались толпами перед огромными экранами. В офисах народ уставился в мониторы. В барах они молча смотрели на подвешенный в углу телевизор. В домах они, затаив дыхание, сидели по диванам, не в силах оторвать взгляд от разворачивающейся драмы.

В Чикаго пожилая пара держалась за руки, наблюдая за происходящим на экране. Мужчина держал женщину за руки, а она в неприкрытом ужасе раскачивалась взад-вперёд. Представитель NASA старался не доставлять им беспокойство, но был неподалёку, готовый ответить на любые вопросы.

– Давление в баке – зелёный, – произнёс голос Йоханссен с миллиарда телевизионных экранов. – Ориентация двигателя – отлично. Связь – пять из пяти. Командор, мы готовы к предполётной проверке.

– Вас поняла, – ответил голос Льюис. – Связь с пилотом?

– Готова, – ответила Йоханссен.

– Навигация.

– Готова, – повторила Йоханссен.

– Удалённый контроль.

– Готов, – ответил Мартинес.

– Пилот.

– Готов, – произнёс Уотни с борта МВМ.

По всему миру в собравшихся толпах раздались подбадривающие выкрики.

Митч сидел на своём кресле в Центре управления. Здесь отслеживали ход операции и были готовы помочь всем, чем только можно. Но задержка сигнала между «Гермесом» и Землёй практически гарантировала, что необходимости в этом не возникнет.

– Телеметрия, – донёсся из динамиков голос Льюис.

– Готова, – откликнулась Йоханссен.

– Спасатель, – продолжила командор.

– Готов, – ответил Бек из шлюза.

– Второй спасатель.

– Готов, – произнёс Вогель из-за спины Бека.

– Центр управления, говорит «Гермес», – доложила Льюис. – Мы готовы осуществить взлёт МВМ и продолжаем работу по графику. До запуска четыре минуты десять секунд… точно.

– Хронометраж, вы засекли? – спросил Митч.

– Так точно, диспетчер, – прозвучал ответ. – Часы синхронизированы.

– Пусть мы ничем не можем помочь, – пробормотал Митч, – но хотя бы знаем, что там сейчас должно происходить.

* * *

– Ещё четыре минуты, Марк, – произнесла Льюис. – Как ты там?

– Жду не дождусь, когда окажусь наверху, командор, – откликнулся Уотни.

– Мы тебя выведем, – сказала Льюис. – Имей в виду, придётся испытать серьёзную перегрузку. Если потеряешь сознание, ничего страшного. Ты в руках Мартинеса.

– Напомни ему – сегодня без «бочек».

– Вас поняла, МВМ.

– Ещё четыре минуты, – сказал Мартинес, пощёлкивая суставами пальцев. – Готова немного полетать, Бет?

– Ага, – сказала Йоханссен. – Немного странно ассистировать запуску, оставаясь в невесомости.

– Я об этом и не думал, – сказал Мартинес, – но – да. Сейчас меня не будет вдавливать в кресло. Нелепо!

Бек парил в объёме шлюзового отсека, пристёгнутый к барабану длинным тросом. Вогель держался позади, ботинки прочно держали его на переборке. Оба уставились в открытый внешний люк на распростёртую внизу красную планету.

– Не думал, что мы сюда вернёмся, – сказал Бек.

– Да, – согласился Вогель. – Мы первые.

– Что – первые?

– Первые люди, дважды слетавшие к Марсу.

– А, точно! Таким даже Уотни не сможет похвастать.

– Абсолютно.

Они немного помолчали, рассматривая планету.

– Вогель, – сказал Бек.

– Ja.

– Если я не дотянусь до Марка, хочу, чтобы ты отпустил трос.

– Доктор Бек, – ответил Вогель, – командор сказала нет.

– Знаю, что сказала командор, но если мне не хватит всего нескольких метров, я хочу, чтобы ты меня отпустил. На мне ранец, я смогу вернуться и без троса.

– Не сделаю этого, доктор Бек.

– Я рискую именно своей жизнью, и я говорю – это можно сделать!

– Ты не командор.

Бек зыркнул на Вогеля, но стеклянные панели шлемов отражали почти весь свет, и нужный эффект не получился.

– Отлично, – сказал Бек. – Но готов спорить на что угодно: если понадобится, ты передумаешь.

На это Вогель не ответил.

– До взлёта 10, – произнесла Йоханссен, – 9… 8…

– Запуск основных двигателей, – сказал Мартинес.

– 7… 6… 5… крепления отстёгнуты…

– Ещё пять секунд, Уотни, – произнесла Льюис в микрофон. – Держись.

– Увидимся, командор, – откликнулся Уотни.

– 4… 3… 2…

Уотни лежал в кресле. Марсианский взлётный модуль под ним рокотал в предвкушении взлёта.

– Хм… – задумчиво произнёс Уотни. – И сколько же ещё?..

МВМ с невероятной силой рванул вверх – с б ольшим ускорением, чем набирал любой другой корабль в истории космонавтики. Уотни вдавило в кресло с такой дикой мощью, что он не мог даже охнуть.

Предчувствуя наступление такого момента, он заранее подложил под затылок, в шлем, свёрнутую рубашку. И теперь, когда голову прочно вдавило в самодельную подушку, края поля зрения утратили чёткость. Уотни был не в силах ни вдохнуть, ни пошевельнуться.

Прямо перед ним заплатка из полотна для Дома захлопала, силясь оторваться. Корабль продолжал экспоненциально наращивать скорость. Было трудно сконцентрироваться, но что-то на краю сознания сказало Марку, что не всё идёт гладко.

– Скорость 741 м/с, – скороговоркой выпалила Йоханссен. – Высота 1350 м.

– Вас понял, – ответил Мартинес.

– Низко, – заметила Льюис. – Слишком низко.

– Знаю, – сказал Мартинес. – Идёт слишком вяло, сопротивляется. Какого рожна там происходит?

– Скорость 850, высота 1843, – сказала Йоханссен.

– У меня не хватает мощности! – воскликнул Мартинес.

– Мощность двигателя 100 %, – заметила Йоханссен.

– Говорю тебе, он неповоротливый, – упорствовал Мартинес.

– Уотни! – крикнула Льюис в микрофон. – Марк, ты меня слышишь? Можешь ответить?

Уотни слышал голос Льюис где-то вдалеке. Будто кто-то пытается разговаривать с ним через длинный-предлинный тоннель. В нём еле-еле пробудился намёк на любопытство – что ей надо? Но фокус внимания вновь ненадолго сместился на хлопающее полотно перед глазами. Заплата порвалась, и разрыв начал быстро разрастаться.

А потом Уотни обратил внимание на болт в переборке. На удивление, в шляпке было пять граней. Пять! И почему NASA решило, что болт должен быть именно таким? Чтобы его раскрутить или закрепить, нужен специальный ключ.

Полотно разорвалось ещё сильнее, обрывки дико затрепетали. Через отверстие Уотни увидел красное небо, бесконечно вытянувшееся вдаль. «Красиво», – подумал он.

По мере того, как модуль взлетал всё выше, атмосфера истончалась. Вскоре полотно перестало хлопать и обвисло. Небо из красного сделалось чёрным.

«И так тоже красиво», – подумал Марк.

В последние мгновения перед тем, как отключиться, он задался вопросом, где можно достать такой классный болт с пятиугольной шляпкой.

– Сейчас откликается лучше, – заметил Мартинес.

– Снова полное ускорение, – сказала Йоханссен. – Должно быть, трение о воздух. Сейчас модуль вышел из атмосферы.

– Будто корову разгонял, – проворчал Мартинес. Его руки летали над панелью.

– Можешь вытянуть его наверх? – спросила Льюис.

– На орбиту он выйдет, – сказала Йоханссен. – Но может не лечь на нужный курс. Не выйдет к точке перехвата.

– Сначала поднимите его выше, – сказала Льюис. – О перехвате будем думать потом.

– Вас поняла. Выключение главного двигателя через пятнадцать секунд.

– Сейчас куда ровнее, – сказал Мартинес. – Больше не сопротивляется.

– Гораздо ниже целевой отметки, – сказала Йоханссен. – Скорость хорошая.

– Насколько ниже? – затребовала Льюис.

– Точно сказать не могу, – ответила Йоханссен. – У меня данные с акселерометра. Нужно получить сигнал с радара, с нескольких точек. Тогда сможем определить параметры орбиты.

– Перехожу на автоматический контроль, – сказал Мартинес.

– Отключение двигателя: 4, – произнесла Йоханссен, – 3… 2… 1… Выключение.

– Подтверждаю отключение двигателя, – сказал Мартинес.

– Уотни, ты там? – спросила Льюис. – Уотни! Уотни, ты меня слышишь?

– Скорее всего, потерял сознание, командор, – произнёс по радиоканалу Бек. – При взлёте было больше 12 g. Дайте ему несколько минут.

– Вас поняла, – ответила Льюис. – Йоханссен, что с характеристиками его орбиты?

– У меня есть несколько точек. Вычисляю параметры перехвата…

Мартинес и Льюис не отрывали взгляда от Йоханссен. Та вызвала на экран нужную программу. В обычных обстоятельствах это была работа Вогеля, но сейчас он был занят другим делом. Йоханссен была его заменой по части орбитальной баллистики.

– Скорость перехвата составит одиннадцать метров в секунду… – сказала она.

– С этим я справлюсь! – подтвердил по радиосвязи Бек.

– Расстояние до точки перехвата… – сказала Йоханссен, и у неё перехватило дыхание. Неровным голосом она закончила фразу: – Мы окажемся в шестидесяти восьми километрах.

И закрыла лицо руками.

– Она сказала – шестьдесят восемь километров!? – воскликнул Бек. – Километров!?

– Проклятье! – прошептал Мартинес.

– Так, соберитесь, – сказала Льюис. – Работаем над проблемой. Мартинес, в МВМ ещё что-нибудь осталось?

– Никак нет, командор, – откликнулся пилот. – Они сбросили систему маневровых, чтобы сбавить вес.

– Тогда без вариантов – мы сами должны до него добраться. Йоханссен, время до точки перехвата?

– 39 минут 12 секунд, – сказала Йоханссен, пытаясь держаться.

– Вогель, – продолжила Льюис, – как далеко можем продвинуться на ионниках за тридцать девять минут?

– Возможно, на пять километров, – откликнулся тот.

– Не хватит, – констатировала Льюис. – Мартинес, а если толкнём вращательными, всеми в одну сторону?

– Зависит от того, сколько топлива мы хотим оставить на вращение «Гермеса».

– Сколько нам нужно?

– Можем обойтись, скажем, двадцатью процентами от остатка.

– Отлично. Итак, если используем восемьдесят процентов…

– Проверяю, – сказал Мартинес, прогоняя цифры через программу. – Скорость изменится на 31 м/с…

– Йоханссен, расчёт! – затребовала Льюис.

– За 39 минут мы преодолеем… – сказала Йоханссен, быстро вбивая цифры, – 72 км!

– Вот, совсем другое дело, – сказала Льюис. – Теперь, сколько топлива надо…

– Используем 75,5 % оставшегося топлива, – сказала Йоханссен. – Это сведёт расхождение к нулю.

– Действуй! – велела Льюис.

– Так точно, – сказал Мартинес.

– Погодите, – сказала Йоханссен. – Расстояниемежду нами будет нулевым, но разность скоростейсоставит 42 м/с.

– У нас будет 39 минут на то, чтобы придумать, как замедлить скорость, – решила Льюис. – Мартинес, запускай двигатели!

– Запускаю, – ответил Мартинес.

* * *

– Ух ты, – сказала Энни Венкату. – Столько всего произошло так быстро. Объяснишь?

Венкат напряжённо прислушивался к динамикам. В гуле голосов, стоящем в VIP-зале для наблюдений, к этому приходилось прилагать усилия. Сквозь стекло он видел, как Митч разочарованно машет руками.

– Запуск пошёл наперекосяк, – пояснил Венкат, устремив взгляд поверх Митча на настенные мониторы. – Дистанция до точки перехвата получалась слишком большой. Поэтому они решили воспользоваться вращательными двигателями, чтобы свести её к нулю.

– А зачем обычно нужны вращательные двигатели?

– Они управляют вращением корабля и не предназначены, чтобы его толкать. У «Гермеса» нет быстрых реактивных двигателей, есть только медленные стабильные ионники.

– Ну и… проблема решена? – с надеждой спросила Энни.

– Нет, – сказал Венкат. – Они доберутся до Уотни, но в момент встречи разница в скоростях составит 42 м/с.

– Насколько это быстро? – поинтересовалась Энни.

– Примерно девяносто миль в час, – пояснил Венкат. – Ни малейшего шанса, что на такой скорости Беку удастся его схватить.

– А они не смогут замедлиться вращательными двигателями?

– Всё топливо они израсходовали, чтобы сократить дистанцию. Его не хватит, чтобы замедлиться, – нахмурившись, сказал Венкат.

– И что им остаётся?

– Я не знаю, – ответил он. – Но, даже если б знал, не смог бы передать вовремя.

– Ох, чёрт! – сказала Энни.

– Да, – согласился Венкат.

* * *

– Уотни, – позвала Льюис. – Ты меня слышишь? Уотни?

– Командор, – сказал по радиосвязи Бек. – На нём же скафандр для Марса, правильно?

– Да.

– Тогда там должен быть медицинский датчик, – сказал Бек. – И он передаёт. Сигнал не очень сильный, он рассчитан на пару сотен метров до Дома или ровера. Но, может, мы сумеем его принять?

– Йоханссен? – сказал Льюис.

– Работаю над этим, – ответила та. – Нужно найти частоты в спецификациях. Дайте секунду.

– Мартинес, – продолжила командор. – Есть идея, как замедлиться?

Он покачал головой:

– У меня ничего не осталось, командор. Мы летим слишком быстро.

– Вогель?

– У ионных двигателей просто не хватит мощности, – ответил тот.

– Но должно же быть что-то! – сказала Льюис. – Хоть что-нибудь. Всё, что угодно.

– Получила данные медицинского датчика, – сказала Йоханссен. – Пульс 58, давление 98/61.

– Не так плохо, – сказал Бек. – Немного ниже, чем хотелось бы видеть, но он провёл в гравитации Марса восемнадцать месяцев… так что ничего удивительного.

– Время до точки перехвата? – спросила Льюис.

– 32 минуты, – ответила Йоханссен.

Благословенная бессознательность сменилась туманным пробуждением, которое, в свой черёд, трансформировалось в суровую реальность. Уотни открыл глаза и скривился от боли в груди.

От полотна мало что осталось. Обрывки плотной ткани слабо покачивались по краям отверстия, которое они некогда прикрывали. Сейчас отверстие даровало Уотни беспрепятственный вид на Марс с орбиты. Горизонт огромной красной планеты протянулся, казалось, в бесконечность – и только там кромка планеты становилась нечёткой из-за лёгкой дымки атмосферы. Лишь восемнадцать человек могли похвастаться, что лично видели такое зрелище.

– Да пошла ты! – сказал Уотни распростёршейся под ним планете.

Пытаясь добраться до приборов на рукаве скафандра, он содрогнулся от боли. Затем попробовал дотянуться ещё раз, помедленнее – получилось. Он активировал радиосвязь.

– МВМ – «Гермесу».

– Уотни!? – донёсся отклик.

– Подтверждаю. Это вы, командор?

– Подтверждаю. Доложите обстановку!

– Я на корабле, в котором нет контрольной панели, – ответил Уотни. – Вот и всё, что могу сказать.

– Как самочувствие?

– Боль в груди. Думаю, сломано ребро. А как ваше?

– Мы работаем над тем, как тебя вытащить, – сказала Льюис. – При взлёте были сложности.

– Ага, – сказал Уотни, не отрывая взгляда от отверстия в корпусе. – Полотно не выдержало. Кажется, оно порвалось в самом начале взлёта.

– Это согласуется с нашими наблюдениями.

– Насколько всё плохо, командор? – спросил Уотни.

– Мы сумели сократить дистанцию вращательными двигателями «Гермеса». Но возникла проблема со скоростью перехвата.

– Насколько велика проблема?

– 42 м/с.

– Чёрт!

– Что же, по крайней мере, временно он в порядке, – сказал Мартинес.

– Бек, – обратилась Льюис. – Я начинаю склоняться к твоей идее. Как быстро ты смог бы разогнаться, если бы не был пристёгнут?

– Простите, командор, – ответил Бек. – Я уже прикинул. Максимум могу сделать 25 м/с. Но, даже если бы сумел разогнаться до 42, потом мне пришлось бы их вернуть, чтобы снова сравняться с «Гермесом» в скорости.

– Вас поняла, – сказала Льюис.

– Послушайте, – сказал по радиосвязи Уотни, – у меня есть идея.

– Ещё бы её у тебя не было! – проворчала Льюис. – Выкладывай.

– Можно найти здесь что-нибудь острое и проковырять дырку в перчатке скафандра. Воспользуюсь воздухом, как реактивной струёй – полечу к вам. Толкателем будет рука, так что с направление струи будет легко регулировать.

– Откуда он их рожает? – вскользь заметил Мартинес.

– Хм… – сказала Льюис. – Ты сможешь разогнаться до 42 м/с?

– Понятия не имею, – признался Уотни.

– Даже если бы ты смог это сделать, совсем не уверена, что у тебя был бы контроль, – сказала Льюис. – Перехват будет на глазок, а вектор тяги ты едва ли сумеешь удержать.

– Готов признать, это крайне опасно, – сказал Уотни. – Но подумайте вот о чём: я буду летать в космосе, как Железный Человек!

– Продолжаем работать над идеями, – сказала Льюис.

– Железный Человек, командор! Железный Человек.

– Оставайтесь на связи, – велела Льюис.

Она нахмурилась:

– Хм… Может быть, это не самая плохая идея…

– Командор, вы шутите? – удивился Мартинес. – Это кошмарнаяидея. Он улетит в космос…

– Не вся идея целиком, а её часть, – пояснила Льюис. – Мартинес, запусти удалённо компьютер Вогеля.

– Выполняю, – откликнулся Мартинес, пробегаясь пальцами по клавиатуре. Внешний вид рабочего стола сменился рабочим столом Вогеля. Мартинес моментально переключил раскладку с немецкого на английский. – Готово. Что требуется?

– У него где-то есть программа, которая вычисляет поправки к курсу при нарушении герметичности корпуса, правильно?

– Есть, – сказал Мартинес. – Она оценивает, какую коррекцию нужно провести, если…

– Да, да, – нетерпеливо сказала Льюис. – Запусти её. Хочу посмотреть, что будет, если мы распахнём шлюзовой отсек.

Йоханссен и Мартинес переглянулись.

– Э-э-э… Хорошо, командор, – сказал Мартинес.

– Шлюз? – переспросила Йоханссен. – Вы хотите его… открыть?

– В корабле полно воздуха, – заметила Льюис. – Я бы отвесила ему хороший пинок.

– Да-а-а… – протянул Мартинес, запуская программу. – Не боишься отломить кораблю нос?

– Но ведь воздух выйдет! – воскликнула Йоханссен.

Она сочла долгом про это напомнить.

– Мы задраим рубку и реакторный отсек. Можем сбросить весь остальной воздух, но мы не хотим взрывную декомпрессию ни здесь, ни в реакторном.

Мартинес ввёл в сценарий исходные данные.

– Думаю, – заметил он, – у нас будет та же проблема, что и у Уотни – только в б ольших масштабах. Мы не сможем управлять выхлопом.

– Нам и не придётся, – пояснила Льюис. – Шлюз находится в носовой части. Выходящий воздух создаст вектор тяги, проходящий через центр масс. Нужно всего лишь развернуть судно в сторону, противоположную той, куда мы хотим сдвинуться.

– Хорошо, теперь у меня есть цифры, – сказал Мартинес. – Нарушение герметичности шлюза при задраенных мостике и реакторном отсеке разгонит нас… на 29 м/с.

– После этого разность скоростей составит 13 м/с, – добавила Йоханссен.

– Бек, – обратилась по радиосвязи Льюис, – ты это слышал?

– Так точно, командор, – ответил тот.

– Можешь справиться с 13 м/с?

– Это будет довольно рискованно, – ответил Бек. – 13 м/с, чтобы сравняться в скорости со взлётным модулем плюс ещё тринадцать, чтобы снова сравняться с «Гермесом». Но это куда реальнее, чем 42.

– Йоханссен, – сказала Льюис, – время до точки перехвата?

– Восемнадцать минут, командор.

– Нас сильно тряхнёт, когда разгерметизируем шлюз? – спросила Льюис у Мартинеса.

– Воздух выйдет за четыре секунды, – ответил он. – У нас будет чуть меньше одного g.

– Уотни, – сказала Льюис в микрофон, – у нас есть план.

– Ух ты, план! – откликнулся Уотни.

* * *

– Хьюстон, – раздался голос Льюис в динамиках Центра управления, – извещаем вас, что мы собираемся намеренно разгерметизировать шлюз N 1 для создания импульса.

– Что? – переспросил Митч. – Что!?

– Бог ты мой… – произнёс Венкат в зале для наблюдений.

– Чёрт, – сказала Энни, вставая. – Мне пора в конференц-зал. Поделись напоследок толикой знаний?

– Они собираются разгерметизировать корабль, – ответил Венкат, всё ещё ошеломлённый. – Они собираются намереннонарушить целостность корпуса. Господи!..

– Ясно, – сказала Энни, торопливо направляясь к выходу.

* * *

– Каким образом мы откроем шлюзовой отсек? – спросил Мартинес. – Нельзя раскрыть люки удалённо, а если кто-нибудь окажется поблизости, когда они распахнутся…

– Верно, – согласилась Льюис. – Мы можем открыть один люк, когда второй закрыт, но как мы тогда раскроем второй?

Она ненадолго задумалась, а потом произнесла в микрофон:

– Вогель, мне нужно, чтобы ты вернулся на корабль и сделал бомбу.

– Э-э-э. Командор, прошу, повторите ещё раз, – сказал Вогель.

– Бомбу, – подтвердила Льюис. – Ты же химик! Ты можешь создать бомбу из того, что есть на борту?

– Ja, – ответил Вогель. – У нас есть горючие материалы, и есть чистый кислород.

– Звучит неплохо, – сказала Льюис.

– Разумеется, на борту космического корабля приводить взрывное устройство в действие довольно опасно, – прагматично добавил Вогель.

– Ну, так сделай её небольшой, – сказала Льюис. – От неё требуется пробить дыру во внутреннем люке шлюзового отсека. Нам сойдёт отверстие любого размера. Если вышибет люк начисто – отлично. Если не сумеет выбить целиком – воздух будет выходить медленнее, но дольше. Импульс получим тот же, так что нам без разницы.

– Провожу компрессию шлюзового отсека N 2, – сказал Вогель. – Каким образом мы детонируем бомбу?

– Йоханссен? – спросила Льюис.

– Э-э-э… – задумчиво протянула та. Она торопливо нацепила на себя гарнитуру. – Вогель, ты можешь продеть в неё проводки?

– Ja, – ответил Вогель. – Воспользуюсь резиновой пробкой с отверстием для проводка. На герметичность почти не повлияет.

– Можно подцепить проводок к осветительному щитку 41, – сказала Йоханссен. – Он расположен возле шлюза, и я могу активировать его удалённо, прямо отсюда.

– Это и будет наш детонатор, – решила Льюис. – Йоханссен, займись щитком. Вогель, иди сюда и сделай бомбу. Мартинес, перекрой и загерметизируй реакторный отсек.

– Слушаюсь, командор, – сказала Йоханссен, отталкиваясь от сиденья в сторону главного коридора.

– Командор, – сказал Мартинес, на мгновение задержавшись в дверях, – хотите, чтобы я принёс запасные скафандры?

– Нет смысла, – ответила Льюис. – Если нарушится герметичность мостика, нас вышвырнет отсюда со скоростью звука. Мы превратимся в желе, в скафандрах или без.

– Вас понял, командор.

– Ты на корабле, Вогель? – спросила Льюис.

– В данный момент как раз вхожу, командор.

– Бек, – сказала Льюис в микрофон. – Мне нужно, чтобы ты тоже вошёл. Но скафандр не снимай.

– Хорошо, – откликнулся Бек. – Зачем?

– Мы в буквальном смысле собираемся взорвать один из люков, – пояснила Льюис. – Будет лучше, если это будет внутренний люк. Предпочитаю, чтобы внешний люк остался невредимым – корабль сохранит гладкую обтекаемую форму.

– Разумно, – ответил Бек, вплывая внутрь корабля.

– Но есть одна проблема, – продолжила Льюис. – Нужно, чтобы внешний люк был полностью распахнут и зафиксирован механическим ограничителем. В этом случае его не повредит декомпрессией.

– Вам нужно, чтобы кто-то зашёл в шлюзовой отсек и зафиксировал люк, – догадался Бек. – А потом, зафиксировав внешний люк в открытом положении, нельзя будет вернуться через внутренний.

– В точку! – сказала Льюис. – Мне нужно, чтобы ты вошёл в шлюз, провёл декомпрессию и зафиксировал люк в открытом положении. После этого ты должен будешь перелезть к шлюзу N 2 по корпусу «Гермеса».

– Всё ясно, командор, – сказал Бек. – Вдоль всего корпуса идут поручни. Буду передвигаться вместе с тросом, как альпинист.

– Вперёд! – сказала Льюис. – И, – Вогель! – поторопись. Тебе нужно сделать бомбу, установить её, вернуться к шлюзу N 2, надеть скафандр, провести декомпрессию и открыть внешний люк, чтобы Бек мог войти.

– Сейчас он снимает скафандр, и не может ответить, – ответил за него Бек. – Но он всё слышал.

– Уотни, как ты там? – раздался в ухе голос Льюис.

– Пока неплохо, командор, – откликнулся Уотни. – Ты говорила о плане?

– Подтверждаю, – сказала она. – Мы собираемся выпустить воздух, чтобы получить импульс.

– Как?

– Мы взрывом проделаем дыру в шлюзе N 1.

– Что!? – воскликнул Уотни. – Каким образом!?

– Вогель делает бомбу.

– Я знал, что этот парень – безумный учёный! – сказал Уотни. – Думаю, нам лучше вернуться к моей идее Железного Человека.

– Она слишком рискованна, и ты это знаешь, – ответила Льюис.

– Дело в том, – признался Уотни, – что я эгоист. Хочу, чтобы по возвращении памятники ставили мне, и мне одному. Не хочу с вами делиться. Ребята, я не могу позволить вам вынести шлюз!

– Ох, – произнесла Льюис. – Ладно! Если не можешь нам позволить, тогда… постой-ка!.. Погоди минутку. Я смотрю на свою нашивку, и похоже, что командор – я. Сиди смирно и не дёргайся, Уотни! Мы придём за тобой.

– Вот шельма!

Будучи химиком, Вогель знал, как делать бомбы. На самом деле, приличная часть обучения была посвящена тому, чтобы не сотворить её по ошибке.

Пожары в космосе фатальны, поэтому на корабле туго с воспламеняющимися предметами. Но вот еда – она по своей природе содержит горючие углеводы. Не имея возможности сесть и вдумчиво всё рассчитать, Вогель провёл оценочные прикидки.

Калорийность сахара – примерно 4000 ккал/кг, 1 кал = 4,184 Дж. В условиях невесомости сахар плавает в воздухе, и его крупинки летают сами по себе. Таким образом, общая площадь поверхности увеличивается. В атмосфере чистого кислорода на каждый килограмм сахара высвобождается 16,7 МДж энергии, что соответствует взрывной мощности восьми динамитных шашек. Такова природа горения в чистом кислороде.

Вогель тщательно отмерил сахар. Он перенёс его в самый прочный стеклянный сосуд, который смог найти – в толстостенную банку. Для бомбы прочность контейнера важна не меньше, чем количество взрывчатки. Слабый контейнер лопнет сразу же, почти без ударной волны – при этом можно получить разве что впечатляющий фейерверк. Прочный же контейнер, напротив, будет сдерживать давление, пока оно не достигнет воистину разрушительного потенциала.

Вогель по-быстрому проткнул в резиновой крышке отверстие, пропустил через него проводок.

– Sehr gefaehrlich, [5]5
  Sehr gefaehrlich(нем.) – очень опасно. – прим. пер.


[Закрыть] – пробормотал он, под давлением заливая в контейнер жидкий кислород из судовых запасов и плотно всаживая в горлышко пробку.

Всего за несколько минут он смастерил рудиментарную самодельную бомбу.

– Sehr, sehrgefaehrlich.

Взяв с собой банку, он плавно вылетел из лаборатории и направился к носу «Гермеса».

Йоханссен занималась щитком для освещения, когда мимо неё в направлении шлюза проплыл Бек. Она схватила его за рукав:

– Будь осторожен, пробираясь по корпусу!

Он повернулся к ней лицом:

– Будь осторожна, детонируя бомбу.

Она поцеловала его в стеклянную панель шлема и смущённо отвернулась:

– Это было глупо. Никому не говори, что я так поступила.

– Никому не говори, что мне это понравилось, – улыбнувшись, эхом откликнулся Бек.

Он вошёл в шлюз и загерметизировал внутренний люк. Проведя декомпрессию, он открыл внешний люк и зафиксировал его в таком положении. Схватившись за поручень на корпусе, он подтянулся и пополз по корпусу.

Йоханссен провожала его взглядом, пока он не скрылся из вида, после чего вернулась к щитку. Его она деактивировала раньше, со своего компьютера. Вытянув длинный кабель и оголив его кончики, она принялась вертеть в руках моток изоленты.

Вогель появился уже через минуту. Он осторожно влетел в помещение, придерживая бомбу обеими руками.

– В качестве взрывателя я использую один проводок, – пояснил он. – Решил, это будет лучше, чем искра между двумя: на них мог накопиться статический заряд. Не хотел, чтобы она рванула, когда мы рядом.

– Как мы её взорвём? – спросила Йоханссен.

– Провод должен нагреться до высокой температуры. Если его закоротить, сработает.

– Придётся снять предохранитель, – заметила Йоханссен. – В остальном – выполнимо.

Она прикрепила оголённые концы кабеля к проводку для бомбы и принялась обматывать соединение изолентой.

– Прошу прощения, – сказал Вогель, – мне пора возвращаться в шлюз N 2, чтобы впустить доктора Бека.

– Угу, – ответила Йоханссен.

Мартинес залетел на мостик.

– У меня было несколько минут, поэтому я прошёлся по контрольному списку для герметизации реакторного отсека. Всё готово к ускорению, отсек герметизирован.

– Образ мыслей мне нравится, – отметила Льюис. – Подготовь коррекцию вращения.

– Вас понял, командор, – сказал Мартинес, дрейфуя к своему месту перед компьютером. – Так, дай подумать… Всё нужно делать задом наперёд. Шлюз N 1 – на носу, поэтому источник импульса будет в точности противоположен двигателям. Наше ПО не ожидало, что в этой точке у нас появится двигатель. Придётся сообщить программе, что мы собирается толкать «Гермес» кМарку.

– Не спеши, сделай всё как следует, – сказала Льюис. – И ничего не предпринимай, пока я тебе не скажу. Мы не можем разворачивать «Гермес», пока Бек снаружи.

– Вас понял, – ответил Мартинес. И, несколько секунд спустя, добавил: – Готов к развороту судна.

– По моей команде, – сказала Льюис.

Вогель, опять облачившись в скафандр, откачал воздух из шлюза N 2 и открыл внешний люк.

– Вовремя ты, – сказал Бек, забираясь в отсек.

– Прошу прощения за задержку, – ответил Вогель, – я был нужен, чтобы сделать бомбу.

– Странный денёк сегодня, – заметил Бек. – Командор, Вогель и я на месте!

– Вас поняла, Бек, – ответила Льюис. – Прислонитесь к передней переборке шлюзового отсека. Ожидается четыре секунды ускорения в 1 g. Убедитесь, что вы пристёгнуты.

– Вас поняли, – сказал Бек, пристёгиваясь.

Оба прислонились к переборке.

– Итак, Мартинес, – сказала Льюис, – разверни «Гермес» в нужную сторону.

– Вас понял, – ответил пилот, выполняя коррекцию.

Йоханссен появилась на мостике, когда корабль разворачивался. Помещение закружилось вокруг неё, так что пришлось ухватиться за поручень.

– Бомба готова, предохранитель снят, – сказала она. – Могу удалённо детонировать её, активировав щиток 41.

– Загерметизируй мостик и займи своё место, – распорядилась Льюис.

– Так точно, – ответила Йоханссен.

Отцепив аварийный затвор, Йоханссен перекрыла доступ на мостик. Несколько раз повернула вентиль, и отсек оказался герметизированным. Вернувшись на место, она провела быструю проверку:

– Повышаю давление на мостике до 1,03 атм… Давление стабильно, отсек герметичен.

– Вас поняла, – сказала Льюис. – Время до точки перехвата?

– 28 секунд, – сказала Йоханссен.

– Ничего себе! – присвистнув, сказал Мартинес. – Успели так успели!

– Йоханссен, готова? – спросила Льюис.

– Готова. Всё, что нужно – нажать «ввод».

– Мартинес, угол?

– Всё чётко, командор, – откликнулся Мартинес.

– Пристегнитесь, – велела Льюис.

Все трое затянули ремни.

– 20 секунд, – произнесла Йоханссен.

* * *

Тедди занял своё место в VIP-зале.

– Что там?

– 15 секунд до того, как они взорвут шлюз, – ответил Венкат. – Где тебя носило?

– Звонок Президента, – пояснил Тедди. – Думаешь, это сработает?

– Без понятия, – сказал Венкат. – Таким беспомощным никогда себя не чувствовал.

– Если тебя утешит, знай – сейчас почти все могут сказать то же самое.

По ту сторону стекла Митч мерил беспокойными шагами зал Центра управления.

– 5… 4… 3… – отсчитывала Йоханссен.

– Приготовиться к ускорению! – сказала Льюис.

– 2… 1… – произнесла Йоханссен. – Активирую щиток 41.

Она нажала «ввод».

Внутри бомбы Вогеля полный ток внутренней системы освещения «Гермеса» побежал через тонкий оголённый проводок. Температура стремительно превысила температуру воспламенения сахара. То, что в земной атмосфере вызвало бы миниатюрную вспышку, в замкнутом контейнере с чистой кислородной атмосферой превратилось в неконтролируемое пламя. Меньше чем через сто миллисекунд мощнейшее давление уничтожило контейнер, и взрыв разнёс люк шлюзового отсека на куски.