Текст книги "Влюбленный виконт"
Автор книги: Эмма Уайлдс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Глава 6
– Я не могу.
– Почему?
– Потому. – Элизабет смотрела на подругу с ужасом. – Если я скажу Майлзу, что, по моему мнению, он должен начать ухаживать за той или иной барышней, он никогда не станет этого делать. Если я посоветую ему подумать о романе с мисс Мейер, он просто почувствует к ней отвращение. Больше всего на свете он любит раздражать меня. Мы вечно препираемся то по одной, то по другой причине.
– Ты говорила, что вы с ним были неразлучны в детстве.
– Мы вместе росли, а это не одно и то же.
Это не соответствовало действительности. Тот Майлз, которого она помнит, изменился. Трудно было сказать, в чем именно, но это так.
– И все же на днях ты вальсировала с ним дважды.
Эмилия Сент-Джеймс, казалось, рассматривает группу детей, играющих под неусыпным надзором нянек, но губы у нее кривились.
– Он мой двоюродный брат.
Элизабет повела плечами, наслаждаясь теплым прекрасным фетром. Парк, как и можно было ожидать, был переполнен разодетыми по моде дамами и джентльменами, на дорожках для верховой езды тоже было многолюдно. Молодые леди шли рядом и держали над головами зонтики.
– Мы выросли вместе. Честно говоря, я не понимаю, почему он привлекает к себе столько внимания. Он ведь просто… просто Майлз.
Ее подруга рассмеялась.
– Для тебя – может быть. Для остальных молодых женщин, выезжающих в этом сезоне, он скорее восхитительно хорош собой. И еще говорят, что он обладает бесспорным умением флиртовать и что у него исключительно томная улыбка. Поверь мне, я очень хорошо знаю силу порочной томной улыбки.
Учитывая то, что Эмилия недавно вышла замуж за одного из самых известных лондонских повес, лорда Александра Сент-Джеймса, младшего сына герцога Беркли, она скорее всего действительно это знала.
– Хм. Но Майлз в два раза… нет, даже в три раза менее очарователен, чем твой муж, – пробормотала Элизабет. – Он резок и по временам раздражающе самодоволен. Не говоря уже о его чувстве юмора, которое порой бывает очень даже сомнительным.
– Его считают просто очаровательным.
– Если бы они его знали, то изменили бы свое мнение.
– Именно этого и хочет Сюзанна. Получить возможность узнать его. Майлз Хоторн не имеет титула и не богат, но у нее хватит денег для обоих, да и отец балует ее.
Как ни странно, но упоминание о недостатках Майлза в качестве поклонника заставило Элизабет ощетиниться.
– Его семья, даже если отставить в сторону семью Доде, безукоризненно респектабельна.
– Об этом я и говорю. – Эмилия слегка подняла брови. – Могу ли я сказать Сюзанне, что ты слегка подтолкнешь своего кузена в ее сторону? Она твоя подруга.
Легкое раздражение, охватившее Элизабет, не поддавалось никакому объяснению. Ее совершенно не интересовало, о какой девушке Майлз предпочтет думать в романтическом смысле. Она коротко кивнула.
– В следующий раз я упомяну ее имя, хотя не уверена, что это что-нибудь даст.
– Спасибо.
Элизабет покосилась в сторону.
– Может быть, ты могла бы ответить услугой на услугу.
Эмилия – белокурая, одетая в этот теплый вечер в потрясающее платье из муслина лимонного цвета, с зонтиком в изящных пальчиках – была воплощением настоящей английской красоты: светлая кожа, блестящие волосы, схваченные на затылке, лазурные глаза в обрамлении длинных ресниц. Неудивительно, что Сент-Джеймс влюбился в нее. А Александр Сент-Джеймс – один из самых близких друзей Люка.
– Как это? – Эмилия вопросительно подняла брови. – Неужели кто-то привлек к себе твое внимание? И Алекс его знает?
– Я имею в виду не такую услугу. Я беспокоюсь о брате, – напрямик сказала Элизабет. Эмилии можно доверять, в этом она ничуть не сомневалась. – Я знаю, что ты слышала о пари, которое имело место на днях. Насколько мне известно, весь Лондон взбудоражен.
Перед ними какой-то малыш бежал за щенком, и тот, и другой были очаровательно неуклюжи, а нянька поспешала за ними со снисходительным выражением на лице. Эмилия улыбнулась, глядя, как и щенок, и малыш упали, как замелькали пухлые ножки и виляющий хвост, как малыш залился смехом. Она согласилась:
– Да, я слышала.
Зеленая трава касалась их подолов, легкий ветерок ласкал кожу.
– Если тебе будет удобно, спроси у Алекса, не заметил л и он в последнее время, что с Люком что-то не так? Они хорошо знают друг друга, и если Алекс доверяет кому-то, так это ему или лорду Лонгхейвену. Мне бы и в голову не пришло просить о чем-нибудь этого ужасного маркиза, но ты, – сказала она многозначительно, – хорошо знаешь Алекса.
В голосе Эмилии прозвучала веселость:
– Полагаю, ты можешь это утверждать, поскольку он мой муж.
Слово «муж» вызывало в воображении смутные картины темных спален и тайных прикосновений, и Элизабет должна была признаться, что недостаток осведомленности о том, что именно влечет за собой замужество, все больше становился предметом ее размышлений по мере продолжения светского сезона.
– Ты всегда улыбаешься определенным образом, когда называют его имя. Неужели это на самом деле так…
Голос ее замер, потому что она не знала, как закончить фразу.
– Волшебно? – предположила Эмилия, понизив голос. – Я, конечно, не могу говорить за всех, только за нас… да.
– Я, право, не могу себе этого представить.
Пока что светский водоворот в достаточной степени увлекал ее, но никто не произвел на Элизабет особого впечатления. Молодые люди варьировали от фатоватых и пылких до уравновешенных и искушенных, но никто из них не возбуждал в ней особого интереса. Некоторые ей очень нравились, некоторых она находила приятными, но, в общем, все они вызывали у неё сомнение.
Она хотела влюбиться, понимала, что смотрит на весь этот процесс безнадежно романтическим взглядом, но раз такое случилось с Эмилией, так почему же это не может случиться и с ней тоже?
Губы ее подруги изогнулись в озорной улыбке.
– Ты хочешь сказать, что пока еще не можешь себе этого представить. Тут есть некоторая разница. Когда ты встретишь того, кто тебе нужен, все переменится.
– Хотелось бы мне разделять твою уверенность. – Элизабет скорчила грустную гримаску. – Но пока что замужество вовсе не кажется мне таким привлекательным.
– Я полностью разделяла твои взгляды, пока однажды вечером на моем балконе не появился таинственный незнакомец.
– На балконе?
– Ну не важно. – Эмилия помахала какой-то своей подруге. Лицо у нее было безоблачное как небо. – Я хочу сказать, что тебе нужно относиться непредвзято к тому, что тебя ждет впереди.
– Я соглашусь с тем, что ты сказала. – И Элизабет пробормотала разочарованно: – А пока мы ждем, когда я найду своего галантного принца, ты не могла бы поговорить с Алексом о Люке? Я не знаю, как поточнее описать его состояние. Он беспокоен, отчужден.
Они замолчали. Потом Эмилия кивнула.
– Я спрошу. Хотя и не могу обещать, что Алекс выполнит мою просьбу. Временами мужчины ведут себя очень странно.
Вспомнив о досадном отказе Майлза вмешаться, Элизабет мрачно ответила:
– Согласна.
Между ними воцарилось молчание, слышна была только детская болтовня и голоса людей, прогуливающихся по парку; Клонившееся к закату солнце усиливало идиллическое впечатление от вечера даже в самом центре большого города.
Пусть она наивна, пусть только что начала выезжать в свет и опыта у нее очень мало, но вдруг ей внезапно пришло в голову, что ее подруга полностью поглощена чем-то, что она такая с тех пор, как они начали свою прогулку, велев горничным держаться от них на приличном расстоянии. Взгляд Эмилии неизменно устремлялся на младенцев в колясках.
И вдруг Элизабет поняла. Она была не совсем несведуща, не совсем невежественна, а Эмилия так стремительно вышла замуж за пресловутого Сент-Джеймса…
– Вот оно что, – сказала Элизабет, широко раскрыв глаза.
Эмилия вспыхнула.
На берегу Серпентайна было много гуляющих, и они пошли прямо по траве, вместо того чтобы идти по одной из извилистых дорожек.
– Я не мистик, но некоторая интуиция у меня есть.
– Например?
– Ты все время смотришь на детей, пока мы гуляем.
– Разве?
– Ну конечно. – Предположение было высказано осторожно, но прямо. – Я могу предположить причину этого?
– Ты всегда была очень проницательна относительно человеческих чувств за исключением собственных. – Ее подруга осталась невозмутимой и веселой, лицо ее зарумянилось, что очень шло ей. – Ну да. Мы с Алексом ждем ребенка.
Вот почему, поняла Элизабет, леди Эмилия заехала к ней и сразу же предложила погулять в парке. Она дружески улыбнулась.
– Поздравляю.
– Благодарю. Мы, конечно, очень рады. Я…
– Добрый вечер, леди.
Услышав этот глубокий голос, Элизабет быстро подсмотрела на дорожку. Там стоял мужчина с непокрытой головой и хорошо знакомой ироничной улыбкой. Он был одет небрежно, в темно-желтые брюки и белую рубашку, шейный платок был завязан простым узлом, ладно сидящий темно-коричневый сюртук завершал его непринужденный туалет.
Майлз.
Какая неудачная встреча.
В какой момент он утратил всякую видимость достоинства и посвятил свою жизнь унизительному тайному наблюдению?
«Наверное, когда мне было лет десять», – решил Майлз. То был первый раз, насколько он помнил, когда он пошел за Элизабет и ее гувернанткой. Тогда это была, в общем, безобидная вещь – он терпеть не мог латынь, и ему хотелось удрать с уроков и от своего учителя. То, чем занималась его похожая на эльфа младшая кузина, интересовало его гораздо больше, чем Марк Аврелий.
Теперь это стало чуть менее интересно.
Серебристо-серые глаза с легким презрением смотрели на него из-под края зонтика, который был того же цвета, что и ее платье цвета зеленого мха, а пышные волосы казались на солнце еще более яркими. Неизвестно по какой причине и Элизабет, и ее спутница раскраснелись, и, судя по тому, что они только сейчас заметили его, это было как-то связано с разговором, которым они были поглощены до того, как он преградил им дорогу. Он сказал как можно любезнее:
– Могу ли я позволить себе сообщить, что вы обе необычайно хороши собой сегодня?
– А вы очень галантны, мистер Хоторн.
Эмилия Сент-Джеймс была, несомненно, одной из самых прекрасных жемчужин общества, и ее недавний брак со скандально известным младшим сыном герцога Беркли все еще обсуждался шепотом в светских кругах. Лично Майлз ничуть не упрекал Сент-Джеймса за то, что тот соблазнил Эмилию и тайно бежал с ней, в каком бы порядке ни произошли эти события. Молодая леди была умопомрачительно хороша собой.
Элизабет тихонько фыркнула, услышав замечание о галантности Майлза, а он не обратил внимания на эту насмешку.
– Вы не возражаете, если я к вам присоединюсь?
– Если я отвечу «да, возражаю», разве это вас остановит? – спросила Элизабет, голос у нее звучал надменно, но в глазах мелькнуло что-то вроде улыбки.
«По крайней мере она рада меня видеть. Это уже кое-что, если большего не дано. Мы всегда чувствуем друг друга. Поймет ли она это когда-нибудь?»
– Остановит меня? Наверное, нет, – ответил он с непочтительной усмешкой.
– Именно так я и подумала, так что у нас, судя по всему, выбора нет. Не так ли?
Леди Эмилия с удовольствием наблюдала за этой сценой.
– Я, со своей стороны, очень рада вашему появлению, мистер Хоторн, потому что, кажется, вижу, что мой муж идет в нашу сторону. У него развивается склонность слоняться где-то недалеко от меня, но я полагаю, что это пройдет, как только он приспособится к своему новому положению. Но пока что моя прогулка, кажется, закончена. Хотя Элизабет может гулять и дальше.
Алекс Сент-Джеймс большими шагами шел к ним.
– Леди Элизабет, добрый вечер. Хоторн. – Он держал шляпу в руке; его темные волосы и глаза составляли полную противоположность светлым глазам и волосам его жены. Он взял леди Эмилию за руку, коснулся руки губами и сообщил: – Я решил, что мы едем в Беркли-Холл. Сельский воздух очень приятен.
– Прямо сейчас?
Вид у леди был пораженный.
– Ваша горничная укладывает вещи. – Он улыбнулся Майлзу и Элизабет с извиняющимся видом. – Боюсь, что сейчас я украду ее у вас. Вы меня простите?
Они смотрели, как он тут же повлек леди Эмилию к поджидающему экипажу.
Заинтригованный, Майлз повернулся к Элизабет:
– Это как же так?
– Ах, Майлз, задумайся хотя бы на одну минуту. – Элизабет не приняла предложенной руки, но пошла рядом с ним. – С какой стати ему вдруг захотелось утащить ее на какой-то там свежий деревенский воздух?
Внутренне смирившись, он опустил руку и нахмурился.
– Она только что вышла замуж, конечно.
– Вот именно.
Элизабет посмотрела на него, приподняв уголки губ.
Он мужчина, в конце концов, и специфические результаты акта произведения потомства не занимают в его голове главного места, хотя этот процесс поглощал большую часть его внимания. Он все сообразил довольно быстро скорее по ее яркому румянцу, чем по какой-либо иной причине.
– А, понимаю. Это хорошо для Сент-Джеймса.
– Так-то ты реагируешь? – На этот раз она фыркнула уже скорее неприязненно. – Я не понимаю, почему он ставит себе в заслугу это зачатие.
– Я уверен, что эта заслуга принадлежит ему, поскольку она его жена.
– Ты нарочно уклоняешься от того, на что нацелены мои слова.
– Если эта цель находится на кончике твоего острого язычка, я достаточно часто бывал им уколот. Спасибо.
– Майлз.
Она выдохнула, наполовину возмущаясь, наполовину смеясь.
Может быть, он извращенец, но ему страшно понравилось, как она выговорила его имя, Особенно если учесть, что именно он завел разговор в таком тоне. Элизабет была прелестна, когда сердилась. На самом же деле, к его несчастью, она была прелестна все время.
Он поднял брови.
Сомневаюсь, что нам стоит обсуждать эту неприличную тему.
– Никогда не думала, что иметь ребенка – неприлично. – Они пошли дальше. Она покрутила зонтиком и нахмурила лоб, а потом заметила с неопровержимой логикой: – В конце концов, именно так мы все попали сюда.
– Так это и происходит? – сухо пробормотал он.
– Как будто ты не знаешь. – Взгляд ее был обвиняющим. – Говорят, ты становишься просто знатоком в этой области.
В ее язвительном тоне было что-то, чего он не понял, а ведь он мог поклясться, что знает каждый оттенок ее голоса.
– Что это значит?
– Твой… – она явно искала подходящее слово, – беспутный образ жизни все заметили.
Oн всячески старался сохранить на лице равнодушие выражение, но ему очень хотелось рассмеяться по поводу ее строгого замечания. И потом, он не вел беспутный образ жизни. Иногда он немножко флиртовал, по большей части для того, чтобы увидеть, обращает ли она вообще хоть какое-то внимание на то, что он делает. До сих пор он этого не знал.
– Понятно. Удивительно, что я вообще оказался достоин сплетен.
– Майлз, я хочу тебе кое-что сказать. Предполагается, что я должна обратить твое внимание на Сюзанну Мейер.
Если бы она могла сделать так, чтобы ее голос прозвучал ровно, он не испытал бы этого легкого трепета надежды – обычно он запрещал себе это с безжалостным практицизмом.
И теперь ему следовало бы поступить точно так же. Но в голосе Элизабет прозвучала… ревность.
Или это было его воображение, полное надежд?
Без сомнения, ревность – это слишком сильно сказано. Скорее то была обида.
– На кого? – спросил он, изображая замешательство, хотя достаточно хорошо запомнил эту девушку, после того как их недавно познакомили и они танцевали. Затаившие дыхание простушки с широко открытыми глазами не в его вкусе, какими бы соблазнительными ни были их бюсты или состояния их отцов.
Нет, почему-то он был очарован девчонкой-сорванцом с серебристо-серыми глазами, которая выросла и превратилась в очень соблазнительную женщину.
Легкий ветерок с томной лаской положил свободную прядь блестящих волос поперек ее гладкой щеки.
– Я уверена, что ты ее помнишь, – сказала Элизабет, слегка отвернув лицо. – Она тебя помнит наверняка.
– Может быть, и помню, – согласился он, только чтобы поддразнить ее. – Или по крайней мере одну часть ее… эээ… богатой анатомии.
– Как это похоже на тебя – ты любишь сказать какую-нибудь пошлость.
Она остановилась, чтобы вступить с ним в шуточное противоборство.
– Я отвратителен,– тихо согласился он, глядя в ее изумительные глаза, которые в эту минуту приобрели оттенок грозового летнего неба. – Настоящий мерзавец. Как это ты выразилась? А, да, я веду беспутный образ жизни.
– Кажется, твои обожательницы еще не поняли этого.
– А у меня есть обожательницы?
Дразнить ее всегда означало ступать на опасную почву, но ему нравилось, как она реагирует. На это стоило посмотреть.
– Кажется, да. Не проси меня объяснять, как такое может быть.
Голос у нее звучал надменно, и она возобновила их неспешную прогулку.
Отстав на два шага, он с наслаждением смотрел на ее восхитительно покачивающиеся бедра. Потом усмехнулся и пошел за ней. Он ни за что на свете не хотел бы оставить этот очаровательный спор.
Глава 7
Обед тянулся долго и скучно, гости занимались политическими спорами и светскими сплетнями. Люк покончил с ростбифом, мастерски приготовленным и поданным с вкуснейшим винным соусом и тушеным луком шалотом, и отметил, что по крайней мере еда была превосходна. У Мастерсов был также приличный винный погреб, И Люк один выпил чуть ли не целую бутылку кларета.
Что было неосмотрительно, учитывая его настроение.
Не помогло и то, что Мэдлин сидела напротив него, хотя и немного наискосок, рядом с красавчиком Морроу. В этот вечер она была ослепительна в шелковом платье переливчатого цвета оперения чирка; это превосходно сшитое платье подчеркивало ее безупречную грациозную фигуру и выставляло напоказ крепкую высокую грудь.
От его внимания не укрылась ни одна деталь – начиная от кружева, обдуманно пришитого по вырезу лифа, и кончая простыми жемчужными серьгами и золотым браслетом. «Хм. Кружево, – язвительно думал он, – пришито, чтобы дразняще намекать на шелковистую кожу, и от этого платье кажется более скромным и в то же время более рискованным, чем это есть на самом деле. Вкус у нее слишком утонченный, чтобы надеть платье с низким вырезом без этого двусмысленного кружева», – говорил он себе, но при этом с наслаждением предавался иллюзии скандального приключения.
От ее соседа по столу тоже не укрылось это сравнение впечатлений скромности и рискованности от платья. Этот нахальный молодой человек то тайком глазел на ее декольте, то наклонялся к ней и шептал что-то на ухо. Нет, Люка не очень занимало, с кем она предпочитает флиртовать, но, конечно, она могла бы найти кого-то и получше этого молокососа.
Или ему только показалось, подумал он, что его это не занимает. После нескольких стаканов вина он решил, что, наверное, все же занимает.
Весь этот вечер раздражал его. Если бы не Элизабет, он ни за что не пошел бы сюда.
– Какая прекрасная погода стояла все это время, не правда ли, лорд Олти?
Ему удалось оторвать глаза от стакана с вином на время, которого было достаточно, чтобы с любезным видом посмотреть на пухлую матрону, сидящую рядом с ним.
– Да, – с рассеянным видом сказал он, – прекрасная.
О боги, неужели он действительно сказал что-то столь бессмысленное?
Леди Бантон – или Баттон, или как ее там зовут, он никак не мог вспомнить, хотя и был ей представлен, – наклонилась к нему ближе, как заговорщик.
– Какая смелость с вашей стороны нужна была, чтобы спасти в тот вечер лорда Фитча. Я думаю, вы без посторонней помощи разогнали целую толпу грабителей.
Люк чуть было не поперхнулся вином.
Эта смешная история стала всеобщим достоянием, но, к счастью, поскольку этот гнусный Фитч действительно, кажется, не помнил, что случилось, а дневник теперь был у них благодаря Майклу, Мэдлин осталась в нее не замешанной. Он отважился бросить через стол очередной быстрый взгляд, увидел, что она смотрит в его сторону, и быстро перевел взгляд на леди Б.
– Боюсь, что это преувеличение, мадам. Я просто случайно заметил, что он лежит в переулке без сознания, и отвез его домой. Никакой смелости здесь не потребовалось.
– Вы слишком скромны, – сказала леди Б., радостно улыбаясь.
Да поможет ему небо. Он жестом велел лакею снова наполнить стакан. К счастью, подали десерт, и леди Б. занялась шоколадным пудингом.
Когда хозяйка дома объявила, что настало время перейти в гостиную и поиграть в шарады, Люк всеми фибрами души ощутил, что больше не выдержит ни одного мгновения этой скуки. Когда начался исход из столовой, он молча отвел Майлза в сторону.
– Вы не будете так любезны и не доставите домой мою матушку и Элизабет?
– Я так понял, что вас не очень увлекает возможность созерцать леди Хелтон, исполняющую роли из «Макбета»? – Майлз усмехнулся, но усмешка его превратилась в гримасу. – Это риторический вопрос, конечно. И меня тоже эта возможность не увлекает, если хотите знать правду. Но я с радостью доставлю ваш их дам домой в целости и сохранности. – Потом он спросил с небрежной тактичностью: – Что-нибудь случилось?
– Ничего. – То была ложь, но Люк не собирался что– либо объяснять. – Я просто решил дать себе передышку и отдохнуть от светских условностей. Если же я останусь, то непременно стукну кулаком по стене. А это было бы проявлением чертовски дурных манер в приличном обществе.
– В последнее время вы выглядите немного мрачным.
Взгляд Майлза не был явно вопрошающим, но Люк почувствовал невысказанный вопрос.
– Скука, – коротко ответил он.
– Понятно. – Его кузен подумал, а потом сказал напрямик: – Черт побери, я не хотел вмешиваться, и у меня нет намерений совать нос в ваши дела, но знайте, что Элизабет тревожится о вас. Говоря по правде, я не понимаю, что вас беспокоит.
Майлз всегда ему нравился. Даже когда в детстве они с Элизабет носились по имению как бешеные, коверкая и ломая все вокруг, Люк считал Майлза, по сути, человеком уравновешенным в отличие от его импульсивной младшей сестрицы. В двадцать два года Майлз пустился в бизнес, вооружившись какой-то твердой идеей, которая заинтересовала инвесторов, в том числе и Люка. Он не сомневался, что его сводный брат достаточно умен, чтобы добиться успеха.
Но он не имел склонности к откровенности, как бы ни был Майлз ему симпатичен и как бы он ему ни доверял.
– Настроение пройдет, – пробормотал он небрежно. – Передайте ей, пусть она беспокоится о своей собственной жизни. Я рад, что ей нравится вращаться в светском обществе, но она должна в конце концов выбрать мужа из своих многочисленных поклонников. Я так и не заметил, чтобы она оказывала предпочтение кому бы то ни было из этих пылких джентльменов.
На лице Майлза промелькнуло какое-то новое выражение, но сразу же исчезло – слегка сжался рот, дернулся мускул на подбородке. Он проговорил осторожно:
– Учитывая такое количество заинтересованных поклонников, я уверен, что она сделает выбор, но если я скажу ей, что она должна его сделать, будьте уверены, она поступит совершенно наоборот.
Люк сражался со своими собственными демонами, но уже начал задаваться вопросами относительно Элизабет и Майлза. Насколько он мог судить, она не обращала внимания на то, что ее кузен уже не был буйным товарищем ее детства, но стал взрослым мужчиной, который, возможно, уже не смотрит на нее с платоническим равнодушием. Она же, в свою очередь, уже не озорница и не сорвиголова, склонная втягивать его во всевозможные проказы.
В качестве ее опекуна Люк надеялся, что эти времена прошли. Не то чтобы он не доверял Майлзу или Элизабет, но если взять их вместе…
Нужно обращать на это немного больше внимания.
Но не сегодня. Здесь их мать. Она может присмотреть за дочерью. Ему же нужно убраться отсюда как можно быстрее. Подальше от шарад и театральных представлений, подальше от матрон с их выражением напыщенных и фальшивых чувств по отношению к его героическим поступкам, подальше от искушения…
То есть подальше от Мэдлин.
– Возможно, вы правы. Я сам поговорю с Элизабет. – Люк криво улыбнулся. – А теперь прошу извинить меня – я попрощаюсь с хозяином дома и с удовольствием ускользну отсюда.
Вскоре он ушел, спустился по лестнице в теплый вечерний воздух, где гости Мастерсов не угрожали ему проявлениями своих сомнительных сценических талантов. Не успел он выйти на улицу, как услышал тихий оклик:
– Люк. Подождите, пожалуйста.
Мэдлин. Проклятие! Это ее мягкий мелодичный голос.
Он остановился, произнес еще более крепкое ругательство и обернулся. Он надеялся, что ему удастся не вступить с ней в разговор в течение всего вечера, и преуспел в этом, приложив немного усилий.
Ему это удавалось – до сих пор.
Ее красота всегда действовала на него как-то необычно; красота эта поразила его, когда он впервые увидел Мэдлин, и с тех пор так и пошло. Дело было не столько в ее внешности, хотя все в ней было совершенно, сколько в атмосфере чувственной восприимчивости, такой женственной, и в этих светящихся темных глазах, уголки которых были слегка приподняты, что придавало ей необычную, странную привлекательность…
Эти великолепные глаза, казалось, видели его насквозь.
Она сошла вниз по ступеням, приподнимая шелковую юбку; в тусклом свете звездного неба выражение ее лица определить было трудно.
– Вы избегали меня весь вечер.
Легкий упрек, прозвучавший в ее голосе, мало помог его тревожному состоянию.
– Если вы это заметили, позвольте спросить, почему поспешили за мной?
Она вздрогнула, но тут же расправила плечи.
– Не нужно разговаривать со мной таким язвительным тоном, Олти. Я уверена, вы понимаете, что я хочу поблагодарить вас за возвращение дневника Колина.
– Милости прошу. – Его поклон был слегка насмешлив, потому что единственный способ иметь дело с ней – это вооружиться иронией. – А теперь, когда мы с этим покончили, я уверен, что Морроу истосковался по вашему обществу. Не стоит заставлять его ждать.
– Вы ревнивы?
Одна ее выгнутая бровь чуть-чуть поднялась, что привело его в ярость.
Ревнив? Может быть. Он явно не имел права быть ревнивым, но жизнь не всегда следует Логическими путями.
– Я не верю в это бесплодное чувство.
– Вы говорите так, будто ревнуете.
Ему определенно не хотелось вести этот разговор.
– Рискую показаться грубым, но я откланиваюсь, леди Бруэр.
– Вы не хотите называть меня Мэджи?
Ее улыбка была нарочито соблазнительной. Ее мягкие полные губы слегка изгибались, глаза были затенены длинными густыми ресницами, великолепная грудь слегка вздымалась после стремительного спуска с лестницы.
– Вам не нравится это имя.
Он понимал, что ему следует повернуться и оказаться от нее как можно дальше.
«Возьми и уйди, дурак набитый».
– Мне нравится, когда меня так называете вы.
Мягкий эротический намек в ее словах мог и не быть намеренным, но когда он посмотрел на нее, прищурившись, то усомнился, что это на самом деле так.
Она сделала один-единственный решающий шаг к нему.
– И еще вы говорили, что не верите, будто я принадлежу к тем женщинам, которые могут согласиться стать вашей любовницей.
Теперь она стояла совсем близко, очень соблазнительная, и запах ее духов напоминал об экзотических садах и запретной страсти. Это отвлекло его, и он не сразу понял ее слова.
Конечно, он говорил это.
– Знаете, – прошептала она, глядя прямо ему в глаза, – я думала об этом и решила, что вы ошиблись.
Играть с огнем – слишком пресно сказано. Мэдлин смотрела на высокого человека, совершенно неподвижно стоящего рядом с ней; усыпанное звездами бархатное ночное небо создавало игру теней на этом точеном лице с его загадочным выражением. Его длинные светлые волосы были совершенно иного оттенка, чем у нее, – рыжеватые, пронизанные более светлыми, золотистыми прядями; они завивались над его воротничком и очень шли ему, шли к сочетанию сдержанной необузданности и вышколенной светскости. За обедом он был угрюм, ему явно не хватало учтивости и любезности, он даже ел с почти нетерпеливым раздражением и пил вино, почти не ограничивая себя и не пьянея, и в этой его способности было что-то угрожающее.
Или может быть, он и опьянел, хотя бы немного, потому что следил за ней почти все время, и если она была виновата в том, что слегка флиртовала с красивым молодым Чарлзом Морроу, желая посмотреть, как это подействует на Люка, то каяться не собиралась.
Когда тот, кто сидел рядом с ней за столом, наклонился к ней слишком близко, что уже граничило с непристойностью, она спросила себя: «Может ли Люк одним смертоносным броском перепрыгнуть через стол?» Эта мысль сначала испугала, а потом заинтересовала ее. Его глаза сверкнули, и это было заметно. Жизнь ее слишком прилична, ей нужно какое-то приключение, и кто лучше, чем лорд Олти, может устроить ей такое приключение?
Тот момент, когда Морроу вожделенно смотрел на нее, а Люк молча наблюдал за этим, оказался для нее решающим и поворотным. Люк игрок – весь Лондон знает это после того безумного пари. Быть может, она тоже игрок.
Он на самом деле ревнует. Она знала это тогда и определенно видела теперь. Он мог выиграть, хладнокровно поставив на кон двадцать тысяч, но в этом он не может блефовать.
Как… как это радостно. Как это помогает.
– Мэдлин, – протяжно проговорил он обманчиво мягким голосом, – вернитесь в дом и закончите вечерние развлечения, и я забуду, что вы вообще сказали это.
Она покачала головой.
– Давайте поедем куда-нибудь и поговорим об этом. Улица кажется довольно многолюдной.
– Об этом?
– О нас, – твердо сказала она, хотя сердце у нее сильно билось, а ладони вспотели.
«Неужели я действительно собираюсь это сделать?»
Да, она собиралась это сделать. Почему бы и нет? Она не девица, которая ищет престижного мужа. У нее это уже было – и кончилось. Когда умер Колин, она была в полном отчаянии, но хотя эта боль никогда полностью не пройдет, время притупило ее, резкие края смягчились воспоминаниями. И еще он оставил ее богатой и независимой. Если ей хочется завести любовника, нет никаких оснований отказываться от этого. Скандальная причастность к отношениям с виконтом Олти немного пугала ее, но вдовы пользуются бесконечно большей свободой, чем незамужние женщины, а ей, в конце концов, около тридцати и первый расцвет ее молодости уже почти миновал. Нет, она не искала нового мужа, но почему же мужественный красивый любовник, который, как она знала по собственному опыту, может быть в спальне нежным, порочным и умелым, который остроумен и очарователен, когда ему этого хочется, не станет хорошо обращаться с ней, хотя у него в характере и есть, по ее ощущению, темные стороны?
Они испытывают друг к другу пылкое влечение. Она устала отрицать это, а он даже недавно признавался, что хочет ее.
Он не двигался, глаза его по-прежнему сверкали.
– Никаких «нас» не существует, дорогая Мэджи.
– Вы забыли ту ночь? – Остро сознавая присутствие прислуги в каретах, стоящих вдоль улицы, и, возможно, любопытных глаз, смотрящих на них из окон дома, она не прикасалась к нему – хотя ей и хотелось этого, – но ее голос упал до хриплого шепота: – Я не забыла.
