Текст книги "Морская невеста (ЛП)"

Автор книги: Эмма Хамм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Но однажды это случится.

Сирша ощущала себя глупо. Она должна была понимать, что он умрет, и к чему это приведет. Полюбив человека, она сократила себе жизнь.

Банши пронзительно рассмеялась.

– Ты не знала? Или не думала, что такое будет. Русалочка, нужно быть ужасно глупой, чтобы связать себя с тем, чье время ограничено.

– Нет, – Сирша покачала головой. – Я не пожалею о своем решении. Я люблю его, и жизнь без любви бессмысленна. Я предпочту короткую жизнь с ним, чем долгую одной.

Другая фейри повернулась спиной к Сирше. Ее спина была прямой, длинные белые волосы окружали ее, потрескивая током. Угорь обвил ее руку, посмотрел холодно на Сиршу.

– Я… – Сирша кашлянула. – Я не хотела оскорбить, дева.

– Оскорбила.

– Я часто не так подбираю слова. Мне стоит научиться думать, а потом говорить.

– Стоит, – банши подняла ладонь, ее плечи были странно напряженными, тело не двигалось. – Бери, что хочешь, и уплывай.

Сирша связала парус, набила его до краев. Она закинула сумку на плечо, кряхтя от веса, но не желая давать банши время передумать.

– Спасибо, – тихо сказала она.

– Ты – проклятая фейри, – ответила банши. – Твой человек с душой, ты знаешь. Я их видела. Белые эфемерные штуки летают по нашему миру вечность. А ты?

Сирша попала в плен черного, как бездна, взгляда. Банши сияла, ее волосы источали свет, который озарял корабль и его тени. Тысячи угрей извивались, скаля зубы.

Банши оскалила свои зубы, указала на угрей.

– У тебя нет души, ведь ты – фейри. Ты умрешь и станешь морской пеной, и никто тебя не спасет. Помни это, возвращаясь в свою теплую кровать.

Ее охватили непонятные эмоции, Сирша бросилась прочь от проклятого разбитого корабля. Банши была жестокой, одинокой, устала после многих лет изгнания. Ее слова должны были ранить.

К сожалению, они преуспели.

Сирша ощущала сомнения, впивающиеся в ее плоть, в ее решимость. Они пробивали дыры в будущем, которое она видела для себя, расплетая его на нити.

Смерть? Она и не думала о таком. Фейри не переживали из-за смерти. Они были почти бессмертными, если не погибали в войне. Русалок почти не трогали хищники, и они могли прожить тысячи лет. Она знала тех, кто был старым, как океан.

Она поежилась. Манус состарится, как все люди. Они становились слабее, уставали, смерть забирала остатки их жизни.

Связав себя с ним, она дала себе такую же судьбу. Она состарится, устанет и будет ощущать такой голод, от которого все тело болело.

Усталость от борьбы с тяжелым мешком золота посылала ток от ее живота до макушки. Не думая, она схватила ближайшую рыбу и впилась в нежную плоть на боку зубами. Рыба тут же перестала извиваться от такой атаки.

Она не могла перестать есть, пока не остались только кости. Только тогда она поняла, что убила рыбу.

Когда-то она встретит существо, что сможет убить ее. Будь то банши, воющая в ночи, или сама Морриган, или беспечный человек. И однажды она угаснет.

– Нет души? – прошептала она в полумраке океана.

У нее не было души? Она ощущала себя как человек, так было всегда, значит, там что-то было? Она была фейри, которая могла любить. Это должно было считаться перед богом людей.

Еда придала ей сил, она устремилась к поверхности. Парус впивался в плечо, оставляя красные следы, которые будут заживать днями. Сирши стиснула зубы и искала лодочку Мануса.

Она была почти там же, где и до этого, чуть подвинулась от волн и потоков. Силуэт был темным, как тени на глубине, но наполненным жизнью, которую она видела сквозь дерево.

Он склонился над краем, сильные ладони сжимали борт, он пытался увидеть ее в воде.

И все встало на места. Ее страхи отступили от такой сильной любви, что она обожгла ее легкие, жабры широко раскрылись.

Это того стоило – потерять бессмертие, ощущать страх грядущего. Это того стоило, ведь она знала, что он существовал, ощущала эту яркую и чистую любовь.

Воздух целовал ее щеки, она всплыла, свет солнца плясал на ее лбу. Сирша выдохнула, закрывая жабры на шее. Она охнула, подняла руку, закинула ее на край лодки.

– Манус, – позвала она. – Прошу, забери это.

– Сирша?

Любимый склонился к ней, глядя на нее с непонятным выражением лица.

– Тяжелое, – она подняла плечо, показывая самодельный мешок. – Бери. Думаю, я взяла достаточно.

Он поднял мешок, сунул в центр лодки и склонился к Сирше.

– Иди сюда, – пробормотал он. – Я тебя держу.

Манус сунул ладони под ее руки и легко вытащил ее в лодку. Его бицепсы двигались, солнце блестело на карамельной коже. Но тепло в его глазах заставило ее вздохнуть от счастья.

– Постой? – сказала она. – Подержи меня над краем, пожалуйста.

– Зачем?

– Мой хвост сползет, и нам не нужно это в лодке, – слизь была неприятной. Она не знала, удастся ли оттереть ее от досок.

– Ах, – пробубнил он.

Его руки подняли ее, и она прильнула к его груди. Он прижался подбородком к ее плечу, пока они смотрели на восход солнца.

– Манус? – позвала она.

– Что такое, моя жемчужина?

– Я рада, что я тут.

Он не спросил, было ли опасно под волнами. Он явно ощущал ее дрожь, видел страх в ее взгляде, понимал, что она не хотела озвучивать ужасы. Но он держал ее, прижимая к сердцу.

– И я рад.

– И однажды… – она глубоко вдохнула. – Когда мы постареем и устанем, я буду вспоминать этот миг, зная, что поступила правильно, выбрав тебя.

Он сжал ее талию, выражая мало эмоций словами. Но он понимал ее. Она была в этом уверена.

– Хорошо, – сказал его баритон ей на ухо. – Потому что ты будешь для меня королевой.

* * *

– Так где мы? – спросила Сирша.

Она смотрела на большое здание, стараясь не бояться горгулий у входа. Каменные ступени ощущались странно под босыми ногами. Манус говорил, что ей нужна обувь, но никто все равно не видел ее ноги. Платье, которое он надел на нее этим утром, доставало до земли. Разве кто-то станет заглядывать под ее платье, чтобы проверить?

Он ворчал, но не стал ей мешать ходить босиком.

– Это поместье О’Салливанов. Это старая семья, они жили тут веками.

– И что мы у них попросим?

– Он управляет банком. Они смогут помочь нам сохранить эти богатства.

– Да? – Сирша посмотрела на Мануса. Она ощущала, что он нервничал. – Ты не кажешься таким уверенным, как мог бы быть.

– О’Салливан не очень-то меня жалует.

– Почему?

Щеки Мануса покраснели.

– Я спал с его женой.

– Не вижу во сне проблемы, – от его выражения лица она кивнула. – А. В этом смысле.

– Многие мужчины не любят, когда другие так близко знают их жен.

– Тебе понравилось бы, если бы другой мужчина так меня знал?

Он застыл с ладонью у двери. Он опустил брови, выпрямил спину, напряжение разошлось от его спины к плечам. Сирша смотрела, как его поднятая ладонь стала кулаком, костяшки побелели.

– Я убью любого, кто так тебя коснется.

– Думаешь, и он такое ощущает? – она источала невинность, глядя на него большими темными глазами.

Сирша знала, что делала. Манус плохо думал о людях при встрече. Он бывал жесток порой, осуждал себя. Она смягчала его словами или состраданием.

Манус покачал головой.

– Вряд ли он может убить. Это замарает его руки, а он слишком нежен для такого.

Он постучал в дверь три раза и отступил на пару шагов.

Сирша не знала, почему Манус так нервничал. Его пальцы стучали по штанинам, и он ощущал себя неловко в тесном черном костюме, который едва налез на него. Ее желтое платье было тесным на талии, мешало дышать. Но почему-то он настоял, что нужно так одеться.

В этом не было смысла. Зачем носить одежду, которая не нравится? Почему им не могло быть удобно, как всем?

Но так жили люди, и ей нужно было научиться и этому.

Дверь приоткрылась, появилось хмурое лицо. Мужчина смотрел на них пару секунд и стал закрывать дверь.

Манус прыгнул и сунул ногу, чтобы помешать.

– Я тут к О’Салливану.

– Господин не принимает посетителей.

– Он поговорит со мной.

– Не думаю, сэр. У вас назначено?

Рыча, Манус прижал плечо к двери и толкнул. Сирша слышала, как мужчина отпрянул, ударился обо что-то твердое и выругался.

– Вы не имеете право проходить в этот дом силой…

– Сюда могу. Скажи ему, что я тут.

– Манус, – возмутилась она, но поздно. Мужчина уже напрягся, фыркнул и пропал за углом. – Может, мы будем добрее к бедному мужчине?

– Он работает на О’Салливана, так что видал хуже.

– Уверен? Он был напуган, а я не хочу никому вредить.

Манус погладил челюсть пальцем.

– Я разберусь, моя жемчужина. Это мой народ, не твой, и я знаю, как они работают. Идем со мной.

– Куда?

Он не ответил. Манус взял ее за ладонь, опустил ее руку на свое предплечье. Они вместе прошли по коридору в широкую комнату с диванами. Сирша озиралась на яркие пятна цвета, резные кресла и большое изобретение в конце, что выглядело как крылья на шнурках.

Под ногами был толстый ковер. Она не узнавала узор. Оранжевый, красный и желтый, он добавлял месту красок, делал комнату уютнее.

– Что это? – она указала на странное творение в углу.

– Это арфа. Мы играем на ней музыку.

– Я видела такое на дне моря. Нити всегда были разорваны.

– Струны.

– Хм? – Сирша посмотрела на него с вопросом во взгляде.

– Это не нити, а струны. Можешь коснуться, если хочешь.

– Не могу. Это не мое, – но она отчаянно хотела. Ее пальцы уже покалывало от мысли. Как она звучала? Печально, как песнь кита? Или высоко, как смех дельфинов?

– Мы тут гости. И у нас достаточно денег, чтобы заплатить, если ты ее сломаешь.

Она хотела покачать головой, заявить, что она взрослая и может подождать, пока хозяин дома не даст ей разрешение, но струны сияли, и золотой изгиб арфы звал ее как сирена. Она сдалась покалыванию пальцев.

Сирша прошла по ковру и обогнула арфу. Она робко протянула палец и задела струну.

Цельный звук донесся от инструмента, наполняя комнату трепетом крыльев бабочки. Глаза Сирши расширились, и ее душа взлетела вместе с потрясающим звуком. Ее грудь и болела, и показалась свободнее.

– Тебе нравится? – спросил Манус.

Она подняла голову, поймала его благоговейный взгляд. Он смотрел на нее, словно она была из магии. Может, так и было, потому что она сыграла этот звук снова и ощутила себя как богиня.

Она опустилась на стул за собой, подвинулась к арфе. Она редко могла так экспериментировать с музыкой, и такой шанс был как дар. Сирша хотела использовать каждый миг.

Ее пальцы танцевали на струнах, создавая разные мелодии, дрожащие и величавые. Когда она поняла, какие звуки издает это странное творение, она поняла, как воссоздать музыку в голове. Она играла колыбельную русалки, песнь кита, вой рыдающей матери и вздох новой невесты. Струны гудели под ее пальцами, прося ее продолжить.

Она замерла. Музыка осталась в ней, не хотела освобождаться. Пока что. Она ждала, чтобы в тишине появился новый звук.

Гулкий голос нарушил спокойствие.

– Браво! Чудесно, моя дорогая девочка.

Она вскинула голову так резко, что шея хрустнула. Мужчина стоял на пороге, такой большой, что занимал все пространство. Его живот выпирал перед ним, рубашка натянулась. Странные кудрявые волосы были над его губой, почти касались сдвинутых бровей.

Он прошел в комнату, Сирша смотрела на удивительно тонкие ноги. Они не подходили к его телу. Может, и он был фейри, ведь странно, что он стоял с таким животом.

Сирша встала, держась за арфу, и сглотнула. Она хотела извиниться, но не могла произнести слова. Музыка была такой красивой, наверное, самым невероятным, что она испытала на суше. Она не могла извиняться за то, что нашла ее.

О’Салливан помахал удивительно маленькой ладонью в ее сторону.

– Прошу, милая, присядь. Такой талант нужно наградить. Манус, я был готов выгнать тебя, но ты привел ко мне чудесное создание.

Сирша сглотнула и посмотрела на Мануса, тот явно сдерживался с трудом.

– Вряд ли ты мог бы меня выбросить, О’Салливан.

– Да? Давно мы не общались, Манус, но я уже не бедняк. Пришел за моей женой? – О’Салливан посмотрел на Сиршу недовольно, и она поежилась. – Можно и обменяться.

– Не смотри на нее.

– Почему? Ты не можешь иметь такую красоту. Она безумна, если тратит время на такого, как ты.

Сирше не нравилось, куда шел разговор. Кашлянув, она обошла арфу и встала рядом с Манусом.

– Лорд О’Салливан, да? – спросила она.

– Вы милая. Я не лорд, дорогая, но ценю комплимент.

Сирша опустилась в реверансе, как ее научил Манус, и затаила дыхание. Он объяснял, что женщины редко говорили, пока к ним не обращались. С этим она была знакома.

Русалы были как этот странный мужчина. Они срывались рядом с другим мужчиной. Они хотели быть больше, сильнее, опаснее в океане, как бы ни выглядел другой.

Она могла это вытерпеть. Такое она понимала и узнавала.

– Спасибо, что простили нас за грубый вход в ваш дом, – сказала она медовым голосом. – Роскошь этого поместья делает вас достойным титула лорда.

О’Салливан рассмеялся.

– Где ты нашел эту маленькую актрису, Манус? Она впечатляет. Встань, милая. Ты напомнила мне о роли джентльмена, за это я благодарен.

Она выпрямилась и улыбнулась мужчине.

– Спасибо. И если вы не против, я буду обращаться к вам так же, как мой муж.

Его брови уползли к волосам.

– Муж? Боже, что ты наделал?

Манус хмыкнул.

– Сложно представить?

– Да, если честно. Я не думал, что ты привяжешь женщину к себе до конца ее жизни, еще и такую изысканную. Что ты сделал с бедной девочкой?

– Ничего!

– Уверен? Ни одна женщина в здравом разуме не станет жить с тобой…

Сирша шагнула вперед и опустила ладонь на предплечье О’Салливана.

– Прошу, простите за прямоту, но я была бы рада прогуляться по вашему дому, О’Салливан. Я слышала много историй о роскоши в нем, и я хотела бы повидать все сама. Вы придумали этот чудесный дом?

Он лепетал, рот раскрылся, пока он пытался ответить ей:

– Я-ну-нет. Мы наняли команду мастеров, они все построили.

– Но вы точно управляли. Я вижу в этом здании всюду ваш разум!

– Да? – его усы дрогнули.

– Точно. И я хотела бы встретить женщину, что завладела вашим сердцем. Мы можем ее встретить? Можете рассказать мне о вашем доме по пути.

– Манус? – О’Салливан оглянулся поверх ее головы. – Или она чудесная актриса, или ты поймал себе ангела. Но мне не по себе.

– Она так влияет на людей.

– Идем, милая, – сказал он, похлопав по ее ладони на своей руке. – Я проведу вас по дому, и мы встретим мою жену. Я не знаю, захочет ли она снова видеть твоего мужа, но мужчинам нужно обсудить дела.

Она улыбнулась.

– Спасибо, О’Салливан.

– Рано благодарить. Я еще не согласился на просьбу вашего глупого муженька.

О’Салливан вел их по дому, останавливаясь местами и сообщая, где он помогал в создании, и в чем он еще проявил себя в доме. Она знала, что он пытался впечатлить ее, и у него получалось.

Она смеялась весь путь до небольшой гостиной. Было легко притворяться такой, кто успокаивал тревоги людей. Она ненавидела каждый миг.

Жена банкира была тихой женщиной, ее улыбка, казалось, вот-вот разобьется. Она сидела на диване с чашкой чая в руке, дрожащие ладони опустили чашку на блюдце со звяканьем.

– Муж?

О’Салливан взмахнул рукой.

– Да, милая, я знаю, что Манус тут.

– Кто с тобой?

– Его жена, – он подвинул Сиршу, указал ей садиться рядом с его женой. – Это Дейрдре, моя любимая жена.

– Рада знакомству, госпожа.

– Она прямолинейная, да? – Дейрдре взглянула на мужа, а потом на Мануса.

Сирше не нравилось, как одобрительно расширились глаза другой женщины. Ревность горела в ее груди. Эта женщина знала Мануса близко. Он убил бы мужчину, так узнавшего Сиршу.

Почему он не подумал, что она захочет убить женщину рядом с ней?

Манус прошел за О’Салливаном в другую часть комнаты, принял бокал с янтарной жидкостью. Дейрдре не сводила с мужчин взгляда.

Сирша кашлянула.

– Я так понимаю, что вы замужем за О’Салливаном?

– Ах.

Дейрдре посмотрела на нее пылающими глазами.

– Зачем вы тут?

– Нам нужно поговорить с вашим мужем по делу, – она повторила слова Мануса, хотя и не понимала их. – Мы верим, что мистер О’Салливан может помочь нам с вложением.

– У Мануса нет собственности.

– Теперь есть.

Вопль из другой части комнаты перебил их. О’Салливан опустил напиток на деревянный столик и закричал:

– Что? И сколько у тебя?

– Тише. Тут дамы.

– Где ты это взял? Я не помогу тебе в схеме, с которой ты обокрал человека. Или ты убил кого-то ради денег?

– Я никого не убивал, О’Салливан.

– Тогда откуда? Ты не привез деньги на корабле, это точно. Корабли не возвращались с таким большим грузом.

Мышцы дергалась на его челюсти, Манус тихо указал на Сиршу.

Все посмотрели на нее. Ее щеки пылали от смущения, но она ничего не могла добавить. Таким был план. Она была наследницей богатства, ее отец умер, и ей нужен был брак для получения состояния. Она добавила, что они полюбили друг друга, и Манус согласился.

О’Салливан кашлянул.

– Ты? У тебя деньги.

– Она наследница, – объяснил Манус. – Это деньги старой семьи, и мы не можем закопать их за хижиной. Мне нужно безопасное место, и я хотел бы купить дом, подобающий нашему положению.

– Положению? – О’Салливан почесал шею. – Прости, но я не могу принять глупого моряка как богача.

– Привыкай, старик.

Сирша встала.

– Манус, прошу. Эти люди впустили нас в свой дом и были любезны с нами.

– Он оскорбляет нас обоих.

– Пускай. Его слова не могут нам навредить. Он может нам помочь, – она сцепила ладони у груди. – Мистер О’Салливан, ваша помощь важна для нас обоих, что бы ни говорил мой муж.

– Вы хотите дом и безопасное место для богатства, – выдавил О’Салливан. – Я не думал, что этот день настанет.

– Так ты нам поможешь? – спросил Манус.

– Я не рад этому, но в окрестностях продается несколько домов. Мы можем поговорить с хозяевами, и мне придется поручиться за вас.

– И ты поручишься?

Сирша затаила дыхание, боясь, что этот мужчина и его жена прогонят их. Были другие варианты, но Манус говорил, что О’Салливан был самым надежным. Он был хорошим.

Она услышала, как Дейрдре недовольно тихо выдохнула.

Сирша сжала кулаки, напомнила себе, что она не была человеком. Русалки не опускались до уровня людей. Она терпела штормы, атаки акул, русалов. Она могла вытерпеть презрение женщины, что когда-то касалась Мануса.

Но ей хотелось напасть на Дейрдре когтями и зубами.

О’Салливан кивнул.

– Хорошо. Я помогу вам. Я хочу увидеть, куда зайдет ваша история. Это мое условие. Оставайся на связи, Манус.

– Понятно.

Они пожали предплечья, и Сирша ощутила, как узел развязался в груди. Этого он хотел, они оба этого хотели. Нормальной человеческой жизни.

Вместе.

* * *

Манус окинул все жестом, улыбаясь так, каким она его еще не видела.

– Ну? Что думаешь? Это все, о чем ты мечтала?

Сирша разглядывала бело-золотой интерьер. Она не мечтала о таком доме, ее глаза слезились. Было слишком ярко. Поверхности все отражали. И было слишком шумно.

Но как ей испортить его счастье? Манус любил этот дом, он уже позвал людей на ужин. Она не знала, что имелось в виду.

– Тут довольно красиво.

– Красиво? Есть слова лучше, Сирша! Восхитительно! Пир для глаз! – он взмахнул руками и рассмеялся. – И он наш. Ты сделала это возможным, моя жемчужина. Я не знаю, как тебя отблагодарить.

Она ничего не сделала. Она украла у банши, которой не нужны были деньги. Вина терзала ее изнутри, отрывая куски желудка.

– Манус, думаю, мне нужно прилечь.

– Погоди, – он сжал ее руки и держал перед собой. – Я не сказал тебе, что нанял работников.

– Работников? – Сирша нахмурилась. – О чем ты?

– Они будут на нас работать. Убирать в доме, ухаживать за садом, делать все, что нужно.

Он звучал так восхищенно. Она вздохнула.

– Зачем нам люди для этого? Мы и сами справимся. До этого справлялись.

– Так не делается. Знаю, тебя это путает, но ты привыкнешь. Обещаю, – он поцеловал ее лоб, задержался на пару секунд. – Иди. Служанка ждет в твоей комнате. Она поможет тебе одеться.

– Я хочу раздеться.

– С этим я могу помочь, – он улыбнулся как волк.

– Манус.

– Ты права. У меня много дел. Иди наверх. Увидимся позже.

Он развернулся и вышел за входную дверь, весело насвистывая.

Сирша хотела быть счастливой. Большой дом ощущался пусто. В комнатах ее шаги отражались эхом, и она оставалась босой, чтобы было тише. Статуи стояли в коридорах, глядя на нее с недовольными лицами пустыми глазами.

Теперь тут было больше людей? Больше чужаков будет гадать, откуда она, пытаться узнать о ее прошлом. Она не могла искажать слова и улыбаться, пока Манус объяснял, откуда она была. Ее застанут одну, и она не сможет соврать.

Она встревожено поднималась по большой лестнице и прошла по коридору к ее комнате. Она настояла, что ей хватит одной. Но ей дали несколько.

Даже двери тут были другими. На ее были вырезаны маленькие колокольчики, дверь была раскрашена от руки и украшена золотыми листьями.

Она замерла перед дверями и покачала головой. Это было слишком.

Дверь открылась, за ней стоял человек. Сирша завизжала от удивления, другая женщина охнула и выронила одежду.

– Миледи!

– Кто вы?

Женщина провела ладонью по светлым волосам и бледному платью.

– Я ваша служанка. Я думала, господин сказал?

– Господин?

Сирша покачала головой. Все менялось, и она не знала, что чувствовала.

Служанка покраснела.

– Простите, он не сообщил, что я тут буду?

– Сообщил. Просто я не привыкла к служанке.

– Не представляю. Если слухи не врут, вы заморская принцесса. Служить вам – честь для меня, миледи.

Принцесса? Это он говорил людям? Как она на такое могла ответить?

Сирша покачала головой и прошла к кровати.

– Я хотела бы отдохнуть.

– Конечно. Я отодвину одеяла для вас. Снаружи прохладно. Я могу согреть вам простыни над углями.

– Не надо. Я справлюсь сама.

– Меня наняли для этого, миледи. Позвольте помочь с платьем…

Сирша не могла это вытерпеть. Она не могла позволить, чтобы другая женщина ухаживала за ней. Она была сама на это способна.

– Прошу. Хватит.

Служанка быстро опустилась в реверансе и развернулась. Она замерла и сказала:

– Я благодарна вам и Манусу за то, что выкупили меня из борделя. Есть места, где с женщинами хорошо обходятся, но не там. Тут у меня новое начало.

Она пропала за дверью, убегая, словно за ней зналась Дикая Охота.

Сирша опустилась на кровать. Ее кости болели, сердце сжималось. Она ощущала себя древней. Не такую жизнь она ожидала. И хоть были мгновения счастья, была и постоянная река боли.

Она рухнула на спину и вздохнула.

Такой будет ее жизнь среди людей. У нее были деньги, дом, заботливый муж. Что еще она могла хотеть?

Но она думала о маленьком острове с белым песком.

9

Притворяться человеком

Сирша замерла в дальней части комнаты, сжимая бокал вина у груди. В их доме было слишком много человек.

Группы мужчин и женщин появились, услышав о новых деньгах. Ей уже сказали, что их дом возле утеса был чудесным летним домиком известного Барона. Когда его жена умерла, он все продал, ведь его горе стало невыносимым.

Они печалились из-за смерти Барона и думали, что его сын захочет выкупить эту землю. Но захотят ли они ее продать?

Она еще никогда не встречала столько грубых людей в своей жизни. Они ворвались в ее дом, говорили ей, как нужно было вести себя, одеваться, а потом уходили, словно их оскорбили.

Наконец, Сирша сдалась. Она забилась в угол с бокалом и тихо кивала тем, кто пытался с ней заговорить. Пусть считают ее неотесанной принцессой, они не посмеют пустить слухи.

Они все еще думали, что она была принцессой. И для них это было важнее ее характера.

Манус был на другой стороне комнаты, говорил с высоким мужчиной с развевающимися белыми волосами. Они размахивали руками с напитками, смеялись. Все шло хорошо, как казалось, но Сирша не знала, кем был тот мужчина.

Она не знала этих людей, но должна была принять их в жизнь без возражений.

Вино окружало ее язык сильным вкусом, успокаивая нервы.

– Я подозревал, что найду тебя тут, – голос был теплым и слишком прямолинейным для этих незнакомых людей.

Сирша проглотила вино и посмотрела на высокого рыжеволосого мужчину рядом с собой.

– Я не думала, что увижу тебя тут.

– Это удивляет? – он улыбнулся. – Я все-таки принц.

Он соответствовал титулу больше нее. Деклан был одет как мужчина его статуса. Узкий пояс, бледные кожаные штаны, черный камзол, что натянулся на широких плечах. Даже в одежде аристократа он выглядел как дикий зверь.

– Итак, – начала она, – ты наряжаешься как аристократ на земле? Разве это можно?

– Ты о чем?

– Тебя послали сюда научиться скромности. Как ты научишься, если все еще избалован?

– Я наблюдаю за ними. Люди восхитительный, их просто читать.

Она смотрела на толпу красок, гадая, что он видел. У многих людей были маски на лицах. Они говорили одно, но подразумевали другое. Они шептались за веерами, глядя на нее, но не объясняя, что привлекло их внимание.

– Не знаю, согласна ли я с тобой, – ответила Сирша. – Они прячут себя даже от тех, кого любят. Людей сложно понять.

– Становится проще со временем среди них.

– Да? Я не представляю такого. Я предпочитаю наш образ жизни.

Хищная улыбка появилась на его лице, вызывая у нее дрожь. Тревога звенела в ней. Ему нельзя было доверять, хоть в мороке он был красивым. Лепреконы были Неблагими.

Она напомнила себе не искушать его. Это было идеальное место для Неблагого разбушеваться, и Манус разозлится на нее.

Деклан протянул ей руку.

– Тебе нужно научиться их намеки. Эмоции людей легко читать по их телам. Это фейри неподвижны.

– Ты меня научишь?

– Я думал, ты не спросишь.

Она опустила бокал на столик рядом с ними.

– Как?

– Мы станцуем.

Танец. Она не понимала, с чем это поможет. Но она хотела понять их всех, не только Мануса. Она опустила ладонь в перчатке на его руку.

Деклан тут же перевернул ее ладонь и стал медленно снимать ткань палец за пальцем.

– Что ты делаешь? – охнула она. – Манус сказал, что женщине неприлично быть с голыми руками.

– Именно. Мы видим их истинные краски, когда бросаем вызов их идеалам приличия. Осмотрись, Сирша. Не так. Не глазей на людей, словно не знаешь, что я делаю, иначе нам помешают. Из-под ресниц, чтобы никто не знал, что ты на них смотришь. Хорошо. Как реагируют люди?

Она медленно выдохнула.

– Леди недалеко от нас покраснели и держат веера, чтобы говорить за ними.

– Они дико машут веерами или держат их неподвижно?

– Неподвижно.

– Хорошо, – он снял первую перчатку, сунул ее в нагрудный карман пиджака и протянул руку за другой ладонью. – А мужчины?

– Пристально следят за тобой, но не двигаются.

– А Манус?

Она подняла голову, отыскала его взглядом. Ее желудок сжался.

– Он все еще говорит с беловолосым мужчиной. Он не заметил.

Деклан снял другую ее перчатку и убрал.

– Я подытожу. Женщины хотят быть на твоем месте. Их веера не двигаются, потому что они шепчутся, как скандально то, что неженатый мужчина осмелился так трогать замужнюю женщину. Мужчины замерли, потому что завидуют. Они наблюдали за тобой весь вечер и хотели сделать так же.

– Уверен? – Сирша покачала головой. – Вряд ли я им интересна, кроме как диковинки, на которую можно глазеть.

– Тут ты ошибаешься. И я могу доказать.

– Можешь? – она посмотрела в его пылающие глаза. – Как?

Деклан не ответил. Он снял свои перчатки и протянул к ней ладонь.

– Я не могу. Это неправильно.

– Мы с тобой из другого мира, Сирша. Они не могут это понять, как и не могут понять нашу связь. Мы можем подстроиться под их обычаи или показать им танец фейри.

Она уже представляла гнев Мануса. Танец с другим мужчиной, скорее всего, тоже был запрещен. Но Деклан пел как сирена, и она отчаянно хотела следовать.

Может, потому она ощущала себя не на месте. Сирша не была человеком. Фейри не врали, не хихикали и не шептались за веерами. Они достали бы острые клинки, но она хотя бы знала об их истинных намерениях.

Сирша опустила ладонь на его ладонь.

Теплая и гладкая, как у нее, кожа нагревала ее. Деклан потянул ее в танец, высоко подняв их руки.

Веера затрепетали, мужчины опустили напитки. Никто не двигался, но было ясно, что вся толпа затаила дыхание в предвкушении. Музыка играла, другие пары танцевали, а Деклан все еще улыбался.

– Ты знал, что это их не обрадует, – пробормотала она.

– Конечно. Такие вечера можно улучшить неудобными ситуациями.

– Я не хочу создавать волны. И эта ночь с этими людьми что-то значат для Мануса.

– Манус? – Деклан шагнул ближе, музыка заиграла, и он протянул руку. – Ты про своего мужа?

– Вряд ли тут есть другой Манус.

– Ах, прости. Я забыл, что он был тут.

Слова жалили. Ей не нужно было напоминать, что ее муж еще не заметил, что она была в руках другого мужчины. И каждый поворот в комнате давал ей заметить, что он не смотрел на нее.

– Не переживай так сильно, милая, – сказал Деклан. – Мужчин так легко отвлечь.

– А фейри – нет?

– Мы не идеальны, но мы знаем, когда нужно уделать внимание спутнику.

Она вздохнула.

– Хотела бы я согласиться с тобой. Русалы не ведут себя мило с их спутницами.

– Русалы – почти не фейри.

– Они бы с тобой не согласились.

Они обошли ряд людей, ненадолго оказались в паре с другими. Она протянула руку к высокому мужчине, и тот застыл. Она ждала с ладонью без перчатки, и он не знал, что делать.

– Все хорошо, – она прошла мимо него к Деклану.

– Думаешь, они знают, что мы другие? – отметил он. – Часть их крохотных мозгов должна ощущать хищника среди них.

– Хищника? Странно ты о себе думаешь.

– Ты не согласна?

– Думаю, они боялись бы всего иного. Ты льстишь себе, думая, что это из-за нашего вида. Они нас не понимают. Если бы мы были людьми, реакция была бы той же.

– Интересно, – он нахмурился в смятении. – Я о таком варианте не думал.

– Но сказал, что умеешь их читать.

– Читать и знать – разные вещи, русалочка. Хотя я уверен, что ты скоро поймешь.

Музыка остановилась, партнеры расступились. Пока все вежливо хлопали, Деклан держал ее за руку. Он не давал ей отойти.

– Мы закончили, – сказала она. – Мне нечего тебе сказать. Спасибо за отвлечение, но я не хочу устраивать сцены.

– А ты предпочитаешь тратить время, притворяясь той, кем не являешься?

– Я не притворяюсь, Деклан. Я такая и всегда такой буду. Это не меняется от того, где я живу.

Джентльмен шагнул вперед, прижимая руку к груди.

– Миледи, все хорошо.

– Да, спасибо.

Деклан отпустил ее руку и отошел.

– Хорошего вечера, миледи.

И он ушел. Сирша хотела бы тоже не переживать. Теперь на нее смотрело слишком много людей. Она почти слышала их мысли.

Высоко держа голову, она пошла сквозь толпу к Манусу. Люди расступались перед ней. Они ничего не говорили, не пытались привлечь ее внимание. Они гадали, кем она была, слишком красивое существо. Сирша была той, кого они не могли понять.

Может, Деклан в чем-то был прав. Она пыталась подстроиться, но они вряд ли ее примут. Они всегда будут ощущать в ней фейри.

Она встала рядом с Манусом, а он не перестал говорить.

– Это будет хорошим вложением для нас обоих. Корабль будет лучше, чем мы могли мечтать. Я знаю моря…