Текст книги "Чернила (СИ)"
Автор книги: Эмма Хамм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Он замешкался, скрылся за большим надгробием. Он прижался спиной к граниту, уселся на мокрую землю и слушал ее слова.
Она была загадкой для всех них. Ирен заявляла, что видела мертвых, но они не видели, чтобы она использовала силы. Только Клара верила ей, но бородатая леди не говорила о том, что произошло между ними. Порой он задумывался, что Клара просто легко верила в такое.
Но теперь у него был шанс увидеть, что она могла делать. Ему отчасти казалось, что он шпионил за ней. Может, так и было. Было не честно, что он подглядывал, не спросив прямо, что она умела.
Он не выходил из укрытия. Он опустил руки на колени и смотрел в ночь, слушая.
– Я не знаю, чего ты от меня хочешь, – сказала она тихо, голос был легким в ночи. – Да, я вижу, что это твоя могила. Конечно, я это понимаю, но должно быть еще послание, кроме того, что ты тут похоронена. Что же это?
Ирен притихла на пару мгновений. Он чуть не выглянул, чтобы понять, что она делает, но снова уловил ее голос:
– Ты же мать Букера?
Его мама говорила с ней? Вряд ли. Женщина почти не говорила при жизни, стала такой, потому что его отец хотел, чтобы она была идеальной женой.
– О, он рассказывал о тебе, – хрустнул гравий. Она приблизилась к могиле? – Он сказал, что убил тебя.
Да, и это было худшим событием в его жизни.
Мать Букера была его отдушиной. Только она верила в него. Только она видела в нем не оружие. Только она хотела для него хорошее будущее, даже если не могла сказать ему об этом.
Она не произнесла ни слова за три года, пока не попросила его убить ее. Слова преследовали его по сей день.
«Твой отец вернется завтра ночью пьяным. Я хочу, чтобы ты убил нас обоих и убежал отсюда, мальчик мой. Спаси себя от такой судьбы».
Букер смотрел на поле, светлячки плясали над высокой травой. Они лениво летали, напоминали тысячу звезд на ночном небе. Они были красивыми, и он на пару мгновений представил простую жизнь, как у них.
Ирен тихо рассмеялась.
– Понимаю, он сделал это не нарочно. Я и не думала, что он убил тебя, потому что хотел. Он лучше этого.
Разве? Вряд ли она так хорошо его знала, чтобы так думать. Слова Амелии крутились в голове. Дьявол. Монстр. Мужчина, созданный убивать и отправлять людей в Ад, где их мучили вечность.
– Нет, – сказала Ирен, – он хороший. Я знаю, даже если так думают не все.
Хоть кто-то живой так думал. Мама Букера считала его хорошим, даже когда его жизнь была на худшем этапе. Она была доброй, заботливой, всегда ставила его выше себя. Это значило для него больше, чем он говорил ей.
Жаль, он не смог сказать ей лично. Он многое хотел бы сказать матери, но не успел.
– Думаю, он довольно красивый, – продолжила Ирен. – Так ведь? Я понимаю, почему некоторые его боятся. Те татуировки грозные, но под ними поразительные черты. И, конечно, он хороший в душе, от этого нравится мне еще больше.
Он ей нравился?
– Конечно, он мне немного нравится. Думаю, если бы я встретила его на улице до всего этого, то поразилась бы и заговорила с ним. Может, просто спросила бы, как прошел день.
Он не сомневался в этом. Ирен была слишком доброй. Если кто-то и остановил бы Пинкертона на улице, чтобы спросить, как его жизнь, то это странная Ирен.
– Даже если он прячется за надгробием, думая, что я его не вижу.
А он думал, что она была глупой, когда только встретил ее.
Букер выглянул из-за камня и поймал ее веселый взгляд. Она сидела, прислоняясь спиной к могиле его матери. Надгробие было выше ее крохотного тела, и он знал, что по краям была вырезана его фамилия. Пинкертон. Снова и снова.
Но смотрелось не так и плохо, когда такой камень обрамлял ее.
– Как ты узнала? – спросил он.
– Призрак стоит рядом с тобой, – рассмеялась она. – Он усиленно указывает на тебя. Думаю, он верит, что ты пытаешься напасть на меня из засады.
– Может, я так и делал.
– Сомневаюсь.
– Ты во многом сомневаешься насчет меня, – он мог обсуждать тот разговор. Она знала, что он подслушивал. – Ты сказала много приятного, Ангел.
– А ты продолжаешь меня так звать, – ответила она. – Я не ангел, Букер.
– Тогда ты обманула меня, – он смотрел на нее в свете луны. Серебристые волосы и белое платье, белая кожа блестела от ранней росы. Она не знала, что он был уверен, что она упала с небес, чтобы пытать его.
– Если я ангел, то где мои крылья?
– Ты просто их не видишь, – тихо ответил он. Вокруг них ожили сверчки, музыка ночи и тайны во тьме. – Но не переживай, я их вижу.
Ирен похлопала по земле рядом с собой.
– Иди сюда. Если хочешь участвовать в разговоре, то не нужно больше прятаться.
– Я не думал, что могу в нем участвовать.
– Твоя мама тут, – Ирен огляделась и нахмурилась. – Точнее была. Теперь ее нет. Странно.
– Она так умеет, – он встал на ноги и прошел к ней, сунув руки в карманы. Мурашки бегали по груди.
– Что умеет?
– Пропадать, когда ее ищешь. Она хорошо научилась прятаться.
Ирен скривилась.
– Полагаю, не от хорошей жизни?
Гравий хрустел под его ногами, пока он шагал к ней. Букер медленно опустился, дал ей шанс отодвинуться, если она хотела. Но она этого не сделала. Или не собиралась поддаваться ни на дюйм. Они оказались прижатыми друг к другу от плеча до колена.
– Точно.
– Жаль. Я знаю, что такое бояться в своем доме. Там ты должен быть в безопасности, и обидно, что она боялась.
– Обидно, что и ты боялась, – надгробие царапало его спину. Может, откроются раны, и придется исправлять татуировки, искать того, кто мог это сделать для него.
Букеру не было дела до татуировок на его теле. Их качество было не таким важным, как их значение. Нужны были сильные существа, что могли защитить его или отпугнуть других. Татуировки были его щитом от мира.
Он все еще не понимал, почему не дал ей что-нибудь пугающее на ее теле. Ей нужно было то, что защитит ее. Он уже спас ее от пастора, который хотел навредить ей. Кто еще нападет на нее?
Он взял ее за руку и поднял ее к свету луны. Цветы и пчелы сегодня были плоскими на коже, но он видел магию в татуировке.
Бабочки были удивлением. Он нанес их внутри цветов, чтобы они распустились и освободили пленников. Милые и опасные, они могли быть ядовитыми, но оставались нежными.
Он полагал, что это были его чувства к ней.
– Я не знала, что ты хотел сделать меня такой, как ты, – прошептала она, глядя на него, пока он смотрел на татуировки. – Я не знала, что ты мог создать такое.
– Пинкертоны приводили человека, чтобы он сделал такое со мной. Он сказал, что знал вуду, потому мог чернилами на моей коже создать любого монстра, – Букер фыркнул. – Это было не вуду. Просто проклятие, которое он передал мне. На спине мужчины был тигр, которого он мог выпускать.
– Таких как мы много?
Букер пожал плечами.
– Мужчина умер, нанеся мне татуировку. Пинкертоны не дают уйти тому, кто знает тайны семьи. Если другие и есть, но я их не знаю. Я других не находил.
Ирен придвинулась ближе, шелк ее ночной сорочки задевал его ноги.
– Это печально. Мне не нравится, что ты был один так долго.
Он отклонил голову к надгробию и посмотрел на небо.
– Я уже не один.
Дыхание застыло в легких, когда она прильнула к нему, опустила голову на его плечо. Она тихо выдохнула.
– Я рада. Может, потому меня послали сюда.
– Послали?
– Дух преследовал меня всюду. Постоянно приглядывал за мной. Он помог мне сбежать и привел сюда. Как только я пришла, он пропал.
Это было странно. Он не мог представить такое.
– Может, это был член семьи, – прошептал он. – Может, он хотел убедиться, что ты в безопасном месте, а потом пошел дальше.
– Я тоже так думала, но теперь мне кажется, что он привел меня к тебе.
Она его погубит. Как мог выжить мужчина, когда женщина говорила такие слова?
– О, да? Почему ты так думаешь? – он медленно опустил щеку на ее макушку. Нежные волосы под его кожей остужали жар, пылающий в нем ото сна.
– Тот дух толкал меня к тебе. Если у него не было плана на нас, он бы так не делал, – она пожала плечами. – Может, он хотел, чтобы мы исцелили старые шрамы друг друга.
Если этого хотели духи, то им придется долго ждать. Но каждый вдох рядом с ней успокаивал его терзания. Боль утихала, и разум унимался после кошмара.
Может, она не ошибалась.
– Ах, Ангел, – хрипло ответил он. – Ты уже забрала мое сердце. Что еще ты можешь сделать?
– Помнится, ты говорил, что у тебя нет сердца?
Он говорил и тогда в это верил. Но теперь? Букер сомневался.
Он ощутил движение на груди, цветы понемногу расцветали, тянули кожу. Магия меняла линии цветов, что росли из его сердца и стремились к ночному воздуху. Он смотрел на лепестки на своей груди, перевел взгляд на нее.
– Я так думал. Но готов передумать.
Ирен улыбнулась ему, цветы на ее руках проступили над кожей. Золотые шмели замерцали вокруг них, и воздух стал сладким, как мед.
– Может, ты не такой плохой, как думаешь.
– Возможно.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Ирен пригладила ладонью новое платье, восхищаясь текстурой и качеством. Она сшила ее сама. И стиль был не таким, какой был нынче в моде, но ей нравилось.
Узор цветов на хлопке напоминал ей поле маргариток. Сверху платье было простым, и юбка была скромной, но все же обтягивала ее бедра.
Это платье было так близко к стилю Эвелин, как только она могла позволить. Хоть та женщина ценила тесную одежду, что приковывала внимание мужчин, Ирен не могла быть такой. Она всегда нервничала в толпе, когда одежда давила на тело. И все же юбка облегала ее бедра и ягодицы.
Всего одно платье, и вдруг другие поняли, что у нее был талант к шитью. Эвелин и Клара попросили сделать им платья, послали ее в город за тканью. Зачем носить одежду, сделанную кем-то еще, когда она хорошо шила? И придумывала дизайн?
Ирен не думала, что будет делать свою одежду. Ее мама всегда шила ей вещи, но потому что они не хотели тратить деньги на модный стиль, в котором женщины выглядели как шлюхи.
Было приятно заняться творчеством, тут она не спорила. Даже если от этого она ощущала вину, потому что делала то, что придавало женщинам непристойный вид в глазах Бога… а ей было приятно.
Ирен прошла в магазин, где до этого купила ткань, колокольчик звякнул над головой.
Мужчина за стойкой выпрямился, глаза засияли, глядя на ее лицо. А потом он посмотрел на ее голые руки. Он кашлянул, восторг тут же пропал с лица.
– Добрый день, мадам.
Точно. Теперь она была в их глазах фриком, и к этому нужно было привыкнуть. Ирен быстро кивнула, а потом прошла к стене, где лежали свертки ткани.
Ей тут нравилось, хоть было и неловко, пока мужчина смотрел на татуировки. Они зудели, но не потому что заживали, а потому что пчелы двигались.
Любому логичному человеку было бы не по себе от понимания, что под кожей были живые существа. И он захотел бы убрать татуировки любым способом. Но Ирен нравилось.
Ей всегда говорили, что татуировки – грех. Что они не должны портить творение Бога. Теперь они у нее были, и Ирен была не согласна. Она использовала чистый холст, который ей дал Бог. Она почитала его, заполняя кожу красотой, что делала ее еще красивее, по ее мнению.
Если Бог этого не хотел, то он не был святым, как она думала.
Ирен коснулась пальцами свертков ткани, привстав на носочки. Они все были красивыми, но несколько сразу привлекли ее внимание: красивый голубой с белыми птицами, летящими по полосе ткани, светло-зеленый с мелкими белыми цветами и ткань в розово-желтую клетку.
Она могла взять и для нового платья Клары. Женщина пыталась скрывать свое тело, но то, что она была бородатой дамой, не означало, что она не могла быть женственной.
Клара будет чудесной в желтом с яркими подсолнухами. Корсет в форме сердца и пышная юбка сделают ее нежной. Ирен могла пошить пару лент для ее бороды. Получится довольно мило, даже если Клара вряд ли будет носить его вне безопасности дома. Может, она хоть немного порадуется.
Ирен услышала колокольчик на двери, но не оглянулась. Она увлеклась, подбирая ткань, и не посмотрела на нового посетителя, пока не услышала женский голос:
– Я за заказом для Уорда, – высокий голос звучал как ногти, скребущие по доске.
– Конечно, мадам. Я приберегал его несколько дней. Отличный муслин.
– Благодарю, – ответила мама Ирен тяжелым тоном. Она старалась покинуть магазин как можно быстрее.
Ирен глубоко вдохнула и закрыла глаза. Они не заметят ее, если она замрет. Им не будет до нее дела, если она не привлечет к себе внимания. Ее родители были предсказуемы. Она ведь выживала годами с ними, потому что знала, что они скажут и сделают.
Если она не привлечет внимания, они ее не увидят.
Мужчина кашлянул.
– Мисс, разве вы не знаете, что греховно так отмечать свою кожу?
Конечно, ее отец указал бы незнакомке, что человек поступил неправильно по мнению Бога. Или по мнению ее отца.
Она могла игнорировать его. Могла стоять спиной к ним, и они не узнали бы ее. Но они уже увидели ее татуировки, стоило понимать, что такое не скрыть. И ее отец не уймется, пока она не ответит.
– Я это знаю, – ответила она. – Но я не согласна.
Последовала долгая пауза, а потом ее мать сказала:
– Ирен? Это ты?
Она сглотнула. Она не хотела сейчас встречи с родителями. Но они ничего не могли с ней сделать. Она уже была отмечена, не подходила на роль их дочери. Что еще они могли сделать?
Она медленно развернулась, заставляя себя держать руки по бокам, а не скрещивать на груди.
– Здравствуй, мама.
Любой другой любящий родитель подбежал бы к ней, обнял и спросил, в порядке ли она. Ее родители были не такими. Они хмуро глядели на нее.
– Где ты была? – прорычал ее отец.
Ирен напомнила себе, что была теперь сильной. Она была покрыта татуировками, что отделялись от кожи как по волшебству. Она уже не была испуганной девочкой, которая слушалась приказов отца.
Ей не нужно было отвечать, если она не хотела. А она не хотела. Но губы все равно двигались:
– Не тут.
– Это мы видим, неблагодарное дитя. Иди сюда, – он щелкнул пальцами и указал на пол, словно она была собакой, которой он мог помыкать.
Она не была животным. Ирен была человеком, а еще ценила себя больше, чем ее отец. Она впервые в жизни так подумала. Может, потому в ее венах вдруг потекла смелость. Она выпрямилась, подняла голову и твердо сказала:
– Нет.
Разве она не научилась давным-давно, что это был худший ответ ее отцу? Он не улавливал это слово. Он слышал звук, и это была кнопка, толкающая действовать.
Она не успела вдохнуть, его ладонь сжала ее шею. Ее мать издала тихий звук, но не от страха, а в предупреждении. Он сжал хватку, толкнул Ирен в тени магазина, скрыл за полками с катушками ниток.
В магазине были только они и кассир, и он все еще пытался найти что-то для ее матери в дальней части. Ирен была одна.
Она сжала запястья отца, отчаянно пыталась вдохнуть, но лицо уже пылало.
– Что ты сказала? – прошипел ее отец.
– Я сказала «нет», – прохрипела она.
– Там, где ты была, ты стала разговорчивой, да? Или со мной говорит демон внутри тебя?
Его глаза были дикими. Слишком дикими для адекватного человека. Ее отца там не было. Гнев и ярость ехали на его плечах, черный туман окутал его тело и толкал на ужасные поступки.
Ирен теперь видела. Она не боялась смотреть во тьму этой души или что там было. Она глядела на нее красными глазами, обрамленными желтым.
Она уже не боялась туда смотреть. Не боялась называть эту тьму, потому что та не имела власти над Ирен. Уже нет.
– Не только я с демоном, да? – прошипела она. – Отец.
Он отпустил ее шею и отпрянул, сжал кулаки по бокам и тяжело дышал.
– Я не знаю, о чем ты думаешь, девочка, но ты немедленно вернешься домой, и мы проследим, чтобы ты заняла свое место.
– Какое же?
– Нашей послушной дочери.
Она покачала головой.
– Вы не этого от меня хотели. Вы хотели раба. Девочку, которая выполняет все приказы и пропадает из виду, когда не нужна. Кукла для матери. Та, кого окружающие будут считать милой. И все.
Ее отец грозно шагнул вперед. Он медленно поднял руку к ее горлу, ждал, что она отпрянет.
Ирен этого не сделала.
– Смелая девочка, – пробормотал он. – Жаль, в тебе нет уже ничего от моей дочери.
Это не должно было ее задеть, но было больно. Даже получив свободу, она ощущала себя слабой рядом с ними. Она хотела одеваться, как ей нравилось. Выглядеть, как она хотела, с татуировками на коже, отличающими ее от девочки, какой она была у него дома.
Но слова жалили сильнее, чем она была готова признать.
Ее мать шагнула вперед, упирая руки в бока и хмурясь:
– Муж, что за человек может желать выбросить свою дочь?
– Тот, кто признает поражение.
Ирен старалась не сводить взгляда, но все же вздрогнула от слов отца.
Ее мама улыбнулась, как делала всегда, когда выбирала отца Ирен, а не свою дочь.
– Милый вот что мы сделаем. Ты – величайший пастор из всех, что видела церковь. Ты увидел демона в своей дочери, упустил хватку на ней, а теперь мы вернем ее. Она снова станет девочкой, которую мы растили.
Ей не понравилось, как они переглянулись. Так они делали всю жизнь, и она сразу понимала, что ее жизнь станет еще хуже.
Ее отец кивнул.
– Конечно, ты права. Как я могу сейчас от нее отвернуться? Она сбилась с пути.
Ирен выдавила:
– Я не пойду с вами домой.
– Пойдешь, дочь моя, – ответил он.
Ирен расправила плечи. Она не была маленькой девочкой, которая так долго их слушалась. Она вышла на сцену и выступила, пережила встречу со священником, и она больше не будет в их власти. Они ошибались, демона в ней не было. Просто она знала, чего хотела в жизни, и не боялась это взять.
Букер гордился бы ею, если бы видел ее сейчас. И он ударил бы кулаком по лицу ее отца.
Она сжала кулак, хотелось самой так сделать.
– Нет, – сказала она. – Я никуда с вами не пойду. Мне не нужно вас слушать.
Лицо ее отца переменилось, он думал, как лучше заставить ее делать то, что он хотел. В тот же миг продавец вышел из-за шторы и протянул ткань ее матери.
– Вот!
Вся ее семья застыла, надеясь, что мужчина не увидел того, чего не должен был. На миг ей показалось, что он мог ей помочь. Он окинул взглядом ее фигуру и медленно улыбнулся.
И Ирен поняла, что осталась одна.
– Ты – девушка из цирка? – спросил он. – Та, что внезапно появилась? Ты выступала с мужчиной в татуировках, если я правильно помню.
Ее отец развернулся.
– Ах, да, цирк, это нарушение закона? Мы позволили им остаться на наших землях ненадолго, но жестоким существам иногда нужно напоминать, кто глава в городе.
Ирен застыла, легкие сдавило от страха. Она забыла, что ее отец мог легко управлять Сент-Мартинвиллем.
Цирк не был нарушением закона. Она говорила с Фрэнком и знала, что они были там законно. Он следил за этим. Но ее отец мог пустить слухи и ложь, и люди в городе ему поверять.
Он все-таки был единственным в городе, кто мог спасти их души. С чего им не верить человеку, что был ближе всех к Богу?
Она выдохнула. Ее родители следили за ней, а она обдумывала варианты. Их было не так много. Вернуться в цирк и сообщить, что ее отец пойдет против них, надеясь, что он не сделает ничего слишком плохого. И просто ждать.
Ирен не нравилось ждать мига, когда он накажет, называя это волей Бога.
Или она могла пойти с ними. Они же не поступят с ней ужасно? Она все-таки была их дочерью.
Это звучало глупо. Они пытались провести с ней экзорцизм, так что не переживали за нее. Но девочка в ней, которая просто хотела, чтобы мама обняла ее, а отец сказал, что гордился ею, хотела дать им еще один шанс.
Всего один. Миг, чтобы услышать от них слова, которые всегда хотела.
Эта слабость заставила ее медленно кивнуть продавцу.
– Да, я была в цирке. Я пришла повидаться с родителями.
Он удивленно посмотрел на ее отца.
– О! Я не знал, что она была вашей дочерью.
– Она забыла путь, – сказал ее отец. – Мы напомним ей о нем.
– Не забыла, отец, – было важно исправить его. Ее не нужно было спасать. Она не пришла к ним, но продавцу не нужно было это знать. Но она пойдет домой с ними.
Если это спасет цирк от проблем с ее семьей, Ирен сделает все.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Букер услышал гул из гостиной задолго до того, как проснулся. Остальные обитатели проклятого дома топали по полу специально, чтобы разбудить его?
Он повернулся со стоном и посмотрел на потолок, недовольно хмурясь. Он не знал, сколько пробыл в подвале. Наверное, пару дней. Но призраки прошлого, демоны, что терзали его, не переставали напоминать обо всех ужасах, что он сотворил.
Он не мог пока быть среди людей. Он будет рычать на них, расстраивать, а то и сделает что-нибудь хуже.
Остальные артисты знали, что его нельзя беспокоить в такие моменты. Они не были глупыми. Он оторвал бы им головы, если бы они попытались поднять его раньше, чем он хотел встать. Его разуму требовалось время, чтобы исцелиться от ран, нанесенных им самим.
Так почему они праздновали над его головой?
Он посмотрел на часы на тумбочке у кровати. Семь утра. Да, ужасное время для того, кто не спал всю ночь.
Он прорычал, выдыхая, встал и надел штаны для сна. Он подумывал о рубашке, но так злился, что не хотел одеваться. Пусть видят его голую грудь.
Это для него татуировки означали нечто большее. Какая разница, если у него был букет мертвых цветов на груди? Они знали, что он был просто оболочкой человека.
Хотя теперь он был не просто оболочкой. Теперь с ним была Ирен, и жизнь стала сносной.
Букер потер рукой грудь, прижимая цветы к коже. От одной мысли о ней они взбодрились, словно он дал им свежую воду. От мысли о ней голова успокаивалась.
Туман гнева и страха рассеялся в его голове. Девушка была бальзамом на его душу, и это было странно.
Он никогда не полагался на других людей. Никогда. Букер всегда имел при себе пулю, холодный и готовый убить, даже если ему помогали. Но найти ту, что видела в нем нечто другое… это стоило ожидания. Она была слишком милой и невинной для него, и он не мог перестать думать о ней.
Его ноги ступали по лестнице уже осторожнее, пока он поднимался к гостиной. Разум уже отвлекся, он пытался угадать, что на ней будет за наряд, и как он отреагирует.
Ее маленькие ночные рубашки сводили его с ума. Ее могли так увидеть другие люди, но она не переживала. И потому что она была очень милой в них. Ангел на Земле, который не боялся склонить голову на его плечо.
Она доверяла ему, а не стоило. Но от этого его сердце болело.
Остальная семья собралась в гостиной. Даниэль, великан, Том Палец сидели на диване, Клара, Эвелин и Фрэнк расхаживали туда-сюда. Так они протрут дыру в полу, и этим они разбудили Букера.
Он прислонился к дверной раме, разглядывал семью миг, а потом спросил:
– Что происходит?
Клара замерла в центре комнаты, потрясенно смотрела на него большими глазами. Ее борода двигалась в стороны. Плохо дело. Ее борода двигалась, когда она была расстроена.
– Букер.
Он ждал, что они скажут что-нибудь еще, но они молчали. Он кашлянул.
– Да, Букер. Тот, кто живет под полом, по которому вы топчете. В чем дело?
И все снова молчали.
Их молчание терзало его уши когтями. Букер оттолкнулся от двери, прошел к креслу у камина и плюхнулся в него.
– Кто-нибудь расскажет мне или нет?
Эвелин первой шагнула к нему. Она все еще была в шелковом халате, розовая ткань была слишком яркой для такого утра. Почему она еще не переоделась? Странно. Она внимательнее всех следила за собой, чтобы выглядеть отлично на случай, если кто-то забредет в цирк до выступления.
Она робко коснулась рукой живота.
– Мы просто отправили ее за тканью. Она не была против, и мы не видели причины, по которой она не вернулась домой.
Клара подвинулась ближе.
– В город! Там полно людей, которые должны были видеть, что случилось, но она не вернулась домой.
– Вряд ли она хотела уйти, – добавила Эвелин. – Она была рада, что сделала себе платье, собиралась создать наряд для Клары.
– И я тоже была рада, – борода Клары ударила, как хлыст, и опустилась на ее пышную грудь. – Она должна была знать это.
– Ты не виновата, – Эвелин коснулась плеча Клары и посмотрела на Букера, будто ожидала его слова. – Нам нужно было сказать тебе раньше, в первую ночь, когда она не пришла домой. Но мы знаем, что ты… близок с ней. Если ничего не произошло, мы не хотели мешать тебе.
Букер не понимал, о чем они говорили. Их голоса были высокими, и было сложно уследить. Они звучали как чайки, кричащие над берегом.
Она не пришла домой? Где она была?
Он оглядел комнату, но уже знал, что одного человека не хватало. Хотя Ирен не всегда была тут. Ей нравилось прятаться в ее комнате, как и ему. Они избегали контакта с другими людьми, так что она могла быть там, в безопасности, где он ее и оставил.
Все покраснело перед глазами.
– Где она?
Никто не ответил. Он был готов сорваться, если они будут и дальше молчать. Они сказали ему, что она пропала, и притихли? Хотели, чтобы он потерял контроль в не подходящий миг?
Эвелин знала, что бывало, когда он терял контроль. Она видела лишь долю того, что он мог. В прошлый раз он так злился, когда Пинкертоны прошли за ним к цирку.
Она знала, что все его татуировки могли сорваться с тела и уничтожить все на пути. Таким его сделали Пинкертоны. Машиной войны, которая обладала силами, каких не должно быть у смертных.
– Мы не знаем, – сказала Эвелин, шагнув вперед, словно могла защитить других своим телом.
Он смотрел не на нее, а на Фрэнка. Тот был подозрительно тихим все время, дал женщинам говорить, а сам стоял, скрестив руки на груди.
Хоть Букер не был фанатом Фрэнка, он знал власть, когда видел ее. Фрэнк входил в круг самых влиятельных людей штата. Он вырос в богатстве, что могло купить весь штат. Да, Фрэнк ушел из семьи, но не потерял все, чему они его научили.
– Где она? – спросил он снова у инспектора манежа. – Ты ведь знаешь?
Фрэнк приподнял плечо.
– Есть догадка.
– Даниэль видел, как кто-то, похожий на нее, шел с пастором и его женой. Наша Ирен не стала бы заплетать волосы. Мешковатое платье скрывало все ее тело, большая шляпа мешала увидеть лицо. Похоже на то, как они захотели бы спрятать ее.
В этом не было смысла. Ирен боялась своей семьи. Они пытались навредить ей худшим способом, экзорцизмом.
Букер покачал головой.
– Не сходится.
– И я так подумал. Но, похоже, они умудрились снова вонзить в нее когти.
Эвелин смотрела на Фрэнка, щурясь.
– Когда ты собирался рассказать мне об этом?
– Я сам узнал пару секунд назад от Даниэля. Не успел еще поговорить с тобой, любимая.
Она нахмурилась и посмотрела на Букера.
– Она не переживала, что встретит семью в городе. Сказала, они редко там бывали, и что, раз ты разобрался с пастором, никто больше ей не навредит. Ирен была уверена, что они не захотят забирать ее, ведь теперь она одна из нас.
Букеру было все равно, что думала Ирен. Она была невинной крохой, не хотела верить, что кто-то был способен на ужасное. Он оскалился.
– Тогда она ошиблась.
Все притихли, зная, что он был прав, но не понимая, как прекратить это.
Букер не знал, что делать с информацией. Она пропала.
Пропала.
Кто знал, где теперь были ее родители? Они должны быть в том же доме. Какой пастор бросал людей, которые нуждались в его помощи? Пастор не мог уйти. Как же благотворительные ужины, часы для приготовления службы… но это был не обычный пастор.
Он глубоко вдохнул и посмотрел на Фрэнка, чей взгляд стал мрачным.
– Ты проверил дом?
– Пусто.
– Они были на дневном чае?
Фрэнк покачал головой.
– Я потянул за ниточки. Некоторые говорили, что они отправились на север из Нового Орлеана. Не знаю, куда они пошли. Никто не смог пока дать четкий ответ.
Гнев в его груди был невыносимым. Букер взглянул в окно, чтобы отвлечься на что-то еще, а не кошмар перед ним. Орел на его спине двигался, щелкал клювом возле его шеи. Он хотел крови. Он хотел полететь, охотиться и убить.
В тот миг Букер хотел того же.
Отец Ирен навредил ей. Он знал об этом, но смог сдерживаться, потому что она хотела этого. Она была под его крылом, где он мог приглядывать за ней. А теперь? Мужчина забрал то, что принадлежало Букеру. И он не собирался отдавать. Не мог.
Перья скользили по его лопаткам, орел выбирался из кожи, пока гнев мешал ему видеть.
– Так их нет в городе. Нет в Новом Орлеане. Как нам ее найти?
Эвелин ответила:
– Есть еще вариант, Букер. Мы можем найти ее, когда они вернутся.
– Ее отец пытался провести с ней экзорцизм.
Слова сорвались с его губ как яд, наполнили комнату до краев болью, задевающей его душу. Теперь они понимали, почему она прибежала к ним ночью по болотам. Почему убежала от семьи, которая казалась хорошей.
Клара издала сдавленный звук и прижала ладони к губам.
– Из-за ее дара?
– Они думают, она одержима дьяволом. Потому я бился со священником. Он хотел ее забрать. Ее родители позвали его.
Даниэль вдруг встал и ушел. Хоть он давно был с ними, мальчик успел настрадаться от людей, не понимающих, кто он. Букер не винил его за желание уйти. Малец испытал за свои годы больше, чем любой за всю жизнь.
Том Палец прислонился к Великану и покачал головой.
– Бедняга.
– Я не оставлю ее с ними, – прорычал Букер, глядя на Фрэнка и надеясь, что тот понимал, что говорил. – Всегда есть способ найти их.
Но не Фрэнк понял намек, а Эвелин.
Она подошла к нему, подняла руку и ударила его по лицу. Хлопок прогремел в комнате, и все застыли и глядели в шоке.
Букер позволил ей хмуро глядеть на него. Он терпел гнев в ее глазах, потому что знал, что она не хотела, чтобы он страдал из-за другой девушки.
– Как ты смеешь? – прорычала она, губы дрожали. – Как смеешь даже думать о таком? После всего, что мы прошли, чтобы забрать тебя…
– Ты ничего такого не проходила, – уточнил он. – Ты знаешь мою историю, Эвелин. Это не означает, что ты прошла ее со мной. Если я захочу попросить их о помощи, то я попрошу.
– Ты знаешь так же хорошо, как и я, что если ты вернешься, они тебя больше не отпустят.
Букер пожал плечами.
– У них не будет выбора.
Он не хотел просить о помощи. Он не хотел думать, к чему это приведет, что это сделает с ним. Но он не мог бросить ее погибать, он не мог допустить ее страдания, зная, что он мог помочь.
И они все еще были у него в долгу. А семья не любила не оплаченный долг.
Клара опустила руки ото рта и вжалась в кресло.
– О чем мы говорим? Букер? У кого ты попросишь помощи?
– У Пинкертонов, – ответил он.
Все глядели на него пустыми взглядами. Клара опомнилась первой.
– И как ты связан с Пинкертонами?
– Я был одним из них, – он не хотел рассказывать остальным. Они должны были у кого-то научиться сражаться, но им не нужно было знать, что он был монстром, жил в тенях, готовый перерезать горло за пенни.
Том Палец закинул ноги на диван.
– Потому ты так хорошо дерешься?
– Да.
– И сколько человек ты убил, пока был с ними? – ответил Том.
Букер пожал плечами.
– Не сосчитать. Я начал в десять лет, ушел в двадцать семь.
